Текст книги "Этюды любви и ненависти"

Автор книги: Савелий Дудаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

В этих отзывах есть несколько важных аргументов. И главнейший, на мой взгляд, – это преданность И.Ф. Циона "чистой" науке. Он не желал идти на компромиссы и не боялся остаться в одиночестве. Как антидарвинист (хотя Дарвина он оценивал очень высоко: "один из великих ученых текущего столетия") в эпоху полного господства дарвинизма он нажил много врагов, нанеся этому направлению сильный удар. Все остальное в жизни Циона было искусственным. Ну, например, история с его крещением, рассказанная Сувориным со слов его сведущего корреспондента из правых научных кругов: "Катков хотел его крестить, когда он явился к нему с рекомендацией Ротшильда о конверсиях. Цион согласился. Приготовили купель и проч. Является Цион и говорит, что он лютеранин, а потому крестить его не надо, а нужно только произвести обряд присоединения лютеранина к православию. Оказалось, что в несколько дней он успел принять лютеранство, для того чтобы принять православие" (Суворин А.С. Дневник. М., 1992.

С. 295). Если это правда, то ход Циона равен хитроумию Одиссея: введенные впоследствии опросные листы для чиновников (подобие советских анкет с включением пятого пункта) содержали вопрос: "Из какого вероисповедания перешел в православие?" Ответ мог гласить – из лютеранства. Крещеные мерзавцы, обогащенные "опытом" Циона, таким путем избегали упоминания слова "иудаизм".

"Опыт" Циона был неоценим для русской разведки. Так, благодаря ему, наладилась связь с одним из магараджей, пожелавшим, как можно предположить, освободиться от англичан при помощи русских. Шифрованные телеграммы от Циона пересылались к И.Д.

Делянову (см.: К.П. Победоносцев и его корреспонденты. С. 697, 711). О, извечная русская мечта об Индии – Петра Великого (экспедиция Бековича) и Павла I, Блаватской и Верещагина, Николая Нотовича и вот Циона. Начиная с Блаватской все они были связаны с русской секретной службой.

После смерти М.Н. Каткова Цион претендовал на должность редактора "Московских ведомостей", в чем ему было отказано. (Редактором стал антисемит и ренегат В.А.

Грингмут.) Любопытно, что против Циона интриговал и железный канцлер Бисмарк, не желавший, чтобы противник Германии возглавил правый монархический журнал (см.:

Там же. С. 797). В 1890 г. Цион получил должность финансового советника российского правительства в Париже, что приравнивалось к политическому назначению. За взятку, полученную от французских банкиров, был уволен со службы.

Весьма остроумно отозвался о Ционе известный публицист и историк В.А. Бильбасов, вполне русский человек. На вопрос профессора Н.И. Бакста, правда ли, что Цион собирается издавать либеральный "Голос", он отвечал: "Если Вы меня спросите, правда ли, что Цион постригся в монахи и поступил в монастырь, я и этому поверю. Если вы скажите, что Цион открывает кафешантан, я и этому поверю: он все может" (цит. по: Кауфман А.Е. За кулисами печати // Исторический вестник.

СПб., 1913. Т. 133. Июль. С. 109). А.Е. Кауфман от себя добавляет: "Характеристика Циона, сделанная Бильбасовым, была с подлинным верна". Насчет кафешантана почтенный историк тоже не слишком ошибся: в Париже великий физиолог и талантливый финансист содержал гостиницу для именитых иностранцев…

Он оказался между молотом и наковальней: как еврея и правого его не принимали обе стороны. Характерно, что во время газетной войны, которую Цион вел против министра финансов И.А. Вышеградского, правые антисемитские газеты писали, что Цион – лишь орудие мирового еврейства. Надо сказать, что они продолжали травить Циона и после того, как он перешел в их лагерь. В связи с аннулированием приглашения Циона на заведование кафедрой физиологии в Эдинбурге евреев обвиняли в том, что они превозносили талант соплеменника. Так, например, писал в открытом письме в № 1394 "Нового времени" некий профессор. Любопытно, как ответили ему на страницах еврейской прессы: "Г. Циона выдумали не евреи; он достаточно известен в ученом мире и без евреев; чтобы евреи вздумали заступаться за все поступки г.

Циона, что-то тоже неслышно" (Среди газет и журналов // Русский еврей. 1880. № 4.

Стлб. 136).

Перу Циона принадлежат несколько брошюр, направленных против И.А. Вышеградского и С.Ю. Витте. Его антисемитские и крайне правые статьи иронически прокомментированы даже в строгих энциклопедических словарях: «Вообще Ц. везде выставляет себя самоотверженным русским патриотом, а "либералов" считает изменниками» (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1903. Т.

XXXVIII. С. 292). В письме обер-прокурору Синода Илья Фаддеевич с гордостью сообщал, что получил "черную метку" от революционеров: «В 1879 году ко мне от имени князя Орлова явился тайный агент посольства… и предостерег меня, что русские нигилисты, живущие в Париже, на сходке приговорили меня к смерти (курсив мой. – С. Д.) за корреспонденции о коммунарах, которые я тогда печатал в "Голосе"; он даже назвал мне некоторых из них… В 1881 или в 1882 году, узнав от агентов же нашего посольства об угрозах нигилистов, вынуждены были охранять мою редакцию "Gaulois" и частную квартиру. Наконец, еще летом 1886 года, тотчас после появления в "Русском вестнике" первой статьи моей "О нигилизме и нигилистах", я получил от Степняка, Тихомирова и товарищей условный смертный приговор, если я буду продолжать мои статьи…» (К.П. Победоносцев и его корреспонденты… С. 802-803).

В другом приватном письме К.П. Победоносцеву (от 3 декабря 1892 г.) Цион порицал Вышеградского и Витте за отсутствие патриотизма: "Г. Витте купно с племенем Рафаловичей… фатально ведет Россию к финансовой катастрофе" (Там же. С. 971).

Победоносцев тотчас же переправил это письмо Витте. (Вернуться в Россию и предстать перед судом по обвинению во взяточничестве Цион благоразумно отказался.) Во время борьбы Циона против Витте за ним внимательно следили не "нигилисты", а агенты охранки. Одному из осведомителей начальник охранки Рачковский сообщил адрес Циона, чтобы тот похитил у него компрометирующие российское правительство материалы (см.: Карьера П.И. Рачковского: Документы // Былое. 1918. № 2. С. 82).

Судьба И.Ф. Циона в Париже сложилась трагически. Поначалу он надеялся, что удастся продолжить заниматься наукой и получить должность в каком-нибудь университете. Однако репутация человека крайне правых взглядов оттолкнула от него доброжелателей. Известный физиолог и крайний радикал Поль Берт был против его кандидатуры. При этом повторилась "российская картина" с зеркальным отражением: Берт признавал Циона как крупного ученого и исследователя, но считал его реакционером, посему Цион не получил кафедры, т. е. не был избран. Он вынужден был уйти из чистой науки (хотя имел свою маленькую частную лабораторию) и посвятить себя борьбе с революцией, прогрессом и еврейством. По некоторым сведениям, именно в ранний период пребывания в Париже Цион вместе с семьей крестился. Затем стал заниматься исключительно журналистикой. Как публицист Цион обладал ясным литературным стилем и одинаково хорошо владел как русским, так и французским языком. Его статьи, очень логичные и провидческие, основаны на прочном анализе. Иными словами – в публицистику Цион ввел необходимый элемент научной точности, которая, вероятно, привлекала читателя. В любом случае лидеры русских правых -Победоносцев и Катков – его высоко ценили. При этом вовсе не заблуждались, зная, с кем имеют дело, но до поры до времени закрывали глаза на его моральную нечистоплотность.

И.Ф. Цион – автор множества статей, направленных против нигилизма, анархизма и либерализма. Одна из самых популярных – "Нигилизм и нигилисты" – вышла в свет в виде брошюры в 1886 г. в Москве. Несмотря на крайнюю ненависть автора к идеологам революционного движения и российским либералам (Цион их презирал, пожалуй, не меньше, чем Ленин), это, на мой взгляд, интереснейшее произведение.

Цион беспощаден к единственно здоровому отечественному течению – либерализму.

Однако и химерам коммунизма досталось, судите сами: "Раньше, чем приступить к разрушению в течение тысячелетия сложившегося государственного строя… было бы не лишним спросить себя, чем, собственно, собираешься заменить этот строй, да и, кстати, не мешало бы сказать… стомиллионному населению, хотя вскользь, к какому благодатному будущему стараешься его вести и ради каких будущих благ теперь хочешь подвергать его всем египетским язвам" (Цион И.Ф. Нигилизм и нигилисты. М., 1896. С. 4).

С 1891 г., вероятно при поддержке правых кругов обеих стран, он начал издавать консервативную газету "Gaulois", в которой сотрудничали (о чем Цион с гордостью писал) известнейшие французские интеллектуалы – Жюль Симон, ведший политический отдел, Эмиль Золя, Ги де Мопассан, Ришпен, Поль Бурже, Феррье и другие.

Известно, что у И.Ф. Циона были весьма обширные связи. С.Ю. Витте, будучи по понятным причинам его недоброжелателем, тем не менее отметил в "Воспоминаниях", что именно Циону удалось получить от французского правительства первый крупный заем, именно ему были вручены невиданные комиссионные в размере 200 тыс. франков.

Неизвестно, каким путем Цион добыл копию документа Банкирского дома Ротшильда о получении министром финансов России И.А. Вышеградским взятки в размере 500 тыс. франков. Именно за это министр уволил Циона со службы, и тот начал против Вышеградского газетную войну. Так интерпретировал эту историю Витте. Кроме того, он сообщает кое-какие биографические данные о Ционе, которые интересны, но вряд ли их можно проверить: "Этот Цион, как я уже говорил, был из евреев; женился он в Одессе на еврейке. Впоследствии он со своей женой развелся, и самый процесс его развода был очень скандальный. Конечно, сделал он это уже тогда, когда протратил то незначительное состояние, которое было у его жены.

В Париже, после того как Цион совершил заем, он, благодаря полученной взятке, несколько оперился. Одно время в Париже он заставил о себе даже говорить, нажил на бирже как-то деньги и, бросив свою жену, сошелся с одной красивой актрисой (я забыл ее фамилию; актриса эта была на петербургской сцене). И вот Цион жил с этой актрисой, и в то же время, как она постарела и когда у нее не осталось никаких средств, он, кажется, разделался с ней не особенно корректно. Рассказываю я это для того, чтобы показать, какой личностью был Цион" (Витте С.Ю. Воспоминания: В 3 т. М., 1960. Т. 1. С. 282).

Характеристика, мягко говоря, нелицеприятная, но "умиляет" акцент на скандальность бракоразводного процесса Циона, как будто у самого Сергея Юльевича по этой части было все благопристойно.

В Министерстве финансов Цион служил всего полтора года и был уволен за интриганство. Издал множество критических брошюр против финансовой политики Вышеградского и Витте, инкриминировал Витте реализацию "социалистических" идей (усмотрев ее, в частности, во введении золотого обращения). Назвал финансовую политику Витте "государственным капитализмом", предсказывал финансовый крах, убеждал легковерных, что Витте агент мирового еврейства, цель которого – низвержение режима и т. п. Без интриг обходиться не мог. Живя во Франции, пытался занять место русского посла барона А. П. Моренгейма и боролся против размещения русского займа, что наносило ущерб интересам России: французский обыватель внимательно прислушивался к советам бывшего русского агента, кому как не ему знать истинное положение вещей (в итоге Цион оказался прав: французский держатель облигаций русского займа прогорел, но менее всех в этом был виноват Витте). Интриги Циона вызвали ответные меры правительства. Было проведено совещание, на нем, кроме Витте, присутствовали министр внутренних дел И.Н.

Дурново, министр юстиции Н.В. Муравьев и управляющий императорской канцелярией К.

К. Ренненкампф. Участники совещания постановили: потребовать немедленного возвращения Циона в Россию в двухмесячный срок и привлечь к уголовной ответственности. Цион на родину не вернулся и был в августе 1895 г. лишен российского подданства, всех прав и пенсии. Продолжая свою публицистическую деятельность, направленную против Витте, он издал в следующем году две брошюры "Куда временщик Витте ведет Россию?" и "С.Ю. Витте и его проекты злостного банкротства".

Максимум, что мог предпринять Витте, это поручить П.И. Рачковскому "изъять" некоторые материалы из дома Циона. (Нелишне напомнить, что после смерти "временщика" русские полицейские ищейки "обчистили" виллу Витте в Ницце, т. е. на территории суверенного государства – "Аз воздам".) Почему Цион не хотел предстать перед "праведным судом", понятно. Его современник, соплеменник, антисемит, выкрест и фальсификатор Николай Александрович Нотович, возможно причастный к фабрикации "Протоколов", за некую "провинность" был вызван из Франции, осужден и сослан в Сибирь. Правда, вскоре амнистирован и вновь отправлен служить во Францию – ценный кадр! В истории же с Ционом много неясного…

Прошло много лет, и вот в Париж после триумфального завершения Портсмутских переговоров прибыл С.Ю. Витте. Казалось бы, неправдоподобно, но Цион появился в приемной "временщика". Еще удивительнее, что Витте принял его и даже не раз!

Слово всесильному агенту Мирового кагала: "Когда я, уже будучи председателем Комитета министров, возвратился из Америки после заключения Портсмутского мира, то ко мне в Париже явился Цион, которого я тогда увидел в первый раз в жизни.

Этот господин… начал мне курить фимиам, страшно извинялся… за всю свою предыдущую деятельность против меня, приписывая это тому, что он хорошо меня не знал и находился в полном заблуждении. Цион давал мне различные советы, как я должен поступать теперь ввиду того, что Россия находилась в периоде революции.

Таким образом, Цион или знал, или чуял, что когда я приеду в Петербург, то должен буду взять бразды правления Россией в свои руки. Но я отнесся к Циону довольно сухо.

Затем, когда я вернулся в Петербург, он мне писал несколько раз, но я опять-таки ему на его письма не отвечал. Затем Циона я совсем потерял из вида; он совсем выцвел, и теперь про него совсем уже не слышно" (Там же. С. 282). Конечно же, Витте принял его как информатора, ибо из текста не следует, что "временщик" отверг советы Циона, скорее, наоборот, принял к сведению.

Кажется, к месту пролить свет на действительное отношение Витте к царствующему дому. Для этого прибегнем к источнику приватному и, что важнее, – нейтральному.

Речь идет о личном письме И.И. Мечникова жене.

Что до переписки С.Ю. Витте и Мечникова, то она началась в 1906 г., когда Илья Ильич направил депешу уже находившемуся в опале министру. Напомнив, что он был преподавателем Витте в Новороссийском университете, и сославшись на Менделеева, с которым они неоднократно говорили о его деятельности ("большой государственный ум"), Мечников попросил о встрече, дабы проконсультироваться по экономическому вопросу. Витте не без юмора вспоминал, что в одесскую бытность Мечников придерживался радикальных взглядов, а он – консервативных, и между ними на этой почве происходили стычки. Теперь же, в 1906 г., Мечников упрекал Витте за то, что он не стал русским Тьером и не залил ради предотвращения будущих революций Россию кровью (см.: Там же. Т. 3. С. 372-373). Вероятно, Цион остался бы доволен изменившимися взглядами нелюбившего его человека. Вернемся, однако, к письму И.И.

Мечникова жене: "…после переговоров о болезни (с женой Витте Матильдой Ивановной – "Малкой" романа Е.А. Шабельской, агентом Мирового еврейства. – С. Д.) мы перешли к политике. Она ужасно ругала царя, говорит, что… на него невозможно положиться из-за его подлости. Очень возмущена казнью Наумова и его товарищей (эсеров, обвиненных в попытке цареубийства. – С. Д.), так как вся их вина состоит в том, что они намеревались только совершить покушение. По-видимому, и она, и ее муж очень полевели" (Мечников И.И. Письма к О.Н. Мечниковой (1900-1914).

М., 1980. С. 220-221). Как ни странно, Витте и Мечников подружились, и их разговоры часто касались еврейской проблемы. Оба ратовали за полное равноправие и уничтожение черты оседлости (см.: Возрождение. 1914. № 5. С. 13).

О еврейском происхождении И.И. Мечникова не раз писали: он был внуком драматурга Неваховича, а Витте, в свою очередь, потомком Шафирова и некоего Крамера. И еще о Витте: "Был у Рачковского… разговор о масонских ложах и принадлежности к ним Витте. К моему удивлению, отрицает существование лож в России и причастность к ним Витте" (Раух Г.О. Дневник // Красный архив. 1926. № 19. С. 100). В отличие от Рачковского известный в то время антисемит доктор Дубровин утверждал, что побуждаемый жидами Витте ведет Россию к революции и распаду, кроме того, он член масонской ложи Петербурга и "весь в руках еврейства" (Там же. С. 90). Любопытна последняя фраза – она повторяет сказанное некогда Г. Державиным: "Сперанский совсем был предан Жидам".

Главные доводы в пользу того, что автором "Протоколов сионских мудрецов" был И.Ф.

Цион, на мой взгляд, следующие:

1. Считается, что "Протоколы" были составлены в середине 90-х годов в Париже, а затем доставлены в Россию. Именно в это время Цион жил в Париже.

2. Известны связи Циона с французской журналисткой и романисткой Жюльет Адан, заметной фигурой в политической жизни III Республики; время от времени ей, активной стороннице франко-русского союза, доверяли весьма деликатные дипломатические поручения. Адан была знакома с агентом охранки Юстиной Глинкой, вероятнее всего, их познакомил Цион. По одной из версий, именно Глинка переправила рукопись "Протоколов" в Россию и при посредничестве П. И.

Рачковского передала ее генералу П. В. Оржевскому.

3. Издатели фальшивки в России дали псевдодокументу название "Сионские протоколы" – падеж указывает на их принадлежность кому-то (по типу "Боткинские бараки", "Бадаевские склады"). Я почти уверен, что Циону.

4. Орфография. Фамилия Цион писалась по-французски и на других языках по-разному: de Cyon, Sion, Zion и т. д. В переводе на русский язык "Протоколы" можно было озаглавить "Протоколы Циона", "Протоколы, составленные Ционом".

5. Цион был близким другом известного юдофоба Э. Дрюмона, автора антисемитской книги "La France Juive" (Жидовская Франция, 1886), переиздававшейся более 100 (!) раз. Безусловно, это талантливое произведение, продукт бойкого, хотя и чрезвычайно недобросовестного пера. Дрюмон был уверен, что истинная власть во Франции принадлежит евреям, и пытался убедить в этом читателей. Книга клерикальная, антиреспубликанская и антиреволюционная. (Во время процесса Дрейфуса Дрюмон одним из первых возглавил антидрейфусаров и предлагал повторить варфоломеевскую ночь для евреев.) Цион поставлял Дрюмону разного рода фантастическую и непотребную информацию о всесилии еврейства.

6. Цион ненавидел Ротшильдов и Витте, лишивших его первый – прибыльной кормушки, второй – службы и отечества, превративших его в изгоя. Соединив оба имени, Цион наделил их в "Протоколах" дьявольской силой: Ротшильды и шабес-гой Витте.

7. Все, что написано Ционом по еврейскому вопросу, во многом совпадает (по смыслу) с текстом "Протоколов". Вот характерный пассаж из письма Циона Дрюмону:

"Не являются ли обе страны, Франция и Россия, игрушкой в руках международного капитала, т. е. Ротшильдов, Эфрусси, Блейхредера и компании, с их представителями в Санкт-Петербурге, рабом которых является Витте?" И далее: "Г.

Витте… учредил… Русско-Китайский Банк, в котором русские элементы представляют гг. Ротштейн и Нотгаф, а китайские – Нэцлин, Штерн и др." (Цион И.Ф.

Куда временщик Витте ведет Россию? Лейпциг, 1896. С. 38). А вот весьма "прозрачные иносказания", которыми Цион заканчивает свой труд "Нигилизм и нигилисты": "И любая щепка может плавать по течению и по ветру: искусство мореплавателя состоит в плавании против течения и против ветра. То же самое и для государственных людей.

Бездействующая власть ржавеет и становится негодною, как меч, остающийся слишком долго в ножнах.

Единодержавие повелителя требует единомыслия в исполнителях под страхом породить безурядицу.

Умный устав хорош, но его приложение еще лучше.

Толпа женского рода, она уважает только силу…

Монарх уже заслуживает название великого, когда он умеет ставить The right man on the right place" (Цион И.Ф. Нигилизм и нигилисты. С. 139). Сравнив эти "мудрые мысли" с таковыми из памфлета Мориса Жоли "Диалоги" и с "Протоколами", обнаружим изрядное число совпадений. Возьмем, например, оглавление 1-го протокола: "Право в силе…Толпа Анархия… Толпа слепец. Политическая азбука… Наиболее целесообразный образ правления – самодержавие… Политика и мораль" и т. д.

8. Кто, как не Цион, мог лучше других знать французскую журналистику и публицистику. Издатель газеты "Галуа" сотрудничал в "Фигаро" и в издаваемом Ж.

Адан "Нувель ревю". Он один из немногих (если не единственный), кто мог выудить из забвения памфлет Мориса Жоли, чей сарказм был ему очень близок.

9. Наконец, вопрос, он же довод, метафизический: мог ли Цион пасть так низко?

Все писавшие о нем сходятся во мнении, что он был морально нечистоплотным человеком. Стало быть, мог! Каждый из приведенных мною доводов может быть опровергнут (что я и сделаю), ибо ни на один из вопросов, касающихся "Протоколов", нет точного ответа: кто, где, когда, на каком языке, а главное – для чего?

1. "Протоколы" – не единственная фальшивка, подлинное происхождение которой неизвестно. Существуют версии о чисто российском происхождении. Но я склонен предполагать, что место – Франция, так как Париж в то время был наводнен русскими агентами, им несть числа: И.Ф. Манасевич-Мануйлов, Борис Надель, И.Я.

Павловский, М.В. Головинский (Docteur Faust), Н.А. Нотович, Гольшман, А.М.

Геккельман (Гартинг, Ландезен) и т. д. Большинство из них еврейского происхождения, в том числе сам П.И. Рачковский. Каждый из них имел соответствующую репутацию. Цион не исключение.

2. Знакомство Циона с Жюльет Адан, разумеется, не является доказательством…

Все из перечисленных выше лиц и десятки не перечисленных были вхожи в ее литературно-политический салон.

3. Сионскими "Протоколы" были названы позднее. Газета "Знамя" опубликовала их в 1903 г. как "Программу завоевания мира евреями"; в 1905 г. они были опубликованы под названием "Корень наших бед".

4. Поначалу "Протоколы" связывали с сионистским движением, иногда их так и называли – "Сионистские протоколы". С именем Циона "Протоколы" стали связывать лишь после Первой мировой войны. С момента публикации до кончины Циона прошло без малого девять лет – и нет никаких свидетельств его причастности к публикации.

5. Дружба и переписка Циона с Дрюмоном тоже не может служить доказательством причастности бывшего профессора к "Протоколам". Дрюмон помимо Циона был связан с представителями российского антисемитского движения, получал от них соответствующую информацию. Что же касается фраз из писем Циона, которые совпадают с таковыми из "Протоколов", то их можно приписать бедности языка как российских, так и французских антисемитов.

6. Ненависть к Ротшильду и Витте вообще не может приниматься в расчет. Фамилия Ротшильд в XIX в. стала нарицательной в ряду рассуждений о неправедно нажитом богатстве. С таким же успехом создание "Протоколов" можно приписать, скажем, Бальзаку или Ф.М. Достоевскому, у которого "идея Ротшильда" доминирует в нескольких произведениях – от "Подростка" и "Преступления и наказания" до "Дневника".

7. И еще раз о совпадениях: многие антисемитские опусы похожи друг на друга как две капли воды – от Дрюмона, через Розенберга и Щварц-Бостунича, до Шафаревича и присных. Штамп, трафарет – вот, собственно, что их сближает.

8. Заимствовать из "Диалогов" Мориса Жоли мог не только Цион – неведомые нам плагиаторы без ведома Циона могли позаимствовать у него самого.

9. По поводу, мог или не мог Цион "пасть так низко", ничего наверняка сказать нельзя…

Взвесив все pro et contra, формуле "освобожден за недостаточностью состава преступления" я склонен предпочесть архаичную формулу "освобожден, но оставлен под сильным подозрением". Последнее, кажется, ближе к истине.

Разочаровавшись в журналистике и общественной деятельности, Цион попытался вернуться в науку, опубликовав оригинальную работу, посвященную физиологии уха.

К сожалению, продолжить научные занятия он не смог из-за отсутствия средств и болезни. Похоже, цепь неудач, преследовавших Циона с 1875 г., сокрушила его: ни талант, ни бешеная энергия, ни сверхамбиции не спасли эту незаурядную личность.

Цион умер в Париже 5 ноября 1912 г., в возрасте 69 лет, бедным и забытым родственниками и друзьями. Медицинская и общая пресса обошла его кончину молчанием.

Почему Цион был одинок в семье, непонятно. Он имел двух дочерей и сына. Старшая дочь вышла замуж за крещеного еврея, крупного дельца Генри Лютенберга; младшая вернулась в иудаизм и вышла замуж за одного из сионистских лидеров Москвы. Сын Федор работал в конторе своего зятя Лютенберга.

В национальной библиотеке в Иерусалиме я обнаружил книгу И.Ф. Циона "La Russie contemporaine", изданную в Париже в 1892 г., с дарственной надписью на русском языке: "Его превосходительству Константину Петровичу Победоносцеву в знак глубокого уважения. И. Цион". Каким путем эта книга попала в Израиль мы, вероятно, никогда не узнаем. Ее каталогизировали в 1937 г. Я долго смотрел на ясный и красивый почерк Ильи Фаддеевича и думал о превратностях судьбы: человек, рожденный для научной славы и все для этого имевший – ум, талант, усердие, образование, удачу – стал по собственной воле изгоем и проклятием своего народа.

Не хочется рассказ о российской науке заканчивать на минорной ноте. Оставаясь в пределах одной дисциплины и одной школы, легко перейти к следующему имени: если И. П. Павлов был учеником И.Ф. Циона, то князь Алексей Алексеевич Ухтомский (1875-1942) – учеником И.П. Павлова. К Циону Ухтомский относился с явным пиететом, он писал в 1940 г.: "Цион должен быть охарактеризован как блестящий талант преподавания и исследования".

Вклад А.А. Ухтомского в мировую науку огромен, он один из ее корифеев. Внешне, по воспоминаниям современников, князь Ухтомский походил на апостола. Вот, например, каким увидел впервые Ухтомского (на II съезде физиологов в Ленинграде) его будущий ученик: "В сапогах, кожаном картузе, пиджаке русского купеческого покроя, под которым виднелась домотканая рубашка, повязанная веревочкой, со стройной, невзирая на мощь и грузность, фигурой, легкой и спортивной походкой, Алексей Алексеевич производил впечатление истинного русского богатыря. Вместе с тем склоненная вниз голова, лицо и совершенно необыкновенные глаза создавали, скорее, образ мудреца – Сократа или ветхозаветного пророка, и уж если богатыря, то богатыря духа" (Аршавский И.А. Забвение – тяжкий грех: Из воспоминаний об Алексее Алексеевиче Ухтомском // ВИЕТ. 1995. № 4. С. 129).

В моей памяти это описание вызвало ассоциации с другими богатырями духа – Толстым, Стасовым, Бондаревым. А еще Ар-шавского поразило преображение "купца" и богатыря Ухтомского в аристократа во время разговора с не менее знаменитым, чем он, физиологом Линой Соломоновной Штерн (1878-1968). Что, собственно, объяснимо: отец Ухтомского был из Рюриковичей – потомок князя Всеволода Большое Гнездо. Закончив в Нижнем Новгороде кадетский корпус, А.А.

Ухтомский в 1894 г. приехал в Москву и поступил в духовную семинарию. Этот путь – из кадетского корпуса в семинарию – он проделал вместе со своим старшим братом, ставшим епископом Андреем. Затем их дороги решительно разошлись: Алексей Алексеевич предпочел официальному православию старообрядчество, а значит, должен был распрощаться с мечтой о карьере (если, конечно, таковая мечта у него была).

Но его близкий родственник князь Э.Э. Ухтомский (по свидетельству Витте, "человек весьма порядочный" и близкий к Николаю II), равно как его двоюродный брат, министр земледелия А.И. Наумов, наверняка поспособствовали тому, чтобы он продолжил образование.

Коротко о родном брате Ухтомского: в миру Александр Ухтомский (1872-?), духовный писатель, имевший ученую степень; с 9 ноября 1905 г. преподавал в Казанском духовном училище; 2 декабря того же года постригся в монахи; с 22 декабря 1913 г. – епископ Андрей Ухтомский и Мензелинский. Слыл либералом. Резко выступал против влияния Распутина на высшие сферы. Первым начал проводить приходскую реформу, чем вызвал недовольство Синода, попытавшегося лишить его кафедры, но в итоге вынужденного посчитаться с общественным мнением и оставить реформатора в покое.

В молодости Александр увлекался теософией и спиритизмом, опубликовал несколько статей на эти темы под псевдонимом Князь-инок. Епископ Андрей был одним из немногих иерархов, кто с одобрением отнесся к обновленчеству: что-то связывало его с обновленцем Александром Ивановичем Введенским (о нем см. далее). После революции 1905 г. епископ Андрей открыто выражал свои симпатии эсерам.

Итак, Алексей Алексеевич Ухтомский поступил в Петербургский университет на физико-математический факультет. Там же начал научную работу в физиологической лаборатории.

Собственно, его жизнь мы знаем пунктирно. Лишь в последнее время появились сравнительно солидные исследования*. Как пишет его ученик И.А. Аршавский, долго не удавалось опубликовать полную генеалогию Ухтомского. Например, кто была его мать? И здесь нас ждет открытие: урожденная Черносвитова,по национальности она была еврейкой.

***

* И не только солидные. Например, в 1996 г. в г. Рыбинске школьница Аня Чирфельд прочла на городской научной конференции доклад «Академик А.А. Ухтомский о традициях русской культуры» (см.: Обратная связь // Международная еврейская газ.1996. № 5 (164).