Текст книги "Замкнутые на себя"

Автор книги: Саша Суздаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Нет, что это такое? – возмутилась Алида, и подняла Хамми за шкирку.

– Маргина, – перебила её возмущение Элайни.

– Что? – не поняла Алида и, обернувшись к Элайни, отпустила кота, а тот завис в воздухе, сообразив, что оттуда виднее.

– Мою дочь звать Маргина, – счастливо улыбнувшись всем, сказала Элайни.

– Ты хочешь назвать её, как маму? – спросила Альмавер.

– Тебя смущает имя? – усмехнувшись, поддёрнул Анапис.

– Нет, – покраснела Альмавер и сказала Элайни: – Поздравляю.

– Спасибо, – сказала Элайни, прикладывая девочку к груди. Флорелла, слушая на улице под окном, от избытка чувств пускала слезинки на грудь Бартика, которые, замерзая, сверкали на солнце, как ордена.

А в столице королевства маргов переполох был больше. Барриэт, вздумавшая рожать в тот же день, совсем не ожидала такого события, а её окружение было совершенно безграмотно в данном вопросе. Поэтому, когда у неё начались схватки, обезумевший Варевот, в других делах существо вразумительное, был повергнут в шок и, единственно, что он сделал обдуманно, нагнал пойманных женщин, полагая, что они знают о таких делах больше, чем он.

Кузнец Баруля, отец Барриэт, провёл селекцию и оставил возле дочери троих знающих, остальных выгнал, чтобы не вносили в дело суету, которая не закончилась, а приобрела признаки управляемой. Варевот и кузнец были на побегушках, исполняя мелкие прихоти повитух, так неожиданно ставших самыми важными особами королевства.

Когда через некоторое время, одна из женщин вышла и произнесла: «Всё», – мужчины не поверили: никаких криков и писков они слышали. Они бы ещё больше удивились, если бы знали, что и Барриэт, и остальные женщины не услышали от вновь рождённого мальчика ни звука. Да и своим видов он отличался от других новорождённых, так как совсем не был крохой, а его большие глаза даже пугали своей осмысленностью. Малыш не издавал ни звука, только внимательно всех рассматривал.

– Он что, немой? – растерянно спросила Барриэт у своих повитух.

– Я не немой, мама, я голодный, – сказал малыш и присосался к груди Барриэт. Одна повитуха грохнулась в обморок, а Барриэт, чуть-чуть улыбаясь, поправляла свою грудь, чтобы её говорливому сыну было удобней кушать. Упавшую повитуху вытащили из комнаты и передали оторопевшему Варевоту. Тот передал её кузницу, который предположил ещё более нелепое: «Это что, моя внучка?» – на что Варевот постучал по его голове и сказал:

– Приведи её в чувства.

Баруля облил её кружкой воды, чем заслужил от неё эпитет: «Старый дурак», – и молодка, сердитая на всех, а больше всего на себя, ушла, распространив по всему городу весть, что вновь родившийся сын короля – монстр. Реддик, услышав такие речи, схватил её в охапку и посадил в пустую каморку, намереваясь передать её на суд короля.

Ерхадин, он же Шерг, появился под вечер, был злой, как зверь, и на сообщение Варевота о сыне никак не среагировал, а наказал собирать всё своё войско и, даже, посаженных на местах бойцов. На замечание Варевота о том, что в связи с неожиданным снегопадом все дороги засыпанные, Ерхадин выругался и схватил его за грудь:

– Я не спрашиваю тебя о дорогах, подготовь мне людей.

И ушёл спать в свободную спальню, а о сыне и Барриэт даже не спросил.

* * *

«Куда же он пропал?», – подумала Маргина, собирая симпоты со всей Земли, не понимая, куда Мо мог исчезнуть. Она присела на крышу, решив, что нужно собраться с мыслями и не шебаршиться. «Подумаешь, пропал, – соображала Маргина, – я и сама могу добраться до Миши Столярчука, друга Сергея». С этой мыслью она поднялась и глянула себе под ноги.

– Вот зараза, – громко сказала она, увидев под ногами, внизу, на третьем этаже двенадцатиэтажного дома лежащего в кровати Мо. Рядом с ним, обняв его рукой, лежала дородная молодая женщина. Маргина сиганула вниз и потянула Мо из постели.

– Вставай, Мо, – прошептала Маргина, стараясь не разбудить женщину. Мо не отвечал. Маргина дёрнула его сильней и увидела, что женщина удивлённо смотрит на неё.

– Это мой Мо, – сказала она. Маргина, не спрашивая её, подняла Мо и исчезла вместе с ним в потолке. Женщина лихорадочно включила свет и набрала по мобильному телефону милицию.

– Милиция, у меня жениха украли, – сообщила она в трубку.

– Откуда? – спросил дежурный, кивнув другому, чтобы тот засёк телефон шутницы.

– Из кровати, – сообщила женщина.

– Фамилия? – спросила трубка.

– Мо, – ответила женщина.

– Имя?

– Мо.

– Женщина, что вы заладили, мо, мо, – возмутился дежурный, поняв, что она не шутит, а является жертвой любви. – Имя у него есть?

– Я не знаю.

– Что же вы ложитесь в постель и имени не спрашиваете, – укорил её дежурный и миролюбиво добавил: – Если через трое суток не придёт, несите заявление участковому. Только он вряд ли вам поможет.

И положил трубку. А воровка её жениха тащила за собой по ночному звёздному небу Мо, удивляясь устойчивости отравления хмельными эмоциями.

* * *

Лааки готовились к первому союзу этого сезона между с Лоори и Реесом, занявшим второе место в соревновании женихов. Нельзя сказать, чтобы Реес был рад своему выбору, но дочь вождя была первой в ряду девушек, и он не мог нарушить традицию. А брать он собирался зеленоокую Гаам, но против совета племени идти он не мог.

Реес ожидал на самой нижней террасе дворца в окружении остальных женихов, такая была традиция, а Лоори должен был привести вождь, Доом, в окружении всех невест. Вскоре показалась процессия из двенадцати девушек, укрытых с головой прозрачным конусом из белой ткани, сотканной из пуха птицы хави^[19]. Подойдя к жениху, они остановились полукругом и застыли, ожидая, когда он угадает невесту. Реес её сразу угадал, девушку своей мечты, а так как это была Гаам, то его снова заставили угадывать. Остальные женихи помогали ему, угадывая своих невест, и вскоре Реес указал на Лоори, которая вышла вперёд.

– Вы мне обрезали крылья, запретив любить того, кого я хочу, – сказала Лоори, – и они мне больше без надобности.

С этими словами она сбросила белую ткань, и все увидели её подрезанные крылья.

– Лоори! – воскликнул Доом. – Что ты сделала?

– По традиции, обрезавший себе крылья не может находиться в племени, – сказал Блуждающий Неф, и обернулся к Лоори: – Ты должна уйти.

Лоори, под взглядами всего племени, спустилась вниз, туда, где ступеньки обрывались, а внизу была видна тень от дворца Блуждающего Нефа, пересекающая реку, которая текла под ним. Два лаака взяли её за руки, взлетели в воздух и опустились в долине, далеко внизу. Оставив Лоори, они взмахнули крыльями и приземлились на террасе, а она пошла от дворца вдаль, к перевалу, чтобы покинул долину между гор.

– Так, я могу выбрать себе невесту? – воскликнул обрадованный Реес, глядя на Гаам, не скрывающую своего счастливого лица.

– Можешь, – сказал Блуждающий Неф, а потом шепнул на ухо потерянному Доому, стоящему возле него: – Я присмотрю за Лоори.

Тот благодарно кивнул и отвернулся, чтобы Блуждающий Неф не заметил непорядка в его глазах.

Когда Блуждающий Неф догнал Лоори, она уже перешла перевал и двигалась по дороге к станции репликации.

– Может, прекратим этот маскарад, – спросила она, превращаясь в Рохо.

– Нет, вдруг нас увидит какой-то лаак, – ответил ему Блуждающий Неф и Рохо вновь превратился в Лоори.

– Этот обычай с невестами придумал ты, – сказал Рохо. – Он что, неправильный?

– Правильных законов нет, – ответил Блуждающий Неф, – любой закон можно использовать и для зла, и для добра. Я придумывал такие обычаи, чтобы племя росло сильным. Но могут быть исключения, которые не предусмотришь никакими правилами.

– Ты с Лоори сделал так специально? – спросил Рохо.

– Нет, Лоори, действительно, влюбилась в Русика, – ответил ему Блуждающий Неф, – но этот случай пришёл кстати. Вождю есть над чем подумать.

* * *

На следующее утро Ерхадин немного отошёл и не так пылал злобой. С самого утра он с холодной головой принялся готовиться к походу на дворец, чтобы уничтожить Элайни и всех, кто там есть. Варевот ещё с вечера разослал гонцов во все концы королевства, чтобы собрать бывалых бойцов, а с утра готовил запасы для похода, написав списки Берл Варшалу. В любом случае раньше нескольких дней в поход не собраться, о чём он и доложил Ерхадину. Тот поморщился, но ничего не сказал: понимал, что быстрее не получиться, криком задержать можно, а ускорить – нельзя.

А во внутренних покоях новорождённый сын Ерхадина не перестал удивлять свою мать. Когда одна из повитух спросила у Барриэт, как она назовёт ребёнка, малыш выдал матери:

– Меня звать Гинейм, – чем поверг присутствующих в шок. Барриэт, понимая, что её сын сразу стал неординарной личностью, не удивлялась, а гордилась им и не понимала, почему Ерхадин, который уже приехал, не пришёл посмотреть на своего сына. Гинейм заматываться в пелёнки категорически отказался, сообщив матери:

– Ты что, хочешь, чтобы я орал дурным голосом? – на что Марриэт покачала головой, удивляясь не по годам умному сыну. Всё же, завидев во дворе мужа, Барриэт не выдержала и, замотав Гинейма в толстое одеяло, вышла на крыльцо.

Змей, только что прилетевший с охоты, увидев на руках Барриэт малыша, не смог сдержать комментарии:

– Какой милый малыш, – воскликнула Горелла.

– В хозяина, – подтвердил Гарик.

– А малыши вкусные? – спросил Горелый, наклоняясь к Гинейму.

– Ты что, совсем поглупел? – накинулась на него Барриэт. Ерхадин, услышав крик, направился к ним.

– А я что? – оправдывался Горелый, но тут Гинейм, не говоря ни слова, дунул на Горелого синим пламенем и тот вспыхнул, как факел.

– В снег, в снег! – закричал Ерхадин и метавшийся Горелый догадался сунуть голову в сугроб, благо за последние дни весна разразилась неожиданным снегом. Когда Горелый выдернул голову из снежной кучи, она дымилась паром, а морда была вся в черных разводах.

– Доигрался, – довольно хихикнула Горелла, на что Горелый благоразумно промолчал.

– А ну-ка, покажи мне богатыря? – сказал Ерхадин, беря из рук Барриэт свёрток. Отец и сын оценивающе смотрели друг на друга несколько мгновений, пока Барриэт не забрала Гинейма со словами:

– Хватит его морозить. Захочешь, дома увидишь.

Ерхадин некоторое время стоял на месте, о чём-то размышляя, но потом взмахнул рукой, как будто отгоняя привидение, и направился на склады Берл Варшала, где его ожидал Варевот.

* * *

Прошло несколько дней, Елайни немного окрепла и стала выходить на прогулки вокруг дома. Солнце, точно вспомнив свои весенние обязанности, принялось мочить снег, так, что он поплыл и закапал, собираясь в ручейки, которые журчали под остатками снега. То, что намело всего несколько дней назад, потемнело, скукожилось и опало водой.

Однажды, прогуливаясь с Маргиной на руках, Элайни попросила Альмавер подержать малышку, а сама вытащила мэтлоступэ и попробовала полетать вокруг дома. Давно забытые ощущения, испытанные в полёте, привели Элайни в неописуемый восторг, и она решила, что будет каждый день тренироваться.

– А мне можно попробовать? – спросила Альмавер и Элайни, подробно рассказав всё, вручила ей мэтлоступэ.

– Вообще, каждое мэтлоступэ индивидуально и делается для конкретной фреи, – добавила Элайни, – но попробовать можно.

Альмавер потренировалась, пару раз приземлилась в грязь, но к концу тренировки уже могла летать по ровной линии. Её лицо, так давно не знавшее улыбки, расцвело точно цветок, сияя от радости.

– Ах, я хочу иметь такое мэтлоступэ, – грязная и довольная, мечтательно сказала она.

– Я попрошу Хамми, чтобы он помог сделать тебе мэтлоступэ, – пообещала Элайни.

– Было бы здорово, – вздохнула Альмавер.

* * *

Солнце поднималось над равниной из-за Днепра, заглядывая в дома на берегу, отражаясь от волн, поднятых ранней проходящей лодкой и мелькая весёлыми зайчиками там, куда солнцу добраться никак нельзя.

Миша Столярчук стоял на балконе и любовался тёплым субботним днём, когда увидел плывущую в небе женщину, которая тянула за собой рыжего мужика. Миша, будучи человеком прогрессивного склада ума, не удивился, тем более, что имел уже друга, связанного с инопланетянкой, и позвал на балкон свою жену, Галю:

– Галю, іди сюди.

– Чого тобі? – спросила Галя, выходя на балкон.

– Дивись, жінка чоловіка додому по небу тягне, – сказал Миша, показывая на женщину, тянущую мужика.

– То якась відьма чужого чоловіка вкрала, – констатировала Галя и, на всякий случай, перекрестилась.

– По-моєму, вона його сюди тягне, – хохоча, сообщил Миша.

– Міша, закрий вікно, бо вона й тебе забере, – забеспокоилась Галя, пытаясь закрыть окно. Женщина подтянула к себе рыжего мужчину и попыталась придать ему вертикальное положение, но он всплывал и висел горизонтально.

– Вы Миша Столярчук? – спросила болтающаяся возле балкона женщина.

– Да, Миша, – ответил он, несмотря на попытки Гали закрыть окно.

– Я мама Элайни, – сообщила женщина, – меня звать Маргина.

– Заходите, – сказал Миша, шире открывая балконное окно. Маргина проплыла сама и затянула в комнату Мо, который остался висеть возле люстры.

– Что с ним, – спросил Миша, глядя на Мо.

– Употреблял алкоголь, – сообщила Маргина, найдя в голове Миши определение.

– Может, его подлечить? – спросил Миша, но Маргине метод Миши не понравился.

Галя приготовила завтрак, больше похожий на обед и расставила всё на столе. Миша вытащил бутылочку коньяка и налил рюмки:

– Давайте выпьем за встречу, – сказал он, чокаясь с гостьей. Маргина решила проверить, как же действует алкоголь на её новое тело, и, может быть, она напрасно напустилась на Мо, но открыв свои вкусовые симпоты ничего особенного не обнаружила.

– Як там Єлайні? – спросила Галя, которая немного успокоилась, несмотря на то, что висящий возле люстры муж Маргины её немного смущал.

– Я как раз за этим к вам приехала, – сказала Маргина. – Сергей и Элайни куда-то уехали, и я думала, что они у вас.

– Та ні, вони як поїхали до Америки, так звідти не повертались, – сообщила Галя.

– Добрый день, – сказал Мо, спускаясь с потолка.

– Добрый, – сказал Миша, и спросил: – Вам налить?

Мо кивнул головой.

– Мо, я тебя больше тащить не буду, – сообщила Маргина.

– Та нічого, хай чоловік підлікується, – пожалела его Галя. Выпитая рюмка коньяка, поправила Мо, и он стал говорливый, как попугай, расточая комплименты и Гале, и Маргине. Завтрак постепенно перешёл на обед, а Мо, наученный Галей, так душевно и самозабвенно выводил украинские песни, что с соседских балконов раздавались аплодисменты, и Мо, как истый артист, выходил на балкон и, перегибаясь, кланялся, чуть не выпадая вниз. На замечание Гали: «Та він же розіб'ється», – Маргина её успокоила: «Ничего, соберём».

Под вечер гости заторопились. Всё, что им нужно, они прочитали в голове Мишы, а подстанцию триста тридцать киловольт было видно с балкона. Прямо через балкон они и отчалили, провожаемые Мишей и Галей, которые, стоя возле окна, махали им вслед рукой. Мо тянул Маргину за пояс, а она, пока не добрались до ОРУ^[20], долго отправляла воздушные поцелуи Мише и Гале.

Через несколько минут Миша и Галя увидели молнию, вспыхнувшую на ОРУ, которая ударила вверх, в небо, унося Маргину и Мо. Галя плакала, вытирая платочком глаза и приговаривала: «Які гарні люди».

* * *

Рохо попрощался с Блуждающим Нефом и отправился на Контрольную, чтобы передать Маргине сообщение Хамми, полагая, что, возможно, Хамми его опередил и тоже находиться на Контрольной. Выйдя из станции репликации, он увидел жаждущего информации Ай-те-Кона и, пожалев его, выложил ему в голову всё, что знал, заодно считав всё, что знал Ай-те-Кон. Такой способ передачи информации уже не смущал Ай-те-Кона, который был продвинутым потребителем спама.

Взлетев любимым лебедем, Рохо отправился на юг, в Паллас, намереваясь застать там Русика и Лоори и передать сообщения Блуждающего Нефа о том, что их судьба зависит только от них. Впереди летело что-то крупное. Вначале Рохо подумал о обыкновенной птице, но медленные взмахи крыла говорили о том, что размеры птички намного больше воробья. Рохо бросил вперёд симпоты и с радостью понял, что навстречу ему летит Онти. Обрадованный, он сильнее взмахнул крыльями, поспешая к ней.

Онти была в своём образе, только сзади сделала крылья, как у лааков и Русика. Рохо тут же трансформировался в лаака и, взмахивая крыльями, с улыбкой спросил у Онти:

– Ты вылетела меня встретить? Как ты узнала?

– Ничего я не знала, я просто тренируюсь, – удивилась Онти, а её ответ сильно огорчил Рохо. Увидев мимику его лица, Онти удивлённо раскрыла глаза и спросила:

– Ты был рад, что я тебя встречаю? – Рохо обречённо кивнул, выдавая себя с головой. Онти полетела рядом, назад к дому Лотта и, немного подумав, сказала Рохо:

– Можешь считать, что я встречала тебя. Кстати, куда вы пропали с Хамми на Гренаале?

Рохо принялся рассказывать о своих приключениях, начав с плазменной ловушки, о которой сказать было нечего, дальше сообщил о том, что они с Хамми обнаружили на планете Глаурия и поделился тем, как они с Блуждающим Нефом провели лааков. Последний эпизод вызвал у Онти бурный смех, и она чуть не свалилась в пике. Дальше они не сказали ни слова и обходились тем понимающим молчанием, которое говорит лучше всех слов, иногда прерываемое неожиданным смехом Онти, вспомнившей спектакль, разыгранный Рохо и Блуждающим Нефом. Рохо, перед самой посадкой у дома Лотта, запоздало спросил:

– А Маргина здесь?

– Маргина, вместе с Мо, отправились искать Элайни и Сергея, – сообщила Онти, стараясь приземлиться у самого крыльца. Последняя стадия полёта для Онти всё ещё оставалась трудной задачей, и часто она, приземляясь, размазывалась по земле, как сырая глина. Онти стыдилась, когда кто-то видел, как она, собирая себя из комка глины, появлялась вначале голой, а потом восстанавливала свой наряд. Её названный брат, Хабэлуан, увидев однажды такое приземление, подошёл к ней, побелевший, и сказал:

– Ты, это… как-нибудь аккуратней, – и прижал её к себя так сильно, что Онти пришлось вырываться:

– Не бойся ты, я живучая, – чем его нисколько не убедила.

Русик и Лоори готовились отправиться к королю Ладэоэрду, чтобы стать первыми «летунами». Представить их король собирался на приёме иностранных послов и последующем празднике, на котором, кроме Лоори и Русика, Ладэоэрд демонстрировал свои флаэсины: одну капитана Краббаса и вторую, сделанную волшебником Тартифом и управляемую Аделом. Онти согласилась сопровождать Лоори и Русика, поэтому развлекалась полётами, пока они собирались.

Собственно говоря, Русику и Лоори собираться было нечего, но Лотт, а больше всего Вета, пытались нагрузить их на дорогу едой, одеждой и деньгами, собранными им за всё время их жизни. Возражение Лоори, что все это им не нужно, не воспринималось серьёзно, и Русик с грустью думал, как они будут лететь, держа в руках неподъёмные гири.

Появление Рохо внесло новую неразбериху в суматоху сборов и сломало все планы Веты. Сообщение Рохо о том, Лоори изгнали из племени, и она вольна делать что хочет, вначале обрадовало её, но потом, осознав в полной мере своё отчуждение от племени, она заплакала и долго рыдала.

Русик беспомощно пытался её успокоить, пока Онти не выгнала его и поплакала вместе с Лоори. Причём, стала плакать так добросовестно, что поплыла лицом, чем вызвала испуг Лоори, так как та не знала о способностях Онти. Когда Онти объяснила свои метаморфозы, плакучесть Лоори изменилась неудержимым хохотом и Вета, не зная причины смеха Лоори и Онти, опасалась за их психическое здоровье.

* * *

Движение по размытым дорогам нельзя было назвать быстрым, и Ерхадин бесился, глядя, как внизу под ним медленной многоножкой двигалось его войско. Ерхадин ясно понимал, что ему повезло, и он застал Элайни врасплох, а сам дворец говорил о том, что зодчие, его построившие, сродни тому страшному существу, выгнавшему его из другого дворца, находящегося в его королевстве.

Ему, несомненно, повезло, что вместе с Элайни он не встретил кого-нибудь, кто мог бы изрядно его потрепать, или лишить жизни. Такое соседство было ему ни к чему и следовало уничтожить врага в его доме, чтобы обезопасить себя и своего сына, так не похожего ни на одного младенца в мире.

От осознания того, что он причастен к появлению такого малыша, Ерхадин запоздало возгордился, чувствуя и свою исключительность. Приободрённый своими мыслями, Ерхадин изгнал из себя злобное томление, считая, что враг никуда не денется.

А враг даже не подозревал о том, что кто-то идёт на него войной. Жизнь во дворце шла своим чередом, причём, после рождения Маргины, атмосфера в доме приобрела мягкие, акварельные оттенки. Альмавер и Анапис, насытившись приключениями по самое горло, как будто попали в рай и предпочли остаться в нем, чем снова предпринимать попытки мести. После всего пережитого, мнение о мести они изменили, полагая её дорогим капризом и свойством несдержанного характера. Альмавер сдружилась с Алидой, так как обе были травницами, и их профессиональным разговорам на эту тему мешали только разные наименования одних и тех же трав.

У Хамми и Бартазара Блута было перемирие, они ожидали, когда малышка Маргина немного окрепнет, чтобы переносить перемещение через репликатор, а о дальнейшем они не загадывали. Хамми очень интересовало, куда девался Сергей, но Бартазар Блут, похоже, и сам не знал. Впрочем, Хамми не особенно ему верил, так как Бартазар Блут не открывался ему полностью.

Элайни, помня обещание, попросила Хамми помочь ей сделать для Альмавер мэтлоступэ.

– Серёжа, ты тоже поможешь, – попросила она Бартазара Блута.

– Элайни, мы сделаем всё без тебя, – сказал Бартазар Блут, – а тебе нужно беречься.

Хамми поддержал его, но Элайни упёрлась, так что пришлось делать мэтлоступэ вместе. Хамми выбрал дубовую ветку нужной толщины и сделал круглую чурочку. Потом они втроём стали в круг и подняли заготовку в воздух. Затанцевали три разноцветных луча, и мэтлоступэ покрылось неповторимым узором, впитывая волшебство. Закончив, Элайни взяла в руки мэтлоступэ и зачарованно его разглядывала, поглаживая по бокам.

– Элайни, ты что, никогда не держала мэтлоступэ в руках? – промурлыкал Хамми.

– Нет, – возразила, улыбаясь, Элайни, – я первый раз изготавливала мэтлоступэ.

Когда они, собрав всех, торжественно вручили мэтлоступэ Альмавер, она, как и Элайни, светилась изнутри, поглаживая деревяшку, а на лице играла отрешённая полуулыбка. Алида, стоя с маленькой Маргиной на руках, вдруг заплакала и, передав Элайни ребёнка, ушла к себе в комнату.

– Что с ней? – растерянно спросила Элайни.

– Я думаю, она обиделась, – всё так же улыбаясь, сказала Альмавер.

– Почему? – не поняла Элайни.

– Я видела её лицо, когда рассказала ей, что мне сделают мэтлоступэ, – ответила Альмавер. Хамми, переглянувшись с Элайни и Бартазаром Блутом, вышел в ближайший лес искать подходящую ветку то ли дуба, то ли ореха, то ли дикой груши, чтобы вырезать заготовку для нового мэтлоступэ.

* * *

Как они попали на Глаурию, Маргина не помнила совсем. Эксперимент с алкоголем прошёл для неё с неприятным эффектом: она в полной мере почувствовала похмельный синдром, когда пришла в себя. Бросив вокруг дрожащие симпоты, она поняла, что лежит на Мо, который превратился в привычного огромного рыжего кота.

– Мо, мы где? – спросила она его, хотя уже знала, но желала подтверждения.

– На Глаурии, – кратко ответил ей Мо.

– У тебя голова болит? – спросила его Маргина.

– Как ты знаешь, у меня, как и у тебя, её нет, – ответил Мо, не поворачивая к ней головы. И, вообще, разговаривали они виртуально, но мысли тревожили у Маргины то, что считалось головой. Мысли тревожили не только голову, но и всё симпоты её тела, которое возлежало на пушистой шкуре Мо. Маргина решила, что такие эксперименты с воздействием органических веществ на органы осязания она не будет делать никогда, а Мо запретит даже вспоминать о них.

Несмотря на своё состояние, она понимала, что лучшим средством избавить симпоты от губительного влияния алкоголя является работа, поэтому раскинула их, чтобы оглядеться. Они были уже у подножья зелёной горы с острым частокол скал наверху, окружавших верхнее озеро, где находился остров со станцией репликации.

«Да, – подумала Маргина, – а до озера Сван ещё шагать и шагать». Маргина решила, что лучшее в такой ситуации – созерцать окружающее и нежить симпоты приятными, красивыми эмоциями. Тем более что вокруг разноцветными красками красовалась та пора года, когда весна постепенно переходит в тёплое лето, когда нет палящего солнца, и воздух не дрожит от жары.

Маргина соскучилась по своей дочери Байли. Пусть она не родная мать, но сердцем, пусть и виртуальным, она прикипела к дочери и беспокоилась так же, как о родной, Элайни. Следовало раскинуть симпоты, чтобы узнать, где она находиться, но Маргине хотелось побывать в столице, Фаэлии, увидеть то место, откуда ей так долго пришлось управлять страной.

Сейчас, по прошествии некоторого времени, она ничуть не жалела, что отдала управление в молодые руки. У неё появилось так много времени для себя, что она нашла человека, пусть и не человека, но всё же родную душу, с которой ей хорошо и уютно. Она пошамкала руками рыжую шерсть родной души, и та отозвалась ироничным хмыканьем. «Не лезь в мои глифомы» – лениво отозвалась она, продолжая свой неторопливый экскурс по своим воспоминаниям.

Как-то мягко и неожиданно в её воспоминания заплыла флаэсина и Маргина, отвлечённая на мгновение, раздосадовано подумала: «При чем здесь флаэсина?» – но та не исчезала, а, наоборот, росла в размерах. Маргина поняла, что действительность заползла в её реминисценцию не спросив, испортив состояние эйфории и созерцания.

– Приятно видеть вас в добром здравии, – сказал ей стратег Вейн, спускаясь по лесенке с борта флаэсины.

– Здравствуй Питер, – обрадовалась Маргина, приподнимаясь на спине Мо, – как я рада тебя видеть.

– А как я рад, – широко улыбаясь, ответил Вейн. – Вам никто не говорил, что вы необычайно похорошели?

– Слышал, Мо? – Маргина дёрнула кота за шкуру.

– Рад видеть вас, Мо, – сказал Вейн, протягивая коту руку, а тот в ответ вытянул свою, человеческую, на что Вейн заметил: – Никак не привыкну к вашим трансформациям.

– Как дела в Фаэлии? – спросила Маргина.

– Дела в Фаэлии никак, – ответил Вейн с лёгким сожалением.

– Почему? – убрала улыбку Маргина.

– Потому, что все в новой столице, Боро, – улыбнулся Вейн. – Вы что, забыли? – он посмотрел на Маргину и добавил: – А за Фаэлией присматриваю я.

Решили лететь на флаэсине, чтобы бедному Вейну составить компанию, который тут же пожаловался, что в Фаэлии ему не с кем даже поговорить.

– А что, Джозеф Фрост тоже в Боро? – удивилась Маргина.

– Да, – печально ответил Вейн, – одна радость Вася Филимонов, интереснейшая, скажу вам личность.

– Это тот, что с Земли? – удивилась Маргина. – А что он в Фаэлии делает?

– Он ведёт линию передач в Фаэлию, – сказал Вейн и с довольной улыбкой добавил: – Скоро в бывшей столице будет электричество.

Вейн не поленился и сделал крюк в сторону Литу, где Вася Филимонов, бывший житель Земли и работник Каневской ГЭС, вместе с бригадой ставил опоры и тянул провода ЛЭП. Издали увидев флаэсину, он вышел вперёд и помахал им рукой. Когда флаэсина села, он тепло поздоровался с Вейном и внимательно всмотрелся в лицо женщины.

– Вы?! – воскликнул он, узнавая. – Как Байли обрадуется! Откуда вы?

– С Земли прилетели, – рассмеялась Маргина, – были на Каневской ГЭС.

– Да, – восторженно сказал Вася и с ностальгией в голосе спросил: – Как там?

Вася Филимонов бросил бригаду и вместе с ними отправился в Фаэлию, по пути дотошно расспрашивая Маргину о Каневе, ГЭС и вообще, о Земле. Маргина, понимая его желание, поскребла по сусекам, то есть по глифомам и выдала всё, что там было записано прямо в голову Васи. До самой Фаэлии он отрешённо сидел, молчаливо переваривая информацию.

Когда они приземлились прямо в замке, перед дворцом, Вася кинул на ходу:

– Вечером ко мне, – и пошёл к выходу из замка.

Маргина первым делом обошла все комнаты во дворце, умиляясь каждой знакомой финтифлюшке, разжигая в своих симпотах ностальгию по прошедшим годам. Мо, как всегда, бессовестно пасся в её глифомах, но Маргина его не гнала, пусть смакует, вряд ли когда в своей длинной жизни он испытал такие чувства. Видимо, кое-какие вещи Байли забрала с собой, а всё остальное было оставлено, как есть.

Маргина зашла в свою комнату и присела на узкую деревянную кровать, которая сиротливо стояла в спальне, точно подчёркивая походной характер хозяйки. «Действительно, – подумала Маргина, – сюда я приходила усталая, как загнанная лошадь, падала на кровать и засыпала».

Вечером стратег Питер Вейн нашёл Маргину в библиотеке, где она перебирала остатки книг. Большую их часть перевезли в Боро, где снова разделили: часть забрала Байли, а остальные книги отдали в Академию Фрей. Маргина с умилением листала свои детские книги, которые ей читала её сестра Селивия, мама Байли.

С сожалением оторвавшись от книг, Маргина и Мо отправились за Вейном к Васе Филимонову. Тот, на время командировки, жил в доме своей жены Розарии Дюмон. Маргина помнила умненькую, по-взрослому серьёзную дочку Югюста Дюмона и стала расспрашивать о ней Вейна. Тот рассмеялся и сообщил:

– Розария держит своего Васеньку в ежовых рукавицах, но и любит его безмерно.

То, что супруга Васи Филимонова чуть ли пылинки с него не сдувает, Маргина увидела сразу, а ещё увидела её ревнивый взгляд, окинувший Маргину сверху вниз, но, увидев рядом с ней Мо, рыжего красавца, успокоилась и стала совершенно приятной и гостеприимной хозяйкой. Маргина мысленно посоветовала Мо открыть свои симпоты, чтобы насладиться вкусовыми изысками стола, но Мо, подлец, свои симпоты раскидывать не стал, а присосался к рецепторам Маргины, а потом вообще озверел и выуживал вкусовые ощущения прямо из глифом.

«Ну, погоди!» – мстительно подумала Маргина и закрылась напрочь. Мо состроил такую обиженную рожу, что Маргина не выдержала и расхохоталась. Розария удивлённо посмотрела на Васю, воодушевлённо рассказывающего об электрификации всей страны, не понимая, почему гости над ним смеются.

– Извините нас, – через смех оправдывалась Маргина, – мы с Мо вспомнили своё.

– Да, – поддержал её Мо, – мы вспомнили свою электрификацию.

– Вы тоже занимались электрификацией? – обрадовался Вася Филимонов и Мо стал вешать ему лапшу из его же головы, пересыпая речь параметрами трансформаторов и сечениями проводов линий электропередач. Потом Маргины, по просьбе Васи, повторила рассказ о Земле, который, в основном, слушала Розария, а Вася только поддакивал, сияя от удовольствия.

Вдруг дом вздрогнул, и пол под ногами зашатался. Розария вскрикнула и прижалась к Васе, а Вейн вопросительно взглянул на Маргину. «Как будто я всё знаю», – возмутилась Маргина и посмотрела на Мо. Тот раскинул симпоты и с удивлением увидел источник толчков: в глубине ворочалась какая-то особь, имеющая такую же структуру, как и они с Маргиной. На её левой конечности чёрной глыбой торчало то, что осталось от плазмоидного драха. «Кто ты?» – спросил Мо и через некоторое время из глубины прозвучал ответ: «Когда-то меня звали Харом». «Тебе нужна помощь?» – спросил Мо и услышал ответ: «Нет».