Текст книги "Евангелие от рыжего кота"
Автор книги: Саша Суздаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
– Куда ты девал рубин?
Батюшка оказался не из робких и, твёрдо глядя прямо глаза Гаагтунгра, произнёс: – Вам не видеть его, твари адские!
– Ты хочешь закончить, как твоя дочь? – с угрозой спросил Гаагтунгр.
– Что вы сделали с девочкой? – спросил отец Кирилл, тревожно нахмурив брови. Гаагтунгр с наслаждением наблюдал за его реакцией и подумал, что стоит сказать святоше, что его дочь жива и её отдадут в обмен на рубин, но Веельзевул, некстати, самодовольно ляпнул:
– Мы её убили и тебя убьем!
Гаагтунгр, услышав сказанное, от злости и возмущения заехал когтистой лапой по роже Веельзевула, а отец Кирилл, узнав о смерти дочери, воскликнул, возведя руки вверх:
– Боже! Разве она не стоила твоего камня милосердия?
В отчаянии он сунул пальцы прямо в глаза демону, пытаясь их выдрать или раздавить. Гаагтунгр взревел от боли и, раскрыв свою пасть, вцепился в горло отца Кирилла. Запах хлынувшей крови одурманил Гаагтунгра, и он принялся хлебать её, забыв обо всём на свете.
Веельзевул, возмущённый тем, что получил по морде, а начальник на халяву хлебает кровь, запусти в его спину свои когти. Гаагтунгр вновь взревел и, оставив безжизненную и обезображенную жертву, накинулся на Веельзевула. Они наносили друг другу удары, прыгая по ризнице и переворачивая атрибуты веры. Веельзевул схватил высокий деревянный крест на подставе, стоящий на столе, и принялся им молотить Гаагтунгра, который от этого совсем озверел и, схватив сундук с церковной утварью, обрушил его на голову Веельзевула.
После того, как они побутузили друг друга, Гаагтунгр собрался с мыслями и принялся за поиски Рубина Милосердия. Они перебрали всё до последней соринки, но никакого рубина не нашли. Не успокоившись, они перевернули всю церковь, перепугав и регента и поющих мирян, которые с криками высыпали на улицу и разбежались по домам, от греха подальше. Удручённые неудачей, они вернулись к Хутину, и Гаагтунгр тут же накинулся на Вовку Платова: – Куда девался рубин?
Мальчик, увидев их гнусные морды в крови, подумал, что эти твари его сожрут, и отрубился, свалившись в пыльную траву.
– Вы его угробите, прежде чем что-либо узнаете, – сказал Хутин, похлопывая его по щекам, и спросил:
– Может, просветите меня, что вы хотите от него узнать?
– Спроси у себя, где рубин, – хмуро сказал Гаагтунгр, собираясь перед этим дать по морде и Хутину. Впрочем, демон сейчас же передумал, так как его действия не дали никаких результатов и, вероятно, без бывшего властелина не обойтись.
– Спросил, – развеселился Хутин.
– Где рубин? – сказал Гаагтунгр.
– Не знаю, – совсем весело сказал Хутин, и Гаагтунгру вновь захотелось ему вмазать, но бывший властелин спросил: – Может, вы мне объясните, как в этом замешан я и этот ребёнок.
У Гаагтунгра вновь зачесались лапы, но он набрался терпения и бить Хутина не стал, а непоследовательно и путано объяснил, что они вернулись в прошлое время и мальчик – будущий Хутин. Мальчик должен знать, куда девался рубин, так как тёрся возле девочки, которую звать Марико. Она дочь отца Кирилла, в миру Арчила Кураури.
– Марико Кураури? – воскликнул Хутин и на него нахлынули воспоминания.
– Вспомнил? Говори, где рубин? – обрадовался Гаагтунгр.
– Девочку вспомнил, а о рубине я ничего не знаю – полный провал, – сказал Хутин и подумал, что Сатанаил, с его возможностями, давно проверил его голову, но вероятно, ничего не нашёл, отчего отправил их в прошлое, чтобы они присутствовали при исчезновении рубина, который с пафосом назывался «Рубин Милосердия».
– Спроси у себя, – снова напомнил Гаагтунгр и Хутин с интересом посмотрел на пришедшего в сознание Вовку. «Вон я какой!» – с некоторой нежностью подумал Хутин, рассматривая мальчика, и даже мокрые штаны Вовки не его не смущали.
– Ты меня не бойся, – сказал Хутин, снимая со своих плеч накинутый плащ.
– Снимай штаны, – приказал Хутин и Вовка послушно снял свои рваные портки, думая, что его будут пороть хворостиной. Хутин выбросил штаны в кусты и накинул на Вовку свой плащ, который подобрал и перевязал ремнём. Посмотрев на мальчика, Хутин остался доволен его видом и взял его за руку.
– Мы уходим отсюда, – сказал он и Гаагтунгр понял, что начальство поменялось. Так как ему был приказ, делать то, что скажет Хутин, то он не очень-то сопротивлялся, потому что весь гнев Сатанаила, в случае неудачи, обрушиться на этого человечка. Что же касается Хутина, то он знал судьбу маленького Вовки и знал, что нужно делать.
– Мы едем в Пермь, – сообщил он и Гаагтунгр кивнул головой в знак согласия. Не мешкая, они отправились в сторону моста через реку Мтквари и через полчаса оказались на железнодорожной станции Метехи. На вопрос Хутина о деньгах, Гаагтунгр вытащил из кармана пару мятых пачек пятирублёвых купюр и отдал ему. Хутин приобрёл билеты до Адлера, откуда собирался отправиться в Пермь. У торговок на вокзале Хутин купил с десяток палочек чурчхелы[36]
[Закрыть] и несколько лепёшек хачапури[37]
[Закрыть]. Вовка с вожделением смотрел на еду и Хутин, присев на лавке, накормил пацана и закусил сам. Веельзевул и Гаагтунгр в пищи не нуждались, и могли, разве что, напиться крови невинных душ.
– Так-то лучше, – сказал Хутин и Вовка, запихивая в рот лепёшку, впервые за день улыбнулся.
– Я тебя научу, как дальше жить и скоро ты станешь самым грозным правителем Земли, – сказал Хутин, но Вовка, несмотря на то, что дядя ему нравился, не поверил его словам.
– Какой сейчас год? – спросил Хутин и Вовка удивлённо ответил: – Тысяча девятьсот пятьдесят девятый.
– В будущем сентябре пойдёшь в первый класс, – пообещал Хутин, а Вовка ещё больше удивился и сказал: – Дядя, осенью я пойду в третий класс.
– Тебе, дружок, придётся снова пойти в первый класс, – сообщил Хутин, а Вовка, понимая, что хорошего дядю лучше слушать, вынуждено согласился.
Вскоре прибыл электропоезд Ереван-Масква, и они забрались в купейный вагон, так как ехать в плацкартном, вместе с Гаагтунгром и Веельзевулом, чревато опасностью для пассажиров, а скандала Хутин не желал. Проводница, проверив билеты, с недоумением смотрела на двух милиционеров в странной форме, у которых морды носили следы драки, и подумала, что это артисты, которые снимают кино. Вовка, в просторном и дорогом халате Хутина, с завёрнутыми полами, тоже вписывался в данную концепцию. Скромный Хутин сразу понравился проводнице, так как он смахивал на какого-то известного артиста, чью фамилию она не помнила. Он сразу заказал четыре чая и всё, что имеется из еды, отчего проводница сразу его полюбила и подумала: «Вот что значит, культурные люди, не то, что голь перекатная».
Поезд тронулся, а продавцы, продававшие Хутину еду, вместо денег в кармане, с удивлением обнаружили там прелые листья. Когда слух распространился по всей небольшой станции, кассирша Манана, на всякий случай, тоже заглянула в кассу и с ужасом увидела, что её тоже обманули. Так как на поезд покупали билеты только три пассажира с мальчиком, то она не сомневалась, кто это сделал.
Пока виновные в подлоге денег баловались печеньем, запивая его чаем, вагонное радио восторженно рассказало о Кубе и великом революционере Фиделе Кастро. Ведущий добросовестно поругал американских империалистов и тут же сообщили свежую новость о том, что в той же Америке разрабатывают первый рубиновый лазер. Данное сообщение так взволновало Гаагтунгра, что он тут же вскочил и сообщил о намерении ехать в Америку. Хутин убедил его, что у американцев рубин не тот, хотя и сам не знал, как выглядит этот камень. Как рассказывал Гаагтунгр, этот рубин принадлежал монахам-госпитальерам, а как они оказались в Метехи и при чём здесь Марико Кураури и её отец, придётся выяснять. Правда, Марико кто-то убил, а её отца, Арчила Кураури, разорвал идиот Гаагтунгр. Хутин покосился на сидящего напротив демона, проверяя его дименсиальные возможности чтения мыслей.
Ничего подозрительного в его отстраненном лице Хутин не обнаружил, к тому же Гаагтунгр неожиданно поднялся и вышел в коридор, закрыв за собой дверь. «Куда он?» – насторожился Хутин, но потом успокоился – ещё не хватало присматривать за демонами. Он повернулся к Вовке, чтобы попытаться расспросить его о рубине, но тот прислонился к стенке и спал. Хутин оставил его в покое и задумался о том, откуда известно, что Вовка что-либо знает. Если бы Вовка что-то знал, то об этом знал бы и он, но своё исчезновение из Метехи Хутин не помнил. В любом случае, Вовку следует отправить в Пермь, иначе незапланированные репликации грозят исчезновением его, Хутина.
«Может, Сатанаил так и задумал?» – подумал Хутин и покрылся холодным потом. В купе было душно, и Хутин вышел в коридор, оставив дремавшего Веельзевула и сонного Вовку. В открытое окно дул свежий ветерок и Хутин высунул голову, подставляя её под встречный ветер, который освежал и выдувал дурные мысли. В купе проводницы, находящемся через одну дверь, что-то подозрительно грохнуло, и Хутин насторожился. «Гаагтунгр! Он её убьёт!» – подумал Хутин, смирившись с неизбежным скандалом.
Подойдя к двери, он прислушался, а когда услышал крики проводницы – успокоился: от секса никто не умирал. Через некоторое время Хутину надоело, и он зашёл в купе. Забравшись на вторую полку, он заснул, выбросив из головы все страхи.
В Адлере их уже ждали.
Проводница вагона, провожая Гаагтунгра, не выражала никаких эмоций и ходила, как зомби, несмотря на то, что провела с ним всё время, забывая о своих обязанностях. Такое холодное отношение объяснилось просто когда Гаагтунгр сообщил Веельзевулу, что забрал у неё душу. Покинув перрон, они сразу направились в кассу, чтобы не пропустить поезд Адлер-Пермь. Купив билеты, они вышли на улицу, чтобы не сидеть в душном вокзале. Вход подпирают две высокие колонны, а по бокам ступенек, ведущих к площади перед вокзалом, стояли две каплеобразные вазы с какими-то зелёными хвостиками. Молоденькие пальмы вдоль фасада вокзала едва прикрывали огромные окна с полукруглым верхом и полоскали на ветру свои листья, радуя глаз сочной зеленью.
Словно по команде, с двух сторон подъехали пару газиков, из которых выскочили несколько милиционеров. Они сразу свалили Хутина, прижав его к грязному асфальту, а на демонах повисли гроздьями на каждой руке. К удивлению Хутина, Гаагтунгр ничего не предпринял, а стоял, замерев на месте. Веельзевул, наблюдая за действиями своего начальника, решил последовать его примеру и с интересом рассматривал доставшихся ему милиционеров на предмет отнятия душ. Так как милиционеры не могли сдвинуть демонов, то две застывшие группы потели, изображая из себя памятник двух Лаокоонов с сыновьями, борющихся со змеями. Случайный пассажир поверил в скульптурную композицию и принялся её фотографировать. Он немедленно был арестован и уложен на горячий асфальт, что послужило для милиционеров некоторым утешением. Хутин, придавленный к земле, решил прояснить данную коллизию и спросил: – Возможно, вы скажете, за что нас задержали? – на что придавивший его милиционер сообщил:
– Вы опасные преступники, использующие гипноз для обмана своих жертв.
Видимо, милиционер начитался газет, и Хутину вряд ли его разубедить. В случае применения оружия демонам ничего не будет, а вот его и Вовку могут пристрелить. Если застрелят его, Хутина, то он потом оживёт, а для Вовки пуля смертельная и может возникнуть незапланированная репликация, а, ещё хуже, нагрянут Хранители.
– Давайте поедем в отделение милиции и спокойно во всём разберёмся, – предложил Хутин. Милиционеры, уже не чаявшие арестовать преступников, легко согласились. Демоны сели на задние сидения в газики, а Хутин и Вовка на передние, рядом с шоферами, так что для остальных милиционеров места в автомобилях не осталось. Это их обескуражило, в особенности молодого лейтенанта Анчабадзе, который хотел лично арестовать шайку преступников. В итоге лейтенант сел за руль переднего автомобиля, а остальные милиционеры, построившись в колонну, отправились в участок пешком.
По приезде в отделение их отправили в камеру, и Хутин рекомендовал Гаагтунгру не сопротивляться, так как их поезд отправлялся только вечером и времени у них достаточно. Как самого вменяемого, Хутина первого пригласили на допрос.
– Кто такие и куда едете? – спросил лейтенант с орлиным носом, собираясь получить за операцию захвата банды не меньше, чем Героя Советского Союза. Хутин объяснил, что он доктор и везёт в Пермскую психиатрическую больницу двух сбежавших пациентов.
– Кем вам приходится мальчик, – спросил немного разочарованный лейтенант.
– Мой сын, – ответил Хутин, а лейтенант понял, что дело на орден не тянет. Гаагтунгр и Веельзевул своим дебильным видом и милицейскими костюмами сороковых годов очень походили на пациентов психбольницы, так что за задержание не дадут даже медали, а то и выговор можно схлопотать.
– У вас в паспорте сын не записан, – сообщил бдительный сержант, разглядывая документ Хутина, слепленный Гаагтунгром. Лейтенант Анчабадзе немного оживился и крикнул сержанту:
– Приведи сюда пацана.
Когда привели Вовку, лейтенант прищурился и спросил: – Кем приходится тебе дядя?
– Это мой папа, – сказал Вовка и по улыбке Хутина понял, что сказал правильно.
– Что же вы ребёнка на поимку сумасшедших берёте? – укоризненно спросил лейтенант Анчабадзе, понимая, что задержанных придётся отпускать.
– Он море хотел увидеть, – произнёс Хутин, а лейтенант Анчабадзе одобрительно цокнул языком: – Да, море у нас замечательное.
Он задумчиво держал паспорт Хутина, а потом сказал:
– Покажите ваши деньги.
Хутин вытащил начатую пачку и протянул их лейтенанту. Тот долго разглядывал пятёрки на просвет, но ничего не заметил. Взяв одну купюру, он сообщил:
– Отправлю на экспертизу.
– Берите ещё, нам хватит, – улыбаясь, сказал Хутин, но лейтенант нахмурил брови: – Одной купюры достаточно.
Покинув отделение милиции, Хутин потянул всех на пляж. Гаагтунгру и Веельзевулу пляж до лампочки, а вот Вовку он хотел побаловать – когда ещё мальчишка увидит море. Солнце демоны не любили и устроились возле пивной бочки под зонтиком, где жлуктили пиво без меры, рассчитываясь фальшивыми пятёрками.
Пока Вовка купался под присмотром демонов, Хутин сходил в магазин и купил ему простой шерстяной костюм и рубашку, а на ноги сандалии. Для себя бывший властелин купил простой костюм советского гражданина, а на голову водрузил белую шляпу. Тут же, на пляже, Вовка примерял костюм и, несмотря на жару, не захотел его снимать.
Когда наступил вечер, Вовка весь сиял, так как никогда в жизни не был таким счастливым. Демоны, Гаагтунгр и Веельзевул, в животах которых болтались, по крайней мере, по полусотне кружек пива, тоже чувствовали себя весьма приятно, и только Хутин с грустью думал, что за эти светлые минуты придётся расплачиваться кровью. Он подумал, что такой момент как раз подходящий для того, чтобы узнать то, что скрывает Вовка, но не осмелился омрачать такой день, который он помнил всю свою жизнь.
Поезд отходил с третьего пути, и вагон заполнили сибиряки, возвращающиеся домой, спускающие свои северные на таком далёком и тёплом юге. Вместо того чтобы зайти в душные купе, все тусовались в коридоре, где все окна открыли для лёгкого ветерка. Поезд тронулся, и в купе стало немного прохладней. Все торчали в коридоре, наблюдая за заходящим солнцем, которое собиралось окунуться в море перед сном. Только когда прибыли в Туапсе, пассажиры разбрелись по каютам. Гаагтунгр, вместе с Веельзевулом, ещё раньше завалились на нижние полки и храпели, а Вовка и Хутин забрались на верхние места. Вагон успокоился, сморенный суетой и свет пригасили, чтобы не мешать пассажирам.
Вот тогда появился он.
Хутина поразило его лицо. Казалось, что это лицо мумии. Оно явно относилось к арабскому типу, только странного цвета – оттенка пергамента. Он стоял в проеме дверей, освещённый из коридора. Его приталенная одежда не скрывала тренированное тело, а, скорее, оттеняла его совершенство. Совсем неожиданно для Хутина, в руках незнакомца появилась сабля, которую Хутин не успел рассмотреть, так как она, легко и точно отделила его голову от тела. Дальнейшего Хутин не видел, так как голова скатилась под стол, а незнакомец махнул саблей по Гаагтунгру, располосовав его от плеча до паха. Проснувшийся Веельзевул, взмахнув кулаком, целился в голову незнакомца, но промахнулся и пробил перегородку в коридор, а незнакомец, не мешкая, отрубил эту руку. Точно так же он сделал и со второй рукой Веельзевула, которая хотела схватить его за шею. Безрукий демон открыл пасть, обнажая клыки и оглашая вагон криком, но незнакомец отрубил ему голову, которая, так же, как и Хутина, покатилась под стол. Вовка пронзительно закричал, а Гаагтунгр, волоча за собой вывалившиеся внутренности, протянул обе руки к горлу незнакомца, но тот и ему ловко отрубил голову. Вовка онемел от страха, а незнакомец, зажав ему рот, потащил его по проходу, в направлении тамбура.
– Кончайте беситься, не то вызовем милицию! – очень кстати раздалось из одного купе и на этом все успокоились, так как в вагоне наступила тишина. Дименсиальное тело Хутина потянулось к своей голове, отчего свалилось с полки в проход. Точно так же поступили тела демонов, разыскивая свои головы. В результате данных действий, в проходе нагромоздилась непонятная куча.
Постепенно дименсиальные тела нашли отсутствующие части и образовались три тела: Хутина, Гаагтунгра и Веельзевула. Правда, вышла неувязка, так как голова Хутина прилепилась на тело Веельзевула, а голова последнего присосалась к телу Хутина.
– Потом разберётесь, – остановил попытку обмена Гаагтунгр, и они отправились на поиски Вовки.
Правда, поиски в самом начале оказались в тупике. Возможно, что нападавший, покинул поезд и тогда искать его по вагонам бессмысленно. К тому же, все каюты были закрыты и люди спали, что тоже затрудняло поиски. Следовало также знать, зачем похитителю Вовка, так как от этого зависело, что он будет делать. Стоило предположить, что за тем же, что и Сатанаилу – узнать, куда девался рубин.
«А куда он может деваться?» – рассуждал Хутин. С новым телом ему думалось лучше, к тому же тело обладало немыслимыми возможности, и Хутин посчитал, что ему не стоит спешить меняться с Веельзевулом. «Возможно, что Вовка кое-что знает?» – подумал Хутин и понял, что они поспешили покинуть деревню Метехи. «Устрою Вовке нормальную жизнь, а потом он сам мне всё расскажет!» – рассуждал Хутин, совсем не собираясь посвящать в это Гаагтунгра и Веельзевула. Они разделились: Гаагтунгр отправился в одну сторону поезда, а Веельзевул и Хутин в другую.
Когда Хутин и Веельзевула прошли несколько вагонов и уже потеряли всякую надежду отыскать Вовку, то им повезло. К их удивлению, Вовку и незнакомца они нашли в вагоне-ресторане. Сквозь стекло в тамбуре Хутин увидел плачущего Вовку и присевшего перед ним незнакомца, который тряс мальчика за грудь и что-то спрашивал. Хутин решительно толкнул дверь и стал в стойку. Тело Веельзевула хорошо слушалось его команд, ещё раз убеждая Хутина в том, что его не следует отдавать. Незнакомец повернулся и, не мешкая, как кошка, пошёл куда-то в бок, но, неожиданно, оказался за спиной Хутина и положил руку ему на плечо. Хутин провёл сэой-нагэ, но незнакомец не свалился мешком к ногам, а стал перед Хутиным и тычком ударил по шее, отчего она странно онемела. Хутин, без всяких приёмов, мазнул лапой по лицу незнакомца и, к своему удивлению, увидел, что тот свалился.
Правда, в следующую секунду Хутин свалился сам, но, тут же, вскочил, рассматривая незнакомца. Его внешность, действительно, говорила о том, что противник араб, а цвет лица свидетельствовал о многих годах жизни. «Зачем этому человеку рубин?» – подумал Хутин, так как у него не вызывало сомнения желание незнакомца завладеть раритетом.
– Того, что ты хочешь, у нас нет, – сказал Хутин, но незнакомец не поверил и у него в руках откуда-то возникла его кривая сабля. В это время Вовка очухался от страха и саданул незнакомца графином по голове, отчего тот свалился на пол. Не мешкая, Хутин связал руки незнакомца своим ремнём и оглянулся. На полу валялись несколько тел в белых халатах, вероятно повара и официанты. Хутин прислушался к их дыханию, и оказалось, что они живы.
«Утром скандал будет!» – подумал Хутин и потащил незнакомца в своё купе, чтобы его допросить. Миниатюрный Веельзевул семенил сзади, а Вовка шагал за ним, удивляясь метаморфозам, произошедшим в его отсутствие. Когда зашли в купе, незнакомца свалили вниз и поставили на него ноги. Возвратившийся Гаагтунгр, увидев незнакомца, саданул его пару раз ногой, но тот, вырубленный Вовкой, ничем не мог ему ответить.
Когда незнакомец пришёл в себя, пинаемый тремя садистами, Хутин его спросил: – Как тебя звать.
– Хасан аль-Каин, – сообщил незнакомец, посматривая снизу на четыре головы, склонившиеся над ним.
– Ты ищешь рубин? – спросил Хутин и Хасан, после маленькой паузы, кивнул головой.
– Я же тебе говорил, что его у нас нет, – сказал Хутин, наблюдая за его реакцией. Хасан молчал, бросая горящие взгляды на всех.
– Ты зачем мальца схватил, – уже примирительно спросил Хутин, взглянув на Вовку, свисающего с верхней полки.
– Он что-то знает, – сказал Хасан на ломанном русском, бросив взгляд на Вовку.
– Ничего он не знает, – стараясь быть убедительным, произнёс Хутин, а Гаагтунгр с удовольствием ударил сапогом по животу Хасана. Тот согнулся, но не замедлил спросить: – Зачем тогда он вам нужен?
– Я хочу его усыновить, – слегка приврал Хутин, а Вовка так засветился лицом, что Хасан долго смотрел на него немигающим взглядом. В дверь постучали и Хутин открыл. На пороге стояла проводница и начальник поезда.
– Что у вас происходит? – спросило должностное лицо в железнодорожной форме, поглядывая на дыру в стенке купе.
– Это сделал вот этот товарищ, – сказал Хутин, показывая под ноги, а Гаагтунгр снова саданул Хасана ногой. Начальник поезда немного растерялся, а Хутин добавил:
– Этот бандит бушевал в ресторане, и пришлось его утихомирить.
На Тихорецкой в вагон ввалились несколько милиционеров, которым Хутин воодушевлённо врал, описывая Хасана, как бандита с большой дороги. Пришедшая в себя официантка из вагона-ресторана сразу опознала Хасана и снова грохнулась в обморок. В складках одежды Хасана нашли саблю, что не оставляло ему никаких надежд на освобождение. Его вывели из вагона, поблагодарив Хутина за мужество, а пассажиры целый день заглядывали в купе через дырку, сделанную кулаком Гаагтунгра. Дальнейший их путь прошёл без приключений, только Вовку пичкали всякими сладостями из-за того, чтобы заглянуть в купе и увидеть настоящих мужчин, задержавших опасного преступника. Гаагтунгр и Хутин в старой форме НКВДешников, вызывали невольный страх и уважение, а щуплый Веельзевул со своей страшной мордой, походил на урода. Он всё время пытался поменяться телами с Хутиным, но тот говорил, что не время, так как их видели много народа. Веельзевул терпел до ночи, а когда поезд, в три часа ночи, остановился в Саратове, то вышел в тамбур, где стоял какой-то юноша.
– Продашь душу? – спросил Веельзевул у юноши со значком комсомольца и тот бодро ответил: – С удовольствием! – полагая, что дядя шутит. Веельзевул дал удивлённому комсомольцу пятёрку и вытащил душу. Тот, как зомби прошёл в вагон и лёг на не застеленную верхнюю полку, на которой пролежал, как труп, до самой Перми.
Данное развлечение так понравилось Веельзевулу, что вскоре вагон стал совсем молчаливым: большинство пассажиров лежали по каютам, вперив взгляд в верхнюю полку и пугая проводницу, которая бесполезно носила чай, который никто не хотел пить. Только пассажиры купе, задержавшие преступника, радовали её – они не скупились, расплачиваясь пятёрками, а сдачи не требовали. Она не огорчилась, когда на вторые сутки, во втором часу ночи, после посадки в Набережных Челнах, к ней в служебное купе припёрся огромный Гаагтунгр. На его грубые заигрывания она слабо сопротивлялась, проговаривая: «Не нужно, не нужно, я замужем», – что совсем не остановило Гаагтунгра, так как рушить семейные устои – его любимое занятие.
Проводница сняла с Гаагтунгра форменную фуражку с красным околышем и увидела его рога, но они её не испугали, а раззадорили, отчего они, вместе и интенсивно, разрушали семейные устои – удары, разносившиеся по всему вагону, не совпадали с ритмом колёс, внося некоторый диссонанс в музыку железных дорог, которую дополняли неистовые крики проводницы.
Когда, на вторые сутки, поезд подъезжал к Перми, то лейтенанту милиции Анчабадзе в Адлере позвонил эксперт из Краснодара: – Лейтенант, какого чёрта ты прислал на экспертизу листья в конверте?
– Видимо, кто-то пошутил, – растерянно произнёс лейтенант Анчабадзе, а в ответ услышал голос рассердившегося эксперта: – Мы тут делом занимаемся, а они шутят … – и бросил трубку.
В Тихорецке объявили всесоюзный розыск – Хасан аль-Каин, запертый в камере, сбежал из неё, не повредив ни одного замка.
На вокзале в Перми Хутин взял такси и поехал с Вовкой в город Очер к его деду, оставив Гаагтунгра и Веельзевула на их собственное временное усмотрение. Таксист, оглянувшись на Вовку и Хутина, спросил:
– Денег хватит?
– Туда и обратно, – как само собой разумеющееся, сказал Хутин, развалившись сзади. Таксист понял, что клиент денежный и все сто километров рассказывал анекдоты.
