Текст книги "Евангелие от рыжего кота"
Автор книги: Саша Суздаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)
– Мы можем завтра отплыть из Константинополя?
Микеле удивился, так как хотел провести несколько дней в обществе друзей, но сообщил Раймонду, что в случае нужды корабль готов отплыть хоть сейчас. Госпитальер успокоился, но в голову снова пришла тревожная мысль: зачем император оставил Марию на ночь во дворце? Словно отвечая на немой вопрос Раймонда, в соседнем дворе закричала сорока, забравшись на тутовое дерево, и в её крике юноше чудилось: «Украл! Украл! Украл!»
***
Генуэзский корабль «Надежда» шел в Кафу с грузом товаров из Генуи. Заход на Кипр был привычным делом, так как часть груза продавалась здесь, а часть закупалась, чтобы продать в Восточной Римской империи и дальше, в портах Понта. Уже на следующий день, как и обещал, шустрый Адонис нанялся юнгой и носился по кораблю, как белка. Капитан, увидев его в деле, предложил остаться на корабле навсегда, но Адонис возразил, сказав, что едет с друзьями. Капитан, разглядывая Гуго де Монтегю и Жана ле Мена, подумал, что юнге не повезло с друзьями. Будь они богаче, то не заставляли бы Адониса зарабатывать себе на жизнь.
Госпитальеры скучали, прохаживаясь по палубе нефа и мешая матросам выставлять паруса, так как привыкли в последнее время к схваткам с врагом и спартанской жизни. Корабль, не очень спеша, кружил в Эгейском море между островов Наксоского герцогства, где правил венецианский герцог Марко II Санудо Анжело. В те времена Эгейское море прямо кишело кораблями, на которых плавали не только добропорядочные купцы, но и любители приключений, желающие быстро разбогатеть. Император Восточной Римской империи Константин, весьма недовольный влиянием генуэзцев и венецианцев, негласно способствовал капитанам, которые грабили и тех и других. Кроме того, венецианцы и генуэзцы всегда враждовали друг с другом и, нередко, силой отбирали чужое. Следует не забывать турков-сельжуков, для которых корабли христиан – сладкая добыча, а также дальние походы берберийских пиратов, делающих набеги на христианские города и деревни, и не прочь ограбить купеческое судно.
Видимо, судьба не благоволила к генуэзскому капитану, так как под вечер, в десяти милях от острова Тенедос к ним в кильватер пристроился одномачтовый когг с явным намерением взять на абордаж купеческое судно. Пиратское судно приблизилось совсем близко, так что слышно было их брань и крики. Капитан пиратов, с перевязанным глазом, перекрикивая своих разбойников, сообщил, что пощадит судно и людей, если капитан «Надежды» отдаст груз. Побелевший капитан, решил сохранить себе жизнь и дал команду спустить паруса.
– Ни в коем случае! – воскликнул сержант Гуго, вытаскивая меч, а у Жана ле Мена загорелись в темноте глаза от предвкушения драки.
– Вас всего лишь двое, – сказал капитан, не очень надеясь на госпитальеров.
– А я зачем? – сказал Адонис, сжимая в руках весло.
Капитан, скрепя сердце, согласился с сержантом Гюго, но всё решил случай. Капитан сделал неудачный маневр, и ночной бриз понёс судно прямо в руки пиратов. Радостные возгласы бандитов говорили о том, что развязка совсем близко. На мачту пиратов полезла черная тряпка с костями, чтобы припугнуть беглецов.
– Всем взять вёсла в руки и оружие, что имеется. Юнга организуй воду на случай пожара, – командовал Гуго, а корабль пиратов нёсся по касательной, чтобы сразу же забросить кошки на борт «Надежды». Жан ле Мен выкатил две пустые бочки и стал на них, возвышаясь над палубой.
С криком полетели кошки, часть из которых сбросили, но судно уже тянули боевыми крюками к коггу[28]
[Закрыть] пиратов. Первые разбойники, прыгнувшие на палубу «Надежды», свалились назад с раскроенными черепами и неудачников скинули в воду. С ещё большим азартом пираты бросились вперед. Генуэзский капитан, уже пришедший в себя, неловко махал сарацинской саблей, которая раньше висела у него в каюте, как украшение. Госпитальеры работали слаженно, чувствуя себя в нужном месте и при деле. Команда пиратов была пёстрая, что следовало из издаваемых ими криков и одежды. Здесь были и арабы, и греки, и римляне, а огромный русый воин родился явно где-то на севере. На нём сосредоточился Гуго де Монтегю, а Жан ле Мен вертелся, как белка, защищая сержанту и тыл и бока. Когда русому гиганту сержант полоснул по рёбрам, тот попытался сражаться дальше, но попятился и упал на дно вражеского когга.
У пиратов имелось человек двадцать воинов и если бы не госпитальеры, то они давно одолели бы едва отбивающуюся команду «Надежды». Одного моряка убили, второй катался на палубе с распоротым животом. У пиратов, кроме пяти убитых, три человека получили ранения, в том числе и русый гигант. Капитан пиратов, не ожидавший такого сопротивления, крикнул своим: – Уходим! – и спрыгнул назад, в свой когг. Пираты отпустили крюки, но сержант и Жан ле Мен спрыгнули на когг и продолжали бой. Адонис прыгнул за ними, удерживая в руках весло, которым колотил тех, кто пытался зайти госпитальерам в спину.
Ширина судна давала возможность держать фронтальный бой, поэтому госпитальеры со спокойным сердцем молотили пиратов, медленно тесня их к высокой корме. Когда ряды бандюков совсем поредели, капитан пиратов быстро юркнул в кормовую каюту и запер дверь. Оставшиеся два пирата с растерянными лицами упали на палубу, не издавая никаких криков.
Сержант оглянулся и потерял дар речи – «Надежда» на всём ходу уходила в тёмную даль, не собираясь останавливаться. От возмущения Гуго хотел рубануть по мачту, но его остановил Адонис.
– Не нужно портить наше имущество, – сказал он, рассматривая царапинку на дереве. Гуго вторично потерял дар речи, а ожив, удивлённо спросил:
– О каком имуществе идёт речь?
– Речь идёт о нашем корабле, – сказал Адонис и добавил: – Отныне все подчиняетесь капитану.
Сержант снова потерял дар речи, а потом спросил:
– Кто у нас капитан?
– Я, – скромно сказал юноша оторопевшему Гуго и скомандовал: – Нужно выкурить бандита из каюты.
Сержант, подчиняясь команде, потопал к дверям каюты, но она оказалась закрыта изнутри. Гуго постучал ногой и из-за дверей раздался голос: – Нам стоит договориться.
– Договоримся, – сказал Гюго, поглядывая на свой окровавленный меч, – я укорочу тебя быстро и безболезненно.
– Если мы не договоримся, я подожгу кораблю, – раздался голос за дверью.
– Что ты хочешь? – спросил Гуго, по-прежнему рассматривая свой меч.
– Вы отдаете мне мой корабль, и я вас высаживаю в ближайшем порту, – сообщил голос. Гуго немного подумал и сообщил: – Лучше я сгорю.
– Я никому не отдам наш корабль, – сказал Адонис.
– Кто говорит? – заинтересованно спросил пират.
– Капитан корабля, – сообщил Адонис, а Жан ле Мен улыбнулся и подошёл поближе – ему очень понравилась беседа.
– Что вы предлагаете, капитан? – спросил голос за дверью.
– Я вас не убью, а высажу в ближайшем порту, – сообщил новый капитан.
– Вы верите в Бога, капитан? – спросил бывший капитан.
– Да, – сказал Адонис.
– Поклянитесь, что меня не убьёте? – пробубнил пират.
– Клянусь Богом, что доставлю вас в ближайший порт живым и невредимым, – сказал капитан Адонис.
– Я вам верю, капитан, – сказал пират и открыл дверь.
– Жан, ты не помнишь, я давал клятву не убивать этого мерзавца? – сказал сержант Гуго, поднимая свой меч и оттесняя одноглазого пирата к борту.
– Нет, – сказал Жан и вытащил свой меч, – и я не давал.
Побелевший пират прижался к борту и протянул руки к Адонису: – Капитан, вы давали слово!
– Оставьте его, братья-госпитальеры, – картинно вознеся глаза к небу, произнёс Адонис, – я ему обещал жизнь.
– Меня звать капитан Папазов[29]
[Закрыть], – сообщил одноглазый пират, полагая, что экзекуция закончилась.
– На святошу ты не похож, – сказал капитан Адонис.
В это время возле борта застонал русый гигант, пришедший в себя.
– Выкинуть его за борт? – с готовностью предложил капитан Папазов.
– Точно, не похож, – сказал сержант Гюго и подошел к раненому пирату. Осмотрев его бок, он вынул костяную иголку и нитку, которую вдел в дырочку иголки. Склонившись к русому пирату, он принялся зашивать рану. Тот терпел, не издавая ни звука, а когда сержант, по окончанию процедуры, вылил на рану зелье из заветного пузырька, пират отвернулся и зарычат.
– Благодарю, – сказал он по-гречески и, прислонившись к борту, закрыл глаза.
– Его звать Кудря, – ухмыляясь, сказал капитан Папазов, – он полянин из Руси.
Прежде, чем ложиться спать, они выбросили в море трупы пиратов. Сержант остался дежурить на судне, остальные привалились к бортам и заснули. Под утро Гуго растормошил Жана, а сам улёгся на его место. Разбудил его голос Адониса.
– Вынеси шкотовый угол стакселя на оттяжку, – кричал новый капитан, а Жан держал в руках верёвку и бегал от одного борта до другого. Старый капитан Папазов ехидно посмеивался, поддерживая своего нового коллегу, а Кудря стоял, опираясь на борт, и молчал.
– Что у вас происходит? – спросил сержант Гуго и Адонис гордо ответил: – Тренирую матросов, берись вон за тот фал и тяни фок-рей.
– Я, что, тоже матрос? – спросил сержант Гуго.
– Если хочешь добраться до ближайшего порта, то да, – сказал капитан Адонис.
– Теперь слушай мою команду, подняли паруса и взяли курс на ближайший порт, – скомандовал сержант Гуго. Пришлось двум капитанам ухватиться за снасти, а Жан по-прежнему оставался на подхвате, играя роль юнги.
– Я могу приготовить завтрак, – предложил Кудря, так делать что-либо другое не позволяла его не зажившая рана. Гуго всё равно припахали – ему пришлось стать у руля и научиться выполнять команды Адониса.
***
Жан ле Мен с видом заговорщика подошел Гуго де Монтегю и тихо произнёс: – Пойдём со мной.
– Я не могу бросить руль, – сказал сержант и спросил: – Что ты хочешь?
Жан подозвал стоящего на палубе Кудрю и попросил:
– Придержи румпель, – и тот поднялся по лесенке на ют[30]
[Закрыть]. Жан потопал вниз, а потом спустился с Гуго в трюм. При тусклом свете от люка Жан остановился возле большого сундука и открыл его. Сержант заглянул внутрь и опешил – почти на треть сундук наполняли изделия из золота и серебра: тарелки, кубки, подсвечники, кольца и перстни и всякая прочая драгоценная дребедень.
– Что будем делать? – спросил Жан.
– Ничего, – ответил Гуго, – пусть лежит, возможно, оно нам пригодиться.
Когда они прибыли в Авидос, то сержант Гуго подозвал капитана Папазова к себе и сообщил: – Я не хочу портить тебе жизнь, поэтому не сообщу о том, что ты пират.
Капитан Папазов кивнул головой, но уходить не собирался, а нагло смотрел в глаза Гуго.
– Что ты хочешь? – спросил сержант.
– Мне нужно за что-то жить, – сказал капитан Папазов, продолжая сверлить взглядом Гуго. Тот подозвал к себе Жана и что-то шепнул ему на ухо. Нырнув в люк трюма, Жан принёс две горсти монет и высыпал одну в руку Папазова, а вторую отдал Кудре.
– Уходите, – сказал Гуго. Капитан Папазов посмотрел на монеты, скрипнул зубами и сбежал по трапу на пирс. Кудря подошёл к сержанту и протянул ему монеты:
– Я хотел бы остаться на судне, – сообщил он.
– Зачем? – спросил сержант Гуго, внимательно рассматривая молчаливого гиганта.
– Я слышал, что вы идёте в Кафу. Оттуда мне ближе домой, – сообщил Кудря.
– Хорошо, – сказал Гуго де Монтегю, которому Кудря был симпатичен, в отличие от капитана Папазова.
В Авидосе они пробыли недолго. Гуго и Жан сходили в город, чтобы найти следы Раймонд де Торна и Марии, а Адонис и Кудря набирали моряков в команду. Когда Адонис отверг несколько претендентов, Кудря ему предложил:
– Я могу набрать земляков, полян, они не подведут, кроме того, они не такие жадные, как греки.
– Не все греки жадные, – парировал Адонис, а потом с подозрением на него посмотрел и спросил:
– Ты хочешь набрать себе команду пиратов?
– Я на добро не отвечаю злом, – ответил Кудря и отвернулся.
– Хорошо, веди, я посмотрю, – ответил юный капитан и Кудря отправился в порт. Через некоторое время он привел шесть человек. На вопрос Адониса, хватит ли их для управления коггом, Кудря ответил: – Этих – хватит.
Вскоре появился радостный сержант с Жаном.
Он рассказал, что в харчевне, где они остановились перекусить, на них подозрительно посмотрели, а хозяин, уставившись на белые кресты на их груди, сказал:
– Что-то вы к нам зачастили?!
Оказалось, что день назад в их харчевню заходил госпитальер с сестрой-монашкой. В порту сержанту Гуго удалось узнать, что монашка, вместе с сопровождающим её госпитальером села на корабль и уплыла в Константинополь. Не мешкая, они вышли в Геллеспонт, направляясь в столицу Восточной Римской империи. Команда, которую набрал Кудря, своё дело знала, поэтому не сворачивали паруса даже ночью. Еще только занималось утро, как они зашли в константинопольскую бухту Феодосия.
Наказав команде быть готовой отплыть в любую минуту, сержант Гуго взял с собой Жана, и они пошли в город, который уже проснулся. Они еще с утра переоделись, как советовал Кудря, так как одежда госпитальеров напоминала о крестоносцах, которых в Константинополе не очень-то жаловали. Не очень ориентируясь в городе, они шли по какой-то улице, внимательно оглядывая прохожих.
– Таким образом мы их не найдём, – сказал Жан ле Мен, прислонившись к стенке.
– У нас нет другого способа, – сказал сержант Гуго, останавливаясь и понимая, что Жан прав.
– Мы можем наблюдать за прохожими и пообедать, – предложил Жан и Гуго согласился. Из открытой харчевни, возле которой они остановились, несло вкусным духом. Присев возле столика, они отведали какой-то местный вид мяса, наблюдая за улицей. Город жил своей жизнью, не обращая внимания на госпитальеров. Многие торговцы навязчиво предлагали свой товар, изготавливая его прямо на глазах, а некоторые вытаскивали его из дверей мастерских. Впереди возник какой-то переполох. Оказалось, что по узкой улицы едет какой-то вельможа в карете в сопровождении стражей. Когда карета проезжала мимо, Гюго увидел в окошке молодую девушку в голубом платье, которая блистала ослепительной красотой. Она пролетела перед глазами, точно небесное создание и Гуго подумал, что для такой девушки стоит очистить всю улицу. Последний стражник на коне пропал из глаз, а Гуго, как зачарованный сидел на месте, оставив пищу. Что-то его беспокоило, но Гуго не знал, причины.
– Правда, похожа, – сказал Жан, и сержант удивлённо повернулся к нему.
– Кто похож? – не понял он.
– Мадемуазель, – сказал Жан.
– На кого? – очнулся Гуго.
– На Марию, – сказал Жан.
Гуго вспомнил облик девушки в карете и понял своё беспокойство – она очень похожа на Марию. Данное обстоятельство так смущало сержанта, что он схватился и сказал: – Пойдём.
– Куда, – спросил Жан, расплачиваясь с хозяином харчевни.
– Посмотрим, куда поехала эта девушка, – ответил Гуго. Они двинулись вдоль улицы и увидели, что карета, развернувшись на перекрёстке, возвращается назад. Гуго остановил стражника, Гуго спросил, куда доставили девушку. Стражник, окинув взглядом сержанта, сказал:
– В гавань Феодосия.
– Она моя знакомая, – объяснил сержант и бросился в сторону порта. Стражнику не очень ему поверил, но равнодушно поскакал в сторону квартала императора.
Адонис стоял внизу у трапа соседнего судна и разговаривал с его капитаном, которого звали Доменико. Прекрасная девушка лёгкой ходой шагала по пирсу, направляясь к Адонису, а капитан Доменико подтянулся, словно ожидал знатного гостя. Поднимаясь по трапу, дама чуть не споткнулась, и Адонис подал ей руку. Дама автоматически сказала «merci» и Адонис понял, что её родной язык французский. Сопровождающий её мужчина, с мечом на боку, подхватил девушку и так глянул на Адониса, что он посчитал нужным сообщить: «Я только хотел помочь». Сзади шел мужчина в красном костюме, по виду – купец. Как только он поднялся на палубу, раздался свисток капитана и соседний корабль снялся с якоря. Подняв паруса, кораблю устремился в сторону Босфора.
Адонис поднялся на своё судно, откуда на него поглядывал Кудря. Склонившись на борт, Адонис увидел, что к коггу бегут Гуго и Жан. Обеспокоенный этим, он снова сбежал по трапу вниз и спросил: – Что случилось.
– Ты не видел здесь девушку… – начал Гуго, не зная, как описать Марию.
– … ослепительной красоты и с родинкой на верхней губе? – нашёлся Адонис, расцветая улыбкой.
– Да, – подтвердил сержант Гуго и расспросил Адониса о попутчиках девушки. По описанию юного капитана, Марию сопровождал Раймонд де Торн и ещё какой-то мужчина. То, что они сели на корабль и уплыли, не очень огорчило повеселевшего сержанта Гуго, так как он приказал немедленно сниматься с якоря. Вскоре корабль отправился в сторону Босфора, а Гуго стоял на палубе и размышлял о том, как быстро скромная сестра-монашка превратилась в прекрасную мадемуазель. Его взор скользил по берегу, но не видел, что за судном наблюдает смуглый араб. Пусть его лицо не выражало никаких чувств, но в душе неожиданно поселилось удивление и раздражение – враг оказался жив и здоров, несмотря на смертельный удар.
За арабом и судном наблюдала любопытная сорока, которая что-то застрекотала и полетела вдоль Босфора.
***
Миновав фракийский Босфор и попрощавшись с Кианеей и Семплегадой[31]
[Закрыть], они вышли в Понт. Встречный бриз заставлял капитана Доменико лавировать галсами, тем не менее, Раймонд был рад, что они покинули Константинополь. Он не был уверен в том, что смог бы одолеть Хасан аль-Каина, ведь и сержант Гуго, и славный Дюдон бойцы из первого десятка, а погибли от рук ассасина. Он не боялся за свою жизнь, а опасался того, что Хасан убьёт Марию. Рубин Милосердия, чем бы он ни был, не стоил жизни девушки. Так думал он, но если бы оказался в голове Марии, то с удивлением обнаружил бы, что она совсем другого мнения. Мария считала делом естественным хранить рубин, пока не появится тот человек, которому нужно отдать эту реликвию. Она представляла, что этот человек нраву благородного и красив, как Раймонд, а его слова и мысли наполнены божественной мудростью. Несмотря на то, что она дала обет Богу, Мария, в мыслях, позволила себе влюбиться в этого исключительного человека.
Вернувшись на корабль после визита императора, Мария, первым делом, сняла с рубина цепочку, которую ей дал Микеле Дандоло. Купец не захотел брать её назад, объясняя Марии, что она его выручила, а цепочка – подарок от друга, но Мария была непреклонна. Огорчённый купец вынужден был согласиться, но настоял на том, чтобы платье, в котором Мария ходила к императору Андронику, осталось при ней. Мария согласилась, считая, что платье не такое ценное, как цепочка. Она не догадывалась, отчего Микеле прикрывает ладонью улыбку, так как платье стоило пару таких цепочек.
Через некоторое время Микеле вернулся и сообщил ей, что цепочку подменили. Растерянная Мария в отчаянии думала, что кто-то из слуг императора польстился на цепочку и подменил её дешевкой. Раймонд, услышав слова Микеле, изобразил благородное лицо и нахмурил брови, а потом сообщил купцу, что компенсирует стоимость цепочки, или, ещё лучше, купит её Марии. Микеле, с улыбкой глядя на Раймонда, сообщил:
– Вы меня не поняли. Та цепочка, которую я дал Марии, намного дешевле, чем это удивительное изделие.
Мария рассмотрела цепочку и поняла, что император, напротив, хотел её отблагодарить таким незаметным способом.
– Теперь вы понимаете, что я не могу взять вашу цепочку, – делая ударение на слове «вашу» и хитро улыбаясь, сказал Микеле Дандоло. Мария вынуждена была согласиться. О том, что император сделал ей ещё один подарок, она не стала говорить Раймонду, так как госпитальер, как ей показалось, отчаянно ревновал Марию к императору. Это ей льстило и навевало грешные мысли, отчего она стала на колени в углу каюты и долго молилась, очищая голову от соблазнов и житейской суеты.
Самое странное, что их постоянно преследовал однопарусный когг. Капитан попробовал идти зигзагом, но чужой кораблю неизменно повторял маневр «Святого Петрония».
– Нас преследует пиратский корабль, – сообщил Доменико, рассматривая опытным взглядом преследователя. Им стоило поднять все паруса, что тут же и сделали, но пираты и не думали отставать. Матросы приготовили оружие: мечи, сабли, багры с железными наконечниками в случае, если пираты пойдут на абордаж.
Ночью разразилась буря, и неф бросало, как щепку. Румпель вырывался из рук рулевого и капитан Доменико стал рядом с ним. Им вдвоём едва удалось удержать в руках руль, направляя нос судна навстречу ветру. Все лишние люди спрятались в каютах на юте и баке[32]
[Закрыть].
Буря бушевала пару дней, а потом немного утихла. Так как их снесло к востоку, ближе к Пафлагонии, то капитан взял курс прямо на север. Через несколько дней они увидели побережье, и по его очертанию Доменико определил, что они возле Кафы. Ещё издали было видно, что город ограждён частоколом брёвен, заостренных вверху, а перед палисадом находится ров, наполненный водой. Впрочем, на Кафу никто нападать не собирался, так как она находилась под защитой мятежного беклярбека[33]
[Закрыть] улуса Джучи в Золотой Орде, Исы Ногая. Хан Тохту, посаженный Ногаем на трон, во всём слушался своего беклярбека.
Корабль «Святой Петроний» зашёл в защищённую бухту Кафы и бросил якорь. Микеле Дандоло сразу занялся своими торговыми делами, забрав с собой половину команды судна. Капитан Доменико дал оставшейся команде день на отдых, а на следующий день заставил драить весь неф от киля до клотика.
Мария и Раймонд в первый же день вышли прогуляться в город, чтобы немного размять ноги, и почувствовать под ними твёрдую почву. Мария, словно птичка из клетки, вырвалась на свободу и весело щебетала, радостно озираясь вокруг. Раймонда не волновали городские закоулки, так как голову госпитальера заполнили мысли о том, подходит ли этот город для того, чтобы здесь остаться. На первый взгляд, мысль не плохая, так как Кафу не трогала даже Золотая Орда.
В тоже время, Кафу посещает много иностранцев, среди которых заметить ассасина Хасан аль-Каин достаточно сложно. Как их найдёт тот человек, которому они должны передать рубин, Раймонда совсем не интересовало. Главное, чтобы их не нашел этот мерзкий ассасин, цель преследования которого, как думал Раймонд, был Рубин Милосердия. Возможно, что ассасин хотел уничтожить рубин, чтобы нанести удар по вере Христовой, а, может, у него имелись другие намерения в отношении реликвии, но в любом случае он не оставит их в покое.
– Тебе здесь нравиться? – спросил Раймонд у Марии, невольно надеясь переложить на неё дилемму выбора места остановки.
– Не больше, чем в любом другом городе, – ответила Мария и увидела, что Раймонд слегка помрачнел. Девушка поняла его поведение, как желание остаться в Кафе, поэтому добавила: – Здесь уютно.
Укрепление-факторию Кафу уютной назвать трудно, разве что летом, когда перед взором плещется голубое море, хотя и оно закрыто валом с частоколом острых брёвен. Раскинувшиеся немного дальше горбы, усеянные редкой травой и мелким кустарником, дороги сердцу разве что степняку, но не французской мадемуазель, для сердца которой милы только парижские горбы. Кажется, что последние слова успокоили Раймонда и он начал, как всегда, делать колкие комментарии, разглядывая прохожих.
Раймонд, вернувшись на корабль, поговорил с матросами и они сообщили, что в Тавриде существует православная страна готов, греков и алан, именуемая княжеством Готия. Как сказали матросы, его столица, Дорос, хорошо защищена, так как находится на огромном плато, поднятом под облака. Раймонд не очень верил морякам, которые любили приврать для словца, но ему пообещали познакомить завтра с купцами из этой страны. Раймонд не стал рассказывать об этом Марии, пока сам не проверил правдивость матросов.
В это время капитан Доменико проходил мимо рынка рабов, где продавали крепких мужчин для воинских отрядов, женщин в служанки и девушек в гарем. Тут же держали стайку детей, привязанных одной верёвкой. Возле помоста, на котором стояли девушки, находился степенный мужчина в темно-коричневом камзоле и похотливым взором разглядывал измученный жарой товар.
Мужчину звали нотарий Ламберто ди Самбучето, и приехал он в Кафу по делам купца Бенедикто де Оливы, чтобы взыскать долги с нерадивых заемщиков. Ордынец, нахваливая товар, поворачивал девушек, похлопывая их по мягким частям, и цокал языком, но нотарию, несмотря на вожделенный взгляд, товар не нравился. Девушки казались потасканными, словно прошли через руки десятка мужчин, а взор был совсем потухший.
– Возможно, я могу вам в чём-то помочь? – спросил Доменико на итальянском языке, приближаясь к известному в Кафе лицу. Ламберто повернул к нему брезгливое лицо, собираясь отмахнуться от следующего продавца лежалого товара.
– Мне, кажется, что у меня есть то, что вас интересует, – произнёс он, заглядывая в неподвижные глаза нотариуса.
– Если у вас такой товар, как здесь, то мне жаль потраченного времени, – холодно произнёс Ламберто ди Самбучето.
– Настоящая красавица, синьор, – ответил Доменико, – если хотите, я завтра её приведу.
– Мой дом находится возле городских ворот, – сообщил нотарий, не очень надеясь на незнакомца, который, вместо «bella donna» [34]
[Закрыть], дай бог приведёт просто «belloccia».[35]
[Закрыть]
***
Прямо с утра Раймонд с одним из матросов, отправился в город искать купцов из княжества Готия, собираясь расспросить подробности жизни в данной стране. Он не стал будить Марию, так как хотел сделать ей сюрприз, поэтому, когда она встала, то не нашла Раймонда в каюте. На палубе его тоже не оказалось, а капитан Доменико, поливая ей на руки из ковша, сообщил, что Раймонд ушёл в город по каким-то делам. «Какие дела?» – недоумевала Мария, вытирая полотенцем лицо. Обычно, они делились мыслями, прежде чем что-либо предпринимать. Мария подумала, что её нелестное замечание о городе задело Раймонда, поэтому он решил подобрать в городе хороший дом и убедить её в обратном.
– Кстати, он говорил, что будет у нотария, – сообщил Доменико, поглядывая на Марию, – по крайней мере, я слышал такое от матросов.
Взгляд капитана ей, почему-то, не понравился, но она посчитала, что сообщение Раймонда вписывается в ту картинку, которую она себе нарисовала. Она не стала расспрашивать капитана, хотя Доменико, по его виду, был готов к беседе. Мария тихонько пошла, с намерением подождать Раймонда возле дома нотария, так как она знала, что он находится недалеко от порта.
Доменико накричал на матросов за то, что они плохо убрали в трюме, и они все туда опустились, чтобы спрятаться от сердитого взгляда капитана. Оставив корабль, Доменико поспешил за Марией, а когда догнал, то сообщил:
– Я знаю нотария, и пока вы будете ждать Раймонда, он покажет вам свою коллекцию живописных миниатюр.
Он пошёл рядом с ней, а когда они остановились возле дома нотария, то постучал в дверь. Открыв её, Ламберто ди Самбучето застыл на месте, пораженный красотой Марии и не знал, что сказать.
– Вы не покажете сестре Марии свою коллекцию миниатюр, – нашелся Доменико, и Ламберто открыл дверь настежь, приглашая Марию в дом. Он провёл её в комнату, где на стенах висели разных форм портреты, на которых неизвестный художник изобразил живых и мёртвых родственников нотария.
– Развлекайтесь, Мария, а нам с синьором Ламберто нужно поговорить о делах.
Нотарий потащил Доменико в свой кабинет и сразу же отдал ему кошелёк из бархата, в котором, когда капитан его открыл, лежали золотые венецианские дукаты. Синьор Ламберто быстро написал расписку:
«Ламберто ди Самбучето купил у капитана Доменико Секьявро рабыню по имени Мария за двадцать семь золотых венецианских дукатов». Доменико, не глядя, подписал расписку и, улыбнувшись, сказал: – Счастливо оставаться.
Как только капитан ушёл, нотарий появился перед Марией и попросил:
– Вы не могли бы подождать в соседней комнате?
– Зачем? – не поняла Мария.
– Дело в том, что ко мне придут клиенты, а я не хотел бы, чтобы они увидели у меня в доме девушку, – сказал синьор Ламберто, открывая соседнюю дверь. Комната больше была похожа на камеру, несмотря на то, что стены были обиты толстым слоем войлока и кожи.
– Можете почитать, – сказал нотарий, подавая ей толстую книгу в кожаном переплёте. Замок в дверях щелкнул, и Мария осталась одна.
– А где Доменико? – с опозданием крикнула она и поняла, что попала в ловушку.
***
Доменико, покинув нотария, отправился на «Святого Петрония», где его остановил купец Микеле Дандоло.
– Где Мария и Раймонд?
– Не знаю, – равнодушно ответил капитан, – кажется, они ищут дом в городе.
Слова Доменико успокоили Микеле, так как он собирался отправиться в Тану, где его ждали в венецианской фактории. Он сообщил об этом капитану и тот его успокоил, что они непременно сегодня снимутся с якоря. Капитан пошёл к городским воротам, чтобы встретить там Раймонда. Когда тот показался вдали, вместе с матросом, который его сопровождал, Доменико пошёл навстречу и сразу спросил:
– И как?
– Замечательно, – воскликнул Раймонд, – лучшего места не найти. Сейчас заберу Марию, и отправимся вместе с купцами.
Капитан послал матроса на «Святой Петроний», приказав готовиться к отплытию, а Раймонду предложил:
– Пойдем, выпьем сока вон в той харчевне, а то и не встретимся никогда.
Раймонда тянуло рассказать всё Марии, но стоит уважить капитана, так много сделавшего для них. Они зашли в харчевню и Доменико отправился к хозяину, заказав напитки. Присели на простые лавки, прикрытые сверху коврами. Хозяин, раскланиваясь, принёс кувшин вина и две пиалы, одну пустую, для Доменико, и вторую, полную, с соком для Раймонда. Доменико налил себе в пиалу вина и поднял её.
– За вас с Марией, – сказал он и перевернул в рот пиалу. Раймонд выпил свою пиалу и поперхнулся, так как у него сдавило дух. Доменико, увидев, что Раймонд задыхается, что-то крикнул на итальянском языке хозяину и тот принёс другую пиалу, которую капитан сунул Раймонду.
– Пей! – крикнул он госпитальеру и тот хлебнул. В пиале оказался сок, и он запил прежний алкогольный напиток.
– Хозяин, собака, перепутал, – ругался Доменико, поглядывая на Раймонда, – подал тебе виноградную водку.
– Что такое «водка»? – спросил Раймонд заплетающим языком.
– Крепкое вино, – сказал Доменико, но Раймонд его не слышал – он отрубился и упал головой на стол. Доменико поговорил с хозяином, чтобы тот присмотрел за Раймондом, а сам отправился на площадь, где продавали рабов. За тридцать ханских монет он продал Раймонда, которого забрали на площадь и заковали в кандалы.
Капитан Доменико, весело насвистывая какую-то песенку, шагал в сторону порта, чтобы тотчас же отправиться в Тану. Золотые монеты радостно позвякивали в кармане, возвещая о том, что Доменико скоро выкупит свой корабль.
***
Дюдону де Компсу нравилось путешествие.
Во-первых, госпитальера везли бесплатно. Купец, Жана-Франсуа Шампо, увидев его громадную фигуру и меч, внушающий уважение к его владельцу, предложил ему охранять его до Кафы, на что Дюдон согласился с радостью. Во-вторых, Дюдон оказался прекрасным собеседником для купца, рассказывая ему о прошлых баталиях за веру Христову. А в-третьих, купец оказался его земляком, французом из Лангедока, что сразу чувствовалось по быстрому окситанскому говору.
