Текст книги "Недосказанное (ЛП)"

Автор книги: Сара Риз Бреннан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава Пятая
Как пожелаешь

Джеред не смотрел на Кэми, а Лиллиан не стала слушать её до конца совещания. Кэми не смогла вынести идею о возвращении домой и споре со своей мамой по поводу её лжи после Час Высокой оценки Чародеев от Лиллиан Либерн, поэтому она решила, что и сегодня вечером могла бы остаться у Анджелы. Она прошептала предложение на ухо Анджелы, когда они уже собирались уходить, и когда Анджела кивнула, Кэми быстро вытащила её из комнаты.

– Что ты делаешь? – пожаловалась Анджела. – Ты заставляешь меня бежать? Ты же знаешь, я считаю, что всех, кто совершают пробежки, должны быть расстреляны в полдень.

– Почему в полдень? – рассеянно спросила Кэми.

– Потому что нет необходимости просыпаться на рассвете, – сказала ей Анджела. – Даже для того чтобы расстрелять бегунов. Так от нас отстанет мой брат, Кэми; он рожден для медленных прогулок.

– Он знает дорогу домой, – грубо сказала Кэми. – В противном случае, он красивый парень и какая-нибудь милая барышня обязана будет взять его на свое попечение и хорошо относиться к нему.

Она тащила Анджелу вниз по мощенной улице, но услышала, как дверь в гостиницу закрылась. Она смотрела решительно вперед, притворяясь что ее очень заинтересовала Главная улица.

– Мисс Глэсс, – позвала Лиллиан Либерн. – Можно Вас на пару слов? – Кэми остановилась и повернулась. Она почувствовала облегчение – она была лучше подготовлена к борьбе с Лиллиан, чем с кем-нибудь из парней Либернов – но также была озадачена.

– На пару слов? – повторила она. – Мы пробыли в одной комнате два часа и Вы едва дали мне возможность говорить.

– Как я уже сказала, я не заинтересована превращать свою борьбу с Робом в командную работу, – сказала Лиллиан. – Я пришла сюда лишь потому что меня попросил мой мальчик, а он это сделал лишь потому что Вы этого хотели.

– Да, – сказала ей Кэми. – В этот вечер сбылись все мои мечты. Мне всю мою жизнь не хватало людей, которые смотрели бы на меня свысока. А Вы прекрасно это умеете. Хотелось бы мне, чтобы у вас было два носа, чтобы вы задирали их при виде меня в два раза выше.

Лиллиан на секунду прикрыла глаза, как будто надеялась, что, открыв их, она окажется в мире, где люди не говорят глупостей.

– Я бы хотела заключить с Вами сделку, – сказала она. – Вы стремитесь стать бесстрашной девушкой-репортером, ведь так?

– Черт побери, да, – ответила Кэми. – Ужасно стремлюсь!

* * *

Лиллиан также отказывалась признавать сарказм.

– Вы хотите заняться расследованием и разведкой, Вам достаточно небольшого клочка информации, и Вы сразу же цепляетесь в него, как будто лезть в чужие дела может помочь делу. Если Вам нужны записи Ауримера, Вы можете воспользоваться ими. Но они не помогут Вам.

Кэми осознала, что Анджела держит ее за руку, поэтому они выступали единым фронтом.

– Почему тогда Вы хотите дать мне доступ к своим записям, если думаете, что я бесполезна? – спросила Кэми.

– Я Вам дам то, что хотите Вы, а взамен Вы дадите мне то, что хочу я, – сказала Лиллиан. – Поговорите с моим мальчиком. Уговорите его вернуться домой.

– С Джаредом? – переспросила Кэми. Неверие сделало ее голос практически нежным. – Вы хотите, чтобы Джаред вернулся?

Ей хотелось спросить, означало ли это, что именно Джаред попросил Лиллиан придти на совещание, и зачем он сделал это. Ей хотелось спросить, почему Лиллиан думала, что Кэми сможет убедить его. Она собиралась спросить, почему она хотела вернуть его, если такой человек как Лиллиан вообще был способен любить, и мог ли Джаред рассчитывать хоть на это.

Но глаза Лиллиан сузились, как будто она могла читать мысли Кэми и считала её вопросы оскорбительными.

– Мы договорились, – спросила она, – или нет?

Кэми даже не нужно было думать об этом.

– Да, – сказала она. – Договорились.

Лиллиан не нуждалась в продолжении разговора, у нее также не было обычной человеческой привычки говорить до свиданья людям. Она развернулась и пошла по улице к своей усадьбе на холме. На улице все еще моросило и дул ветер: порыв ветра был таким, что капли падали под наклоном, и в этом ночном движении ветра Лиллиан исчезла.

Спустя мгновение загорелся свет в одном из окон Ауримера.

* * *

Во время ночевок Кэми всегда спала в постели Анджелы. Она задумалась, должна ли она чувствовать себя по-другому после того как узнала, что Анджеле нравятся девочки. В любом случае, она бы все равно бы не стала делить кровать с Ржавым.

Ощущения не отличались. Кэми подумала, можно ли ее считать плохой подругой за такие мысли. Она, конечно же, не переживала, что Кэми приглянется Анджеле, учитывая, что Анджела до смешного красива и, вспоминая ситуацию с Холли, засматривалась на таких же красивых девочек.

Но все же Кэми было не спокойно, лежа на кровати с балдахином и прозрачным тюлем. Анджела считала тюль глупой идеей, но в тайне Кэми жаждала такого красивого королевского великолепия. Она подняла себя на один локоть и провела пальцем по красному цветку, нарисованного на подушке Анджелы.

– Анджела, – прошептала она, – ты спишь?

Анджела, лежащая на спине с закрытыми глазами и руками сложенными как у Белоснежки в стеклянном гробу, сказала уныло:

– Изо всех сил.

– Мне хотелось бы поговорить о наших чууууувствах.

– Жаль, что я не мертва.

– Анджела, ты не имела это в виду.

– Кэми, именно это я имела в виду. И знаешь почему? Потому что тогда ты бы позволила мне отдохнуть в тишине.

– Я бы не рассчитывала на это. Дело в том, – сказала Кэми, – ты обычно говорила о парнях. Я имею в виду, что ты говорила, будто встречаешься только с парнями из колледжа. Подожди, так тебе парни тоже нравятся? Потому что это нормально. Я имею в виду, что любые твои предпочтения нормальны. Я просто хочу знать. Я хочу, чтобы мы могли разговаривать на такие темы.

Анджела открыла глаза и посмотрела на Кэми, ее взгляд был темным и ясным.

– Нет, – ответила она тихо. – Мне не нравятся парни. Никогда не нравились.

– Ну... – сказала Кэми. – Это хорошо.

Глаза Анджелы сузились, теперь они выглядели почти злыми, а не сонными.

– Да? Почему это хорошо?

– А почему не хорошо? Я люблю тебя, – сказала Кэми. – А это твое естество. Было бы обидно, если ты была кем-то другим.

Анджела отвернулась. Кэми видела, что её горло двигается, но не могла понять расстроена ли Анджела или зла.

– Если ты не против, я хотела бы спросить, – сказала Кэми, – зачем притворяться? Со мной, я имею в виду.

Анджела не поворачивалась к ней лицом.

– Я не могу говорить о таком.

Кэми прекрасно об этом знала. Родители Анджелы и Ржавого, когда они бывали дома, разговаривали много, но о чепухе. Ржавому удавалось повторять их поверхностную болтовню и очарование, а Анджела протестовала против этого, будучи невероятно грубой со всеми, с кем знакомиться. Но ни один из них не разговаривал о чем-то важном.

– Да ты вроде бы тоже не сильна в таких разговорах, – продолжила Анджела после небольшой паузы, в ее голосе послышалось обвинение.

– У меня всегда есть кто-то с кем я могу поговорить, – сказала Кэми тихим голосом. – Но прости меня, если я была с тобой не достаточно откровенной, если дала тебе понять, что ты не можешь быть со мной откровенной...

– Дело не в этом, – сказала Анджела. Она села, схватила одну из подушек Кэми, и подложила себе под голову. – Я знала, что могу рассказать тебе все. Я знала, что ты поддержишь меня. Я знала, что ты активизируешься и затаскаешь меня пой гей-клубам.

– О, мы можем пойти... – начало было Кэми, и Анджела пришла в ужас.

– Позволь мне прояснить ситуацию, – сказала Анджела. – Я лесбиянка, которая ненавидит людей. Я не хочу никуда ходить в надежде кого-то там встретить, потому что от идеи находиться в окружении кучки незнакомцев меня начинает тошнить. Мы живем в маленьком городе. Мои родители ужасны. Я не хочу иметь дело со спорами по этому поводу. Я думала, что как только уеду из Разочарованного дола и поступлю в колледж, то там встречу кого-то и тогда рассказала бы тебе. Когда это бы стоило того. Я не ожидала, что встречу кого-то здесь.

Но так и произошло.

– Я никому не расскажу, – пообещала Кэми. – Я не буду давить на тебя.

Анджела вскинула бровь.

– Я постараюсь, – поправила себя Кэми. – Я попытаюсь быть менее настойчивой. Я буду только направлять тебя.

– Тогда я попытаюсь разговаривать о своих чувствах, – сказала Анджела. —Возможно, я буду признаваться в каком-нибудь своем чувстве. Раз в год.

– Договорились, – сказала Кэми, и заколебалась, прежде чем задать следующий вопрос. – Ты не против, что я все еще дружу с Холли?

– Нет. Все еще дружу с Холли. Просто...просто мне больно, потому что я поступила глупо и все испортила, а теперь между нами неловкость. Хотелось бы мне, чтобы между нами все было как раньше. Я хочу вернуть все как было. – Анджела сделала паузу. – Ты бы тоже этого хотела?

Вернуть все как было, когда, казалось, Джаред заботился о ней.

Она всегда считала истину самым главным и важным. Было бы лучше знать, что она была ему небезразлична не только из-за связи.

– Нет, – сказала Кэми медленно. – Я не знаю чего хочу. – Она помолчала. – Мне кажется, что сегодня вечером Джаред поцеловал меня.

– Тебе кажется? – повторила Анджела. – Как будто бы весь поцелуй был галлюцинацией?

– Это произошло в коридоре, – сказала Кэми. – Было темно. Я думала, что это Джаред, но, возможно, это мог быть и Эш.

Анджела моргнула.

– Прости? Мог быть?

– Это был один из поцелуев по ошибке, – сказала Кэми, защищаясь. – Такое бывает.

– Да, конечно, – ответила Анджела. – В шекспировских комедиях постоянно.

– Ты полна жестокости и издевок, – сказала Кэми. – Каждый раз, когда я думаю о том дне, когда я доверила тебе хрупкий цветок моей девчачьей дружбы, мое сердце разрывается на мелкие осколки.

Было очевидно, что Анджела хочет рассмеяться, но сдерживалась. Кэми оценила это.

– Эш, говоришь, – сказала Анджела.

– Я знаю, что он чуть не сделал с тобой, – сказала Кэми. – Прости. Я бы никогда не сделала это специально.

– Такое случается, – сказала Анджела. – Я слышала о таком. Послушай, он практически сделал очень плохое дело, но в итоге этого не произошло. Вместо этого он помог мне сбежать. Он мне не нравится, но мне мало кто нравится. Если ты хочешь, то можешь целоваться с ним. То есть ты выглядишь так, будто тебе не помешало развеселиться. Разве раньше он тебе не нравился?

Нравился. Но, казалось, это было много лет назад, когда Эш пришел в ее штаб-квартиру, и она считала его самым красивым парнем, которого она когда-либо видела в своей жизни. Так до сих пор и было.

– Он ужасно целуется? – спросила Анджела, подойдя к проблеме с практической стороны.

– Нет, – печально сказала Кэми. – Он хорошо целуется. Он дерзко целуется. Как полыхающая распутница.

– Это звучит не очень хорошо, – Анджела посмотрела на нее, ее взгляд был наполовину удивленным и обеспокоенным.

Кэми легла на доставшуюся ей подушку.

– На самом деле, я думала, что это Джаред, – сказала она затененному потолку. Она хотела бы, чтобы это был он, но она не знала хотела ли этого из-за того, что хотела его или, потому что хотела почувствовать, что она ему не безразлична хоть по какой-то причине.

Это была самая смехотворная ситуация на свете. Она не могла винить Анджелу за то, что та не воспринимала ее всерьез. Она просто очень сильно скучала по Джареду и не могла перестать этого делать. Она скучала по той себе, кем была во время связи. Она скучала по уверенности в себе. Она скучала по тому миру, каким он был раньше. Она не знала, чего хотела, разве что, чтобы перестать так себя чувствовать.

– Колледж, говорю я тебе, – сказала Анджела.

Кэми тихо рассмеялась.

– Если ты так сильно жаждешь покинуть наш городок, почему ты тогда согласна сразиться с чародеями, чтобы защитить его?

– В основном потому что чародеи козлы, – сказала Анджела. – И потому что они пытались навредить тебе и мне, и я никому не позволю такого.

– Спасибо, – прошептала Кэми.

Ауример, подумала Кэми, был чрезвычайно холодным у это утро и постоянно пугающим. Эта комната в Ауример Хайз была одной из старейших частей здания. Это было нечто вроде трапезной или зала с камином, достаточно большого, чтобы в него поместился дикий кабан на вертеле. Арочный потолок в церковном стиле, но с расписными балками и неотесанными деревянными стенами. Часть одной стены была убрана, чтобы можно было вставить окно, в сотню желтых маленьких ромбов, высотой от пола до потолка. Стекло этого окна было всегда мутным, потому что именно таким стекло делали сотни лет назад. Окно преображало зимний сад Ауримера: мертвая трава превращалась в красивый ковер, окуная каждую голую ветку в золото.

Лиллиан назвала эту комнату Учетным залом.

Кэми боялась, что Лиллиан закроет дверь Ауримера перед ее носом, особенно, если учесть, что сейчас было настолько рано, что ей пришлось оставить Ржавого и Анджелу в бессознательном состоянии. Но Лиллиан, одетая в халат, открыла дверь, а затем, со смирением на лице, впустила Кэми внутрь. Она показала ей большой стол, который был сделан из темного дерева в форме полумесяца.

– Э-э, – сказала Кэми, – очень мило. Антиквариат?

Лиллиан возможно единственный человек в мировой истории, которая несмотря на все трудности и выцветший розовый халат вела себя снисходительно. Она начала открывать секции столешницы, двигая отделения с быстрой, тихой эффективностью.

Все в Разочарованном доле приходили почтить нас, – сказала она. – Это отчеты за четыреста лет, последние датируются тридцати двух летней давностью, когда наша власть был попрана.

Потому что родители Лиллиан, Линберны Ауримера, решили остановить Либернов, которые жили через долину в Аббатстве Монксхуд, и не дать им убивать людей. Они преуспели в этом, но отец Лиллиан умер, а мать Лиллиан навсегда осталась калекой. Мама Лиллиан приютила сына Монксхудов, Роба, в своем доме. И теперь снова назревала битва.

– Это как плата за аренду, – сказала Кэми, проводя рукой по содержимому, ей было интересно, но она прекрасно понимала, что должна быть осторожна.

– За исключением того, что чародейские семьи никогда не давали нам деньги, – сказала Лиллиан. – Мы обменивались услугами и ритуалами, кровью и браками. Многие чародеи переженились, так что теперь и сложно отследить их. Но отсюда можно начать, если ты намерена составить список потенциальных чародеев. Я думаю, что список будет достаточно длинным, что не приведет к чему-то очень важному. Но ты свободна тратить свое время. – Она кивнула Кэми и покинула комнату.

– Ладно, – сказала Кэми в гулкой тишине, ее голос был тихим, как будто его придавили тяжелыми камнями. – Великолепно.

Она подтянула стул, на его спинке были вырезаны руки по обе стороны. Она села, не обращая внимания на то, что эти руки могут в любой момент пригвоздить ее к месту. Она вытащила свою верную записную книжку из бюстгальтера, достала сложенный желтый листок бумаги из отсека и прочла слова, неразборчиво написанные черным чернилами: Гита Прескотт: купила защиту для своих детей, предложив себя в качестве жертвы. Дата вверху 21 декабря 1821 год.

Кэми исписывала уже вторую страницу своей записной книжки датами и именами, когда услышала, как дверь в Учетный зал тихо отворилась.

– Доброе утро, Кэми, – сказал Эш своим самым очаровательным голосом.

Кэми не отводила взгляда от своей записной книги. Она была уверена, что ее уши покраснели от смущения и выдали ее.

– Доброе, – сказала она, откашлявшись.

– Я тут подумал, что, возможно, тебе пригодиться моя помощь.

Судьба настигла Кэми. Все шло своим чередом, пускай перепутано и смешано. Она не могла ничего изменить, а ей еще нужно было продолжить расследование.

– Пригодилась бы, – сказала она Эшу. – Принеси стул.

Эш, казалось, не был встревожен жутким состоянием своего стула, хотя он был намного выше Кэми, так что деревянные пальцы практически доставали до его плеч. Возможно, для Либернов это было благословением.

Кэми решила относиться к нему, как к потенциальному источнику информации, а не как к потенциальному источнику крайне смущающей ситуации, связанной с поцелуем.

– Эй, мальчик-чародей, – сказала Кэми, постучав по странице книги, которую она читала. – Что означает «домашний оберег»?

– Перерезание горла мужчины на первом заложенном камне дома, и захоронение его под порогом.

Кэми уставилась на него. Эш покраснел до корней волос.

– Прости, – сказал он. – Это запись 1902 года, да? Это, скорее всего, кровь животного. А если это относиться к дому чародея, то оберег более специализирован.

Кэми вспомнила о заклинании, которое создали ее мама вместе с мамой Джареда, Розалиндой, используя кровь и волос. Используя волос ее мамы.

– Можешь ли ты запретить кому-то входить в дом? – спросила она. – Если у тебя есть чья-то кровь или волос, мог бы ты создать заклинание специально направленное на них? Ты уже так делал, чтобы не пустить оба в Ауример?

Эш колебался.

– Ага.

– Сделай такой же для дома Анджелы и Ржавого. Для дома Холли. И моего.

– Я не могу, – сказал Эш. – Не могу не впускать другого колдуна. Он воспользуется магией против этого заклинания. Моя мама все время использует определенное количество энергии, чтобы обезопасить Ауример. Чтобы создать заклинание посильнее, для этого нужно будет убить кого-то.

– Потому что смерть источник силы, – пробормотала Кэми.

– Как и жизнь, – сказал Эш, его щеки по прежнему горели. Он уставился на книги. – Зависит от тебя, каким способом ты будешь добывать силу.

Должно быть выражение Кэми говорило само за себя, потому что Эш взорвался:

– Сначала, все было не так уж плохо.

Кэми подняла глаза от своих записей.

– Убийство не было плохим?

– Это были лишь животные, – сказал Эш. – Охота отца с сыном. Я хотел....он хотел проводить со мной время. Было такое ощущение, что мы такие одни в целом мире. Мои родители не разрешили мне дружить с людьми в школе, к тому же мы часто переезжали.

– Пока не вернулись сюда, – заметила Кэми, ее тон был резок. – И твой отец сказал тебе присматривать за источником твоего двоюродного брата. Так что в первый же день ты побежал в школьную газету и устроился на работу, и тебе хорошо удавалось притворяться, будто я тебе нравлюсь.

Эш склонил свою голову, обрамленную золотыми локонами.

– Кэми, – сказал он, приглушенным голосом. – Ты мне нравишься.

Кэми не знала, что ответить на это, поэтому она подождала, когда продолжит Эш.

– Это не было ложью, я не притворялся. Я просто делал кое-какие ужасные вещи. Я был не прав и сожалею об этом. Теперь я пытаюсь исправиться.

Эш должно быть считал Кэми ужасно осуждающей, как для девушки, которая накануне вечером самозабвенно целовалась с ним.

Кэми вгрызлась в кончик своего карандаша, отчаявшись из-за того во что превратилась ее жизнь.

– Я знаю, – сказала она нежнее. – Я сожалею о твоем отце. И в меньшей, но все же в значительной степени, я сожалею о твоей маме.

Она задумалась можно ли было отравиться свинцом во время чрезмерного грызения карандаша и решила перестать это делать.

Кэми печально взглянула в улыбающееся лицо Эша. Это все еще была милая улыбка, но менее уверенная, чем обычно, из-за чего она казалась более настоящей.

– Спасибо, – сказал он.

Это утешало, что возле нее есть парень, который просто хочет находиться рядом с ней. Кэми побоялась, что занизила планку. Он поцеловал ее, он думал, что она ответила ему на поцелуй, и он был настолько красив, что люди останавливались посреди улицы и смотрели ему вслед. Быть исключительным интересом кого-то настолько красивого, это одновременно прекрасно и смущающие.

И она ему нравилась, судя по его словам. Все просто и обнадеживающе. Никаких требований к ее душе, и никакой возможности для ненависти.

Кэми снова откашлялась.

– Забавный факт, – сказала она, постукивая перед собой тонким листом бумаги, свернув его осенний лист. – Здесь записаны имена практически всех семей Разочарованного дола, независимо чародеи они или нет. Но моего здесь нет.

– Между нашими семьями все было по-другому, – сказал Эш. – Не были заключены специфические сделки или совершенны услуги. Сделка была заключена давным-давно, они должны были защищать нас и служить нам. Пока сила Либернов не была разрушена, а твой дедушка не сбежал.

– И твоя бабушка убила его за это, – напомнила Кэми.

Эш выглядел извиняющимся.

– Она считала его предателем.

Дедушка Кэми умер еще до того, как родился ее отец. Но она знала бабушку. Собо прожила половину своей жизни в этом маленьком английском городке, переплыв океаны из Японии. Она не делала секрета из того факта, что она считала большинство британских традиций сумасшествием. Собо и не подозревала о существовании магии. Но Кэми могла себе представить, что бы она подумала об ожиданиях Либернов на счет их семьи.

– В чем была суть сделки? – спросила Кэми.

– Мэтью Купер, – начал Эш.

– Мэтью-статуя-на-нашей-городской-площади-Купер?

Эш кивнул.

– Он был вашим предком. Он служил Либернам и Разочарованному долу – я не знаю в чем точно заключалось его служение – и умер во время этого. Его ближайшим родственником был мужчина, звавшийся Глэсс, и его родственники были вознаграждены вместо него, они получили гауптвахту и защиту Либернов. Лояльность, которую проявила Мэтью, теперь требовалась и от них взамен.

Кэми подумала о статуе, такой знакомой для нее, что она не разу не задумывалась о ее истории. А теперь задумалась. Она собиралась разузнать об истории Мэтью Купера. Но она не собиралась повторять его судьбу.

– Как же изменились времена, – заметила Кэми. – Я не очень хорошо отношусь к требованиям. И я не планирую кому-то служить.

– Кое-что неизменно, – сказал Эш. Он снова склонил голову над бумагами. Свет проникал через древнее окно позади него, озаряя его золотом. Единственной тенью на нем были две руки на его плечах, как будто его предки толкали его на место. – Я знаю, что ты больше не источник. Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть моя защита. Если тебе когда-либо понадобиться помощь, тебе надо будет лишь позвать меня.

Кэми расстроилась из-за того как Эш говорил об источнике, как будто это была единственная сила, которой она обладала, точно также и Лиллиан говорила о ней. Как будто она была совершенно беспомощной. Она знала, что Анджела была готова защищать ее, а также Ржавый с Холли. Даже Джаред, несмотря на то, что он чувствовал к ней, он ведь спас ее в ночь во время Состязания Страшил. Она была готова защищать их в ответ.

Кэми не могла обещать Эшу прощение или дружбу, не говоря уже о чем-то большем. Но на это она могла пойти.

– Спасибо, – сказала Кэми наконец. – Ты тоже можешь рассчитывать на меня. – Она сверкнула настоящей улыбкой. – Не бойся. Если что-то плохое произойдет, я смогу тебя защитить.

Эш улыбнулся. Кэми не была уверена в том, что он поверил ей, но он старался.

– Здесь есть запись о женщине, которая заплатила за дополнительный год своей жизни, – сказала Кэми. – Объясни-ка мне. Что это заклинание такое?