Текст книги "Недосказанное (ЛП)"

Автор книги: Сара Риз Бреннан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава Вторая
Наследник Ауримера

   – Подведем итог, – сказал Ржавый два часа спустя. – Магия существует. Либерны – чародеи, которые считают Разочарованный дол идеальным местом для магов, чтобы впитывать здесь силу природы, что дает им, эээ, магические силы. Но этой силы им недостаточно, поэтому они убивают людей. Роб Линберн убил Николу Прендергаст, и мы не можем обратиться в полицию, потому что хотя бы один полицейский может принадлежать к чародеям Роба Либерна.

   – Кроме того, полиция вряд ли посчитает наш рассказ убедительным, – вставила Кэми.

Она изучающе посмотрела на Ржавого. Он сидел на другом конце кухонного островка*, Анджела и Холли водрузили локти на гранитную поверхность. Он вернулся к своему обычному поведению, все следы его прежней настороженности исчезли, широкие плечи расслаблены, а глаза полуприкрыты, будто он вот-вот собирался отправиться на боковую. Никогда ничего нельзя было сказать о чем думал Ржавый.

   – А воображаемый друг, который у тебя был всю жизнь – голосом в голове – на самом деле Джаред Линберн, кто тоже является чародеем, – сказал Ржавый. Он пожал плечами. – Ну, я всегда считал его немного странноватым. И тот факт, что вы, ребята, были как бы...носили крутые мысленные браслеты дружбы, означало, что он обладал большей, эээ, магической силой, и ты могла пользоваться ею.

   – Я могла использовать нашу связь лучше него, – сказала Кэми. – Он чародей, и я была источником, а связь между нами делала меня источником магии для него. Но я разорвала связь между нами.

   – Точняк, – сказал Ржавый. – Так что у тебя больше нет, эээ, магических сил.

   – Ты можешь перестать вставлять перед сочетанием магические силы междометие «эээ»?

   – Я пока не готов отказаться от междометия, – сказал ей Ржавый. – Если тебе нравится, то я могу поменять междометия. Я с радостью могу использовать «хм, магические силы» или «ооо...магические силы». Все ради вас, дамы.

   Анджела перегнулась через стол.

   – Ржавый, сегодня вечером я уже успела поколотить четырех страшил. Поэтому не беси меня.

   – Хорошо, – сказал Ржавый. – Итак, на нашей стороне три человека, обладающие магической силой, это Лиллиан, Джаред и Эш Либерны. А Джаред и Эш – или, как называю их я, Хмуряк и Блонди – по-прежнему учатся чародейству. На стороне зла количество чародеев числиться в двухзначных цифрах, и кроме Роба; мамы Джареда, Розалинды; и сержанта Кенна, мы больше не знаем, кто входит в эту группу.

   – Пока, – сказала Кэми.

   – Ничего себе, – сказал Ржавый. – Готов поспорить, что теперь воссоединение семьи будет неловким событием для Либернов. Кроме того, я слегка утратил веру в полицию.

   Существовала вероятность, что Ржавый посчитал все это тщательно продуманной шуткой. Кэми взглянула на Холли и Анджелу, надеясь на поддержку. Анджела нахмурилась, а Холли похоже чувствовала себя не в своей тарелке. Возможно, Холли не хотела выглядеть безумной в глазах симпатичного взрослого парня. Или, возможно, ей не уютно было находиться в доме Анджелы.

   Даже в лучшие времена в доме Монтогемери было не очень уютно. Кэми оглядела блестящий кухонный островок, а кофеварка, подумала она, может раскладываться и превращаться в робота-дворецкого, и Ржавый, который, казалось, был настолько расслабленным, что мог впасть в кому. Она не могла представить более неподходящего места, где можно было бы рассказать о магии и быть убедительной.

   – Ты увидел сегодня лишь малую часть того, на что они способны, – тихо сказала Кэми. – Они способны куда на большее. И худшее. Роб убил Николу. Он пытался убить нас с Анджелой. Мы должны найти какой-то способ остановить их, потому что больше некому. Если ты не веришь мне, это неважно. И неважно, если ты не станешь ли ты помогать мне или нет. Я знаю, что должна делать.

   – Ты всегда знаешь, – сказал Ржавый и лениво улыбнулся ей.

   Холли потянулась и сжала руку Кэми.

   – И мы с тобой, – сказала она. Хотя ее голос и был тихим, но звучал уверенно. Кэми в ответ сжала ее руку.

   Анджела перевела свой взгляд на Ржавого и сказала,

   – Вот именно. Мы не нуждаемся в твоей помощи, ты бесполезный дурак. На самом деле, ты, скорее всего, только будешь нам мешаться.

   Ржавый приложил руку к сердцу.

   – Без любви и поддержки своей семьи, я бы не стал тем мужчиной, которым являюсь сейчас. Я, конечно же, тоже с Кэмбридж.

   – Правда? – удивленно спросила Кэми.

   – Меня пыталось убить чучело. Я больше не вижу здесь желающих рассказатьь мне альтернативное объяснение произошедшему, – сказал протяжно Ржавый. – Я тебе верю. Я помогу. Я с тобой. Но для первого раза достаточно. Кто-нибудь из вас может приготовить что-нибудь перекусить? Думаю, это поможет мне в усвоении информации.

   Анджела запустила рулоном фольги Ржавому в голову. Холли начала смеяться, а Ржавый поднялся и занялся приготовлением себе перекуса, намазывая салат из тунца на хлеб с видом крепостного, которого уработали до смерти. Кэми начала говорить более непринужденно, а Холли с Анджелой присоединились к ней, рассказывая Ржавому о том, что происходило в запертом аббатстве Монксхуд, где два поколения назад Линберны совершали ритуальные убийства, а еще рассказали о том, что видели магию в чаще леса и в самом сердце их города.

   Ржавый был на их стороне. Он поверил ей, а Анджела с Холли заступались за нее, и были с ней несмотря на неловкость в их отношениях. Они всегда придут на помощь друг другу.

   Она испытала такое облегчение: её выслушали и ей поверили. Кэми хотела рассказать об этом всему миру. Ну, а пока что, она чувствовала, как ее команда становится споченнее. Она могла даже поверить, что ее план также сработает.

* * *

   Эш полночи рыскал по городу в поисках своей матери и кузена, стараясь не думать о том, что могло с ними случиться, схвати их его отец. Он плелся вверх по склону к Ауример Хаузу, камера с каждым шагом отбивала о его грудь тревожный ритм, а когда он распахнул дверь, то услышал голос своей матери.

   Значит, они были в безопасности. Но он сомневался, что они так же отчаянно переживали за него.

Эша вдруг поразило – порой становится невыносимо странно, что они наконец-то вернулись в Ауример. Все его детство ему была обещана земля Обетованная, единственное в чем были согласны его родители. Он знал, что однажды, они найдут тетю Розалинду и все вместе вернуться домой. В то место, которому он принадлежал, которому они все принадлежали, в котором они больше никогда не будут страдать. «Наш дом, – называли это место его родители. – Наш город».

   Разве что он вовремя не понял, что у его родителей разные представления о понятие «наш город»: его мать подразумевала, что они должны нести ответственность за город и заботиться о нем, а его отец – что у них есть права править городом.

   Казалось, им было довольно просто примирить их такие разные взгляды, когда Ауример был всего лишь мечтой. Его мать и отец всегда говорили ему, что они не такие, как другие люди: они – лучше!

Он прожил всю свою жизнь, считая себя наследником Ауримера, думая, что Разочарованный дол ждет его возвращения. Он всю свою жизнь чертовски хотел угодить им обоим.

   Различность взглядов его матери и отца привели в итоге к тому, что Анджела оказалась прикованной на дне карьера, а отец Эша ждал, что сын убьет её. Теперь же Роб и долгожданная тетушка Розалинда стали ему врагами, а те немногие друзья, что были у Эша, ему не доверяли. Он стянул фотоаппарат с шеи. Он не знал, почему все еще таскает его: прошло уже несколько недель с того времени, когда он увидел нечто настолько красивое и правильное, что ему захотелось запечатлеть это. Он оставил камеру на столике в прихожей и поднялся по широкой деревянной лестнице, идя на голос матери, который доносился из портретной галереи. Мать не слишком много общалась с ним с тех пор, как узнала, что он взял один из золотых ножей Линбернов, который давным-давно использовался лишь для того, чтобы проливать кровь и получать власть, и чуть не воспользовался им.

    Эш тихонечко шел к галерее, мимо двери, которая вела в крыло, где находились все их спальни, остановившись в нерешительности только тогда, когда оказался уже у входа в галерею. Дверной проем был вырезан из камня, в то время, когда люди были ниже ростом, и ему пришлось слегка пригнуть голову.

   Потолок в галерее был как в церкви, стены к верху сходились в арку. Сами по себе стены были светлыми, увешанными портретами покойных Линбернов в позолоченных рамах. В одной из ниш по обе стороны от её темного узкого окна с ромбовидным застеклением стояли два живых Линберна: Джаред прислонившись к камню, повернув лицо в сторону ночи. Мать Эша ни к чему не прислонялась. Она стояла полупротянув одну руку к Джареду.

   Эш замер в дверном проеме. Он почувствовал одышку и не мог понять было ли это чувство вины, или просто не желание быть услышанным.

   – По-видимому, ты не до конца понимаешь, как устроены Линберны, – сказала его мать.

   – По-видимому, – ответил Джаред, передразнивая её английский акцент с отталкивающей резкостью в голосе. – Мне наплевать на все, что касается Либернов.

   Мама была невозмутима тем, что, как Эш считал, она называла богохульством.

   – Ты один из нас. Чародейство в твоей плоти и крови. Ты не можешь быть ни кем другим. Ты не можешь сбежать от своей сущности.

   – Да неужели? – спросил Джаред. – Моя мама сбежала. Холли сказала мне, что ее дядя тоже. Конечно же, может он и не убегал от магии. Возможно, он убегал только от тебя.

    Эш никогда не слышал ничего особенного о семье Холли, и чтобы его мама упоминала о них. И в этот раз она проигнорировала упоминание о них.

   – Так ты тоже собираешься сбежать? – спросила его мать. – Странно. Никогда бы не подумала, что ты трус.

   – Извини, что говорю об этом, – протянул Джаред, в его голосе не было ни капли сожаления. – Но я бы не сказал, что ты отлично разбираешься в людях. Основываясь на имеющихся данных.

   Джаред лишь тратит свое время, пытаясь заставить маму вывести из равновесия, подумал Эш.

   – Потому что мой муж убийца, моя сестра слабачка, а мой сын настолько труслив, что чуть-было не стал убийцей? – спросила Лиллиан.

   Эшу стало дурно. Он знал, что она думает о нем, но совсем другое дело слышать об этом. Это хуже, чем он представлял себе. Он хотел заговорить, возразить, но продолжал молчать. Потому что она была права, он такой трус.

   Джаред улыбался, но его улыбка была искаженной. Его глаза и шрам бледно отражались в темном стекле.

   – Да, именно это я имел в виду. Что за семейка. «Один из нас»? Было бы лучше, если бы нас вообще не было.

   – Но ни Роб, ни Розалинда, ни Эш не являются лидерами Либернов, – сказала мам. – Я – лидер.

   – Без обид, тетя Лиллиан, – сказал ей Джаред: – но я также не в восторге от тебя.

   – Роб старше меня, – продолжила Лиллиан, и Эш понял насколько ужасно то, что они практические не общались и отказывались отвечать друг другу даже когда разговаривали. – Розалинда родилась раньше меня.

   – Потрясающе, – монотонно ответил Джаред.

   – Наследник Ауримера не выбирается по возрасту или по прямому наследству, – сказала мать Эша. – Лидером становиться самый сильный наследник, тот Линберн, который будет лучшим лидером. Вот, почему я была выбрана. И вот кого я выберу. Ты продолжишь мое дело. Тебе достанется Ауример.

Джаеред выглядел изумленным.

  – И с чего бы мне этого хотеть?

  – Потому что ты не хочешь оставаться тем, кем являешься сейчас. Ты хочешь быть настолько сильным, чтобы ничто не смогло навредить тебе. Ты можешь быть наследником. Ты можешь стать тем, кого все будут считать достойным. Подумай об этом.

  Голос его матери больше не был спокойным, он стал волевым: Эш мог видеть ту мечту, которую она создавала, ее виденье лидера, мерцающее обещание Ауримера превзойти весь этот город.

  Это больше не его мечта.

  Эш увидел, как по-другому теперь вспыхнули бледные жесткие глаза Джареда, отразившиеся в темном стекле, увидел, как он приподнял веки и уставился на стекло. Раз он мог видеть отражение Джареда в окне, значит, понял он, и Джаред видел Эша. Его мать не подозревала о присутствии. Но Джаред знал, что Эш был там.

   – Конечно, – сказал Джаред все еще улыбаясь маленькой искривленной улыбкой. – Я подумаю об этом.

  И тогда Эш побежал, спотыкаясь, будто пьян и ослеп, через дом своей мечты, в ночь, на улицу. Он побежал по дорожке в темный лес, пока не стало видно горящих окон усадьбы на холме. А потом он присел у подножия дерева, опустив голову на руки и заплакал.

  Все должно было наладиться, как только они вернулись домой.

Прим.переводчика: *стол, стоящий по центру кухни. рабочая зона – варочная панель, вытяжка, а иногда и мойка – выносится в центр кухни

Глава Третья
Разбитый очаг

Страшилы-вандалы

Автор Кэми Глэсс

Вы, вероятно, все, дорогие читатели, задаетесь вопросом, что же произошло в ночь на Хэллоуин в Разочарованном доле. Вполне естественно, что злоумышленники в масках и случайные небольшие костры по всему городу, могут пробудить некоторый интерес.

   – Да что, черт возьми, происходит? – вопрошали свидетели тех событий (Ржавый Монтгомери, двадцати лет от роду, который настоял на отказе от анонимности и также пожелал, чтобы в этой статье обязательно было указано, что он холост.)

   Позвольте-ка мне рассказать вам, что же все-таки происходит.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросила Холли.

   – Я не буду лгать на страницах Пронырливого Паркера, – сказала Кэми.

   Эш уставился на фотографии на своем мониторе, с застывшим взглядом человека, который ничего не видит, и сидит так, по крайней мере, с семи часов этого утра понедельника, с момента появления Кэми, которая прямо из дома Анджелы пришла в школу. Холли, которая появилась в восемь, выглядела чрезвычайно сомнительно в своей преданности лидеру, одержимому правдой.

   – Итак, значит, ты собираешься рассказать, что злые чародеи оживили страшил и натравили на нас? – поинтересовалась Холли. – А разве это не заставит всех подумать, что мы...не хочу показаться резкой, но...совсем слетели с катушек?

   – Нет, нет и нет, – сказала Кэми. – Журналист должен редактировать свою деятельность. Нельзя объять необъятное и хвататься за всё и сразу. Если вы попытаетесь, то, в конечно итоге, у людей сложатся неправильные впечатления. Вроде того, в котором ты упоминаешь, что люди подумают, будто я совсем чокнулась.

  – Ну да, – сказала Холли. – Это ложь. Абсолютная.

   Кэми отмахнулась от её слов взмахом руки.

   – Поэтому необходимо с умом подойти к подаче действительности, чтобы донести до людей, если угодно, душу истины. Истинную правду.

   Не похоже, чтобы Холли впечатлила эта гениальная логика.

   – Итак, гмм, что ты собираешься написать?

   – Та катавасия прошлого вечера, под которой я подразумеваю прискорбный инцидент, который испортил одну из нежно любимых традиций нашего города, произошедший, как считается, из-за группы «несогласных», которые явно не чтут устоявшихся традиций или не понимают истинный дух Разочарованного дола. Мы, а в «мы», надеется скромный писатель, она может включить всех читателей данной статьи, и может только мечтать, что народ Разочарованного дола вскоре разгонит эту нависшую над городом угрозу зла.

   – Ничего себе, – сказала Холли, теперь уже радостно, слова Кэми явнов произвели на неё впечатления. – Значит, те, кто знают правду, прочтут и узнают, что по сути, ты плюешь Робу Линберну в морду? Не боишься, что он возьмет реванш?

   Кэми хотела было уже сказать Холли, что не ведает страха в стремлении к справедливости, когда Эш оторвался от монитора и заговорил:

  – Будто моего отца волнует что написала в школьной дурацкой газетенке какая-та девица, – усмехнулся он.

   Кэми слишком долго ждала удара, чтобы ответить ему, и поняла, что ждала привычные заверения того, что Джаред будет посылать её куда подальше, когда она будет чувствовать неуверенность. Она всегда считала, что в ней гораздо больше уверенности, чем сейчас. Что ж, значит, ей придется научиться быть больше в себе уверенной. Сейчас ей придется полагаться только на себя.

    – Правда никогда не бывает дурацкой, – сказала она, стараясь не думать о том, глупо или нет прозвучали её слова. – Считается каждый акт неповиновения. Важен каждый призыв к оружию, что слышат люди. Я так считаю. А твой отец – гордый мужик. Он не потерпит, что его деяния припишут кому-то другому, даже в дурацкой школьной газетенке от какой-то девицы. Мне это будет ничего не стоить, но я получу огромное удовлетворение.

   Здешний народ не сильно много болтает о подобных вещах. И никогда не станут о таком писать. Как-то сказал ей кто-то. У всех в этом городке были свои скелеты в шкафу, так что никто ничего толком не знал, но все чего-то боялись.

  Кэми не собиралась быть частью этого.

  – Он не будет это читать, – возразил Эш. – Мы должны сделать что-то другое. Мы должны сделать что-то масштабное: мы должны остановить его.

  – Все равно это кто-то прочтет, – сказала Кэми. – Оно того стоит. Но да, нам нужно заниматься не только этим и у меня есть идея, чем именно. Я вот тут подумала, что нам нужно говорить о них, когда мы все вместе. На нашей стороне теперь есть Ржавый. У тебя есть мама, и ...Джаред. Передай им, что нам всем нужно собраться и поговорить. Скажи, что у меня есть план.

  Кэми постаралась произнести имя «Джаред», будто ей почти на него плевать. Но не смогла этого сделать, она не смогла совладать со своим голосом, прежде чем имя сорвалось с её губ. Она ощутила чувство унижения, охватившее её, когда Эш поднялся и вышел из комнаты, не проронив ни слова.

  Внутренне ей стало совсем неуютно. Ей пришлось подавить боль и притвориться, что все в порядке.

   – Что это с ним? – Она была уверена, что её непринужденный тон, прозвучал не слишком убедительно. Но Холли только огорчилась.

  – Эээ, – сказала Холли. – Ну...наверное, это из-за Джареда.

  Прежде она всегда знала в порядке ли Джаред. Но теперь с ним может случится все, что угодно, а она даже не узнает.

  Кэми посмотрела вверх на Холли и мучительно произнесла:

  – Что случилось с Джаредом?

  Холли смотрела на неё с такой жалостью.

  – Что случилось? – требовательно спросила Кэми, и её голос дрогнул. – Говори.

  – Ничего, – сказала Холли. – Я имела в виду, что с ним все в порядке, Кэми. Обещаю. Просто мне кажется, что Эш расстроен из-за того, что Джаред ушел из дома.

  – Ушел из дома? – переспросила Кэми. – Ушел из Ауримера?

  Холли посмотрела обеспокоено на Кэми, возможно от того, что вопросы Кэми прозвучали слегка истерично.

  – Ну да. Вся школа об этом трезвонит, – добавила она, что совершенно не помогло Кэми свернуть с дороги начавшийся истерики.

  Кэми ухватилась за край стола, чтобы помочь себе подняться.

  – Куда он пошел?

* * *

   Она бежала слишком быстро и совершенно против правил поведения в школе, когда чуть не отправила Эмбер Грин, девушку, с которой она время от времени сидела на Английском, лететь вниз по лестнице. Кэми схватила Эмбер за шарф и предотвратила собственный арест за непредумышленное убийство в результате спешки.

  – Извини, мне так жаль, но мне надо спешить, – сказала Кэми. – Обещаю принести что-нибудь в школу из маминой выпечки и поделиться этим с тобой. Не рассматривай это в качестве подарка, а в качестве взятки, за молчание.

   – Да не парься, – сказала Эмбер.

   Кэми моргнула.

  – А, понятно. Хочешь выторговать себе карамельные плитки. Восхищаюсь твоей тактикой.

  – Работала над своей газетенкой? – усмехнулась Эмбер.

   – Э-э, – сказала Кэми, ошеломлена таким поведением, Эмбер никогда в жизни не говорила с ней так. – Газетенка, серьезно? Ты и впрямь буквально низводишь газету до газетенки? Не могла придумать что-нибудь поинтересней? Конечно же, я работала над своей газетенкой. Желаю удачи в попытках заставить чувствовать меня мелкой.

   Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти Эмбер, но рука Эмбер взметнулась и схватила Кэми за запястье. Ее хватка была достаточно крепкой, чтобы показать Кэми, что она не шутит.

   – Роб говорит, что больше не хочет видеть твою жалкую газ... – Эмбер проглотила последнее слово, и Кэми почувствовала непонятное чувство удовлетворения. – Твои жалкие истории о нем в газете.

   – Я как раз обдумываю новый заголовок, – сказала Кэми: – но переживаю, что он окажется немного детским. Выскажи свое мнение «Роб Либерн мне не начальник». Да? Нет? Думается мне, что он начальник тебе.

   Глаза Эмбер сузились: зеленные искры появились в карих глазах, как будто что-то вспыхнуло в лесу.

   – Девочки, хватить околачиваться на лестнице, – строго сказала миссис Доллард, их директриса, подходя к ним. Она толкнула Эмбер в спину между лопатками.

Эмбер подпрыгнула так, будто она получила крошечный удар током. На самом деле, именно так и было.

  – Не лезь к другим ученикам, Эмбер, – добавила миссис Доллард.

  Эмбер взглянула на миссис Доллард, на Кэми, а затем на всех вокруг. Ее плечи сгорбились: она выглядела испуганной

   – Что мне ему передать? – прошипела она.

   – Передай – спасибо, – сказала Кэми. – Теперь я знаю еще одного чародея, который на его стороне.

  Эмбер отпрянула от нее, услышав её слова, как будто Кэми помахала распятием перед лицом вампира, как будто все чародеи Разочарованного дола думали, что их секреты никогда не раскроются. Кэми заметила, что миссис Доллард тоже вздрогнула.

   Эмбер бросила взгляд на Кэми и побежала вверх по ступенькам в школу. Кэми повернулась к директрисе.

   – Итак... – Она попыталась получше перефразировать «А вы часом не служите злу? Если это так, то, пожалуйста, не отстраняйте меня от уроков!» – На чьей вы стороне?

  – Я предпочитаю думать о себе, как о вольной птице, – сказала миссис Доллард.

  – Ну, – сказала Кэми, – подумайте о том, чтобы присоединиться к нам. Просто скажите нет человеческим жертвоприношениям! Извините меня, я должна идти.

  – Кэми! – позвала её миссис Доллард, когда Кэми бросилась бежать. Кэми развернулась и помахала ей рукой, не останавливаясь. – Кэми, сейчас начнутся уроки!

  – Ага, – крикнула Кэми в ответ. – Мне очень жаль! Мне нужно, э-э, забрать кое-что свое. Оно находится в пабе!

  После того как она сказала директрисе, что прогуливает школу, чтобы пойти в паб, Кэми почувствовала, что пора бежать.

* * *

   Кэми была в Наводнении десятки раз. Она приходила на Мясное воскресенье с родителями, и впервые здесь попробовала спиртной напиток в четырнадцать лет, предложенной снисходительной Мартой Райт. Кэми нравилось прогуливаться по пологому склону со стороны Главной улицы и то как медленно перед ее взором появлялось выбеленное здание эпохи Тюдоров с его черными решетками и открытыми ставнями.

   Она не привыкла забегать в это заведение в поисках сумасшедшего. Кэми осмотрелась вокруг в тусклом интерьере паба. Балки на потолке были деревянными, а верхушка бара была старой, как и большая часть завсегдатаи бара. У Кэми сложилось такое впечатление, что посетителей в этот раз было меньше чем обычно. А те не многие, кто сидел здесь, выглядели очень настороженными.

   Фред и Марта Райты, владельцы Наводнения, стояли за стойкой бара. И также, как и посетители, выглядели напуганными.

   Вся сложившаяся ситуация была «невероятно сумасшедшей», как бы выразился Джаред, у них все было написано на лицах.

   – Без паники, – сказала Кэми Марте. – Я позабочусь об этом. Не против, если я оставлю рюкзак на этом стуле?

   Марта кивнула, но она выглядела не очень убежденной в том, что Кэми удастся все уладить. Кэми положила свой рюкзак, обрадовавшись, когда увидела на столе выпуск Пронырливого Паркера, а затем направилась в следующую комнату, пригнув голову, чтобы не задеть мешочки с сушенными травами, которые свисали с дверного проема.

   За столом сидела пара пожилых женщин. Перед одной стоял пустой стакан. Джаред только взялся за него. Дама на секунду вцепилась в стакан, но Джареда, казалось, ничто не могло остановить. Кэми ни разу не видела, чтобы кто-то в таком угрожающем стиле убирал столы.

   – Джаред, – сказала она, и он бросил на нее совершенно недружелюбный взгляд через плечо. – Джаред, можно тебя на пару слов.

   – Я работаю, – коротко ответил Джаред. – Вы уже закончили? – спросил он даму. Его слова прозвучали так, будто он требовал у нее деньги или жизнь, а не стакан.

   Она молча отдала наполовину полный стакан с джин-тоником.

   – Я очень сильно сомневаюсь, что она допила свой напиток, – заметила Кэми. – Сейчас же верни ей бокал.

   – Я уже закончила, – сказала дама тихим голосом. – Честно.

  – Я все-таки настаиваю на том, что нам нужно поговорить, – сказала Кэми.

  Джерад поставил стакан с напитком.

   – Сейчас вернусь.

  Он отвернулся от стола, что, казалось, очень обрадовало женщину, и подошел к Кэми.

  – Давай выйдем на улицу, – сказала она, и услышала в голосе новую нотку, так ненавистной ей, неопределенности.

  Снаружи ноябрьский вечер тут же принялся беспощадно трепать ее блузку. Она встала на порог и обняла себя, сожалея о том, что забыла свою куртку. Джаред же в своей тонкой футболке не выказывал никаких признаков, что он что-либо чувствовал, разве что раздражение.

  – Ты должна быть в школе, – заметил он.

  – Как и ты! – сказала Кэми. – Ты и так отстаешь на год! Ты не можешь позволить себе подобную небрежность в учебе.  – Фред Райт позвонил в школу и отпросил меня, чтобы я смог пройти обучение на рабочем месте, – сказал Джаред.

   – Что подводит меня к моему первому и самому важному вопросу: что, черт возьми, ты творишь?

   – Работаю, – сказал Джаред. – Я спросил Райтов могу ли я работать у них за еду и жилье. Они согласились.

  – Тебе семнадцать! Это не просто смешно, это незаконно.

  – Это, возможно, не самый сверх незаконный поступок, который Либерны сделали на этой неделе, – обратил ее внимание Джаред.

   То, как мало она понимала его, было странным для Кэми. Как будто она подошла к двери, через которую часто раньше проходила, а теперь она заперта и вход туда запрещен.

  – Почему ты покинул Ауример? – спросила Кэми шепотом.

  – Моя тетя Лиллиан сделала мне предложение, от которого я был вынужден отказаться, – сказал Джаред. Он выглядел суровым.

   Кэми хорошо знала это выражение лица и вспомнила, какие чувства он при этом испытывал: он был несчастлив.

  – Поэтому ты сбежал из дома, – сказала она. – Чтобы стать девкой из таверны.

  – Я не девка из таверны, – сказал Джаред. – Это не работа.

  Его голос звучал уже не таким суровым как раньше, как будто он был ошеломлен.

  – А выглядит все так, – сказала ему Кэми. – Спасаясь от преследования, тебе приходиться устраиваться на низкооплачиваемую работу, чтобы свести концы с концами. Но, по крайне мере, это честный труд, хотя, пока ты работаешь, многие хищные клиенты будут заигрывать и предлагать разные пошлости.

  – Пустые надежды, – ответил Джаред.

   Ободренная, Кэми протянула руку, но Джаред резко отпрянул. Он всегда так делал. Кэми не знала, почему она постоянно забывала об этом.

  – Джаред. Ты же понимаешь, что Райты согласились лишь потому что ты Либерн и они бояться тебя.

   Мускул на челюсти Джареда дрогнул.

  – Чего ты от меня хочешь?

  – Джаред, – повторила она нежным голосом. – Если тебе нужна помощь, ты можешь придти ко мне. Ты же знаешь это знаешь?

  Джаред посмотрел на нее новым взглядом, холодным как сама зима, так будто он ненавидел ее.

  – Я бы ни за что не пришел к тебе. Что бы не случилось.

  – Подожди, – сказала Кэми. Она не успела совладать со своим голосом, поэтому, очевидно, что Кэми была унижена тем, как прозвучал ее голос, как будто она сейчас расплачется. – Если это так, почему ты тогда поджег мою ветку прошлым вечером?

   Это был глупый вопрос. Не важно, что теперь она ему безразлична, едва ли Джаред позволит ей умереть. Она приготовилась к худшему.

Джаред не отрывал взгляда от двери.

   – Я подумал, тебе по душе будет оружие, а не спасение, – сказал он ей и зашел внутрь.

   Кэми пришлось остаться на улице, так как из-за его слов ей хотелось расплакаться. Если он все еще так хорошо понимал ее, тот факт, что он ненавидел ее, ранил еще сильнее. Он казался незнакомцем, и порой она задумывалась, что, возможно, она любила не его, а их связь. Но если бы она не любила его, если бы это все было из-за связи, ей не было бы так больно.

   Она должна постараться вычеркнуть его из своей жизни, как это сделал он.

Кэми со злостью вытерла слезы рукавом и зашла внутрь забрать свой рюкзак. Она больше не смотрела в сторону Джареда.

* * *

   Вернувшись из школы, Кэми увидела своего отца на кухне, который готовил шоколадную пасту. В это время ее мама обычно работала «У Клэр», это пекарня и ресторан, которым она владела, так что её папа, как правило, готовил ужин, но ужин редко когда выглядел вот так.

   – Как дела у моей молодчинки? – спросил ее отец.

   Кэми осмотрела варево в кастрюле.

   – Обдумываю съехать из дома.

   – Не могу сказать, что это не спровоцировано, – сказал папа, добавляя еще шоколада. – Но это самое любимое блюдо Тена, он заболел, поэтому сегодня на ужин шоколадные макароны, потому что поедать те блюда, которые загадочным образом любят члены твоей семьи, является проявлением любви и единства, а так же потому что я ленив и у меня нет чистых кастрюль, чтобы приготовить что-то еще.

   – У тебя такое трогательное настроение, – сказала Кэми. – Это поразило меня до глубины души.

   Ее отец рассмеялся, затем увидел ее выражение лица и перестал.

   – Кстати, о переезде из дома, – сказал он. – Я не мог не слышать о парнишке Либернов.

  – Это не имеет ко мне никакого отношения, – сказала Кэми. – Он не хочет иметь со мной дело, – добавила она. Ее горло сжалось. – Мы никогда не встречались. Мне хотелось бы, чтобы ты выбросил эту глупую мысль из головы.

   Отец Кэми был довольно добродушным, но обычно он бы не позволил так Кэми разговаривать с ним. Но сейчас его черные глаза смотрели на неё немного сужено и более чем немного обеспокоено. Он протянул руку и провел костяшками пальцев по ее щеке.

   – Я ничего не могу поделать, эти глупые мысли просто приходят мне в голову, – сказал он нежным голосом. – Ты в порядке?

  Кэми на минуту прикрыла глаза.

  – Ага. – Она открыла их. – Я вымазала лицо в шоколадом?

  – Да, – сказал папа. – При чем все. Полностью. Мне жаль. Пойди умойся, а после этого можешь подняться к Тену и поздороваться. Кажется, он расстроился из-за того, что пропустил Состязание Страшил.

  Кэми и не осознавала до этого, что все это время надеялась, что, возможно, когда она придет домой, то узнает, что папа видел что-то, как Ржавый. Что-то, что позволило бы ему поверить в ее рассказ о магии. Что-то, смогло бы прекратить мамину ложь.