Текст книги "Тяжелое падение (ЛП)"

Автор книги: Сара Ней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 3

Трейс

Многое можно сказать о привлекательности.

Мне ли не знать, ведь я красив.

Я не могу контролировать то, как выглядит моё лицо, – не моя вина, что я так чертовски хорошо выгляжу. По крайней мере, так мне всегда говорила мама, когда я рос. С другой стороны, она говорила то же самое моему брату, а он и вполовину не такой красавчик, как я.

Я останавливаю машину и паркуюсь, чтобы мой засранец-брат мог забраться внутрь. Он любит ездить вместе со мной к нашим родителям. Не знаю, почему. Полагаю, потому что он скупой сукин сын и любит экономить на бензине.

Трипп зарабатывает больше меня почти в два раза и уж точно может позволить себе четверть бака топлива, чтобы добраться до мамы, но разве он когда-нибудь добровольно садится за руль? Нет, блядь.

– Залезай, сучонок, мы едем за покупками, – говорю ему, когда он втискивает своё огромное тело в мой роскошный спортивный автомобиль. Это была моя первая глупая покупка после подписания контракта с «Чикаго Стим», но не последняя. Машина. Дом. Бриллиантовые часы сверкают на моём запястье, отбрасывая блики по всему салону машины.

– Шопинг? Я думал, мы едем к маме и папе, – замечает Трипп, пристёгиваясь, так как не доверяет моему вождению. Этот парень – один из худших пассажиров на планете. Такой ворчун.

– Мы едем к маме и папе. Перестань быть таким буквальным – я просто пошутил.

Не такой красивый и не такой умный – мой брат не считает смешным ничего из того, что я говорю, а ведь я – уморительный, спросите любого.

– А Тру будет там? – спрашивает Трипп о нашей младшей сестре, ёрзая на сиденье машины, в которой, по правде говоря, никто из нас не помещается с комфортом. Слишком высокие, слишком широкие, слишком большие для этого компактного спортивного автомобиля.

– Нет, мама сказала, что у неё какие-то дела. Собирает вещи, чтобы уехать за город, или что-то в этом роде.

Наша сестра тоже работает в спортивной сфере, младшим агентом в управляющей компании, и проводит много времени в рекрутинговых поездках со скаутами. Сейчас в университете идёт бейсбольный сезон, и мы не виделись с Тру уже несколько недель.

– Пожалуй, нам стоит попозже позвонить ей по FaceTime и убедиться, что она жива. – Несмотря на всё своё ворчание и нытьё в наш адрес, Трипп просто обязан знать, чем мы постоянно занимаемся. Он даже ненамного старше нас, у нас троих разница всего в год. Бум, бум, бум, наши родители забабахали нас в течение четырёх лет.

– Я бы не беспокоился о Тру. Она может о себе позаботиться.

Трипп бурчит. Раздражённо скрещивает руки на груди, потому что я с ним не согласился. Смотрит в окно.

– Можешь убедиться, что ты останавливаешься на всех перекрёстках? В прошлый раз ты чуть не довёл меня до сердечного приступа.

Мы ездим к родителям почти каждую неделю, если находимся рядом и не играем в мяч. На самом деле, каждый из нас только что закончил работу.

Я играю в бейсбол, Трипп – в футбол, и мы вместе купили дом нашим родителям. Этот ублюдок на пассажирском сиденье пытался заплатить за всё сам. Но я узнал и вклинился – ни за что не позволил бы ему важничать до конца жизни. О, и купил каждому из них новые машины. Потом этот придурок купил им милый коттедж у озера, ну а я – джип для поездок в коттедж.

Список можно продолжать до бесконечности – не то, чтобы мы соперничали.

Просто я лучше. Трипп просто не хочет этого признавать.

Я разглядываю своё отражение в зеркале заднего вида и одновременно поправляю само зеркало.

Подъезжая к перекрёстку, о котором он вдруг так обеспокоился, разгоняю двигатель, слушая, как мотор гудит и мурлычет – как моя последняя пассия, когда я заставил её кончить.

Эта мысль заставляет меня усмехнуться, когда проезжаю знак «Стоп», чтобы позлить брата, и это происходит, как я и предполагал.

– Что я тебе, блядь, говорил, чувак! Однажды тебя остановят, и твоя популярность тебя не спасёт.

– Ха! – смеюсь я. – Ты сказал: «кончить²».

Он свирепо смотрит, вцепившись в ручку над окном.

– Ты идиот.

– Сам такой.

– Сам такой.

– Я только что сказал это – ты не можешь этого говорить.

– Заставь меня, – бормочет Трипп, глядя в окно и крепче вцепившись в ручку.

Да, мы спорим, как будто нам по двенадцать лет. Ну и что?

Я бросаю на него косой взгляд и сбрасываю скорость, чтобы успокоить его.

– Ты же на самом деле не боишься, что мы погибнем из-за меня? – По правде говоря, меня никогда не останавливали за превышение скорости или нарушение каких-либо законов. Нарушал ли я их? Да, но это были лишь незначительные нарушения. В любом случае, я бы никогда не сделал ничего противозаконного. Не специально. И по правде говоря, я добросовестный водитель – правда, не тогда, когда в машине Трипп. Его слишком легко подколоть.

– Просто смотри, куда едешь. – Не глядя на меня, произнес брат.

– Может, не будешь учить меня водить, если не собираешься делать это сам?

– Я твой гость, – отрезает он, всё ещё глядя в окно.

– Ты заноза в заднице, вот кто ты.

В отражении стекла я замечаю, как он закатывает глаза, и нажимаю на тормоз, отчего Трипп резко подаётся вперёд.

Я хихикаю.

Ха!

Слишком легко.

– Прекрати! – Его раздражение ощутимо.

– Тогда перестань меня игнорировать, и мне не придётся умолять тебя о внимании. – Мои глаза прикованы к дороге передо мной, хотя мне нравится делать вид, что я почти не обращаю внимания.

– Ты такой надоедливый.

Ну... он не ошибается.

– Что вам принести, пока я не села? – Мама носится по кухне, парит, как колибри, суетясь над своими малышами.

Точнее надо мной. Я – малыш.

– Ма, сядь. Тебе необязательно всё нам приносить. Трипп сам всё принесёт. – Я пинаю голень брата под столом, и он вздрагивает, но не сдаёт меня. Она накричала бы на нас обоих, независимо от того, кто пнул. – Иди, помоги маме.

Трипп смотрит на меня прищуренным взглядом, потом поднимает поднос со стаканами, который поставила наша мама, и кувшин с чаем со льдом. Ударяет меня по черепу блюдом и ухмыляется.

– Упс, извини, братан.

Говнюк.

Я оскаливаюсь и толкаю его локтем в рёбра, когда он наклоняется, чтобы поставить всё на место.

– Завязывай, придурок, – бормочет он уголком рта.

– Заставь меня.

– Мальчики. – Мама качает головой, всё ещё не готовая к отдыху или безделью – так она ведёт себя всякий раз, когда мы приходим, радуясь, что мы дома. Хочет чувствовать себя нужной двум сыновьям, которые ни в чём не нуждаются.

Ни в чём, кроме оргазмов без всяких обязательств и тако с говядиной после него.

М-м-м... вкуснотища.

Я облизываюсь, рот наполняется слюной, и я тянусь за стаканом. Выхватываю кувшин из рук брата, когда он тянется за ним.

– Неудачник.

– Мальчики! – снова одёргивает мама, но на её губах играет тайная улыбка.

Может, мы и громилы, но мы её дети, и ей нравится, когда мы дома. Конечно, при этом занимаем всё свободное пространство своими гигантскими телами, но так было всегда. Мы рано начали расти и возмужали к тому времени, когда перешли в старшие классы средней школы.

Она называла нас мужчинами-детьми, потому что, хоть мы и выглядели как взрослые, но всё ещё вели себя как дети.

И до сих пор ведём.

– Итак, чем вы двое занимались помимо работы? – спрашивает папа, выходя из кабинета, расположенного рядом с кухней. Его густые усы подергиваются, когда он выдвигает стул и садится рядом с нами.

Папа не такой крупный и не такой высокий – мы унаследовали свой рост от родственников по маминой линии, Трипп и я, каждый ростом более ста девяноста сантиметров и весом более ста десяти килограмм.

– Тренируюсь. Тусуюсь с Хардингом.

Ной Хардинг – один из моих товарищей по команде, шорт-стоп в «Чикаго Стим» и мой лучший друг. У него милый дом с огромным бассейном и, что ещё важнее, полностью укомплектованной кухней. Не знаю, откуда там берётся вся еда, потому что сомневаюсь, что он делает покупки, но я не жалуюсь.

– Просто тусуешься с Ноем Хардингом? – Брови отца поднимаются вверх.

– Работаю над одним из объектов недвижимости, который только что купил. Дело пошло бы быстрее, если бы этот говнюк мне помогал. – В последние несколько месяцев я занимался перепродажей домов, вкладывая часть своего дохода в недвижимость, которая пришла в упадок. Ремонтирую их и выгодно продаю. Сейчас я занимаюсь третьим. – Было бы здорово, если бы у меня был партнёр.

Я бросаю взгляд на брата и обиженно ковыряюсь в картофельном салате на своей тарелке.

Трипп закатывает глаза.

– Держу пари, ты всё ещё занимаешься сватовством. Тебе могли бы платить за это, как той женщине на телевидении, которая подбирает невест для миллионеров.

Чёрт возьми, Трипп! Ему обязательно всё рассказывать?

Видимо, да.

– Что за сватовство? – Мама начинает ставить на стол запеканку, и я беру её у неё; керамическая сковорода весит, наверное, килограммов пять.

Она целует меня в макушку, и я сажусь ровнее.

Трипп хмурится, поднимается со стула, чтобы принести остатки обеда, и несёт их к столу, как официант в ресторане, балансируя тарелками на обеих руках, как чёртов циркач.

– Он вмешивается в личную жизнь людей, а они об этом не знают.

– О чём он говорит, милый?

– Ни о чём. Он не знает, о чём говорит. – Я снова пинаю его, на этот раз задевая икроножную мышцу.

Но Трипп не отступится теперь, когда загнал меня в угол и знает, что мама тоже заинтересована. Чёрт!

– Твой младшенький любит устраивать людям свидания и всё такое.

– По-моему, звучит мило! – восторгается мама, явно довольная тем, что узнала, что я в душе романтик, хотя это не так. Мне просто нравится осознавать, что кто-то трахается благодаря моим усилиям.

Кроме того, было всего лишь четыре пары. Я не эксперт, у меня нет на это времени.

– Мам, он врёт. – Но это правда.

– Тогда что насчёт Ноя Хардинга и Миранды?

Я не знаю её фамилии, но знаю, что они отлично подходят друг другу, и я помог им в этом, потому что Ной – благослови его душу – просто отстой, когда дело доходит до того, чтобы сделать шаг навстречу женщине и довести дело до конца.

– Прежде всего, ему нужна была моя помощь, ясно? Если бы не я, он, возможно, не был бы сейчас со своей девушкой. – Да уж. – Во-вторых, он знал, что я пытаюсь ему помочь. – Наверно. – В-третьих, я не сваха. Я парень, а парни этим не занимаются.

– Точно. Продолжай говорить себе это.

– Кто такие Ной и Миранда? – спрашивает мама.

Папа ворчит в своём кресле, тянется за тарелкой и кладёт себе запеканку. Она сырная, с макаронами и красным соусом, и запечённая до хрустящей корочки. Как заядлый спортивный болельщик, папа должен знать, кто такой Ной Хардинг. А вот мама? Вряд ли.

В мире есть только два спортсмена, о которых она заботится – это я и Трипп.

– Ной – парень из моей команды, а Миранда – его девушка. Думаю, они вместе уже несколько месяцев.

– Ага, благодаря Трейсу, который постоянно вмешивается, – ворчит мой брат, постоянно подливая масла в огонь.

Мама вздыхает, всегда такая романтичная.

– О, я думаю, это здорово, что ты пытаешься помочь своим друзьям, милый. – Она ерошит мои волосы, и я бросаю на Триппа победный взгляд.

Отсоси, засранец.

– Видишь? – злорадствую я. – Мама считает, что это хорошо, что я помогаю своим друзьям.

– Ладно, – раздражённо перебивает наш отец. – Хватит говорить о других людях – мы хотим услышать о тебе.

Трипп смотрит на меня своими широко раскрытыми глазами – не такими потрясающими, как мои. Они тоже немного усталые. Не знаю, какой жук залез ему в задницу и сдох, но сегодня он Капитан Изверг, и это убивает мой кайф.

Базз³. Поняли?

Ха!

– Нет подружек? – Мама всегда спрашивает, надеясь, что в один прекрасный день статус наших отношений изменится с холостяцкого на «обручённого» и «женатого». Наша мама хочет внуков так же сильно, как монахиня любит молиться.

Ненавижу, когда она заводит разговор о том, что у нас нет отношений, потому что я ненавижу её подводить. Правда в том, что девушки, которых она хочет, чтобы я привёл домой, не хотят иметь со мной ничего общего.

Как та девушка сегодня – дочь генерального директора команды. Как там её звали?

– Вообще-то, я сегодня кое с кем познакомился, – нагло вру я. Нет ничего плохого в том, чтобы исказить правду, если она не сможет её проверить. Пусть старушка порадуется.

Мама оживляется, как я и предполагал, но вместо того чтобы почувствовать удовлетворение, я тут же жалею, что солгал.

– О?

– Да, я столкнулся с ней на работе. Она кажется очень милой девушкой.

– Как её зовут? – спрашивает Трипп.

– Эм...

– Её зовут Эм? – Мой брат нанизывает картофельный салат на вилку и ухмыляется.

Я снова пинаю его. Придурок.

– Её зовут... зовут... – Я смотрю на маму, пытаясь заполнить пробел, но терплю неудачу. – Женевьева.

– Женевьева! – Если моей маме, Женевьеве, и можно было ещё больше оживиться, то она это сделала. – Представьте, если бы у нас в семье было две Женевьевы! – Она встаёт, подходит к стойке, открывает шкафчик и берёт пакетик чая. Заваривает себе чашку, хотя на улице великолепная погода и совсем нехолодно. – Женевьева и Женевьева Уоллес! – напевает она, восторженно улыбаясь сама себе.

– Женевьева? – произносит Трипп одними губами. – Ты идиот.

– Заткнись, блядь, – говорю я в ответ.

– Каковы шансы? – спрашивает мама.

– Да, придурок, каковы? – раздаётся от моего брата. – И не пинай меня под чёртовым столом.

Мама ахает.

– Мальчики! Следите за своими ртами!

– Это он начал. – Трипп надувает губы, скривившись в сардонической улыбке. – И его девушку зовут не Женевьева. Он это выдумал.

Мама смотрит на меня, недоумевая.

– Зачем ты это выдумал?

– Он придурок, вот почему.

Я получаю ещё один обеспокоенный взгляд от мамы, пока она готовит чай у стойки.

– А девушка на самом деле есть, дорогой?

Я медленно киваю.

– Да.

– Хорошо. Ты собираешься сказать нам её имя, настоящее имя?

– Её зовут Холлис, – наконец, выдаю я, свирепо глядя на своего брата.

Трипп – отстой, и он тупица.

– Холлис. Красивое имя, расскажи нам о ней побольше. – Мама снова садится за стол с чашкой чая, от которой поднимается пар, когда она дует на поверхность.

– Да, расскажи нам побольше, – говорит придурок справа от меня.

– Она моложе меня, но ненамного... – Я так думаю. По крайней мере, она выглядела моложе, но с женщинами это трудно определить. – Женственная. Эм... честно говоря, я мало что о ней знаю.

– Где вы с ней познакомились?

– Э-эм... на работе. – По крайней мере, эта часть правдива.

Брови отца поднимаются, и он опускает газету, чтобы посмотреть на меня.

– На работе?

– Я имею в виду, что она явно там не работает – она же не игрок в мяч или что-то в этом роде. Она там что-то делала.

Мой брат смеётся, наклоняя голову в сторону.

– Правда, Трейс? Она не бейсболист?

«Заглохни», – говорит ему мой взгляд.

«Сам заглохни», – отвечает его.

«Я тебя ненавижу», – парирует мой.

Но я не ненавижу его. Просто ненавижу, когда меня ставят в тупик, и не хочу разочаровывать нашу маму, что является главным для меня. Ну, и для Триппа тоже. Между нами говоря, шансы на то, что у моих родителей будут внуки, с каждым днём становятся всё меньше и меньше.

Трипп – угрюмый засранец, который отпугивает женщин своим плохим поведением, а я? Ну. Умные женщины не воспринимают меня всерьёз, потому что я недостаточно серьёзен.

Так что я застрял на «свиданиях» с женщинами, которых никогда бы не привел домой к маме, а Трипп вообще не ходит на свидания. Интересно, когда этот ублюдок в последний раз трахался? Может, это и есть его проблема – спермотоксикоз.

Правда в том, что я хотя бы стараюсь.

Просто не знаю, как измениться – я так долго был одиночкой. У меня никогда не было постоянной девушки, не было времени. Я из кожи вон лез, чтобы попасть в высшую лигу. Возможно, я и получил стипендию, чтобы играть в бейсбол в колледже, но так и не получил никаких предложений во время драфта Высшей Бейсбольной Лиги. Вместо этого получил предложение после, как свободный агент, и провёл несколько лет в фарм-лигах, надрывая задницу в жару, чтобы доказать свою состоятельность.

Потом, по милости Божьей, меня позвали в команду, и я не оглядывался назад – и не тратил ни минуты на свою личную жизнь. Моя команда меня полностью занимает, мои друзья поддерживают мой рассудок. Если мне нужен секс, это довольно просто – достаточно поболтать с кем-нибудь в баре или в приложении.

Однако в последнее время я начинаю чувствовать себя чертовски одиноким.

А тут ещё и разочарование родителей. Конечно, я могу подлизываться и пытаться выставить брата идиотом каждый день моей жизни, но часть меня хочет иметь свою собственную семью, несмотря на мой образ жизни. И как можно скорее.

До того, как мои яйца съёжатся.

– Трейс, милый?

– А? – Я понимаю, что отключился, судя по любопытным взглядам за столом. – Прости.

Мама ласково улыбается мне – это больше, чем я могу сказать о папе и этом придурке – и отпускает тему девушек, чтобы мы могли продолжить наш обед без бесконечных споров.

Я вздыхаю, не предвкушая поездку домой.

ГЛАВА 4

Холлис

– Как тебе удалось уговорить меня на это? – Я хватаю суши с подноса, проходящего мимо официанта, и запихиваю в рот целиком. Сканирую пространство в поисках официанта с алкоголем, зная, что мне, скорее всего, нужно быть под кайфом, чтобы пережить следующие час или два.

Это максимум времени, как я сказала Мэдисон, что готова провести в этой богом забытой комнате, с этими душными людьми, ради очередного грандиозного сбора средств.

– Это ради великого дела. Перестань ныть, а то будешь выглядеть неблагодарной.

– Неблаго... – Я останавливаюсь. Неужели? Боже, ненавижу, когда она права. Я действительно кажусь неблагодарной, но подруга понятия не имеет, каково это – всю жизнь ходить на бесконечное количество благотворительных мероприятий.

Чёрт. Это тоже прозвучало неблагодарно.

– Может, попробуешь улыбнуться? – Моя лучшая подруга тычет меня в бок своим костлявым локтем. – Выглядишь ужасно.

Я улыбаюсь, стиснув зубы.

– Так лучше?

– Теперь ты выглядишь так, будто пытаешься не обделаться.

Боже. Она хуже всех.

– Напомни мне ещё раз, зачем я привела тебя сюда сегодня?

– Поправка. – Она поднимает палец вверх, затем берёт бокал шампанского с другого подноса. – Это я привела тебя – ты не хотела идти.

– Я не знаю, почему моё присутствие здесь так необходимо. Кажется, ты прекрасно справляешься сама.

Так и есть; вряд ли ей нужно, чтобы я стояла здесь и портила ей настроение. За то короткое время, что мы здесь находимся, Мэдисон поговорила с большим количеством мужчин, чем я за целую неделю! Она не шутит; подруга хочет встречаться со спортсменом и, вероятно, собирается уйти отсюда, вонзив свои когти в одного из них.

– Они все женаты, – дуется Мэдисон. – А те немногие, кто не женат, не хотят отрываться от стада. Почему эти мужчины сбиваются в кучу?

– Откуда ты знаешь, что они все женаты? Половина из них не в отношениях. – Я знаю это точно: организация ведёт статистику по своим игрокам, и я видела эти данные.

– Потому что мне постоянно отказывают.

Моя лучшая подруга на самом деле сногсшибательна, но её неприкрытая уверенность в себе иногда отпугивает мужчин. Альфа с острым умом и отсутствием фильтра, тут нужен особый человек, чтобы «справиться» с особой общительностью Мэдисон.

Я ежедневно хожу вокруг неё на цыпочках, а ведь мы дружим уже много лет.

– Может... перестанешь очаровывать, ладно? Постарайся получать удовольствие. – Это она хотела прийти, так что я не понимаю, почему та так раздражена. – Напомни мне, как долго ты собираешься заставлять меня стоять здесь?

– Никто не заставляет тебя стоять здесь. Ты можешь свободно передвигаться по помещению. – Она откусывает маленький кусочек от печенья, которое взяла с десертного стола. – Дай мне ещё несколько минут, чтобы перекусить, а потом мы можем уйти. Не хочу потом идти за продуктами. – Её взгляд лениво-заинтересованно блуждает по толпе. Останавливаясь на том или ином мужчине. Их спутницах. Супругах руководителей и прочих участниках. Нескольких игроках из других команд, не только из «Стима». Почти уверена, что здесь есть и члены футбольной команды, и думаю, папа пожалеет, что пропустил эту толпу.

Это как раз по его части.

– Вот дерьмо. – Взгляд Мэдисон из ленивого превращается в широко раскрытый и озадаченный. – Приближается.

– Хм?

Толпа расступается, как Красное море по команде Моисея – или, в данном случае, Марлона Деймона, с его загорелой кожей, чёрными волосами и ослепительно белыми зубами, которые сейчас выглядят совершенно нелепо. Люди отходят в сторону, как будто он бог или пророк – я на собственном горьком опыте убедилась, что это не так.

– Зачем он сюда идёт? – Мы расстались. То есть я рассталась с ним, но не то, чтобы он хотел меня вернуть. Нет, это означало бы, что ему придётся перестать приставать к другим женщинам и быть мудаком.

– Я могу просто сбить эту идиотскую улыбку с его дурацкого лица, – заявляет Мэдисон, и стильное платье, которое ей пришлось одолжить у меня, создаёт тот скромный фон, который нужен для такого заявления. Она выглядит такой милой и сдержанной. – Посмотри на этого высокомерного урода.

Мне нужно, чтобы она понизила голос.

– Не могла бы ты, пожалуйста, успокоиться и говорить тише? Всё закончится через пять секунд. Возможно, он даже идёт не ко мне. Держу пари, он...

– Привет, красавица. – Марлон наклоняется и целует меня в щёку, устраивая шоу для всех, кто наблюдает за происходящим. Никто из них не знает, что у нас было даже одно свидание, не говоря уже о дюжине, или что он растоптал моё сердце и полностью унизил меня.

Не хочу, чтобы он называл меня красивой, когда мы оба знаем, что это не так. Я не его тип девушек, не та, с кем он решил бы встречаться.

Он использовал меня, как использует и сейчас.

Я отстраняюсь, отступая назад и оставляя между нами пару метров пространства.

Рядом со мной Мэдисон отбрасывает волосы назад.

– Смотри-ка, что подбросил мусорщик, – невежливо усмехается она.

Видите ли, дело в том, что меня не воспитывали для таких конфронтаций, и уж точно не на публике, хоть Марлон этого и заслуживает. Тем более в толпе людей, особенно когда я здесь представляю свою семью.

Это плохо выглядит со стороны. Как бы сильно я его не ненавидела, меньше всего мне нужно, чтобы моя лучшая подруга говорила гадости бывшему на глазах у людей, которые собрались здесь сегодня вечером, чтобы пожертвовать деньги на нужное дело.

Я нервно провожу рукой по передней части своих отутюженных брюк, но мне всё равно нечего ему сказать.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Мэдисон за меня, словно читая мои мысли, и произносит это так, как если бы человек сказал: «Этот мусор пахнет тухлыми яйцами и пропавшими морепродуктами. Куда ты хочешь выбросить этот дырявый мешок?».

– В смысле, что я хочу? Я не видел Холлис несколько месяцев и хотел поздороваться. – Он знает, что она его ненавидит, и ему всё равно.

Марлону Деймону не нужно беспокоиться.

Возможно, стоит позволить Мэдисон вонзить в него свои когти?

– Как дела, милая? – Он протягивает руку, чтобы коснуться моей руки, но Мэдисон отталкивает её.

– Не называй её так.

Он окидывает её долгим взглядом, начиная с её ног, медленно поднимая его вверх, прежде чем встретиться с её глазами.

– Я смотрю, ты всё ещё яростная стерва.

Рот моей лучшей подруги открывается. Закрывается.

– Думаю, я бы тоже сыпала оскорблениями, если бы у меня был маленький член.

О, боже.

Марлон смотрит на меня.

– Серьёзно?

Ну... для кого-то столь высокомерного и самоуверенного его член действительно не так уж и велик. В лучшем случае средний. Неожиданно, учитывая, что он расхаживает вокруг, как призовой жеребец, готовый оплодотворить любую в радиусе пары метров.

Я поднимаю бровь. Пожимаю плечами.

Его бесит, что я не сказала ему и двух слов, и он предпринимает последнюю попытку вызвать мой гнев.

– Может, у меня и маленький член, но ты всё равно фригидная сука.

Теперь уже мой рот открывается и закрывается, и чувствую, как мои глаза физически расширяются от шока, а к лицу приливает жар – я нечасто краснею, но сейчас вся словно горю.

– Пошёл ты, – говорит моя подруга, делая шаг вперёд к мужчине, у которого не хватает ни здравого смысла, ни порядочности, чтобы уйти. – Почему ты такой засранец?

Брови, которые я когда-то считала самой привлекательной частью его лица, поднимаются.

– Потому что я могу им быть.

Фу. Мерзость. Просто отвратительно. Не могу поверить, что потратила время на этого подонка.

Моё внимание привлекает движение сбоку.

Ярко-красная рубашка, прилипшая, как вторая кожа, к подтянутому, спортивному телу. Высокий, загорелый бог направляется к нам, появившись из ниоткуда.

Чёрт. Это тот придурок, что был у шахты лифта. И я готова поспорить на сто долларов, что, если скажу «шахта»⁴ вслух в пределах его слышимости, этот идиот будет хихикать, как двенадцатилетний ребёнок.

– Что происходит? – Он целует меня в лоб, но я не вздрагиваю так, как вздрогнула, когда меня целовал Марлон. – Привет, детка.

Детка?

Что, чёрт возьми, этот парень делает? Он что, спятил?

Он... он пытается спасти меня?

– Я... я... – Я не знаю, что сказать.

– Оу, ты скучала по мне? У тебя нет слов. – Парень снова целует меня в макушку, и на этот раз, клянусь, глубоко вдыхает аромат. Обменивается странным рукопожатием-тычком-ударом кулака со своим товарищем по команде, оценивая его так же, как Марлон оценивал Мэдисон, прежде чем оскорбить её. – Как дела, Деймон? Надеюсь, ты хорошо себя ведёшь?

– Я не знал, что вы двое... – Голос Марлона прерывается, его палец указывает туда-сюда между Трейсом Уоллесом и мной, пока Трейс обхватывает меня за плечи и сжимает.

– Вместе. Типа влюбленные голубки. И, судя по всему, ты расстраиваешь моего пупсика.

О, Господи. Кто-нибудь, заставьте его остановиться. Откуда он берёт эти ласковые словечки, из «Справочника ужасных прозвищ», выпущенного в прошлом веке?

Я сглатываю подступающую к горлу горечь.

Мэдисон смеётся.

– У нас троих получился бы отличный тройничок, – шутит она только наполовину и тычет ногтем в мышцу Трейса Уоллеса, один раз. Второй. Три раза.

Как будто меня здесь вообще нет.

Он быстро отстраняется от неё.

– Эм... нет, давайте не будем увлекаться. Никаких тройничков. Я не делюсь.

Господи, прекрати это, услышь мою молитву.

– С каких пор? – мурлычет Марлон.

– С тех пор как не-твоё-дело.

Марлон пристально смотрит. Свирепеет? Краснеет.

За всё это время мне не удалось – да и не нужно было – произнести ни слова, Мэдисон и Трейс Уоллес пришли мне на помощь от человека, которого я не хотела видеть. Боялась увидеть. Теперь же я наслаждаюсь его унижением от рук его товарища по команде.

Почему Уоллес пришёл мне на помощь?

– Итак, – наконец произносит Марлон. – Полагаю, ты приведёшь её завтра на барбекю в дом Хардинга?

– Чего-чего? – вмешивается Мэдисон. Я изо всех сил стараюсь пихнуть её локтем, но мешает вес массивной руки, всё ещё обхватывающей меня. – Кто-то сказал «вечеринка»? Это что командное барбекю?

– Я не собирался идти, – говорит Трейс Марлону, переминаясь с ноги на ногу.

– О, ты идёшь! И берёшь свою девушку. – Моя лучшая подруга толкает Уоллеса бедром, отчего наши тела ещё теснее прижимаются друг к другу, и я чувствую запах его лосьона после бритья. Гель для душа? Мужской одеколон? Что бы это ни было, пахнет потрясающе.

Я почти нюхаю воздух, как парень только что мои волосы.

– Малышка, хочешь пойти на командное барбекю?

Он говорит «барбекю» как «бар-би-кью», произнося каждый слог отдельно, и, Господи, помоги мне, я улыбаюсь. Что за идиот этот большой болван. Мне даже не нравится этот парень, но по какой-то причине я ухмыляюсь ему, как идиотка.

– Не совсем. Детка, – добавляю я для убедительности, довольная удивлением, промелькнувшим на его лице. Оно появляется и исчезает в мгновение ока.

– Знаешь что? – Он переходит на новый уровень. – Я думаю, ты действительно хорошо проведёшь время, так что нам стоит пойти. Тебе понравится девушка Ноя Хардинга. Помнишь, я рассказывал тебе о ней? – Он прижимается губами к моему лбу. – Мы определённо идём.

– Эм... – Я ломаю голову, чтобы сказать что-нибудь умное. —Я не могу.

– Конечно, можешь, мой цветочек. – Он чмокает меня в кончик носа. – М-м-м, ты пахнешь мёдом, моя сладенькая пчёлка.

– О, боже! – Мэдисон разражается хохотом. – Прекратите! Теперь от вас меня тошнит – снимите комнату, вы двое. – Она бросает взгляд на моего бывшего парня. – Они всегда липнут друг к другу. Она так на него запала.

– Ты никогда не позволяла мне называть тебя деткой, – надувает губы Марлон, на самом деле надувает, скрещивая свои мясистые руки на груди и хмурясь.

– Серьёзно, Деймон? – Трейс ухмыляется от уха до уха. – Наверное, это потому, что у тебя маленький член, так что...

– Заткнись, Уоллес. Ты видел мой член и знаешь, что он немаленький.

Трейс закатывает глаза, заговорщически сжимая моё плечо. Подмигивает Марлону.

– Конечно. Как скажешь.

– У меня немаленький член! – Голос моего бывшего парня гремит в тот самый момент, когда группа прекращает играть, и в комнате воцаряется оглушительная тишина, за которой следует хихиканье моей лучшей подруги.

– Я тебя ненавижу, – шипит он, глядя на меня таким ненавидящим взглядом, что я вжимаюсь в большое, тёплое тело Трейса Уоллеса.

– Увидимся завтра! – кричит ему Трейс, когда угрюмый Марлон направляется к выходу, и его большое тело протискивается в двери. Уоллес машет в сторону моего бывшего, хотя тот не оглядывается через плечо.

Мэдисон подпрыгивает вверх-вниз, её грудь тоже подпрыгивает, и я заставляю её остановиться с помощью своего пронзительного взгляда. Сбрасываю тяжёлую руку Трейса Уоллеса со своего тела и выбираюсь из-под него, чтобы встать рядом с моей подругой, которая совсем не помогает в этом деле.

– Во сколько ты её заберёшь? – Не теряя времени, переходит к делу Мэдисон, как будто она мой менеджер, заключающий сделку от моего имени, и снова ведёт себя так, как будто меня здесь нет.

– Я заеду за тобой в полдень, ты не против? Мы можем слегка опоздать – если только ты не хочешь прийти пораньше? Обычно я так и делаю. Хардинг любит, когда я неожиданно заглядываю к нему.

Почему-то я в этом сомневаюсь.

– Серьёзно, я ценю твоё отношение и благодарна за то, что избавил меня от него, но нет необходимости развлекать меня завтра.

– Полдень – это слишком поздно, – сообщает ему Мэдисон. – Холлис рано встаёт. Почему бы вам не выпить кофе, а потом не отправиться к Хардингу? Это даст вам время познакомиться друг с другом до того, как вы туда придёте.

А как насчёт того, чтобы не делать этого?

– У меня запись к парикмахеру.

Подруга смотрит на меня искоса.

– Ты же была у него две недели назад.

– Это укладка.

– У тебя завтра ничего не намечается. – Мэдисон продолжает опровергать мои доводы против фиктивного свидания с этим неандертальцем. – Ты должна выйти из дома и начать знакомиться с мужчинами. – Она бросает взгляд на Трейса, который всё ещё стоит на месте. – Без обид, но ты не в её вкусе.