Текст книги "Тяжелое падение (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– У какого восьмиклассника есть машина?
– Алан был девятиклассником, и его задержали в подготовительном классе, поэтому у него были права. – Я делаю театральную паузу. – И усы.
Это ложь – у парня не было усов, но это забавно и добавляет легкомысленный элемент в историю. У Алана действительно была машина, маленький засранец.
– Вы со Стейси хоть целовались?
– Нет. Меня бортанули.
– Что ты сделал после того, как она сказала, что бросает тебя?
Это, безусловно, худшая часть истории.
– Я плакал. – Затем спешу добавить, – Совсем немного! Это не было похоже на рыдания или что-то в этом роде.
Не совсем...
Трипп нашёл меня в туалете для мальчиков, плачущим в последней кабинке, постучал в дверь и позвонил нашей маме из телефона-автомата в холле, чтобы она забрала нас.
– Ах ты, бедняжка. – Холлис наклоняется вперёд, чтобы погладить меня по щеке, и я делаю нечто совершенно глупое.
Я лижу её ладонь.
– Фу! Трейс! Это отвратительно! – Она вытирает слюну рукавом свитера, но смеётся и улыбается, а разве это не главное?
– Я мог бы тебя съесть.
Она шлёпает меня по руке.
– Я хочу услышать продолжение твоей истории, ту часть, где ты плачешь.
Я начинаю качать головой, чтобы отказаться, но раз уж начал рассказ, то должен его закончить – она должна услышать, какая я киска.
– Мой брат нашёл меня в туалете и позвонил нашей маме, он тоже был огромным неудачником без машины, и она приехала за нами. Я отказался рассказать им о случившемся, поэтому всю дорогу домой, а нам пришлось сидеть на заднем сиденье, Трипп бил меня по ноге за то, что я вёл себя, как ребёнок.
– Это было не красиво.
– В своё оправдание скажу, что у меня из носа текли сопли, и я был безутешен.
– Ты же сказал, что не рыдал.
– Мужчины много чего говорят, чтобы казаться мужественными. Я стараюсь вычеркнуть из своей памяти нытьё и плач в этой истории.
– Продолжай. И что потом?
– Потом... когда мы вернулись домой, я помчался вверх по лестнице, бросился на кровать и продолжал рыдать в подушку. Потом достал свой ежегодник, посмотрел на её фотографию и заплакал ещё сильнее. И слушал диск с песней, под которую мы только что танцевали, той мальчишеской группы, название которой не могу вспомнить.
Ещё одна ложь. Это были Backstreet Boys, песня называлась «The One», и она тронула меня, потому что в ней говорилось о родственных душах, и именно такой была для меня эта лгунья Стейси Блинкивитч.
Якобы.
– Это... очень драматичная история.
Я смотрю на небо.
– Уж мне ли не знать. Попробуй пережить это. – Я поднимаю брови. – Думаешь, мой старший брат позволил мне забыть это дерьмо? Ответ: нет. На прошлое Рождество он уговорил четырёх из пяти участников группы позвонить мне по FaceTime и спеть ту дурацкую песню.
Иногда известность имеет свои плюсы, но в отличие от моей семьи я не думал, что это так весело.
Кучка засранцев. Даже у папы была истерика.
– И ты понятия не имеешь, что это была за песня? – Она не верит, что я не помню.
Я решительно качаю головой. Сжимаю губы.
– Нет.
– Какой же ты врун!
– Нет, Стейси Блинкивитч – лгунья!
Холлис не может перестать смеяться.
– Почему это?
– Она знала, что собирается бросить меня, и дождалась танца, публично унизив меня. Это было преднамеренно. Преднамеренное кидалово.
– Так все делают в младших классах, потому что ни у кого из нас не было яиц.
Я поднимаю подбородок.
– У меня были яйца.
– По умолчанию. – Холлис смотрит вдаль, изучая городской пейзаж. – А ты бы смог? Смог бы порвать с собой? Держу пари, ты был чертовски милым.
Я пожимаю плечами.
– Я был обычным, хотя несколько сердец, вероятно, были разбиты, прежде чем Стейси разбила моё. Но... не знаю, может, ты и права. Расставаться с кем-то нелегко.
– Нет, это ужасно, даже когда они обращаются с тобой как с дерьмом. Потому что, когда всё бурно, расставание заканчивается громким скандалом. С другой стороны, если всё происходит полюбовно или другой человек не ожидает такого развития событий, это также плохо, потому что он или она оказываются застигнутыми врасплох – как ты, когда тебя бросила Стейси.
– Я всё ещё не смирился с этим, – упрямо говорю я, ухмыляясь.
Холлис улыбается.
– Как думаешь, чем сейчас занимается Стейси?
Сжимаю губы в задумчивости.
– М-м-м, наверное, работает репортёром в таблоидах, распространяющим фальшивые новости. Или актриса.
Это заставляет её рассмеяться.
– Серьёзно? Возможно, она медсестра или кто-то в этом роде. Или учительница. Держу пари, она изменилась и больше не разбивает сердца.
– Клуб одиноких сердец, – говорю я.
Кладу руку на столешницу, на её прохладную поверхность, ладонь обращена к небу. Не знаю, почему я положил её туда, но удивляюсь, когда Холлис наклоняется вперёд и протягивает свою руку, вкладывая её в мою.
По моей руке пробегает электрический разряд и устремляется прямо в грудь.
– Спасибо, что пришёл. Ты меня очень повеселил. – Она как бы сияет, глядя на меня, счастливая и радостная, щёки румяные.
Я оглядываюсь назад, на дом, ища взглядом Мэдисон.
– Твоя подруга там не справлялась с работой?
– Мэдди была слишком зла за меня, чтобы сделать что-то хорошее, я бы предпочла улыбаться, а не злиться. Это слишком долго продолжалось, и теперь с этим покончено. Марлон того не стоит. Теперь я это знаю.
Она права, он того не стоит, и, может быть, когда-нибудь чувак не будет таким грёбаным мудаком, за которым слепо следуют женщины, но пока парень токсичен для всех, с кем у него есть отношения. Включая его друзей, я полагаю.
Я ненавижу таких чуваков.
Мне нравится Ной Хардинг, Миранда, мои родители и ещё несколько человек.
Плюс строительство, мороженое и катание на мопедах, когда я в отпуске.
Необязательно в таком порядке.
– Она вообще здесь? – Я не вижу Мэдисон через стекло.
– Кто, Стейси? – поддразнивает Холлис.
– О, как ты меня ранила. – Я хватаюсь за грудь. – Нет, твоя подруга. Куда она делась? Я предположил, что она будет присматривать за мной. Похоже, я ей не очень нравлюсь.
Или вообще.
Холлис вытягивает шею. Достаёт из кармана мобильный телефон и проверяет его.
– Она ушла.
Ушла?
– Как так? – Я ни черта не смыслю в отношениях женщин, но кое-что знаю о них, а её лучшая подруга была очень свирепо настроена.
Холлис скромно пожимает плечами.
– Она написала, что мы выглядим серьёзно, поэтому захотела оставить нас наедине, и я должна написать ей, когда ты уйдёшь.
Так, так, так – это что-то новенькое.
– Значит ли это, что она наполовину одобряет меня?
В ответ – злобный покерфейс.
– Мы тебя не обсуждали.
Кажется, мои глаза чуть не вылезают из черепа, и я чуть не падаю со стула, разразившись хохотом.
– И кто теперь врунишка?! Чушь собачья. Вы, девочки, всё друг другу рассказываете! Не может быть, чтобы Мэдисон не знала обо мне все мельчайшие подробности. Ни за что не поверю! Ты такая лгунья.
Беспристрастное выражение лица Холлис меняется, и из её горла вырывается милое хихиканье.
– Ну... может быть.
Я начинаю подниматься, не в силах вынести этого. Теперь, когда знаю, что мы одни? Я должен поцеловать её.
Поднявшись с кресла, я отодвигаю стол в сторону – это несложно, ведь он, по сути, из фольги – и наклоняюсь, подхватывая визжащую Холлис.
– Что ты делаешь! Посади меня! Ты с ума сошёл?
– Пытаюсь быть романтичным. Перестань извиваться, пока я тебя не уронил, ладно?
Её губы смыкаются. Она кивает.
Ногой я открываю раздвижную дверь, толкая её по направляющей, чтобы мы могли вернуться в дом. Задницей закрываю её и прохожу несколько метров вперёд на кухню.
В дальнем конце есть небольшая зона отдыха с камином и телевизором, и через несколько секунд я уже там, усаживаю Холлис на диван. Опускаюсь перед ней на колени и беру её лицо в свои ладони.
– Мне жаль, что у тебя был дерьмовый день, но я хочу помочь сделать его лучше, – выдыхаю я, понимая, что мой голос понизился на несколько октав.
Она дрожит.
– Как?
Я тянусь к ширинке её джинсовых шорт, оценивая реакцию девушки, пока расстёгиваю молнию. Жду любого признака того, что она этого не хочет.
Холлис откидывает голову назад и раздвигает ноги шире, руками упирается в диванные подушки. Тело погружается в подушки.
Находясь перед ней, я стягиваю шорты с её бёдер, спуская вниз. По её гладким, стройным ногам...
Позволяю им упасть на пол и обращаю внимание на её нижнее бельё. Оно белое, из простого хлопка – не то, что я ожидал, но не менее сексуальное.
Холлис смотрит на меня, краснея.
– Я не ожидала компании. – Не совсем извинение, но близко.
– На тебе могло бы быть термобельё, и я бы всё равно возбудился. – Я наклоняюсь вперёд, прижимаясь ртом к её груди. Целую её живот, продвигаясь вниз. Останавливаюсь между её раздвинутых ног, обдувая горячим дыханием прямо там, где она меня жаждет.
Холлис пальцами сжимает диванные подушки.
– Всё в тебе очень сексуально, Холлис.
Девушка стонет от этого, открывая глаза, чтобы посмотреть на меня, зрачки уже расширились. Прикусывает нижнюю губу зубами.
Я снова приникаю к ней ртом, смачивая языком её белые бабушкины трусики. Сосу, и сосу, и сосу, пропитывая их насквозь.
– О, боже, на мне бабушкины трусы, – жалуется она.
Я смеюсь в хлопковую ткань, наслаждаясь её смущением, румянцем на её лице и затруднённым дыханием, гладкой, шелковистой кожей её бёдер.
– Я куплю тебе столько сексуального белья, сколько захочешь.
Ввожу пальцы в её плоть, ласкаю Холлис, полностью возбуждённый и потерянный в этом моменте. Я теряюсь в созерцании её тела, бабушкиных трусов и всего остального.
Холлис такая чертовски милая, что я мог бы съесть её.
Так я и делаю.
ГЛАВА 17
Холлис
Есть ли зрелище более опьяняющее, чем вид мужчины, голова которого находится у тебя между ног?
Я перебираю волосы Трейса, густые тёмные пряди струятся сквозь пальцы, словно песок, бархатистые и гладкие. Скользкие, как язык, медленно, но настойчиво ласкающий мой жар. Быстро. Медленно. Внутрь и наружу.
Он сосёт, слегка используя зубы – не до такой степени, чтобы было больно, но ровно настолько, чтобы я это почувствовала, трение творит с моими яичниками безумную хрень.
Они трепещут.
Я дрожу.
Его руки на моих бёдрах, удерживают их раздвинутыми – и это ещё одна вещь, которая сводит меня с ума, когда я смотрю на него. Так первобытно.
Обычно я не люблю визуальные образы – не смотрю порно и не представляю ничего, когда закрываю глаза, чтобы помастурбировать, – но это? Этот его вид сводит меня с ума. Я так возбуждаюсь.
Моё дыхание учащается, и с губ срывается стон, недовольный и немного плаксивый. Я хочу кончить, но не кончаю. Хочу, чтобы его палец был во мне, но его нет. Я хочу заняться с ним сексом, но мы не будем.
Решайся, Холлис.
Говори сейчас или замолчи навсегда...
– О-о-о... – Я стону, благодарная за то, что живу одна. За то, что утром побрила ноги перед выходом из дома. И за то, что на прошлой неделе сделала эпиляцию киски и задницы, ха-ха.
А ещё благодарна Трейсу и его умелым пальцам...
Кажется, парень чувствует, что мне нужно больше, и подчиняется.
Один палец уверенно входит в меня. Потом второй. Обычно я не фанатка. Мне ещё не доводилось заниматься сексом или прелюдией с мужчиной, который знал бы, какого черта он делает своими пальцами. Но Трейс... знает.
Мне не нужно направлять его, или говорить ему быть нежным, или сбавить темп.
Его большой палец задаёт ритм на моём клиторе. Его язык задерживается под ним.
Всё это заставляет меня повторять:
– Ммм... – а потом, – да.
Да, ещё.
Да, Базз.
Да, прямо здесь.
О.
На кончике моего языка вертится мысль назвать его папочкой, а потом... фу. Нет.
Хочется выкрикнуть что-то вроде того.
Но я молчу.
Чувствую, как пылает моя грудь, и хочу сорвать с себя рубашку. Я хочу раздеться догола, чтобы он вылизал меня всю, но мы ещё до этого не дошли.
Мы здесь.
Трейс ублажает меня ртом, потому что у меня был плохой день.
Ужасный день, как сейчас помню.
Бедная я.
Снова смотрю на него сверху вниз, и медленная улыбка растягивается на моем лице, когда я обхватываю его голову. Упираюсь пальцами ног в его плечи, откидывая голову назад.
Позволяю ему доставить мне удовольствие, пока наблюдаю, и желание поглощает меня целиком.
Когда я кончаю, это вызывает эйфорию.
– О, боже...
Я нуждалась в этом. В хорошей и сильной разрядке, и это было быстро. Почти смущающе быстро, но сейчас мне всё равно.
Базз откидывается на корточки, рассматривая меня, его блестящие губы искривлены от собственного удовольствия – от осознания того, что у меня только что был громогласный оргазм, и именно он подарил его мне.
Парень скользит огромными руками по моим голым ногам. По бёдрам. Потом наклоняется вперёд и целует мои колени. Просовывает ладони под мою попку и приподнимает меня. Подхватывает меня, как ребёнка, и прижимает к себе.
– Где твоя спальня?
Я киваю в сторону лестницы у стены на восточной стороне.
Мы поднимаемся.
Когда он находит мою комнату, то, как и раньше, толкает дверь носком ноги, усаживает меня на край кровати. Снимает с меня оставшуюся одежду.
Я перебираюсь в центр.
Наблюдаю, как он раздевается до трусов, откидывает одеяло и забирается следом за мной. Кладёт голову на одну из моих пятисот подушек и смотрит в потолок.
– Мне жаль, что у тебя был дерьмовый день. – Он ищет и находит под одеялом мою руку и сжимает её.
Моё сердце сжимается.
– Сейчас мне уже гораздо лучше, спасибо. – Это должно было прозвучать легкомысленно, как шутка, но прозвучало серьёзнее, чем я рассчитывала. – Благодаря тебе.
Вот так. Лучше.
– Я рада, что ты пришёл. – Мэдисон – это, конечно, хорошо и всё такое, но ничто так не согревает меня изнутри, как близость большого мускулистого мужчины.
– Я тоже. – Базз всё ещё сжимает рукой мои пальцы. – Я не был уверен, стоит ли мне... не знал, согласишься ли ты на самом деле встретиться со мной, когда твоя подруга открыла дверь. Она чертовски устрашающая.
Так и есть.
– Она хочет как лучше. Защищает меня. – В основном.
Вроде того.
– Хорошо иметь верных друзей.
– Как Ной?
– Именно. – Базз некоторое время молчит. – У нас с ним были взлёты и падения, в основном потому, что он сопротивлялся моим ухаживаниям, но за последние несколько недель он действительно одумался.
Его ухаживаниям? Э-э...
– Вы двое... э-э... спите вместе?
– Ной и я? – Он удивлённо смотрит на меня. – Нет, я имел в виду дружбу. – Его смех глубокий и сексуальный. Мужественный и удивлённый. – Он никогда не хотел, чтобы я был рядом, но я продолжал приходить и есть его еду. – Пауза. – И плавал в его бассейне, и ел его еду. И спал в его гостевой комнате и...
– Ел его еду?
Он пожимает плечами.
– Я всегда голодный.
– И теперь он не против?
– Да, даже дал мне код от гаража.
– Серьёзно?
– Ага. Правда, это случилось после того, как я украл один из пультов от ворот, но прогресс на лицо.
Я уставилась на него, разинув рот. Никогда не могу понять, когда он говорит серьёзно, а когда шутит. Подавляю смех. Базз и правда другой.
Я нахожу его... очаровательным. Милым. Освежающим. Все слова, которые я никогда бы не связала с Баззом Уоллесом. Ни с первого взгляда, ни со второго, ни с третьего. Моя голова была слишком забита стереотипами о нём.
Позор мне.
Прохладные простыни касаются моей кожи, когда поворачиваюсь к нему лицом, напоминая мне, что я полностью обнажена. А также о том, что он только в боксёрах и ещё не получил свою дозу удовольствия. Не удовлетворён... Да. У него не было оргазма, а мне он подарил два: от петтинга на полу в доме родителей и от оральных ласк в моей гостиной.
Эгоистка, эгоистка, эгоистка.
И прошло так много времени, с тех пор как в меня входил член.
Мои бёдра трутся друг о друга сами по себе от возбуждения. Я снова завелась.
– Что это за взгляд такой? – Базз поднимает бровь.
Я поднимаю свою.
– Какой взгляд?
Парень высовывает руку из-под одеяла, указывает на меня.
– Вот этот.
Я пожимаю плечами, и одеяло спадает с моей груди, обнажая её.
– И какой у меня взгляд? Хм?
Базз заметно сглатывает.
Он нервничает?
Неужели мои сиськи – его сексуальный криптонит?
Парень не может оторвать от них взгляд, а я чувствую себя сильной, женственной.
Попробую отвлечь его.
– Ты когда-нибудь заходил в приложения для знакомств?
Базз переводит взгляд с моей груди на лицо.
– Вообще-то, да.
– Правда? – Почему это меня удивляет? Я ожидала, что он скажет «нет». – В какие?
– «Зэ Баз», «Стyпид Кьюпид» и «Хиндер».
Он не уточняет, и я наклоняюсь ближе, желая получить больше информации.
– И?
Базз качает головой.
– Иии... на меня так часто жаловались, что это фальшивый аккаунт, что я сдался.
Вполне логично.
– А разве нет приложений для известных людей?
Базз кивает, потянувшись к моему бедру под одеялом.
– Да, но я не хочу встречаться с кем-то знаменитым. Или с подражательницей. Или с актрисулькой, или с поп-певицей, или ещё с кем-то. Я хочу встречаться с кем-то нормальным.
Значит ли это, что он считает меня нормальной? Потому что я далеко не такая; на самом деле, иногда мне кажется, что у меня больше проблем, чем у пожизненной подписки на Cosmo.
– А что насчёт тебя? – Проводит пальцем по моей коже. – Ты пользуешься какими-нибудь приложениями для знакомств?
– Несколькими, время от времени. Проблема в том, что я говорю всякую ерунду и отпугиваю многих мужчин. Но это мой способ отделить мужчин от мальчиков.
– И как же?
– Ну... – Я улыбаюсь. Прочищаю горло. – Например, если в профиле парня есть его фотографии с бородой и без, он может сказать: «Я недавно сбрил бороду», на что я отвечу: «Да, я тоже». – Я смотрю на Базза и жду его реакции. – Им не всегда нравится такой ответ. Это сбивает их с толку.
Парень смеётся.
– О! – продолжаю я. – Однажды один парень сказал, что хочет встретиться со мной прямо сейчас, и я согласилась. Лучше покончить с этим, чем тянуть, потому что ожидание только усугубляет разочарование, если между нами нет никакой химии.
Базз кивает в такт моему рассказу.
– Последний парень, который пригласил меня на свидание, спросил можем ли мы встретиться выпить часов в пять, а я спросила, не могли бы мы сделать это позже. «Чем позже, тем лучше», – сказала я ему. – «Чем темнее становится, тем лучше я выгляжу. При тусклом освещении я гораздо симпатичнее, если только ты не захватишь бумажный пакет, чтобы надеть мне на голову».
Его глаза вылезают из орбит.
– Ты так сказала?
Я поднимаю два пальца.
– Слово скаута. Никогда не перестаю ужасать или восхищать. Нет ничего промежуточного. – И, если бы у меня прямо сейчас была сигара, я бы зажгла её и сделала затяжку. Ах, удовольствие от выражения его лица.
Интрига?
Восхищение?
– Не стоит развлекаться за счёт доверчивых молодых людей, – говорит он со смехом.
– Я всё равно не хочу встречаться с такими мужчинами, так что скатертью дорога. У них недостаточно большие яйца.
– Вау, Холлис! – Базз снова смеётся – громко, раскатисто, и мне это нравится. – Да ты чудовище. Кто бы мог подумать?
Я знала.
Всегда знала, что я немного... дерзкая. Умная. Проблема в том, что я никогда не встречала человека, с которым могла бы быть собой. Это всегда был сдержанный юмор, сдержанные шутки и сдерживаемое сексуальное влечение.
Что в этом парне такого особенного, что заставляет меня чувствовать себя такой... самой собой? Именно с ним из всех людей на этой Земле?
Базз... Трейс, как я предпочитаю называть его, когда мы находимся в интимной обстановке, нежно поглаживает ладонью изгиб моего бедра. Я чувствую мозоли на подушечках его пальцев – напоминание о тяжёлой работе. О характере его работы. О том, как он использует своё тело, чтобы добиться успеха.
Я смотрю, как напрягаются его бицепсы; они загорелые, подтянутые и аппетитные. Это иллюстрирует ещё одно различие между нами: я не занимаюсь спортом. Не хожу в спортзал. Когда у меня была собака, я еле наклонялась, чтобы собрать собачьи какашки с тротуара.
Ходьба – это моё кардио, но с натяжкой. Иногда я поднимаюсь по лестнице вместо лифта, но крайне редко.
Вид мышц Трейса заставляет меня снова наклониться вперёд и провести кончиком указательного пальца по одной из его вен. Исследовать его тёплую кожу так же, как он исследует мою.
Трейс позволяет мне это, лежа неподвижно, и я вижу, как прерывается его дыхание, когда он задерживает его, в ту секунду, когда пальцами провожу по его ключице, вниз по груди, до самого пупка.
Господи, его тело – это святилище. Я давно, очень давно не поклонялась такому и с трудом представляю, что с этим делать. Я не из тех женщин, на которых бросаются мужчины. У меня относительно плохо получается делать минет, и меня пугает работа руками.
Назовите это отсутствием опыта. Или боязнью.
Меня пугают члены – вот, я это сказала.
Члены, яйца – весь этот арсенал пугает меня.
Трейс не двигается ни на сантиметр. Следит за моей рукой, взгляд то и дело пробегает по передней части моего торса, упиваясь видом моего обнажённого тела.
Это придаёт мне смелости, когда я ловлю его взгляд. Его глаза выглядят остекленевшими и заворожёнными. Мной. Моим телом.
Я прижимаюсь к нему так, что моя грудь касается его груди. Наклоняю голову, чтобы он мог повернуть голову и поцеловать меня в шею.
– М-м-м... – Моё любимое место. Если будет целовать достаточно долго, я кончу. Ха-ха.
– Тебе нравится? – Снова целует.
– М-м-х-м-м... Нравится. – Да. Только не останавливайся.
Тем временем я позволяю себе продолжить исследование, скольжу ладонью вверх. Пробегаю по его грудной клетке, гладкой, твёрдой и жёсткой. Его тело построено словно машина высочайшей производительности.
В моих ушах звучит голос отца: «Он лучший клоузер, который был у нас за последние годы... ему не нужно отвлекаться... лучший клоузер, который был у нас за последние годы... ему не нужно отвлекаться...».
Это не папино решение, а наше. Трейса. Моё.
Из всех мест в мире, где он мог бы быть, Трейс Уоллес выбрал быть здесь, со мной.
Мне нравится всё, что он делает в последнее время.
Я обнаруживаю, что мне нравится прикасаться к его плечам своими жаждущими руками. Большим, широким, мускулистым плечам. Достаточно аппетитным, чтобы их целовать.
Губами касаюсь его кожи, и парень тоже наклоняет голову, подставляя шею, чтобы я могла поцеловать его там. Нежная плоть становится всё более и более румяной по мере того, как я ласкаю её. Он краснеет.
Нахожу губами местечко под его адамовым яблоком. Поцелуй.
Ключица. Поцелуй.
Между его грудными мышцами. Поцелуй.
Его бёдра начинают медленно двигаться, член между его крепких бёдер становится тверже с каждой секундой, пока я дразню его тело своими прикосновениями. Глаза закрываются. Губы приоткрываются.
Время от времени он прижимает эти губы друг к другу.
Ноздри раздуваются.
Так сексуально.
Его рука оказывается между моих ног, и я слегка раздвигаю их, желая почувствовать его пальцы внутри себя...
– Боже, ты такая тугая, – бормочет он, глубокий голос у моего уха вызывает у меня дрожь. – Ты такая сексуальная, Холлис.
Ты такая сексуальная, Холлис.
Холлис.
Моё имя, произнесённое таким шёпотом?
Такой манящий афродизиак, что я хочу слышать его снова, снова и снова. И этого никогда не будет достаточно.
Его рука достаточно большая, чтобы обхватить мой таз, и он проводит пальцами по нижней части моего живота, вводит один палец в мою киску, другой рукой скользит вверх по моему телу, обхватывая мою грудь.
– Твои сиськи идеальны, – стонет он так, словно это действительно самые идеальные сиськи на всей планете. В обычной ситуации я бы поправила его, сказав: «Ни одна пара сисек не идеальна, Базз», но для него, возможно, так и есть. Я узнала это о нём: парень говорит то, что имеет в виду, и имеет в виду то, что говорит, даже если это чепуха. – Ты такая красивая.
Идеальная. Тугая. Красивая. Сексуальная.
– М-м-м... – Я выгибаю спину, наслаждаясь этими ощущениями. Осознавая в этот момент, что мы собираемся это сделать. Сделать это, в смысле: трахнуться. Заняться сексом. Переспать.
Да, мы точно сделаем это, и я не собираюсь останавливаться.
Кончик его твёрдого члена упирается мне между ног, создавая трение, несмотря на то, что Трейс всё ещё не внутри меня. Его член толстый и горячий, и я очень хочу его.
– Прежде чем мы пойдём дальше, нам, наверное, нужно... – найти презерватив. У меня есть несколько в тумбочке, но я боюсь сказать ему об этом, опасаясь, что он осудит меня, но желая подстраховаться.
Без всяких подсказок Трейс перекатывается к прикроватной тумбочке, открывает ящик, роется в коробке, в которой не хватает только одного, и достаёт резинку. Он не задаёт вопросов, а я не делаю замечаний, и не успеваю опомниться, как парень уже натягивает его.
Обычно мне странно наблюдать за этой частью. Но смотреть, как Трейс это делает? Мой рот наполняется слюной от осознания того, что этот жёсткий, твёрдый член скоро окажется внутри меня, а сердцебиение учащается.
Я так сильно хочу этого.
Трейс целует меня, и наши языки встречаются. М-м-м, я могла бы делать это весь день, прижимаясь к его рту, наслаждаясь его сладким вкусом. Парень нависает надо мной. Пристраивается у моего входа.
Я мокрая, поэтому он входит легко – самый кончик. Он дразнит меня до тех пор, пока моя голова не начинает биться о подушку, и мне больше не смешно. Хочу, чтобы меня трахнули, хорошенько и жёстко, и я устала ждать.
– Трахни меня уже, – нетерпеливо выпаливаю я, слишком возбуждённая, чтобы стыдиться своей вспышки.
– Тебе нравится, детка? – Его голос понижается, когда он толкается глубже, говоря непристойности. – Я собираюсь хорошенько тебя оттрахать.
Хорошенько оттрахать? О, Господи. Может, мне это не по силам?
Может, я не готова к тому, что он может дать?
Может, его член окажется слишком большим и даже не подой...
Он подходит. Я ошибалась.
Покрытое латексом совершенство, скользит внутрь до упора. Я стону, откидывая голову назад, почти уверенная, что мой рот открыт от удовольствия.
Это моё сексуальное лицо, и теперь его не скрыть.
Трейс трахает меня не так жестко, как я ожидала, учитывая весь его трёп, а довольно методично. Медленно. Каждый толчок выверен, словно специально рассчитан на то, чтобы задеть эрогенные зоны в моём влагалище.
Он так хорош в этом.
Это так приятно.
Хорошо, хорошо, хорошо. Мой мозг всё ещё не работает.
– Ты прекрасна, – бормочет он, наваливаясь на меня. – Хочешь быть сверху? – спрашивает он.
– Нет. – Я качаю головой. – Я хочу смотреть, как ты трахаешь меня.
Трахни меня, трахни меня, трахни меня.
– Чёрт, Холлис... Боже, ты чувствуешься потрясающе... – Его тело опускается, не раздавливая меня, но прижимаясь ко мне, как будто он делает упражнения на пресс, но в то же время занимается сексом. Рот рядом с моим ухом, стоны и вздохи.
Клянусь, я могла бы прослушать запись, как он трахает меня, и получить от этого удовольствие.
Сжимаю руками его задницу, что нелегко, потому что парень намного выше меня.
Это рай.
И когда я кончаю, какая-то частичка внутри меня не может не думать о том, что, возможно... просто возможно... Трейс был создан для меня.
– Могу я рассказать тебе кое-что, но пообещай, что не будешь смеяться?
Я не могу дать ему такое обещание: Трейс – умора и всегда умудряется рассмешить меня. Он ничего не может с этим поделать – смешной и неотразимый.
Мы оба смотрим в потолок моей тёмной спальни, лежа на спине, и трудно поверить, что мы делаем это здесь, переплетя пальцы.
– Конечно. Ты можешь рассказать мне всё, что угодно.
– Ты веришь в... – Трейс прочищает горло и спешит добавить: – Неважно. Это глупо.
Я поворачиваюсь к нему лицом, хотя в темноте не очень хорошо его вижу, и хочу узнать, что он собирался сказать. Подталкиваю его руку.
– Что? Ты можешь сказать это, я не буду тебя осуждать.
– Мне сейчас слишком стыдно, – беззаботно отвечает он. Я чувствую, как Трейс натягивает одеяло до подбородка и прячется. – Не смотри на меня.
– Да ладно! Ты должен сказать мне, раз уж заговорил об этом.
Он всё ещё под одеялом, как чудик.
– Я стесняюсь.
– О, боже, ты не стесняешься. Ты самый беззастенчивый человек из всех, кого я знаю.
– У меня страх сцены.
Я разражаюсь смехом.
– Ты смешон.
Есть что-то фантастическое в том, чтобы смеяться голышом, быть уязвимой с тем, с кем у тебя только что был секс, и этот момент останется со мной навсегда – независимо от того, что произойдёт между нами двумя. Это слишком мило и незабываемо.
Он такой милый.
Я хочу поцеловать его милое личико и выудить из него то, что он стесняется сказать.
Я отчаянно хочу, чтобы тот заговорил.
Стараюсь быть терпеливой.
Жду его.
– Я ненавижу отказы. – Слова произносятся тихо, так тихо, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать их.
– Думаю, мы все ненавидим.
– Холлис, мне нужно, чтобы ты кое-что знала, – говорит он из полумрака. – Я не играю с тобой в игры.
Хорошо. Не то, что я ожидала от него услышать.
– Но думаю, это важно, потому что у тебя был неудачный опыт, и ты не очень-то хотела со мной встречаться. И всё же мы здесь. – Теперь Трейс полностью завладел моим вниманием. – Это прозвучит странно, потому что мы только что познакомились. И, возможно, тебе покажется, что всё происходит слишком быстро...
О чёрт.
О боже.
Он собирается сказать мне, что любит меня? Уже сейчас, спустя всего две недели?
Боже, а что, если он собирается сделать предложение?!
Стоп, Холлис. Девочка, откуда взялась эта мысль? Он просто сказал, что всё происходит слишком быстро.
Подождите.
Нет.
Он сказал, что, возможно, я думаю, что всё идёт слишком быстро.
Мой мозг должен замолчать, чтобы я могла послушать, что он говорит.
– ...но я чувствую, что, возможно... мы родственные души.
Проигрыватель в моём мозгу с визгом останавливается, возвращаясь к разговору, воспроизводя предложение в моём сознании по кругу. Родственные души, родственные души, родственные души.
Он думает, что мы кто?
КТО?!
– Ты думаешь, что мы родственные души. – Это утверждение, а не вопрос; я всё ещё ошеломлена этим заявлением, и в воздухе повисает неловкая тишина.
Я не знаю, что сказать, и это заметно.
Рядом со мной я чувствую, как напряглось тело Трейса.
– Я не должен был ничего говорить. Забудь об этом.
Слова: «Этого не случится» вылетают из моего рта.
– Ты думаешь, что это глупо.
– Нет, я не считаю это глупостью, просто удивлена, что ты так считаешь. Ты такой весь мужественный. – Я говорю эти слова, чтобы успокоить его уязвлённое самолюбие, но мой разум всё ещё несётся со скоростью тысяча километров в секунду. – Не думала, что ты такой чувствительный.
Я отпускаю его руку, чтобы перевернуться на спину. Нахожу в темноте его плечо и целую голую кожу, проводя рукой по его груди.
– Люблю это в тебе.
Чёрт.
Я сказала «люблю».
Что, если он подумает, что я влюблена в него?
Ведь это не так. Не может быть!
Прошло только две недели!
– Правда?
– Да. Я думаю, что ты... – Просто скажи ему, что ты чувствуешь. – Замечательный.
