Текст книги "Доминик (ЛП)"

Автор книги: Сара Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Какой, блядь, урок ты можешь извлечь из того, что отморозишь себе задницу?

Ореховые глаза Доминика сверкнули: – Что пока он не будет согласен, я буду иметь только то, что он хочет.

– Спасибо, малыш.

Сбитый с толку, Дом уставился на него, пока Энтони вешал пальто обратно. – За что?

– За то, что заставил меня почувствовать себя лучше из-за моей не самой дерьмовой жизни.

Десятая глава

Там, где всё началось

Доминик, 20 лет

Выйдя из машины, Доминик поправил уродливый темно-коричневый костюм, который заставил носить его отец. На нем практически ощущался запах пыли, которая висела в глубине отцовского шкафа все эти годы. В плечах старый костюм был впору, но остальная часть висела на нем, как на вешалке, из-за того, что он был таким худым.

– Мне действительно нужно было прийти? – тихо спросил Доминик у отца на парковке. Люцифер попросил своих капо присутствовать и проявить уважение, а Дом все еще был простым солдатом в семье.

– Ты мой сын, – подарив ему боковой взгляд, он так же тихо прошипел свои следующие слова, – а теперь не порть мне этот гребаный день.

Он никогда в жизни не видел своего отца таким счастливым, и видеть это в такой день, как сегодня, вызывало у Доминика тошноту.

– Тогда что насчет тех, кого ты оставил дома?

Люцифер остановился и пристально посмотрел в глаза сына.

– Это ведь не те, кто однажды будет управлять семьей?

Вопрос отца прозвучал как угроза, как будто он мог передумать, кто будет стоять во главе семьи, когда он умрет и уйдет.

– Нет, – Доминик ясно дал понять, что трон Лучано принадлежит ему и только ему, – но один будет сидеть подле меня.

Младший босс. Это было все, о чем думал двадцатилетний парень. Когда он получит этот титул, он станет еще на один шаг ближе к трону.

– Кассиус, – без раздумий сказал его отец, прежде чем уйти.

– Кассиус? – повторил ошеломленный Доминик. – Но ему всего семь лет. Как ты мог принять такое решение?

– Потому что я так захотел, – твердо заявил Люцифер.

– Ангелу и Маттиасу всего пятнадцать; ты не знаешь, на что они будут способны. Они могут быть лучше меня, а ты даже не хочешь знать об этом, – Доминик сделал небольшую паузу, прежде чем смело произнести следующие слова, – ты даже не даешь им шанса.

– Давай начистоту, – его отец повернулся так, чтобы возвышаться над сыном, – единственная реальная угроза, которая может занять твое место в этой семье – это Кассиус, и ты, блять, это знаешь.

Сердце, сидевшее в его груди, заколотилось при мысли о том, что младший Лучано станет главой семьи.

– Что? – Люцифер одарил его извращенной улыбкой. – Ты не собираешься рассказать мне, что Кассиус однажды тоже может стать лучше тебя? Или ты заступаешься только за своих братьев, у которых никогда не будет шанса занять трон?

Доминик был в секунде от того, чтобы открыть рот, но потом одумался и пошел мимо отца в сторону католической церкви. Люцифер выбил бы из него все дерьмо прямо здесь, на глазах у их врагов, если бы он это сделал. Конечно, Дом мог признать, что у Маттиаса нет шансов сесть на трон, благодаря их отцу-психопату, но если Люцифер не боялся того, во что может превратиться Ангел, то у самого Доминика не было ни единого шанса.

То, что Ангел родился близнецом, могло сделать его более великим человеком, чем Доминик, но, по иронии судьбы, именно это и удерживало его. У Ангела не было возможности, как у Дома, притворяться, что он никогда не предаст собственного отца. В серых глазах Ангела с самого детства было ясно написано, что он убьет Люцифера, если тот причинит Маттиасу необратимый вред, и Люцифер знал это. Черт, единственная причина, по которой Люцифер все еще ходил по земле, заключалась в том, что он больше всего ненавидел Катарину. Как и Доминик, Ангел уже не вышибал себе мозги из-за него. Защита Маттиаса была единственной причиной, по которой Ангел никогда не доберется до трона.

Доминик любил Кассиуса, но он также боялся своего младшего брата и сестру. И это было не из-за страха, что Кассиус может стать сильнее его, а из-за страха, что он может стать хуже Люцифера. Кассиус мог быть похож на Доминика во всех отношениях, но внутри он родился таким же испорченным, как и его отец. Дом делал все возможное, чтобы Кассиус был занят и находился подальше от Люцифера, и единственной, кто могла спасти его бездушную жизнь, была Катарина.

Она видела тьму, скрывающуюся под поверхностью, и даже в десять лет изо всех сил старалась удержать эту тьму, показывая Кассиусу разницу между добром и злом. Это могло сработать только по одной причине: если Кассиус был способен любить, то он чувствовал это к своей сестре.

Войдя в католическую церковь, Доминик удивился, что Люцифер не вспыхнул, когда вступил на священную землю.

У входа стояли два человека, приветствовавшие гостей, и, войдя следом за небольшой группой, ему и его отцу пришлось ждать своей очереди.

Доминик знал старшего мужчину. Раз в год две криминальные семьи Канзас-Сити встречались за пределами города на равных, чтобы обеспечить мир, который они создали после войны. С той войны все и началось, поскольку из-за нее имя Лучано почти перестало существовать. Если бы они не пришли к этому соглашению, его и его отца не было бы здесь сегодня. Однако это также стало причиной того, что его отец обращался со своими детьми как с солдатами, разрушая любые надежды на нормальное детство.

Человек, к которому они собирались подойти, был Данте Карузо, главный противник его отца. Доминику мог бы понравиться этот человек, если бы он не был настолько самодовольным. В нем было высокомерие, и Доминик удивился, что тот не захлебнулся им. Было ясно, что он считал себя божьим даром для американской мафии, и его день расплаты был лишь вопросом времени. Доминик искренне сожалел, что это произошло в виде похорон его жены.

Он думал, что у него есть все, а Вселенная решила разочаровать его. Жизнь забавна. Можно было подумать, что его расплата наступит от пули. Вместо этого она забрала то, что Данте любил больше всего.

Босс Карузо всегда стоял высоко, но сегодня он был немного ниже ростом, а его пронзительный льдисто-голубой взгляд был не таким пугающим с красными кольцами вокруг них от слез, которые он, скорее всего, пролил прямо перед этим. Как и весь остальной мир, даже мафия нуждалась в равновесии.

Однако именно девушка, стоявшая перед Данте, привлекла внимание Доминика. Как только он увидел ее, его сердце замерло; он никогда не думал, что такая красота может существовать в таком уродливом мире.

У нее были светлые волосы, которые выглядели так, будто были выточены из золота, а загорелая кожа каким-то образом заставляла их сиять еще ярче. Ее лицо было настолько симметрично... Поскольку она была единственной в белом на фоне моря черного, Доминик, честно говоря, подумал, что видит ангела. Подумав, что она ему привиделась, он потряс головой, чтобы убедиться, что это не она, трагически погибшая слишком рано.

Его сердце могло остановиться, но теперь оно билось быстрее, как и у каждого мужчины, который встречал ее. Каждый из них либо обнимал ее, либо прикасался к ней – из того, что они могли изобразить сочувствие, – но Дом знал, что им нет никакого дела до ее матери, лежащей в гробу в конце прохода. Их глаза загорелись, как рождественские елки, когда они увидели молодую девушку в красивом платье. Доминика всегда окружали мужчины постарше, и они думали не об ангелах, упавших с неба, а об ангелах из их грязных журналов.

Если он услышит, как еще хоть один из этих взрослых мужчин скажет ей, как она повзрослела, он засунет их виляющие языки им в глотки, как это должен делать ее отец, Данте. Босс Карузо, скорее всего, уже решал, за кого из своих мужчин выдаст замуж свою принцессу, и, возможно, данный человек сидел в этой самой комнате.

Именно ее рост давал мужчинам смелость думать, что это нормально – так смотреть на молодую девушку. Доминик не знал, сколько девушке лет, но она должна была быть примерно возраста Ангела и Маттиаса и ростом почти не уступала им.

Странно, но Доминик тоже что-то чувствовал к девушке, но не то, что остальные мужчины.

То, что он чувствовал, глядя на нее, было сродни мысли о том, что его отец обидел Кэт. Сначала он не мог объяснить это чувство, пока не подумал о том, как он счастлив, что Люцифер не назвал его сестру своей, и она никогда не подвергнется такому. Он понял, что его чувства к девушке носили защитный характер.

– Данте, – поприветствовал его кивком Люцифер. – Я и мой сын сожалеем о твоей потере.

Доминик лишь коротко кивнул скорбящему боссу, после чего его взгляд переместился на девушку. Если издалека она была недостаточно красива, то чем ближе он подходил, тем прекраснее она становилась; ее волосы, выглядевшие так, словно были выточены из золота, дополняли изумрудные глаза, которые могли бы дать фору настоящему камню.

– Спасибо, – Данте явно пришлось выдавить из себя эти слова, но ему удалось как-то притвориться, прежде чем он вежливо представил свою дочь, – это моя дочь, Мария.

Это имя подходило не только ангелу, но и итальянской принцессе.

“Теперь ты хочешь держать ее подальше от жутких стариков?” – подумал Доминик, увидев, как Данте внезапно вцепился в плечи дочери. Дом не винил его в желании держать Люцифера подальше от нее, но его отец скорее выпьет кислоту, чем захочет женщину или девушку, носящую фамилию Карузо.

– Приятно познакомиться, Мария, – Люцифер продолжал играть в шараду.

Дом должен был отдать ей должное. Большинство детей, да и взрослых, плакали при виде отца, но ей удалось посмотреть дьяволу прямо в глаза.

– Это мой сын, Доминик, – продолжал он, представляя ребенка одного босса другому.

Когда ее изумрудные глаза остановились на нем, он застыл на месте. Они словно имели собственный источник света за спиной, напоминая ему витражи вокруг них, когда солнце светило сквозь зеленую краску.

– Привет.

– Привет, – ее голос прозвучал так же ангельски, как и ее черты.

Желая подойти к остальным, ожидающим их приветствия, Данте повел их за собой.

–Что ж, спасибо, что пришел выразить свое почтение, Лучано.

Данте не называл Люцифера по имени не потому, что они находились в церкви. Ни босс Карузо, ни его люди не звали его по имени, клича дьявола только по фамилии. Никто не знал, почему они отказывались называть его по имени, но это точно не было сделано из уважения. Тем не менее, это был день Люцифера, и ничто не могло испортить ему настроение, когда медленная, зловещая улыбка коснулась его губ.

– Всегда пожалуйста.

Ореховые глаза Доминика еще немного задержались на ее драгоценных камнях. В ней было что-то странное и странно знакомое, но прежде чем он успел это понять, отец подтолкнул его к алтарю.

Идя по длинному проходу, мимо занятых скамей, каждый шаг в сторону от принцессы Карузо давался труднее предыдущего; ему казалось, что он пробирается по грязи. Он не знал, почему он так себя чувствовал. Может быть, он хотел вернуться и как-то избавить ее от необходимости приветствовать вошедших мужчин? Что бы это ни было, каждый инстинкт в его теле пытался заманить его обратно к ней. И только когда они дошли до конца прохода, инстинкт ослаб.

По католической традиции дети на похороны надевали белое, чтобы зло не тронуло их, но когда он увидел белый гроб, в котором лежала покойная жена босса, Мелисса Карузо, у него появилась другая причина. Марии не место в черном, как и ее матери, которая мирно спала в светло-розовом платье.

Даже в смерти Мелисса была прекрасна, но это не шло ни в какое сравнение с ее большим портретом, установленным сбоку. Доминик не мог не думать о том, как жаль избавлять мир от такой красоты, когда существует уродство.

Он коснулся своего лба, завершив крестное знамение над грудью, ожидая, пока самодовольный Люцифер почтительно сделает то же самое. Конечно же, дьявол отказался от благословения. Доминику пришлось отвести взгляд от больного отца, который радовался этому печальному дню.

Увидев восемнадцатилетнего сына покойного, сидящего на первой скамье в одиночестве, Доминик подошел и молча сел рядом с ним. Он встречался с ним всего два раза, так же, как и с его отцом, Данте, на собраниях, проводимых раз в год. Доминик не мог вспомнить, когда этот парень появился в качестве сотворенного, но потом мелькнуло воспоминание, что сделал парень, чтобы стать самым молодым сотворенным в двух семьях. Как и все остальные, даже Доминик должен был дождаться совершеннолетия, но то, что сделал старший сын Карузо, классифицировало его как взрослого. Даже американская судебная система судила бы его как взрослого: заперла бы и выбросила ключ.

Единственное, что было бы хорошо в отце-психопате, так это то, что Доминик знал, как справиться со своим будущим врагом, когда придет время. Люцифер был его величайшим оружием, а Карузо еще даже не знали об этом.

Оба будущих босса мафии Канзас-Сити сидели рядом в тишине, и, как и их отцам, сыновьям суждено было пройти один и тот же враждебный путь.

Странно было знать своего врага еще до того, как он им стал. Как будто смотришь в хрустальный шар и видишь свое будущее. По идее, он должен был чувствовать себя счастливым, ведь немногие люди могут сказать такое, но это казалось зловещим, когда вся твоя жизнь решена еще до твоего рождения.

В сыне Данте не было высокомерия, как в его отце, а скорее облако тьмы. Сегодня, однако, оно исчезло. Он подумал, что это могло быть связано с тем, что его заставили надеть костюм, который он не хотел надевать, как и он сам, но Доминик был уверен, что они не хотели его надевать по разным причинам. Мало того, что костюм Доминика был слишком велик, так он еще и спросил Люцифера, уместно ли надевать коричневое на похороны, даже если оно темное.

Дом убил бы за то, чтобы надеть костюм, который был на его противнике. Он был идеально подогнан под него, но именно тот факт, что он был полностью черным, вызвал у него зависть. В отличие от Лучано, Карузо всегда одевались в дорогие итальянские костюмы разных цветов – черные, серые и белые. Лучано носили одежду, которая выглядела поношенной, их ткани были менее роскошными. Они почти никогда не носили полные костюмы, как другие члены семьи. У них либо не было галстука, либо костюма, либо брюк для завершения ансамбля.

Молодой Карузо, сидевший рядом с ним, в этом отношении был похож на Лучано – он ненавидел носить костюмы. Единственное, в чем Доминик видел его, это темные джинсы и черные футболки, даже на их официальных встречах. Но не из-за костюма темное облако испарилось. Воздух вокруг него сменился... печалью?

Доминик нахмурил брови, думая о том, что он не может испытывать чувства даже к своей матери. Он всегда считал себя подобным Люциферу – неспособным полюбить другого. Доминик сочувствовал умершей матери и тем, кого она оставила, но он не чувствовал ни малейшей заботы о восемнадцатилетней девушке... до сих пор.

Оглянувшись на прекрасную женщину в гробу, он впервые заговорил с будущим боссом Карузо мягко и негромко.

– Мне жаль твою мать, Лука.

Сначала Лука выглядел потрясенным, когда повернул к нему голову, явно не слыша, чтобы кто-то говорил ему эти слова. Затем взгляд исчез, когда его сине-зеленые глаза впились в него, заставляя Дома заглянуть в их призрачную глубину. – Не делай вид, что тебе жаль, Доминик.

– Она была похожа на тебя? – просто спросил он.

Брови Лукки сошлись в замешательстве. – Нет. – Он оглянулся на свою умершую мать, и холодность в его голосе ушла, когда он сказал: "Она была всем, чем я не являюсь".

– Тогда, – Доминик встал, чтобы сесть рядом с отцом, – мне действительно жаль.

– Доминик, – позвал Лука, когда Дом начал уходить.

Он остановился и повернулся, чтобы посмотреть на врага. Доминик почти не поверил, когда слова "спасибо" прозвучали на губах Луки.

В этот момент Доминик понял две вещи: трон Лучано будет его, и город тоже будет его. Будущий босс Карузо только что совершил критическую ошибку.

Лука доказал, что он все-таки человек.

Кивнув ему напоследок, он пошел занять свое место рядом с отцом, так как церемония вот-вот должна была начаться.

– Лучано, – Данте спустился к алтарю, на этот раз его голос звучал немного менее печально, – есть кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить.

Отец и сын встали и повернулись, чтобы посмотреть на босса Карузо, который подошел к ним сзади.

– Мой новый солдат, – молодой человек в чистом черно-белом костюме вышел из-за спины Данте, когда тот представил его, – Сальваторе Ластра.

Как только Доминик увидел его, ему показалось, что они уже встречались раньше, и он быстро попытался выкинуть его из памяти, думая, что должен был видеть его в школе, так как тот выглядел молодо. Если его сделали, значит, ему было не меньше восемнадцати. Доминик сомневался, что тот мог быть хотя бы на день старше.

Когда отец не представился, Дом оглянулся и увидел, что ухмылка, которая была у дьявола весь день, стерлась с лица.

– Доминик, – он протянул руку, представляясь, когда его отец остался ошеломленным, – приятно познакомиться, Сальваторе.

Новобранец Карузо взял его руку в крепкий захват:– Можешь звать меня Сэл.

В ту секунду, когда грубая рука взяла его руку, Доминик мгновенно распознал неладное. Из всех рук, которые он пожимал людям Карузо, ни одна не была такой жесткой, как его. Это были руки человека, выросшего в Блу-Парке.

– Я тебя знаю, не так ли? – сказал Дом, заставив всех троих неловко переглянуться между собой, прежде чем продолжить. – Ты из нашей части города.

Тихий вздох облегчения, которого Доминик не понял, пронесся над мужчинами. Очевидно, он был чем-то обделен, и он не знал, чем. Когда Доминик еще раз взглянул в глаза молодого человека, его осенило воспоминание. Пока он возился с вишневой конфеткой в кармане брюк – привычка, от которой он так и не отвык, – он понял, где видел его раньше. Уличный мальчишка хорошо изменился. Прошло уже несколько лет с тех пор, как Дом в последний раз видел его бродящим по улицам несколько лет назад, но его лицо, хотя и чисто выбритое, все еще выглядело молодым. Мир, конечно, тесен. Он и подумать не мог, что беспризорник, мимо которого он время от времени проходил по дороге в школу, в итоге станет работать на мафию.

– Да, – Сэл поправил свой костюм, выглядя так, словно сам не считал, что ему в нем место, – мистер Карузо забрал меня с улиц Блу-Парка после смерти моей матери.

– Как мило, – наконец произнес Люцифер сквозь стиснутые зубы, – это и есть тот самый Великий Сальваторе, о котором вы говорили?

Доминику пришлось сделать гребаный двойной дубль. Не может быть, блядь.

На их встречах Данте упоминал Великого Сальваторе как своего соратника. Они говорили о нем, как о городской легенде, которая была на пути к тому, чтобы стать величайшим хакером в истории. Люцифер даже воспользовался его услугами, когда им нужно было убрать полицейского из городской ведомости на свою. Доминик полагал, что это пожилой человек, а не какой-то бездомный ребенок.

Данте обнял Сэла за плечи, как гордый отец – Да, это он.

Челюсть Люцифера слегка сжалась, прежде чем он протянул бледную, длиннопалую руку. – Приятно наконец-то познакомиться с тобой, Сальваторе.

Голубые глаза Сэла смотрели не так доброжелательно, как на Доминика, когда он брал руку дьявола.

– Взаимно.

И тут... Доминик наконец-то понял маленький секрет, в который его не посвятили, заметив, что глаза Сэла были не просто голубыми, они были иссиня-черными.

В конце концов, мир, блядь, действительно тесен.

Вернувшись на свои места, они смотрели, как Данте уходит и занимает место на первой скамье со своими детьми. Сэл сидел с ними, создавая впечатление, что он тоже один из его сыновей.

Доминик решил пока ничего не говорить, подождать до похорон, чтобы обсудить, насколько еще больше испортилась семья Лучано. Единственное, что порадовало его в этом открытии, так это то, что жутко бодрое настроение его отца испортилось. Однако оно быстро вернулось, когда священник начал. Чем дольше длилась месса, тем шире становилась его улыбка, а все остальные плакали.

В море печальных лиц единственным ликом, которое не отражало печали, кроме лика его отца, было лицо ангела, сидящего на передней скамье рядом с Лукой.

Он не мог не наблюдать за Марией на разных этапах похорон, гадая, в какой момент она заплачет. Он думал, когда хор будет петь евангельскую песню, она хотя бы будет выглядеть грустной, или когда грузчики будут выносить тело ее матери; но даже когда ее мертвую мать опускали в землю, она не проронила ни слезинки.

Доминик не мог не рассмеяться над тем, что считал ее ангелом.

Мария была принцессой мафии и таким же гребаным монстром, как и все остальные.

Одиннадцатая глава

Земля снова становится целой

Казалось, что это грех – бросать грязь на такой красивый, белый гроб. Каждая лопата издавала сильный стук от удара, который становился все мягче, когда грязь начинала заполнять яму глубиной в шесть футов.

Когда Доминик покинул кладбище, Мария вышла в противоположном направлении, и, когда земля снова стала целой, Доминик повернулся, чтобы бросить последний взгляд на принцессу.

Таким образом, из конца было создано новое начало.

Двенадцатая глава

Самая большая шлюха Блу-Парка

Поездка обратно в Блу-Парк определенно была неловкой, когда они садились в старый черный Cadillac Люцифера. Это была еще одна вещь, которая отделяла их от Карузо – видеть все новые модели Кадиллаков вокруг них.

Когда Люцифер повернул ключ в замке зажигания и машина с ревом завелась, его улыбка исчезла, потому что праздник закончился.

– Ну..., – начал разговор Доминик.

– Ну, что? – огрызнулся Люцифер, выезжая на дорогу и вклиниваясь в поток машин.

– Когда ты собирался сказать мне, что у меня есть еще один брат?

– Если бы я захотел, чтобы ты, блять, знал, то сообщил бы.

По его голосу Доминик понял, что, если бы он не был за рулем, он бы дал ему пощечину. Однако правда была очевидна: Люцифер явно был ошеломлен не меньше его, но не тем, что у него есть еще один сын, а тем, что его главный враг взял его к себе.

– Почему ты не хотел его? – спросил Доминик, глядя на свои руки, которые начали дрожать. Он не думал, что когда-нибудь по-настоящему поймет своего больного отца и то, почему он делал те или иные вещи. – Тебе нужен был гребаный солдат, но ты позволил ему гнить на улице?

– Его мать была шлюхой! – прорычал Люцифер в ответ. – Он мог принадлежать любому мужчине!

– Остановись, – сказал Доминик, чувствуя, как поднимается желчь. – Тормози, мать твою! – снова заорал он, когда его отец не остановился, и потянулся, чтобы резко повернуть руль. Они свернули на обочину.

– Что за...

Люцифер ударил по тормозам и захлопнул машину, когда Доминик выскочил из машины.

Когда Дом наклонился, из его рта хлынула рвота, и он с трудом выбрался из машины.

Весь день ему приходилось лицезреть радостное выражение лица отца по поводу того, что жену босса Карузо упокоили после трагического убийства. А теперь это дерьмо? Он мысленно перебирал в памяти все те гребаные случаи, когда проходил мимо Сэла, живущего на улице, хотел дать ему мелочь или пару долларов, которые были у него в кармане, но так и не дал. Потому что он использовал эти деньги, чтобы купить Кэт что-нибудь от скуки, застряв в подвале, или чтобы купить Ангелу и Маттиасу пачку пончиков утром на заправке, если у них закончились хлопья. Не зная, что каждый раз, когда он это делал, отказывал своему собственному чертову брату.

– Тебя тошнит? —лицо и голос Люцифера пропитались разочарованием, когда он, обойдя машину, увидел, что Дома вырвало. – Когда это я вырастил такую киску?

– Я съел остатки дерьмовой стряпни ДиДи сегодня утром, и от этого у меня, наверное, пищевое отравление, – быстро соврал Доминик, благодарный за то, что отец ему поверил.

Вытерев рот тыльной стороной ладони, он встал прямо, лицом к отцу. – Ты знал, что он твой сын, признай это.

– Я знал, – наконец признал Люцифер без угрызений совести. – Но только когда он родился, и я увидел его глаза, то понял это.

– Тогда почему ты не привел его домой? – спросил Доминик, сбитый с толку. Создать армию, чтобы вернуть город, было целью всей жизни его отца.

Люцифер молчал, явно размышляя, пока не выпалил. – Его мать была самой большой шлюхой Блу-Парка! Я не хотел, чтобы кто-то знал, что я спал с ней.

Мать Сэла не была шлюхой; шлюхами были отвратительные мужчины, которые подкатывали к ней на углу улицы и платили за то, чтобы переспать с ней.

Сделав шаг в направлении отца, Дом сердито указал на него пальцем: "Значит, ты позволил своему сыну годами гнить на улице, вместо того чтобы сообщить всему миру, что тебе приходится платить за секс?"

На этот раз кулак, который метнулся к его лицу, Доминик не успел поймать. В прямом и переносном смысле, он должен был принять удар на подбородок, иначе наказание было бы еще хуже.

Доминик выплюнул кровь, наполнившую его рот, в траву, все еще ожидая, что Люцифер ответит на его вопрос.

– Да, – наконец холодно ответил его отец.

Сначала Дом молчал, безучастно глядя на отца, пока не откинул голову назад в смехе.

– Какого хрена ты смеешься? – шипел Люцифер. – Что я трахал проститутку?..

– Нет, – грудь Доминика все еще бурлила от смеха, но он становился все более зловещим, пока совсем не прекратился. Глядя в черные глаза отца, Дом подарил ему ту же жуткую улыбку, которую видел весь день. – Мне кажется забавным, что тот сын, к которому ты не имел никакого отношения... в итоге стал твоим величайшим творением, и ты привел его прямо в объятия своего врага.

Кулак, встретивший его лицо, погрузил Доминика в глубокий сон...

***

Пробежав квартал, он, наконец, добрался до пункта назначения, наклонившись, чтобы перевести дух.

Дом смотрел, как Люцифер выходит из машины.

Тяжело дыша, он не понимал, почему отец не мог просто заехать за ним. – Что за спешка, что тебе нужно было так быстро встретиться здесь? Я был...

– Мне плевать, что ты делал. Ты делаешь то, что я хочу, когда я хочу, – шипел его отец.

Дом сдержал то, что действительно хотел сказать. Терпеть Люцифера становилось все труднее и труднее.

Опустив глаза на свои потертые ботинки, Дом спрятал жгучие мысли о том, что ему хочется забрать своих братьев и Кэт и исчезнуть. Свобода от Люцифера и тирании, которую он им навязывал, манила его начать собирать достаточно мужества, чтобы взять свою жизнь и жизнь своих братьев и сестры в собственные руки. Он разрабатывал план побега, если до этого дойдет. После похорон Дом медленно приходил к осознанию того, что у него, возможно, нет иного выхода, кроме как бежать от собственной судьбы.

Раз в неделю Доминик забирал сумку с деньгами у Энтони и оценивал куш, котоый Люцифер заставлял его перевозить. Суммы увеличивались в соответствии с доверием Люцифера. Доминику нужен был один такой куш, чтобы помочь братьям и сестре исчезнуть в месте, где Люцифер не смог бы воспользоваться своими родительскими правами, чтобы вернуть детей под свой контроль, если их найдут.

Люцифер начал идти к старому дому, ожидая, что Дом последует за ним. Он так и сделал. Неухоженный двор был лишь одним из многих в этом квартале. Железные решетки на окнах свидетельствовали о том, что никто не чувствовал себя в безопасности, поскольку пустые темные тротуары сворачивали в тупик. На подъездной дорожке стояло несколько машин. Дом узнал старый лаймово-зеленый "Бьюик" Энтони, стоявший впереди.

Люцифер не стал стучать, а вошел внутрь, как будто дом принадлежал ему. Войдя следом за ним, Дом едва не упал от сильного запаха духов и благовоний, от которого слезились глаза.

Рассматривая толпу обитателей комнаты, он заметил Энтони, откинувшегося на спинку потертого дивана с женщиной, у которой верх был больше снят, чем надет.

Энтони был единственным мужчиной в помещении до их прихода, так как переполненная комната была заполнена лишь женщинами разного возраста, размера и цвета лица, которые смотрели на него с вялым выражением, от которого у Доминика поползли мурашки по коже.

– Тебе понадобилось достаточно времени, чтобы доставить его сюда. Мне нужно было занять Лейси. Ей стало скучно, – бесстрастно проговорил его принудитель, бросив взгляд на Люцифера, когда тот поднялся с дивана.

Возмущенный, Дом не смог скрыть своего отвращения, когда стало заметно, что Энтони возбужден.

Дом повернулся к отцу: "Что..."

Фраза еще не успела слететь с его губ, как Доминик обнаружил, что кулак Люцифера замахнулся и ударил его в переносицу. От сильного удара он тут же упал на колени.

Дезориентированный, он поднес руку к носу, чувствуя прилив крови.

Женщины разбежались в разные стороны комнаты, уходя из-под удара без шума. Судя по их молчанию, это был не первый раз, когда они подвергались внезапному физическому насилию. Инстинктивно они делали себя незаметными, чтобы обезопаситься единственным возможным способом.

Над ним проплыло лицо Люцифера, наполненное презрением, когда тот выбросил ногу, ударив Дома по ребрам. – Ты думаешь, что ты более мужчина, чем я? – прорычал Люцифер, снова ударив его ногой.

Дом пытался увернуться от спровоцированной атаки, не имея возможности сопротивляться, так как это могло стоить жизни Кэт.

– Ты думаешь, что сможешь убежать от меня... или, что еще хуже, настроить моих людей против меня? Ты рвешь свои кишки, потому что тебе жалко уличного мальчишку, который вышибет тебе мозги по приказу Карузо. Бу-бу-бу! Ты слишком слаб, чтобы справиться со мной!

Злобные удары, один за другим, заставляли Доминика задыхаться, а Энтони наблюдал за происходящим, не делая никаких попыток вмешаться.

– Думаешь, у тебя хватит смелости повалить меня? Докажи это!

Дом почувствовал, как его рывком поднимает на ноги рука Люцифера. Брошенный вперед, Доминик ударился о стену, отчего весь дом загрохотал, прежде чем его схватили и насильно привели в спальню. Бросившись на кровать и пытаясь собраться с мыслями, он увидел, что Энтони и женщина последовали за ними в комнату.

– Покажи мне! – крикнул ему Люцифер.

– Я не...

Люцифер нагнулся, положив руку на его горло, чтобы задушить остатки воздуха. – Трахни эту суку... Покажи мне, что ты достаточно мужественен, чтобы взять то, что принадлежит мне.

Люцифер ожидает, что я трахну женщину у него на глазах?

Отвращение к своему безумному отцу вновь наполнило Доминика.

Когда Энтони растянулся на стуле и стал наблюдать за происходящим, в его наполненном болью мозгу наконец-то прояснилось, почему Люцифер был в такой ярости. Энтони предал его, и Люцифер хотел, чтобы он знал об этом.

– Я не собираюсь трахать ее, – задыхался Дом, когда женщина обошла кровать и села рядом с ним. Он не нашел ничего привлекательного в этой женщине, которая, как Дом мог видеть, была напугана.