Текст книги "Доминик (ЛП)"

Автор книги: Сара Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Да... он кажется очень опасным...

– Он попал в тюрьму за убийство человека, который изнасиловал его дочь.

Мария замолчала, понимая.

– О.

Кассий все еще продолжал следить за ней.

– Как я уже сказал, он не тот, о ком вам стоит беспокоиться.

Она снова оглянулась через плечо, и снова они были еще ближе.

– С тех пор, как тебе было два года, да?

– Да. – Кассиус бросил на нее зловещий взгляд, приподняв бровь. – Звучит знакомо?

Мария остановилась, глядя на него. Ей было интересно, откуда, черт возьми, он мог знать о ее блужданиях по казино ее отца, когда она была еще ребенком.

– Ты действительно начинаешь меня пугать. – Оглянувшись, она почувствовала, что их присутствие подкрадывается все ближе. Она собиралась либо убежать, либо вернуться на его мотоцикл. – Знаешь, ты не очень-то убедителен, учитывая, что они все еще преследуют нас.

– Это потому, что они преследуют тебя, а не меня. —Кассий стал крутить педали велосипеда быстрее. – Они были слишком заняты разглядыванием твоих ног и задницы, что еще не узнали меня со спины. – Пересекая перед ней дорогу, он медленно объехал вокруг нее.

Как только трое мужчин увидели его лицо, они разбежались, как три слепые мыши на перекрестке.

Смеясь, Мария смотрела на него, пораженная.

– Не волнуйся, это не продлится долго. – Кассиус вернулся на свое место рядом с ней. – Как только Дом узнает, что вы вместе, Блу Парк станет безопаснее, чем любое другое место на вашей стороне Канзас-Сити.

Последняя часть этого заявления показалась Марии интересной... пока она не вспомнила первую.

– Я и Доминик не собираемся...

– Да, да, да, – сказал Кассиус, желая, чтобы она приберегла эти слова для кого-то, кто в это поверит. – А теперь, не могла бы ты вернуться обратно, чтобы мы могли уже вернуться домой?

– Нет. – Мария откинула свои золотистые волосы за плечо. – Я все еще злюсь на тебя за то, что ты не предупредил меня о его маленьком свидании, пока я не выставила себя дурой.

– Это та часть, где ты хочешь, чтобы я извинился? – серьезно спросил он, заставив Марию посмотреть на него.

Она поняла, насколько старше он выглядит, но насколько он все еще молод. Как и у его отца Люцифера и ее брата Лукки, эмоции Каса были не просто заторможены, они отсутствовали. Он еще не научился сливаться с толпой, например, столкнуться с кем-то в супермаркете и сказать "извините", потому что это было вежливо. Таким людям, как Кассиус, нужно было научиться выживать, чтобы жить незамеченными и не представлять опасности для общества. Мария знала... потому что она тоже была такой.

– Ты никогда не должен извиняться передо мной, если только ты не имеешь в виду это, – сказала она ему, не желая, чтобы он чувствовал, что ему приходится притворяться с ней. Однако кто-то работал с ним, пытаясь помочь ему держать себя в руках, настолько, что он осознал, что задал вопрос, должен ли он извиняться.

– Это Дом помогает тебе?

Понимая, что она имеет в виду, Кассий покачал головой. – Кэт.

– О. – Мария внутренне улыбнулась про себя. Это означало, что Кас доверял ей, и это, как ни странно, заставляло ее чувствовать себя… счастливой.

Остановившись, она сбросила каблуки, надеюсь, в последний раз.

– Как насчет того, чтобы заключить сделку? – Подняв туфли, она встала перед его остановившимся мотоциклом. – Скажи мне, почему ты хотел, чтобы я увидела Доминика с ней, и я позволю тебе подвезти меня обратно к твоему дому... Договорились?

Кассиусу потребовалось мгновение, прежде чем он сделал единственный кивок в знак согласия.

– Я знал, что если ты не увидишь их вместе, ты никогда не сможешь понять, о чем говорил Дом, когда сказал тебе, что ты причинил ему боль, выбрав кого-то другого. На бумаге то, что сказал Кассий, могло быть глубоким, но его пустые глаза и ровный тон напомнили ей, что внутри это не так.

– Для таких, как мы, это просто слова. Они не имеют никакого значения.

Смотря прямо в окна его души, Мария ничего не могла найти в юноше.

Кассий был бездушен.

Опустив каблуки на велосипед, она снова вцепилась в руль, без слов приняв его ответ. Для человека, который был очень похож на него, этот ответ был довольно болезненным.

Возвращаясь по дороге, Кассий подождал, пока скорость увеличится, чтобы снять один ботинок с перекладины и запустить его в чей-то двор. К тому времени, как Мария заметила, он уже успел снять вторую туфлю.

Смотреть на то, как ее новенькие Jimmy Choos запускают, было гораздо больнее, чем во второй раз, так как во дворе, куда они упали, был ротвейлер, который только что нашел свою новую жевательную игрушку.

– Ах ты, маленькая мамочка...

– О, заткнись. – Кассиус продолжал крутить педали, чтобы она не могла соскочить и глупо попытаться достать их. – Я знал, что ты просто используешь меня, чтобы покататься. Твоя задница начала бы ходить, как только мы туда приехали.

Мария яростно выгнула шею вперед. Он был прав, но дело было не в этом. Этот Лучано вдруг оказался на последнем месте.

– Тебе повезет, если я не убью тебя, когда слезу с этой штуки.

Кассий на самом деле рассмеялся.

– Почему, черт возьми, ты думаешь, я их бросил?

– Это не будет причиной, – шипела она на него, когда ветер ударял ей в лицо. – Мне придется ждать три года.

Тридцать первая глава

Там, где должно было быть ее сердце

Как только Кассиус остановился, Мария спрыгнула. Пришлось идти босиком по грязной земле, и она пришла в ярость. Увидев, что на подъездной дорожке стоит только машина Матиаса, Мария поняла, что Доминик еще не вернулся, и не знала, радоваться этому или злиться еще больше.

Ворвавшись в незапертый дом, она оставила позади Кассиуса, который все еще слезал с мотоцикла в пыли. Мария подошла к телефону, висевшему на стене в кухне, и начала набирать номер. Она нажала последнюю цифру как раз в тот момент, когда Кассиус вырвал шнур из стены.

– Ах ты, маленький... – проворчала Мария, не сумев закончить фразу в адрес его злобного, но симпатичного лица. Черт!

Выбежав в коридор, она прибегла к другому способу. Распахнув дверь спальни, она вошла в темную комнату, проливая свет из коридора внутрь.

Мария внезапно остановилась, когда свет осветил его спящее лицо. Даже во время мирного сна темные круги под глазами свидетельствовали о том, что его сны были призрачными.

– Который час? – тихо прошептала она Кассиусу, который шел за ней по дому. – Не поздновато ли для того, чтобы еще спать? – В ее тоне не было осуждения, но чувствовалось беспокойство.

– Матиас, – Кассий на секунду задумался, чтобы закончить ответ, – работает допоздна.

Изумрудный взгляд Марии слегка смягчился, когда она посмотрела на его спящее лицо. Ей стало как-то... не по себе от того, что ей придется сделать.

Ворвавшись в комнату, она подошла к его тумбочке.

– Что за...? – Матиас не успел открыть глаза, как они распахнулись. – Какого хрена ты здесь делаешь?

– Ищу твой телефон, соня. Где он? – огрызнулась она, ее доброе отношение к нему явно осталось за дверью.

Быстро выбравшись из-под одеяла, Матиас перебрался на другую сторону кровати. Подняв руку, он протянул прямоугольник.

– Ты имеешь в виду это?

Мария медленно повернула голову от тумбочки к брату Лучано с намерением убить, но когда ее взгляд упал на него, эмоции рассеялись при виде его.

На Матиасе были только тонкие шорты. Его тело было выставлено напоказ. Она видела его близнеца, Ангела, у которого были общие зеркальные татуировки, но никогда не видела его раздетым. Она предполагала, что у близнецов было больше татуировок, поскольку их пальцы, руки и шеи были полностью покрыты чернилами, пока не скрывались под одеждой... но не так много.

Мария не могла разглядеть ни одного участка бледной кожи, кроме его лица.

– Тебе нравится то, что ты видишь? – К Матиасу вернулся его плейбойский фасад.

– Нет, – честно ответила она ему. Даже по голосу было понятно, что она смотрит не с вожделением, а с любопытством. – Я просто не воспринимала тебя как мазохиста

Маска Матиаса сползла с лица, и он был шокирован тем, что Мария одним взглядом вызвала его на разговор.

– Я могу понять Ангела, способного терпеть боль, —продолжала она, все еще глядя на все чернила, покрывавшие каждый дюйм его кожи. Они были красивы, но... выглядели очень болезненно. То, сколько часов ему пришлось просидеть в кресле, пока игла постоянно втыкалась в его кожу, было почти немыслимо для человека его возраста, который был старше ее самой, может быть, на год. Для такого рода чернил требовалась целая жизнь, а не годы. – Но не ты.

Матиас улыбнулся.

– Тогда вы будете потрясены, узнав, что не Ангел первым захотел их получить, принцесса.

Она на секунду свела брови вместе, затем ее любопытство исчезло.

– Не называй меня так, – прошипела Мария.

– Почему? – Улыбка Матиаса оставалась злорадной. – Ты позволяешь Дому называть тебя так.

– Да, но недолго. – Она сделала шаг ближе к краю кровати, чтобы обойти ее и выхватить у него аппарат. – А теперь отдай телефон.

– Не делай этого, – сказал ему Кассиус, стоя у двери и наблюдая за происходящим. – Дом не хочет, чтобы она уходила.

Когда Матиас, казалось, обрадовался этому, Мария сделала ему последнее предупреждение.

– Последний шанс…

Матиас практически рассмеялся.

– Или что?

– Я бы не... – Предупреждение Кассиуса прекратилось, как только Мария двинулась с места.

Сделав короткий шаг, Мария прыгнула на его кровать.

В глазах Матиаса застыл страх, но прежде чем она успела перебраться через кровать и наброситься на него, он засунул телефон в карман шорт.

Мария уже собиралась сделать летящий прыжок, но, наблюдая за этим действием, она никогда в жизни не останавливалась так быстро.

– Если ты хочешь его, тебе придется прийти и забрать его, – подразнил ее полностью татуированный брат.

– Фу, нет. – Мария отпрыгнула от кровати в ту сторону, откуда пришла, понимая, что Доминик был прав – в этом доме с тремя братьями происходили и более страшные вещи. Это было чертовски много сказано с ее стороны. У нее самой было три брата, но они были ничто по сравнению с Лучано. Она готова была рвать на себе волосы от того, что ей приходится иметь с ними дело. Дома ей приходилось иметь дело с тремя братьями.

Мария вдруг осознала, что, по большому счету, отучила братьев держать себя в руках. Они знали, что нельзя вести себя с ней грубо, и на собственном опыте убедились, что их отвратительные микроорганизмы не должны приближаться к ее еде.

Мальчишки были отвратительны, подростки – еще отвратительнее, а молодые мужчины – еще отвратительнее. Подружки Луки и особенно Неро должны были благодарить ее за ее работу, потому что Бог знает, насколько хуже стал бы Неро, если бы не она. Эти братья Лучано доказывали ее правоту.

Матиас с обиженным видом смотрел, как она выходит из комнаты.

Увидев лестницу, Мария побежала к ней, решив попытать счастья в поисках телефона. Поднявшись по старым скрипучим ступеням, Мария удивилась, что здесь только одна дверь, хотя ей должно было показаться странным, что Кассиус и Матиас не последовали за ней.

Мария повернула ржавую дверную ручку. Открыв дверь, она увидела, что в комнате царит полумрак, освещаемый только одним окном странной формы. Комната была наклонена из-за наклона крыши, но не только это было странным.

Изнутри комнаты исходило какое-то неизбежное ощущение, которое она почувствовала, как только вошла. В комнате было не так много вещей – только кровать и тумбочка, но энергия была непреодолимой. Стоя в центре комнаты, она словно находилась между добром и злом.

Или раем и адом.

Отвернувшись от жуткого ощущения, Мария вернулась к попыткам выбраться оттуда. Не найдя ничего вокруг, она потянулась к тумбочке, надеясь найти что-нибудь .....

Дверь со скрипом закрылась за ее спиной, Мария быстро опустила руку и обернулась, увидев спину Доминика. Мгновенно она поняла, в чьей комнате находится.

Не похоже, чтобы это была комната Доминика, так как единственное тепло в комнате исходило от того, что она не видела, но теперь ее окутывали огненные запахи.

Захлопнув дверь, Доминик потянулся к дверной коробке и взял старый, замысловатый серебряный ключ, лежавший на губе. Он вставил его в дверную ручку и повернул ее. Вытащив ключ из запертой двери, он положил его на место.

Мария была высокой, но недостаточно высокой, чтобы поднять ключ с места, даже если бы она была на каблуках. А без каблуков у нее не было ни единого шанса.

Когда Доминик медленно повернулся, у нее перехватило дыхание – его присутствие подсказало ей, что она, возможно, зашла слишком далеко. Дом явно дошел до конца своей веревки. Та слабина, которую он ей дал, закончилась. Этот момент напомнил ей о той ночи, когда он пришел к ней домой и стал допытываться о Кейне.

– Я... – Сначала ее слова прозвучали с придыханием, но она быстро исправилась. – Я хочу вернуть свой телефон, Доминик.

Доминик угрожающе шагнул вперед.

– Скажи мне, зачем ты пришла сюда, Мария.

Скрестив руки, она не собиралась позволять ему запугивать себя.

– Я же сказала, это было глупо.

– Для тебя это стало глупостью только тогда, когда ты увидела меня с другой женщиной. – Доминик бросил на нее язвительный взгляд. – Значит, это связано с твоими чувствами... ко мне.

Мария бросила на него холодный взгляд.

– Какими чувствами?

– Отец – единственный из вашего рода, кого я видел по-настоящему бессердечным. – Войдя в комнату, он встал в метре перед ней. – Лука почему-то любит Хлою.

– А Кассиус? – спросила Мария, приподняв бровь.

Дом не пытался скрыть, что его младшего брата коснулась тьма.

– Я знаю, что Кассиус заботится о Кэт, но я не уверен, что он когда-нибудь почувствует любовь.

Мария тоже не была уверена, что Кассиус сможет.

Остановившись между ними, она повернулась и присела на край кровати.

– Не хочу тебя огорчать, но ты был прав: у меня нет чувств.

– Я знаю, что ты способна любить. Я видел это.

Мария обернулась к Дому, и он поймал ее изумрудные глаза и завладел ими.

– Хочешь знать, откуда я узнал, что ты бессердечна, принцесса? – Доминик подошел к ней. – Я видел, как четырнадцатилетняя девочка смотрела, как хоронят ее мать, и не проронила ни слезинка.

Как он...? Мария попыталась отвести глаза, чтобы скрыть свою ложь, но из-за того, как он держал их, это было невозможно.

– Это ничего не значит...

– Значит... когда это сделал Лука. – Доминик шагнул к ней, заставив ее выгнуть шею, чтобы посмотреть на него, возвышающегося над ней. – Скажите мне, принцесса. Когда тебе сказали, что она умерла, ты хоть раз заплакала?

Это была тайна, которую она хотела сохранить от всего мира.

Маленькая Мария половину похорон смотрела на свои туфли, стараясь выглядеть печальной. В какой-то момент, когда из уголка глаза Луки скатилась слезинка, а он быстро смахнул ее, она поняла, насколько она испорчена. Она чувствовала себя виноватой за то, что не смогла пролить слезу по своей прекрасной, умершей матери. Это доказывало, насколько она была нечеловеческой – нет, чудовищной – личностью.

Мария отвела взгляд от его глаз и, глядя в землю, прошептала:

– Нет. Как я уже сказала, ты был прав.

– Я тоже так думал, – Дом сел рядом с ней на кровать, – пока не увидел, как ты плачешь по Лео.

Она промолчала, продолжая смотреть на старые половицы, не желая вспоминать тот злосчастный день.

– И Кейну… – продолжил он с сокрушением в голосе.

Мария странно посмотрела на него, недоумевая, почему он вдруг изменил свое мнение по сравнению с тем, что говорил ей: – То, что ты чувствовала к Кейну, не было любовью, принцесса.

Мария встала, ей надоела эта игра.

– Доминик, дай мне мой телефон и выпусти меня отсюда. Я хочу уйти сейчас же.

– Нет. – Дом откинулся на кровать, устраиваясь поудобнее. – Я сказал, что верну тебе телефон после того, как ты расскажешь, зачем пришла.

– Хорошо, – просто сказала Мария, и пошла искать что-нибудь, чтобы сбить ключ со своего места. Открыв дверь, она увидела маленькую пристроенную ванную.

Доминик вдруг резко сел.

– Что ты делаешь?

Она схватила зубную щетку, надеясь, что ему понравится вкус пыли.

– Я знаю, что ты это чувствуешь, – насмехался он, стоя в дверной раме ванной и не давая ей уйти. – Иначе ты бы не ушла, увидев меня с Бристоль.

В ярости Мария увернулась от его руки и протиснулась мимо него.

– Ты просто чертовски напугана, потому что, увидев ее со мной, ты поняла, что у тебя действительно есть ко мне чувства.

Используя зубную щетку, она быстро попыталась что-то сделать, но была вынуждена замереть, вслушиваясь в его слова.

– Больно, не так ли?

Ключ упал с карниза на пол. Уронив зубную щетку, она трясущимися руками подобрала маленький старый ключ, пытаясь вставить его в замок.

– Больно видеть любимого человека с кем-то другим, и ты ничего не можешь с этим поделать.

Ключ вошел в замок.

Грубый голос Доминика стал придушенным.

– Но я обещаю тебе, Мария, что бы ты ни чувствовала, это никогда не сравнится с той болью, которую ты причинила мне, выбрав Кейна.

Мария огрызнулась. Отпустив ключ, она резко развернулась и топает к Доминику, который стоит посреди комнаты. Сильно толкнув его в грудь, она выплеснула на него свои слова, как яд.

– Ты думаешь, что я буду знать, что чувствовать, когда ты сам это сказал – мое сердце мертво. Каждый раз, когда я нахожусь рядом с тобой, Доминик, мое тело кричит, чтобы я прикоснулась к тебе, выбрала тебя... но я ничего не чувствую. – Мария положила дрожащую руку на то место, где должно было находиться сердце. – Но я чувствовала это с Кейном.

В его глазах она увидела, как за долю секунды его надежда вновь превратилась в сердечную боль, но она продолжала.

– Но я не знала, что то маленькое подрагивание, которое я чувствовала в своем холодном, мертвом сердце, пыталось сказать мне, что он не тот, кто мне нужен.

Мария тяжело дышала, вынужденная делиться своими чувствами, которые она не хотела признавать, но ей нужно было закончить.

– Я никогда ничего не делала сердцем. Моя интуиция вела меня к тем решениям, которые я принимала в своей жизни, и я ни о чем не жалела до Кейна. Значит, вы с Лукой были правы: я его не любила. Но откуда, бл*дь, мне было знать? – гневно вскричала она.

Доминик ошеломленно смотрел на нее, не зная, что сказать.

– Я вернулась, чтобы сказать тебе то, что должна была сделать вчера. Чтобы сказать тебе, что я сожалею, Доминик. Прости за все, что я сделала, чтобы причинить тебе боль. За то, что выбрал Кейна, и особенно за те ужасные вещи, которые я тебе говорила. Ты этого не заслужил... но и я этого не заслуживаю. – Подойдя к двери в спальню, она повернула замок и, открыв дверь, оглянулась на ошеломленного Доминика. – Эта игра, в которую мы играем, сначала была забавной, но с меня хватит".

Быстро сбегая по ступенькам, проходя через дом, она боялась, что если оглянется или Дом догонит ее, то она не сможет уйти, а это было единственное, что ей нужно было сделать.

Они только и делали, что пытались причинить друг другу боль, и она знала, что если они не остановятся в ближайшее время, то пострадает именно Доминик. Когда это случится, она уже никогда не сможет смотреть ему в глаза. Ей и так было слишком тяжело смотреть на него после того, что она сделала.

Она никогда не простит себе того, что выбрала Кейна. Не потому, что Кейн причинил ей боль, обманув ее, а потому, что она причинила боль Доминику.

Войдя в гостиную, она увидела одетого Матиаса.

– Ты хочешь увидеть Ангела?

Маттиас кивнул.

– Тогда бери ключи и поехали, – сказала ему Мария, открывая входную дверь.

Матиас, не теряя времени, встретил ее у машины с ключами в руках.

Бросившись в машину, Мария сделала долгий, глубокий вдох, и на нее нахлынуло облегчение. Эмоции пытались прорваться сквозь ее ледяную сердцевину, как в тот день, когда Лео получил травму, и она чувствовала себя на грани срыва после событий этого дня.

Повернув ключ в замке зажигания, Матиас перевел машину на задний ход, зная, что не подчинится приказу Дома.

Мария смотрела, как Доминик появился у входной двери, наблюдая за ее уходом.

– Ты его не заслуживаешь, – сказал ей Матиас, переводя машину в режим Drive.

Мария отвернулась от Доминика, не в силах больше смотреть на его душевные терзания.

– Почему ты думаешь, что я ухожу?

Тридцать вторая глава

Одна вещь, с которой мы не возимся, – это призраки

– Ты можешь, черт возьми, притормозить? – Мария ухватилась за ручку машины, ее длинные миндалевидные ногти пронзили ладонь от такого крепкого захвата. – Может, ты и хочешь умереть, но лично мне нравится жить.

Матиас бросил на нее горячий взгляд, а затем отрегулировал скорость до уровня, чуть превышающего допустимый.

Опустив смертельную хватку, Мария дала ему понять, что не пропустила его взгляд.

– Перестань вести себя так, будто я тебя раскусила. Тебя не так сложно прочитать, как ты думаешь. Все, кого вы с Ангелом одурачили, просто идиоты.

Взявшись за руль, Матиас сжал челюсти. Его голос был тихим, и Мария больше не видела маски, которую он обычно надевал.

– Ты меня не знаешь.

– Я знаю, что ты не можешь спать по ночам, и ты явно не боишься темноты, поскольку в твоей комнате было абсолютно темно, а значит, то, чего ты боишься, тебе снится. Ты зависим от своего близнеца и стало хуже после ухода Ангела. Поэтому я думаю, что от того, чего ты боишься, тебя защитил Ангел. Точно так же, как он защищал тебя всю твою жизнь, позволяя всем верить, что он был более слабым близнецом, в то время как на самом деле ты был им все это время. – Мария жалобно посмотрела на него. – И как я справилась?

Матиас продолжал смотреть на дорогу, в его темно-серых глазах читалась печаль.

– Ты действительно холодная сука, не так ли?

Не обидевшись на подколку, она ответила то, о чем он явно думал – откуда я знаю?

– Люди часто принимают тихих за слабых, в то время как те, кто громче всех кричит и кажется самым счастливым, пытаются компенсировать себя. – Мария оторвала взгляд от грустного Матиаса, чтобы посмотреть в окно на проплывающие мимо окрестности. – Мне приходилось скрывать свою злобу; ты скрываешь свою депрессию.

Несколько долгих мгновений было тихо, прежде чем Матиас наконец заговорил.

– И ты больше не пытаешься это скрывать?

Мария знала, что это был вопрос, что он искренне любопытствует. Было ясно, что он пытается найти ответ, чтобы помочь себе. Она сказала ему правду.

– Нет, больше нет.

– Почему?

– Единственная причина, по которой я скрывала свою сущность, – это необходимость. Люди боятся таких, как я, и должны бояться. Вы же, напротив, боитесь, что люди узнают, кто вы на самом деле, потому что боитесь осуждения и другого отношения. – Мария яростно вглядывалась своими изумрудными глазами в серые разбитые глаза. – Не все рождаются с доспехами, Матиас. Быть слабым плохо только тогда, когда ты слишком упрям, чтобы просить о помощи..

Его молчание сказало тысячу слов.

– Это не твоя вина, ты знаешь. – Она снова начала испытывать к нему странные чувства. Боясь, что она могла быть слишком резкой, она почувствовала необходимость облегчить его состояние. – Это клеймо, созданное обществом, которое мешает тебе говорить об этом.

Продолжительное молчание Матиаса дало понять, что он не готов говорить об этом, поэтому Мария пока оставила эту тему. Он знал, где найти ее, когда будет готов.

– Притормози, – сказала Мария, глядя в окно. Она не часто бывала в Блу Парке, но не помнила, чтобы видела эти ворота раньше. – Останови машину.

– Здесь? – Матиас посмотрел на нее как на сумасшедшую, но все же остановился. – Почему ты...

Мария вышла из машины и сделала несколько шагов к огромным, увитым виноградом воротам, на которых была выбита железная буква B. Видно было, что раньше они не были такого цвета ржавчины, но многолетняя грязь покрыла букву.

– Я бы не стал заезжать дальше... – предупредил ее Матиас, усаживаясь на капот своей машины.

– Почему? – спросила она, не поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, а пытаясь вглядеться сквозь лианы. Она увидела длинную дорогу и старый, заросший каменный фонтан, который больше не плевался водой. Далеко позади, в конце дороги, виднелся массивный мрачный дом, заколоченный досками.

– Потому что в нем водятся привидения.

Мария еще секунду смотрела на серый дом, прежде чем повернуться и сесть рядом с Матиасом на капот его машины.

– И ты в это веришь?

– По-моему, это выглядит чертовски жутко, – сказал он ей. – Что? Ты никогда не слышал историю о Блю Мэнор?

Покачав головой, она продолжала смотреть на дом, стоявший прямо перед чертой, отделявшей Блу Парк от Канзас-Сити. Еще пара секунд в машине, и она оказалась бы на территории Карузо.

– История гласит, что последняя семья, которая жила здесь, была зверски убита однажды ночью человеком, который зашел сюда, чтобы украсть сундук с деньгами, на которые был построен дом. Одни считают, что убийце это удалось, другие – что он так и не нашел его. Но легенда гласит, что все, кто заходит в дом, чтобы найти деньги, никогда не выходят оттуда живыми, потому что их охраняют призраки убитой семьи.

Мария с любопытством смотрела на ту часть жуткого дома, которую могла видеть.

– Ты знаешь кого-нибудь, кто заходил в него?

– Нет, черт возьми. – Матиас продолжал смотреть на нее, задаваясь вопросом, смотрят ли они на одно и то же место. – Никто в Блу Парке не настолько глуп, чтобы попробовать это сделать.

Мария перевела взгляд на Матиаса.

– То есть, ты хочешь сказать, что весь Блу Парк напуган маленькой историей о призрак? – Большинство самых жестоких преступников Канзас-Сити были родом отсюда.

– Да, – тупо ответил он. – Нас с рождения приучили ко многим вещам – оружию, убийствам, наркотикам, – но одно, с чем мы не связываемся, – это призраки. Это дерьмо для богатых и тупых.

Мария бросила на него взгляд.

– То, что я не верю в призраков, не делает меня глупой.

Он махнул рукой в сторону ворот.

– Тогда, во что бы то ни стало, будь моим гостем.

Мария вернулась к разглядыванию заросших виноградом ворот, но не встала.

– Ну что, мы можем идти? – Не дожидаясь ответа, Матиас слез с капота и вернулся к двери со стороны водителя. – У меня от этого места мурашки по коже.

– Ой... бедный малыш. – Мария притворилась, что плачет за него, спрыгнув с капота, чтобы подойти к нему. – Единственный дом, от которого у меня мурашки по коже, это тот, в котором вы все живёте. – Спальня Доминика все еще не давала ей покоя.

Матиас распахнул дверь своей машины. С серьезным выражением лица он напомнил ей, что жить в ней придется именно ему.

– Расскажи мне об этом.

Тридцать третья глава

Отступ, о котором она молилась

Мария сидела на диване в пентхаусе семьи Карузо и смотрела на тихо играющий телевизор рядом со спящим Лео. Она была рядом, боясь встать, так как это могло его разбудить, но не возражала. Ей нравилось смотреть, как Лео спит. Когда он просыпался, она беспокоилась.

Сон был единственным спасением Лео от его размышлений.

Услышав стук в дверь, Мария быстро, но мягко встала, к счастью, не разбудив брата. Посмотрев в глазок, она встала по ту сторону двери, надеясь, что он просто уйдет.

Когда она увидела, что он отводит кулак назад, чтобы еще раз постучать в дверь, Мария срочно открыла ее.

– Ш-ш... Лео спит.

– Ладно, черт возьми. – Доминик уставился на нее, как на сумасшедшую новоиспеченную мать, которая неделями не могла успокоиться, но не осмеливался говорить выше шепота. – Ты ушла без телефона, и я хотел его вернуть.

– Я знаю, – пробурчала Мария, глядя, как он достает его из кармана. Она двинулась, чтобы выхватить свой аппарат из его рук. – Я послала кое-кого за ним...

– А я сказал ему, чтобы он отвалил, – сказал Доминик, не позволяя ей выхватить устройство из его рук.

– Ты сказал Винсенту отвалите? – с улыбкой спросила она, на секунду забыв о своем телефоне.

– Да, он маленький мудак. – Дом дал понять, что он думает о молодом солдате Карузо. – Он всегда такой придурок?

– Как ты думаешь, почему я его послала? – Мария наконец-то выхватила телефон из его рук.

Доминик бросил на нее взгляд.

– Тебе повезло, что я не убил его, Мария.

– Я знала, что это худший вариант, но я надеялась именно на это. – Мария бросила на него разочарованный взгляд и начала закрывать дверь.

Не успела она захлопнуться, как Дом остановил ее, просунув ногу в щель.

– Он показался мне знакомым... – Он задумался на секунду, прежде чем его осенило. – Ты послал сына консильери Карузо в мой дом! – сурово прошептал Доминик. – Ты что, с ума сошла? Если бы я хоть пальцем тронул этого мальчишку, как я хотел, моя задница...

– О, перестань драматизировать. – Мария отмахнулась от него, закатив глаза. – Ты бы не только оказал услугу мне, никогда больше не услышав его слов, но и Луке.

– Ты психопатка. Ты ведь знаешь это, правда? – сказал Дом, глядя на нее.

– Я в курсе. – Мария хотела снова захлопнуть дверь, но Доминик остановил ее рукой. – Могу я тебе помочь?

– Я заходил к тебе утром, чтобы отдать телефон, но тебя не было. Я бы пришел вчера вечером, но подумал, что тебе нужно побыть одной.

Мария вздохнула, пытаясь хоть на секунду сохранить вежливость.

– Я была в больнице. Сегодня они выписали Лео. Хорошо, достаточно долго.

– И сейчас он наконец-то спит. Так что, если ты не против? До свидания.

Доминик не дал ей снова закрыть дверь.

– Какого черта ты...

– Принцесса, у тебя есть два варианта. Первый вариант: ты впускаешь меня внутрь, и мы можем спокойно поговорить. – Доминик сверкнул на нее глазами. – Или второй вариант: я стою здесь всю ночь... не очень тихо.

Мария сузила глаза в маленькие щелочки-бусинки, которые выражали все ее проклятые мысли о нем – матерый засранец, мудаковатый бич.

– Ладно! – проворчала она. – Но только тихо.

– Без проблем. – Доминик пронесся через дверь мимо нее, давая ей понять, что если бы он хотел войти в начале разговора, то мог бы.

Она тихо закрыла дверь.

Войдя в гостиную, куда он явился, Мария увидела, что Доминик беспокоится о спящем Лео.

– С ним все будет в порядке?

– Физически – да, – ответила она с легкой грустью в голосе.

Поднявшись по стеклянной лестнице, она подозвала Доминика, который все еще не отходил от Лео.

– Пойдём.

Посмотрев на него еще секунду, Доминик последовал за Марией через пентхаус в спальню, которая явно принадлежала ей. Шелковое постельное белье цвета шампанского и подходящие по цвету занавески от пола до потолка были явно не для скромности, а для экстравагантности, так как внизу мерцали огни города.

– Ух ты, – пробормотал Доминик, подходя к окну и глядя вниз на лучший вид во всем Канзас-Сити.

Мария секунду с любопытством наблюдала за ним. На этот вид она смотрела почти каждый день, и он по-прежнему поражал ее. Но наблюдать за тем, как кто-то испытывает это впервые, было для нее неприятно.

Отложив телефон, она медленно подошла к нему, устремив свой изумрудный взгляд не на город, а на его лицо. Ей нравилось, как пляшут краски на его загорелых чертах, как свет струится по его каштановым волосам, а главное – как светятся зеленым его лесные глаза. Доминик был не просто красив... он был прекрасен. Жизнь, которую он вел, придавала ему грубоватый вид, а полная, но короткая, нечесаная борода, а также татуировки на плаще и руках только усиливали впечатление «не трахайся со мной». Но суровый взгляд, который он постоянно держал в глазах и бровях, отчего две линии между бровями глубоко прорезались, исчезал, когда он расслаблялся... как сейчас.