Текст книги "Доминик (ЛП)"

Автор книги: Сара Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Отпустив поручень, он спустил ноги на землю в темноте и решил скоротать время единственным способом, который сохранил его рассудок. Доминик лежал на холодном полу, вынужденный с годами все больше поджимать ноги к груди, поскольку они у него выросли. Ему было стыдно за то, что он нашел свой собственный мир здесь, где он был в безопасности от своего отца. Здесь исчезали все обязанности, которые он возлагал на себя, заботясь о братьях. Он ненавидел это в себе, но какая-то часть Дома любила, когда его держали взаперти, в то время как Ангел и Матиас были вынуждены заботиться о себе сами. И хотя в этом была своя прелесть, он ненавидел ее все больше с каждым разом, когда ему приходилось посещать чулан. Он был вынужден заглядывать внутрь себя. Здесь было черно, но зеркало его отражения было видно в темноте...

Десятый день рождения Доминика не был похож на день рождения любого другого десятилетнего ребенка. Не было ни торта, ни празднования, ни даже поздравления с днем рождения от отца. Вместо этого Люцифер рассматривал этот день как веху в том, что Доминик умственно способен к тому, что будет дальше в его обучении.

– Любой может стрелять из пистолета. – сказал ему Люцифер, усаживаясь за старый кухонный стол, – И только потому, что ты можешь попасть в какую-то гребаную мишень на расстоянии нескольких ярдов, не делает тебя особенным.

Эту фразу он слышал почти каждый день. Отец постоянно напоминал ему о том, что он не особенный, независимо от того, сколько раз он попадал в яблочко или как далеко были расположены мишени.

— Но научиться ухаживать за своим оружием, знать, для чего нужна каждая деталь... это делает тебя мастером своего дела.

Кивнув, Доминик внимательно слушал, приготовившись запомнить каждый шаг, которому его собирались научить, потому что если он не справится, наказание будет суровым.

– Чистка оружия кажется простой, но именно здесь мужчины совершают самые глупые ошибки, потому что это должно быть просто. И именно здесь ты заплатишь самую большую цену, если случайно выстрелишь из пистолета у себя дома. Итак, когда ты садишься чистить оружие, безопасность превыше всего. Разряди его, затем проверь патронник.

Он смотрел, как отец выпускает пустой магазин, и хотя Доминик был уверен, что в патроннике не было ничего, и знал, что его отец тоже был в этом уверен, Люцифер все равно проверил пистолет, не выскочит ли патрон.

Продолжая наблюдать за происходящим, Люцифер стал медленно разбирать пистолет, показывая Дому, как делать каждый шаг, пока все четыре части не были разложены на столе. Четыре части, которые по отдельности были всего лишь обломками металла, но вместе они составляли смертоносное оружие.

Доминик не думал, что когда-нибудь это забудет. Что-то в этом было значимым даже для десятилетнего мальчика.

Свет, касающийся его лица, всегда будил его, когда открывалась дверца шкафа, в отличие от тех случаев, когда он спал в своей кровати; тогда это были шаги отца.

Люцифер пристально смотрел на него, как всегда. Дом никогда не понимал, зачем он это делает или что ищет, но тот всегда уходил неудовлетворенным.

Выходя из чулана, его никогда не предавало свое тело, его выдавал свет. Он еще не нашел средство от этой загнанности и не думал, что когда-нибудь найдет.

Первой его остановкой всегда была ванная, он пользовался ею и вытирал грязь. Второй остановкой была проверка братьев, но когда он вошел в гостиную, их там не было.

– Где близнецы? – спросил Дом у Люцифера, который сидел за столом, пересчитывая деньги, а все его пистолеты были разложены перед пустым местом, где он обычно сидел.

– Они прилегли вздремнуть, но ты можешь пойти и разбудить их. Ужин готов. – Это была ДиДи, которая ответила своим грубым голосом.

Люцифер покачал головой, указывая Доминику сесть, – Мы не будем есть, пока Доминик не почистит оружие.

– Тогда ладно. – ДиДи закрыла кастрюлю, затем взяла свои сигареты и зажигалку и направилась к дивану. Если бы его рот мог разинуться, он бы это сделал, даже ради отвратительных спагетти, которые ДиДи любила готовить с кетчупом. Это было все равно, что пить густую красную жидкость из бутылки с лапшой на гарнир. Но сейчас, когда его желудок урчал, даже это звучало неплохо.

Пересохшее горло едва позволило ему сглотнуть, когда он занял место напротив отца.

Взяв в руки свой любимый пистолет – Глок, он сразу же почувствовал его вес. Инстинктивно он понял, что в стволе хранится маленький секрет.

– Как долго я там был? – спросил он отца, вынимая пустой магазин.

Черные глаза Люцифера холодно посмотрели на него, прежде чем он опустил взгляд на Глок. – Три дня.

Палец на спусковом крючке, который, как учил его отец, находился под стволом, сделал малейшее колебание... прямо перед тем, как он передернул затвор, и золотая пуля, спрятанная в патроннике, благополучно вылетела наружу.

Это была проверка. Он понял это, как только увидел самодовольное лицо отца, но продолжил чистить пистолет, делая вид, что ничего не произошло. Если бы он признал, что это была проверка, то отец узнал бы, что он думал об использовании пистолета.

Люцифер достал из раковины большой стакан воды и поставил его перед Домиником. – Сынок, я думаю, пришло время узнать свое предназначение.

Он быстро бросил свое занятие и поднял стакан, громко выпивая великолепную жидкость, пока не осталось ничего. Ему потребовалась секунда, чтобы перевести дух.

– Моя цель?

– Грядет война, и когда она придет, мы будем готовы.

Маленькие кустистые брови Дома нахмурились. Он мало что знал о войне, кроме того, что люди умирают, но он знал, что есть две стороны. – С кем мы воюем?

– С одной семьей, такой же, как наша – сказал ему Люцифер, едва сумев выговорить эту фамилию без презрения. – Карузо.

– Карузо... – повторил он, ему нравилось, как это звучит на фоне его фамилии. Карузо и Лучано. Это было похоже на Хэтфилдов и МакКоев, но звучало еще круче.

– Они такие же, как мы, но с гораздо большим количеством денег, – Люцифер посмотрел вниз на пачки денег, которые он пересчитывал, как будто это было пустяком. – И количеством мужчин. Но я планирую, чтобы у тебя было больше братьев, которые помогут нам сражаться, когда придет тот день.

Доминик, который снова начал чистить свой пистолет, посмотрел на отца. – Так вот почему ты не хочешь девочек?

– Женщине не место на войне – сказал он ему так просто, делая слова и реальность того, что он сделал в своем прошлом, еще более суровыми.

Доминик видел, как Люцифер обращался с женщинами, и хотя он не относился с уважением к большинству мужчин, его поведение по отношению к женщинам было хуже. Намного хуже.

Доминик не понимал этого. Единственным человеком в мире, который был добр к нему – это Карла. И она женщина. Все девочки в школе были добры к нему, хотя он считал, что они слишком много на него смотрят, а всем мальчикам родители говорили не разговаривать с ним.

– За что мы боремся? – спросил он.

– Давным-давно была война, и мы проиграли. Оставшиеся Лучано согласились на перемирие, чтобы имя не было стерто, но взамен мы могли контролировать, – Люцифер выглядел безумным, держа два сжатых пальца вместе без промежутка между ними, – только очень крошечную часть города, на которую Карузо никогда не хотели ступить своими модными туфлями.

Брови Дома сошлись вместе. – Значит, мы воюем за землю?

– Нет. – его отец стукнул по деревянному столу, – мы боремся за власть. Больше земли – больше денег. – Он поднял пачку денег, разложив их веером. – А деньги дают тебе власть.

Доминик кивнул.

– Однажды все, через что я заставил пройти тебя и твоих братьев, будет стоить того.

Взяв в руки свой второй любимый пистолет – револьвер, Доминик покрутил стволом, его голос звучал так, что казалось, слова исходят не от десятилетнего ребенка. – Например, запереть меня в чулане на три дня?

– Да, – неприкаянные глаза Люцифера почему-то стали еще чернее, – это было сделано специально для тебя, Доминик.

Он сжал рукоятку пистолета так сильно, как только мог, кончики его пальцев побелели.

– Почему?

– Потому что, когда мы победим и меня не станет... все это будет твоим.

Ореховые глаза Доминика опустились к его руке, и он увидел, как загорелый цвет кожи возвращается на пальцы. Перевернув пистолет, он уставился на свою руку; его отец резко схватил ее в первый раз, когда бросил его в шкаф. С того дня он заметил, что отец избегает его рук, не заботясь о том, чтобы пометить его лицо или торс.

Словно с приходом осознания в доме переменился ветер. Я нужен ему.

Он был нужен своему отцу. Он был наследником Люцифера, и если имя Лучано было ему так дорого, он собирался заставить его заплатить за это. Одно можно было сказать наверняка: близнецы никогда не получат его одобрения, потому что Люцифер считал их слабыми, а Доминик внутренне понимал, что, кем бы они ни выросли, они никогда не понравятся отцу. Дом понял, почему он оставил их в живых – они были нужны ему как количество, даже если это были бы только жертвы.

Люцифер мог бы сказать, что в мастерстве Доминика нет ничего особенного, но он, похоже, считал, что его стоит защищать.

– Попомни мои слова: однажды я стану королем этого города. – Люцифер затянул резинку вокруг пачки денег. – Я не остановлюсь до самой смерти.

Все это будет твоим.

С тех пор как Доминик наконец-то смог взять в руки пистолет, он не хотел ничего. Однако, если он собирался войти в историю как величайший из когда-либо живших вне закона, ему нужен был город, чтобы управлять им.

Единственная проблема заключалась в том, что для этого ему нужен был еще и Люцифер.

***

11 лет

Стук в дверь раздался, когда был поставлен на предохранитель последний пистолет. Когда отец не сделал ни шагу, Доминик встал, чтобы ответить. Сначала он чуть не проигнорировал стук, не увидев никого по ту сторону двери, но потом заметил, как что-то корчится у его ног, и понял, что лежит на крыльце.

– Папа...

– Что такое? – спросил Люцифер, вставая из-за кухонного стола. Он лишь секунду смотрел на эту штуку, прежде чем вернуться на свое место. – Избавься от него.

Посмотрев вниз на уютно устроившееся содержимое, он поднял розовое одеяло, в которое была завернута красивая девочка. Светлые волосы заставили его задуматься, почему из всех домов Канзас-Сити выбрали именно этот, но когда его глаза встретились с ее черными глазами, отрицать очевидное было невозможно.

Занеся ее в теплый дом, он взглянул на отца.

– Это она...

– Мне все равно.

Доминику пришлось задуматься на минуту. – Я думаю, в подвале еще остались детские вещи.

– Я сказал избавиться от этого нахрен, – потребовал Люцифер своим злостным голосом.

– Но на улице темно и холодно.

Дьявольский человек резко встал, направляясь к ребенку. – Хорошо, я сам это сделаю.

– Нет. – Юноша изо всех сил старался соответствовать тону отца. – Пусть она останется на ночь, а утром я решу, что делать.

Отец уставился на него безумным взглядом, а затем пригрозил:

– Мне лучше не видеть и не слышать эту тварь. Ты понял?

Кивнув, он быстро пошел к двери в подвал, чтобы убрать ее с глаз долой, пока дьявол не передумал.

Шестилетние близнецы последовали за ним, желая быть с братом, а не наедине с отцом.

– Что такое? – спросил Ангел, когда они спустились по ступенькам в холодный подвал.

– Вытяни руки. Руки должны быть сильными, – инструктировал он, помещая пухлого ребенка в маленькие ручки. – Это твоя младшая сестра.

Матиас посмотрел на розовый сверток на руках своего близнеца: – Наша сестра?

– Да. – Доминик вытащил деревянную кроватку на середину комнаты и вытер с нее пыль, как мог, прежде чем вернуться к братьям.

Он наклонился и встретился с ними глазами, привлекая их внимание. – И мы должны защитить ее. Вы можете помочь мне в этом?

Ангел первым храбро кивнул, за ним последовал Маттиас.

Дом взял сестру на руки и положил в старую кроватку, которой пользовались все братья Лучано. Он решил, что ей около года, вспомнив, как выглядели близнецы, когда были младше.

Он пытался сохранить жизнь своим братьям с пяти лет и надеялся, что сможет сделать это снова для нового члена семьи, но что-то подсказывало ему, что в этот раз все будет иначе, учитывая, что ребенок – девочка. Люцифер хотел создать армию, вырастить из своих мальчиков мужчин, которые в один прекрасный день будут управлять городом. Единственными женщинами в его жизни были те, которых он использовал для воплощения этих мечтаний, бросая их, когда они не беременели или у них была зачата девочка.

В мире Люцифера не было места для девушки, не говоря уже о девочке-ребенке. Как он и говорил ему год назад.

Ангел посмотрел на него почти такими же темными глазами, как у нее – Как ее зовут?

Когда она развернула одеяло, он дотронулся до пухлого детского комбинезона светло-розового цвета, покрытого милыми котиками.

Он уже где-то слышал это имя, по телевизору или в книге, не помнил, но оно ему понравилось, и Дом время от времени вспоминал это красивое имя.

– Катарина.

***

Рано утром Доминик ворчливо поднялся по ступенькам в подвал, оставив близнецов и их новорожденную сестренку спать внизу. Поднявшись наверх и войдя в главную комнату, он протер глаза и увидел, что его отец все еще сидит в том же кресле за кухонным столом, как будто не уходил и не спал прошлой ночью.

– Что ты делаешь?

Прищурившись, он не смог разглядеть выражение лица отца из-за утреннего солнца, которое светило сквозь пыльные жалюзи позади него. Он мог различить только его силуэт, но его мрачный голос сказал ему все, что нужно было знать о его выражении.

Дом посмотрел вниз на то, что он нес в руке. Это была старая светло-голубая бутылка, которую он нашел в подвале вместе с другими детскими вещами, которые Люцифер припас для создания своей армии.

Он храбро выпятил подбородок, сжимая пластик, и направился к холодильнику. – Я приготовлю ей бутылочку.

Люцифер сделал глоток своего кофе – Я сказал тебе, что ты избавился от нее прямо сейчас. – Он подчеркнул, что наступило утро.

Взяв молоко из холодильника, Дом захлопнул дверцу – Нет, не избавляюсь.

Через несколько мгновений после того, как чашка с кофе ударилась о стол, Люцифер обхватил запястье своего сына. – Что ты, блядь, сказал?

– Продолжай..., – ореховые глаза Доминика переместились на руку отца, которая еще сильнее сжала его запястье, – сломай его.

Люцифер сжал руку еще сильнее, пока давление немного не ослабло.

– Ты не можешь, не так ли? – Доминик посмотрел в холодные, черные глаза отца. – Мое запястье стоит для тебя больше, чем я, и ты это знаешь. Когда ты разбил его в первый раз, это сделало мое запястье сильнее. Вот почему я могу держать тяжелое оружие совершенно ровно. – Уголок его губ приподнялся от колкости. – Ровнее, чем это делаешь ты.

Рот Люцифера не шелохнулся, но его черные глаза молчаливо смотрели на Доминика.

– Если ты сломаешь его снова, он либо не заживет в этот раз, и ты потеряешь лучший шанс, который у тебя был против Карузо, либо он заживет еще лучше, делая меня намного сильнее. – Дом оскалил зубы, уголок его губ поднялся выше. – Выбирай.

Люцифер отпустил его запястье.

Освободив руку, Доминик начал наливать молоко на прилавок. – Если она уйдет, – Доминик сохранял спокойное выражение лица, делая самый трудный выбор в своей жизни: выбор между братьями-близнецами, которых он знал пять лет, и младшей сестрой, которая украла его сердце одним взглядом всего несколько часов назад, – и я уйду. Если с ней что-нибудь случится, а я имею в виду, что угодно, я выйду за дверь и никогда не вернусь. Тогда единственная армия, которая у тебя будет, это Ангел и Матиас.

Он надеялся, что Люцифер поверит ему, хотя он и сам не верил, что сможет оставить своих братьев-близнецов.

Люцифер задумчиво смотрел на него несколько мгновений, прежде чем вернулся к столу. – Я не хочу ни видеть ее, ни слышать. Ты меня понял?

– Катарина.

Люцифер остановился, прежде чем сделать глоток из своего кофе. – Что ты сказал?

– Ее зовут Катарина. – Доминик объявил это не только отцу ребенка, но и всему миру.

Поместив молоко обратно в холодильник, он сумел держать себя в руках, хотя его сердце начало разрываться на части.

Он направился обратно вниз по лестнице, но остановился, не в силах повернуться, так как по его щеке скатилась слеза. Он надеялся, что его храбрый голос сохранил его тайну, когда он выдвинул последнее требование. – И ты больше не будешь запирать меня в чулане.

Когда на его требование ответила только тишина, и не было никакого насилия, он знал ответ.

Если бы он только обернулся, то увидел бы гордость в глазах своего отца. Это была та гордость, которую король видит в своем принце – обещание, что однажды принц принесет своей фамилии влияние.

Спускаясь обратно по ступенькам, со слезами на глазах, он думал о том, как ему удалось избежать гнева отца в этот раз, но Дом знал, что идет по тонкой грани.

Люцифер получал удовольствие, контролируя людей; его дети были его главными жертвами, он видел в них свою собственность. Доминику нужно было как-то подчинить себе господство отца.

К сожалению, когда он попросил не помещать его в шкаф, чтобы не оставлять Катарину беззащитной, это означало, что он больше не мог защищать Ангела и Маттиаса.

Он выбрал.

Он смотрел на своих спящих братьев на одеяле, расстеленном на холодном бетонном полу, и слезы по его щекам падали каплями на старую, грязную футболку. Этим двоим оставалось только защищать друг друга, и он не был уверен, что они переживут Люцифера.

Он вытер слезы тыльной стороной ладони и подошел к старой кроватке. Взяв на руки проснувшуюся и довольную девочку, он покормил ее из бутылочки.

То, что он чувствовал, глядя на нее сверху вниз, было необъяснимо. Дом знал только одно: он уже очень сильно любит ее, и ее стоит защищать.

Еще не зная как, нутром Доминик понимал, что Катарина будет более ценной для фамилии Лучано, чем он и его братья.

Даже если это будет стоить им жизни Матиаса.

Шестая глава

Маленькое дерьмо умеет считать

Доминик, 13 – 17 лет

Доминик спускался по ступеням подвала с первого дня своего возвращения в школу; раньше это было его убежищем, но теперь мысли были о Кэт и о том, в безопасности ли она, пока его нет.

Сморщив нос, он посмотрел на ДиДи, которая спала на крошечной кровати его сестры. Увидев, что Кэт в порядке, играет со своими игрушками, он подошел к ДиДи, чтобы разбудить ее.

– Я встаю! – вскочила старшая женщина, словно восставший мертвец из склепа.

– Я миллиард раз говорил тебе не курить здесь, рядом с Кэт.

– А сколько раз я тебе говорила, что подчиняюсь только приказам твоего отца, а не твоим? – огрызнулась она с легкой грубостью в голосе.

Кустистые брови Доминика нахмурились, и он бросил на нее смертельный взгляд, от которого она опешила.

– А когда мой отец уйдет со своего поста, как ты думаешь, чьи приказы тебе придется исполнять?

– Ну... – ДиДи сглотнула, пересохшее горло сделало ее голос еще более хриплым. – Я не курила здесь; ты просто чувствуешь мой повседневный запах.

– Шесть!

Доминик и ДиДи повернули головы к Катарине, которая играла со своими блоками.

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть! – Маленькая Катарина хлопала в ладоши, гордясь собой. – Шесть палочек!

Подойдя к своей младшей сестре, он наклонился, чтобы она посмотрела на него. – Что ты сказала?

– Шесть блоков, – сказала ДиДи с нервным смехом. Подойдя к тому месту, где они стояли, она начала считать блоки. – Смотри, один, два, три, четыре, – когда блоки кончились, она отсчитала два одинаковых снова, – пять, шесть! Правильно, милая. Молодец! Ты такая умная.

Дом закатил глаза, но маленькая Кэт была единственной, кто покачал своей белокурой головкой.

– Нет. Четыре блока, – сказала Кэт, указывая на свои блоки. – Шесть палочек. Кэт поднесла пальцы ко рту, подражая тому, как, она видела, курит ДиДи.

С лица ДиДи мгновенно исчезла фальшивая улыбка.

Доминик встал на ноги и сложил руки на груди.

– Я не знала, что эта маленькая дрянь умеет считать, – сказала она сквозь очередную фальшивую улыбку. – Давай начистоту. Я обещала, что буду присматривать за ней и держать ее подальше от твоего отца, а не то, что я превращусь в Святую Марию, когда буду с ней нянчиться.

– ДиДи, – позвал ее Доминик, когда она ушла и стала подниматься по лестнице. – Если ты прекратишь курить рядом с ней, будешь заботиться о Кэт с этого момента и держать моего отца подальше от нее, тогда я обещаю, что, когда я получу власть в этой семье, я отпущу тебя.

– Освободишь меня? – прошептала она.

Дом указал на свой нос, закрыв одну ноздрю, чтобы быстро вдохнуть открытой. – Он дает тебе достаточно, не так ли? Чтобы ты возвращалась? Это единственная причина, по которой ты терпишь его дерьмо, не так ли?

Она не произнесла ни слова, но смертельная хватка, которой она держалась за поручень, подсказала ему, что он не ошибся.

– Люцифер не дает тебе того кайфа, который ты хочешь, не так ли? Он дает тебе то, что нужно для функционирования, но не достаточно, чтобы летать.

ДиДи потерла нос, практически пуская слюну при мысли о своем драгоценном белом порошке.

Дом сделал шаг к ней, обещая весь мир в своих лесных глазах. – Ты сделаешь то, что я прошу, и я обещаю, что однажды тебе больше не понадобятся ни он, ни его дерьмо.

Ей потребовалась всего секунда на размышление, чтобы кивнуть и подняться по ступенькам.

Проведя рукой по каштановым волосам, Доминик не знал, что хуже: обещание поставлять наркотики леди в возрасте тринадцати лет или то, что ему придется зависеть от наркоманки, чтобы помочь защитить Кэт. Однако ДиДи была его единственным вариантом, и она не убила ни его, ни его братьев, так что... насколько плохой она может быть?

Не желая отвечать на свой вопрос, он вернулся к сестре и сел на пол рядом с ней. – Ты знаешь, что идет после шести, Кэт?

– Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать...

***

– Что ты раскрашиваешь? – спросил Доминик, усаживаясь на крошечный стульчик за пластмассовым разноцветным детским столиком, который он подобрал на обочине дороги и привел в порядок, чтобы отдать Кэт.

Его младшая сестра с гордостью демонстрировала свои милые фигурки. – Это я, Анги, Матти и ... ты!

Хотя ей было три года и она говорила гораздо лучше для своего возраста, у нее все еще были проблемы с произношением имен ее братьев-близнецов, но это всегда вызывало у него улыбку.

– Я вижу. Это так красиво, Кэт. Хорошая работа.

– Я люблю своих братьев. – Она указала на фигурки Ангела и Маттиаса, затем на фигурку Доминика. – И моего папу!

У Доминика открылся рот, когда она назвала его так. Заикаясь, он потратил секунду, чтобы вымолвить слова. – Н-нет, Катарина, я твой брат, а не отец.

– Ты не мой отец?

Он покачал головой.

Кэт выпятила нижнюю губу. – Мы можем притвориться, что ты мой папа?

Она начинала разбивать ему сердце, но он оставался сильным. – Нет, мы не можем притворяться.

– Почему? – Она нахмурила брови, расстраиваясь еще больше.

– Потому что важно знать, кто твой отец и откуда ты родом, Катарина.

– Но тот страшный человек наверху не может быть моим папой. – Ее глаза наполнились слезами. – Ты заботишься обо мне, а не он.

Дом взял ее на руки и посадил к себе на колени. – То, что я не твой отец, не значит, что я не люблю тебя так же сильно, и это не делает нас менее родными, – сказал он ей, вытирая слезы с розовых щек. – Но я твой брат, Катарина, вместе с Ангелом и Матиасом. Наш отец – страшный человек наверху, нравится нам это или нет. Но мы должны это знать. Однажды ты поймешь, почему важно знать это и то, от кого мы произошли. – Подождав, пока она перестанет плакать, он хотел убедиться, что она все поняла. – Хорошо?

– Хорошо. – Кэт кивнула головой ему в грудь, понимая все настолько хорошо, насколько это возможно в ее возрасте. – Я все еще люблю тебя, даже если ты не мой папа.

Смеясь, он сжал ее руку: "Хорошо".

***

Держа Кэт за руку, он смотрел, как она скачет рядом с ним, и ее маленький розовый рюкзак, который казался слишком большим, взлетает вверх с каждым движением.

– Ты взволнована?

– Да! Я так счастлива, что могу выйти из своей комнаты и наконец-то пойти в детский сад!

Он сжал ее крошечную руку. – Я тоже.

Когда они дошли до двери, в которую он и его братья входили каждое утро, он наклонился, чтобы поговорить с ней. – Ладно, вот и всё, Кэт. Я буду здесь после окончания дня.

– Подожди... Ты не пойдешь со мной в детский сад?

– Нет, – Дом покачал головой, удивляясь, почему он чувствует боль в груди. Это не должно было отличаться от того, когда он впервые повел своих братьев в школу, но ощущения были не те. – Я уже ходил в детский сад. Моя школа прямо через дорогу.

– О..., – Кэт закусила губу.

– Ходить в школу – означает, что ты уже большой ребенок, а большие дети ходят в школу в одиночку.

– Но Ангел и Матиас ходят в школу вместе.

– Ну, они родились вместе, помнишь? Нам не так повезло, так что это значит, что мы должны быть смелыми и пробовать новые вещи самостоятельно.

– А что, если я не понравлюсь другим детям?

– Некоторым можешь не понравиться. – Он сказал ей правду, желая, чтобы она была готова к тому, что означает фамилия Лучано. – Но ты не обязана нравиться всем. – Приподняв пальцем ее подбородок, он улыбнулся ей. – К тому же, я знаю, что когда они узнают тебя поближе, то обязательно полюбят.

Катарина широко улыбнулась ему в ответ.

– Итак, какой ты будешь? – спросил он.

– Вежливой с воспитателями и доброй с одногруппниками. – Она кивнула, но быстро пролепетала снова: – О, а теперь еще и храброй без тебя.

– Именно так, – Доминик крепко обнял ее, и ему пришлось прочистить горло, прежде чем продолжить, – а теперь иди и веселись, Кэт. Увидимся позже.

– Хорошо. Пока, – сказала она ему, взмахнув рукой и улыбнувшись.

Дом не осмелился пустить угрожающую слезу – Пока...

***

«Первый класс»

Доминик крепко обнял Кэт, когда она выбежала из школы. – Ну, как тебе первый день в первом классе?

– Вау, ты был прав. Миссис Смит очень милая. Намного лучше, чем моя старая воспитательница в детском саду.

– Я же говорил тебе. Она была и моей учительницей в первом классе.

– И ты был прав насчет детских моментов. Слава богу, больше не надо дремать, – продолжала Кэт, словно готовая к отправке в колледж.

– Ага, – он засмеялся, – с этого момента все пойдет по наклонной...

–Доминик?

– Миссис Смит, – он встал прямо, семнадцатилетний парень, который теперь возвышался над своей бывшей учительницей.

– Я должна была... – Осознание поразило ее, Дом мог сказать, что она чувствовала себя глупо, когда сложила два и два вместе. – Мне жаль. У меня так много учеников и имен, которые нужно запомнить, я, наверное, не подумала.

– Это только первый день, – сказал он ей. – Дайте себе передышку.

– Итак, Катарина – это твоя...?

– Сестра, – он произнес это слово вместе с ней, подтверждая ее мысль, – да.

– Послушай... Я надеялась, что кто-нибудь из родителей заберет ее, так как хотела бы поговорить с ними.

Прочистив горло, Дом посмотрел вниз на свою сестру: “Эй, Кэт, почему бы тебе не присесть вон на ту скамейку и дать мне поговорить с твоей учительницей минутку, хорошо?”

– Ничего, если я пойду и поговорю вон с теми подругами? – спросила она, указывая на группу девочек, которые ждали, когда их заберут родители.

– Да, всё в порядке, – Дом отпустил ее, затем подождал, пока она не скрылась из виду, и снова повернулся к миссис Смит.

– У Кэт нет матери, и ее отец такой же, как и мой, и я знаю, что прошло много времени с тех пор, как я был в вашем классе, но я уверен, вы знаете, что доставить моего отца сюда не получится.

– Я боялась этого.

Он продолжил – Так что, что бы вы ни хотели сказать, миссис Смит, вы можете сказать мне, потому что я – всё, что у нее есть.

Учительница задумалась на несколько мгновений, прежде чем сдаться, зная, что он прав – Катарина ... одаренная.

Доминик просто уставился на нее.

– То есть, ее интеллектуальный уровень намного превосходит уровень ее одноклассников. Я думаю, что она может быть математическим вундеркиндом.

– Я знаю, – просто сказал он ей, явно не потрясенный этой новостью.

– Я..., – Миссис Смит пришлось задуматься над тем, что она хотела сказать дальше, удивленная быстрым ответом Доминика – я не думаю, что ей место в первом классе. Черт, я не думаю, что Катарине место в этой школе. Есть гораздо лучшие школы для нее...

– Нет, спасибо, – Дом покачал головой, прежде чем найти глазами свою сестру. Он должен был знать, что миссис Смит не будет, как остальные сотрудники, закрывать глаза на Лучано, – пойдем, Кэт!

– Доминик, – Миссис Смит коснулась его плеча, не давая ему уйти, – она сидит в классе, где другие ученики все еще учат четыре плюс четыре, ради всего святого, а она уже может умножать числа, для которых мне приходится использовать калькулятор.

– Как я уже сказал, я в курсе.

– Возможно, мне действительно стоит поговорить об этом с твоим отцом – Сделав шаг назад, она попыталась поравняться с ним. – Я просто думаю, что Катарина заслуживает обстановки, в которой она сможет проявить все свои способности, вот и всё.

– Если Вы думаете, что моему отцу будет не до лампочки, что она решает уравнения, на которые он ни разу в жизни не смотрел, то, конечно, позвоните ему – Доминик говорил с ней тихо, но твердо. – Тогда я не был уверен, что Вы знаете, кто мой отец, но теперь я уверен, что Вы точно знаете, кто такой Люцифер, не так ли? – Изменив свой спокойный тон с твердого на мягкий, он расслабил черты лица. – Миссис Смит, я ценю, что, в отличие от других учителей, вам не все равно, правда, но, как и мне, ей досталась дерьмовая жизнь на дерьмовой стороне города, и это единственная среда, в которую попадет Лучано.

Посмотрев, что Кэт все еще разговаривает со своими друзьями, он собирался снова крикнуть ей.

– Я пыталась помочь тебе, понимаешь? Тогда. Я звонила всем, кого знала, даже в социальную службу, но как только они услышали твою фамилию, все бросили трубку. – Миссис Смит смотрела вниз на тротуар, ее голос звучал так же надрывно, как старая пластинка. – Мне жаль, что я не смогла вам помочь.

– Вы помогли, – сказал он, делая шаг вперед, чтобы положить руку ей на плечо. – Вы дали мне безопасное убежище на восемь часов, пять дней в неделю... и теперь мне нужно, чтобы вы сделали это для Кэт.

Миссис Смит подняла глаза от земли и улыбнулась. – Я могу это сделать.

***

– Подожди здесь, – сказал Дом, когда подошел к входной двери. Войдя в дом и не увидев нигде отца, он впустил Кэт. Когда она добежала до двери в подвал и слетела вниз по ступенькам, он пошел за ней.

– Ты собираешься сказать мне, что случилось? – спросил он, пока Кэт сбегала по ступенькам на своих маленьких ножках.

Когда он забрал ее на второй день в первом классе, она вела себя совсем не так, как в первый день.