Текст книги "Проигрыш — дело техники"

Автор книги: Сантьяго Гамбоа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

11

– Где я? – промычал Силанпа, с трудом приоткрыв один глаз. Ослепительные солнечные лучи проникали через окно. В их свете он различил помятый металлический шкаф, треснувшее зеркало, зеленое кресло, почтовые открытки и черно-белые фотографии, пришпиленные булавками к стене, и множество мельчайших пылинок, плавающих в застоявшейся духоте непроветренного помещения. Ему захотелось приподняться, но требовалось непомерное усилие, чтобы оторвать тяжелую, ледяную голову. Его прошиб пот, в глазах потемнело.

Цветастая занавеска на двери вдруг откинулась в сторону, и в комнату вошла Кика в голубых джинсах и белой майке с надписью «I Love Girardot».

– Ну что, папуля, очухались? Вы были в полной отключке!

– Почему я здесь?

– Вы уснули, и Улисес выволок вас на улицу. Хорошо еще, в вашем бумажнике нашлись деньги заплатить за выпитое, иначе они бы с вас с живого шкуру содрали!

– Который час? – Силанпа опять попытался встать, но в глазах все поплыло, и он бессильно уронил голову.

– Спокойно, папуля! Еще рано. Вы у меня дома.

– Это вы меня сюда притащили?

– Да, вы мне должны за такси! Водитель потребовал двойную плату за то, что помог запихивать вас в машину!

Силанпа наконец принял сидячее положение.

– А где здесь ванная? – спросил он, пристыженный.

– Там, – показала Кика на дверь. – Если нужна горячая вода, ее надо разогреть на плите.

Силанпа несколько раз плеснул себе на лицо холодной водой, протер мокрой рукой шею и за ушами, и почувствовала себя чуть лучше. Но тут же вспомнил о Монике, и невольно стиснул зубы – он не мог видеть это наяву, ему приснился гадкий сон!

В стене ванной имелось крошечное оконце, глядящее во двор. Через него Силанпа разглядел вдали смутные очертания горных вершин, окутанных облаками, а прямо напротив – вереницу цементных домишек; под проемами подслеповатых окошек висели веревки с бельем, велосипедные колеса, полосатые половики.

– Что это за дерьмовая дыра?

– Баррио Кеннеди, папуля. Не доводилось бывать здесь?

– Заезжал как-то раз… – Силанпа посмотрел на свои часы – два пополудни. – Можно я позвоню?

– Да, конечно, но только если есть монетка в десять песо. Телефон на улице, на углу.

Они выпили кофе, и Кика проводила его до телефона-автомата. Силанпа набрал номер «Обсервадора».

– Эскивель? Это Силанпа!

– Где вас носит, мать вашу! Уже два часа названиваю вам домой! Сегодня на утренней редакционной пятиминутке присутствовал сам Солорсано, а вас нет! Пришлось оправдываться, изобретать уважительные причины вашего отсутствия!

– Уж поверьте, я не сижу сложа руки! В данный момент как раз занимаюсь расследованием дела убитого на Сисге. Мне только нужно еще немного времени!

– Вот приезжайте сюда и объясняйте все главному редактору! Я уже устал быть вашим адвокатом!

Силанпа попрощался с Кикой, отдал ей купюру в пять тысяч песо и пошел ловить такси на авенида-де-лас-Америкас.

По дороге к нему вновь вернулось ужасное воспоминание: голая Моника и Оскар, выходящий из ванной. Желудок судорожно сжался, Силанпа почувствовал, что его сейчас вырвет. Он поспешно открыл окошко и стал жадно вдыхать упругий ветер. Вдруг захотелось рассказать обо всем Гусману, облегчить душу, выслушивая его циничные насмешки. Впрочем, истории любовных измен настолько пошлые и одинаковые, что не волнуют никого, кроме самих пострадавших.

Приехав в редакцию, он первым делом зашел в кафетерий, одну за другой выпил три чашки кофе и приободрился.

– Капитан Мойя просил меня не раскрывать тайну следствия, пока не будет собрано достаточно доказательств. У меня в работе сейчас несколько версий.

Из зала редакции доносилась трескотня пишущих машинок.

– Какие версии? – Солорсано неотрывно смотрел на него, грызя карандаш.

– Я пока еще не могу обсуждать их в открытую.

– Я – заместитель главного редактора по информации, Силанпа! Имею право знать!

– Не могу нарушить слово…

– Я ведь профессиональный журналист, Силанпа. И знаете что? Интуиция подсказывает мне, что здесь нечисто. Мы, конечно, видели фотографии этого посаженного на кол, да только… – Солорсано отвернулся и продолжил, глядя в окно: – Чем больше вы рыскаете в «поле», тем меньше времени проводите в редакции. Вот что меня смущает прежде всего. И я невольно задаюсь вопросом: а может, он просто такой хитрожопый, что решил – пусть, мол, другие тянут лямку вместо него?

Силанпа ничего не ответил, взял свой кейс и молча пошел на рабочее место. Сел за стол, включил компьютер и в ярости признался самому себе, что не знает, о чем писать. Голова болела, хотелось убраться из редакции ко всем чертям, однако он сделал усилие, чтобы взять себя в руки.

ЗАГАДОЧНЫЕ ТРУПЫ

Редакция, Богота. – Казнь через посажение на кол на Сисге обещает стать одним из наиболее ужасающих и загадочных преступлений, о которых когда-либо рассказывалось в нашем разделе полицейской хроники. После того как труп жертвы доставили в морг института судебной медицины, его предъявили на опознание многочисленной группе граждан, разыскивающих своих пропавших без вести родственников, но имя убитого так и не была установлено. Образно выражаясь, мертвые продолжают молчать. Смерть уносит все живое, но в данном случае она, похоже, стерла без следа также прошлое и личность покойника, который был человеком тучным, лет около пятидесяти пяти отроду (см. графический портрет), приятной внешности. Но хотя до сих пор не удается узнать, как звали этого мужчину и что привело его к столь трагическому финалу, зато наше воображение способно подсказать нам, каким адским мукам подвергли свою жертву неизвестные палачи, одержимые необъяснимой злобой и действовавшие с преувеличенной жестокостью.

Пока продолжается расследование убийства на Сисге, о котором ваша газета и впредь будет информировать своих читателей, мы напомним вам о другом неопознанном трупе, прозванном «серебряным мальчиком». Это случилось в селении Доллартон на западе Канады в провинции Британская Колумбия зимой 1978 года. Группа лыжников наткнулась на замороженный труп подростка тринадцати лет. Его огромные голубые глаза были распахнуты, оскаленный рот обнажал красивые, ровные зубы. Тут же, естественно, возник вопрос: кто он и что с ним случилось? Однако ни один человек во всей Британской Колумбии не заявлял о пропаже ребенка с похожей внешностью. Весть о неопознанном трупе пересекла страну и докатилась до Оттавы и Монреаля, превратившись в притчу во языцех: кто же все-таки тот красивый мертвый мальчик? На радиостанции и в редакции газет поступали нескончаемые телефонные звонки, приходила лавина писем от женщин, называвших себя матерью погибшего ребенка, однако все эти утверждения оказались ложными. Появилось множество публикаций с вымышленной биографией мальчика, – следователи и их добровольные помощники исчерпали все возможные версии, а тайна по-прежнему оставалась нераскрытой.

И осталась бы таковой, если бы ключ к разгадке не предоставила Валери Нейер, молодая журналистка из газеты «Суар-де-Монреаль». «Серебряный мальчик» – так окрестила его пресса и называла на протяжении восьми месяцев неизвестности – был родом из Швейцарии, и звали его Карл Асперн. За семь лет до описываемых событий он вместе со своими родителями попал в авиакатастрофу. Легкий самолет, на котором они летели, рухнул в районе северных озер. Считалось, что все трое погибли, но, по утверждению журналистки, Карлу удалось выбраться на снег прежде, чем самолет взорвался, и его замерзший труп отлично сохранился. В течение семи лет бурные ветра мало-помалу подталкивали мертвое тело, пока оно не скатилось в небольшую речушку, а та, нырнув под землю, вынесла его на поверхность совсем в другом месте. Так, спустя годы, труп очутился поблизости от Доллартона. Фотографии Карла Асперна, присланные его родственниками из Цюриха, совпадали с внешностью «серебряного мальчика». Журналистка также отыскала регистрационный журнал с записью об авиакатастрофе, в которой погибли его родители. В итоге она доказала, что за семь лет труп Карла переместился на расстояние в 978 километров!

Поодаль на столе секретарши зазвонил телефон, и пронзительный звук болезненно отозвался в голове у Силанпы.

– Силанпа, вас, на второй линии!

На нетвердых ногах он подошел к аппарату – может, это Моника?

– Алло.

– Эступиньян на проводе. Куда вы запропастились? Докладываю: прошлой ночью возобновил контакт с грузоперевозчиком Лотарио Абучихой. Договорился о нашей встрече с ним на сегодня, в шесть вечера, в бильярдной «Каракас».

– Есть что-то новое?

– Он обещал мне подробно рассказать о том рейсе в Чоконту.

– Тогда до встречи!

В заднице так болело, что страшно было идти в туалет, а стоило сосредоточить на чем-либо взгляд, пол начинал качаться под ногами.

Силанпа спустился в кафетерий.

– Почи, у вас не найдется таблеточки алка-зельтцер подлечиться?

– Конечно, дон Виктор, а что с вами, головка бо-бо?

– Еще как бо-бо, Почи, а все потому, что к ней подвесили здоровенные, тяжеленные рога – можешь такое вообразить?

– Неужели?

– Не то чтобы это имело какое-то огромное значение, но голова болит!

– Подождите-ка секундочку! – Почи подошел к кухонной плите, зачерпнул что-то половником из кастрюли и налил в тарелку. – Сначала откушайте мясного бульончика, а потом примете алка-зельтцер. Отходняк сразу пройдет, сами увидите!

Силанпа написал еще две полицейские заметки по сообщениям телеграфного агентства Колпренса, сдал все три странички в номер и отправился ловить такси до Седьмой карреры.

Дома на автоответчике его ждали четыре сообщения от Моники. Силанпа нажал кнопку воспроизведения и сел на диван с открытой банкой «клаусена».

«Виктор, вчерашнее имеет свое объяснение. Позвонишь мне часов в двенадцать? Чао». Затем: «Двенадцать прошло, а ты не позвонил. Показываешь характер? Звонила в редакцию, сказали, тебя нет. Я буду в лаборатории до двух. Позвони мне. Нам есть о чем поговорить». Запись продолжала прокручиваться. «Уже пять минут третьего. Ухожу в консультацию на прием к Лорене. Буду дома примерно в половине четвертого. Надеюсь, ты со мной свяжешься. Приветик». И наконец: «Я дома. На автоответчике куча сообщений, но от тебя нет ни одного. Ты что же, так и не позвонишь мне? Буду сидеть дома и ждать твоего звонка. Хотелось бы увидеть тебя сегодня вечером и все обсудить. Я уже поняла, что у тебя есть характер. Чао».

Силанпа закурил и допил пиво из банки. Голос Моники все еще звучал у него в мозгу. Его глаза увлажнились при мысли, что он сам во всем виноват – всегда опаздывал, оставлял ее одну. Но звонить не хотелось: боялся, что в итоге завяжется многочасовой мелочный спор, который ни к чему не приведет, так лучше не начинать; молчание для него сейчас – самое верное оружие. Силанпа обернулся к муньеке – ее лицо показалось ему бледнее обычного. Он поднял ей челку, чтобы посмотреть в глаза, и сказал:

– Знаю-знаю, ты мне это уже говорила: я трус и засранец! – Потом посмотрел на часы и спустился на автостоянку перед домом.

Входную дверь бильярдной «Каракас», что на углу 57-й улицы, с одной стороны подпирал лоток с хотдогами, а с другой сигаретный. Силанпа поспешно проскользнул между ними.

– Опаздываете, сеньор журналист! – Эступиньян блеснул на него глазами сквозь конус света от лампы над бильярдным столом.

– Пробки повсюду… – пробормотал в свое оправдание Силанпа, протягивая руку Лотарио Абучихе. – Рад новой встрече!

– Я тоже. Эмир, то есть, вернее, детектив Эступиньян объяснил мне, кто вы оба есть на самом деле. Крутая у вас работенка, однако! Даже приходится пользоваться вымышленными именами, прямо, как Бэтман и Робин!

– Да, более или менее… – неопределенно промычал Эступиньян с другого края стола и обратился к Силанпе: – Сеньор журналист, кабальеро Абучиха ознакомился с вашими публикациями по делу убитого на Сисге, я посвятил его в суть происходящего, и потому он сейчас здесь, с нами. И это правильно, не так ли? Потому что в таких делах, как я уже ему объяснил, лучше оставаться на стороне закона.

– Я человек честный, сеньор журналист!

– Расскажите-ка нам все, как было.

– Ну, вы уже знаете, что я зарабатываю на жизнь, перевозя на заказ грузы на своей колымаге. Если вам потребуется отправить что-нибудь тяжелое в Нейву, Вильяо, Кукуту – обращайтесь к Лотарио. Надо доставить фрукты из Онды в Боготу – опять Лотарио. В остальное время стою на приколе на 58-ой возле перекрестка с Каракас в ожидании заказов на перевозку, скажем, мебели или, к примеру, почтовых посылок. Многие из тех, кто уже пользовался моими услугами, теперь обращаются только ко мне, будь то доставка домой из мебельного магазина нового приобретения или рейс до Палокемао, а то и вообще переезд на новую квартиру.

– Хорошо, друг Лотарио, давайте опустим эти подробности и расскажем сеньору журналисту об известных вам фактах, – попросил Эступиньян, намеливая кий.

Абучиха присел возле окна, закурил сигарету «насьональ» с фильтром, выпустил клуб дыма и после многозначительной паузы приступил к рассказу.

– Вечером десятого октября я, как обычно, находился на своем рабочем месте на пятьдесят восьмой в десяти метрах от пересечения с Каракас. Стою я, ем здоровенный апельсин и перекидываюсь анекдотами с другим водилой, Пуэрко Эспином, только у него «шевроле». Тут подходит к нам прилично одетая сеньора, отзывает меня в сторонку и культурно так интересуется: «Вы работаете за пределами Боготы?» Я говорю – конечно, где угодно и когда угодно, поскольку, да будет вам известно, сеньор газетный писатель и сеньор детектив, работа грузоперевозчика такая, что особо не закапризничаешь. Если ты везти не возьмешься, то возьмется другой, и в подтверждение моих слов, обратите внимание, пока я разговаривал с сеньорой, которая, кстати сказать, дамочка была вся из себя, Пуэрко Эспин изо всех сил вытягивал шею, чтобы разнюхать, не обломится ли и ему чего-нибудь. Я тогда еще подумал про себя, мол, этот проныра только прикидывается, что разглядывает попку у дамочки, поскольку ничего в этом нет странного и неестественного, а на самом деле подслушивает и дожидается момента, чтобы броситься к ней с воплями – я, я повезу! Нет, сеньор, сказал я себе, и принял предложение дамочки, даже не назначив цену, только спросил: «А когда ехать?» Она повернулась, бросила через плечо: «Работать будете сегодня ночью, поезжайте за мной!» – А сама села в «мицубиси» с частным номером, и мне пришлось следовать за ней до самой автостоянки «Унисентро». Больше я ее не видел, потому что, когда проезжал между рядами припаркованных автомобилей, появился незнакомый сеньор и, подняв руку, велел мне остановиться. Потом сказал, чтобы я отправлялся в Тунху, дал схему города и объяснил, как доехать до торгового центра. Там, мол, меня встретят на заправочной станции. Потом заявил дословно следующее: «Желаю удачи и доброго пути. И знайте, дело, которое вам поручается, не содержит ничего противозаконного или опасного, зато очень важное!» После этого вручил толстенький бумажный конверт со ста тысячами песо. У меня в горле пересохло, и чуть, извиняюсь, член не встал при виде такой уймы денег. И тогда сеньор сказал мне вот что: «По прибытии в Тунху вам вручат второй конвертик и груз. Поезжайте спокойно, там вас все объяснят!» Я домчался до места без единой остановки, всю дорогу думая о Лупе, девушке из бара «Лолита», от которой я тащусь. Приехал в Тунху в одиннадцать вечера, прикатил на указанную автостоянку – никто меня не встречает. Двигатель глушить не стал, подождал немного – по-прежнему никого. Вырубил движок. Ну ладно, думаю, раз они отвалили мне такую кучу денег, значит, им это надо. Рано или поздно кто-нибудь да объявится. Так и случилось; минут через пять кто-то тихонько стукнул по стеклу – я даже вздрогнул от неожиданности. Смотрю – пожилой сеньор, показывает мне на гараж и говорит: «Поставьте грузовичок вон туда». Ворота отворились, я загнал внутрь свою колымагу и вышел из кабины. Подошел старик и повел меня в магазинчик возле торгового центра, приговаривая, что я, мол, устал и, наверное, хочу подкрепиться, попить чего-нибудь, а еще лучше перекусить. Я только тогда сообразил, что за все время съел только тот здоровенный апельсин, и согласился. А когда мы вернулись в гараж, я совершенно обалдел, потому что моя машина стояла со снятым тентом. А сеньор и говорит: спокойно, мол, сейчас будем ее загружать. И еще добавил: «До самой Чоконты в кузове будет ехать парень и охранять груз». Я не удержался и переспросил: «До Чоконты?» – а сам подумал: почему они не наняли кого-нибудь из местных перевозчиков? Но тут же вспомнил про конверт и ляжки Лупе, член у меня опять начал подниматься, и я стал на все согласный. Мне дали еще денег, целых пятьдесят тысяч, объяснили, как проехать на зернохранилище, куда вы уже и сами наведались, и тронулся в путь. Когда прибыл на место, все повторилось: загнал машину в гараж, мне велели вылезти, угостили кофе с могольей чичарроной и с благодарностью вручили последний конвертик. И чао, на этом точка, потому что после этого я сразу завалился в «Лолиту» к Лупе, а что там было, я уж вам не расскажу!

– При встрече вы узнали бы тех людей? – Силанпа закурил сигарету и приготовил свой блокнот.

– Да, уж сеньору точно, а еще того, что в Тунхе, и того, что в Чоконте.

– Какого цвета был «мицубиси» сеньоры?

– Ну, такой синенький.

– Синий или голубой?

– Голубой.

– Темно-голубой или светло-голубой?

– Темно-голубой.

– Случайно не обратили внимания на номер?

– Нет.

– Не заметили во внешнем виде машины каких-нибудь особенностей типа переводных картинок, украшений, подвесок, широких покрышек и тому подобного?

– Что-то не припоминаю.

– Во что была одета сеньора?

– В юбку и жакет от портного. Подробности можно узнать у Пуэрко Эспина, он ее сфотографировал сверху донизу, а лучше всего где-то посредине.

– А как были одеты остальные?

– Да кто в чем, ничего особенного.

– Сеньора – блондинка, брюнетка, шатенка?

– Блондинка.

– Глаза голубые, зеленые, черные?

– Серые.

– Светло-серые или темно-серые?

– Темно-серые.

– Какого роста?

– Повыше меня, а мой рост метр шестьдесят восемь.

– Возраст?

– Маскировка хорошая, но, вероятно, сорок с хвостиком.

– Цвет кожи?

– Белый.

– Откуда она родом, по вашему мнению, – Богота, Бойяка, Медельин, побережье, Льяно?

– Из Боготы.

– Как выглядел мужчина в Тунхе?

– Высокий, усы, лет пятьдесят, одет в голубые джинсы и темно-синий суконный пиджак. Вроде бы тоже из Боготы.

Абучиха вдруг поднялся со скамьи, подбоченился и уставился на них подозрительным взглядом.

– А вы, случайно, не из ЦРУ?

– Не-е-ет! – хором протянули оба.

– А, ну хорошо. Тогда можем продолжать.

– Вы бы смогли найти тот гараж в Тунхе?

– Наверное, да, но точно ответить затрудняюсь – гаражей было несколько – и все одинаковые, частные.

– У меня больше вопросов нет, – сказал Силанпа. – Эступиньян, вы хотите что-то спросить?

– Всего лишь уточнить две детали. Сидя в грузовике, вы не почувствовали что-то необычное или непонятное? К примеру, запах тухлятины или формалина?

– Нет. Если и был запах, то скорее напоминал хлебный. Помню, я еще подумал, не для того же они заставили меня провести всю ночь в дороге, чтобы перевезти два центнера могольяс!

– Почему именно два центнера?

– Уж свою-то колымагу я хорошо знаю, детектив! По тому, насколько тяжело идет машина, могу точно определить вес груза.

– И вторая деталь: вам не удалось увидеть в лицо человека, который сопровождал груз в кузове?

– Нет. И даже не заметил, что он там.

– Спасибо, это все.

Эступиньян повернулся к ним спиной и с многозначительным видом шагнул к окну. Потом резко обернулся, поднял вверх указательный палец и громко произнес:

– Над головами этих злодеев висит демосфенов меч!

– Вы хотите сказать, дамоклов меч? – поправил его Силанпа.

– A-а, какая разница, хефе? В те времена все носили с собой холодное оружие!

12

– Дядя! – Дочь и сын Баррагана с радостными криками бросились навстречу Эскилаче и повисли у него на руках. – Что ты нам принес?

– Как всегда, мою к вам любовь, детки, а еще вот вкусненького! – Он протянул им пакетик с конфетами «coffee delihgt». – Только уговор: до обеда ни-ни, а то аппетит испортите!

Каталина, жена Баррагана, готовила на кухне макароны с мясом в винном соусе и, не снимая фартука, вышла к двери поприветствовать дядю.

– Какая приятная домашняя атмосфера, Ката! Нет ничего лучшего в жизни, чем семейный очаг! – провозгласил советник. – Скажи мне, где твой придурочный муж?

– Сейчас спустится, Марко! – Она подошла к проему в стене, откуда начиналась лестница на второй этаж дома. – Эмилио! Марко Тулио приехал! У него дел невпроворот, даже дома из кабинета не вылезает, – пояснила она дяде.

На лестнице появился Барраган. На нем были белые спортивные штаны и фирменная рубашка «лакосте» с длинными рукавами.

– Как поживаешь, Марко Тулио? Рад тебя видеть.

– Вот, держи сигары. Дал слово – все равно, что в долг взял. – Он положил на стол коробку «монтекристо № 5».

– А долг платежом красен, – подхватил Эмилио, раскупоривая бутылку «Касильеро».

За обедом обсудили возможные варианты завершения теленовеллы и послушали, что рассказывают дети про школу.

– Дядя, а на верхней губе учительницы французского растут усы, а еще она мне сказала, если я и дальше буду получать хорошие отметки по контрольным, меня вместе с пятым классом пошлют в Париж!

– Ты обязательно должен поехать в Париж, Хуанчито, а для этого нужно упорно учиться. Ваши мама и папа многим жертвуют ради того, чтобы вы имели все самое лучшее.

После обеда мужчины уединились в кабинете Баррагана.

– Хорошенько намотай на ус то, что я тебе сейчас скажу, Эмилио. Ни мы, ни Перейра Антунес не имеем к этому трупу никакого отношения. Ты, вероятно, еще в состоянии вспомнить, что ты и я лично присутствовали на похоронах Перейры две недели назад.

– Ну, конечно, конечно, Марко Тулио… Только, не знаю, эти фотографии в «Эль-Обсервадоре»… Не знаю почему, но те фотографии посаженного на кол…

– Ну подумай сам, кому придет в голову творить подобное с Перейрой Антунесом? Сосредоточься на своей работе. Как движется подготовка документов на передачу земли?

– Я как раз хотел поговорить с тобой об этом. В тех бумагах, что я получил, и в описи имущества, которую ты мне переслал, не содержится никакого упоминания об этих четырехстах гектарах.

– Что?! – Сигара выпала из пальцев Эскилаче на ковер.

– Что слышал! Никакого упоминания. Этот земельный участок в описи имущества не значится.

– Не может такого быть, Эмилио, проверь по нумерации страниц, может, один лист отсутствует?

– Уже проверил, все в полном порядке, и среди недвижимости, описанной адвокатами, не числится ни пяди земли!

– Эмилио, четыреста гектаров не могут в одночасье исчезнуть с лица земли, а тем более вместе с теми полоумными, которые на них обосновались!

– Перейра Антунес и сам был натуристом. Марко Тулио, потому и предоставил «Детям Солнца» право пользования своей землей. Черт его знает! Надо докапываться, в чем тут дело.

– Но мы не могли ошибиться! По последнему кадастру владельцем является он!

– Марко Тулио, ты, вероятно, в курсе, что за этими землями охотится Варгас Викунья?

– В курсе с твоих же слов. Он мне ничего не говорил. – Грызя ноготь, Эскилаче с ненавистью вспомнил голос доктора в телефонной трубке во время их последнего разговора. – Да, вполне возможно, это его происки! А от «Детей Солнца» ничего пока не слыхать?

– Нет, с ними еще не контачили, но на следующей неделе мы могли бы вызвать в суд их менеджера.

– Кто такой?

– Женщина, некая Сусан Кавьедес.

– Мы должны разыскать документы на те земли, Эмилио! У «Гран Капитала» уже есть проект застройки в районе озера – сорок пять коттеджей, поле для гольфа, воднолыжная станция, охотничьи угодья! Я не могу их кинуть, и потерять поддержку в муниципальном совете! Уж не стану расстраивать тебя подробностями…

– Ты что, уже пообещал им?

– Я тебе все объяснил в своем письме от первого октября, но ты ведь даже не читал его, раздолбай ты этакий? – прорычал, повышая голос, Эскилаче.

– Успокойся, Марко Тулио! Всему свое время, не будем седлать несуществующего коня.

– Да конь уже под седлом, Эмилито, а ты мне теперь талдычишь, что его не существует!

– О чем ты говоришь?

– Я говорю тебе о том, что мою выборную кампанию в прошлом году финансировал «Гран Капитал», и если мы не заполучим те земли, они отрежут у нас сам знаешь что, приготовят из них фарш и скормят нам же в виде рубленого бифштекса!

– Но… А как же Варгас Викунья? Я думал, ты с этими землями работаешь на него?

– Я должен «Гран Капиталу», а не Варгасу Викунье! И вообще не чеши попусту языком, я с Варгасом Викуньей не работаю уже много лет!

– А он об этом знает?

– Слушай, ты, наш разговор происходит у тебя дома, после семейного воскресного обеда! Учти, если хоть одно слово просочится за эти стены, с твоей карьерой покончено, понятно?

– Не надо мне угрожать, Марко Тулио! Мы с тобой плывем в одной лодке! Просто Варгас Викунья названивает мне по тому же поводу, и естественно, я хочу знать…

– Эмилито, ты должен заняться поисками документов на землевладение! Я не знаю где, ты у нас адвокат, тебе и карты в руки! Мы их найдем и зарегистрируем участок в окружном кадастре как часть земельного фонда, а затем передадим в пользование «Гран Капиталу»! Теперь все понятно?

– Ничего не могу обещать. Если Варгас Викунья уже запустил туда свою лапу, пиши пропало.

– А если им владеют «Дети Солнца»?

– В таком случае, надеюсь, будет полегче, хотя их я вообще не знаю.

– С ними тоже надо держать ухо востро. Они, конечно, ненормальные, раз ходят голышом, как пещерные люди, но вовсе не идиоты.

– А что нам делать с остальной недвижимостью Перейры Антунеса?

– Ну, с этим просто. Раз нет наследников, никто не сможет нам помешать распорядиться по-своему. Но это все мелочи, Эмилито, нам нужны те четыреста гектаров, дорогой ты мой, вот что сейчас самое важное!

Около шести вечера Эскилаче уехал домой, и хозяин дома поднялся наверх, чтобы переодеться. У себя в кабинете Барраган снял телефонную трубку, набрал номер и негромко переговорил с кем-то. Некоторое время спустя он спустился, одетый в блейзер темно-синего цвета; из нагрудного кармана торчал бордовый носовой платок.

– Уходишь? – спросила Каталина, беря на руки маленькую Кату.

– Поеду в Кантри-клуб выпить чего-нибудь, любовь моя, но сначала заскочу ненадолго в контору – Марко Тулио попросил меня проверить кое-какие документы.

– Только не задерживайся слишком долго, дети захотят сказать тебе спокойной ночи перед сном.

– Не беспокойся.

Барраган вышел, оставив после себя ароматное облако парфюма.

Он перехватил Нанси у двери в контору. После первой встречи они обедали вместе почти каждый день. Эмилио рассказал ей, что занимается сейчас очень запутанной коммерческой сделкой. Они сели в машину и поехали в северном направлении.

– Доктор, я все-таки не понимаю, – пролепетала Нанси, слегка ошеломленная тем, что проводит воскресный вечер со своим хефе, – почему вы привезли меня именно сюда, чтобы поговорить о работе?

Свет в зале был приглушен, в центре под медленную музыку танцевали пары.

– За мной наблюдают, Нанси! И боюсь, подслушивают тоже. Я был просто вынужден отвезти вас туда, где нет спрятанных микрофонов.

– Но… – Нанси стало страшно. – Кому понадобилось следить за вами?

– Мафии, Нанси, мафии! Я ведь адвокат, как вы знаете, а значит, приходится заниматься разными делами… Должен вам признаться, я никому не доверяю!

– А какое отношение ко всему этому имею я?

– Только вы, Нанси, способны помочь мне!

– Но… каким образом?

– Вообще-то я не вправе впутывать вас, а потому не стану посвящать во все подробности. Только знайте, вы оказываете неоценимую услугу родине уже тем, что находитесь сейчас здесь, со мной!

Танцующие пары начали целоваться. Нанси почувствовала тревогу.

– Вот тот мужчина, – Барраган украдкой показал на толстяка в желтом галстуке, – работает на ЦРУ. Мне только что сообщили об этом, когда я отлучался в туалет. Больше я вам сказать не могу.

– Неужели все так опасно?

– Вы даже представить себе не можете! – Он щелкнул пальцами, подзывая официанта. – Еще два «куба-либре».

– Доктор, я ведь говорила вам, что не пью!

– Поступайте как велено, Нанси, дело зашло слишком далеко!

– Просто у меня уже голова кружится.

– В данный момент это не важно. Сосредоточьтесь на мыслях о своей стране, о демократии, о президенте! Вот что сейчас поставлено на карту!

– Этот сеньор из ЦРУ?

– Тс-с-с, стоит им засечь нас, они тут же начнут подслушивать!

– Но кто они?

– Русские, Нанси! И больше не задавайте мне вопросов ради собственной безопасности!

С каждым новым словом Барраган все ближе наклонялся к уху девушки. Ее окутывал аромат «обсешн» от Келвина Кляйна. Наконец Нанси почувствовала прикосновение его руки.

– Доктор, что вы делаете?

– Веду игру, Нанси, иначе они нас заподозрят!

– Мне страшно!

Барраган сжал в своих пальцах ее руку.

– Не бойтесь, я с вами, а тот официант мой агент! В случае необходимости он применит оружие!

– А мы не можем уйти отсюда?

– Нет, я должен дождаться, когда со мной выйдут на связь!

– Но вы же говорили, что тот сеньор в галстуке уже вышел с вами на связь!

– Он только передал мне шифровку, но не сам шифр! Нанси, лучше не задавайте столько вопросов, иначе я не смогу гарантировать вашу безопасность!

Рука Баррагана начала сдвигать подол ее юбки.

– Это может показаться вам необычным, но так надо.

Его указательный палец протиснулся в укромный уголок между ног Нанси и полез было еще глубже…

– Доктор!

Нанси отстранилась.

– Внимание, русский! – сдавленным голосом произнес Барраган. – Там, возле туалета!

– Вон тот?

– Да, не смотрите на него!

– Но это же негр!

– Негр, а работает на русских! Один раз мне уже довелось с ним сразиться.

– Так он вас знает?

– Ждите меня здесь!

Барраган встал, подошел к барной стойке, обмолвился несколькими словами с барменом, потом вернулся и наклонился к самому уху Нанси.

– Выход заблокирован русскими! Мой агент спрячет нас в конспиративном помещении. Идите за мной!

Они вышли к широкой лестнице и поднялись в небольшую комнатку. Барраган закрыл за собой дверь и запер на ключ.

– Придется переждать здесь. Мой агент подаст знак, что на горизонте все чисто.

– Доктор, я даже не успела захватить из конторы документы для работы…

– Не переживайте из-за этого, Нанси, документы всего лишь предлог, чтобы вызвать вас – как я уже говорил, нельзя доверять никому! Вы пока проходите, располагайтесь, а я отлучусь ненадолго. Если не вернусь через двадцать минут, звоните в контрразведку!

Барраган ушел. Нанси присела на диван винного цвета и стала разглядывать тусклую лампу, абстрактные картины на стенах, белый коврик, прожженный в нескольких местах сигаретами…