Текст книги "Шкатулка с бабочкой"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Увидев ее, Грета ревниво фыркнула и сказала, чтобы она не слишком улыбалась.

– Ты не занимаешься рекламой зубной пасты, Федерика, и выглядишь слишком уж хорошо, так что не распугай своей красотой покупателей.

Федерика покраснела до корней своих светлых волос и опустила глаза от унижения.

– Так-то лучше, – заметила Грета. Затем с целью запрятать ее подальше от торгового зала она отправила ее в подвал для наведения порядка на складе. – Хочу, чтобы там был такой порядок и чистота, что я смогла бы там позавтракать, – добавила она, возвращаясь в свое логово.

Несмотря на грубость Греты, Федерике нравилась ее работа. Она наслаждалась чувством защищенности, которое она ей давала, и деньгами, которые ей платили. Она смеялась вместе с веселой Генриеттой, а молодежь, работавшая в других отделах, быстро стала для нее одной большой семьей. Большинство покупателей вели себя любезно, а многие даже приглашали где-нибудь встретиться, но Генриетта посоветовала не путать дело и удовольствие, так что она изящно отклоняла все предложения, хотя ей льстило, что на нее обращают внимание. Число питающих надежды мужчин, задерживавшихся в отделе подарков, росло вместе с уверенностью Федерики. Раздраженная Грета при каждой возможности отправляла ее на склад, но это не уменьшило число воздыхателей.

В одно холодное ноябрьское утро Федерика и Генриетта стояли у прилавка, когда из зимнего тумана возникла толстая старая цыганка с несколькими грязными сумками, наполненными чем-то вроде бумажных пакетов.

– Это работенка для Найджела, – радостно шепнула Федерика, нажимая на телефоне кнопку с кодом Б.

Генриетта захихикала.

– Он ее хорошо знает, дорогая. Эта женщина живет на улице и время от времени появляется здесь, чтобы воспользоваться туалетной комнатой.

– Как омерзительно, – сказала Федерика, наморщив нос от отвращения.

– Ты вот думаешь, что это омерзительно, если она посетит это заведение, – сказала Генриетта. – Но фокус состоит в том, чтобы никому не говорить об этом и надеяться, что Грета воспользуется туалетной комнатой сразу после нее.

– Проклятье! Уже слишком поздно, – прошипела Федерика, наблюдая, как Найджел спускается по лестнице с хищным выражением на физиономии.

Найджел трижды подмигнул Федерике, которая показала глазами на цыганку, энергично продвигавшуюся в сторону дамской комнаты. Найджел рванул вперед, ловко увернувшись от пары пожилых клиентов, но не успел догнать цыганку, которая прошмыгнула в маленькую комнату и заперла за собой дверь. Охранник забарабанил кулаками по двери, громко выкрикивая:

– Это полиция, прошу выйти из туалета.

На это официальное воззвание последовал краткий, но выразительный ответ цыганки:

– Пошел ты на… Я – леди!

В то же мгновение в магазине появился Торквилл Дженсен.

Грета моментально вылетела из своего офиса и двинулась к Федерике.

– Я вам двоим тысячу раз повторяла не торчать посреди магазина, обмениваясь сплетнями. Федерика, немедленно марш на склад и рассортируй последнюю поставку рамок для фотографий, – приказала она.

– Но там их сотни, – запротестовала Генриетта, чтобы как-то поддержать подругу.

– Не смей мне перечить. Я твой босс, и я дала распоряжение Федерике. Если у нее не хватает смелости самой обратиться ко мне, она может поискать другую работу, поскольку я терпеть не могу слабохарактерных людей. – Затем она развернулась к Федерике. – На склад. Прямо сейчас.

Федерика спешно ретировалась, и тут же к прилавку направился Торквилл Дженсен. Грета заулыбалась ему, но побелевшие губы и жалкое выражение глаз выдавали ее растерянность и страдания брошенной женщины.

Торквилл тоже натянуто улыбнулся.

– Привет, Грета, – произнес он, мельком глянув на нее, прежде чем переключить свое внимание на Генриетту. – Генриетта, ты сегодня премило выглядишь.

Генриетта засияла от удовольствия.

– Вы слишком добры, мистер Дженсен, – радостно ответила она, втайне наслаждаясь болью, которую этот комплимент причинил Грете, несмотря на то что она знала – позже за этот кайф придется заплатить.

– Генриетта, я хотел бы приступить к своим рождественским закупкам. Думаю, ты сможешь мне помочь. Насколько я помню, когда речь идет о выборе подарков, ты – вне конкуренции.

– Конечно, мистер Дженсен, это будет для меня истинным наслаждением, – сладко протянула она, утопая в зелени его глаз и мысленно сожалея, что Федерика не сможет стать свидетелем момента ее славы.

– Грета, ты выглядишь немного бледной, – заметил он, с улыбкой глядя в ее напряженное лицо. – Должно быть, слишком много работаешь.

– Нет-нет. Я прекрасно себя чувствую, – запротестовала та, но ее лицо, казалось, начало плавиться, как мороженое на летней жаре.

Когда Торквилл и Генриетта зашагали сквозь толпу покупателей, те уважительно уступали им дорогу, но вовсе не в связи со статусом Торквилла, а исключительно отдавая дань его ослепительной красоте.

Грета ощутила, как где-то в животе закипает желчь, и поплелась обратно в офис зализывать раны своей уязвленной гордости.

– Пошел ты на… Я – леди, – протестующе заверещала цыганка.

– Никакая ты не леди, – зашипел Найджел через дверь, надеясь, что никто из покупателей его не услышит. – Я тебя в последний раз предупреждаю, что, если ты не выйдешь, мы выломаем дверь и вытащим тебя силой.

– Почему леди не может мирно справить нужду? – закричала она. – У меня есть права. Мочеиспускание – процесс единый как для герцогини, так и для бродяжки. Я не герцогиня, но я леди от и до.

– Раз так, ладно. Мы начинаем.

– Хорошо, хорошо, – быстро сказала она, открывая дверь. Найджел содрогнулся от сопровождавшего ее шлейфа зловония. – Не дадут даже помочиться спокойно, – вопила она, проталкиваясь мимо него. Покупатели морщились, когда она вразвалочку шествовала по отделу, бросая на них злобные взгляды. – Бьюсь об заклад, что вам-то он позволит спокойно помочиться, – накинулась она с визгом на ничего не подозревавшую пожилую даму, примерзшую на месте от отвращения. – В вашей забегаловке воняет, как у дьявола в заднице! – добавила она напоследок, прежде чем исчезнуть на улице. Весь магазин, казалось, вздохнул с облегчением. Только Генриетта и Торквилл продолжали шопинг, не обращая внимания на возникшую суматоху.

Через пару часов занятий распаковкой фотографических рамок и раскладывания их в аккуратные стопки на полках Федерика была очень рада увидеть возбужденное лицо Генриетты, появившееся в дверном проеме.

– Дорогая моя девочка, ты мне не поверишь, но здесь только что был Торквилл Дженсен и провел два часа вместе со мной, занимаясь покупками, – громко зашептала она, боясь быть услышанной.

– Неужели? – воскликнула Федерика, пытаясь разделить ее радость.

– Он просто размазал Грету по стенке. Видела бы ты ее лицо – она зачахла на глазах. Вот корова тупая.

– Какая прелесть.

– Он такой красавчик, что можно рехнуться. Я хотела бы, чтобы ты его увидела. Он темноволосый и загадочный, с прекрасными зелеными глазами, которые могут становиться голубыми, в зависимости от цвета одежды. Сегодня на нем был зеленый кашемировый свитер, так что они были зелеными, как изумруды. Он такой элегантный и прямо светится богатством и уверенностью. Не могу поверить, что ты его не видела – ты просто не сможешь меня понять. – Федерика пожала плечами. – Как бы то ни было, он накупил массу вещей, их отнесли наверх, а нам с тобой предоставлена честь их упаковать.

– О, за что же мне такое счастье! – саркастически воскликнула Федерика.

– Ты запоешь по-другому, как только его увидишь, – уверила ее Генриетта, глядя на аккуратные стопки рамок. – Знаешь, я не удивлюсь, если Грета послала тебя вниз преднамеренно, как только заметила, что он входит. Ты бы ему наверняка понравилась – блондинки его слабость.

– Не думаю, что он обратил бы на меня внимание, Генриетта. Кроме того, я бы этого не хотела. Мое сердце жаждет кое-кого другого, – сказала она и уселась на стул.

– Кто он? – спросила Генриетта, прислонившись к дверному проему.

– О, это тот, кого я знаю почти всю мою жизнь. Хотя все это напрасно, я его не интересую, – ответила она и улыбнулась подруге, стараясь не раскрывать всю глубину своих страданий.

– Когда ты увидишь Торквилла, то никого другого больше уже не захочешь, – заверила ее Генриетта, зная, что она сама в своей жизни никем так больше не будет восхищаться. – Если Торквилл женится, я должна буду постричься в монахини, – с ухмылкой добавила она. – Пойдем, я думаю, что Золушка уже достаточно настрадалась в подземелье.

У Федерики не было никакого желания встречаться с Торквиллом Дженсеном. Ее сердце принадлежало исключительно Сэму Эплби. Как только она пыталась перенести свои чувства на кого-то другого, ее тяга к Сэму усиливалась еще больше. Ей нравилась его озорная усмешка, копна рыжеватых волос, умные глаза, властный характер и уверенность в себе. И она постоянно тосковала без него.

С матерью она разговаривала почти каждый день. Элен теперь уже не беспокоилась о Федерике, которая с годами превратилась в чувственную молодую женщину, способную позаботиться о себе. Ее беспокоил Хэл. Он никогда не был легким ребенком в отличие от сестры, но зато всегда отличался послушанием. Сейчас у него возникли проблемы в школе, он провалил экзамены и приобрел дурную привычку подвергать сомнению все, что она делала, и спорить с ней только лишь для поддержания имиджа трудного подростка. Она оплакивала потерю того ребенка, который всегда держался за мать и смотрел на нее обожающим взглядом. Теперь его отношение к ней менялось столь же часто, как и настроение: он то огрызался, то выказывал ей свою безграничную любовь. Она обнаружила, что ее жизнь превращается в американские горки, с которых нельзя соскочить. На уик-энды он исчезал с друзьями и возвращался зачастую только к утру, пропитанный запахом спиртного и сигарет, подчас едва способный подняться по лестнице и добраться до постели.

Элен пребывала в отчаянии. Артур окружил ее вниманием и поддержкой, ничего не требуя взамен. Он спокойно выслушивал, как она выгружала ему свои тяжкие мысли, и давал мудрые советы, несмотря на то что знал – она не примет к сведению ни единого его слова. Ее отношение к сыну было слишком предвзятым и не позволяло принять объективную оценку ситуации.

– Игнорируй его, дорогая, – рекомендовал Артур. – Он питается твоей заботой как паразит, и, как только она иссякнет, проблема отпадет сама собой.

– Мой сын – не какой-нибудь паразит! – резко возразила Элен, прежде чем напустить на лицо ледяное выражение ошибочно понятой мученицы. Но Артур прекрасно понимал мотивы поведения Хэла. Этому ребенку потворствовали всю его жизнь, поскольку Элен никогда не переставала ощущать вину за то, что лишила его отца. По мнению Артура, мать, чувствующая вину, являлась очень опасным фактором. Хэлу нужна была железная рука, в противном случае он будет продолжать расширять границы дозволенного настолько, насколько сможет. Но Элен не могла позволить мужу применить свой авторитет и, вместо того чтобы завоевать доверие сына строгостью, пыталась сделать это снисходительностью.

Федерика тоже выслушивала причитания матери с терпеливостью лечащего врача. Вначале, когда дочь только переехала в Лондон, Элен интересовалась ее новой работой и квартирой, но, как только та устроилась, ее любопытство иссякло и единственной темой разговоров стал Хэл. Если Федерика пыталась переменить предмет беседы, Элен ее либо сразу прекращала, либо же снова переводила беседу на тему, касающуюся сына. Хэл перестал быть ее развлечением и стал ее жизнью, а его проблемы поглощали все ее внимание.

Жизнь Федерики в Лондоне была настолько далека от Польперро, что она смогла полностью отделиться от конфликтов семьи. Вначале все было так необычно, что у нее не было времени тосковать по дому. Но позднее, разговаривая по телефону с Тоби и Джулианом, она внезапно стала ощущать тягу к морю и крику чаек, к свежему соленому воздуху и тихим ночам. А еще она очень скучала без Расты, которого пришлось оставить у дяди. Приехав в Лондон, она поняла, что этот город не для таких собак, как Раста, который обожал длительные прогулки по бескрайним полям и игры на морском берегу. Он быстро зачах бы в таком месте, как Лондон, но ей все равно не хватало его компании.

Первое время ей было трудно засыпать в городе из-за шума машин и завываний полицейских сирен в ночи, заставлявших ее кровь холодеть в жилах. Но уже через месяц этот шум стал казаться даже приятным, а свет желтых уличных фонарей, проникавший в маленькую спальню, которую она делила с Эстер, будил уже давно, казалось, забытые воспоминания. Более детально ознакомившись с улицами своего нового места жительства, она ощутила все возрастающее чувство сопричастности к нему. Лондон перестал казаться грандиозным лабиринтом, которого нужно бояться, и превратился в дружелюбный город, которым можно наслаждаться. Она завела новых подруг, с которыми почти каждый вечер ходила в кино, в театр или просто в паб, где они беседовали и играли в нарды до самого закрытия. Однако мысленное присутствие Сэма преследовало ее повсюду, куда бы она ни отправлялась, что заканчивалось, как правило, тем, что она активно отгоняла мужчин, мечтавших добиться ее взаимности.

Именно тогда, когда она думала, что ничто не сможет погасить ту страсть, которую она питала к Сэму, некто вошел в ее жизнь, чтобы изменить ее навсегда.

Глава 29

– Грета хочет, чтобы мы переместили весь китайский фарфор в другую часть отдела, – мрачно сообщила Генриетта, как только Федерика появилась в отделе.

– Ты уверена? Ведь это то же самое, что гору передвинуть, – ответила Федерика и вдруг заметила черные круги вокруг погрустневших глаз Генриетты. – С тобой все в порядке?

– Прошлой ночью я не смогла попасть в свою квартиру и маршировала по улицам до самого рассвета.

– Ты должна была позвонить мне, – сказала Федерика.

– У меня с собой не было твоего номера, дорогая. Я в порядке. Но только, пожалуйста, защити меня от Греты. – Она вздохнула и вяло улыбнулась. – Очевидно, что Торквилл сегодня снова объявится, чтобы продолжить покупки. Все подарки, которые мы упаковали, доставят до уик-энда, но ему нужно кое-что еще. Я выгляжу ужасно и не вынесу этого, – снова вздохнула она и стала тереть глаза.

– Ты никогда не будешь ужасно выглядеть, Генриетта. А им займется сама Грета, – успокоила ее Федерика, закрывая свою сумочку под прилавком. – Это поможет улучшить ее настроение.

– Будем надеяться, – простонала Генриетта.

Задолго до полудня они уже справились с перестановкой фарфора и устало подпирали прилавок, когда появился мистер Дженсен, сопровождаемый группой одетых в темные костюмы мужчин, почтительно и односложно отвечавших на все его вопросы: «Да, мистер Дженсен, конечно, мистер Дженсен». Генриетта и Федерика выпрямились и вежливо заулыбались.

– Это мистер Дженсен, – прошипела Генриетта.

– Не думай, что я не заметила, – прошипела в ответ Федерика. – Стоило только посмотреть на эту свору лизоблюдов! – Свита остановилась и стала оглядывать зал, приглушенно комментируя товары, расставленные в витринах. – Слава богу, что мы успели справиться с перестановкой фарфора до его прихода, – сказала Федерика.

– В самый последний момент, – ответила Генриетта. – Он бы разозлился, если бы увидел, что тут творилось.

Маленькие глазки мистера Дженсена ничего не упускали. Он просканировал помещение одним длинным пронизывающим взглядом, который задержался на ангельском лице Федерики. Дженсен приосанился и что-то шепнул в склоненное ухо одного из своих помощников. Одновременно из своего офиса выплыла Грета.

– Помнится, я уже говорила вам обеим, чтобы вы не занимались пустой болтовней, – возбужденно сказала она с акцентом, усиливающим агрессивность ее тона.

– Доброе утро, Грета, – произнес мистер Дженсен, появляясь перед ней как бы из ниоткуда. – Не припомню, чтобы мы уже встречались, – добавил он, поворачиваясь к Федерике. Грета удивленно заморгала, но быстро пришла в себя и напыщенно застыла на месте.

– Федерика Кампионе, – представилась Федерика, протягивая руку.

– Это подлинное удовольствие, что вы здесь работаете, – с улыбкой заявил он, с любопытством разглядывая ее. – Нам нужны такие солнечные лица, как у вас, с тем, чтобы они стали лицом магазина. – Он хмыкнул и прищурил свои маленькие черные глазки. – Постарайся, чтобы она всегда была на виду, Грета.

Грета с готовностью кивнула.

– Конечно, мистер Дженсен. Я умею отличать ценных сотрудников.

– Хорошо, – удовлетворенно фыркнул старик. Затем, когда он обнаружил, что фарфор переместили в другое место, его лицо потемнело. – Что это за изменения в отделе? – возмущенно спросил он. Все прихлебатели мгновенно выпрямились и сложили руки на своих голубиных грудях, демонстрируя всеобщее негодование.

– О, – вздохнула Грета, в ужасе сжимая руки. – Я могу только принести свои извинения. Федерика – новенькая и неправильно поняла мои указания, – не моргнув глазом, доложила она. Щеки Федерики заалели румянцем. Мистер Дженсен кивнул, и его помощники тут же, как по команде, опустили руки.

– Вероятно, вам нужно постараться, чтобы в следующий раз вас правильно поняли, – жестко сказал он. – Я хочу, чтобы все вернулось на свои места, – добавил он, щелкнув в воздухе пальцами, будто призывая официанта. Потом он повернулся и, сопровождаемый свитой, направился по лестнице в мебельный отдел.

– Вы слышали его, выполняйте! – раздраженно взвизгнула Грета. – А ты, Генриетта, если еще хоть раз появишься на работе в таком виде, я отправлю тебя домой навсегда. Тебе все понятно? – Генриетта кивнула. Она слишком устала, чтобы огрызаться. – А теперь поторопитесь, пока он не вернулся.

Федерика беспомощно наблюдала за тем, как она скрылась в офисе.

– У меня нет слов, – выдохнула она.

– Тебе пора привыкать, моя дорогая, она постоянно прибегает к подобным трюкам. У меня уже неоднократно были проблемы, когда она снимала с себя ответственность. Она ловко прячется за нами, но ей доверяют, поскольку дела идут хорошо, поверь мне. А сейчас пора возвращаться к тому, с чего мы начали. Корова подлая! – пробормотала она, снова доставая из ящика ключи от шкафов.

Федерика занималась обратными перестановками, тихо закипая от ярости. Генриетта от усталости была не склонна к разговорам, оставив ее наедине с жалостью к себе и сожалением об отсутствии сильного характера, который позволил бы ей постоять за себя. Когда в магазин вошел высокий мужчина, затянутый в кожу, в черном сверкающем мотоциклетном шлеме, она нажала кнопку Б на телефоне и стала ждать появления Найджела Делби.

Найджел спланировал сверху с ловкостью полисмена из пантомимы. Федерика поймала его взгляд и кивнула в сторону подозрительного мужчины, который завис на входе. Найджел важно приблизился к нему и попросил снять шлем.

– Боюсь, что в нашем магазине находиться в шлеме не разрешается, – непререкаемым тоном члена Палаты лордов сообщил он. Человек, как бы изумленный услышанным, склонил голову в сторону, прежде чем снять перчатки и затем шлем. Он встряхнул своей густой шевелюрой цвета воронова крыла и оказался не кем иным, как Торквиллом Дженсеном. Найджел забормотал свои извинения и стал уменьшаться на глазах.

Федерика тяжко вздохнула, краска сбежала с ее лица. Генриетта была права: он действительно оказался самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Найджел отступил, почти что кланяясь, и быстро ретировался наверх, чтобы в тиши кабинета остудить свое унижение.

Торквилл посмотрел на Федерику своими фантастически зелеными глазами и заулыбался.

– Так, значит, вы – охранник магазина? – спросил он, подходя к ней и бросая шлем на прилавок. – Я Торквилл Дженсен. – Он протянул руку и наблюдал за краской на ее лице таким же пристальным взглядом, как делал это его дядюшка несколькими минутами раньше.

– Федерика Кампионе, – хрипло ответила она.

– Итальянка?

– Я родом из Чили.

– Что за прекрасная страна! – воскликнул он. – Я еще юношей там путешествовал, – сказал он, нахально ухмыльнувшись. – Это может прозвучать несколько грубо, но я так потрясен вашей внешностью, что, кажется, забыл, зачем сюда пришел. – Федерика неловко поежилась и тут же ощутила трепетное волнение в животе, будто там помахала крылышками бабочка. – Вы очень красивы, – продолжал он. – Должно быть, вы новенькая. Никто другой не стал бы с таким увлечением помогать Найджелу Делби. – Он захохотал. – Вы оказали ему услугу. Он думает, что является более важной персоной, чем есть на самом деле. Такие типажи нуждаются в том, чтобы с них периодически сбивали спесь.

– Я должна извиниться. Это была ошибка, – сказала она, думая о том, как Найджел в одиночестве стучит по столу костяшками своих длинных пальцев, пытаясь избавиться от ощущения досадного просчета в своих действиях, и почувствовала себя виноватой. – Он только выполнял свою работу, – добавила она в его защиту.

– А вы только выполняете свою, – дополнил он. – Я только что купил новый мотоцикл, вам необходимо будет как-нибудь прокатиться, – сообщил он, лаская ее своим испытующим взглядом. Она застенчиво улыбнулась. Он скрестил руки и прислонился к прилавку. Она отступила, когда острый запах его кожаной куртки и тепло, исходящее от его тела, стали наполнять ее слишком интимными ощущениями. – О, я вспомнил, зачем пришел. Мне нужно кое-что для молодой женщины, – сказал он, затем немного подумал, потирая рукой щетинистый подбородок. – Для молодой женщины примерно вашего возраста. Рождественский подарок. Что бы ей могло понравиться?

– Насколько близко вы знакомы? – деловито спросила она, стараясь говорить официально, несмотря на его дурманящую близость.

– Не слишком близко. Но я хочу ей что-нибудь подарить, – легкомысленно заявил он, улыбаясь ей.

– Сколько вы хотите потратить?

– Деньги не имеют значения. Если бы вы работали здесь подольше, то знали бы об этом. Я никогда не смотрю на цены, они дают только общий ориентир. Вот что бы вам, например, понравилось?

– Ну, если вы не очень близко знакомы, я бы посоветовала приобрести какую-нибудь прелесть, но не слишком интимного плана. Дайте подумать, – попросила она, окидывая магазин взглядом и стыдясь того, что его взгляд заставил ее щеки запылать. Она заметила Генриетту, прячущуюся за стеклянными шкафами с фарфором, который они только что перенесли, и ей захотелось, чтобы подруга пришла к ней на помощь. Но Генриетта ощущала себя сегодня слишком уродливой, чтобы показаться важному клиенту, и так сильно пригнулась, что даже Федерика едва смогла ее обнаружить.

– Что вы скажете по поводу этих очаровательных фарфоровых китайских горшков? Можно купить какое-нибудь растение и подарить вместе.

– Вам нравятся растения? – спросил он.

– Конечно. Все женщины любят растения.

– Мне нравится ваша идея, но предложите что-нибудь еще, – попросил он, не отрывая от нее глаз.

– Может быть, картину? – предложила она, глядя на мозаику картин, развешанных на стене.

– Я не знаю ее вкуса, – задумчиво произнес он. – А как насчет серебряных фотографических рамок, которые она наверняка сможет использовать по назначению?

– О, кажется, я знаю, – обрадовалась она, подводя его к запертому стеклянному шкафу, где были размещены богато украшенные серебряные рамки. – Их только что доставили из Китая. Они такие изящные, не правда ли? Если вы не слишком хорошо знакомы, это будет идеальным подарком.

– Вы – хороший продавец, – заметил он, взяв у нее рамку. – Если бы мужчина подарил вам такую, вам бы понравилось?

– Ну конечно. Если бы кто-то мне ее подарил, я была бы рада.

– Хорошо, тогда заверните ее. Это несложно.

Она начала заворачивать покупку дрожащими руками, поскольку его глаза следили за каждым ее движением с нескрываемым восхищением.

– Вы возьмете это с собой или предпочитаете доставку?

– Я возьму это сейчас, – ответил он, обезоруживая ее очередной ослепительной улыбкой.

– Желаете посмотреть что-то еще?

– На сегодня достаточно. Но я заеду в другой раз, что даст мне возможность снова с вами увидеться, – сказал он, понизив голос. Федерика лихорадочно пыталась найти уместные слова, но у нее ничего не получилось. Она смотрела на него, онемев от охватившего ее странного состояния. После его ухода перед ее глазами образовался вакуум, в который Федерика продолжала смотреть, будто увидев там нечто, недоступное чужому взгляду. Когда она восстановила дыхание, то осознала, что едва была в состоянии дышать, пока Торквилл находился рядом.

Остаток дня прошел в совершенно сомнамбулическом тумане. Вернувшись домой, она с трудом могла вспомнить хоть что-то из происходившего после ухода Торквилла Дженсена, но прекрасно запомнила каждое слово из их разговора, будто выучив его наизусть. Когда она сидела за стаканчиком вина в компании Эстер и Молли, раздался звонок в дверь. Эстер открыла и обнаружила мальчика-посыльного с двумя пакетами для Федерики. Увидев размеры второго пакета, Федерика задрожала. Это было большое растение в сине-белом китайском горшке, точно таком, какой она рекомендовала Торквиллу утром.

– От кого бы это могло быть? – изумленно ахнула Эстер.

– В квартире это будет смотреться бесподобно, – заметила Молли, принимая горшок у Федерики и устанавливая его в гостиной, где продолжила его распаковывать. – А что в другом пакете?

– Думаю, что там рамка для фотографии, – голосом пророка сообщила Федерика.

– Откуда ты знаешь? – спросила Эстер.

– Просто знаю, и все.

– Ладно, давай посмотрим, – нетерпеливо сказала Молли, стряхивая пепел на горящую конфорку плиты. – Он сам не откроется от того, что ты на него глазеешь.

Федерика аккуратно разорвала бумагу и извлекла изящную китайскую рамку.

– Это потрясающе, – в восхищении прошептала Эстер. – Только посмотрите, какие дивные птички на ней выгравированы! – добавила она, удивленно проводя по рамке рукой.

– Это тоже будет прекрасно смотреться в гостиной, – заявила Молли, делая очередную затяжку.

Но Федерика крепко ухватилась за рамку.

– Я помещу в нее фотографию папы, – твердо сказала она. – И повешу возле своей кровати.

– Отлично! – воскликнула Эстер. – И тогда я тоже смогу ею любоваться.

Федерика поспешно прошла по коридору в свою спальню и закрыла за собой дверь. До нее доносилось перешептывание Молли и Эстер, гадавших, кто бы мог купить ей такие дорогие подарки. Но она, не обращая на их болтовню никакого внимания, присела на кровать, чтобы заменить рамку на фотографии отца. Она провела пальцем по его красивому лицу и заметила, насколько темноволосый Торквилл оказался похож на Рамона. Те же смоляные черные волосы, та же оливковая кожа и такой же мужественный рот. Правда, глаза их заметно отличались. Глаза Рамона были черными и загадочными, как Вселенная, а глаза Торквилла были светлыми и сияли, как зеленые озера. Она поместила снимок в рамку и поставила его на тумбочку, а затем села на кровать, чтобы полюбоваться результатом. Именно в таком положении – когда она зачарованно вглядывалась в тайные миры своего отца, и застала ее Эстер.

– Я не хотела тебя беспокоить, – извинилась та, выводя подругу из транса.

– Нет, что ты, все в порядке, – Федерика отвела глаза в сторону.

– Кто он? – спросила Эстер. – Думаю, что он – это «он», – она хихикнула.

– Мой Бог, Эстер. Ты бы только его видела. Это самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала, – восторженно заявила Федерика и прилегла на подушку. – Он высокий и темноволосый со светло-зелеными глазами. Когда он улыбается, у меня все внутри переворачивается. Возникает такое ощущение, будто меня сбил грузовик.

– Похоже на одну из стрел Купидона, – ухмыльнулась Эстер, усаживаясь на свою кровать. – Где ты его встретила?

– Он – племянник владельца магазина «Сент Джон и Смит». К счастью, он вовсе не такой лысый коротышка, как его дядя.

– Значит, он просто зашел в магазин?

– Да, но я подумала, что это грабитель, потому что на нем был мотоциклетный шлем, и позвала Найджела Делби, чтобы тот его проверил. В итоге получилась полная неожиданность.

– Но он не обиделся, насколько я понимаю.

– Нет, он был восхищен. – Она улыбнулась, припоминая этот момент.

– Весьма восхищен, как я вижу, – сказала Эстер, любуясь рамкой. – И им тоже восторгаются.

– Думаю, что им восторгается большинство женщин.

– А сколько ему лет?

– Много, – ответила Федерика и вспыхнула.

– Ладно, сколько это – много. Пятьдесят?

– Нет, конечно, но где-то около сорока.

– Н-да, многовато, – согласилась Эстер, но тоже не могла скрыть своего восторга.

– Зато зрелый, уверенный в себе и обеспеченный, – выпалила Федерика и тут же озабоченно прикусила губу.

– Ты хочешь сказать богатый и надежный. Такой, который позаботится о тебе и развеет все твои заботы блеском обручального кольца. – Эстер рассмеялась.

– Нет, он просто взрослый мужчина, а не такой сопляк, как те, которые мне обычно встречаются.

– Боже, как это увлекательно. Я просто не могу поверить! – воскликнула Эстер, сцепляя пальцы рук.

– И я тоже.

– Что ты намерена делать?

– Не знаю, – вздохнула Федерика и ощутила, как ее тело охватывает волна возбуждения. – Не думаю, что мне сегодня удастся уснуть.

– О, как непостоянно твое сердце, – засмеялась Эстер, медленно вставая.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Просто я думала, что ты любишь Сэма, – ответила та, дружески улыбаясь. – А я-то надеялась, что он сделает тебя полноправным членом нашей семьи.

– Ах, Эстер, перестань, – ответила Федерика, отмахиваясь и качая головой. – Эта детская влюбленность уже давно в прошлом.

– Значит, с этим сейчас покончено, да? – уточнила Эстер. Затем она пожала плечами и удалилась, оставив Федерику наедине со своими мыслями.

* * *

На следующий день Федерика зашла в магазин с горящими щеками, опасаясь, что все узнают о том, что Торквилл прошлым вечером прислал ей подарки. Грета собрала персонал отдела и раздраженным голосом прочитала лекцию о том, как надо вести себя в торговом зале и что не следует собираться кучками и сплетничать, когда необходимо заниматься с покупателями. Никто не заметил взглядов Федерики, которые она украдкой бросала на сотрудников, пока ее глаза не остановились на ковре, где перед ней, словно кинолента, стали проступать яркие изображения образа Торквилла, который она сохранила в тайниках своей памяти.

Когда в десять утра открылись двери магазина, Федерика получила телефонный вызов. С трепетом в сердце она взяла трубку.

– Доброе утро, – раздался озорной голос Торквилла. – Вы получили мои подарки?

– Да, – ответила Федерика, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – Не следовало этого делать.

– Конечно нет. Но это доставило мне удовольствие, – ответил он, тронутый ее очевидным волнением.