Текст книги "Шкатулка с бабочкой"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

В течение всей службы Элен размышляла об Артуре и о его предложении. Она пока не рассказала об этом матери, поскольку хотела спокойно все обдумать самостоятельно, прежде чем будет готова выслушать мнение других. С Артуром ей было спокойно: она ощущала его заботу и чувствовала защищенность. Он взял на себя все ее проблемы и страхи. Рамон думал только о себе, а ее нужды для него всегда были второстепенными. Для Артура она во всем была на первом месте. Его жизнь теперь вращалась вокруг ее счастья, и он делал все необходимое, чтобы она была довольна. Когда преподобный Бойбл заговорил о достоинстве доброжелательности и заботе в первую очередь не о себе, а о других, Элен подумала об Артуре и удовлетворенно улыбнулась, будто заслужив хвалу за его положительные качества. Она старалась не думать о Рамоне. В этом не было смысла: он ушел и не собирался возвращаться. Она сделала свой выбор, а он сделал свой и не пожелал вернуть ее назад. Она вспомнила спокойное лицо Артура и стала убеждать себя, что вовсе и не хотела бы снова быть с Рамоном. Но, тем не менее, какое-то необъяснимое сомнение все еще не покидало ее, и к концу службы ее мысли не стали яснее, чем раньше. Элен не знала, что делать. Развод по-прежнему страшил ее как окончательный приговор.

Федерика встретилась с Эстер в их пещере, затерянной среди скал, где строили свои гнезда чайки, а прилив, проникавший сюда каждую ночь, уносил с собой все их тайны. Они устроились в прохладной тени скалы, и Федерика рассказала ей все об Артуре.

– Если мне придется уехать из Польперро, то я умру, – решительно заявила Федерика.

– Как ты можешь покинуть Польперро? Значит, ты будешь ходить в другую школу? – озабоченно спросила Эстер.

– Все будет по-другому, – удрученно вздохнула Федерика. – Все изменится. Я просто не представляю, что мне делать.

– Ты должна отказаться уезжать. Никто не может тебя заставить. Как она сможет? – наивно предложила Эстер. – Просто стой на своем и отказывайся.

– Я не смогу жить в городе.

– А я ненавижу жить в городе.

– Я не хочу жить с Артуром, он занудный, толстый, потливый и скучный. Я не могу смотреть на то, как мама с ним встречается. А папа такой красивый…

– Твой папа – самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Моя мама его просто обожает, ты ведь знаешь, – хихикнула Эстер.

– Неужели?

– Конечно. И мы с Молли тоже.

– У всех вас исключительно хороший вкус, – с гордостью сказала Федерика. – Знаешь, а ведь я послала ему письмо.

– Да ты что?

– Да. Я сообщила ему про Артура и что мама намерена выйти за него. А еще я написала, что, если они поженятся и заберут меня из Польперро, я убью себя.

Эстер шумно вздохнула:

– О Боже! Я уверена, что он приедет.

– Я тоже так думаю. Он вытащит нас из этого болота, вот увидишь. Он никогда не допустит, чтобы это случилось.

Федерика вернулась домой во время ланча и обнаружила автомобиль Артура, припаркованный на площадке у дома. Она закатила глаза и решительно сжала губы, прежде чем войти в холл и встретиться с ним. Он сидел на диване в гостиной, беседуя с Хэлом и Джейком, пока Полли с Элен в кухне проводили последние приготовления к ланчу.

– А, Федерика, – сказал Артур, когда она появилась в комнате. – Очень кстати. У меня кое-что для тебя есть. – Он дружески хохотнул, вставая. Федерика заметила его вспотевший лоб, и ее лицо начала искажать неприветливая гримаса. Она увидела, как он исчез в маленькой комнате, которую Джейк использовал как кладовую для напитков. Она посмотрела на деда и недоуменно подняла бровь, но тот только усмехнулся ей в ответ. Артур быстро вернулся, держа в руках большую картонную коробку, которая, судя по тому, как он пыхтел, казалась довольно тяжелой, хотя он и пытался улыбаться, поставив ее на пол перед Федерикой.

– Что это еще такое? – спросила она, уставившись на странный подарок.

– Открой ее, – предложил Артур.

– Давай, Феде, – подбодрил ее Хэл. – Я знаю, что там находится, – добавил он, – и я уверен, что тебе это понравится.

Федерика открыла коробку. К своему облегчению и изумлению, она обнаружила там два сверкающих глаза, печально смотревших на нее.

– Собака! – воскликнула она. – Настоящая собака! – Она запустила руки внутрь, вытащила толстого маленького щенка и покрыла его белую шерстку восторженными поцелуями.

– Прочитай, что написано на ошейнике, – посоветовал Хэл, присаживаясь рядом с ней на диван и тоже заигрывая со щенком.

– Раста, – взяв в руки серебряный диск, прочитала Федерика. Внезапно она абсолютно четко вспомнила пса сеньоры Бараки и обещание матери, данное в Качагуа. – Спасибо, – застенчиво произнесла она, ощущая некоторую вину за то, что была так недружелюбна к Артуру. – Он действительно мой?

– Действительно твой, – подтвердил Артур, облегченно вздыхая. Поймав взгляд Джейка, он слегка кивнул. Все они оказались правы, и фокус со щенком блестяще удался. Раста вилял своим маленьким хвостиком с таким воодушевлением, что, казалось, сейчас взлетит, как вертолет. Но Федерика крепко держала его в руках, позволяя ему лизать свое лицо и обнюхивать кожу. Она подумала о Троцком и о том, как будет их друг другу представлять. Они наверняка станут близкими друзьями. Ингрид тоже полюбит его, так же, как и Сэм. Она решила взять его в Пиквистл Мэнор сразу же после ланча, чтобы показать всем.

Элен и Полли услышали радостные крики и помчались в комнату, где обнаружили Хэла и Федерику, лежащих на полу в компании собаки.

– Ах, он такой миленький, – сказала Полли, подмигивая Артуру. – Ты теперь счастливая девочка, Феде.

– Он наполовину лабрадор, а наполовину кто-то еще, но мы с Артуром точно не выяснили этого, – сообщила Элен. Федерика увидела, что мать села на диван рядом с Артуром, и заметила, как тот взял ее руку в свою и сжал. Очевидно, он был уверен, что купил ее своим подарком вместе с тапочками, но он ошибался. Она улыбнулась про себя. Скоро приедет папа, и все изменится.

Глава 22

– Смотри в камеру, дорогая. Так, замечательно. Выглядишь шикарно. Хорошо, теперь немного открой грудь. Нет, это много, слишком много. Теперь лучше, а сейчас глаза – в камеру. Лето, дорогуша, лето. Отлично. – Джулиан с пулеметной скоростью сделал серию снимков молодой женщины, развалившейся на диване с грацией лощеной лесной кошки. Ее зеленые миндалевидные глаза украшали длинные черные ресницы. Она была красива, уверена в себе и соблазнительна. И все эти достоинства только подчеркивались ее юным возрастом – ей было всего лишь восемнадцать.

Джулиан встретил Лючию Сарафину в лондонском клубе и узнал, что она мечтает стать знаменитой певицей.

– У меня привлекательные внешность и тело, проблема состоит только в разработке голоса, – спокойно говорила она с сильным итальянским акцентом.

Джулиан, будучи художником в душе и ценивший эстетику красивых женщин, пригласил ее к себе в коттедж, который делил с Тоби, чтобы сделать серию фотографий для ее портфолио. Она мгновенно согласилась, используя шанс извлечь пользу из очередного мужчины, ослепленного ее прелестями. Она смотрела на него пристально, как пантера на свою потенциальную жертву. На нем были надеты только выцветшие джинсы и сандалии, а тело было крепким и поджарым. Она была уверена, что он втайне горел желанием возвратиться в мир гетеросексуалов.

День выдался влажным. На горизонте пенились пурпурные тучи, обещая послеобеденный дождь с грозой. Но, пока свет еще держался в неуловимом переходном состоянии между солнечной погодой и ненастьем, Джулиан спешил закончить съемку до того, как солнце исчезнет в мрачных красках надвигающейся бури.

На Лючии было надето короткое белое платье с глубоким вырезом, позволяющее видеть ее покрытые бронзовым загаром бедра. В каждой позе она старалась показать себя с самой выгодной стороны и при этом смотрела в камеру с самоуверенностью профессиональной модели.

– Сейчас можешь расслабиться. Я сменю пленку, а потом, возможно, мы попробуем снять тебя под цветущим деревом или где-нибудь еще, – сообщил он, поворачиваясь, чтобы достать из сумки новую пленку. – Хочешь выпить? – спросил он, разрывая фольгу, в которую была завернута пленка.

– Не думаю, что пойду в таком виде куда бы то ни было, – заявила она и засмеялась.

– Почему нет? – спросил он, поворачиваясь к ней.

Она улыбнулась ему и, вопросительно подняв брови, с коварной улыбкой сбросила платье на траву.

– Если твой бойфренд вернется домой, он меня испугается? – спросила она, проводя рукой по своему обнаженному телу. Джулиан был удивлен, но не шокирован. Он занимался своим бизнесом достаточно давно, чтобы привыкнуть к любым сюрпризам. В сущности, он уже устал с ними бороться. Прелестницы едва могли поверить, что он их не хочет, хотя и знали о его откровенной гомосексуальности. Все они были уверены, что смогут соблазнить его, и сильно обижались, когда обнаруживали, что это вовсе не так. Джулиан вставил пленку и перекрутил ее с таким видом, будто совсем не замечает девушку.

– А теперь, милочка, – сказал он весело, – давай сменим твою диспозицию. Этот диван уже намозолил глаза. – Он обвел взглядом сад. – Вот – стул под цветущим деревом. Ты смотришься как лесная нимфа, очень впечатляюще, – заверил он, скрываясь в доме. Лючия тяжко вздохнула, но не сдалась. Она была твердо уверена в своих чарах.

Джулиан установил стул под деревом с бело-розовыми цветами и стал регулировать треножник и камеру. Обнаженная Лючия подошла к стулу, перевернула его спинкой к камере, села сверху, положив голову на сложенные руки, и, не мигая, уставилась на Джулиана.

– Ну нет, дорогуша. Я действительно не думаю, что это хорошая идея. Ты ведь, кажется, певица, а не порнозвезда, – произнес он, регулируя фокусное расстояние.

– Это только для тебя, – сказала она и нежно улыбнулась, ожидая ответной благодарности.

Но ничего подобного не случилось.

– Боюсь, что это пойдет в мой архив и там затеряется. Когда, ты говоришь, звонил твой дружок? Давай сделаем снимок для него, – предложил Джулиан, возвращаясь к фотоаппарату.

– Его зовут Торквилл.

– Значит, это будет для Торквилла, – сказал он, заряжая пленку в поляроид.

– Он будет весьма удивлен, – сообщила она, выпрямившись и самодовольно ухмыляясь. – Мы вручим ему поляроидный снимок в качестве подарка, когда он за мной заедет.

– Согласен, если это именно то, что тебе нужно, – ответил он, вглядываясь в полученную фотографию. – Очень хорошо, Лючия. Люди из «Плейбоя» за подобный снимок убили бы кого угодно. Может, тебе стоит подумать о карьере фотомодели – тут особые усилия не нужны, и у тебя хорошо получается.

– Нет, не могу так позировать для кого попало, – хрипло отказалась она, глядя на него глазами самки оленя.

– Значит, тебе удалось меня обмануть, – ответил он, снова щелкая затвором. – А сейчас будь страстной, я не хочу, чтобы ты улыбалась. Больше огня, соблазнительности, может, даже жертвенности. Вот так лучше. Так, немного вверх, да, выше, и в сторону, меньше, так, глаза на камеру, сверкай ими на меня. Хорошо. – И так он отщелкал целую пленку.

– А теперь давай одевайся, и мы сделаем несколько менее интимных снимков, – предложил он, меняя пленку.

– Я уже устала позировать и к тому же мне больше нравится быть нагой. А как тебе?

– Иногда да, но не тогда, когда я работаю.

– Сейчас я не работаю, я играю.

– Ладно, тогда сделаем перерыв на чай. – Он начал складывать свое оборудование. Взглянув на небо, он обнаружил, что буря уже совсем близко. – Мы неплохо использовали лучшую часть дня, – констатировал он, складывая треногу.

– О нет, лучшая часть дня еще впереди, – возразила она, поднимаясь со стула и направляясь к нему.

Джулиан устало вздохнул.

– В самом деле, Лючия, это вовсе не то, что ты думаешь.

– Нет, именно то, – решительно произнесла она, останавливаясь возле него и проводя своим длинным ногтем вниз между его грудными мышцами. – А ты следишь за собой, разве нет?

Джулиан схватил ее руку и отвел от своего тела.

– Лючия, я гей. Мне нравятся мальчики, а ты типичная девочка. Это очень просто, – серьезно произнес он.

– Да ладно тебе, давай. Не говори мне, что ты иногда об этом не думаешь, – сказала она и надула губы.

Джулиан начал испытывать к ней неприязнь.

– Никогда, – отрезал он.

Она положила руку на его брюки спереди.

– Я чувствую, что ты меня хочешь.

– Значит, ты не настолько опытна, как я думал, потому что сейчас я далек от возбуждения.

По крайней мере, у нее хватило благопристойности, чтобы покраснеть.

– Ты просто боишься, что может появиться Торквилл. Уверяю, что этого не будет – еще слишком рано. Я сказала ему, что проведу здесь весь день.

– Давай пойдем и выпьем чаю, – снова предложил он, проходя мимо нее.

Внезапно облака оказались прямо над ними, над землей раздался оглушительный раскат грома, и на них обрушился дождевой поток. Хихикая, Лючия бросилась прятаться в дом, а следом за ней побежал Джулиан. В полумраке дома она вцепилась в него, целуя и расстегивая джинсы.

– Прошу прощения. Надеюсь, я никому не помешал, – тихо произнес Тоби, застывший в дверном проеме. Он видел, как они спасались от дождя, и, хотя его одолевали неприятные ощущения, он знал, что Джулиану постоянно приходится обороняться от слишком назойливых девиц, поскольку это была часть его работы.

Лючия отпрянула и вытерла тыльной стороной ладони мокрое лицо.

– Ты, должно быть, Тоби, – догадалась она. – Как насчет небольшой смены ощущений? Мы можем поразвлечься втроем.

– Извини, но я в такие игры не играю, – сухо ответил Тоби, – лучше я поставлю греться чайник, чтобы избавить вас от простуды.

– Мне нечего надеть. Мое платье, должно быть, совсем промокло, – пожаловалась она, опираясь на стену и ухмыляясь Джулиану. – Фотограф, спасенный дождем. – Она захихикала.

– Я одолжу тебе рубашку, – произнес тот со вздохом. – Тоби, я бы выпил кофе, и, пожалуйста, покрепче. Пойдем, Лючия.

Пока Джулиан находился с Лючией наверху, Тоби караулил у чайника и пытался подавить приступ ревности, который охватил его, вытесняя хорошее настроение, с которым он приехал. Он уставился на свое отражение на серебряной поверхности чайника, но, как бы ненавистна ему сейчас не была собственная гримаса, он ничего не мог сделать, чтобы убрать ее с лица.

Неожиданно отворилась дверь и вбежала Федерика, едва переводя дыхание от езды на велосипеде и держа в руках пушистого белого щенка.

– Мой Бог! – воскликнул он. – Чей он?

– Он мой, дядя Тоби, – она осторожно опустила свое живое сокровище на плитки кухонного пола.

– Он очаровательный.

– Да.

– Как его зовут?

– Раста, – сказала она. – Потому что я знала пса Расту в Чили. Смотри, его имя даже написано на ошейнике.

Тоби присел и погладил мягкую шерстку.

– Приятная маленькая штучка, – задумчиво сказал он. – Полагаю, ты позволишь ему спать в постели вместе с тобой.

– Если мама разрешит.

– Сложный вопрос, – заметил он, зная характер Элен.

– Вовсе нет. Она хочет, чтобы я подружилась с ее нудным бойфрендом, и он подарил мне собаку. Так что, подозреваю, она разрешит мне все, что я захочу.

– А, – кивнул Тоби, поднимаясь. – Артур.

– Он тебе нравится?

– Да, конечно, – дипломатично ответил Тоби.

– Как ты думаешь, они поженятся? – спросила она.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

– Нет. Но все-таки?

– Ну, я не думаю, что Элен готова снова выйти замуж, – ответил он, вынимая из шкафа чашки и наливая в них кипяток.

– А я думаю, что это случится. Они постоянно вместе, держатся за руки и целуются. Я считаю, что он уродец, а папа такой красивый.

– Внешняя красота – это еще не все, Феде. Артур – добрый, мягкий человек, и он заботится о твоей матери. Думаю, это важнее, чем красота.

– Он мне не нравится, – упорствовала Федерика, садясь на пол и кладя щенка на колени.

– Это вполне естественно. Если бы у него не было романа с твоей мамой, ты, вероятно, относилась бы к нему гораздо лучше.

– Я не хочу уезжать из Польперро, – серьезно заявила она.

– Но зачем же тебе уезжать отсюда?

– Потому что, если мама выйдет за него, мне придется уехать и жить с ними в городе.

– Ого. Это уже второе «если».

– Но я не хочу уезжать, – твердила свое Федерика.

– Можешь жить у нас. Я лично никогда не собираюсь уезжать из Польперро, – легкомысленно заявил он, не заметив семян, посеянных в голове племянницы. А в мозгу Федерики тем временем лихорадочно заработали шестеренки.

– Ты говоришь серьезно? – в изумлении спросила она.

– Что именно? – уточнил он, доставая пакетики с чаем из чашек.

– Что я могу жить у тебя, если мама выйдет за Артура?

– Ну конечно. Да, дорогая, ты можешь жить со мной и Джулианом. Совершенно точно.

Когда Лючия вернулась в кухню, одетая только в большую рубашку Джулиана, она не обратила никакого внимания на белолицую девочку с блестящей кожей и длинными светлыми волосами, сидевшую на полу и игравшую со щенком. Джулиан представил их друг другу, но Лючия не интересовалась детьми и не любила собак, поскольку считала последних слишком волосатыми и специфически пахнувшими. Поэтому она ограничилась легкой улыбкой, обходя их на пути к чашке горячего чая, который сделал для нее Тоби. Она наклонилась над плитой, чтобы согреться, и сделала глоток.

– Где этот поляроидный снимок, Джули? Я хочу показать его Тоби, – веселилась она, скрещивая голые ноги, чтобы удержать тепло.

– Не знаю, куда я его дел, – вяло ответил Джулиан.

– Нет, знаешь. Давай, не лишай меня удовольствия. У меня там шикарный вид.

– Красота существует лишь в глазах зрителя, Лючия, а я видел тебя и в лучшем виде, – ответил он, роясь в своей сумке. Наконец он извлек оттуда фотографию и вручил ее нетерпеливо ожидающей фотомодели. Она посмотрела и с гордостью улыбнулась.

– Торквиллу это понравится. А ты можешь сделать ее для меня в большом формате? Тогда я смогу подарить ее ему на день рождения, – сообщила она, показывая снимок Тоби.

Тоби улыбнулся, чтобы скрыть свое отвращение.

– Боюсь, что из голых кошечек меня интересуют только четвероногие, – отрезал он.

Лючия глотнула чая, чтобы сдержать свое негодование, а затем не придумала ничего умнее, чем предложить полюбоваться своим фото застенчивой девочке, сидевшей на полу.

Федерика смущенно посмотрела на дядю. Ни Джулиан, ни Тоби не сочли шутку Лючии забавной и мечтали только о том, чтобы поскорее появился ухажер распутной девицы и забрал ее с собой.

Когда Торквилл наконец заявился, рев двигателя его «Порше» разогнал гнездившихся вокруг голубей и ласточек. Он уверенно, без звонка, вошел в дом.

– Вот ты где, Лючия, – сказал он, обнаружив всю компанию в кухне. Проигнорировав Джулиана и Тоби, он обошел их с выражением превосходства на лице и подозрительно сверху донизу осмотрел свою подругу. – А где твоя одежда? – спросил он. Она вручила ему фотографию, наблюдая, как от ярости наливались краской его щеки и шея.

– Что это, черт возьми, значит? Я думал, ты делаешь обычные снимки, а не порно, – прорычал он, отбрасывая волосы со своей смазливой физиономии.

– Это особый снимок лично для тебя, дорогой, – проворковала она, целуя его.

– Если этот фотограф не гей, то я убью его, – пообещал он без тени улыбки.

– О, он гей. Натуральнейший гей, – доложила она. – Правда, Джулиан?

Джулиан снова почувствовал приступ отвращения. Он хотел лишь одного – чтобы они побыстрее убирались из его дома.

– Я вышлю тебе снимки, когда напечатаю их. Это займет несколько дней, – произнес он в пространство, игнорируя ее слова. Это была парочка самых неприятных и самодовольных персонажей из всех людей, которых он когда-либо встречал.

– Тогда нечего тут торчать. Мы должны успеть в Лондон к семи на премьеру «Безумных сердец», и тебе, дорогая, нужно время, чтобы привести себя в порядок.

– Думаю, это существенно зависит от того, что она наденет, – заметил Тоби, подмигивая Джулиану.

– Пойдем, – повторил Торквилл, демонстративно игнорируя Тоби, и вышел с Лючией из кухни.

Федерика наблюдала за их уходом. «Он очень красивый», подумала она и стала гадать, как такие мужчины, как он, могут влюбляться в таких вульгарных девиц, как Лючия. Она даже не удосужилась погладить Расту.

– Я верну тебе рубашку при случае, я не забуду, – крикнула Лючия из холла.

– Не беспокойся, – крикнул в ответ Джулиан, испытывая от их ухода большое облегчение. – Можешь оставить ее себе.

Рев мощного двигателя снова распугал всех окрестных птиц и животных, стремительно спасавшихся бегством. Когда все стихло, воцарилась почти звенящая тишина. Джулиан и Тоби тяжело вздохнули.

– Слава Господу, они убрались, – сказал Джулиан, крепко обнимая Тоби. – Это было вовсе не то, что тебе могло показаться, – добавил он, оправдываясь.

– Я знаю, – сказал Тоби. – И я знаю тебя.

– Хорошо. – Он еще раз тяжко вздохнул и положил голову на плечо Тоби. – И где мой крепкий кофе?

– А может, заменим его виски?

– Ты прав. Это звучит гораздо веселее. После такого цирка мне придется неделю приходить в себя. Как все-таки ужасны порой бывают женщины. Надеюсь, они не собираются размножаться.

– Этого нельзя допустить.

– Трагедия состоит в том, что они именно это и сделают, – сказал Джулиан.

– А наша – в том, что мы этого не можем, – засмеялся Джулиан, похлопывая друга по спине.

– Когда я перееду и буду жить здесь, могу я взять с собой Расту? – спросила Федерика, продолжавшая тихо сидеть на полу.

Тоби и Джулиан одновременно повернулись и посмотрели на нее.

– Боже мой, я совсем забыл, что ты здесь, – удивленно произнес Тоби.

– Конечно, ты можешь привезти Расту, – заверил ее Джулиан, глядя на Тоби. – Когда она собирается переезжать?