Текст книги "RS-9.Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

16. Ночь

Когда Элоиза уже смогла осознать реальность вокруг себя, то оказалось, что она находится в комнате, через которую попадают в родную палату монсеньора герцога. Там был Лодовико, он разговаривал по телефону, у стола что-то делал Карло, а рядом с ней сидела Анна.

– Ты как? А то ещё и тебя лечить уже некому – врач сбежал, – сообщила она.

– Как сбежал? – встрепенулась Элоиза.

– Ногами, – пожала плечами Анна. – Попрощался и сбежал. Перед тем попросил, чтобы ему дали горячего чаю, кусок сырого мяса, два помидора и перец. Мясо, помидоры и перец сложил в свой рюкзак, а чай выпил, только насыпал в него чего-то. От сладостей к чаю отказался. От алкоголя – тоже. И ушёл.

– Ну и ладно. Теперь должно быть всё нормально. Ну, когда зарастёт. Скажи, ты можешь сходить ко мне и принести флакон с лекарством? Что-то я совсем развалилась.

– Без проблем, – Анна поднялась и вышла.

Лодовико закончил говорить по телефону и сел на место Анны.

– Не расскажете, что это было? – поинтересовалась Элоиза. – В чём состоял отчётливый криминал этого случая?

– Ай, – Лодовико досадливо махнул рукой. – Сегодня был не его день, определённо. С самого утра.

– Допустим, а нож в животе откуда взялся?

– От доброго человека, – скривился он. – Позволите без деталей? В общем, тут недавно сделали кое-что для одной доброй души. А другой доброй душе это очень не понравилось, и первая душа получила страшную месть, поджог дома и взрыв машины. Ладно, хоть не пострадал никто. Зато эта самая первая душа очень обиделась на нас – мол, плохо поработали, раз теперь такие проблемы. Связь была через Карло, он и разговаривал по телефону, и сказал, что подъедет и поговорит. Но Себастьяно случился рядом, всё услышал и сказал, что с нами так вообще нельзя, и это нужно объяснить вот прямо сейчас, и он сам лично поедет и объяснит. Ну, и объяснил – как видите.

– Это… ваша добрая душа в него нож всадила?

– Его человек.

– И…что с тем человеком?

– Я думаю, вам не стоит знать деталей.

– Он… жив?

– Это сейчас не важно, – покачал головой Лодовико.

И как раз в этот момент зашла Анна с флаконом.

– Еле нашла! Никогда бы не подумала, что можно так запрятать необходимое лекарство!

– А где она была? – Элоиза не могла сообразить, когда в последний раз держала в руках эту бутылочку.

– Не поверишь, в шкафчике в ванной. Там еще лак для ногтей и пилочки маникюрные лежат.

– В самом деле, странно. Впрочем, я давно к ней не обращалась. Ладно, накапай капель пятнадцать и дай мне, пожалуйста.

Анна накапала в какую-то склянку, развела водой и вложила Элоизе в руку, коснулась ее пальцев.

– Ничего себе, все еще холодные! Ладно, пей, мы сейчас все сделаем, – забрала у Элоизы пустой стакан и принялась растирать пальцы правой руки. – Чего сидишь, – глянула на Лодовико. – бери вторую руку и делай то же самое! И еще ухо пощипли с твоей стороны!

– Себастьяно снова взбесится, когда мы ему расскажем, как вы с Анной его неземную любовь в чувство приводили, – ухмыльнулся Карло и мгновенно получил с разных сторон щелчок пальцами по лбу и пинок по ноге.

Элоиза молчала и с четверть часа наблюдала, как в окружающий мир возвращаются нормальные цвет и звук.

Карло подтащил к их дивану стол, там был накрыт ужин. По всем правилам – закуски, горячее – какая-то рыба, – и напитки.

– Донна Эла, что вам положить? Вы сегодня герой дня. Правда, второй герой сбежал от заслуженной награды, но если доктор Доменика его знает, то может она найдёт его для нас? Мы ему хоть спасибо скажем, а то и не только скажем, – Карло будет трепаться даже на смертном одре.

– Честно, я тоже сегодня видела его впервые, – покачала головой Элоиза. – Работал он, как профессионал, а больше я ничего про него не знаю.

– Но если вдруг с Себастьяно что-то не то – тогда мы его из-под земли достанем, продолжал болтать Карло.

– Тогда уж и меня, мы вместе оперировали, – пожала она плечами.

– Вас – ни в коем случае, вы неприкосновенны, – рассмеялся Карло, подошёл и поцеловал ей руку. – Спасибо, госпожа де Шатийон. Если бы не вы и не ваши родственники… в общем, было бы глупо потерять Себастьяно в такой вот дурацкой стычке, после того, как он прошёл через всё остальное если и не невредимым, то живым. Но он весь день сегодня, как дурак, и мы это ему уже сказали, пока он ещё был в сознании, а завтра утром ещё придёт господин Дзани и тоже что-нибудь скажет. Я непременно послушаю, хоть бы и под дверью!

Анна ушла спать, Карло сказал по телефону, что после такого дня нужно приехать домой хоть бы и на три часа, и тоже ушёл. Элоиза попробовала ноги – стоять можно, и пошла в палату – нужно же посмотреть, как там пострадавший. Вот как раз и систему отключить – видимо, хирург Джанфранко велел что-то прокапать. Или Кристиано сам решил.

– Ступайте спать, Элоиза, я присмотрю, – Лодовико возник в дверном проёме.

– А если вдруг что не так? И вы этого не увидите?

– Ваша взяла. Хотя я могу позвать Кристиано, он сейчас тут главный, пусть отдувается.

– Знаете, раз уж я ввязалась в это дело, то дождусь хотя бы до утра.

Лодовико помолчал, потом принёс из проходной комнаты два стула.

– Спасибо, что не отказали, – он не смотрел на неё, он смотрел на лежащего монсеньора герцога.

– Я… абстрагировалась.

– Скажите, для чего вам нужен был хирург? К нам передавались данные с камеры, я видел, он вам говорил – а вы там что-то делали. У него, – он кивнул на лежащего, – в животе.

– Вот для того и нужен, чтобы командовать, что именно сделать. Я только фиксировала. Ну, зашивала. Я больше ничего не умею. Я не понимаю, что нужно сделать, когда видишь перед собой такой вот разрез, и с возникшими от него внутренними повреждениями. Мой максимум – мне говорят, какие ткани в каком месте собирать, и я это делаю. Наше всеобщее счастье в том, что хирург был от Доменики, и он умеет работать с таким ассистентом. Это немного не так, как если бы с обычным, с тем же Кристиано.

– Но с вами же лучше, – Лодовико даже слегка улыбнулся.

– Не факт. Во-первых, со мной нужно уметь. Нужно понимать мои возможности и давать мне очень чёткие указания. Во-вторых, кто-то просто предпочитает выполнять все швы самостоятельно. Для уверенности в результате. Плюс от меня разве что вот ему, – она кивнула на монсеньора, – и если всё хорошо закончится. Потому что обошлись без медикаментозного наркоза, и не нужно будет снимать швы.

– Сколько он проспит?

– Думаю, часов до девяти-десяти. Кстати, сколько сейчас времени?

– Пятый час. Вы точно не хотите пойти спать?

– Да уже не так много осталось, лучше не ложиться.

Помолчали.

– А ведь Карло прав. Было бы очень глупо потерять Себастьяно из-за такой ерунды, – он по-прежнему смотрел куда-то внутрь себя.

– Так всего-то нужно было отвезти его в больницу, – пожала плечами Элоиза. – Например, в ту же клинику Доменики. Там есть дежурные врачи. Не верю, что вы не смогли бы договориться об охране ваших секретов.

– А сейчас они не покинут стен дворца, – возразил Лодовико. – Врача мы попросили поклясться.

– Он согласился? – удивилась Элоиза.

– Вполне. Мы поняли друг друга. Экзотический тип, откуда он вообще?

– От Доменики. Большего я не знаю. Мне достаточно этой рекомендации.

– Странно, от чего, бывает, зависит наша судьба, – пробормотал он. – От случайности. Услышать не предназначавшийся тебе разговор, потащиться решать не твою проблему, налететь на нож, а потом – тебя спасает человек, которого ты отродясь не видел и скорее всего, больше и не встретишь.

– Так и есть, – согласилась Элоиза. – Я не знаток судьбы, но про роль случайностей – всё верно.

– Не верю, что вы не знаток чего-то в этом мире, – усмехнулся он.

– Зря, – пожала она плечами.

– Но говорят, вам удаются предсказания?

– Скорее, предчувствия.

– И что вы предчувствуете про него? – Лодовико кивнул на кровать.

– Даже и думать не хочу, – замотала она головой.

– А про меня?

– Дайте руку. Нет, обе, – она сначала сказала, потом сообразила. Но решила не отступать.

Он протянул ей обе руки ладонями вверх. Она взяла их, подержала, сосредоточилась… Вердикт потряс её саму.

– Ваша судьба, господин Сан-Пьетро, встретит вас в первый день нового года, – произнесла она, сама не понимая как.

И отпустила руки, и зажмурилась от яркого света.

Надавила пальцами на веки, встряхнулась. Открыла глаза.

– Вы хотите сказать, что мне осталось жить – до нового года? – спокойно спросил он.

– Ничего подобного, о смерти я не сказала ни слова. Судьба – не обязательно смерть.

– Тогда… моя судьба покинула этот мир более двадцати лет назад.

– Я слышала эту историю, – кивнула она. – Но сейчас не могу добавить к сказанному ничего. Впрочем, если хотите, то я устрою вам консультацию у специалиста по судьбе.

– И такие бывают? Ничего себе. Нет, спасибо. Я, пожалуй, как-нибудь сам.

Когда в половине восьмого в палату заглянула Мария Магро, прибежавшая так рано, как смогла, они сидели и молчали.

17. Что это было

Элоиза без происшествий добралась до своих комнат и первым делом отправилась под душ. Сначала комфортной температуры, потом сделать погорячей, а потом наоборот, холодный. Ещё раз горячий и ещё раз холодный. Несколько упражнений, чтобы разогнать сонную одурь, и один идущий против всех законов природы приём, который она не использовала со студенчества, но он позволял часов двенадцать функционировать, как нормальный человек, без сна. Зато потом нужно спать, сколько получится. Такая радость не светила примерно до субботы, но уж как будет.

В любой другой день она могла бы договориться и прийти на работу к обеду, или не приходить вовсе. Но не сегодня – до обеда нужно отослать самому верхнему музейному начальству документ о движении экспонатов по выставкам за последние пять лет, любимые сотрудники по частям собрали все данные, но итог за ней. Эту работу нужно сделать за ближайшие несколько часов. Поэтому Элоиза причесалась, оделась, накрасилась и спустилась к завтраку.

В обеденной зале никого её бледностью и недосыпом не удивишь, она нередко такая. Какого-то особого оживления не наблюдалось – обычное утро понедельника. Вроде бы никто не обсуждает отчётливо криминальное происшествие с монсеньором герцогом. Тут же к ней подсела Анна и стала командовать официантам – что принести.

– Ты спала хоть немного?

– Нет, – покачала головой Элоиза. – Не получилось. Вечером.

– Оно и видно. Выглядишь ты, конечно – краше в гроб кладут. Тебе точно нужно сегодня работать?

– Увы, – пожала Элоиза плечами. – Надеюсь, завтра станет легче.

Допила кофе и отправилась в аналитический отдел.

Похоже, вид у неё был и вправду не особо, потому что каждый из четырёх сотрудников по очереди зашёл в кабине и предложил помочь с отчётом. Пятым зашёл брат Франциск и плотно прикрыл за собой дверь.

– Госпожа де Шатийон, могу я задать вам вопрос? – поднимать на неё глаза он так и не научился.

– Конечно, брат Франциск, – время – одиннадцатый час, можно сделать небольшой перерыв, она пока ещё успевает закончить работу к нужному времени.

Он подошёл к столу и спросил:

– Скажите, а с монсеньором Марни всё благополучно?

– Насколько я знаю – уже да, – кивнула Элоиза. – Что о нём говорят в вашей части дворца?

– Что он попал в какое-то происшествие. Без подробностей.

– И хорошо, что без подробностей, – выдохнула она.

– Вам сделать кофе?

– Да, пожалуйста. Было бы очень хорошо.

– Сейчас, – он выскользнул за дверь, а через десять минут поставил перед ней прямо возле клавиатуры поднос с кофе и пирожными.

– Я думаю, у него всё будет хорошо, – пробормотал брат Франциск уже от дверей.

– Не сомневаюсь, – ответила Элоиза.

В этом доме невозможно скрыть решительно ничего. Как скоро всем станут известны подробности их вчерашнего гадкого разговора? Когда они поссорились весной, то сумели сделать это без свидетелей, а тут – при всём честном народе, что называется.

Ладно, не важно. Нужно работать.

Себастьяно проснулся и с удивлением обнаружил себя в больничной палате. Ладно, хоть в хорошо знакомой больничной палате на третьем этаже палаццо Эпинале, а не где-то ещё!

Руки и ноги в целом были в порядке, только вот живот нехорошо тянуло. Он заглянул под простыню – ох ты ж, не привиделось, значит. Приклеена повязка, из-под неё выходят трубки. Интересно, что там, под повязкой? Попытался встать исключительно ради сделать попытку – шов тут же отозвался острой болью. Всё, понял, не шевелюсь.

Повертел головой, поискал телефон – точно, какая-то добрая душа положила рядом с подушкой. Взял, включил.

Элоиза.

Вчера они насмерть поссорились с Элоизой. И это ему тоже никаким образом не привиделось.

Себастьяно видел эту сцену мысленным взором очень хорошо – она сидит за столом с каким-то неизвестным типом, потом поворачивается, видит его, машет ему рукой. Оба они поднимаются, потом тип обнимает Элоизу, целует в обе щеки, и они расстаются. Она – радостная и довольная – идёт к нему и явно хочет о чём-то говорить.

Наверное, стоило спросить – кто это и что это, но в тот момент Себастьяно меньше всего думал о том, что стоит делать, а что – нет, да и вообще не думал. Сам сейчас удивлялся – почему его так резанула эта увиденная сцена. Элоиза ведь никуда не делась, по большому счёту. Да мало ли, с кем она вообще может пить кофе! И кто её поцеловал. Уж наверное, были какие-то особые обстоятельства.

Это сейчас он такой умный. А вчера был злой после неудачных переговоров и оттого в неадеквате.

Чёрт побери, только бы она не уволилась и не сбежала совсем.

Очень захотелось позвонить ей. Но сначала лучше узнать новости у кого-нибудь, с кем попроще.

Лодовико отозвался сразу же и появился буквально через пять минут. Судя по его виду, он сегодня ночью не спал.

– Рад видеть тебя живым, – подтащил стул и сел рядом. – Не вздумай подпрыгивать, ясно?

– Тогда рассказывай. Что тут вообще вчера было?

– Это ты у меня спрашиваешь, да? Ты вчера задал нам работы, как никто. Впрочем, оно шло с утра по нарастающей, и я лично рад, что до откровенного криминала ты докатился только к ночи.

– Постой, про криминал я уже не вполне понимаю. Утром были переговоры с участием Шарля, так?

– Так. Где ты словесно и невербально потоптался на несчастном придурке, который всего-то хотел денег за пустышку и которого всего-то нужно было отправить восвояси. Нет экспертного заключения о потенциальной ценности предмета – нет и разговора, и точка. Он, конечно, тоже мог не наглеть, но и ты бы хуже не стал, если бы придержал язык. Ты вроде обычно умеешь.

– Да заусило что-то. Сегодня уже сам не понимаю – что это было. Ну да, надо было плюнуть и растереть. А потом я поссорился с Элоизой?

– Потом ты при всём честном народе наговорил кучу дерьма ни в чём не повинной Элоизе. Я лично не понимаю, почему она тебя на месте не убила.

Себастьяно вздохнул – Лодовико всегда отличался точностью формулировок.

– Да я ещё вчера понял, что идиот. Скажи, она не сбежала? Она здесь?

– Ты имеешь в виду – во дворце? Да, в офисе.

– Найди мне эту штуку, ну, как там её, которой брюхо фиксируют после операции, чтобы кишки наружу не вывалились.

– А это уже – как Мария скажет. Ты не хочешь знать, что было потом?

– Как же, хочу, – господи, что там ещё-то?

– Что ты помнишь из вечерней встречи?

– Помню, что мы только-только вернулись, и что услышал, как Карло разговаривает по телефону, и понял, что он говорит с Фоссо Фабри. И что тот выделывается, как может. И мы поехали поговорить, потому что нечего ему выделываться, особенно перед нами.

– И поговорили, – усмехнулся Лодовико.

– Я помню, что меня ткнул его охранник, тот, который с перебитым носом, и что я вроде его успел схватить и забрать нож. Дальше не могу сказать, что отчётливо помню.

– А дальше я знаю со слов Карло – что Фабри малость охренел от увиденного, он не рассчитывал, что всё закончится кровью. Пока он охреневал, охраннику тоже досталось – ты не промахнулся. Дальше Карло, Уго и Лука быстро тащили тебя домой. На сейчас у Фабри к тебе претензий нет, он согласен, что охранник сам наскрёб на свой хребет и лично занимается утряской дела. Пострадавший прооперирован и пока жив, тоже каким-то частным образом штопали.

– И то ладно. А кто меня оперировал? Мария?

– Если бы. Ты встрял во всё это очень вовремя – про Бруно сам знаешь, а все остальные были кто где, так-то вечер воскресенья и ничего не предвещало. Мария за городом и ей не с кем оставить ребёнка, в доступе один только Кристиано и ещё Виолетта. Мне очень не хотелось связываться с обычной больницей, сам понимаешь – пришлось бы рассказывать, откуда у тебя эта чудесная дыра в брюхе. Тогда я пошёл к Элоизе.

– Что? Ты – пошёл к Элоизе?

– Именно. Она позвонила донне Доменике – старшей, но та тоже находилась за городом и сама приехать не могла. Зато прислала нам врача – странноватый парень, но сделал всё, как надо. А помогала ему Элоиза.

– Элоиза… копалась в моём брюхе?

– Именно, Себастьяно. Кристиано паниковал и повторял, что никогда никого не оперировал сам, Виолетта занималась примерно тем же, только круче, а Элоиза тыкала пальцем в твою дыру и оттуда переставала течь кровь. А потом приехал врач, и я взял с него клятву, что он никогда не будет разглашать деталей операции – кроме как с теми, кто и так знает. И они всё сделали – он, Элоиза, Кристиано и Виолетта.

– Твою мать, – выдохнул Себастьяно.

Других слов не находилось.

– Ну да, как-то так, – кивнул старый друг. – Ты её нехреново обидел, а потом она не дала тебе подохнуть. Сказала – абстрагировалась.

– Нет, ты должен найти мне пояс, которым держат шов на брюхе. Мне надо идти к ней и просить прощения. Или хотя бы ползти, – добавил он, подумавши.

– Успеешь ещё, – начал было Лодовико, но дверь отворилась.

Первой шла Мария Магро, она была преисполнена боевого задора, прямо вся, до самых кончиков забавно вздрагивавших коротких тёмных кудрей. За ней маячил господин Дзани.

– Вы очнулись, монсеньор, отлично. Позвольте осмотреть вас, – Мария строго глянула сначала на Себастьяно, потом на Лодовико.

Лодовико отодвинулся вместе со стулом.

Мария измерила всё, что подлежало измерению, и посмотрела шов под повязкой, удовлетворённо хмыкнула.

– Вы ведь разрешите мне встать ненадолго? – Себастьяно попробовал улыбнуться ей, но выходило плохо.

– Сегодня – нет, – непререкаемым тоном ответила Мария. – Завтра посмотрим. А сейчас прокапаем вас и поставим пару уколов. И я прошу посетителей покинуть помещение.

– Донна Мария, одну минуту, – господин Дзани подошёл к кровати и заговорил ласково. – Себастьяно, если ты ещё надумаешь совершать подобные подвиги – предупреждай, пожалуйста. Я уволюсь. Мне дурно делается от одной мысли о работе под началом сумасшедшего. Договорились?

И не дождавшись ответа, он покинул палату.

– Ему всё рассказали, да? – грустно усмехнулся Себастьяно.

– И ему, и Шарлю, – кивнул Лодовико. – И теперь уже – как есть. Донна Мария, лечите его хорошенько. А если будет пытаться сбежать – зовите меня, я его привяжу.

И ведь это ещё друзья. А что скажут недруги?

* * *

Элоиза уложилась в срок точь-в-точь – без четверти два отослала документ. Можно было выдохнуть и оглядеться.

Сотрудники работали. Брат Франциск что-то обсуждал с Донато Ренци за компьютером последнего. Она заперлась и позвонила Марии Магро.

Мария ответила тут же, значит – никакой запарки. Да, пострадавший проснулся около десяти утра, пытался вставать и куда-то бежать, ему поставили систему и он уснул снова. Температура немного повышена, но в его случае это совершенно нормально. Да, постельный режим, постоянное наблюдение, никакой активности.

Элоиза поблагодарила и отключилась. Интересно, куда порывался бежать пострадавший? Неужели мстить вчерашним обидчикам? И что об этом думает его высокопреосвященство, ему же явно рассказали всё, как было?

Она нашла в списке контактов Доменику Секунду и нажала на вызов. Та тоже откликнулась сразу же.

– Ну как? Я слышала, ты справилась? – это было вместо приветствия.

– Пока не знаю, – вздохнула Элоиза. – Сейчас пострадавший под наблюдением нашего второго врача, она говорит – всё в пределах нормы.

– Значит, так и есть, – очевидно, Доменика доверяет коллегам. – Джанфранко звонил мне утром и отчитывался. Говорит, тебе под занавес стало плохо, это так?

– Весьма. Это оказался очень необычный опыт, я сама знаешь сколько лет ничего подобного не делала.

– Но делала ведь, – Элоиза прямо представила, как Доменика пожала плечами. – Если бы ты не пошла заниматься всякой абстрактной ерундой, а занялась бы медициной, то сейчас была бы очень приличным специалистом. В принципе, если захочешь сменить работу – приходи, я возьму тебя кем-нибудь, – усмехнулась кузина. – Годик поработаешь под наблюдением, а потом отпущу в свободный полёт. Не желаешь?

– Спасибо, нет, – рассмеялась Элоиза. – Что господин Джанфранко рассказывал о ранении?

– Что обыкновенная дыра в брюхе, каких бывает миллион. И что если судить по количеству рубцов от предыдущих вмешательств, для пациента такое не в новинку. Ну и что организм выглядит в целом здоровым и крепким, зарастёт быстро. Это кто-то из вашей службы безопасности?

Элоиза снова вздохнула.

– Это монсеньор герцог.

Доменика рассмеялась.

– Верен себе. Всегда впереди всех, так?

– Я не знаю деталей, но нет. Глупость.

– На него не похоже, – усомнилась кузина.

– Отчего же? Говорят, у него вчера вообще был день глупостей.

– Значит, он и на это способен, – снова рассмеялась Доменика. – Восстановится, ничего страшного.

– И хорошо, – заключила Элоиза. – Скажи, что странного в этом твоём Джанфранко? Мне было недосуг вчитываться. Как будто он не вполне человек.

– Не вполне? Очень точно сказано. Знаешь, это не мои тайны. Ну да, так получилось, что я кое-что о нём знаю, благодаря тому, что с ним работала, но это касается только его. А врач он хороший.

– Я заметила. Спасибо тебе, без врача мы бы не справились.

– Пришлось бы тебе вспоминать, что у людей в брюшной полости и как это приводить в порядок, да и только, – рассмеялась Доменика. – Держи в курсе, что там у вас и как, хорошо?

– Хорошо, – Элоиза отключилась и порадовалась тому факту, что вспоминать детали содержимого брюшной полости человека ей вчера не пришлось.

Как она в тот день доработала до конца дня? Силой мысли и ответственности, наверное. Отпустила сотрудников, выключила технику и, не переодеваясь, отправилась к медикам.

На посту сидел за столом и что-то читал Стефано, второй ассистент Бруно.

– Добрый вечер, госпожа Элоиза! – он радостно выбрался из-за стола. – Вы хотите узнать про монсеньора, так?

– Добрый вечер, господин Стефано. Так, всё верно. Он, полагаю, у себя?

– Где ж ему быть, – рассмеялся он на это её «у себя». – Проходите, конечно.

Элоиза открыла знакомую дверь. Рассеянный свет, закрытое шторами потемневшее уже окно, цветы в кадках не шелохнутся. Заставила себя посмотреть на кровать.

Монсеньор герцог услышал звук открывающейся двери и шагов, и открыл глаза.

– Добрый вечер, Элоиза, – проговорил он.

Тихо проговорил.

– Добрый вечер, – она тоже говорила негромко. – Как вы себя чувствуете, монсеньор?

– Всё хорошо, спасибо. Мне рассказали, что вы вчера спасли меня. А я вёл себя, как идиот. Приношу вам свои извинения – я не должен был так поступать с вами и так говорить с вами.

– Ни слова больше, монсеньор. Вам вредно разговаривать, – она подошла близко, коснулась пальцами его лба и погрузила в сон.

Вот ещё, разговаривать. С ним. Сейчас. Вчера поговорили.

Спящего пациента осмотреть намного проще. Элоиза оглядела его со всех сторон, коснулась лба, затылка, пальцев рук и ног, подняла простыню и посмотрела на шов. Не увидела ничего особенного. Наверное. Она же не специалист, в конце концов. Но специалисты все как один говорят, что восстановление идёт, как положено.

Значит, здесь ей делать более нечего.

В коридоре рядом со столом Стефано стоял Лодовико. Вид у него был, прямо скажем, не цветущий – похоже, не она одна не спала со вчера.

– Добрый вечер, госпожа Элоиза, – кивнул он. – Позволите вас немного проводить?

– Добрый вечер, – кивнула она. – Пойдёмте.

– Как вы?

– Нормально. А вы?

– Я тоже, наверное. Знаете, хочу сказать вам одну вещь.

Что там ещё? Элоиза насторожилась. С таких слов всегда начинается что-нибудь… в общем, что-нибудь.

– Говорите.

– Спасибо вам за Себастьяно. Если бы не ваша родственница, мы бы не нашли врача. Или не так сразу, не вовремя, ещё как-нибудь там. И если бы не ваши руки, ему сейчас было бы хуже, я так понимаю, и заживало бы дольше и сложнее, а так он сегодня уже бегать порывался.

– Ему не позволили, я полагаю?

– Именно так, да. Так вот, о чём я. Знаете, у меня есть несколько названных родственников, это бывает ничуть не хуже, чем по крови. Себастьяно, скажем, мне вместо брата, тем более, что родного брата у меня и не было никогда. Так вот, если бы вы позволили мне считать вас сестрой, мне было бы радостно. Я не напрашиваюсь в ваше высокородное семейство, нет, но мне кажется, что я мог бы иногда вам в чём-нибудь помогать, по-родственному. Как сегодня ночью вы помогли мне.

Элоиза остановилась, взглянула на него. Это оказалось… неожиданно. Пятый брат? Пять лучше, чем четыре.

– Лодовико, вы как всегда и как никто. Не ожидала, правда. Я буду очень рада считать себя вашей сестрой.

– Спасибо, – он улыбнулся, потом опустил глаза.

– Но с одним условием.

– С каким? – взгляд тут же поднялся на неё.

– По моим сведениям, братья говорят сёстрам «ты». Я знаю точно, у меня есть несколько.

– Я подумаю, спасибо, – он кривовато усмехнулся, и тут они оказались возле её дверей. – Доброго вечера, Элоиза. И доброй ночи, я полагаю.

– Взаимно, – она улыбнулась и вошла к себе.

Заперла дверь, сбросила одежду в угол гардеробной, оттуда пошла прямо в душ и далее – в постель. И уснула, едва только донесла голову до подушки. Крепко и без сновидений.