Текст книги "RS-9.Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Что? – она не поверила. – Это невозможно! Вы врёте.

– Зачем бы? Мы поговорили, и он рассказал. Кстати, вы в курсе, что он тоже слегка заработал на неправедно добытых вами материалах?

– В смысле? – Селин не понимала.

– В прямом. Скопировал у вас один из кадров и продал.

Она схватилась за голову.

– Не может такого быть, не может! Мы друг другу как брат и сестра, у нас нет никого ближе, он бы так со мной не поступил!

– Ну а он решил, что от вас не убудет, – пожал плечами Поль. – Сказал, деньги были очень нужны.

– На дозу, наверное. Вот скотина! – она чуть не плакала, но у Элоизы этот факт сочувствия не вызывал. – Мы встретились на вокзале, оба только приехали в Париж, и не знали, куда дальше деваться. Он поляк, у него трудное имя – Кшиштоф Щепяньский, я сильно не сразу научилась выговаривать. У него были какие-то друзья, мы несколько дней перетёрлись у них, а потом я нашла квартиру – ну, на родительские деньги. И мы там сначала жили с ним вместе, а потом он сказал, что нашёл работу, и съехал, но снял какую-то совсем дешёвую комнату у Северного вокзала, но ему наплевать, где жить, есть крыша над головой, да и ладно. Нет, я не верю, что он меня сдал! Да он бы не стал с вами разговаривать!

– Представьте, стал. И сейчас он у меня в офисе, под замком и под охраной. И без связи, – Поль внимательно на неё смотрел.

– Не верю, ясно вам! Это вы меня напугать хотите!

– Хотели бы – давно бы напугали, – проворчал Себастьен.

– Вот, смотрите. Это данные с камеры из офиса. Мне этот канал нужен, если я вдруг не присутствую, а там что-то важное обсуждают. Смотрите, – Поль показал Селин свой телефон.

Элоиза глянула – ну да, комната для переговоров, в углу на полу сидит Кристоф и таращится в пространство. Пошевелился. Достал телефон, потыкал, убрал обратно.

– Сейчас с вами договорим, поедем и выпустим, – продолжил Поль.

– Давайте завершать, что ли. Госпожа Перонне, показывайте, где тут у вас наши фотографии, – Элоиза встала и подошла к компьютеру.

Собрала все оставшиеся силы и скомандовала подчинение.

Селин молча повернулась к компьютеру и нашла папку «Бодри и девки».

– Вот…

– Откройте.

Повиновалась. В папке лежали как сами фотографии, так и фрагменты. В том числе – те, которые были в письмах, адресованных Элоизе и остальным.

– Уничтожайте. В корзине тоже.

Механически Селин нажала на кнопку «удалить».

– В телефоне? – спросил Себастьен. – На флешке?

– Нет, – покачала головой Селин.

– Тогда ещё минуту, чтобы потом точно не нашли, – он нажал на контакт в телефоне. – Мы нашли то, что искали, теперь говори, что с этим делать. Это уже. И это тоже. Как, говоришь? Сейчас.

Себастьен бесцеремонно отодвинул девушку от компьютера, что-то открыл, что-то нажал, что-то ещё сделал. И перезагрузил компьютер.

– Что вы себе позволяете? – пискнула Селин.

– Произвожу зачистку. Кто вас знает, вдруг вам снова придёт в голову зарабатывать деньги на чужих глупостях? А теперь никто уже никаких фото из этого компьютера не вытащит.

– Вот и ладно, – Поль поднялся на ноги. – Подумайте также о том, где бы могли поработать, кроме как в журналистике. Я не думаю, что вам стоит что-то писать. Кстати, стало понятно, почему к вам не слишком серьёзно относятся коллеги – видимо, ваши тексты дают повод для такого отношения. Возможно, вам стоит поучиться чему-то ещё, – и повернулся к своим. – Пойдёмте уже, что ли.

– Пойдёмте, – кивнула Элоиза.

Взгляд её зацепился за висящий на дверной ручке парик. Золотистые локоны – прямо как у скрипачки Аннели, которая играла у них летом на балу.

– При помощи парика вы превращаетесь в Изабель? – поинтересовался проследивший за взглядом Элоизы Себастьен.

– Конечно! Чтоб не узнали, ясное дело! Парик и ярко-синие линзы. И макияж. И каблуки повыше, – сообщила Селин. – Скажите, вы правда пойдёте в полицию?

– Если я услышу ещё хоть полслова об этом деле хоть откуда – непременно, – любезно сообщил Поль.

09. За ужином и у камина

Они съездили в офис к Полю и выпустили на волю Кристофа. И Элоиза немного подчистила ему память – о том, как сидел под замком. А о том, как сдал Селин – не стала. Кто будет разбираться в том, что помнит наркоман? С журналистским будущим Селин вызвался разобраться Поль. А когда они уже по темноте подъехали к дому на улице Турнон, то оказалось, что снаружи возле ворот стоит машина. Из неё вышел и поджидал их Оливье Муазен собственной персоной. И если днём он был расслаблен и благодушен, то сейчас – весь встрёпанный и нервный, стоял и курил.

Точно, он же был, гм, под заклятием. Несмотря на усталость, Элоизе сделалось интересно.

– Добрый вечер, – кивнул он подъехавшим.

– И тебе того же, – отозвался Поль из машины. – Чем обязаны?

– Поговорить надо. Просто поговорить. Что хочешь обещаю, что только поговорить, и точка. И даже угрожать оружием не придётся, я тих и безобиден.

– Так я и поверил, скажешь тоже – тих и безобиден, – хмыкнул Поль. – Ладно, проезжай за нами.

Марго набросилась на них всех стремительно и громко, стоило только закрыться входной двери. Зелёные глаза сверкали, рыжие кудри шевелились.

– Вы! Вы все! Не могли позвонить? За весь день? Ни разу? И плевать, что я вас тут жду?

– Марго, тише. Ещё не всё. Вот сейчас поговорим с этим достойным человеком, – Поль кивнул на Муазена, – и дальше видно будет. Будь добра, попроси в гостиную кофе и еды какой, что ли.

Марго тяжко вздохнула и ушла просить.

В гостиной Элоиза и Себастьен заняли диван, Поль упал в кресло, а господин Муазен осторожно опустился ещё в одно. Марго тихо зашла и осторожно села рядом с Элоизой.

– Что вы со мной сделали? – спросил Муазен, когда все уселись.

– Ты о чём? – не понял Поль.

– Да сам знаешь. Ты что-то подсыпал в кофе или еду? Какие-то галлюциногены?

– В какую еду, очнись? Мы с тобой не ели, – покачал головой Поль.

– Так-то да, но кто тебя знает, какие военные разработки ты подключил? Я теперь знаю, кто вы, – это уже Себастьену, – и ничему не удивляюсь. Вправду с вами не нужно было связываться.

– Ну а я что говорил? – пожал плечами Поль.

– Вот смотри, письмо с той фотографией у меня в почте, и смотри, я его удаляю. На твоих глазах. И копий у меня нет, тебе придётся поверить, – а он неплохо держится, этот Муазен.

Интересно, что ему в итоге примерещилось? Она внимательно посмотрела на Себастьена.

– Вы не могли бы рассказать, в чём, собственно, проблема? – спросил тот у Оливье.

– Теперь уже, видимо, мог бы, – кивнул он. – Голоса. Шёпот, неразборчивый шёпот. Шуршание. Сопровождает меня весь день, как будто за спиной кто-то есть, и этот кто-то мне неразборчиво что-то говорит. Я даже не могу сказать – по-доброму говорит или нет, достаточно того, что просто шепчет. И шуршит. И один раз даже подвывал.

– А не накрутил ли ты себя? – Поль похлопал его по плечу, а Элоиза в тот же момент взглянула на него.

Она поймала его взгляд – как днём в кафе. И сняла воздействие. Ну ничего себе результат! Стабильный и работающий. Кто бы мог подумать… Муазен выдохнул и ощутимо расслабился.

Пришла Франсуаза, попросила Поля на два слова в коридор. Элоиза настроила слух, и узнала, что нечего по ночи сидеть с гостем за пустым столом и перехватывать кофе, в малой столовой накрыт ужин, еду подадут, как только они все сядут за стол, а про напитки пусть уж господин Поль сам распорядится – какие подавать. А если господин Поль не хочет этого гостя кормить, то за каким чёртом его в дом тащить на ночь глядя?

Поль только рассмеялся – Франсуаза была такой, сколько они её знали, то есть всю их жизнь.

– Прошу всех в столовую, – сказал он, просунув голову внутрь.

За столом Оливье Муазен оказался между Полем и Марго. Он был тих и вежлив, и говорил исключительно о посторонних вещах. С подачи Поля он рассказал несколько забавных историй, с которыми столкнулся по роду деятельности, но которые уже не могли никому повредить. И Элоиза видела, что, например, Марго даже и слушала бы с удовольствием, если бы не беспокойство – ей так и не рассказали, что и как.

В итоге ужин завершился достаточно быстро, и господин Муазен тут же откланялся.

Далее уже ничего не мешало достать папку с фотографиями и дать её в руки Марго, чтобы она успокоилась.

– И никто ничего не напечатает? И папа не узнает?

– Нет, не узнает, – помотал головой Поль. – Вот что, дорогие родственники… и практически родственники. Я тут проболтался с вами весь день, а сейчас у меня дела. Поэтому счастливо вам оставаться. Не переживайте больше, чем следует, и не разбрасывайте свои голые фотки где попало.

– Спасибо, – Элоиза подошла к нему и смотрела серьёзно. – Без тебя сегодня было бы труднее.

– Проехали, – улыбнулся Поль. – Когда меня будут шантажировать внебрачными детьми – ты мне поможешь.

– А у тебя есть внебрачные дети? – рассмеялась Элоиза.

– А у кого их нет? Кроме Филиппа, конечно, он вне подозрений, – подмигнул Поль.

Элоизу поразило, как он похож на дядюшку Жана – раньше она никогда об этом не задумывалась, принимала, как должное. Высок, худощав, поджар – гончая, настоящая гончая. Вцепится – не отобьёшься. И фамильная харизма, куда ж без неё. Филипп совсем другой – он крупный и какой-то рыхловатый, похож на его любимых больших добродушных собак, хотя ни собаки, ни сам Филипп добродушными не являлись. Он был вылитый дед Гийом, отец дядюшки Жана. И если Филипп уже много лет был дотошным администратором семейного предприятия, то Поль слышать не мог о том, чтобы сесть в офис и чем-то систематически управлять, а все дела решал где-то между чем-то и чем-то, на бегу. И всё у него, как ни странно, работало.

И если бы не Поль, сегодня им было бы значительно труднее.

Он поцеловал Элоизу и Марго, пожал руку Себастьену и ушёл. Было слышно, как вышел наружу, сел в машину, ему отперли ворота, и он уехал.

– У него снова роман на стороне? – спросила Элоиза сестру.

– Чёрт его знает, – пожала плечами Марго. – Но согласись, благодаря тому, что он сам всё время в каких-нибудь сомнительных похождениях, он и к нам отнёсся терпимо! Представь Филиппа на его месте!

– Спасибо, мы это даже уже обсудили, – фыркнула Элоиза.

– Дамы, я тоже оставлю вас ненадолго, – Себастьен поднялся и отправился, как поняла Элоиза, в оружейную – нужно же вернуть на место пистолет Жана де Шатийона.

Марго и Элоиза остались одни.

– И что теперь с этим делать? – спросила Марго, кивнув на папку, которую держала в руках, не в силах выпустить, ровно как сегодня днём Элоиза.

– Наверное, уничтожить, – пожала плечами Элоиза. – Мы жили без этих фотографий почти пятнадцать лет, так ли они нужны? У тебя же сохранился портрет?

– Да, – кивнула Марго. – Я иногда на него смотрю. И вспоминаю о том, как была молода и прекрасна.

– Можно подумать, ты стала старая. С чего бы?

– Можно подумать, нам с тобой не по сорок лет будет на следующий год!

– Ну и что теперь? Как есть. Хорошо, не в каком-нибудь шестнадцатом веке живём где-нибудь в деревне, а то бы уже были без зубов, в морщинах, с кривой спиной и повреждёнными многочисленными родами внутренними органами.

– Умеешь ты утешить, – проворчала Марго.

– Уж как могу, – пожала плечами Элоиза.

Потом они попросили разжечь камин, и Франсуаза долго бурчала – что за блажь, какой ещё камин в августе, но прислала человека сделать. Можно было сесть прямо на пол.

Сначала уничтожили негативы. Разрезали на мелкие клочки и безжалостно сожгли. На ругань Франсуазы о неподобающем запахе и о том, что они спалят весь дом, Элоиза серьёзно ответила – так надо. Франсуаза молча пожала плечами и ушла.

Элоиза поняла, что невольно воспользовалась тоном и выражением дядюшки Жана – он так отвечал, когда не хотел или не мог посвятить домашних в то, что делал сам.

А после они долго рассматривали каждую фотографию, вспоминали, обсуждали, спорили, доказывали… и в конце концов резали её на мелкие клочки и бросали в камин.

Себастьен вернулся, незаметно сел позади них на диван, плеснул себе вина.

– …Помнишь, мы ещё поспорили, выйдет кадр или нет? А ведь ничего себе вышло-то!

– Но это не повод хранить эту ерунду вечно…

– …Помнишь, я тебе ещё говорила, что не нужно так выворачиваться, акробатка ты хренова?

– Сама-то…

– …А вот здесь Мари красавица.

– Мари везде красавица.

– Ты просто давно её не видела, муж и дети ей всю душу вымотали…

– …Адриенна тут звезда.

– И что б ей тогда Николя голову его скудоумную не проломить?

– Ты думаешь, помогло бы? Мне кажется, ему дыра в голове не помеха…

* * *

Марго ушла спать. Элоиза сидела у камина, в котором почти прогорели дрова, и никак не могла найти в себе силы подняться. Она знала, что Себастьен на диване за её спиной, но молчала.

Он подошёл и опустился на ковёр рядом с ней.

– Поворошить? Или добыть ещё дров? Или пойдём уже спать? – подождал ответа, не услышал его. – Или вы опять молчите? Хоть рукой шевельните, что ли.

– Нет, Себастьен, я не молчу. Спасибо вам. Без вас и без Поля мы бы не справились.

– Мы с Полем без вас тоже бы не справились. Получилось идеальное сочетание – сила оружия, сила, так сказать, информации и вообще слова, и сила… духа, что ли? – он обнял её. – Сердце моё, всё позади. Но расскажите же, что вы сотворили с Муазеном? На нем лица не было, а ведь он не боялся даже оружия, хоть и отнёсся уважительно.

– Знаете, это получилось случайно. Навеяло вчерашним разговором о том, кто чего боится. Такое, знаете, совсем детское воздействие, мы его в школе называли «страшилки». Это совсем просто, это даже Линни умела, а у неё само по себе очень мало что получается. Наверное, проще всего сказать, что это иллюзия. Но тому, на кого наслали, кажется, что у него под ухом шепчут, шуршат, дышат, похрипывают, у Муазена вон даже кто-то выл. Только по малолетству дольше, чем на полчаса, у меня никогда не получалось, а сегодня вот как-то выстрелило. На полдня, не меньше.

– И теперь ваши «страшилки» будут проходить где-то в реестрах господина Муазена, как тайная военная разработка, – он рассмеялся. – Но само по себе превосходно, конечно. Слушайте, а вы можете пошуршать таким образом мне?

– Зачем? – изумилась она.

– Хочу узнать, что он почувствовал.

– Ну смотрите, – усмехнулась она. – Глядите мне в глаза, вот так.

Элоиза постаралась сделать это легко. Сейчас в ней не было злости, как днём. Как говорится, шалость и только шалость. После чего встать и отступить в тень, к дивану.

Себастьен не двигался и как будто вслушивался в темноту и тишину ночи. Потом потряс головой. Потом ещё раз. Потом закрыл уши. А потом наоборот – открыл. Выдохнул, закрыл глаза и сел спокойно.

Элоиза подождала несколько минут, потом вернулась к камину и опустилась на пол. Положила руки ему на плечи.

– Посмотрите на меня, – он открыл глаза, она поймала его взгляд в свете каких-то отблесков через окно с улицы, и всё сняла. – И рассказывайте.

– Сначала любопытно. Ну да, шорохи, треск какой-то. В темноте вообще отлично, мне даже не по себе стало, я почти потерялся. Ненадолго. А потом я вспомнил, что это всё вы, и непонятные шорохи сменились шепотом вашего голоса. Неразборчиво, я так и не понял, что этот голос мне говорил, но определённо что-то хорошее. И теперь я хочу знать, что именно, ясно вам? – улыбнулся он.

Вот так, оказывается.

– Я не ожидала, – замотала она головой.

– Но я успел представить, что досталось Муазену. Неприятно. Особенно если не понимаешь, откуда оно взялось. Я-то помнил и понимал. Но любопытно, очень любопытно. И говорите, вам это ничего не стоит? Шалость?

– Вроде того.

– Буду знать. Я правильно понял, глава о фотографиях завершена?

– Да. Вы не обиделись, что я не позвала вас посмотреть?

– Нет. Сначала я подумал, что вправду посмотрел бы, а потом вспомнил, что там не только вы, а ещё другие люди, та же ваша Маргарита, и ваши неизвестные мне приятельницы, и тот странный тип, который лучше бы тоже остался мне неизвестен. Ваши соло-фото я видел, а остальные участники мне без надобности. Вы всё правильно сделали. Никто больше не сможет этими фотографиями никого шантажировать, и точка.

– Но вы снова узнали обо мне такое, что по доброй воле никому не рассказывают, – она испытующе на него смотрела.

– Вы хотите узнать обо мне такое, что по доброй воле не рассказывают? – рассмеялся он.

– Нет, разве что столкнусь невольно.

– Но вы не усомнились, что такое может существовать.

– У вас до нашей встречи была весьма насыщенная событиями жизнь, я это понимаю.

– Хочу надеяться, что я тоже из понятливых, не только вы. Пойдёмте уже спать, сердце моё.

10. Воскресенье

В воскресенье утро случилось где-то ближе к обеду. Не торопились, лежали, обнимались, и даже почти не разговаривали.

Ради кофе, впрочем, встали и выбрались наружу. В маленькой гостиной негромко беседовали, Элоиза с ходу не поняла, кто и с кем. Внутри она с удивлением увидела, кроме Марго, Мари и Адриенну.

Адриенна ничуть не изменилась с зимы. И не только с зимы, она вообще практически не менялась. Такая же худая, угловатая, вредная и въедливая. Тонкие губы, тонкие брови, тонкие пальцы. Вычурные кольца, яркий прозрачный шарфик на шее, солнечные очки в хитрой оправе. Только во взгляде какой-то сумрак.

С Мари же Элоиза не виделась несколько лет, это Марго регулярно ходила с ней пить кофе, ну да им в одном городе это проще. Мари выглядела смертельно уставшей. Вместо прелестной девушки с большой высокой грудью, осиной талией и крутыми бёдрами Элоиза видела крупную женщину, когда-то пышные светлые локоны коротко острижены, некрашеные ногти тоже короткие, ни единого украшения, практичные брюки и футболка.

Адриенна улыбнулась и помахала. Мари подскочила и крепко обняла Элоизу.

– Марго сказала, ты как-то всё решила, да?

– Мы решили, – поправила Элоиза. – Это Себастьен, мы вместе работаем. Он вчера очень помог. И наш братец Поль, кстати, тоже. Марго, он не появлялся?

– Нет, – покачала головой сестрица. – Позвонил и сказал, что тот его знакомый, который вчера был тут у нас и который тоже как-то замешался в нашу историю, хочет, представляешь, мой номер телефона. Поль ему сказал, что Себастьен нам не охранник, но, откровенно говоря, мужчина его сестры, и тот не успокоился, пока не выспросил – которой из двух. И в общем, Поль спрашивал, давать ли ему мой номер.

– Ты поразила его в самое сердце своими прелестями пятнадцатилетней давности, – хмыкнула Адриенна.

– Марго и сейчас возмутительно хороша, – фыркнула Мари.

– Дайте кофе, что ли, – Элоиза угнездилась на диване. – Монсеньор, если желаете – пойдём потом завтракать куда-нибудь в город. Если вас утомляют наши разговоры.

– Спасибо, я подумаю, – он сел рядом и с ощутимым любопытством разглядывал Мари и Адриенну.

С кухни прислали кофе и всего, что к нему полагалось.

– Элоиза, рассказывай, – Адриенна тоже налила себе кофе. – Я так понимаю, наш Николя где-то обделался?

– Можно сказать и так, – усмехнулась Элоиза.

И рассказала историю о Николя, его студентке Селин Перонне, её приятеле Кристофе и его боссе Оливье Муазене.

– Женитьба не помогла, да? – зло рассмеялась Мари. – Чёрного кобеля не отмоешь добела?

– Наверное, он просто не желает держать себя в руках, – пожала плечами Элоиза.

– В штанах, – добавила Адриенна. – Так будет вернее. Если теперь ему как-то аукнется, то я считаю, поделом. Ладно бы сам встрял, но нас-то всех за собой тянуть! И кстати, где фотографии?

– Там, – кивнула Элоиза на холодный камин.

– Вы сожгли? – не поверила Мари. – Эх.

– Что стоит за этим вздохом сожаления? – подняла бровь Элоиза.

– У меня-то даже и портрета не осталось. Теперь только в памяти.

– Зато спать будешь спокойно, – проворчала Марго.

Телефон Элоизы завибрировал и затрезвонил.

– Лёгок на помине, – усмехнулась она, глянув на экран.

– Неужели Николя? – сощурилась Адриенна.

– Угадала. Добрый день, Николя. Слушаю тебя.

Николя обиженным тоном сообщил, что от него только что ушла Леони, и дочь она забрала с собой. Сказала, что и так всё было не очень, а теперь она совсем не хочет с ним жить. Что он неплох, как любовник, но не как муж. Да и как любовник уже надоел. И что теперь только развод, никак иначе. И зачем нужно было вот так всё вчера делать?

Элоиза сначала даже растерялась немного от такой наглости.

Пробормотала, что ему в любом случае останутся студентки, которые не хотят читать толстые книги, на его век таких хватит.

А потом сообщила, что они тут как раз все вчетвером, и как раз думают, как его наказать за то, что он втянул их в такую некрасивую историю. Варианты есть самые разные. Ему интересно?

Нет, ему не было интересно. Он обиженно произнёс, что никогда не ожидал от неё, Элоизы, такой жестокости, и бросил трубку.

– От меня не ожидали такой жестокости, каково? – она отложила телефон.

– Да совсем берега потерял со своими студентками, – проворчала Мари. – Ладно, девочки, была рада всех увидеть. Увы, отпущенное мне время истекло. Меня ждут, – она поднялась, поцеловала всех троих, и ушла.

Марго пошла проводить. Адриенна поставила на стол чашку и с улыбкой на тонких губах оглядела Себастьена.

– Нам всем повезло, что вы – как Элоиза выразилась? – вместе работаете. Значит, угрожали оружием? Эх, жаль, я не видела.

– Определённо повезло, – кивнула Элоиза. – И ещё повезло, что у нас с Марго есть братец Поль, который в теме журналистов и информации. Без них ничего бы не вышло.

– А теперь, монсеньор, рассказывайте, что вы думаете обо всей этой истории.

Они вернулись в Рим поздним вечером. Их встретил Гвидо Форте, и отвёз домой. То есть во дворец его преосвященства. Там они сначала сходили к Элоизе, оставили в её гардеробной вещи ненужные и взяли сколько-то нужных. А потом отправились к Себастьену. Там уже был душ, и лёгкий ужин, и немного кино.

– Я думаю, что всё закончилось хорошо. Для вас. Меня не интересует этот ваш непонятный субъект, которого больше никто не любит, и даже ваши подружки меня в этой истории не интересуют. Мне важны лично ваше спокойствие и душевное здоровье, я воевал за них.

– Спасибо вам. Без вас я бы не справилась.

– С Полем – справились бы, но, возможно, не за один день.

– Я сохраню в памяти момент, как вы говорили с Муазеном.

– Рад, что вам понравилось. А вот скажите, сердце моё, где во всей этой истории другая ваша сестра? Её не было на фото, и в Париже воочию тоже не было.

– Линн не участвовала в наших шалостях. Она смеялась, когда мы с Марго ей что-нибудь рассказывали, называла нас непечатными словами по-русски и шла заниматься тем, что ей интересно. У неё, знаете ли, свой мир развлечений, ничуть не меньше, и уж не знаю, можно ли там чем-то шантажировать.

– И что у великой Лианны за хобби?

– Историческая реконструкция и ролевые игры живого действия. Да-да, поехать в лес, надеть костюмы и болтаться там неделю под дождём. Или наоборот, по ненормальной жаре. Или с насекомыми и в грязи. Там разные варианты, в общем. Потом возвращаться домой, мыться, греться, сушиться, приводить в порядок костюмы и начинать придумывать что-нибудь на следующий год.

– А когда она вам что-то такое рассказывала, что вы говорили?

– Знаете, местами тоже крутила пальцем у виска. И это я остепенилась, она-то до сих пор раз или два за год ездит на что-то такое. И нет, мне ни разу не захотелось поехать с ней в лес в костюме. Я лучше в том же костюме на паркет. Но с удовольствием потом слушаю её рассказы. Можно в прозе, а лучше – в песнях.

– Она не только поёт, она ещё и складывает песни? Как Лодовико?

– Да, до сих пор. Если ей рассказать о нашем приключении – она и о нём песню сложит. Но я поостерегусь – в этом случае песня может быть и неприличная, вы ведь понимаете?

– Понимаю, – рассмеялся он. – И хочу рассказать вам об одной моей странной идее. Раз оказалось, что вы не прочь фотографироваться обнажённой, то подумалось мне, что вас нужно сфотографировать подобным образом.

– С ума сошли, да? – Элоиза потрогала ему лоб. – С одним еле разделались, вам ещё нужно?

– Не обижайте меня, сердце моё, я ж не ваш коллега по философской кафедре, у меня мозги заточены под хранение разнообразных тайн. Сделаем несколько кадров хорошей камерой и будем хранить там, где нет доступа ни к какой сети.

– А камеру вы у Лодовико возьмёте? – нахмурилась она.

– Я одолжу её вместе с хозяином.

– Совсем умом тронулись, – покачала головой Элоиза. – Мне казалось, что из нас двоих вы более вменяемый и здравый.

– То есть, вы против? Я не обижаюсь, я уточняю.

– Я подумаю, – рассмеялась она.

Вот не было печали! Но раз уж рассказала, то теперь так.