Текст книги "RS-9.Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

14. Любовь разит верней, чем сталь (с)

В понедельник неожиданно прилетела ещё одна весточка из прошлого – Элоизе написал одноклассник Венсан. Точнее, пока даже и не написал, а просто «Привет», просто «Как поживаешь». Прямо скажем, кроме праздников, с которыми они друг друга поздравляли, она с ходу и не вспомнила, когда он ей что-то писал.

Прямо парад бывших, что ж такое-то!

Она помнила, что у него жена и два сына, вроде бы школьники. И что он занимается какой-то торговлей – кажется, продукты для ресторанов, то есть он работал кем-то в такой фирме. А в реальности они не встречались уже лет пятнадцать.

Разговор ни о чём продолжался до тех пор, пока Элоиза прямо не сказала – он же хочет о чём-то спросить? Вот пусть уже спрашивает. Венсан задумался, а потом выдал – у него к ней серьёзный вопрос, он готов задать его только лицом к лицу.

Вот как, оказывается. Что же это за вопрос такой?

На предложение поговорить по телефону он ответил молчанием, но потом согласился. И оказалось, что ему нужно всего-то получить от неё консультацию.

Нет, конечно, по большому счёту это было очень даже не «всего-то», потому что такого рода услуги она оказывала, но знали об этом считанные единицы, им и оказывала. Она не могла целенаправленно и отчётливо увидеть будущее. Но могла сложить какую-то картину из своих невнятных ощущений. И хотя бы ответить – «да» или «нет». Идти или не стоит, связываться или нет, принимать ли предложение о начале отношений или о сделке. Венсан сдался и рассказал, что в его случае вопрос как раз о сделке, от которой для него зависит достаточно много, в том числе – благополучие его семьи.

Он прав, для достоверного ответа нужно было увидеть его лицом к лицу. Посмотреть, послушать, как он говорит, сосредоточиться.

И он даже был готов приехать – но только в выходные. И только в ближайшие, потому что ответ на предложение он должен был дать в понедельник. Всяческие плюсы и минусы сделки были обдуманы им уже на миллион раз, но он не хотел давать окончательного ответа, не получив, как сам сказал, подтверждения независимых могущественных сил.

Про могущественные силы он больше смеялся, но – верил. Ещё тогда, в школе, как-то столкнулся – и с тех пор верил. Она тогда случайно предсказала ему результат контрольной работы, непривычно приличный. И он даже потратил время на подготовку, чтобы проверить – сработает или нет. Сработало. Потом он долго выспрашивал у неё, как ей это удалось, она отмалчивалась, отнекивалась, пару раз его послала нехорошо, а потом чуть-чуть рассказала. И он поверил, сразу и безоговорочно. И ещё пару раз потом просил её подумать и предсказать. И результаты совпадали с тем, что получалось на самом деле.

Сложность была в том, что в субботу с утра собирались поехать некоторым приличным сообществом в Остию, там разместиться в некоем отеле с видом на море, в котором у его высокопреосвященства была назначена некая встреча, и пока эта встреча происходит – загорать и купаться. Тем, кто непосредственно не при исполнении, конечно. А кто при исполнении – тоже купаться, только в свою очередь, когда встреча закончится.

В итоге договорились встретиться в этом самом отеле в воскресенье не поздним утром, часов в одиннадцать. Элоиза пока не слишком подробно представляла свои планы, но слышала о том, что как раз первую половину дня в воскресенье Себастьен будет занят с Шарлем и его делами. Так что ничего ни с чем не пересечётся.

Однако, в субботу вечером она едва не забыла поставить будильник. Ведь проснуться самой, чтобы быть готовой в одиннадцать – это ж немыслимо. Поэтому Элоиза встала в десять – Себастьен уже час как был с Шарлем где-то в конференц-зале этого здания вместе с Лодовико, Варфоломеем и кем-то ещё – привела себя в порядок и спустилась на обращённую к морю террасу отеля, где подавали кофе и сладости.

Венсан уже был на месте. Он раздался в ширину, изрядно поседел, но в остальном ничуть не отличался от себя прежнего – обнял её с таким же радостным воплем, как и сто лет назад, а его серые глаза так и лучились восхищением.

– Привет, Колючка, ты даже и вообразить не сможешь, как я рад тебя видеть!

– Почему же, смогу, – рассмеялась Элоиза. – Я тоже рада тебя видеть, поверь.

Колючкой её звали в парижской школе. А их с Марго разом – Цветочком с Колючкой, потому что Марго в любой ситуации сладко улыбалась, а Элоиза, чуть ей что не нравилось – задирала нос и огрызалась.

– Скажи, а это правда, что ты работаешь на Ватикан? Вот прямо на Ватикан? И что ты делаешь? Ты же не священник? Как не обязательно? Что, прямо настоящий живой кардинал? Вот в этом отеле? Сейчас? А красная шапочка у него есть? А покажешь его? Причём тут музей? И что ты делаешь в музее, это же Марго искусствами занимается? Как не в самом музее? А почему так сложно? Неужели тебе это нравится? Ну да, ты всегда была странная, – он, как и двадцать три года назад, выдавал вопросы со скоростью пулемёта. – И что, ты до сих пор ни разу не замужем? А Марго? Как, уже развелась? Как это давно? Ничего ж себе время идёт! Как, у тебя нет ни одного ребёнка? Совсем? Ну, ты даёшь!

Они пили кофе, ели пирожные и смеялись. До дела дошли далеко не сразу, сначала нужно было выслушать его, рассказать хоть немного про Марго и про себя, обсудить одноклассников. Оказывается, Венсан со многими видится – неужели, кто бы мог подумать, в школе он не очень-то стремился завязывать какие-то социальные связи, они тогда сошлись в том числе и на этом.

Впрочем, и до дела тоже добрались. И дело оказалось несложным – хозяин его фирмы предложил ему эту фирму купить и заниматься поставками продуктов в рестораны самостоятельно, ибо решил, что работал в жизни достаточно, и готов уже удалиться на побережье, где жить дальше в недавно приобретённом доме. У Венсана были некоторые накопления, но их не хватало, и он хотел понять, стоит ли дело того, чтобы ввязываться ради него в кредиты.

Элоиза выслушала его, посмотрела документы, которые он привёз, расспросила о работе – той, которой он занимается сейчас, и той, что светит ему в будущем. И не увидела для него ничего плохого. В общем, ни в каком варианте не увидела – ни с покупкой, ни без неё. Но он очень хотел купить и стать владельцем предприятия, так почему не поддержать человека?

Венсан обрадовался, когда она всё это ему изложила, и снова только что не подпрыгнул с радостным воплем. Сказал, что раз она говорит – всё в порядке, то он прямо с утра в понедельник позвонит и согласится, а потом поедет в банк.

Дальше они просто говорили обо всём на свете – Венсан был одним из тех людей, с кем Элоиза могла говорить обо всём на свете. Как-то само собой получилось, что она даже и о Себастьене ему рассказала.

– И кто он? Военный в отставке, служил у твоего знаменитого дяди? Вот прямо полковник? Крут, да. А сейчас? И у него куча людей в подчинении? И что, нет жены? А детей? И как это тебе?

– Да нормально, – пожала плечами Элоиза и глянула на верхнюю террасу, этажом выше той, на которой они сидели.

Там можно было неплохо постоять или погулять, и сейчас там как раз бродили несколько доблестных сотрудников службы безопасности во главе с собственно начальством. Элоиза помахала начальству.

– Он где-то там, да? Ух ты. Нет, извини, я не пойду с ним знакомиться, он слишком важный и блестящий для меня. А тебе подходит, как раз ко всем твоим заморочкам. Ладно, мне пора. Самолёт у меня вечером, но пока я доберусь в город, пока там что да как, а уже обед. Нет, отвозить меня не надо, я сам. Могу я сам поездить по городу, в конце-то концов? Но спасибо, я рад, что ты обо мне заботишься, – он поднялся следом за ней и по-прежнему болтал без умолку. – Я очень рад, что повидал тебя, Колючка. Хоть ты сейчас совсем и не колючая, ты важная. Но я тебя всё равно люблю, поняла? – он обнял её на прощание и расцеловал в обе щеки. – Что ты там говоришь? Что уже не маленькая? Ну вот ещё, для меня тебе всегда будет семнадцать.

Венсан подхватил сумку и убежал – так же шустро, как говорил. Элоиза пару минут постояла, глубоко дыша – нашествие юности оказалось каким-то внезапным и мощным. Потом стряхнула с себя оцепенение и пошла наверх – поздороваться с человеком, который, по мнению Венсана, подходит ко всем её заморочкам.

Элоиза хотела прямо с ходу начать рассказывать, но натолкнулась на взгляд. Этот взгляд был странен – тем, что нетипичен, и тем, что она с ходу не смогла его прочитать. Вот прямо натолкнулась и остановилась.

– Доброе утро, госпожа де Шатийон, вы, я смотрю, не скучаете, – заметил он как-то напряжённо и холодно.

– Доброе утро, монсеньор, а я должна была скучать? – она не понимала.

– Когда вас так усердно развлекают – видимо, нет. Скажите, и часто вам доводится встречаться с этим потёртым господином?

– Предыдущий раз был пятнадцать лет назад.

– А судя по вашему цветущему виду – на прошлой неделе. Скажите, вы всегда подобным образом пользуетесь моим отсутствием?

– Вы о чём вообще? – она похолодела.

Кажется, что-то идёт не так. Но что случилось? Точнее – что случилось с Себастьеном?

– Монсеньор, вы вообще в порядке?

– Полагаю, да, хотя и сам себе удивляюсь. Не думал, что смогу быть в порядке, глядя, как вы виснете на каком-то непонятном субъекте, а потом со счастливым лицом идёте говорить со мной. Скажите, а раньше ваш довольный вид тоже обозначал, что вы на ком-то повисели?

– Монсеньор, я не понимаю вас. Поговорим позже?

Так, кажется, нужно уезжать. И действительно говорить позже. И без свидетелей, а то здесь их полная терраса. Гвидо, Октавио, Лука, ещё кто-то. Лодовико и Варфоломей.

– Вы хотите догнать вашего кавалера? Вы не всё с ним сделали? Впрочем, я уверен, что вы способны на виду у всех сделать абсолютно что угодно, и если вам хотелось – вы с ним не только целовались. Скажите, их у вас много? Таких вот, которые не дают вам скучать, пока меня нет рядом?

– Я не готова сейчас продолжать разговор, – а сердце стучит, как сумасшедшее, и голос срывается.

Да что с ним такое сегодня? Совсем рехнулся?

– Вы готовы только целоваться с посторонними у меня на глазах? Не ожидал от вас подобной наглости.

Он говорил что-то ещё, но у неё уже нехорошо шумело в ушах, и в глазах тоже помутилось. Она развернулась и ушла.

То есть – попробовала уйти. Потому что он больно схватил её за руку и развернул к себе.

– Куда это вы собрались?

Она сначала сделала. А потом уже, когда увидела, как его скрючило пополам, то поняла, что именно сделала. Да-да, как на тренировке у Доменики Примы. Идеальная агрессия. Никто ничего не понял, следов не осталось. Но его внутренности сейчас рвёт и крутит сильнейшая боль. Она успела увидеть, как он разогнулся, взглянул на неё… кажется, в его глазах больше не было той непонятной злости.

– Элоиза, постойте, пожалуйста, подождите, извините меня, да постойте же! – и голос совсем другой, более человеческий.

Она убежала, не оглядываясь. Кажется, его задержали – что-то говорил Лодовико, и Варфоломей, и кто-то ещё, а дальше она уже не слышала.

15. Вечер трудного дня

Элоиза не помнила, как она в тот день добралась домой, то есть – в палаццо д’Эпиналь. Видимо, на такси. Видимо, быстро собрала все вещи в номере и так же быстро сбежала. Дворец же был практически пуст и абсолютно нелюбопытен – воскресенье, вторая половина дня. Она никого не встретила, кроме дежурных в гараже, а что они думают про её внезапное возвращение – ну, это их дело.

И что она делала до вечера, Элоиза потом тоже не помнила. Вероятно, что-то делала. Ну там, душ, переодеться. Наверное.

Лодовико постучался к ней, когда уже было темно. То есть, она увидела, что это Лодовико, когда всё же решилась открыть дверь. А до того просто осознала, что там кто-то есть, и этот кто-то очень беспокоен.

– Добрый вечер, Элоиза. Простите, в целом не до вежливости – очень нужна ваша помощь, – он заговорил только после того, как вошёл и плотно закрыл дверь за собой.

– Простите, кому нужна и какого рода помощь? – Элоиза о вежливости вовсе забыла. Сначала. Потом вспомнила. – Добрый вечер.

– Себастьяно. Не убивайте меня сразу, пожалуйста, я объясню.

– Что? – она привалилась к стене и не находила других слов.

Помогать? Ему? Теперь?

– Я расскажу. Только выслушайте, пожалуйста. Понимаете, случилось так, что он получил нож под рёбра.

– И что сказал Бруно? – какой, к чёрту, нож?

О чём он вообще? Что за розыгрыш?

Но вместе с тем она отчётливо понимала, что никакой это не розыгрыш.

– Бруно нет, он отпуск догуливает, причём довольно далеко. Вместе с госпожой Доменикой. Вернётся в среду. Мария Магро где-то за городом на море, раньше утра вернуться физически не сможет, и там ещё вопрос с ребёнком, которого прямо сейчас не с кем оставить.

– И что? – Элоиза похолодела. – Вы до сих пор не вызвали никакого другого врача?

– Понимаете ли, Элоиза, это происшествие отчётливо криминальное. И лишние люди нам сейчас не нужны, – Лодовико как будто смутился и отвёл взгляд.

– Что вы хотите от меня? – она впилась в него взглядом и заставила говорить, как есть.

– У вас есть какие-то медицинские знания. Вы умеете останавливать кровь, и зашивать, и снимать боль, и лечить сотрясение мозга, и ещё что-то делать, да чуть ли не взглядом. Спасите Себастьяно! Он идиот, он бестолковый идиот, но он воспитуемый идиот, поверьте. Он понял, что был неправ, и уже был готов приносить вам извинения, но не успел вас найти. Он ещё сделает это. Если выживет, конечно. В больнице только Виолетта, никто и подумать не мог, что так случится, а она не операционная медсестра, она только кудахчет, что никогда в жизни не останавливала внутренние кровотечения.

– Лодовико, я не хирург, – прошептала Элоиза, едва шевеля губами. – Я не умею делать полостные операции. Я была максимум ассистентом, и то больше двадцати лет назад. Он в сознании?

– Уже нет.

– Вы с ума сошли, да?

– Нет, я просто верю, что вы сможете помочь.

– Напрасно, – она замотала головой и побежала в гардеробную – прибрать волосы, взять перстень и медальон, обуться.

Схватить телефон и набрать номер.

– Добрый вечер, Эла, – Доменика Секунда не сразу, но ответила.

– Ты в городе? – выдохнула Элоиза без предисловий.

– Увы. Я была в городе вчера, и мне выпала весёлая ночь – привезли жертву автоаварии, и почему-то без меня его никак не могли собрать. Я вернусь утром. Что у тебя случилось?

– У нас тут человек получил нож под рёбра.

– А Бруно прогуливает мою дочь по Стамбулу, – хмыкнула Доменика. – Знаешь, если я сейчас всё брошу и поеду, то приеду часов через пять. Я даже на работу завтра договорилась прийти к обеду. Потому что. И поступим мы так: пострадавший у тебя рядом?

– Нет, – выдохнула Элоиза. – Я вот только узнала, собираюсь туда идти. Там вообще одна бестолковая медсестра, и всё, ну, не бестолковая, но и не гениальная. Даже второй врач где-то за городом на побережье!

– Так обычно и случается. Иди к больному, позвони мне ещё раз оттуда. Я тем временем подумаю, чем тебе помочь. К слову, а почему «скорую»-то не вызвали? Понимаю, что привыкли к своим врачам, но раз их нет?

– Потому что случай отчётливо криминальный, как мне сказали, – мрачно сообщила Элоиза.

– Ну вы даёте, – хмыкнула Доменика. – И что, помирать теперь, раз криминальный? Ладно, иди. Жду звонка.

Элоиза отпустила руку с телефоном.

– И что старшая донна Доменика? Я думал о ней, но не решился звонить в ночь, – Лодовико по-прежнему был напряжён и беспокоен.

– Далеко за городом. Будет завтра в обед. Нам немного поздно. Но обещала подумать над нашим вопросом. Идёмте, покажете мне пострадавшего.

У закрытых дверей маялись человек десять знакомых сотрудников службы безопасности. Как только увидели Элоизу – заметно обрадовались.

– Донна Эла всё сделает, как надо, – пробормотал кто-то.

Монсеньор герцог очень тихо лежал на каталке в преодперационной, вокруг него суетилась медсестра Виолетта – добродушная пышная дама в возрасте к сорока годам. Ей никогда не удавалось собрать свои легкомысленные кудри в пристойную причёску, на голове у неё, по мнению Элоизы, всегда была копна сена. Но раны она перевязывала очень бережно, а уколы ставила почти безболезненно.

– Ой, госпожа Элоиза, как хорошо-то, что вы пришли! Что же теперь будет-то, скажите? Вы же ему поможете? Или помрёт? Жалко же!

Жалко ей, понимаете ли. Элоиза сначала оглядела лежащего, потом откинула простыню. Красота, черт возьми. Снаружи-то небольшой разрез, и только, и кровотечение, но что внутри?

– Что внутри? Снимки, узи?

– А я-то откуда знаю? Я же узи не делаю! Это нужна госпожа Мария, или хотя бы Кристиано!

Элоиза выдохнула и снова набрала номер Доменики.

– Ты на месте? – сразу же спросила та.

– Да. Что делать, говори!

– Останавливать кровь. Перстень с тобой, или медальон, или что там у тебя ещё?

– Всё есть.

– Клади руку на область повреждения, – Элоиза мгновенно повиновалась. – Сосредоточься. Тянись ко мне. Мы так раньше делали, помнишь?

Элоиза помнила. Она собралась, коснулась кончиками пальцев окровавленной кожи. И ей показалось, что её руку сверху накрыла другая рука.

– Помню. Ты что-нибудь видишь?

– Да, немного. Останавливай кровь, сосуд за сосудом, и блокируй ощущения. Это ты можешь. На самом деле моё предположение – там не так много внутренних повреждений, и нет ничего, что нельзя зашить без последствий. Но я далеко, сама понимаешь. Поэтому сейчас к вам приедет хирург. Его зовут Джанфранко, он может показаться тебе странным, но он на самом деле очень хорош. Вам повезло, что он, в отличие от нас всех, нынче ночью в городе.

– Он вообще кто и где работает?

– Кто – я тебе сказала, хирург. Хороший хирург. Работает – сейчас нигде, как я понимаю, находится в процессе миграции из одного места в другое. Он был у меня сначала ординатором, потом оперирующим врачом. Покажешь ему пострадавшего, он всё сделает. Ассистировать будешь сама. Пострадавшего – в глубокий сон, можно уже сейчас. Важно: никто из вас не должен расспрашивать Джанфранко о нём самом. И когда он закончит, дайте ему всё, что он попросит.

– Что за сказки? – не поняла Элоиза.

– Просто все живут, как им удобно, да и всё. Вам нужен врач? Врач будет, но он работает на таких условиях. Понятно?

– Да, вполне, – в конце концов, какая разница, что там у Доменики за ассистент. Она плохого не посоветует.

– Ладно, созвонимся уже утром, – Доменика решила вопрос и собиралась откланяться. – Удачи вам там.

– Спасибо, – Элоиза отключилась и положила телефон в карман. – Господин Сан-Пьетро, сейчас приедет человек от Доменики, он хирург. Он сделает операцию.

– На наших условиях? – хмуро уточнил Лодовико.

– Он. Сделает. Операцию. Доступно? – рявкнула Элоиза.

– Да, госпожа Элоиза. Доступно, – кивнул Лодовико и принялся звонить в гараж.

Элоиза уже было собиралась скомандовать Виолетте прекратить истерику и готовить Марни к операции, когда дверь распахнулась, и заглянул запыхавшийся Кристиано.

– Госпожа де Шатийон, как хорошо, что вы здесь! Я сейчас мигом переоденусь! Это дон Лодовико меня вызвонил, хорошо, я был дома. Он сказал, вы нашли где-то врача? Я-то ещё никого самостоятельно не оперировал!

– Вот и я так же. И даже ассистировала в последний раз двадцать лет назад. Поэтому ждём врача. Переодевайтесь. Я следом за вами.

Обещанный врач появился ещё где-то через четверть часа, Кристиано успел переодеться, включить аппарат узи и начать готовить всё, что требуется для операции. Он же покрикивал на Виолетту – чтобы не кудахтала, а делом занималась. Когда Виолетте выдавали чёткие инструкции по одной, она была способна прийти в себя и работать.

Врача привёл Лодовико. Он оказался очень высоким, выше любого из известных Элоизе людей, очень худым, и всё лицо его заросло густой курчавой бородой, впрочем, аккуратно подстриженной. Только глаза и блестели – очень тёмные, с какими-то зелёными отблесками. Длинные прямые чёрные волосы с сине-зелёным отливом были собраны в ухоженный хвост. Элоиза засмотрелась и подумала, нет ли под теми волосами острых ушей, но одернула себя за неуместную мысль.

Одежда у него была самая обычная – джинсы да футболка. И небольшой рюкзак из приличного туристического магазина.

Он осмотрел Элоизу – да-да, прямо осмотрел – с головы до ног.

– Это вы родственница?

– Доменики? Да, я. Добрый вечер, господин Джанфранко.

– Просто Джанфранко, – буркнул он. – Где руки мыть и всё остальное? И прогоните посторонних, – подошедшая Виолетта повела его переодеваться и мыться.

Посторонние уже распахнули дверь настежь и торчали в дверном проёме в десяток голов.

– Господа, мы сейчас будем делать монсеньору операцию. Если хотите – ждите снаружи. Как только будут новости – я их вам сообщу, – Элоиза непреклонно закрыла дверь. – Господин Лодовико, вас это тоже касается. Можете ждать здесь, но в операционной мы справимся. Теперь справимся.

И можно самой идти переодеваться.

В операционной уже был совершенно готовый Кристиано. Он продолжал командовать Виолетте, та тем временем с причитаниями раздела пострадавшего и накрывала ненужные сейчас части тела.

Хирург появился, как зелёное привидение с чёрными глазами.

– Вы все – местные медики? А где у вас врач?

– Так-то у нас даже два, – сообщила Виолетта. – Дон Бруно и донна Мария, и ещё Стефано, он обычно ассистент, как и Кристиано, и медсёстры есть, и массажист, и физиотерапия.

– А вы? – он кивнул на Элоизу.

– А я не врач. Вообще. Я немного в теме, и только.

– Но госпожа Доменика сказала, вы анестезиолог и ассистент?

– Профессионально и документально – нет. Но практически – да, мне случалось. И вот с ним, – Элоиза кивнула на пострадавшего, – случалось. Врачи не жаловались.

– Госпожа Доменика сказала, с вами можно как с ней, – нахмурился он.

– Да, – пожала она плечами. – Невербально умеете? Если умеете точными командами, тоже сгодится. Но мне так сложнее.

– Умею, – сощурился он и ещё раз её осмотрел. – Вы погрузите его в сон?

– Отчасти уже. Сейчас добавлю – и можете начинать.

Она села, взяла в руки голову Себастьена – о господи, она ещё помнит, как его следует называть – и отключилась от реальности.

– Операция закончена, – услышала Элоиза.

Она открыла глаза. Неизвестно откуда взявшийся худой чёрт Джанфранко снимал перчатки, Кристиано отключал какую-то аппаратуру, Виолетта бегала, суетилась и невнятно причитала себе под нос, косясь то и дело на врача. Кристиано ухмылялся и подкалывал её – мол, повезло тебе, кто бы тебя в нормальной ситуации в операционную пустил? Так бы и померла, не узнавши, каково это!

Монсеньор герцог лежал по-прежнему тихо, но теперь уже ничего из него не сочилось. Разрез был больше, чем изначально, но края его были аккуратно соединены по всей длине.

– Что было… у него внутри? – Элоиза с трудом заставила язык ворочаться.

– Да в основном кровопотеря и немного повреждённый кишечник. Счастливчик он у вас. Легко отделался. Прошёл бы нож чуть в сторону – было бы не так радужно. Ну и быстро всё сделали. А вы ничего, госпожа Доменика не обманула, я бы с вами поработал. Но она во время операции способна реагировать на внешние раздражители и разговаривать. А вы нет, просто делаете, что вам говорят, и всё, хотя фиксируете ткани отлично, – хирург Джанфранко внимательно на неё смотрел.

– А я вообще не специалист. Я случайно тут оказалась. Я даже не ассистировала много лет.

– А вы вообще кто? – удивился он.

– Аналитик. Просто у меня, ну, небольшая подготовка. Была. Под руководством Доменики.

– Ладно, – он ушёл переодеваться.

– Эй, вы чего тут сидите? Вашего порезанного уже увезли, нечего тут сидеть, идите мыть руки и переодевайтесь, – ой, кто это?

Всё нормально, это врач, его нашла Доменика, он делал операцию. Мир снова стал резким.

– Я сейчас, – пробормотала Элоиза.

– Ничего себе, – он взял её за обе руки, а потом надавил на какую-то точку в правой ладони, Элоиза даже ойкнула от неожиданной мгновенной острой боли.

– Что это? – она подняла на него глаза, на мгновение встретилась с его взглядом, почувствовала, что её словно затягивает в омут.

– Ничего, – проговорил врач. – Вставайте. Чем вы поднимаете давление в таких случаях?

– Кофе. И ещё у меня лекарство есть, – проговорила она.

Смотреть было проще, но шевелить языком – по-прежнему трудно.

– Вам же найдут чашку кофе? – он помог ей подняться, сначала довёл до умывальника, потом вывел наружу. – Кто-нибудь, возьмите её. Она еле на ногах стоит.

Лодовико подхватил Элоизу под руку, повёл. Привёл в помещение с диваном, небольшим столиком и кофеваркой.

– Мне надо… посмотреть монсеньора, – проговорила она.

– Успеете ещё, – буркнул Лодовико и вложил ей в руку чашку с кофе.