Текст книги "RS-9.Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

03. О денежных суммах и о том, как провести вечер

Когда следующим утром Элоиза пришла в свой рабочий кабинет и выдохнула, то подумала – возможно, все затеи Себастьена вовсе не лишены смысла. И сейчас ей было наплевать на всех шантажистов этого мира. Они же ещё вылезут? Вылезут, непременно. Вот тут-то мы их и поймаем.

Вчера они принесли кофры и пакеты с вещами в его жилище, и некоторое время раскладывали вещи. Ну да, она немного паниковала – он всегда такой аккуратный, и в комнатах у него тоже всегда порядок, она, конечно, снаружи тоже аккуратна, но внутри-то у неё полный хаос! Она кладёт вещи не на место, а куда удобно, и потом не всегда может что-то сразу найти. У неё всегда загромождены все возможные поверхности. Теперь и у него так тоже будет, и пусть радуется, он этого хотел.

Впрочем, в шкафу нашлись полки, и место для плечиков с одеждой тоже нашлось, что-то сгрузили на подоконник, а в ванной Элоиза просто заняла все доступные полочки и бортики. Он ведь даже не знает, сколько ей нужно времени, чтобы голову вымыть. И не в поездке, по-быстрому, а по-настоящему, с масками, сыворотками и прочим всяким.

Но в конце концов, это ж ненормально – любить человека и так бояться жить с ним. Так не должно быть. Нужно посмотреть на вопрос с другой стороны.

Однако времени для другой постановки вопроса не нашлось, потому что они быстро поужинали под кино, а потом пошли в спальню и до середины ночи рассматривали её красивое бельё и что там ещё с ним можно делать. Прямо скажем, после такого особенно не хотелось утром вставать и куда-то идти. Но ничего, встали и пошли, и Элоиза понимала, что чувствует себя совсем не худшим образом, могло быть неприятнее.

Может быть, так оно и работает – каждодневные позитив и поддержка из дома помогают пережить все неприятности, которые случаются вовне? Но никто ж не гарантирует, что позитив и поддержка будут продолжаться вечно? Как же тогда живёт та же Доменика Секунда, она-то уверяет, что ничего никуда не девается?

Во всяком случае, Элоизе уже очень хотелось, чтобы день прошёл поскорее. Вечером они договорились пойти наружу гулять, а дальше – как получится.

Она включила компьютер и открыла почту. И сразу же увидела очередное письмо с неизвестного адреса. От неё хотели полмиллиона евро до двадцати часов воскресенья – иначе фотографии окажутся в сети.

Элоиза начала с того, что позвонила любезной сестрице. Та только встала и писем ещё не смотрела, но была отправлена в нужном направлении. Пока Марго изучала свою почту, Элоиза успела позвонить Адриенне и Николя. Было странно – с Адриенны хотели четыреста тысяч, а с Николя – и вовсе триста.

Марго сообщила, что её оценили, как и Элоизу – в полмиллиона. И в триста тысяч – Мари.

Хорошо, они с Марго из Шатийонов, считается, что там с деньгами всё ок, за их спинами семья. Но если они известят о своих проблемах семью, то есть дядюшку Жана, то неужели непонятно, что шантажистам не поздоровится? А взять и выложить миллион за просто так, ничего не продавая и не прибегая ни к каким семейным активам, они не смогут. На что расчёт, интересно?

Адриенна получила в наследство небольшую квартиру, в ней и живёт. Работает она сама на себя, заказы у неё обычно есть, и платят ей достаточно, чтобы жить безбедно, не отказывать себе в разных удовольствиях и путешествовать по миру.

Что общего у Мари и Николя? Только то, что оба – люди семейные. У Мари трое детей, у Николя одна дочка. У Мари вообще нет своего дохода, но её муж прилично зарабатывает. У Николя доход есть, преподавательский, и у его жены тоже какой-то есть, но есть ли там свободные триста тысяч? Да вряд ли, с чего бы? О чём думал шантажист, назначая им суммы? Увы, электронное письмо не подержишь в руках, в нём нет ни грамма личности автора. Поэтому – только к специалистам по компьютерным технологиям.

Элоиза переслала своё письмо, а также остальные четыре, которые ей любезно предоставили, Себастьену, и позвонила ему.

– Сердце моё, спасибо за оперативность, – сразу же откликнулся он. – Есть ли подробности?

– Нет, только много вопросов.

– После обеда приду к вам в кабинет, будете мне их задавать.

– У вас будет свободное время? – удивилась она.

– Вы же не забыли, что этот вопрос – по моему профилю? Сейчас он у нас важнейший, остальное можно решить позже или в фоновом режиме. Ещё бы только наших сотрудников не шантажировали, совсем страх потеряли! С вашего позволения, я перешлю эти письма специалистам.

– Конечно, делайте всё, что нужно.

– Вот и хорошо. Выше нос, встретимся за обедом.

– Договорились.

Обед прошёл веселее, чем вчерашний – Элоиза могла нормально участвовать в беседе и даже что-то рассказывала. Также она заметила, например, Кьяру – а думала, что та уехала куда-то с кем-нибудь отдыхать. С кем-нибудь, кто сопровождал его высокопреосвященство. Но Кьяра улыбнулась и сказала, что у неё есть немного времени перед началом учёбы в университете, и она отлично отдыхает здесь. Все её соседки как раз разъехались, и ей хорошо и просторно. И убираться так часто не нужно – из всех её кабинетов работают только в трёх. Правда, рыбы и жабы остались в прежнем количестве, и цветы тоже. К тому же, она каждый день ходит кормить котов дона Лодовико и играть с ними, им одним скучно. Она, оказывается, даже пыталась на время забрать их к себе, но им не понравилось. Один залез под диван в гостиной, второй – под её кровать, и даже поесть не выходили. Пришлось вытащить их оттуда и вернуть домой.

Ну да, должен же кто-то убираться и кормить зверинец его высокопреосвященства. Равно как и котов Лодовико.

После обеда Себастьен, как и обещал, пришёл к Элоизе в кабинет.

– Кофе, монсеньор?

– С удовольствием. И плюс ваши вопросы.

Кофе добыли из машины, а о корзиночках с земляникой она позаботилась заранее – попросила принести.

– Я не могу понять, почему нас так по-разному оценили. Что хотел этим сказать автор идеи? Что мы с Марго из богатой семьи? Но ведь доведись той семье узнать, этим людям не поздоровится, дядюшка Жан терпеть не может шантажистов и поступает с ними жестко. Доходы Марго покрывают главным образом её же расходы, на проживание и питание она не тратится, также как и на прислугу. У меня чуть иначе, но я тоже не могу назвать себя человеком, который легко достанет из кармана полмиллиона, особенно после покупки машины. А детали про остальных вообще нужно долго и старательно копать. У нас с Марго хотя бы понятная семья, а у них?

– Скажите, вы знаете даму по имени Изабель Молин?

– Нет. Кто это?

– К этой милой особе ведут все предоставленные вами адреса.

Элоиза поставила чашку на стол.

– Я не знаю человека с таким именем. И уверена – мы не пересекались даже мимолётно. Представления не имею, как к ней попали фотографии и что ей от нас нужно. Впрочем, что нужно – понятно, денег нужно.

– Вам придётся спросить у вашего знакомого о ней – вдруг он что-то знает?

– Да, вот прямо сейчас, – Элоиза взяла телефон и нашла нужный контакт. – Николя, добрый день. Нет, не отключайся, мне нужна буквально минута твоего внимания. Ты знаешь особу по имени Изабель Молин? Оттого, что появилась информация – это она рассылает нам письма. Откуда у неё фотографии, которые были у тебя? Неужели? Ты уверен в этом? Хорошо, пусть так, но вопроса это не снимает. Подумай, пожалуйста, и перезвони мне, если что-то надумаешь, – она отложила телефон и подняла взгляд. – Представляете, Николя утверждает, что фотографии по-прежнему у него. Он вчера проверил – двадцать одна штука, все на месте.

– Значит, кто-то их у него скопировал, возможно даже – без его ведома. С кем он живёт?

– У него семья, жена и дочь. С ними и живёт.

– И кто у него жена?

– Марго говорила как-то – тележурналистка.

– У неё, случайно, нет повода подложить свинью супругу? А потом подхватить денежки и ребёнка и покинуть его на веки вечные?

– Не представляю. Нужно смотреть на него глазами и разговаривать не по телефону.

– Вот, насчёт разговаривать. Вам не кажется, что мы должны поехать в Париж и искать концы там?

– Кажется, Себастьен, – кивнула она.

– В пятницу после обеда, – сказал он. – Я сейчас займусь билетами.

– Я договорюсь о встречах со всеми. Или лучше собрать всех вместе?

– Подумаем ещё. И постараемся собрать сведения об этой госпоже Молин. Кстати, сердце моё, такой момент. Вы, конечно, справитесь и так, но возьмите, всё же, ключи. Я сейчас уеду в город, могу задержаться и вам не открыть. Если буду задерживаться – позвоню, – он достал из кармана связку ключей и вложил ей в ладонь.

– Тут слишком много ключей, – покачала она головой.

– Да, ещё две машины, на всякий случай. Мало ли, с вами всякое бывает.

– Как скажете, – она очень удивилась и встала, чтобы сложить выданные ключи в сумку.

Он же поднялся и поцеловал её.

– До вечера, сердце моё. И не сомневайтесь, мы всех победим.

* 9 *

Он позвонил без четверти шесть и сказал, что появится в половине седьмого. Это ведь не поздно ещё, чтобы пойти гулять? Вот и хорошо.

Элоиза после работы пришла к нему и отперла дверь выданными ключами. Интересно, кто здесь убирается, и что подумает, увидев её вещи по всем комнатам?

Ой. Уже подумали. Она вчера сложила снятые с себя чулки, трусы, блузку и пару носков в кучку в ванной, чтобы потом отнести их к себе в корзину для грязного белья. А сейчас там стояла ещё одна корзина, и всё лежало в ней. И такое ощущение, что на подоконнике в спальне тоже сложили аккуратными рядами её косметички и шкатулки.

Да что бы не подумали. У неё есть полчаса, нужно использовать их как-нибудь по делу.

Она повесила в шкаф офисную одежду (может быть, удастся приучить себя делать так постоянно?), а потом решила, что для улучшения самочувствия, для концентрации и ещё чего-нибудь полезного ей нужна разминка и растяжка. Её танцевальные занятия тоже временно отменились, потому что знаток танца эпохи барокко госпожа Амалия уехала к внукам, а преподавательница классики госпожа Джудитта просто отправилась к морю и обещала вернуться не раньше, чем через три недели. А тело просило совершенно определённой нагрузки.

В итоге Элоиза быстро переоделась в гимнастический купальник и плотные колготки, сдвинула в угол гостиной стеклянный столик, положила туда телефон, запустила с него музыку и расположилась на ковре. Сначала она немного потянулась, потом сделала несколько упражнений из своего обычного классического набора, а потом легла на ковёр – тянуться дальше.

Когда дверь отворилась, и вошёл Себастьен, она сидела на поперечном шпагате спиной к двери и тянулась к сокращённой стопе кончиками пальцев – то к одной, то к другой. Услышала его, собралась и встала.

– Фантастика, – сообщил он. – Вот что-то такое я втайне и предполагал – если поселить вас здесь, то вы будете заниматься какими-нибудь своими чародейскими делами. А я по случаю подгляжу. Рад вас видеть, сердце моё, – здесь не было камер, поэтому обняться и поцеловаться можно было по-настоящему.

– Это просто растяжка, – пожала она плечами, впрочем, улыбаясь.

– Кстати, а ваши тренировки?

– Их пока нет, все уехали на каникулы.

– Так может быть, вам стоит пойти в наш зал? Здесь тесновато для растяжки, на мой взгляд.

– В ваш зал – это куда?

– Вы не перестаёте меня удивлять. Вы хотите сказать, что не знаете о спортивном комплексе в подвале?

– Ничего не знаю.

– Там есть тренажёры, бассейн, просто зал, где бегают, играют или дерутся, ну и какие-то зеркала там тоже есть, вам ведь зеркало нужно?

– Вы снова открыли для меня что-то новое. И когда вы ходите в этот самый зал?

– Я-то рано утром, но вы утром спите. С другой стороны, можно ведь пойти вместе вечером? Потому что раньше ложиться спать нам с вами никак не грозит.

– Но ведь уже не сегодня?

– Нет, про сегодня мы договорились.

– Тогда я пойду и переоденусь, и буду готова пойти гулять. Куда, кстати?

– Для начала наружу, а там посмотрим.

Кьяра закрыла дочитанную книгу и потянулась. Хорошо-то как! Тихо, никого нет, и книга закончилась наилучшим образом. Она посмотрела на часы и поняла, что ужин был давно и на бегу, а сейчас уже полдвенадцатого, и можно пойти добыть себе чаю с чем-нибудь вкусным. Может быть, даже взять к себе. И кстати, по книге, кажется, есть кино, не поискать ли? Завтра вставать не рано, можно не торопиться.

В комнате возле кухни традиционно горел свет. А внутри она с удивлением увидела Гаэтано – он же вроде уезжал в отпуск с красавицей Аннели? Он собирался поехать с ней в Венецию и Флоренцию, и куда-то ещё, чего это он вдруг здесь, и один, и пьёт?

– Привет, ты когда успел вернуться? – она прошла к холодильнику и открыла его.

О, вот это пирожное – то, что надо. Впрочем, вот тот кусочек копченого мяса тоже хорошо выглядит.

– Привет. Сегодня, – он как-то немногословен.

– А чего один и здесь? Вы же у себя обычно пьёте?

И не только пьёте, ага.

– А, ерунда. Нет никого, все разбежались куда-то.

Да он же еле языком ворочает!

– Нет, что-то не так. И даже не убеждай меня, что всё хорошо.

– А всё и есть не так, – покачал он головой и нетвёрдой рукой плеснул коньяка в бокал.

Почти не расплескал.

– Слушай, ты, по ходу, давно тут сидишь. Не хочешь спать пойти?

– Не хочу. Не хочу идти спать один.

– Ну так позови кого-нибудь. То есть нет, уже не зови. Сначала всё равно придётся проспаться. Ты сейчас определённо не в лучшем виде.

– Да я сейчас всю дорогу не в лучшем виде, – пожал он плечами.

– С чего это вдруг? Когда ты трезвый, с тобой всё в порядке.

– Ты думаешь? – он посмотрел на неё с большим сомнением. – А почему тогда она не согласилась со мной вернуться?

– Кто – она? Аннели?

– Ну да. Сказала, что со мной классно, но она поедет домой.

– Раз у человека есть дом, то человек туда и едет, нет?

– Ну раз со мной классно, то могла и вернуться? Можно подумать, ей здесь негде на скрипке играть!

– У неё там, наверное, не только скрипка? И что она вообще сказала? Что не любит?

– Что она мне друг до гроба, и помахала ручкой. На прощание.

– Но вы с ней куда-нибудь съездили?

– Да везде съездили. Я думал, ей понравилось. И она ещё с какими-то своими друзьями меня тут знакомила, целая компания, тот ещё зоопарк. Прямо рассказала, какой я крутой и хороший. А потом села в поезд и уехала. И сказала писать, если ещё нужно играть на скрипке. А если нужно не на скрипке? Если просто так нужно?

– Эк тебя занесло! Просто так, значит?

– Ну да! А что, если с покорёженной мордой, то уже просто так не нужно?

– А тебе-то давно кто-нибудь был нужен просто так? Такое вообще в твоей жизни случалось?

– Ну… – задумался он. – Наверное.

– И что ты делал?

– Шёл и договаривался на вечер. Будто не помнишь! – сообщил он и положил голову поверх сложенных на столе рук, не отпуская, впрочем, ножки бокала.

– Это было просто так, да? – пробормотала Кьяра себе под нос. – Ладно, шёл бы ты спать, что ли. И пить тебе уже хватит, и не высидишь ты тут ничего.

Она вынула бокал у него из пальцев и поставила на стол – подальше.

– А ты пойдёшь со мной? – он приоткрыл один глаз и взглянул на неё.

– Провожу, – тяжело вздохнула Кьяра.

Не было печали! Но не бросать же его, в самом деле. Она взяла его за руку и потянула из-за стола. У неё был некоторый опыт в отношении пьяных – спасибо папеньке, чтоб ему жилось легко и весело.

Гаэтано тут же обхватил её за плечи. Ну и пусть, глядишь, не завалится по дороге. А завалится – это же придётся его поднимать и тащить!

К счастью, не завалился. Дверь его комнат была заперта на ключ, и ключ этот пришлось искать по всем его карманам – сам он был не способен. А дальше уже просто – открыть дверь, включить свет хотя бы в прихожей, затащить его в гостиную и сгрузить на диван. Дальше – сам. Когда-нибудь потом.

Это мама в таких случаях хлопотала, снимала ботинки и штаны и укрывала одеялом. Кьяра же просто положила ключи на столик рядом с его головой и ушла, плотно прикрыв входную дверь. Никто же не дурак, чтобы соваться к нему без спроса, правда? А утром если не вылезет наружу, то можно будет кого-нибудь к нему заслать. Гвидо, например, тот никуда не уехал, где-то здесь болтается, хоть вроде и в отпуске. Надо будет ему написать и прямо попросить с утреца зайти и проведать друга.

Кьяра была девушкой ответственной, поэтому вот сразу тут же в коридоре открыла «под крылом» и написала. А потом уже можно было вернуться на кухню, к прошутто и пирожному.

Прогулка по городу оказалась новым и неожиданно приятным развлечением. Элоиза радовалась, что хватило ума надеть удобные сандалии без каблука, и лёгкое платье. Вообще когда она в последний раз ходила гулять по какому-нибудь городу? Просто так, не в поездке, не в новом месте? Давно!

О, вспомнила. Был эпизод в последнем классе школы. Весной. Те два месяца, которые она провела в Париже перед выпускными экзаменами. И перед тем, как ехать сдавать выпускные экзамены в Санта-Магдалена. Венсан был одноклассником, и что уж говорить, её парнем он тоже был, да. Считалось, что надменная отличница занимается с отстающим лентяем, им было, чем заняться, ещё как, и вариантов этих самых занятий было множество. У него никогда не было денег, чтобы сходить в кафе или в кино, потому что его мать одна воспитывала их троих, зато он знал каждый переулок и каждую подворотню в старой части города, и показывал это всё ей, и это было умопомрачительно, а поесть можно было и в доме на улице Турнон.

Себастьен и Венсан – очень разные люди, но сегодня Себастьен очень похож на мальчишку, который сбежал из дома и радуется летнему вечеру. Он тоже прекрасно знал углы и подворотни, и рассказывал про некоторые места – здесь он однажды попал в аварию на мотоцикле, давно, совсем ещё в юности, вот здесь четыре года назад ловили одного доброго человека, который украл у отца Варфоломея его ценные записи, чтобы кому-то там перепродать, а вон там, на перекрёстке, у них однажды случилась прямо перестрелка на улице, они победили, конечно, но было неудобно, людей напугали.

Они победили, конечно. Ну да, с ним иначе не бывает. Может быть, сейчас они тоже победят?

– Себастьен, ваши сотрудники узнали что-нибудь новое о той особе, которая пишет нам письма?

– О госпоже Молин? Да, но пока немного. То, что лежит на поверхности. Она журналистка, пишет для глянцевых журналов и порталов. Я запросил подборку её статей – на всякий случай, если хотите – пришлю и вам, думаю, завтра будет.

– Если она журналистка, то я могу спросить Поля – не слышал ли он о такой.

– Кстати да – спросите. Только завтра, хорошо? Я понимаю, сердце моё, он вам брат, но даже и брату я бы не стал звонить уже почти что ночью, если не пожар и не катастрофа. А я думаю, у нас ещё не пожар и не катастрофа. Вы хотите ещё чего-нибудь – кофе, сладостей, еды? Мороженого?

– Нет, – улыбнулась она. – Уже нет, всё хорошо, спасибо, – сегодня уже были кофе и карбонара в каком-то небольшом заведеньице прямо на улице, а потом ещё вино, кофе и пирожные за столиком под огромным деревом с видом на маленькую древнюю площадь. – Хочу посидеть вот здесь на ступеньках и посмотреть на звезды, – они неспешно шли по набережной, и впереди был спуск к воде.

– Извольте, посидим. Вы, сердце моё, вообще когда в последний раз гулять ходили? Просто так?

– Давно, – рассмеялась она. – Вот только что вспоминала – едва ли не в последнем классе школы. Чтобы идти, никуда не торопиться и неспешно разговаривать о том, где идёшь.

Положим, Венсан не владел искусством не просто брать за руку, а так переплетать пальцы, что от одного прикосновения становилось сладко и сердце принималось тревожно биться. А когда стало темно – так они просто шли, обнявшись, и это было хорошо и правильно.

– Тогда нужно будет повторить, – он снял руку с её плеч. – А сейчас пойдёмте уже домой. Нам идти минут двадцать, а мне бы дома хотелось примерить на вас ещё какую-нибудь красивую вещицу, а потом уже только спать.

– А вы полагаете, потом останется время, чтобы спать? – усмехнулась она.

– Не останется так не останется, – легко поддержал он. – Поспите утром в кабинете. Запрёте дверь, и кто вам помешает?

– Учите меня плохому, да?

– Конечно. И с удовольствием. А то приходите ко мне – поспим вместе.

– Вместе – это вот мы сейчас придём, и вместе.

– Как же хорошо, сердце моё, что вы об этом говорите. Продолжайте.

Старые камни мостовой ложились под ноги, а сверху висела половинка луны.

04. Четверг

Наутро Элоиза пришла в кабинет и серьёзно задумалась над словами Себастьена – не поспать ли ей прямо здесь. Телефон, конечно же, включить, мало ли что. Где-то в шкафу лежал тёплый палантин, он бывал нужен зимой, когда из окна сквозило, можно же свернуть его и сложить на стол вместо подушки, на скучных лекциях в студенчестве она так иногда делала. Например, пропускать пару было нельзя, но и слушать тоже невозможно. Тогда спасал шарф, на нём было можно ещё час с чем-нибудь поспать.

Она уже достала из шкафа тот палантин, мягкий и тёплый, и сворачивала, чтобы разместить на столе, когда телефон ожил и сообщил, что братец Поль желает с ней говорить вот прямо сейчас.

Ой, точно! Она же собиралась звонить Полю и спрашивать про журналистку! И ещё Себастьен вчера сказал, что прислали подборку ссылок, нужно же читать… Она взяла телефон.

– Доброе утро, сестрёнка. Расскажи-ка мне, не происходит ли в твоей жизни чего необычного, – спросил он с места в карьер.

– Доброе утро, Поль, – осторожно ответила Элоиза. – Могу я узнать, почему ты спрашиваешь?

– Потому что мне тут поступило одно донельзя странное предложение, я прямо даже ещё не понял, как я хочу на него отреагировать.

– Неужели денег хотят? – выдохнула Элоиза раньше, чем сама подумала, что сказала.

Поль не имеет никакого отношения к их с Марго грехам юности. Но…

– А как ты догадалась? – вкрадчиво спросил брат.

– Да вот догадалась. В чём вопрос?

– В некоем фото. На котором я с удивлением увидел не только нашу легкомысленную сестрицу Маргариту, но и нашу разумную сестрицу Элоизу, а также двух дам, с которыми сестрицы, если я не ошибаюсь, дружили или даже дружат по сей день, и ещё некоего господина, мне незнакомого. И по доносящимся от тебя звукам я понимаю, что тема тебе в целом известна.

– Увы, – согласилась Элоиза. – А кто просит денег? Изабель Молин?

– Молин? Кто это? Девочка из глянца? Нет, что ты. Оливье Муазен. Это намного неприятнее любой девочки из глянца. Но ты, наверное, не знаешь, кто это, и к лучшему. А где ты пересеклась с глянцевой девочкой?

– Так вот понимаешь ли, у нас с ней вопрос примерно о тех же самых фотографиях. И не только у нас, а ещё и у всех прочих, кто там изображён. Хочет с Марго и меня по полмиллиона к вечеру воскресенья. И с других тоже кое-что.

Поль присвистнул.

– Неплохо так-то. Знаешь что, сестрёнка? Помнится мне, был у тебя один знакомый, хорошо владеющий силовыми методами решения непростых ситуаций.

– Угу, – кивнула Элоиза. – Есть такой.

– Есть, говоришь? Вот и отлично. Давайте-ка завтра оба сюда, хорошо?

– Поль, не поверишь, мы и сами собирались. Ровно по тому же поводу. И я не знаю, откуда у всех этих людей мои приватные фотографии. Потому что человек, у которого оригиналы, утверждает, что они у него до сих пор и никуда не делись. Это, конечно, предстоит проверить, но он не врал.

– Ладно, подумаем. Понимаешь, папе об этом рассказывать очень не хотелось бы.

– Понимаю, – согласно хмыкнула Элоиза. – Ещё бы! А кто такой тот человек, который…

– Хочет денег от меня? Оливье? Я тебе сейчас скину, что у меня на него есть, познакомишься.

– Спасибо. Познакомлюсь. И вообще спасибо. Я как раз собиралась утром тебе звонить и консультироваться, а оказалось, что и консультироваться не надо, ты уже всё знаешь.

– Что поделать, так получилось. Нужно побыстрее с этой ерундой разобраться, пока отец не вернулся и не ушёл с головой в выборы.

Да-да, и пока эта ерунда ему те самые выборы не подпортила.

Нужно ли говорить, что спать резко расхотелось? Элоиза безропотно открыла базу данных и собралась работать. Но сначала позвонила Себастьену и пересказала ему содержание разговора. А через полчаса уже он позвонил ей и сообщил, что их рейс в Париж – завтра в четырнадцать тридцать.

К обеду от Поля прилетел архив – досье на человека по имени Оливье Муазен. Элоиза перекинула письмо Себастьену и стала читать сама.

Оливье Муазен был человеком среднего роста, сухощавого телосложения, сорока восьми лет от роду и имел профессию журналиста. Он за свою жизнь поработал во многих бумажных и электронных изданиях, специализировался на политике и скандалах, а в последнее время имел под рукой некое информационное агентство. Сотрудники которого занимались для него поисками информации – личным сыском и хакерством. Безусловно, ценное владение для человека с такими интересами.

Вот только непонятно, где прокололся идиот Николя, да так, что результаты их давней и никому не известной фотосессии стали предметом торга для такого специфического человека.

И если в понедельник известие о том, что в её личное пространство кто-то влез без приглашения, стало для Элоизы практически гибельным, то сейчас она всего лишь отметила – вот ведь, и откуда они все лезут? Или начинает привыкать, или… В том, что она мало спит, получается, есть некоторая польза? И в том, что у неё ни минуты свободной нет – тоже? Иначе явно бы сидела и рефлексировала. И неизвестно ещё, до чего бы дорефлексировалась.

Вечером Элоиза снова пришла домой первой. Угу, домой. Первой. У неё новый дом, и она живёт там не одна. Ничего, плюсы у такой жизни тоже есть – с ним тесно, конечно, но хорошо, и в разные моменты по-разному хорошо – от «душевно и тепло» до «нестерпимо горячо». Только спать некогда.

У неё снова есть с полчаса, наверное. Потом они собрались в местный, как его, спортивный комплекс? Тренажёрку? Что там у них в подвале? Значит, можно сейчас не тянуться, а только переодеться.

Ещё можно зайти в кабинет. Себастьен официально сказал ей, что она может в любой комнате делать, что ей угодно, но она подозревала, что это поэтическое преувеличение. Однако, было любопытно.

В кабинете был стол с компьютером, шкаф и полки с книгами и коллекция оружия. Компьютер – бог с ним, оружие красивое, но его лучше смотреть с хозяином – пусть рассказывает, что и к чему, а вот книги – это интересно.

На самом верху стояли исторические сочинения – довольно много. На итальянском и на французском. Книги о войнах и оружии с древнейших времён до наших дней – тоже предостаточно. Фантастика, фэнтези, детективы, приключения, прочее. Взгляд зацепился за несколько томов Умберто Эко, Элоиза дотянулась и сняла с полки «Имя Розы». Давно не встречалась с этим текстом, лет десять, а то и поболее. Вышла в гостиную, забралась с ногами на диван, открыла. Пропала.

Она слышала, как открывается входная дверь, но не обратила на это внимания. И очень удивилась, когда поняла, что это не Себастьен. Этот человек был старше него, совершенно сед и стильно подстрижен, одет в лёгкие брюки и пиджак со строгим галстуком, из-под пиджака была видна идеальная сорочка. И тоже очень удивился, увидев Элоизу.

– Госпожа де Шатийон, я очень рад вас видеть. Прошу прощения, что без предупреждения.

– Но кто вы? – она спустила ноги на пол и судорожно искала ими балетки.

– Меня зовут Роберто Амброзио, и я занимаюсь поддержанием порядка в вещах монсеньора. Не то, чтобы он сам не умел, но у меня это получается лучше, – он сходил в коридор за большим пакетом с вещами и собрался уносить его в спальню, к шкафу. – С вашего позволения.

– Рада знакомству, господин Амброзио. Наконец-то я раскрыла секрет безупречного внешнего вида монсеньора. Он не казался мне человеком, уделяющим этому вопросу много времени, однако же выглядит всегда… как будто уделяет это самое время, да ещё и немалое.

– Я стараюсь, спасибо, – он кивнул ей и ушёл в спальню, видимо, нужно было что-то там оставить и что-то оттуда забрать.

Элоизе стало неловко – там же её вещи, не то, чтобы везде валяются, но местами да.

Впрочем, он очень быстро, минут через десять, вышел из спальни и откланялся.

И когда следом за ним пришёл помянутый монсеньор, Элоиза всё ещё пребывала под впечатлением.

– Я вижу, вы осваиваете кабинет, это меня радует, – кивнул он, увидев на диване книгу.

– Вам нормально? Ну, хорошо. Скажите, а кто убирается в вашей комнате? – скорее всего, Элоиза знает этого человека.

– Госпожа Марта. А когда она в отпуске – кто-нибудь другой, я не задумываюсь, честное слово. А почему вам это интересно?

– Пытаюсь понять, как устроены неизвестные широкой публике стороны вашей жизни, – пробурчала она.

– Если вы хотите устроить как-то иначе – скажите, мы подумаем.

– Нет, я ни в коем случае не хочу ничего ломать, поверьте. Просто подумала, кто в курсе, что я сейчас живу здесь, да и всё. И ещё я познакомилась с господином Амброзио.

– О, господин Амброзио! Это совершенно незаменимый человек. Не знаю, как бы я жил без него. Давайте сядем, и я расскажу. Он со мной, можно сказать, всю мою самостоятельную жизнь. Его мне выдала бабушка, когда я окончил первый год в академии. Я был дома, навещал семью, и ей не понравилось, как я выгляжу. По мне и так нормально было, а ей оказалось – не вполне. Она сказала, что мне, похоже, некогда заниматься своими вещами, а военный должен выглядеть безупречно. Я не знаю, где она добыла господина Амброзио, наверное, в каком-то элитном учебном заведении для обслуживающего персонала высокого класса. Возможно, там, где находила камердинеров для деда. Более того, до своей смерти она ещё и зарплату ему платила – чтобы у него не возникло желания рассориться со мной и сбежать. Если вдруг я буду обращаться с ним недолжным образом. Но я быстро понял, что задача господина Амброзио – не присматривать за мной и шпионить для старших, а реально помогать мне выглядеть, как надо, и мы отлично сработались. Опять же он был моим, так сказать, личным бонусом – у братьев не было такого господина Амброзио, ни у младшего, ни у старшего. Впрочем, старший пользовался услугами отцовского камердинера, как-то они уживались. А господин Амброзио разбирается и в военной форме, и в самых строгих цивильных дресс-кодах, понимает, где брать сорочки и костюмы, а где – джинсы, отдаёт в ремонт сломавшиеся запонки и заказывает пары для потерянных. Понимаете, я терпеть не могу ходить по магазинам и выбирать какую-то одежду. Я не представляю, как люди это делают, вот как моя сестра, например, она может часами по магазинам таскаться и ничего не купить, только примерять. И дочь у меня такая же. А я как только представлю – это же нужно поехать, смотреть, что-то соображать – что с чем, подойдёт или нет, так у меня сразу все волосы на теле начинают шевелиться. А господин Амброзио знает мои параметры и предпочтения, и либо сам всё купит, либо договорится, чтобы я приехал только на какое-то необходимое согласование и на примерки, если к портному. Или чтобы прямо сюда приехали и привезли какие-то вещи, а я бы примерил и выбрал. На мой взгляд, он бесценен, и я после каждого разговора с ним с благодарностью вспоминаю бабушку Леонеллу.