Текст книги "Хаос в школе Прескотт (ЛП)"

Автор книги: С. М. Стунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Ты в порядке? – решаю спросить я, и Каллум кивает, подняв голову, и в вижу, что его обычно светло-голубые глаза потемнели.

– Я в норме.

– Откуда ты узнал, что я смотрю? – интересуюсь я, и он ухмыляется, приняв усилия, чтобы встать на ноги.

– Одна из моих девочек спросила, что это за рок звезда стояла в коридоре в понедельник, – отвечает он, переведя на меня взгляд. – Это, и еще твой запах, застоявшийся в коридоре.

– Мой запах? – переспрашиваю я, и Кэл протягивает ко мне руку. Я хватаюсь за нее, и он тянет меня в центр комнаты, направляя мое тело при помощи своего собственного. Хриплый голос Адама прорывается сквозь колонки в каждом углу комнаты, пока Кэл ведет меня по кругу, прижав мою спину к своей груди, он вытягивает мою правую руку, затем его пальцы пробегают вниз, пока не переплетаются с моими.

– Ты пахнешь персиками и кожей, – шепчет он мне на ухо, его грубый голос слегка надломился. Кэл отступает на шаг назад и прокручивает меня, скользя рукой по талии. Я чувствую его сердцебиение, пока он передвигает нас еще на пару шагов, а наши балетки прижимаются к блестящему полу.

Не могу перестать смотреть на его лицо, на нем застыла смесь восторга и агонии.

– Почему ты так злишься? – спрашиваю я, когда он делает еще один круг и наклоняет меня. Понятия не имею, чем занимаюсь, но следовать его движениям оказалось не так уж и сложно. Словно музыка сообщала ему что-то, что я бы никогда не поняла, и он переводит этот мистический язык с помощью своего тела.

Песня заканчивается, последние ноты звучат эхом по всему помещению, и тут электричество отключается.

– Блять, – бормочет Каллум, и я замираю в его руках. – Управляющий просрочивает счета за электроэнергию, поэтому нам иногда вырубает свет.

Он отходит опять от меня. Я стягиваю резинку с запястья и собираю волосы в хвостик.

– Знаешь, как выглядит первая позиция? – спрашивает он, и я выразила недоразумение.

– Смутно, – я встаю в позицию, которое мое тело посчитало правильной, и Каллум подходит, чтобы внести некоторые корректировки, его руки нежны, пока он складывает мои кисти в правильное положение, его пальцы скользят по позвоночнику, как бы говоря «выпрямись».

– Хорошо. Вторая позиция? – просит он, и я качаю головой, потому что на этом мои познания заканчиваются, это все, что мой мозг запомнил из телепередач. Каллум показывает, что нужно сделать, и ждёт, пока я повторю, а затем опять двигается с места, чтобы поправить меня, его черная балетка оказывается у меня между ног, он хочет, чтобы я раздвинула стопы дальше друг от друга.

Наши глаза встречаются, и мое горло сжимается.

– Думаешь, я злюсь? – нехотя спрашивает он, и я отвечаю ему простым кивком.

– Это в каждом движении, что ты делаешь, – объясняю я, и теперь он кивает, вставая за моей спиной, наше отражение в зеркале выглядит так, словно он – моя тень. Единственный свет в комнате исходит от пыльного люка над нашими головами, сумерки наступили как-то быстро. Кстати об этом, мне уже пора уходить…

– Словно ты одновременно ненавидишь и обожаешь танцевать, как если бы воздух, которым ты дышишь, был пропитан ядом.

– Угу. Теперь третья позиция, – Каллум выполняет позу, и я копирую ее. Он снова делает шаг, чтобы поправить меня, оказавшись слишком близко, касаясь меня слишком нежно. Не могу поверить в то, что это тот же парень, который метнул горячее кофе в лицо футболисту, а затем ударил его перед двумя дюжинами студентов школы Фуллер.

– Знаешь, почему тот придурок назвал меня примой? – спрашивает он, как будто может прочитать мои мысли, его бархатистый голос вызывает дрожь по моему телу.

Уже не в первый раз за сегодня качаю головой, и Каллум тяжело вздыхает.

– Раньше я думал, что танцы станут моим счастливым билетом отсюда, – говорит он, но здесь слишком темно, чтобы я могла разглядеть выражение его лица, я чувствую, как эмоции просачиваются сквозь его слова. Мне не нужно уточнять что значит это «отсюда». Я знаю, что он имел ввиду не Спрингфилд, а бедность. Темнота. Насилие. Ненависть. Издевательства. Все это.

Он кладет руки мне на плечи, дрожь возвращается, я закрываю глаза, выполняя третью позицию с трясущимися руками. Я не слишком преуспеваю в этом. Но не думаю, что затея заключалась именно в этом. Он приоткрывал для меня свой мир, и так уж получилось, что словами его никак не объяснить.

Он перестраивает мои руки и ноги, и каждое место, которого касаются его руки, остаётся помеченным, я чувствую их все с закрытыми глазами, словно яркие пятна в темноте. Он растягивает мне руку, ухмыляясь, когда наша грудь соприкасается. Я не обладаю телом танцовщика. Слишком грудастая, слишком пышная.

– Не понимаю, почему ты не воспользуешься им сейчас.

Кэл издаёт еще один смешок, и этот сухой звук отзывается во мне. Я открываю глаза и вижу, что тот единственный источник света пропал, мы стоим в кромешной темноте.

– Мне было пятнадцать, – начинает он, снова крутанув меня. Я позволяю ему манипулировать собой и нахожу в этом что-то успокаивающее. На этот короткий момент я могу не думать о том, что должна или не должна делать, каким будет мой следующий шаг. Я просто существовала. И это было прекрасно.

– Я совершил ошибку, решив переспать со своей партнершей по танцам, – он отпускает руки по моему телу. – Ее парень со своими приятелями выбили из меня все дерьмо. Сломали мне левую лодыжку, выбили коленную чашечку и подпортили позвоночник. С тех пор я не могу долго танцевать, чтобы боль не отзывалась в теле. И есть еще несколько вещей, которые я больше не могу делать, – он отключается, затерявшись в воспоминаниях. – Помимо случившегося, восстановление откинуло меня еще дальше. Прекрасный был способ, чтобы лишиться девственности, не думаешь?

– Что ты сделал? – спрашиваю я, потому что знаю, что в девятом классе Каллум уже был частью Хавок. Тогда они только сформировали свою банду, они были слишком малы. Совсем не похожи на себя сейчас. И все же я не могу представить, что они не искали мести.

– Я почти убил главаря, – говорит он треснутым голосом. – Вик остановил меня. Если бы не он, я бы сейчас сидел срок за убийство. Зато он обучил меня правильной мести – мстить так, чтобы не попадаться.

Каллум оставляет меня и направляется к своей сумке, выуживает и включает свой телефон. Он подключает его к колонкам, пока по его лицу скачут странные тени.

– Ты приняла правильное решение, когда пришла к Хавок.

Когда он поворачивается ко мне, одна часть его лица скрыта тенями. Дыхание сбивается, моя грудь сжимается, и все это происходит, пока он идет ко мне в своей толстовке, спортивных штанах, которые собрались на коленях. Свет от экрана телефона подсвечивает его шрамы на плечах, выделяя рубцы.

Сердце пропускает удар, Кэл снова протягивает мне руку, и я аккуратно вкладываю свои пальцы в его. Звучат первые аккорды «City» Hollywood Undead, когда он рывком притягивает меня к себе. Это движение выбивает из меня весь воздух, он вжимает мою спину себе в грудь.

– Я лично прослежу, что каждый человек в твоем списке получит по заслугам, – шепчет он. Каллум водит нас по кругу, выталкивает меня вперед и при помощи вращения притягивает назад. Его ноги двигаются вместе с моими, принуждая мое тело к танцу, который я никогда не видела, но на подсознательном уровне, почему-то, его помнила.

Это все он. Невозможно устоять перед движениями Кэла. В этот момент мое тело подчинилось его.

Каллус тянет меня к себе, кладет руки на бедра и поднимает в воздух. Не то, чтобы я была миниатюрной девочкой, но он подкинул меня так, будто я вообще ничего не вешу. Мы делаем несколько оборотов, мои руки лежат на его плечах, наши взгляды устремлены друг на друга. Здесь почти нет света, только он экрана его телефона, но этого достаточно, чтобы разглядеть эмоции в его глазах.

Из слишком много, словно цветной калейдоскоп – нежно голубой, лазурный, темно-синий.

Мои ноги касаются пола, и мы продолжаем движение, его руки везде, гладят, ласкают, направляют. Он умудряется проскользнуть пальцами по внутренней стороне бедра, обжигая меня силой своего прикосновения, а потом вытягивает мою ногу. В итоге я обнимаю ногой его талию, и мы падаем на зеркало.

Я ударяюсь спиной о стекло, и наши лица оказываются близко, слишком близко, губы парят в сантиметрах друг от друга. Наше дыхание смешивается, но в комнате почти не осталось кислорода, он был высосан, его место заняли страсть, тепло и желание.

Мы так плотно прижаты друг к другу, что я чувствую, как твердеет Кэл, но он не обращает на это внимания. Когда песня разгоняется, он делает шаг назад, ведя меня за собой, делает круговое вращение, и снова приближается. Он кружит меня, держа за талию, и все это в кольце его рук.

Песня, которая играет следующей – «The Diary» Hollywood Undead. Мелодия куда более оптимистичная, но слова о таких же людях, как мы – слоняющихся по улицам, чувствующими себя пустыми и без своего места. Мне приходится дважды сглотнуть, чтобы прогнать комок из горла.

Кэл все еще смотрит на меня, его глаза окрасились в темно-синий, а его тело дрожит от не высказанных слов. Про стекает бусинами по его лбу, приклеивая светлые волосы к коже. Всего на долю секунды мне кажется, что я живу совсем другой жизнью. В этой жизни я нахожусь в танцевальной студии, меня держат руки самого талантливого танцора, которого я когда-либо видела, а мое сердце сходит с ума. Это похоже на альтернативную реальность, где для боли прошлого нет места.

Пальцами пробегаю по челюсти Хаэля, я чувствую все места, в которых соприкасаются наши тела, наши губы отчаянно хотят встретиться, чтобы завершить эту фантазию, в которой мы живем.

А потом вернулись огни, ослепив нас. На фоне играет «Losing My mind» от Falling Universe, и Кэл аккуратно отпускает меня, словно одно лишнее движение, и я сломаюсь. Он выстраивает между нами некоторую дистанцию, моргает и качает головой, будто вот-вот очнется ото сна.

Не уверена, что должна сказать, так что даже не делаю попытки открыть рот, просто дожидаюсь, когда Каллум вытаскивает свои спортивные штаны из сумки и кидает их мне. Я влезаю в них, а сверху накидываю свою куртку, надеваю ботинки, и прячу свои кожаные брюки и розовые танцевальные туфли в рюкзак.

– Приходи еще как-нибудь потанцевать со мной, – произносит он и ведет меня к двери. Я жду, что он поцелует меня, когда мы расстаемся в дверном проеме, но он этого не делает, хотя не могу понять, почему эта мысль стала первой, что пришла мне в голову.

Как будто я этого хотела.

Глава 31

На протяжении двух недель мы ждали, что директор Ван наконец-то ступит на территорию школы, но утром в понедельник, мисс Китинг сделала объявление о том, что директор заболел и выйдет, как только ему станет лучше.

К пятнице же мы получили совсем новую историю.

– Он пропал без вести? – повторяю я, сидя за нашим столиком и буравя взглядом Билли, Кали и их компашку в другом конце кафетерия. Напряжение в школе было готово вылиться через край, но я не знала, когда и в каком виде. Это ощущалось, словно зуд, который путешествовал по всей коже, от него подташнивало.

– Судя по всему, – вторит Хаэль, сидя в своем угрюмом настроении. Он все еще был одержим Бриттани. Очевидно. Я также одержима Бриттани. Плевать, по какой причине, но я правда-правда не хочу, чтобы ребенок оказался его. Потому что, ты девочка Хавок, как ты всегда того хотела, но себе ты никогда не признаешься.

– И это не очень хорошо, потому что, мы, черт возьми, сожгли его домик.

– Почему бы тебе не попробовать повторить это еще громче, чтобы вся школа услышала наверняка? – щелкает Аарон, махнув своими каштановыми волосами.

– Все под контролем, – говорит Вик, он был спокоен, как удав. В прошлый понедельник я обнаружила в своем шкафчике оставшиеся таблетки от тех, что мы покупали. Ясно, как день, что это он вскрыл шкафчик и подбросил их туда. Но он не потрудился спросить, принимаю ли их я. Принимаю, но он об этом не знает.

– Что бы там не случилось с Ваном, это не наша забота. Он поплатился за свои грешки, так пусть живет себе спокойно. Надеюсь, пока он носился по лесу, ему на пути попалась пума. Оскар, есть какие-нибудь новости о Бриттани?

Я соскальзываю со столешницы и присаживаюсь рядом с Каллумом. Он ест без остановки, но я стала замечать, что во время обеда на его подносе обычно только банка «Pepsi» и пачка сигарет. Будто он считает выделенное время для обеда неподходящим. Сидя вот так рядом с ним, я не могла не думать о наших телах, движущихся с идеальной синхронностью.

– Ничего такого, что стоило бы внимания. Она посещает тренировки по чирлидингу, ходит в зал и ездит в родительский дом. Ее редко можно заметить на вечеринках, а когда она это делает, то не пьет. Я почти уверен, что она действительно беременна.

Хаэль издает вымученный звук и смотрит в окно, словно только и мечтает о том, чтобы забраться в свою Камаро, сорваться с места и никогда не оглядываться. Он мог бы, если бы захотел. Но, может, он слишком печется об остальных Хавок, чтобы это сделать?

– А Кали и ко? – спрашивает Вик, и Оскар делает паузу, чтобы поправить очки.

– Продают товар, и не только траву. Меф. Кокаин. Пилюли. Любое, что ты назовешь – и я скажу, что это есть в их ассортименте. Должно быть, они добывают наркоту из другого места.

– Они работают с другим дилером, – бросает Вик, изучая их, как хищник в саванне. Лев с большой, пышной гривой стоит на солнце и глядит на газель, не предоставив им и шанса догадаться, что те являются ему добычей. – Точнее, на другого дилера, – исправляется он, выдохнув и откинувшись на спинку. Вик сидит на противоположной от Каллума стороне. Он был осторожен и старался не сидеть рядом со мной в последнее время. Это сводило меня с ума. Я ждала, что он в один момент, он выследит меня и толкнет в холодный металл школьных шкафчиков, впившись взглядом. Но до сих пор он этого не сделал.

Может, Вик ждет, что я сама к нему приду?

Если это окажется правдой, то пусть ждет целую вечность. Чертов ублюдок.

Я стиснула зубы и продолжила выцеживать свое шоколадное молоко через трубочку.

– Единственная вечеринка, о которой болтают абсолютно все – это вечеринка Стейси Лэнгфорд, – добавляет Аарон, и я вдруг понимаю, что всю неделю провела в одиночестве. Не поступило ни единого приказа или места, в которое я должна была немедленно отправиться. И почему это?

– Я уже обсудил ее с ней. Она знает, что их нужно просто впустить, а потом мы со всем разберемся.

– Как именно мы это сделаем? – интересуюсь я, наконец-то – наконец-то, взгляд Вика смотрит в моем направлении.

– Я еще не решил. Не тебе переживать об этом. Кали была твоей целью, так что расправой с ней мы и займемся.

– Но Билли и Кайлер, а еще Митч, – добавляю я, вспомнив, как Оскар сказал мне, что «Медсестра о-да, Скотт» не помешает, потому что ее в списке не было. – Они – прямая угроза для Хавоков, а я являюсь их частью, так значит…

– Теперь ты стала их частью? – переспрашивает Вик, склонив ко мне голову. – Всего минуту назад ты была полна решимости быть нашей шлюхой и все такое. Сейчас же, ты уже стала одной из нас. Так на чем ты решила остановиться?

– Оставь это, Вик, – вступается Аарон, и мне приходится вонзить ногти себе в бедро.

Двое парней разделяют долгий, изучающий взгляд, и Вик наконец-то поднимается, вовсе не с видом готового сдаться, а как будто ему надоело.

Он проносится сквозь двери кафетерия, и я следую за ним.

Я не совсем уверена, какую цель преследую, но как только я протискиваюсь между разрисованными граффити дверями, Вик толкает меня в стену и прижимает руки по обе стороны от меня. Однажды, я написала похожую сцену для урока мистера Дарквуда, чтобы посмотреть, смогу ли я смутить его каким-то жалким подростковым сексом, но все, что он сделал – это перечеркнул слово «penning» на «pinning». Я зачирикала его и дописала, что он понял его не в том значении, которое задумывалось мной. На что он ответил комментарием: «Я пишу это для ударного значения, не задумываясь». Я получила двойку. Уверена, что в тот день ему хотелось быть мелочным.

– Почему ты так себя ведешь? – спрашиваю я, и Вик сужает глаза до щелок, по челюсти загуляли желваки. Я бешу его так, как никто другой. Интересно, получается ли у меня охладить малую часть его безразличия, как он делает со мной?

– Потому что, ты меня бесишь, – отвечает он, наклонившись слишком близко для того, кого ты раздражаешь. Он держит наши лица на одном уровне, и мне приходится закрыть глаза. Эмоции проходят сквозь меня подобно падающим звездам, и я должна как-то умудриться им сопротивляться. Когда я чувствую дыхание Вика на своей шее, я дрожу, и мурашки побежали по коже.

– Это чувство взаимно, – удается вымолвить мне, одновременно с тем, как губы Вика опустились на мое плечо, и я перестаю контролировать руки. Ногти впиваются ему в бицепсы в попытке держаться за него. Прошли долгие две недели, пока он игнорировал меня.

– Все, о чем я могу думать – это твое тело, обернутое вокруг моего, – бормочет он, медленно проводя языком по коже. Я понимаю, что мы стоим в коридоре, но никто из студентов не побеспокоит нас. Они и не такое видали. – Я смотрел то видео с тобой и Хаэлем каждый день в течение этой недели и дрочил на него.

– Лжец, – промямлила я, а затем открыла глаза, обнаружив, что Вик смотрит на меня.

– У меня был стояк каждый раз, пока я смотрел его, – рычит он, и мои ногти еще больше впились ему в кожу. – Я представлял, как снова вхожу в тебя.

– Мы не можем продолжать делать это, – как только я это произнесла, он отпрянул, дернул меня за руку и потащил по коридору.

– Черта с два мы не можем, – бросает Вик, вихрем влетев в женский туалет. – Хорошо, дамы, на выход.

Он указывает большим пальцем на дверь, и все девчонки тут же рассеиваются, хватая свои косметички и торопясь вырваться наружу.

Никто не хочет остаться наедине с бурей под названием Виктор Чаннинг.

Комната опустела за считанные секунды, и Вик ведет меня в одну из кабинок в другом конце туалета. Он запирает дверь, и запах отбеливателя тут же окружил нас. По крайней мере, выглядит так, словно тут недавно убирались, думаю я, когда он оборачивается ко мне.

– Повернись и положи ладони на стену, – командует он, и я выполняю. Такова была моя договоренность с Хавок, думаю я, но в реальности же, это совсем не то, почему я здесь, и мы оба это знаем. Его руки обводят изгиб моей талии и останавливаются на бедрах.

– Ты вынуждаешь меня преследовать тебя, Бернадетт, что вполне меня устраивает.

Он смыкает пальцы на моей шее и опускает свои горячие губы к моему уху.

– Если это то, чего ты хочешь, тогда я это сделаю. Я довольно неплох в преследовании.

– Какой же ты говнюк, – рычу я, когда он протягивает руки к молнии моих кожаных брюк, спуская по круглой заднице. – Я тебя, блять, ненавижу.

Виктор издает смешок, и я чувствую, как его костяшки прижимаются к пульсирующему жару внутри меня, пока он расстегивает джинсы.

– Той ночью мы оба находились в комнате, детка. Не ври мне.

Вик целует уголок моего рта, а затем вырывает у меня стон, войдя в меня резким толчком, наполнив мое тело своим.

Он трахает меня у стены, мои пальцы стискивают плитку, мой разум уничтожен под влиянием жара, необходимости в нем, его требовательностью. Я хочу большего, несмотря на то, что знаю, что не должна. Часть меня гадает, убьет ли меня однажды моя одержимость Виктором Чаннингом. Но теперь уже слишком поздно, разве нет? Я погрязла в мире Хавок.

Мы не утруждаемся в том, чтобы сдерживать свои стоны. Да и с чего бы нам это делать? Всего на секунду я позволяю этой мысли пройти сквозь меня: Вик – король школы, так что в каком-то смысле это делает меня его королевой? Мы помолвлены, и все, блять, это знают.

– Я хочу увидеть твое платье, – ругается он, словно только что прочел мои мысли. – Оскар стебется надо мной, и мне это совсем не нравится.

Вик увеличивает темп, наполняя мою влажность своим теплом.

– И не мечтай до свадьбы, – удается выговорить мне, хотя я задыхаюсь от жары и у меня все болит, готовясь к целой серии оргазмов в женском туалете Прескотта.

– Я женюсь на тебе и порву платье в клочья, – его дыхание сбивается, и он поворачивает мою голову, чтобы поцеловать меня. Сердце трепещет в груди, и странное чувство переполняет меня. Я влюбляюсь в Виктора. Черт, да я влюбилась в него еще несколько лет назад, но это дошло до меня только что, и вот-вот укусит за задницу. Я одна из тех идиоток-главных героинь в булли романах, которые влюбляются в своих мучителей. И все же, даже когда я осознала собственную глупость, я не могу избежать этого.

– Наша брачная ночь сгорит в огне.

Его рука находит клитор, а движения бедер замедляются, сфокусировавшись на моем теле, и он не прекращает, пока я не начинаю трястись, облокотившись о стену в потоке теплого удовольствия. Пока я борюсь с дрожью, мое тело остается обернутым вокруг его, я чувствую его член до такого момента, как он не изливается в меня горячей волной.

На протяжении нескольких минут мы так и стоим, соединенные друг с другом.

– Свали от меня, нахрен, – ворчу я, и он смеется, отступая, чтобы дать мне немного пространства.

Вик не покидает туалет даже когда я присела, чтобы пописать, так что мне остается только уставиться на него, прильнувшего к стенке с видом довольного кота.

– Мы еще не достигли такого уровня, – огрызаюсь я, когда он продолжает ухмыляться мне, сложив руки на груди. – Это уровень женатой на протяжении двадцати лет парочки.

– Однажды, это будем мы, – произносит он, склонившись к моему лицу просто потому, что он может. – Я просто запускаю процесс. Кроме того, мне нравится наслаждаться афтершоками секса, это моя любимая часть – знать, что внутри тебя есть какая-то моя часть.

– Катись к черту.

Я заканчиваю подчищаться, делаю все, что могу, учитывая наше местонахождение, а затем запихиваю несколько дополнительной бумаги себе в нижнее белье. Выпрямляюсь, чтобы поправить штаны, когда Вик открывает и держит для меня дверь, надеясь на то, что сможет показаться джентльменом после того, как трахнул меня в школьном туалете.

Мы оба останавливаемся, чтобы вымыть руки, и я чувствую, как к щекам прилил жар.

Тьфу. Отвратительно. Краснеть – это что-то, явно неприсущее моему поведению. Ненавижу. Это подразумевает определенный уровень уязвимости, признание эмоций при помощи физических признаков.

Сушу руки, и Вик тянется ко мне, берет за руку и пробегает пальцем по обручальному кольцу. Вся школа знает о нас, я слышу каждый шепот, шуршащий за спиной.

– После школы я беру тебя с собой.

– Я… – начала было я, но Вик выгнул бровь

– Это официальный приказ, – прояснил он, и я сжимаю челюсть. Он наконец отпускает меня, и я направляюсь к двери до того, как нас кто-нибудь застанет. Толкнув ее локтем, я обнаруживаю сначала пустой коридор, а затем оставшуюся часть Хавоков, поджидающих нас.

– Мы пытались дать вам время, чтобы закончить, – произносит Оскар, его руки засунуты в карманы брюк. Серые глаза сканируют меня со скукой, но в них плещется что-то еще, блеск или искра. Он моргает, и она пропадает, но я точно знаю, что разглядела.

– Но у нас тут проблемка, которая требует внимания.

– Да? – Вик зажигает сигарету прямо посередине коридора. – И что же это?

– Братья Энсбрук и Картер стоят снаружи с Айви Хайтауэр, – говорит Аарон, его голос едва слышно.

Паника сбивает меня с ног, но когда я бросаю взгляд на Виктора, то нахожу его спокойным, как камень.

– Где? – спрашивает он, и парни ведут нас на улицу к баскетбольным площадкам.

Митч и Логан Картеры, Кайлер, Дэнни и Тимми Энсбрук, вместе с Кали и Билли, все они ждут на улице. Митч и Кайлер тренируют броски, пока остальные отшиваются поблизости. Нетрудно определить главаря. Я помню, как Митч и Вик стояли друг на против друга в тот день.

Но Митч Картер неровня Виктору Чаннингу.

– Какого хрена вам надо? – спрашивает Вик, сигарета свисает у него изо рта, пока он идет к другой части площадки. – Не люблю, когда меня прерывают, пока я трахаю свою девушку, поэтому давайте быстрее.

Щеки обжег огонь, но мне не стыдно, я просто раздражена. Гребаный Вик.

Я двигаюсь, чтобы встать рядом с ним, по другую сторону стоит Аарон, а Хаэль, Оскар и Каллум разошлись за нашими спинами.

– Айви поведала нам интересные подробности о том, что случилось на прошлых выходных, – говорит Митч, сделав бросок с прямым попаданием в кольцо при помощи одного кулака. Он, видимо, ошибочно возомнил себя Хаэлем Харбином, раз уж принялся красоваться перед нами. Но на деле, он далеко не так красив, как любой из Хавоков, это правда, или же я просто предвзята.

– И меня должно это волновать? – Вик изучает оппонента, слегка меньшего в размере. Когда я смотрю на Виктора, стоящего там со своими черно-фиолетовыми волосами, и всеми его наколками, сбегающими вниз по рукам, что-то странное происходит в моей груди. Это то же чертово чувство, что и объявилось в туалете. Привязанность. Я сжала губы.

– Айви сказала, что вы убили директора Вана, – заявляет Митч с гребаной ухмылкой на лице. Но эта ухмылка продлилась недолго. Очень сухой, очень похожий на реальный, смех вырывается откуда-то из горла Вика, когда он делает затяжку и выпускает дым в направление Митча.

– Мы здесь закончили, – произнес он, развернувшись ко входу в школу Прескотт.

– Даже не думай вот так уходить от меня, – рыкнул Митч и опустил руку на плечо Вика, совершив страшную ошибку.

Твою.

То.

Мать.

Этот парень умеет двигаться.

Проходит всего секунда, а Виктор уже уложил кричащего Митча на асфальт, его рука скручена за спиной, а колено Вика давит ему на позвоночник.

– Не смей, блять, прикасаться ко мне, – говорит Виктор, его голос холоден, как лед, а выражение лица пропиталось жестокостью. – Это ошибка, которую многие люди совершают всего раз. Единственная причина, по которой ты еще дышишь, это то, что мы находимся в стенах школы. Я не убиваю людей в кампусе.

– Помогите мне, вы, сраные куски говна! – кричит Митч своим друзьям, и, на удивление, они подходят, чтобы помочь ему подняться. Но так же быстро, как и уложить его, Вик его отпускает, сделав пару шагов назад.

– А теперь послушай. Мы не убивали директора Вана, но задайтесь следующим вопросом – даже если мы это сделали, действительно ли это то, о чем вы хотите продолжить беседу?

То, как Виктор смотрит на них, говорит о том, что он представляет серьезную угрозу.

– Мы вызовем гребаных копов! – Кричит Митч в ответ, и одни только Кайлер и Логан удерживают его от совершения самой страшной ошибки за свою жизнь – наброситься на Вика.

– И это с товаром на двадцать штук, лежащим у вас в машине? – Уточняет Оскар, откинув крышку своего айпада, он показывает фотографирую, которую я никогда раньше не видела. На ней запечатлены мешки с белым порошком, стоящие на весах. Не нужно иметь много мозгов, чтобы определить содержимое. – Сомневаюсь.

– Айви, у тебя слишком длинный язык, – говорит Вик, выпуская еще один сухой смешок, и качает головой. – Это дерьмо вызовет у тебя кучу неприятностей, милая.

– Да пошёл ты! – кричит Айви, делает шаг вперед и переплетает руки с Дэнни. Прекрасно. Теперь она связалась с одним из Энбсруков? – Я знаю, что видела той ночью.

– А еще ты, наверно, знаешь, как тратить наличку Вана, а еще списывать деньги с его кредитки, – прорычал Хаэль, он смотрит на меня и наклоняется так, чтобы только я услышала следующие слова:

– Бьюсь об заклад, сейчас ты начала жалеть, что была добра к этой суке, а?

– Ни один акт доброты не остаётся безнаказанным, – отвечаю я, с осторожностью наблюдая за Айви. Чертова сплетница. Откуда я могла знать, что отпустить ее – станет худшим вариантом из всех, к которому могла привести ситуация. В прошлом она бы не доставляла таких проблем, потому что слишком боялась Хавок, чтобы открыть рот. Но теперь, когда за ее спиной стоят Энсбруки?

– У меня урок, – говорит Вик и снова отворачивается. – И на это дерьмо у меня сегодня нет времени. Хотите поиграть с нами в эту игру, Картеры, тогда приходите на вечеринку к Стейси.

– Мы там будем, нахрен! – вопит Кали, одетая в обтягивающее зелёное платье с золотым отливом. Оно чертовски облепило ее, но я не удивлена. Думаю, Кали находящаяся в заблуждении выглядит мило.

– Нам стоит волноваться? – спрашивает Аарон, когда мы возвращаемся внутрь, и Вик качает головой.

– О Митче и его компашке? Ты ведь шутишь, верно? – Виктор тормозит, когда двойные двери закрываются за нами, а затем поворачивается ко мне, опустив свои большие ладони мне на щеки. Когда он целует меня, я слишком ошарашена, чтобы ответить. Его язык скользит по моей нижней губе, а затем пролазит внутрь, поглощая меня, претендуя на меня. И все это прямо здесь, перед всеми Хавок и…

– Кхм, мистер Чаннинг, мисс Блэкбёрд, – подаёт голос мисс Китинг, прочистив горло. Вик хихикает и отпускает меня, глядя назад директора и ее черную юбку. – Разве у вас нет уроков, на которые следует поторопиться?

– Да, мэм, – отвечает Вик, засовывая руки в карманы джинс. – Я лишь одарил свою девушку скоро-увидимся поцелуем.

– Верно, – откликнулась мисс Китинг, окинув меня взглядом. – Идите, все вы.

Мы все разбегаемся кто куда, но как только я приближаюсь к дверям спортивного зала, мисс Китинг останавливает меня.

– Бернадетт, у тебя есть секунда? – спрашивает она, и я пожимаю плечами. Я бы предпочла получить прогул по физкультуре, нежели стоять и делать вид, что волейбол как вид спорта очень сильно меня интересует. За следую за заместителем директора в ее маленький ухоженный офис. На стенах висят вдохновляющие плакаты, которые гласят: «Цельтесь на луну, а если промахнетесь, то окажетесь среди звезд!»

Ну да.

Ерунда, которой верят люди, нацепившие розовые очки.

Я реалистка до мозга костей. Это дерьмо не сработает на меня. Мир – это не бесконечный праздник исследований, открытий и радости. По крайней мере, для меня.

– Ну? – подталкиваю ее я, откинувшись на стуле и выгнув бровь. – Вы же не позвали меня сюда для того, чтобы обсудить оценки и всевозможные способы для получения стипендии, тогда в чем же дело?

– Бернадетт, – произносит мисс Китинг с тяжелым вздохом, складывая руки на коленях, на этой неделе ее ногти выкрашены в веселый желтый цвет. Карие глаза буравят меня, но я лишь безразлично смотрю в ответ. Она хорошая женщина, но ее оптимизм и твёрдая убежденность были бы уместнее в другом месте, хотя бы на детей, учащихся в начальной школе, у которых еще есть какие-то мечты о будущем. Некоторым из Прескотта…пожалуй, уже слишком поздно пытаться помочь. Мисс Китинг только потратит время.

– Я заметила, что ты начала встречаться с Виктором Чаннингом?