Текст книги "Хаос в школе Прескотт (ЛП)"

Автор книги: С. М. Стунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Что ты здесь делаешь? – фыркаю я, и он подпрыгивает, промахнувшись мимо унитаза, отпуская несколько проклятий себе под нос. – Ты взломал замок?

– Нет, блять, нет, конечно, нет, – ворчит он, прицеливаясь, пока я стою за занавеской, а мое тревожное сердцебиение набирает уже другой ритм, ничем не связанный с писающим на моих глазах парнем. Но даже несмотря на то, что я голая, и Аарон каким-то образом пробрался через запертую дверь, я его не боюсь. Он не причинил бы мне боль. Эта мысль автоматически приходит мне в голову, но потом мой циничный разум начинает смеяться, и тогда я вспоминаю.

Верно.

Он ведь уже это сделал.

Но…по какой причине?

«Мне едва удалось спасти девочек от приюта»

– Я жду, – говорю я, когда он стряхивает свой член и убирает его обратно в штаны, а затем берет коробку антибактериальных салфеток и начинает убирать только что учиненный бардак. Ух ты. Семнадцатилетний парень, полностью покрытый татуировками, вытирает капли мочи, только ради того, чтобы поддерживать чистоту в туалете. Неслыханно. Он даже опустил сиденье унитаза и когда он закончил, я ничего не могу поделать, кроме как стоять в шоке.

– Замок на этой двери сломан. Я уже давно хочу его починить, но…жизнь, – Аарон смотрит на меня, некоторые из его волнистых каштановых прядей упали ему на глаза. Он откидывает их забитыми пальцами. – И извини меня. Слишком рано, я устал. По утрам у девочек уходит целая вечность на принятие душа, так что мы выработали систему, что, если мне очень приспичит, я могу зайти и пописать.

Он потирает лицо рукой.

– У тебя разве нет еще одной ванной внизу? – спрашиваю я, и он одаривает меня взглядом своих зеленых с золотым отливом глаз.

– Она занята, – говорит он, еще больше сузив глаза. – Мы храним там траву.

– Траву? – переспрашиваю я, представляя себе комнатку, забитую под завязку пакетами с зеленью.

– Ага, – отвечает Аарон, выглядя уставшим. – У нас есть люди, которые выращивают ее для нас, а затем передают для сушки. Не хочу, чтобы девочки знали, чем мы занимаемся, так что мы прячем ее там и держим дверь закрытой.

– Оу, – мои пальцы сжимают край занавески. – Это имеет смысл, ведь «Хавок» означает…

– Она оплачивает счета, – перебивает Аарон, осторожно наблюдая за тем, как вода стекает по моему лицу и попадает между раскрытых губ. – У меня нет медицинской и стоматологической страховки для девочек.

– Тебе не нужно передо мной оправдываться, – решаю прояснить я, когда до меня доходит, что он принял оборонительную позицию. Вот каким был Аарон. Думаю, что у него всегда был бзик по поводу того, что он был милым парнем. Теперь же ему никогда таким не стать. Вот он и бесится, такова моя версия.

Мои глаза сами принялись сканировать его тело, приняв во внимание, как он изменился с тех пор, как мы были вместе. У него твердые мышцы, покрытые чернилами. Спортивные штаны висят низко на бедрах, демонстрируя заманчивую V-образную линию на бедрах, которой никогда не было раньше. Пусть его поведение ухудшилось, могу сказать, что его тело уж точно улучшилось.

Встречаюсь с его взглядом.

– Я хочу знать все, что случилось с Кали, – не успеваю я договорить, как его челюсть сжимается. – По крайней мере, я этого заслуживаю, тебе так не кажется?

– Я… – Аарон дает заднюю, но всего на минуту он утратил свой образ плохого парня и вновь стал похож на того, кто держал меня за руку под дождем на кладбище. – Да, заслуживаешь.

Он разворачивается к двери, и что-то сдавливает мне горло. Скорее всего, это желание позвать его, попросить его вернуться, посмотреть прямо в глаза и увидеть, заботится ли он обо мне до сих пор?

– Просто, чтобы ты знал, у меня никогда не было возможности отправиться в Нантакет, – слова срываются с моих губ, и он замирает с рукой на дверной ручке. – Моя бабушка не могла взять Хизер, они не связаны семейными узами. Мама моего папы – это Нона, помнишь? И я не могла оставить Хизер с Тингом. Ты и сам знаешь, что случилось с Пенелопой.

Я вижу, как медленно поднимается грудь Аарона, прежде чем он поворачивает ручку.

– Приготовлю панкейки, – произносит он, проскальзывая за дверь, и оставляет меня в одиночестве, я соскальзываю вниз по стене.

Впервые за почти два года я плачу.

И чувствую я себя просто, блять, отлично.

Глава 28

Одетая в обрезанные шорты и темно-розовый топ, перекликающийся с цветом моих волос, я спускаюсь вниз, нахожу на кухне всех пятерых парней, сидящих у кухонного островка, они ссутулились и у каждого было по тарелке для завтрака.

Стою босая, когда все взгляды приземляются на меня, вызывая дрожь. Это заставляет почувствовать себя несокрушимой и напуганной одновременно, не уверена, что смогу объяснить это.

– Ты сегодня такая красивая! – восклицает Кара, ставя меня в ступор. На мне почти нет макияжа, мои волосы до сих пор мокрые и слегка растрепанные. Я смотрю на ее сияющие лицо, теперь на меня смотрят еще три девчонки, и я понимаю, что значимость их восхищенных взглядов в сто раз сильнее, чем у парней.

Мужчины полны эгоизма и желания, которое затуманивает им зрение, пока у маленьких девочек есть мечты и амбиции, их честность делает их кристально чистыми.

Мои щеки розовеют, и я избавляюсь от онемения.

– Спасибо, – благодарю я, заведя пару прядей за ухо, и беру тарелку. На нас посмотреть, так точно не подумаешь, что вчера мы унизили взрослого мужчину, избили его и подожгли дом. Хотя, суть именно в этом, разве нет? – Какие планы на сегодня?

– Девочек пригласили на день рождения, – говорит Аарон, при помощи щипцов водрузив бекон на мою тарелку. – Тематическая вечеринка для принцесс.

Тогда я замечаю, что у него корона на голове. Выглядит чертовски странно, учитывая количество его татуировок и все остальное. Я почти улыбнулась. Почти, но не совсем.

– Звучит весело, – говорю я, обнимая Хизер со спины, ее запах успокаивает мои нервы. Она всегда пахнет мылом и спреем для тела с запахом огурца и дыни, который таскает с моей части ванной полки. – Ты собираешься нарядиться?

– Я слишком взрослая, чтобы наряжаться в принцессу, – парирует она, вылезая из моей хватки. – Я пойду в костюме «Дедпула».

– Типа…Райан Рейнольдс, супергерой «Дедпул»? – я вскидываю бровь, а Хизер бросает мне такой взгляд, словно это вызов. – Я не издеваюсь, а просто интересуюсь.

– У Аарона есть маска, которую он может мне одолжить, – говорит она, и я пожимаю плечами. Без разницы. До Хэллоуина еще две недели, и если она хочет нарядиться уже сейчас, то хорошо, никаких проблем.

– Ты можешь сделать мне прическу? Можешь просто отрезать ножницами…

Я смотрю на нее, играясь с хвостиком.

– Я сделаю тебе пучок, а твою стрижку мы можем обсудить позже, например, в салоне, – если бы у меня только были деньги на салон. Я слегка стискиваю зубы, уставившись на обручальное кольцо на пальце. Когда Хизер впервые заметила его, я сказала, что это побрякушка для Хэллоуина. Но зная его цену, это становится слишком заманчиво… – Если ты закончила с завтраком, то иди наверх и прими душ. Ты воняешь.

Это неправда, но ей не помешало бы помыться. Хизер хмурится, но все равно делает, как я сказала. Кара и Эшли следуют за ней, чтобы выбрать платья, оставляя мне выбор между тремя стульями.

– Вот, – говорит Вик, подойдя к островку с плитой, где стоит Аарон. Он бросает конверт передо мной, и я довольно долго смотрю на него перед тем, как вскрыть.

– Здесь около двух штук, – говорю я, оглянувшись назад только для того, чтобы наткнуться на бесконечную пустоту, с какой Виктор Чаннинг смотрит на меня.

– Твоя доля денег из сейфа Дональда, которую мы украли, с небольшим вычетом на расходы. У нас есть отдельный счет для всякого дерьма, нужного для дел Хавок.

– Типа бензина? – спрашиваю я, и рот Вика превращается в пугающую улыбку.

– Типа бензина.

Он покидает кухню, и какая-то часть напряжения уходит вместе с ним.

– Девочки уходят на вечеринку, так что мы будем делать сегодня? – перевожу взгляд с тарелки на четверых парней рядом со мной. Хаэль не смотрит на меня по какой-то причине, а Оскар смотрит так, словно со скуки сейчас умрет.

– Аарон и Хаэль будут подготовкой травы к продаже, у Каллума выходной, Вик делает то, что ему, нахрен, в голову придет, а я буду обдумывать вашу свадьбу.

Все краски моментально сходят с моего лица, и я заглушаю стон.

Верно.

Наша свадьба.

Фантастика.

– Какой у нас бюджет? – сухо спрашиваю я, ожидая, что он привычно рассмеется мне в лицо. – Разве нам не нужно просто притащить свои задницы в зал суда?

Оскар ухмыляется.

– Двадцать тысяч, и нет. У вас с Виктором будет настоящая церемония. Не хочешь присоединиться ко мне? – предлагает он, и мой рот открывается. – Теоретически, это не так уж и много, но этого хватит на классическую, изысканную церемонию.

– Двадцать тысяч? – повторяю я, чувствуя, как рука, сжимающая вилку, начинает потеть. – Ты это серьезно?

– Чертовски серьезно, – говорит он, и я уверена, что от одного этого слова, слетевшего с его острого языка, мне потом будут сниться кошмары.

***

Большую часть утра я провожу с девочками, помогая выбирать наряды для вечеринки и заплетая им чудные прически при помощи видеообучалках на YouTube. Аарон застыл в дверях, думаю, между нами до сих пор слишком запутано, чтобы он спокойно мог к нам присоединиться.

Как только они с девочками уходят, я спускаюсь вниз и сажусь на диван напротив Оскара, зажав телефон на бесшумном режиме в руке. И все же, мне стоит поскорее отключить его, если я не хочу, чтобы мама сообщила Тингу о том, что я пропала с их дочерью, и все закончилось бы тем, что за моей задницей будет гоняться спецназ.

– Проблемы? – спрашивает Оскар, глядя поверх ноутбука. Экран отражается в его линзах, лишая возможности взглянуть ему в глаза. Не могу определить, о чем он думает в этот хороший день, его нереально прочесть.

– Мне нужно проверить сообщения, но я боюсь их открывать, потому что и без того знаю, что Памела будет взбешена, а я ненавижу иметь с ней дело.

– Дай мне телефон, – говорит Оскар, указав на журнальный столик. Я кладу его на поверхность стола и двигаю ближе к Оскару. Он успевает поймать его до того, как мобильник упадет, и включает его. У меня начинает крутить живот, и я поднимаю одну ногу на диван, обняв ее, надеясь, что это просто скоро кончится.

Какое-то время он просто пялится на экран и потом уже начинает давить по клавишам.

Не позднее, чем через две минуты, он кладет телефон обратно на стол.

– Ну? – спрашиваю я, когда Оскар возвращается к своему ноутбуку. Он едва ли уделяет мне внимание, может, он вообще не хотел, чтобы я присоединялась к парням?

– Твоя мать сказала тебе тащить свою задницу домой до того, как твой отчим что-нибудь предпримет. После «что-нибудь предпримет» больше там ничего не было, – его пальцы летают по клавиатуре, он не смотрит на меня. – Интересно, черные лилии для свадьбы – это слишком?

Это прозвучало скорее для него, чем для меня, делаю вывод я, когда его разрисованные пальцы прижимаются к подбородку.

– Хотя, мне плевать.

– И? – требую продолжения я, мои руки трясутся при мысли о том, что придется взять телефон в руки. – Что ты на это ответил?

Еще огромное количество набранного текста, отчетливая пауза, и Оскар наконец поднимает глаза.

– Сказал ей, что для женщины, у которой есть много, что скрывать, она слишком торопится с осуждением, и что ее муж будет дома не скоро, потому что трахает свою новую партнершу.

Я моргаю, прибывая в состоянии шока, а затем рывком наклоняюсь, чтобы вернуть телефон.

Конечно, это было не все. Все краски сходят с моего лица, когда я перечитываю их сообщения.

«Где ты, черт возьми? Я начинаю волноваться!»

Я закатила глаза. Волноваться? Плевать она хотела на меня и Хизер. Мы не более, чем аксессуары в ее жизни, легко заменимые, как например новая подвеска или кошелек.

«Ты снова с этими мальчишками? Те, что набросили на Найала? Ты выше этого, Бернадетт. Ты не подстилка. Тащи свою задницу домой, пока папа ничего не сделал».

За этим последовало…

«Хизер в безопасности, сегодня она на вечеринке по случаю дня рождения подруги. А тебе не стоит торопиться судить меня, ведь это твой муж потрахивает свою новую, горячую партнершу. Сомневаюсь, что он скоро вернется домой. Он все-таки занят. Увидимся завтра».

Я сижу и пялюсь на экран по ощущениям где-то на протяжении часа, в ожидании ответа, но ничего.

– Она слишком занята тем, что вызванивает твоего отчима, чтобы призвать его к ответу, – вставляет Оскар, продолжая клацкать по клавиатуре.

– Найал действительно кого-то трахает? – интересуюсь я, получив улыбку в качестве ответа.

– Нет. Она не настолько глупа, чтобы позволить какому-то педофилу-женатику прикоснуться к себе. Думаю, мы могли бы привлечь ее. Твоя мать даже не догадывается.

– Они будут ругаться, используя кулаки, всю ночь, – размышляю я вслух, скорчив гримасу, и оставляю телефон включенным на случай, если понадоблюсь Хизер.

– Спасибо, этим самым ты купил мне еще немного времени.

Оскар не отвечает, так что я иду на кухню, чтобы взять что-нибудь перекусить, и остаток дня провожу, прячась в комнате Аарона, за просмотром «Ужасающих приключений Сабрины» по Нетфликсу.

Впервые за долгое время у меня действительно получается расслабиться.

Странно, да? И это учитывая то, что я нахожусь в комнате своего бывшего, в доме с кучей плохих парней, которые без проблем заставят любого кровоточить.

Ближе к вечеру, я совершаю еще один набег на кухню и сталкиваюсь с Каллумом, он вошел через входную дверь, весь потный в спортивных штанах и майке. Он несет свою чертову сумку, ту самую, с которой обычно появляется у своего шкафчика в начале школьного дня. Он улыбается мне, когда проходит мимо.

– Что в сумке? – спрашиваю я, пряча руки в карманах шорт.

– Мои разбитые надежды и мечты, – бросает Каллум, смягчая сказанное еще одной улыбкой, хотя я более, чем уверена, что это правда. Он наклоняет голову, и его светлые волосы падают на лоб. Его руки – сплошные мышцы, и несмотря на его рост, я все же надеюсь, что он будет соответствовать Хаэлю, а может, и Вику. Пот стекает по его татуировкам, когда он тянет руку, чтобы убрать волосы, голубые глаза темнеют.

Они никак не вяжутся с его улыбкой, его глаза. Его улыбка словно говорит: «все хорошо», но в его взгляде таятся тени и разбитое сердце. Кэл делает шаг вперед и замирает с перекосившимся лицом, опершись о стену.

– Перестарался с работой? – предполагаю я, и он снова улыбается.

– Больше похоже на…старые неправильно сросшиеся травмы, – поясняет он, пока я принимаюсь его изучать. Трансформация Аарона из хорошего мальчика в плохого парня была довольно драматичной, но я думаю, что у Кэла все куда хуже. Он всегда был миниатюрным и скромным, держался Вика на детской площадке. Но кем бы ни был Каллум Парк, сейчас от него и след простыл. На его месте сейчас находится кто-то состоящий из секретов и пугающих теней.

Прикусываю нижнюю губу, вдыхая запах талька после бритья с примесью пота. Почему же взмокшие парни, это так сексуально? Я имею ввиду, что через какое-то время, это, конечно, уже далеко от чего-то горячего, но когда от них веет теплом, и татуированная кожа блестит от пота…

Вытаскиваю руки из карманов, и улыбка Каллума превращается в ухмылку.

– Члены другой банды действительно когда-то ударили тебя по горлу? – интересуюсь я, и одна из светлых бровей Кэла взмывает вверх, а потом он смеется, вновь заставляя меня дрожать своим глубоким смехом.

– Неа. Черта с два я дам чьей-либо бандитской заднице коснуться своего горла.

Каллум проводит синим ногтем вдоль шеи. Это его любимый цвет. Он снова издает смешок и качает головой. Но исходя из моей памяти, раньше его голос был похож на ангельский шепот. Я поняла, что во время пубертатного периода, от него ничего не осталось, но все же, этот голос, который есть у него сейчас слишком резкий и темный. Должно быть, что-то все-таки случилось. Он постукивает себя по шее.

– Этот слух ходит по Прескотту?

Я пожимаю плечами. Мы оба знаем, что ходит. Кэл наклоняется к моему уху, и мягкая, розовая кожа его нижней губы прижимается к моей ушной раковине.

– Тебе не нравится мой голос? – спрашивает он, и эта хрипотца окутывает меня, словно туман.

– Вообще-то, как раз наоборот, – поворачиваюсь так, что теперь его рот касается моей щеки, и мы смотрим друг на друга. Кэл почти не разговаривает со мной, но не так, как Аарон игнорирует меня. Очевидно, что Аарон меня избегает, и мы оба знаем, почему. Но Каллум… он так же может быть незнакомцем.

– Иногда, для людей, которые через многое прошли, боль может быть прекрасной, – говорит он и целует меня в щеку. – Ты прекрасна, кстати.

Кэл отдаляется и поднимается по лестнице, видимо, в ванную, бросив меня тут в изумлении, пока я пыталась понять, что именно значил последний комментарий.

Боль может быть прекрасна. И я состою из этой боли.

Через секунду из прачечной появляется Хаэль, воняя марихуаной и потом. Он хватает два пива из холодильника, одно из которых протягивает мне, а затем прислоняется к кухонной столешнице, голая кожа его рук покрыта маленькими зелеными комочками.

– Тримминг – довольно простая, но утомительная работа, да пошло оно все, – ругается он, потягивая пиво. Не могу с точностью в сто процентов сказать, что знаю, что такое этот тримминг. Для себя понимаю, что это занятие включает в себя срезание лишних ростков с растения.

– Почему они такие… липкие? – спрашиваю я, подойдя поближе, смахивая крошки с его бицепса, и понимаю, что даже такое незамысловатое прикосновение к нему заставляет мое тело загореться.

– Понятия не имею, какое-то научное дерьмо. Больше кристаллов, терпенов или что-то в этом роде. Теперь то ты знаешь, почему траву называют «липучка-учка»?

Хаэль замолкает, когда Аарон выходит из прачечной, закрыв за собой дверь. Рядом с ней находится ванная комната, а по другую сторону в плохо обустроенный гараж. Гипсокартон в сочетании с одним лишь ковром на чистом бетоне, там всегда стоит лютый холод. Я помню эту деталь, потому что мы с Аароном иногда там трахались.

Он замечает меня и мою руку на плече Хаэля, и кажется, словно все эмоции на его лице моментально сменяются.

– Я в душ.

– Кэл уже там, – говорю я, и Аарон стонет, взяв пиво, а затем опускается на кухонный пол. Здесь очень плохо пахнет. Интересно, не распространился ли запах по всему району? Это было бы неудивительно. Хорошо, что трава в Орегоне узаконена, хотя я с легкостью могу представить, как мальчики найдут и нелегальный способ, как заниматься продажей травки…

Отнимаю руку от Хаэля, отказываясь думать о его члене у себя во рту или о том, как я оседлала его в Камаро… Черт. Слишком много. Это все, о чем я могу сейчас думать.

Виктор появляется в кухне, словно его кто-то призвал, и одна его тень уже бросает меня в дрожь. Я избегаю его взгляда, сосредоточившись на своем пиве, смотрю на кухонные шкафчики.

– Вы закончили? – спрашивает Вик, и парни кивают. – Хорошо. Большую часть товара мы отвезем завтра, остальное оставим здесь на всякий случай.

Он смотрит в моем направлении, должно быть, заметил, что мы с Хаэлем облокотились друг на друга. Я упрямо не смотрю на него до тех пор, пока он напрямую не обратится ко мне, как чертов взрослый человек.

– Душ свободен! – кричит Каллум, и с губ Аарона срывается еще один стон, он поднимается и бросает взгляд на Хаэля.

– Не возражаешь, если я пойду первый?

– Иди, – отвечает Хаэль и у него, напротив, нет никаких проблем с тем, чтобы смотреть Вику в глаза. Я оглядываюсь и замечаю, что Оскар ушел, оставляя нас троих в этой темной кухне. Единственный источник света исходит от щелей в холодильнике.

– Может ты уже скажешь это? Ты знаешь, что мы с Бернадетт трахались в моей машине. И дали друг другу в кабинете Вана. Ты, блять, и так все знаешь, так почему бы просто не сказать, что думаешь, а не ходить вокруг да около? Потому что, что я, что Бернадетт, не понимаем этого. Разве это не то, почему она здесь? Чтобы быть нашей девушкой? Нашей ли девушкой? Или только твоей?

Виктор напрягается, и я наконец поднимаю глаза. Его челюсть сжата, но он ничего не говорит. Только переводит взгляд с меня на Хаэля и обратно.

– Тебе понравилось? – наконец спрашивает он, и по его лицу распласталось так много теней, что я не могу прочесть выражение его лица. – Трахать Хаэля в его миленькой машине?

– Ты сам сказал мне это сделать, – бросаю я в ответ, заметив, что уже вся трясусь. Он снова это делает, расплавляет броню вокруг моего сердца, заставляя переживать все эти бессмысленные эмоции. – Ты, блять, практически приказал мне его трахнуть.

Вик смеется с очень странным инородным звуком. Это разворачивает между нами огромную пропасть, которая никогда не исчезнет.

– Ты права, я это сделал, – соглашается он, а затем качает головой, пробегая пальцами по волосам. – Ты едва могла позволить мне прикоснуться к тебе, но выражение твоего лица, когда вы были вместе… Дерьмо, должно быть, Хаэль действительно так хорош, как говорят местные шлюшки в школы Фуллер.

– Ты наблюдал за нами? – я повышаю голос, но это не более, чем притворство, потому что я знала, что он наблюдает. Я знала. И я хотела, чтобы он смотрел. – И не называй их шлюхами. Если кто здесь и шлюха, то это Хаэль.

– Я все еще стою здесь, – подает голос Хаэль, похоже, что он раздражен. – Мне уйти, чтобы вы двое вытрахали друг из друга всю злость прямо здесь?

– Вы оба, в спальню, – командует Вик, разрывая наши взгляды, и выходит в коридор. – Сейчас же.

– Это безумие, – стонет Хаэль, потирая лицо рукой. Он устремляет взгляд на меня. – Тебе не понравились его прикосновения?

– Все не совсем так, – отвечаю я, пока ярость и гнев складываются друг на друга слоями, грозя вот-вот выплеснуться наружу.

Когда Вик касается меня, все мои стены рушатся, и я не могу дышать. Когда он меня касается, все мои мысли только о том, чтобы он прикоснулся еще раз. Когда его нет рядом, я только и думаю о его возвращении.

Это одержимость. Которая со мной вот уже несколько лет.

Виктор Чаннинг – мое темное, маленькое желание.

– Ага, – Хаэль отставляет свое пиво и выпрямляется, предложив мне руку, за которую я могу взяться. Хватаюсь за нее, позволив ему потянуть меня, и осторожно отпускаю его пальцы. Мы вместе идем по коридору, одна моя ладонь прижата к животу, пытаясь усмирить нервный комок, неожиданно взбушевавшийся внутри.

Вик ждет на одном из кресел у окна, в комнате горит всего одна лампа, стоящая позади него. Сейчас его волосы кажутся скорее фиолетовыми, нежели черными, этот новый баклажановый цвет больше подходит его оливковой коже. Его зрачки глубокого коричневого оттенка, но, как обычно, они больше напоминают черный цвет.

Он потирает лицо костяшками, пока его другая рука сжимает телефон.

– Сядьте на кровать, – говорит он, и мы с Хаэлем обмениваемся взглядами.

– Зачем это все? – спрашивает Хаэль, и Вик смотрит на него, гнев сошел с его лица, на его место пришло что-то, что я не могу разгадать. – Что ты делаешь, дружище?

– Сядьте, – повторяет он, и обстановка накаляется, наступил тот момент, когда Хаэлю нужно принять решение: послушать босса парней Хавок или сделать заявление. Стиснув зубы, Хаэль опускается на кровать, и я сажусь рядом с ним. Виктор поворачивается ко мне.

– Сделай это, – он отдает еще один приказ. Поднимает свой телефон, и судя по свету, падающему на его лицо от экрана, он собирается это записать. Уголок его рта приподнялся в отвратительной улыбке. – Трахни моего лучшего друга, пока я буду смотреть.

Я смотрю на Хаэля, чтобы узнать, как он отреагирует, и оказывается, что на его лице такая же злая улыбка.

Виктор…хочет снять нас. Он будет смотреть.

Хаэль, может, и не понял, но я да.

Виктор до сих пор злится, хотя и старается не показывать этого.

Перевожу взгляд обратно к нему, он вскинул темную бровь. Это лишь очередной вызов.

– Ну так что? Ты сказала, что этого хочешь, разве нет, Бернадетт? Выполнять свои обязанности? Вот и настал твой час. Знаешь, для чего мы хотели обзавестись девушкой Хавок в первую очередь? – теперь он насмехался надо мной, мои руки сами сжались в кулаки. – Потому что, мы не хотели, чтобы между нами встала девушка. Так что теперь мы разделим тебя.

Мой рот открывается в попытке произнести хоть что-то, но какой смысл?

Виктор хочет быть говнюком? Я тоже могу.

Вместо того, чтобы сделать, то, что хочется – запустить чем-нибудь прямо ему в идеальное лицо, я разворачиваюсь к Хаэлю со колотящимся сердцем.

– Вот, – сказал Вик перед тем, как я успела хоть что-то сделать, и кинул в нас презервативами, которые вытащил из кармана джинсов. – Ты же не хочешь совершить ту же ошибку, что совершила со мной.

– Конечно, нет, – огрызаюсь я, протягивая один из них Хаэлю. У него на лице все та же придурковатая улыбка, как будто все происходящее для него всего лишь игра. Для этого идиота заниматься сексом стоит на одном уровне с Олимпийскими играми, почему я вообще удивляюсь?

Хаэль берет презерватив, возвращается к кровати и притягивает меня к себе. Переворачивает нас так, что я оказываюсь под ним, а он нависает надо мной, кокосовый аромат окутывает меня, смешавшись со свежим запахом травки, защищая меня от темного влияния Виктора Чаннинга, сидящего в углу.

Мне следовало бы задать ему вопрос, спросить, для чего он нас снимает, но я знаю, что он не собирается это никуда выкладывать. Вик лишком эгоистичен для этого. Весь этот спектакль устроен для него.

Хаэль, видимо, чувствует, что я не хочу его поцелуев, поэтому проводит горячими губами по моей шее. Как только он касается моего горла, с моих губ срывается вздох, спина выгибается на кровати. Его правая рука ныряет под мою майку, нагревая кожу до невыносимой температуры.

Он смотрит, напоминаю я себе, но это не делает этот момент менее горячим. Наоборот, лишь усиливает напряжение, я начинаю извиваться, желая, чтобы Хаэль сместил руки на мои бедра и между ними, чтобы усмирить эту пульсирующую боль между ног.

– Не так быстро, Блэкбёрд, – мурлычет Хаэль, перехватив мое запястье у пуговицы на своих джинсах. Он удерживает его над моей головой, пробегая горячим языком вдоль моей шеи, отмеряя пульс. – Вику нужно шоу, а не спринт. Давай покажем ему полноценное выступление, что скажешь?

Пальцы путаются в рыжих волосах, пока губы спускаюсь вниз по горлу, подушечки гуляют по вспотевшей шее и рукам. Его мышцы все еще подрагивают от всей работы, что он сегодня делал, но это только подливает масла в огонь. Я чувствую каждый скачок его пульса, держа пальцы по обе стороны его горла.

Внезапно он смещается, прикусив сосок сквозь футболку, вызвав тем самым стон из моего рта. Его запах все еще витает вокруг нас, но тяжелых аромат растений все же перекрывает его.

Мои пальцы дразнят Хаэля, стиснув его бицепсы, я смахиваю остатки ростков, пока он работает с моей грудью своим ртом, перенося вожделение из моего низа наверх. У меня начинают болеть соски, когда Хаэль запускает руку мне под футболку, накрыв ладонью одну грудь, и зажимает бугорок меж сильных пальцев. Глазами нахожу Виктора, его правая рука по-прежнему держит телефон, пока левая спокойно лежит на подлокотнике.

Ты меня хочешь, думаю я, когда Хаэль задирает мою футболку, обнажая грудь, и отклоняется. И ты ненавидишь тот факт, что рот твоего лучшего находится на моих грудях. Ты ненавидишь это по той причине, что хотел бы быть на его месте.

Тяну парня за волосы, приближая его рот к своему.

Если я его поцелую, это уничтожит Вика. Он взорвется. Я хочу увидеть, как он поведет себя, когда окажется на грани. Перед тем, как хорошенько это обдумать, я прижимаюсь губами к Хаэлю. Он уже на шаг впереди меня, поглощая меня своим жаром, и я отвечаю ему своими собственными.

Через меня проходит странное чувство, словно падают звезды, оно захватывает все мое тело, когда мы привыкли друг к другу, и я оказываюсь у него на коленях. Руки скрещиваются на сильной шее Хаэля, я чувствую пот после тяжелого рабочего дня на его губах.

Дерьмо.

Целовать его очень странно, словно я делаю то, что не должна была. Поцелуи открывают души друг друга, они дают почувствовать на губах присутствие другого человека, способом далеким от секса. И теперь, когда я ощутила Хаэля на своих губах, он начал мне…нравиться?

Виктор исчезает из моего подсознания, когда я начинаю тереться бедрами о выпуклость на штанах Хаэля, его рука сжимает мою задницу. Он исследует мое тело, пока я прижималась к нему, обнаружив это сладкое местечко, где удовольствие волнами накатывает на мой клитор с каждым рывком вперед. Пока Хаэль держит меня за задницу, а его горячее, твердое тело прижато к моему, мне не потребуется много времени, чтобы получить оргазм.

– Да, детка, давай, – рычит Хаэль мне на ухо, прикусив мою нижнюю губу со стоном, пока я дрожу в его руках, движение моих бедер замедляется, по мере того, как волна удовольствия проносится сквозь меня, как удар молнии. Я уверена, что промокла насквозь. – Блять.

Хаэль переворачивает меня, а затем срывает шорты с трусами и откидывает их куда-то в сторону, наклоняется, чтобы запечатлеть еще один поцелуй на моих губах, одновременно сражаясь с пряжкой от ремня. Я помогаю ему вытащить свой член, длинный, твердый, он пульсирует в моей ладони. Мы пожираем рты друг друга, совсем забыв о том, что нас снимают, что за нами наблюдают.

Смотрю на Вика. Его взгляд превратился окрасился в целое множество оттенков, превратив его темно-карие глаза в цвет коры дерева, его левая рука плотно сжимает член. Он мастурбирует, глядя на нас, челюсть напряжена, телефон направлен на наши потные, спутавшиеся тела.

Пальцами играю с членом Хаэля, большой палец скользит по капельке спермы на кончике, продолжая работу, пока он не начал задыхаться, толкаясь мне в руку. Он вновь заводит запястья мне над головой, направляя свой стояк к пульсирующему теплу между моих ног.

– Презерватив, – гавкает Вик, и я стискиваю зубы. Он не помнит, когда трахнул меня, но думает, что обладает достаточным контролем над своим другом?

Кто-то стучит в дверь, но кто бы это ни был, он не пробует провернуть ручку. Это все равно бы ничего не дало, ведь дверь уже закрыта.

– Вик, ты там? Это Аарон.

– Да, но отъебись, я занят.

Вик кидает еще один презерватив, и Хаэль его ловит, ругаясь, пока натягивал латекс на свой член. Он не колеблется, взобравшись на меня, медово-карие глаза темнеют от желания. В этот раз он не держит меня, будто хочет отомстить кому-то другому, он держит меня так, словно он рад, что в его забитых татуировками руках нахожусь именно я.

– Хочу видеть, как твои сиськи отскакивают, пока я тебя трахаю, – рычит он, с концами сорвав с меня рубашку. Хаэль протягивает руку, дразня мою чернильную плоть своими пальцами. Он ухмыляется, сжимает мое бедро одной рукой, используя другую, чтобы направлять член.