Текст книги "Хаос в школе Прескотт (ЛП)"

Автор книги: С. М. Стунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Она у своей подруги Кары, – нахожусь я, и по сути, это даже не было ложью. Меня не волнует, что я вру своей матери. Она уже давно не достойна моей честности. «Когда все кругом тебе врут, единственное оружие, которое у тебя остаётся – это правда». Облизываю губы, пытаясь вспомнить, в какой момент слова Вика вот так просто начали всплывать в голове. – Я заберу ее немного позже, и мы будем дома к ужину, хорошо?

У меня рот болит от того, что я к ней так добра, но это единственный способ развеять ситуацию до того, как она накалится.

– Тогда поговорим об отстранении, когда ты вернешься домой, – рассеянно говорит она, и становится ясно, что ее внимание переключилось, когда я не стала разыгрывать перед ней жертву. – Я сделала пару звонков по поводу уроков, которые ты пропустила. Если не хочешь доучиваться в выпускном классе, ладно, я тоже не доучилась, но у меня был твой отец, который посодействовал, и оказалось, что мне вовсе не нужно образование.

Она делает паузу, и я прикрываю глаза, начиная закипать. Глубокий вдох наполняет мои легкие запахом Аарона, и я немного успокаиваюсь, пусть и против своей воли. Мда. Кто ж знал, что я такая сентиментальная сучка?

– Эту дисциплину я проплакала в туалете, – еще одна ложь соскальзывает с моих губ, и я даже не думаю о том, что эта сказка не совпадет с настоящим циклом. Памела не обращает на это внимания.

– Хорошо, дорогая, – слышу я, она явно уже заскучала тут со мной, – будь дома к пяти, иначе я позвоню твоему отцу.

Она вешает трубку, и я так сильно сжимаю телефон, что болят костяшки.

– Он не мой гребаный отец, – говорю я сквозь зубы, выскальзываю из постели и натягиваю толстовку, потому что хочу выйти и покурить. До того момента, как я не вышла на улицу, мне даже не приходило в голову, что на меня толстовка Аарона.

Кстати, о нем…

– Доброе утро, – здоровается Аарон, сидя на одном из уличных стульев, и курит. Он предлагает мне затянуться, и я соглашаюсь, свернувшись калачиком в кресле рядом с ним. Мои глаза устремляются к свежескошенному газону и зелёным клумбам рядом. Все остальное оранжевого, красного и коричневого цветов – полный набор осенних цветов, так еще и клен рядом, который уже успел сбросить пару листьев.

– Извини за кофту, – я удерживаю дым в легких на пару долгих секунд и все же успеваю выпустить его до того, как обожжет губы. – Я была немного не в себе и надела первое, что попалось.

– Ты же знаешь, что мне плевать, на то, что ты в моей толстовке, Берни.

Он одет в красную кофту на молнии и черные спортивные штаны. Его взгляд блуждает по лужайке, но его мысли точно витают не здесь. Интересно, о чем он думает?

– Хм, – пытаюсь начать я, ощутив, как собственная гордость пытается вцепиться мне в горло. Аарон поворачивается, чтобы посмотреть на меня, зелено-золотые глаза отражают вихрь эмоций. Если бы я действительно в них посмотрела, то затерялась, свалилась бы в бесконечные глубины зелёных долин и золотого орешника. – Спасибо.

– За что? – спрашивает он, хотя мы оба точно знаем, о чем я говорю. Мои глаза сужаются до щелок. Говнюк просто хочет, чтобы я произнесла это. Ладно. Не такая уж я и гордая.

– Что взял вину на себя, – разъясняю для идиотов я, и все тело Аарона тут же напрягается. – Ты сильно рисковал, сделав это…

– Вообще-то, нет, – отмахивается он, но я-то знаю, что это правда, но я не понимаю, зачем он это сделал. Однажды он оттолкнул меня, чтобы защитить своих сестер, так зачем было вступаться в этот раз? Изучаю его волнистые каштановые волосы, с которыми мне нравилось играться, его полную нижнюю губу, по которой я проводила языком, это забитое татуировками тело, которое я больше не узнаю, которое не принадлежит мальчику, что лишил меня девственности на первом году в старшей школе.

– Расскажи мне о Кали, – чувствую, как учащается дыхание. Я направляю все свое внимание на сигарету, вдыхая и выдыхая дым, чтобы усмирить пульс. – Расскажи мне все.

– Бернадетт, – он устал, я слышу это по его голосу. Он должен был. Кто-то же должен был косить газон и вырывать сорняки. Готовить девочкам завтрак, собирать им обеды, подумать о том, что они будут есть на ужин. Кто-то заплел Эшли маленькие косички с розовыми и голубыми лентами. Сердце тяжко сжимается, и мне приходится закрыть глаза.

– Зачем вспоминать прошлое? – продолжает он, его голос с каждой секундой отдаляется, что этот разговор кажется нереальным. – С этим покончено.

– У меня есть право знать, почему вы издевались надо мной, – открываю глаза. – Имею право знать, зачем решили добить уже треснутый асфальт.

– Я уже сказал тебе. Кали обладала информацией, при помощи которой я мог защитить сестер.

– Да ты что? И вы стали ее сучками на привязи на полгода? – качаю головой. – Нет, ты мне, блять, врешь, – я указываю на него другим концом сигареты, и черный рукав толстовки задирается. – Ради какой-то сраной информации ты мог просто надрать ей задницу. Здесь должно быть что-то другое. Почему ты не можешь быть честен со мной? Я думала, что мы теперь варимся в этом вместе.

– Мы вместе, но я… – он обращает свой взгляд ко мне, и я замечаю, как под маской, которую он привык носить, появляется выражение, с каким обычно хотят в чем-то сознаться, но он этого не делает. – Когда вы с Виком трахались? – именно этот вопрос звучит вместо того, чтобы мне ответить.

Я просто смотрю на него.

– И, кстати, серьезно? Без презерватива?

– Знаешь что, Аарон? – я сбрасываю пепел с зажженной сигаретной прямо ему на колено. Он ругается и стряхивает его на тротуар. – Катись к черту.

Я иду внутрь, забираю Хизер и пинаю Хаэля ногой по плечу, пока тот храпит на диване.

– Отвези меня домой, – требую я, и что крайне удивительно, из его рта не вылетело ни одной жалобы.

Глава 24

Наступил четверг, и появиться в Прескотте схоже с чистой воды удовольствием. По крайней мере, теперь, когда у меня репутация той, кто без проблем пырнет ножом, в школу стало ходить интереснее. Неважно, как плохо будет в школе, это все равно лучше, чем дома. Вчерашний ужин с Памелой выжил из меня все соки.

– Я же сказала, что она с Хавок, – говорит какая-то девушка, которую я только что миновала. – Она, нахрен, бессердечная.

– Я могу такой быть, – остановившись, говорю я и наслаждаюсь, глядя, как распахнулись ее глаза, и она поспешила к своей подруге. – Сука.

Продолжаю идти, старательно избегая туалета на первом этаже, и направляюсь на первую дисциплину по английскому.

– Эй, Энсбруки и Картеры хотят крови Хавок, – Стейси привлекает мое внимание, она болталась по коридору со скучающим взглядом, а на ее правой руке было слишком много колец, это было больше похоже на дурацкий предмет декора. – Берегись, Блэкбёрд, – бросает она и исчезает в туалете, мне остаётся только стиснуть зубы и сделать вдох, толкнув дверь в кабинет мистера Дарквуда.

Все до единого поворачиваются в мою сторону, включая Кали, на ее руке повязка, а ее собачьи глазки наполнились фальшивыми слезами. Какая-то часть меня хочет, чтобы парни убили ее. Вот во что превратилась моя жизнь. Но дело в том, что ее предательство поспособствовало тому, что мой собственный гроб захлопнулся. Это же естественно, что я хочу ее смерти?

– О, посмотрите, кто пришел, – говорит Кали, потирая нос. – Маленькая сучка Хавоков.

В течение многих лет парни Хавок надрывали задницу, чтобы иметь контроль над школой. Поэтому я наняла их. Но иногда достаточно всего одного отказывающегося подчиняться мудака, чтобы сломить их систему, и осведомить мир, что они не такие страшные, какими кажутся.

И я теперь одна из них, если мне не изменяет память.

Одетая в кислотные джинсы, укороченную толстовку и грубые ботинки, я делаю шаг вперёд и с размаху бью Кали Роуз прямо в нос. Кровь брызжет из ее носа, и она откидывается назад, но я еще не закончила, хватаюсь за ее розовый свитер и дергаю на себя.

– Ты что, нахрен, серьёзно? Твое имя уже в моем списке, но то, как глубоко парни выроют тебе яму, зависит только от тебя.

Я отпускаю ее и закатываю рукав своей толстовки. Обнажаются все мои татуировки и рана на руке, зашитая маленькими черными швами Вика.

– Ты сказала Билли порезать меня, и я справилась с этим. Я порезала тебя, а ты побежала в больницу и присосалась к сиське мисс Китинг.

Ярость перерезала лицо Кали, но она знает, что я загнала ее в угол. Если придет мистер Дарквуд, и Кали выболтает все ему, то весь чертов Прескотт узнает, что Кали обыкновенная крыса. И тогда мне не придется ждать, что мальчики отомстят за меня, кто-нибудь другой сделает это за нас.

– Говоришь какое-то дерьмо о Хавок, значит плати за это цену, – я выпрямляюсь и натягиваю рукав, пока мой взгляд блуждает по остальной части комнаты, и я занимаю свое место.

Кали сидит на полу, прижимая руку к носу, и пялится на меня. За явным страхом в ее глазах скрывается ярость. Она со мной не закончила. Хорошо. Потому что мне тоже еще есть, что сказать.

Когда мистер Дарквуд появляется в классе, Кали просится выйти, чтобы смыть кровь, а я ломаю голову над поэмой.

«Конфуций говорил: «Перед тем, как начать мстить, выкопайте две могилы.

Но что делать, если эта ярость, единственное, что поддерживает внутри вас жизнь?

Если бы Бэтмен убил Джокера в самом начале, сколько бы людей осталось в живых? Иногда, плохие парни должны умирать, так что, если мне придется выкопать две могилы, да будет так. Всяко лучше, чем выкапывать сразу три».

Называю поэму «Heather» и сдаю ее, отправляясь на следующий урок, когда звонит звонок, сворачиваю в туалет и смываю кровь с костяшек.

***

– Я бы заплатил за то, чтобы посмотреть на ее лицо, когда ты схватила и ударила ее, – говорит Каллум со смешком, миксуя «Pepsi» и сигарету. Его голубые глаза скользят по кафетерию, ища проблем. – Уверен, что это было легендарно.

– Что-то она не спешила сбежать, поджав хвост, – отвечаю я, глядя в другой конец комнаты. В первую неделю, когда я тусовалась с Хавок, все относились к ним, как к богам. Но теперь, когда началась вся эта хрень между парнями и братьями Энсбрук-Картер, я чувствую смену. Люди ждут, наблюдают. Эта школа – логово львов, и, если мы не принесем им свежего мяса, это сыграло бы на нашу репутацию.

Непохоже, что Виктору было дело, он сидит рядом и быстро списывает домашнее задание, которое пропустил за время нашего отстранения. Сжимаю челюсть и игнорирую его дальше, фокусируясь на Оскаре, делающим заметки на айпаде.

– Ты спрашивал, чье имя я захочу вычеркнуть следующим из списка? Хочу, чтобы это была Кали.

Оскар ненадолго оставляет свой гаджет, чтобы посмотреть на меня, но через мгновение опять смотрит в экран.

– Превосходно. Давайте наведем порядок в Прескотте, пришло время? Я уже могу начать продумывать самый креативный способ, как мы можем разделаться с Кали, и, может быть, потом завернем ее в подарочный бант?

– Ночь перед Хэллоуином, – рассеяно говорит Вик, не отрываясь от листа с работой. – Мы разберемся с ними. На Хэллоуин зачастую случаются страшные вещи, – он поднимается и кладет карандаш в задницу карман синих джинс. – Оскар, выясни, кто устраивает вечеринки. Аарон, отвези Бернадетт домой после наказания. Каллум и Хаэль, вы останетесь со мной, будем изучать их повадки.

– Отвезти меня домой? – повторяю я, поворачиваясь к нему. – Разве я не должна быть частью этой группы? Я хочу присутствовать.

Вик оглядывается на меня с поднятой бровью.

– Если мне не изменяет память, ты решила, что твоя роль в этой группе – быть игрушкой для секса, которая пригодна только для того, чтобы ублажнять нас. Так может тебе и дальше стоит придерживаться этого сценария, раз уж он тебя заинтересовал?

Я стою с отвисшей челюстью и смотрю, как он удаляется из кафетерия, сопротивляясь с желанием броситься за ним. Но это не только произведет на него ложное впечатление, но и навредит репутации Хавок, если мы публично разведем конфликт.

– Мы разве остаемся Хавок, если Бернадетт к нам присоединиться? – мычит Каллум разлохматив светлые волосы под капюшоном. – Больше похоже на Хавок «Б». Бавок. КовахБ. Не уверен, что получится подобрать подходящую аббревиатуру с буквой «Б».

– Заткнись, Кэл, – рычит Аарон, добавляя драматичный вздох. – Оставь это.

Смотрю в его направлении, встречаясь с его красивыми глазами. Мы не разговаривали со вчерашней маленькой перепалки, но мне все ещё нужно знать больше о сделке Кали. Понять, почему он предал меня, почему все они предали меня, это важно. – Я буду ждать тебя во дворе, до того, как поеду за девочками, так что не задерживайся. Мне не нравится мысль о том, что они будут меня ждать.

– Об этом не волнуйся, – вклинивается Хаэль, и я оборачиваюсь к его взгляду. – Я отвезу ее домой.

– Но Вик… – начинает Аарон, и Оскар наконец-то открывается от экрана.

– Забудь о Викторе. Я скажу, что это была моя идея, – на лице Хаэля сверкает улыбка, и он поднимается из-за стола.

Оскар снова уткнулся в айпад, звенит звонок, и я тоже поднимаюсь на ноги. Очевидно, что наши с Хаэлем мысли сейчас об одном?

Проблемы.

Мы нарываемся на гребаные проблемы.

***

Последний урок подходит к концу, и я нахожу Хаэля на заднем дворе, сидевшего на своем капоте с косячком в руках. Сигаретный дым, кажется, впитывается во все, в одежду, волосы, мебель, но запах травы рассеивается быстрее, да, какое-то время будет немного вонять, но потом исчезает, как будто никакого запаха и не было.

Он наблюдает, как я передвигаюсь по парковке, и когда я останавливаюсь рядом с ним, его взгляд лишь подтверждает, что мысли у нас сходятся.

«Можешь сделать то, что должна, для Хаэля».

Виктор сам сказал мне сделать это. Его рук дело.

– Спасибо, что согласился подкинуть, – говорю я, облокотившись о крышу его миленькой машины полностью осознавая, что своими действиями привлекла его внимание к рисункам на моем теле. Снаружи я могу показаться храброй, сексуальной и хитрой. Никому не нужно знать, что мне страшно от того, что секс всегда было для меня чем-то сложным, угрожающим, схожим с обязательной угрозой. Я могу говорить себе все, что захочу, это ничего не значит.

Но все же, что-то да это значит.

Если сегодня я трахну Хейла, это будет означать чертовски много.

Говорю себе, что моя сексуальность у меня под контролем, но даже тогда, когда Хейл кладет руку на изгиб моей талии, мои нервы накаляются. Его ладонь скользит по коже, и дрожь снова тут как тут. Его руки похожи на гребаный шелк.

– Как у механика могут быть такие мягкие руки? – промурлыкала я, когда его пальцы нырнули в одну из петель для ремня и притянули к себе за колени. Кокосовый аромат окутывал меня, перемешиваясь с запахом травки, и его губы изогнулись в острой улыбке.

– Моторное масло, – объясняет он, и я выгибаю бровь. – Иногда его сложно смывать. Если начнёшь с кокосового масла, оно поможет снять большую часть. Но всегда остаётся немного предательской липкости. Немного средства для мытья посуды и сахарный скраб со щеткой собьют все остальное. А, тогда это объясняет запах кокоса… Хаэль тянется, чтобы заправить одну из моих розовых прядей за ухо, и кончик его пальца соскальзывает мне на ключицу.

– Не стоит касаться красивых девушек вроде тебя масляными руками.

– Верно, – фыркаю я, но не тороплюсь отступить, позволяя ему обернуть разрисованную руку вокруг талии и подтянуть меня еще ближе. – Итак, я знаю, почему нахожусь здесь. Но почему ты здесь?

– О чем ты говоришь? – спрашивает Хаэль, швырнув окурок на землю и придавив его ботинком. Его слова невинны, но на его губах пляшет дьявольская ухмылка, способная разубедить в его словах.

– Подвести тебя до дома едва ли сложно. Уверена, что не хочешь посидеть у меня на коленях во время поездки?

– Вик твой лучший друг, – говорю я, и Хаэль странно смотрит на меня.

– И что с того? – парирует он, напялив невинную маску, хотя мы оба знаем, почему стоим здесь. – Как хоть что-то из этого связано с Виком? Кроме того, что ты пытаешься вывести его из себя с моей помощью? Это не сработает, и ты это знаешь. Мы хотели иметь среди нас девушку, на то была причина.

Мой рот вытягивается в тонкую линию.

– Да? – смеюсь я, и голос становится жестче. – И какая же, позволь спросить, была причина?

Хаэль фыркает и опускается на сиденье, потянув меня за собой. Он уже отодвинул это дурацкое кресло так далеко, как только можно, оставив мне минимальное пространство между его телом и рулем, и закрыл за нами дверь.

– Спроси Виктора, вы двое чертовски близки, – бросает Хаэль, а его глаза загораются, когда одна рука ложится на бедро. – Я признаю кое-что. У меня только что случился действительно плохой разрыв, и я чертовски возбужден. Нужно, чтобы Бриттани узнала, что я трахаю девушку в два раза горячее нее.

Он пожимает плечами и окидывает меня взглядом. Что-то в его словах настораживает меня, но разве это имеет значение?

– Значит, Бриттани? – спрашиваю я и кладу руки ему на плечи. Он одет в черную майку, так что его татуированная кожа оголена под моими горящими ладонями. – Она ведь черлидерша из школы Фуллер?

– Ага, – Хаэль запускает руки под мой короткий свитер, убирая его с пути. Я осознаю, что мы сидим на заднем дворе школы, в месте, где нас могут увидеть, но мне было все равно. Кому какое дело, до того, чем мы тут занимаемся? Я девушка Хавок. Хавоки правят этой школой. Пусть Бог поможет всем, кто решит подглядеть за нами. Всем, кроме Вика…

Я хочу, чтобы он увидел.

Он бросил мне вызов, так вот она я. Вот, блять, и я.

Хаэль откидывает толстовку в сторону и протягивает руки к кружечкам чашечкам моего бюстгальтера. Тот самый, который швырнул мне Вик с сумкой вещей, и как бы сильно мне ни хотелось это признавать, этот лиф сидит в миллион раз лучше, чем тот, который я носила до этого.

– Черт возьми, – рычит Хаэль, пробегая пальцами по местам, где за тканью находились соски. Поверить не могу, что это тот самый парень, который несколько лет назад держал меня за руку всю ночь в том приюте.

Я откидываю голову назад и стараюсь вспомнить, как дышать. Мое сердце так быстрого бьется, что начинает кружиться голова, и мой пульс эхом стучит в моей голове, я едва слышу радио, и Хаэль наклоняется вперёд, чтобы сделать громче. Я узнаю песню, кажется, это «Разожги ночь» – New Medicine.

Руки Хаэля сродни огню, гуляющему по моей пульсирующей коже, продолжая работать с сосками через лифчик. В отличие от Вика, Хаэль Харбин полностью владеет собой. Я чувствую его уверенность в себе, когда его руки наконец проскальзывают под кружево, полностью вобрав мою грудь в ладони.

– Черт, Блэкбёрд, у тебя сиськи что надо, – произносит он, наклонившись вперёд и одарив меня коварным взглядом перед тем, как опустить свой горячий язык на мой сосок. Моя спина автоматически выгибается, приложив грудь к голодному рту, он жадно посасывает его, а затем нежно кусает затвердевший бугорок. У меня вырывается вздох, и я замечаю, как пальцы затерялись в его волосах, лишь бы завладеть толикой контроля над ситуацией.

Моя голова упирается в крышу автомобиля, так что я обернулась вокруг Хаэля, пока он продолжает дразнить дразнить мою грудь до того момента, как она уже начинает пульсировать и болеть. Он отклоняется, и влажной коже становится холодно, так что я положила его руки там, где они были.

– Давай избавимся от одежды, – мурлычет он, потянувшись к пуговице на моих джинсах. Он справляется с застежкой и проскальзывает внутрь рукой, чтобы понять, с чем имеет дело. Ему повезло, я была уже вся мокрая.

– Блять, – стонет он, и я хватаю его за руку и запускаю ее под шелковую ткань трусиков, тех самых, которые я стирала после Вика прошлой ночью.

Пока пальцы Хаэля проводят по каждой складочке, он не сводит с меня своих медовых глаз и пробегает языком по пухлой нижней губе. Не буду врать: я представляла раньше, какого это – трахнуть Хаэля Харбина. И уже могу заверить, что я не разочарована.

Используя мою собственную влагу в качестве смазки, Хаэль продолжает упорно работать большим пальцем, и это сильное, настойчивое давление, заставляет меня дрожать и потеть еще до конца песни.

Хватаюсь за дверной замок, надавливаю на него и отталкиваю руку Хаэля в тот же момент.

Должно быть, он понял, что я хочу сделать, потому что уже стягивает рубашку с улыбкой на лице, откинув ее на заднее сиденье. Вот она я – сижу топлес с расстегнутыми джинсами посреди парковки, пока мое сердец сходит с ума при мысли о том, что кто-то нас заметит.

Когда я поворачиваюсь обратно, вижу, что Хаэль уже на шаг впереди. Он не только успел избавиться от своих штанов, но и разложил передо мной море упаковок с разноцветными презервативами.

– Тебе выбирать, детка, – когда я сажусь ему на колени и проверяю замок, заперев нас здесь с запахом секса и кожи. – У меня есть цвета на выбор, ребристые варианты, с различными запахами…

– Не слишком радуйся, – говорю я и вытягиваю презерватив, подходящий ему по цвету волос. Я запинаюсь, воздуха не остаётся, а я все пытаюсь наставить, что это не что иное, как подработка, что я делаю это не из чувства долга. Я здесь, потому что я хочу быть здесь. – Здесь не хватит места для минета.

– Может, завтра утром? – спрашивает он, когда я тянись рукой к его стояку, сжав его пальцами. – Я заберу тебя перед школой?

Я встречаюсь с его взглядом, наклоняюсь, и с моих губ капает слюна прямо ему на головку, чтобы для начала как следует поработать руками. На кончике красуется колечко, с которым я играюсь большим пальцем, копируя то, как он коснулся меня впервые.

– Может быть, – смотрю, как Хаэль развалился в красно-черном кожаном кресле, рисунки поднимались по его мышцам. У него нет так много рисунков, как, например, у Оскара, но это все равно впечатляет, ведь далеко не все (кому еще даже нет восемнадцати) носят на себе такое количество татуировок. Теоретически, это незаконно – бить татуировки до восемнадцати лет в Орегоне, но незаконно не значит невозможно. Я уверен, что у него, как и у меня, есть парочка знакомых.

– Надень этот, – говорю я, протянув ему презерватив.

Мне в голову приходит мысль, что мы еще не целовались.

А затем мне приходит в голову, что… может быть, я этого даже не хочу.

Есть некие границы, с которыми я способна справиться. Оставаясь пустой снаружи, я могу гореть изнутри.

Хаэль справляется с презервативом и хватает меня за бедра, притянув к себе ближе. Пространства вокруг так мало, что пока одно мое колено упирается в пластик двери, другое подпирает коробку передач, но это не имеет значения. Когда Хаэль оттягивает мои трусики в сторону при помощи двух пальцев и побуждает меня потянуться к нему, мне уже не приходится думать. И вовсе не стоит обращать внимание на то, как бушуют и разбиваются на куски эмоции.

Музыка продолжает разрывать динамики, одна сексуальная песня за другой. У Хаэля, должно быть, специально на такие случаи заготовлены плейлисты. Не может быть, чтобы они проигрывались случайно.

Я развела ноги и начала отклоняться головой назад, но он останавливает меня, прижав свои чернильные руки к бедрам.

– Тебе не нужно целовать меня, но я хочу, чтобы ты смотрела на меня, – рычит он, пытаясь поймать мой взгляд. На его лице расцветает ухмылка, и давление на кожу ослабевает. – Так-то лучше. А теперь, оседлай меня, детка.

Я сажусь на него, принимая каждый дюйм Хаэля. Он не такой большой, как Вик, так что так даже удобнее. Небольшой вздох слетает с моих губ, и он меняет позицию так, что мы полностью сливаемся, засранец наклоняется и прикусывает шею с такой силой, что идеально прочерчивает линию между удовольствием и болью.

– Скажи что-нибудь, Бернадетт, – шепчет Хаэль, а его голос… – Я хочу услышать твой голос.

Его просьба словно камнем ударила прямо по груди, так что на мгновение, все, что я могу делать – сидеть, остро ощущая его член во всю длину. Мой голос? Но почему?

– Заткнись нахрен, – это все, что получается ответить, и Хаэль смеется, позволив толкнуть его обратно на сиденье. Я впиваюсь ногтями ему в кожу, радуясь каждому оставленному на тех местах полумесяцу. Похоть затуманивает его карие глаза, пока я работаю бедрами, заставляя бедную «Камаро» трястись из стороны в сторону.

Хаэль заводит руку к месту, которым был занят ранее, и массирует мой клитор, раздирая меня на кусочки. Не осталось ничего кроме моего тела, обернутого вокруг его тела, и двух бьющихся сердец в охваченных пламенем телах.

Свободной рукой Хаэль обнимает мое бедро, впившись пальцами в цветную плоть. Вокруг цветущего лотоса обернулся розовый дракон, в виде вихря рядом нарисованы лепестки, истекающие кровью прямо на чешую зверя. Эта тату стоила больше тысячи баксов, но я украла деньги из кошелька матери за день до ее поездки в Вегас с подругами и свалила вину на Тинга.

Эта был хороший денежный оборот.

Еще один вздох вырывается наружу, и мышцы вокруг Хаэля начинают сокращаться, кульминация в этот раз пришла слишком быстро, и жара наступает так неожиданно, что остановиться уже кажется нереальным. Яркая, горячая боль в идеальном сочетании с агонией взрываются внутри меня, и мне приходится склониться вперед, пока оргазм соревновался с телом. Издав рык, Хаэль толкает в меня бедра снова и снова. Моя обнаженная грудь против его твердой, и желание его поцеловать сводит меня с ума.

Но я этого не делаю.

Вместо этого, я вцепилась ногтями ему в плечи, пока очередной оргазм накрывал меня, отнимая все оставшиеся силы.

– Блять, блять, блять, – я задыхаюсь и издаю стон, обессилено упав на Хаэля, в то время как он еще наслаждался ощущениями. Он хрюкает мне в плечо, он весь скользкий от пота, дрожит и изливается в презерватив.

Следующие две песни мы просто лежим друг на друге и восстанавливаем дыхание.

– Вот дерьмо, – бормочет он, а затем отталкивает меня на пассажирское сиденье, не очень то по-джентльменски, и проводит рукой по потному лицу. – Это было весело. – Хаэль оглядывается на меня с благодарностью.

Я вижу, как трясутся его руки, значит, я действую на него так же, как и он на меня. Он вытягивается на сиденье и заводит двигатель, и его машина грохочет в ответ, потом он снимает презерватив, поправляет штаны и избавляется от него.

Я не говорю ни слова, пока натягиваю одежду, мое тело все еще пульсирует и зудит, дыхание я и вовсе оставила где-то в штанах.

– Мы готовы ехать, – бросает он, крутанув руль, и вылетает с парковки, скрипя шинами. Отвозит меня домой, и надо же, оказывается, что десятиминутная прогулка пешком равна двухминутной поездке на машине. Никто из нас не проронил ни слова, мы оба затерялись в своих мыслях. Мой разум настойчиво прокручивал слова Виктора. О чем думал Хаэль, я понятия не имела.

Он заезжает на подъездную дорожку и паркуется рядом с машиной моей матери.

Блять.

Она всегда дома, когда мне больше всего нужно, чтобы ее здесь не было.

– Нужно зайти с тобой? – спрашивает Хаэль, держась за руль. Он смотрит на меня со своей идиотской улыбочкой. – Я только рад еще раз вдавить твоего отчима в стенку.

– Нет, я буду в порядке, – отвечаю я, потому что мне действительно нужно избавиться от него. У меня в животе собрался какой-то странный ком, подозрительно похожий на вину.

– Ну ладно, – кивает он, наблюдая, как я подхватываю рюкзак и открываю дверь. Отмечаю, что сейчас он не торопится быть «джентльменом». – Захвати шмотки для завтрашней ночевки. Если нужно пристроить заодно и сестру, то Аарон нанимает няню.

Оставляю его без ответа, проскальзываю внутрь, тихонько поднимаюсь по лестнице, пока мама меня не заметила, а затем настраиваю себя на то, чтобы дождаться Хизер со школы. К счастью, продленка подразумевает развоз детей по домам.

Как раз в этот промежуток времени мне удается посидеть и пораскинуть мозгами над произошедшим.

У меня только что был секс с Хаэлем Харбином.

Я также уверена, что выбесила Виктора.

Будет интересно посмотреть, что же принесет завтрашний день…