Текст книги "Три недели страха"
Автор книги: С. Бокс
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Следующие четыре дня я провел как в аду. Ожидание возвращения Мэлколма Харриса в Берлин было пыткой. Мне до смерти надоели туроператоры, журналисты и приветствия с поцелуями, которыми приходилось обмениваться с европейцами, а также сигаретный дым и толпы.
Я говорил с Мелиссой каждый вечер. Все было прекрасно, но напряжение росло, поскольку мы оба ожидали взрыва в любой момент. Она хотела, чтобы я вернулся. Я тоже этого хотел. Гэрретт в любой момент мог появиться в нашем доме. Дружки Луиса тоже могли заглянуть. Коуди мог напиться. Морленд мог решить, что три недели слишком долгий срок.
Я все время смотрел на часы во время встреч и в моем номере в отеле по ночам, пытаясь определить, что делают сейчас Мелисса и Энджелина. Единственным светом в эти дни были моменты, когда Мелисса подносила Энджелину к телефону. Я говорил с ней, и она после паузы пищала «Па?» с удивлением, заставлявшим меня громко и радостно смеяться.
Вечером, когда я должен был, наконец, встретиться с Харрисом, Мелисса не ответила на звонок.
В Денвере было десять утра, и никого не было дома. Я почувствовал, как что-то горячее и кислое подступает к моему горлу, и попытался с этим справиться. Для паники у меня было недостаточно информации.
Я не оставил сообщения, но прошел заново всю процедуру, пытаясь дозвониться на сотовый Мелиссы, но ее телефон был отключен. Что происходит?
Коуди, подумал я, и снова прошел через длинную процедуру, разговаривая с междугородным оператором, называя номер моей телефонной карточки… узнав, что его телефон тоже отключен.
У меня оставалось мало времени, но я позвонил домой снова и услышал автоответчик.
– Дорогая, – сказал я, – что, черт возьми, происходит? Я пытаюсь дозвониться до тебя и Коуди. Позвони в мой отель и оставь сообщение. Я собираюсь на деловой обед, но позвоню, как только вернусь. Хочу быть уверенным, что все в порядке. Люблю тебя и Энджелину. Ты должна держать свой телефон включенным.
Я курил кубинскую сигару исключительно с целью самозащиты – все курили в темном переполненном баре «Гавана-Хаус», – и ждал в вестибюле моего отеля Харриса. Он опаздывал на полчаса. Куря сигару и потягивая берлинское светлое пиво, я рисовал в уме сценарии, объясняющие, почему Мелисса не подходила к телефону. Мелисса и Коуди решили отправиться за покупками и повести Энджелину в зоопарк, и оба забыли включить свои сотовые телефоны; Мелисса повела Энджелину к педиатру на давно назначенный осмотр, о котором она, несомненно, говорила мне, но я об этом забыл, и она и Коуди подчинились надписи «Не включать сотовые телефоны» в приемной (хотя казалось бессмысленным, что Коуди вдруг решил подчиняться правилам); произошла авария, оборудование отключилось, сделав обычные и сотовые телефоны бесполезными.
Были и не столь невинные объяснения. Коуди и Мелисса были арестованы денверской полицией в связи с избиением и смертью Луиса Кадены, и Мелиссу допрашивали детективы; судья Морленд и его сын Гэрретт решили, что месяц – слишком долгий срок, и явились с отрядом копов, чтобы силой забрать Энджелину, последовала драка, приведшая к аресту Коуди и Мелиссы; оба признались в давней любви друг к другу, усадили Энджелину в «хонду» и отправились в Вегас.
Несколько голов повернулось, когда Мэлколм Харрис прошел через плотно занавешенный вход. Его узнали. На туристической ярмарке он был призом. Возвращение домой с его деловой карточкой впечатляло боссов. То, что Харрис направился прямо ко мне, удивило пару старых боевых туристских лошадей женского пола из Флориды, а одна остролицая особа, которая, вероятно, когда-то продавала автомобили, вскочила со стула и потянула его за рукав. Я обратил внимание на его нетвердую походку – возможно, он уже где-то выпил. Лицо Харриса похолодело, когда женщина обняла его, но он игриво улыбнулся и обнял ее в ответ с энтузиазмом двенадцатилетнего мальчика, обнимающего ненавистную тетю.
Женщина начала говорить не только о своем полете, но и о багаже, который до сих пор не прибыл, ее новом кондоминиуме, разводе и недавней болезни – теперь она чувствовала себя гораздо лучше, потеряв шестнадцать фунтов.
Я пришел Харрису на помощь, хлопнув его сзади по плечу и указав на мои часы.
– Мы опаздываем? – спросил он с притворным удивлением. – Меня весь день угощали выпивкой, и я потерял счет времени.
– Боюсь, что да, – ответил я и обратился к женщине: – Простите, но они начинают обслуживание в семь тридцать. – Разумеется, я солгал, понятия не имея, кто «они».
Когда Харрис освободился, женщина последовала за ним, суя ему свою деловую карточку, пока он не взял ее, не спрятал в карман и не вручил ей одну из своих, что сразу ее успокоило. Она удалилась к своему столику с полученным призом, делая знаки бровями своим компаньонкам.
– Спасибо, – поблагодарил Харрис, когда мы вышли на улицу. Было холодно и сыро, но это освежало после дымной тесноты «Гавана-Хаус».
– Вас хорошо встречают, – заметил я, все еще держа сигару.
– Флоридцы, – сказал он, качая головой. – Они бывают несносными. Кажется, будто они не сознают, что в мире существует что-то еще, кроме Флориды. К несчастью для них, Флорида так мала. Но некоторые из этих дам приносят пользу британскому бизнесу.
Впереди виднелись огни Ку'Дамм.
– Мы идем в нужном направлении? – спросил я. – Ведь я не знаю, где мы будем обедать.
– Вы угощаете, – напомнил Харрис. – Мы идем правильно. Сначала еще одна выпивка, потом обед.
– Отлично, – сказал я, выбросив сигару и подумав: «Поскорее покончим с этим, и я могу отправляться домой».
До ресторана было двадцать минут ходу. Харрис гордился, обнаружив его несколько лет назад, и утверждал, что там лучшие шницели в Берлине.
– Они делают их старым способом, – сказал он, потирая руки. – Вы можете услышать, как они колотят телятину молотками, чтобы размягчить ее.
Заведение называлось «Der Tiefe Brunnen» и находилось на Ранкештрассе. Оно было темным и старым, освещалось свечами и выглядело соответствующим своему названию – «Глубокий колодец». Стены покрывали черно-белые фото неизвестных мне знаменитостей. В комнате низко висело облако сигаретного дыма, но сквозь него мужчины и женщины разглядывали нас из кабинок, когда мы заняли столик недалеко от барной стойки. Владелец, суровый мужчина с бакенбардами, приветствовал Харриса по-немецки. Харрис пожал ему руку и указал на меня, очевидно объясняя, что я здесь новичок и буду оплачивать счет. Женщина с массивной грудью немедленно подала поднос со шнапсом. Ее волосы были выкрашены в красный цвет, в природе встречающийся только на октябрьской листве. Когда она склонилась над столом, ставя стаканы, я испугался, что ее груди вывалятся из блузки и ударят меня по лицу. Место напоминало мне нечто довоенное или, по крайней мере, до падения Стены, возвращая к островному менталитету Западного Берлина до того, как эта структура исчезла.
– Я уже сделал заказ для нас обоих, – сказал Харрис, садясь. – Шницель «Кордон Блю». И конечно, пиво. Здесь не так, как в других местах, – чтобы налить хорошее пиво, требуется десять минут. Но поверьте – ожидание того стоит. Послушайте. – Он улыбнулся. Из кухни позади бара действительно доносился стук. Удары были такими сильными, что приборы и стекло на столе подпрыгивали. – Вот как размягчают телятину старомодным способом.
Что-то в этом способе мне не нравилось.
Харрис извинился, сказав, что пойдет в туалет, и по пути завязал оживленную беседу с хозяином. Оба смеялись, и Харрис последовал за мужчиной за стойку в его кабинет. Они закрыли дверь. Хозяин вернулся к стойке, но Харрис долго оставался в кабинете. Может быть, он использовал приватный туалет? Я разглядывал фотографии на стенах и боролся с усталостью, потягивая пиво. Мне казалось, что я могу откинуться на спинку стула и заснуть прямо в кабинке. Вместо этого я посмотрел на часы.
Девять в Берлине, час в Денвере. Я надеялся, что Мелисса и Коуди вернулись оттуда, где они были, или, по крайней мере, включили телефоны.
Когда Харрис пришел в кабинку, его лицо выглядело покрасневшим даже при свечах, а капельки пота снова появились над верхней губой.
– Фриц позволил мне воспользоваться его компьютером, чтобы проверить мою почту, – сказал он, глотнув пива. – Срочные дела в Лондоне, из-за которых мне пришлось отложить наш обед. Похоже на небольшой кризис. Власти делают мою жизнь жалкой.
– В самом деле? – спросил я, надеясь, что он не собирается сообщить мне об отмене открытия американского офиса после всего потраченного на него времени.
– Беспокоиться не о чем, – сказал он, очевидно прочитав мои мысли. – Ничего, что касается меня лично. Но вы должны знать, что в Европе сейчас 1984 год. Большой Брат [15]15
Намек на книгу Джорджа Оруэлла «1984».
[Закрыть]всегда наблюдает за теми из нас, кто осмеливается быть другим.
Я решил, что он имеет в виду менеджеров.
Харрис окликнул Фрица:
– Еще порцию, друг мой!
Пока Фриц наливал пиво и ждал, когда осядет пена, Харрис склонился ко мне и проговорил вполголоса:
– Что я ненавижу в Европе, Джек, это ползучий фашизм политкорректности. Он везде, но в основном приходит из Европейского союза в Брюсселе в форме указов. Эти ублюдки хотят контролировать, что и как мы едим, что говорим и думаем, как живем – абсолютно все. А о том, что не указывает Брюссель, заботится наше собственное правительство.
Харрис становился возбужденным и постепенно повышал голос. Я понятия не имел, о чем он говорит, но притворялся заинтересованным и надеялся, что он сосредоточит внимание на резервационном центре.
– Неужели все так скверно? – спросил я, удивленный его горячностью.
– Да! В эти дни в Англии самое худшее – быть настоящим англичанином. Поверьте, Джек, я знаю, что говорю. Я хотел бы сказать, что это чайник, который скоро выкипит, и мы вернем нашу страну, но, увы, это не так. Думаю, мы просто будем сидеть, пока правительство прибирает к рукам все.
Грудастая официантка принесла нашу телятину. Она действительно была мягкой. Это выглядело чудесно – кусок мяса размером с ладонь, покрытый ветчиной и сыром. Я здорово проголодался.
– Вы, вероятно, слышали, что я собираюсь перенести мою штаб-квартиру, – сказал Харрис с набитым телятиной ртом. – Мне нужно найти место, где я снова смогу дышать.
Наконец-то!
– Я всерьез подумываю о Колорадо, – продолжал он, наблюдая за моей реакцией.
– Это было бы фантастично, – сказал я, отложив вилку, чтобы пожать ему руку. – Мы бы охотно вас приняли.
Харрис покачал головой, словно говоря: «Еще бы!»
– Это прекрасное место, – продолжал я. – Солнце светит более трехсот дней в году. У нас есть горы и катание на лыжах, а также большой аэропорт и мэр, который поощряет международный бизнес…
– Я все это знаю, – прервал меня он. – Вам незачем рекламировать это мне. Я хорошо знаком со штатом и его властями. Я даже контактировал с некоторыми из них, хотя неофициально.
Принесли пиво, и Харрис сделал большой глоток. Он не вытер пену с верхней губы, и это меня отвлекало.
– Это замечательное место для создания семьи, – снова заговорил я. – Превосходные школы и много мест для отдыха. Позвольте показать вам… – И я полез в бумажник за фото Энджелины.
Большинство людей выразило бы притворный интерес, но Харрис был искренним. Он широко улыбнулся, глядя на снимок нашей дочери.
– Недавно появилась? – спросил он.
– Снимок сделан недели через две после родов, – ответил я. – Сейчас она уже почти ходит.
– Она ангел, как ее имя, – сказал Харрис, возвращая фото.
Я был озадачен.
– Вам, вероятно, показывают столько фотографий, что вы путаете детей.
– О чем вы? – спросил он.
– Я не припоминаю, чтобы показывал вам ее фотографию раньше.
– Конечно, показывали.
Я покачал головой.
– Очевидно, забыл.
– Выпейте еще пива, – со смехом предложил Харрис. Казалось, он изучает меня.
Хотел бы я знать, когда показывал ему это фото.
Я потянулся за пивом, чувствуя, что во мне закипает гнев, и понятия не имея о его причине. Харрис всего лишь предположил, что у него лучше память, чем у меня. Но мне хотелось ударом кулака стереть пену с его губы. Очевидно, это последствия минувшей недели, подумал я. Все эти жалкие ожидания, пока моя семья находится за тысячи миль. Я был готов сорвать злость на туроператоре, который приводил тысячи туристов и миллионы долларов в мой город и который вскоре мог перенести туда свой бизнес.
– Похоже, вы могли бы выпить еще порцию, – сказал Харрис, кивнув на мой стакан. – Мне тоже, Фриц!
Он сделал паузу.
– С вами все в порядке? Вы выглядите бледным.
– В порядке. Я просто устал.
– Бодритесь, приятель. Это мир международного туризма. Земля должна гореть у вас под ногами.
Я согласился, радуясь, что он достаточно выпил – или был достаточно поглощен самим собой, – чтобы не заметить мой гнев минуту назад.
– Знаете, – засмеялся Харрис, – вы, американцы, кажется, думаете, что ваше правительство отнимает ваши гражданские свободы, но вы не знаете, что говорите. У вас нет бюрократов, которые заглядывают вам через плечо посмотреть, как вы живете, как говорите и думаете, с кем общаетесь. Мои друзья в Колорадо утверждают, что в сравнении с тем, к чему я привык, там я буду пуленепробиваемым! Они использовали этот термин. Он мне нравится.
– Правда? Кто это сказал? – спросил я.
– Ну нет. – Харрис хитро улыбнулся. – Я не раскрываю своих источников.
Внезапно он умолк, изучая пустую и грязную тарелку. До этого момента я не сознавал, насколько он пьян, и, очевидно, залез на территорию, куда он не позволял вторгаться.
Ресторан пустел, что было хорошо. Я не хотел, чтобы мы столкнулись с кем-нибудь, особенно учитывая его воинственное настроение. Я попросил счет, который Фриц принес лично, а Харрис расхваливал еду, с чем я соглашался.
Фриц заговорщически склонился к нему:
– Вам не нужно снова проверить вашу электронную почту?
Харрис засмеялся, похлопав его по плечу:
– На сегодняшний вечер я видел достаточно.
Мне этот выбор слов показался странным.
Голова у меня кружилась, когда я сел на свою кровать. Мне пришло четыре сообщения. Я долго возился с кодами, проклиная телефон, отель, немецкий язык и Мэлколма Харриса за свое теперешнее состояние.
Первое сообщение было от Мелиссы.
– О, Джек, мне так жаль, что я пропустила твой звонок! Ты не поверишь, с кем я встретилась сегодня – с Келли Морленд! Позвони мне сразу!
Второе и третье сообщения были такими же.
Но четвертое выглядело сердитым.
– Джек, ты там? Ты проверяешь свои сообщения? Я знаю, что сейчас два часа ночи, поэтому не звоню. – Она сделала паузу. – Господи, мне нужно немедленно поговорить с тобой! Сегодня я встречалась с Келли Морленд – это устроил Брайен. Угадай, только не свались со стула! Она ничего не знает об Энджелине!
В ВОЗДУХЕ / ДЕНВЕР / ВАЙОМИНГ
Пятница, 16 ноября
Остается девять дней
Глава 12Во время полета назад, несмотря на полумрак в салоне, я не мог заснуть. Я думал о том, как Мелисса – с помощью Брайена – встретилась с Келли Морленд на сборе пожертвований в местной библиотеке и задала вопрос об Энджелине, получив в ответ недоуменный взгляд.
– Какая Энджелина? – спросила Келли.
Это означало многое. Либо Келли была глупа – но Мелисса клялась, что это не так, – либо судья Морленд вел какую-то игру с участием собственного сына. Когда Мелисса спросила Келли о Гэрретте, та, по ее словам, отшатнулась, как от удара, словно одно лишь упоминание имени пасынка внушало ей ужас. А когда Мелисса последовала за ней, пытаясь продолжить разговор, Келли ускорила шаг, пробираясь через толпу. Мелисса тоже побежала, и так продолжалось, пока Келли не позвала охрану и двое мужчин не остановили мою жену, спросив, в чем проблема.
– Как могла я объяснить им, в чем состоит моя проблема? – сказала Мелисса в тот вечер по телефону. Брайен вернулся в Денвер и вплотную занялся нашими делами. По словам Мелиссы, он ждал фотографий, о которых упоминал раньше.
– Брайен говорит, – продолжала Мелисса, – что, как только мы их получим, все дело лопнет. Согласно ему, мы ухватим судью Морленда и Гэрретта за яйца.
Встреча с Келли явно подала ей надежду. Если Келли понятия не имела, что ее муж и сын пытаются приобрести опеку над младенцем, значит, в этой истории есть изъян. Судья что-то скрывает от жены. В таком случае он не может быть так уверен в своем положении, как пытался внушить нам.
Приземлившись в Денверском международном аэропорту, я с трудом дожидался своего багажа. По другую сторону матового стекла должны были находиться мои жена и дочь, а также Коуди, или Брайен, либо они оба. Мраморный пол блестел как новый. Несмотря на поздний час, здесь было светло, просторно и не пахло сигаретным дымом. Это Америка, а не Берлин. Мой мир.
С Мелиссой был Брайен. По его опущенному взгляду я сразу понял, что что-то не так. Лицо Мелиссы было красным и опухшим, уголки рта опущены. Энджелина, увидев меня со своей прогулочной коляски, захлопала в ладоши, явно не подозревая о том, что тревожило Брайена и Мелиссу.
– Харри мертв, – прошептала Мелисса, когда я обнял ее.
Новость заставила меня похолодеть.
– Харри?
– Харри! – повторила Энджелина, подражая мне и хлопая пухлыми ручонками. – Собачка!
Брайен потянул меня за руку в сторону от Мелиссы и Энджелины.
– Копы говорят, что кто-то бросил на ваш задний двор гамбургер, начиненный крысиным ядом и рыболовными крючками, – сказал Брайен. – Мы нашли Харри кашляющим кровью, но когда доставили его к ветеринару, было слишком поздно. По словам ветеринара, у него в горле застряла дюжина крючков.
– Когда это произошло? – с трудом спросил я.
Брайен посмотрел на часы:
– Часов пять назад. Мы уехали от ветеринара встретить тебя час тому назад, но все уже давно было кончено. Мелисса согласилась усыпить пса, так как он все равно умирал.
– Значит, я был где-то над Мичиганом, когда мой пес умер, – сказал я.
– Очевидно.
Мои глаза обожгли горячие слезы, которые я сердито вытер. Я не плакса и был удивлен своей реакцией, но новость подкосила меня, как удар молотком.
– Мы знаем, кто это сделал, – продолжал Брайен. – Помнишь, как Гэрретт прореагировал на твою собаку?
– Харри никому не причинял вреда, – сказал я. – Он просто не был на это способен.
– Гэрретт нанес ответный удар. И я не думаю, что он покончил с тобой.
– Господи! Это так… извращенно. – Я вытер лицо, не желая, чтобы меня видели таким Мелисса и Энджелина. Я не мог поверить, что плачу, так как ни разу не плакал во время всего, что произошло с нами. Но Харри! Что он мог сделать кому-то?
– Я знаю, как это тяжело. – Брайен обнял меня за плечи. – Но когда мы вернемся домой, Коуди готов ехать на автомобиле в Монтану. Я знаю, что ты устал, но…
– Мы поедем все? – спросил я.
– Кроме меня. Я не могу покидать город, если жду, что мой источник появится с фотографиями. Он может прийти в любое время. – Брайен взмахнул сотовым телефоном. – Кроме того, Джетер Хойт и я никогда особенно не ладили.
Имя Джетера Хойта он произнес шепотом.
– Расскажи мне, что это за фотографии, – попросил я.
Брайен покачал головой:
– Я сам не знаю – к тому же я задавал слишком много вопросов. Мой контакт тоже нервничает. Но он клянется, что эти фотографии погубят судью или, по крайней мере, заставят отказаться от планов насчет твоей дочери.
– И ты уверен, что он прав?
– Как можно быть в чем-то уверенным? Но я предупредил, что не заплачу ему, пока не увижу фотографии. Поверь мне, мы говорим о больших деньгах. Поэтому я не хочу быть неизвестно где, когда он объявится.
Я кивнул.
– Так ты готов ехать? – спросил Брайен.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
– Готов.
– А ты не хочешь последний раз взглянуть на Харри?
Вопрос разозлил меня, и я стряхнул с плеча руку Брайена.
– Сейчас полночь. Ты предлагаешь вломиться в ветеринарную клинику, чтобы я мог поплакать? По-твоему, это принесет мне облегчение?
Брайен пожал плечами.
– Прости, Джек. Я только хотел помочь.
– Знаю. Я не хочу вымещать свое горе на тебе.
Мелисса подошла к нам. Она смотрела на меня, словно ожидая указаний.
– Вероятно, мы поедем в Монтану, – сказал я. – Ты готова?
– Я весь день упаковывала наши вещи, – ответила она. – Пока это не случилось с Харри. Все в твоем джипе. Думаю, мы можем ехать.
Я обнял ее. По тому, как Мелисса обмякла у меня на плече, я понял, как она истощена, и зарылся лицом в ее волосах. Мне нравился запах ее волос.
– Боже, как мне тебя не хватало! – Присев на корточки, я поцеловал Энджелину. – И тебя тоже.
Когда мы выходили из аэропорта, я думал о Харри. Я жаждал крови и мести.
В темноте мы ехали в моем джипе на север через Вайоминг. В четыре утра миновали Каспер. Коуди сидел за рулем, а я – рядом с ним. Мелисса поместилась сзади с Энджелиной, устроившейся в ее автомобильном кресле. Не было ни городских огней, ни встречного транспорта. Время от времени я засыпал и просыпался с головокружением. Меня утешало, что Коуди выглядит серьезным, настороженным и трезвым.
Рассвет застал нас в горах Бигхорн к северу от Шеридана, около границы с Монтаной. Утреннее солнце было таким ярким, что Мелисса прикрыла салфеткой сонное личико Энджелины.
Мы остановились заправиться бензином и выпить кофе в Рэнчестере, и кофейный запах наполнил джип. Утро было холодным и свежим. Паутинка, нанесенная морозом, виднелась в углах ветрового стекла.
– Может быть, мы позавтракаем в Биллингсе, – заговорил Коуди, склонился вперед и повернул ручку обогрева. Мороз отступил.
– У нас остается девять дней из срока, отведенного судьей Морлендом? – спросил Коуди. – Прежде чем он, по его словам, придет и заберет ребенка?
– Да, – ответила Мелисса.
– Немного. – Коуди покачал головой.
– Но теперь это ничего не значит, – сказала Мелисса. – Мы скоро получим фотографии и…
Коуди прочистил горло и тихо продолжал, чтобы не разбудить Энджелину:
– Я просто хочу поставить точки над «i». С каждой милей мы удаляемся от границы Колорадо. И чем дальше мы едем, тем меньше у вас шансов на решение суда в вашу пользу. Потому что вы теперь запятнаны. Мы покинули почву невиновности и по собственной воле вступаем на территорию преступного мира. Вы это понимаете?
Я обменялся взглядом с Мелиссой, ожидая увидеть страх в ее глазах. Но его не было.
– Мы понимаем, – ответил я за нас обоих.
– О'кей. Мы пытаемся нанести удар судье через его сына. Напугать Гэрретта, заставив его подписать отказ от опеки.
– Да, – кивнул я после паузы.
– И вы сознаете, что, когда вы пугаете кого-то, заставляя что-то сделать, это может вызвать нежелательные последствия. Быть преступником – не точная наука.
– Коуди! – воскликнула Мелисса с заднего сиденья.
– Я только хочу убедиться, что мы понимаем друг друга. Лучше говорить прямо.
– Мы не преступники, – сказала Мелисса. – Мы не пытаемся отбирать детей у их родителей!
– Закон на его стороне, – терпеливо напомнил Коуди. – Я с этим не согласен, как и со многим другим, что определяет закон. Например, с тем, что Обри Коутс на свободе. Но закон на стороне судьи Морленда.
– Однако его жена ничего не знает об Энджелине, значит, здесь что-то не так, – возразила Мелисса. – А его сын Гэрретт убил нашу собаку, не говоря уже о том, что он и его друг сделали с Джеком и в нашем доме!
Коуди говорил с ней, обращаясь к зеркалу заднего вида.
– Мелисса, то, что его жена об этом не знает, не является преступлением, хотя это странно. И мы думаем, что знаем, кто убил Харри, но не можем это доказать.
– А как насчет Луиса? – спросил я.
Коуди горько усмехнулся.
– Я вздул Луиса за то, что он ездил около вашего дома. Кто преступник в данном случае?
– Гэрретт утопил его. Это преступление.
– А откуда мы об этом знаем? – осведомился Коуди. – Откуда нам известно, что Луис не утопился сам? Гэрретт может заявить, что Луис хотел выйти из машины, что он не знал, насколько серьезно пострадал Луис, и что тот не пожелал ехать в больницу. Поэтому Луис поплелся пешком в темноте и свалился в Саут-Плэтт. Как Гэрретт может отвечать за это?
Я промолчал.
– Почему ты это говоришь? – В глазах Мелиссы блестели слезы.
– Я хочу быть уверенным, что мы все осознаём, что делаем, – ответил Коуди. – Вот и все.
– Мы осознаём, – подтвердил я.
– Когда Брайен получит фотографии, – сказала Мелисса, – нам, может быть, не понадобится заходить так далеко.
– Ты веришь Брайену и его фотографиям? – В голосе Коуди слышались сарказм и жалость. – Подумай сама. Что может быть на них изображено? Судья Морленд в постели с девушкой? С мальчиком? Что, если они смонтированы и судья поймет, что это любительский шантаж? Где тогда окажетесь вы? И где Брайен, когда это произойдет? Думаю, он отправится в длительную деловую поездку. Я просто размышляю, как обычно делают копы.
– Мне не нравится твое отношение к Брайену, – сказала Мелисса.
Коуди пожал плечами.
– Вот почему меня временно отстранили от работы в Денверском департаменте полиции. Я не умею держать язык за зубами.
– Почему ты это говоришь? – снова спросила Мелисса. Я потянулся назад, чтобы взять ее за руку, но она отстранилась, скрестив руки на груди.
– Потому что, – отозвался Коуди, – мы не знаем, что произойдет, когда мы спустим с поводка Джетера Хойта.
Я попросил Коуди остановиться и перебрался на заднее сиденье к Мелиссе. Сначала она напряглась, но потом позволила обнять ее.
– Мы поступаем правильно, – шепнул я. – Все будет в порядке.
– У меня к вам еще один вопрос, – сказал Коуди. – Если бы вам пришлось делать все это снова, вы удочерили бы девочку?
– Да, – одновременно ответили мы.
– Отлично, – кивнул Коуди. – Дети нуждаются в том, чтобы их хотели…
Я заметил, что Мелисса вытащила руку из-под одеяла и крепко сжала поручень автомобильного кресла Энджелины.
