Текст книги "Чаша Владычицы Морей (СИ)"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Ты захотел, не так ли? – Кеннет продолжал сверлить троицу взглядом.

– Меня вынудили обстоятельства, – отсмеявшись, сказал молодой человек. – Мой друг полюбил мою возлюбленную, она – его, а меня забыть не пожелала. Ради их счастья я готов на все. А они – ради моего. Так и живем. Но вряд ли кто-то захочет поступать также, для этого нужно иметь подлинные чувства, а это – редкость. Если же рассматривать комбинации для постели, то встречаются и гораздо более причудливые, но очень недолговечные, на одну-две ночи, может, на пару недель. И здесь уже все изобрели до нас, мы никого ничему научить не можем.

– А зачем вам Чаша? – взгляд чародея заметно потеплел.

– Я должен вернуть ее Хагену, чтобы он отстал от нас и дал возможность жить спокойно, – ответил капитан.

– Ох, как все запутано... – пробормотал Кеннет. Он уже не смотрел на собеседников, его взгляд стал рассеянным. – То, что Хаген прочел на ладонях... Как он издевался над пареньком, когда мне рассказывал... – пожилой чародей страдальчески поморщился. – Его дочь... Но, может быть, весь этот хаос – всего лишь большая закономерность?.. Чаша должна вернуться к Владычице, ни один колдун от нее не откажется, даже я. И именно сейчас она объявилась на Континенте. «Щедр с возлюбленной»...

Кеннет, похоже, совершенно забыл, где находится, и продолжал все неразборчивее бормотать себе под нос. Потом достал откуда-то из складок мантии крошечную книжечку, увеличившуюся в его руках до размеров небольшой книги, вынул из ее корешка тонкую палочку и принялся лихорадочно строчить. Мужчины и девушка переглянулись.

– Кеннет, – позвал Сэндклиф, но колдун, поглощенный записями, не услышал. – Эй, Кеннет, оторвись на минутку!

– А? Что? – пожилой чародей выглядел так, будто он спал, а его разбудили, запустив под одеяло ведро угрей.

– Мы возьмем тебя с собой, если поклянешься своей книгой, что не будешь пытаться завладеть Чашей или помешать нам.

– В этом я могу поклясться чем угодно, – Кеннет стал очень серьезен и, не отрываясь, глядел на моряка. – Более того, капитан, я могу поклясться, что помогу вам по мере моих весьма ограниченных законами Континента сил и возможностей.

– Клянись, я жду.

Колдун встал, положил правую руку на сердце и произнес весьма напыщенную и витиеватую клятву, включавшую все, что хотел Сэндклиф, и что обещал он сам.

– ...И ежели я нарушу сии обещания, да не будет моя книга никогда дописана, и ни одна глава из нее да не увидит читателя, – закончил он.

– Теперь можешь называть меня Сэнди и обращаться на «ты», – ухмыльнулся капитан. – Глупо будет, если станешь тыкать алтонским дворянам, и расшаркиваться перед безродным.

– Спасибо! – Кеннет улыбнулся, довольный. – Но твой отец...

– Был бабником, – закончил капитан. – Об этом я догадался по многочисленным намекам нашего общего знакомого Хагена. Больше ничего знать о нем не хочу. Отплываем сегодня вечером. Поторопись со сборами, Кеннет.

«Дочь Океана» вышла в море после заката, в сгущающихся сумерках. Сэндклиф полагал, что лучше начать путешествие, не привлекая внимания. Небольшой клипер тихо скользнул темной тенью по спокойной глади бухты и вышел в открытое море, направляясь на восток, туда, где лежало далекое княжество Стонтор.

X

Кэтрин проснулась рано, иллюминатор был еще темным. Она лежала на койке одна, значит, Сэнди уже наверху. Вставать не хотелось, девушка предпочла бы понежиться под одеялом, прижавшись к теплому боку капитана. Это так приятно: просто лежать рядом в предутренней тишине, нежно касаясь друг друга, ощущая сонный запах возлюбленного, его ласковые прикосновения. Мартин похрапывает в гамаке, но если окликнуть его и попросить перебраться на койку, сонные чары разрушатся. Его ласки мгновенно разбудят желание, и от утренней неги не останется и следа. Кровь быстрее побежит по жилам, дыхание участится, а потом, ах, потом... А ей сейчас хочется не этого, а нежности. Марти, конечно, умеет быть нежным, но до друга ему далеко. Сэнди же на удивление тонко чувствует ее настроение, знает, когда обнимать, когда – избегать объятий. И умеет быть разным. Чего стоит, к примеру, его излюбленная игра в грубость. Начинает беззастенчиво лапать подругу, приправляя свои действия грязными словечками. Она всегда смеется, одновременно заводясь до неприличия. Вот и сейчас, стоило лишь вспомнить... Может, все же разбудить Марти? Нет, жаль тревожить, он так сладко сопит в гамаке чутким носом. Пусть выспится, рано вставать он не любит. Медвежонок...

Кэтрин улыбнулась, легла поудобнее и попыталась снова уснуть, но сон больше не вернулся. Девушка встала, тихонько оделась и поднялась на палубу. Было тепло и тихо, дул легкий ветерок. Светало. Кэтрин постояла немного, вглядываясь в предрассветные сумерки, распростершие мягкие совиные крылья над морем, и не спеша пошла на нос, ощущая необыкновенный покой. Палуба чуть качалась под босыми ногами, корабельные снасти поскрипывали над головой. Там наверху, в сумраке, угадывались наполненные ветром паруса. Кэтрин вдруг показалось, будто она слилась с кораблем. Девушка чувствовала его быстрое неуклонное движение вперед, ощущала упругие плечи океана, с легкостью державшие сработанную людьми хрупкую игрушку. В душе вспыхнул невероятный восторг. Единения с кораблем оказалось недостаточно. Кэтрин представилось, будто она растворяется в бесконечном просторе. Светлело все больше. Девушка ускорила шаг, ей хотелось побыстрее попасть на нос, увидеть то, что мог бы видеть летящий вперед корабль, будь он живым и имей зрение. Она почти достигла цели, но вдруг замерла: у бушприта кто-то стоял. Кэтрин, завороженная тихим утром в открытом море, почти поверила, что она – единственное человеческое существо на много миль вокруг, одно целое с кораблем, управлять которым способна лишь легким мановением руки или силой мысли. При виде другого человека волшебное ощущение почти исчезло, но стало возвращаться, стоило девушке узнать Сэнди. Кэтрин направилась к нему. Он вздрогнул, почувствовав ее прикосновение. Видно, тоже грезил о чем-то. Быстро оглянулся, встретился глазами с подругой и расслабился.

– Это ты, – сказал он.

Кэтрин ничего не ответила, прижалась к нему, он обнял ее за плечи, по-прежнему глядя вперед. Она тоже не могла оторвать взгляда от розовеющего на глазах горизонта. Корабль шел на восток, и солнечный диск должен был подняться из волн прямо перед ними.

– Соскучился я по всему этому, – проговорил Сэндклиф. – Не помню уже, когда в последний раз проводил на суше больше месяца. А когда ходишь между островами Архипелага, это совсем не так, как в открытом море. Там почти всегда видно землю, не то, что здесь.

Возможно, полчаса назад его слова обидели бы Кэтрин, но теперь, когда ощущение единства с морским простором переполняло ее, она лишь кивнула.

– Я понимаю, – девушка по-прежнему смотрела на разгорающийся горизонт.

Он удивленно взглянул на подругу, увидел ее лицо, глаза, устремленные вперед, и усмехнулся.

– Морская душа. Ты когда впервые море увидела?

– Накануне встречи с тобой, – она тоже улыбнулась. – Не хочу возвращаться в Алтон. Теперь я там просто задохнусь.

– Вот и замечательно. Я б тебя и не отпустил, – он крепче прижал ее к себе.

– Сэнди, разрешишь мне потом плавать с тобой?

– Кэт, давай сначала доживем до этого «потом», – он не желал затевать с ней беспредметные споры. – И потом, «потом» ты хотела детей, да еще и от нас обоих. А я не потерплю на корабле пеленок и детского писка, – ухмыльнулся, глядя на ее мгновенно ставшее сердитым лицо. – Простите, если сказал что-то не так, моя леди. Но позвольте заметить, восход в открытом море при ясной погоде – зрелище незабываемое. И каждый новый не похож на предыдущий. Не хотелось бы пропустить этот.

Кэтрин не ответила, по-прежнему глядя вперед. Небо на горизонте уже переливалось перламутром, нежнейшими розовыми, желтовато-зелеными и зеленовато-бирюзовыми оттенками. Наконец, на узенькой кромке, где сходились море и небеса, зажглась ослепительная полоска, через минуту превратившаяся в верхушку солнечного диска. Девушка застыла в восхищении, Сэндклиф еще чуть-чуть полюбовался восходом, потом наклонился и прижался к ее губам.

– Ох, как же рано вы встаете, – раздалось сзади сонное ворчание Мартина. – Кэти, ты ненавидела выбираться из постели раньше десяти, когда мы тайно встречались во дворце. Причем просто нагло дрыхла, несмотря на все мои пристава..., тьфу, старания. А тут солнце еще полностью не вылезло из соленой пучины, а ты уже на ногах и целуешься с этим пиратом.

Он шутливо пнул капитана коленом под зад и быстро отскочил в сторону. Кэтрин, оглянувшись, рассмеялась.

– Завтра я не встану так рано, Марти. Поваляемся всласть, сколько захочешь.

– А я спущусь за вами к обеду и пинками выставлю медведя из каюты, – ухмыльнулся Сэндклиф. – И не вздумай повторять свои штучки при команде, Марти. Авторитет капитана должен быть незыблем.

– Успокойся, твоему авторитету ничего не грозит, – засмеялся Мартин. – Кстати, как ты объяснил матросам, почему я сплю в твоей каюте?

– Я не объяснял. Просто намекнул, что если кто-то позволит себе взгляд, жест или слово в адрес нас троих, ему придется иметь дело лично со мной.

Мартин с уважением взглянул на друга. Кэтрин ответ морехода тоже впечатлил. Сэндклиф некоторое время наслаждался выражением их лиц, потом сказал:

– Марти, я подбирал команду достаточно долго. И после, когда подобрал, плавал с ними не один год. Я прекрасно знаю своих людей, они – меня. У ребят просто не возникает подобных вопросов.

Плавание проходило спокойно. Мартин через несколько дней утомился от однообразия морского простора, а Кэтрин, к удивлению потомка Дэйлов, совершенно не уставала от этого зрелища. Когда погода позволяла, девушка проводила время на палубе, часто подолгу стоя у фальшборта и разглядывая бесконечную водную гладь, то искрившуюся под солнцем жидким изумрудом, то свинцово-серую из-за низко нависавших над морем туч, похожих на брюхо огромного лохматого животного. Матросы поначалу поглядывали на подружку капитана с любопытством, потом привыкли и перестали обращать внимание. Сэндклиф, когда бывал свободен, с удовольствием составлял девушке компанию. Иногда они просто молча стояли рядышком у фальшборта, иногда он рассказывал ей про море, теперь уже серьезно, без прежних пиратско-контрабандистских баек. Мартин посмеивался над ними, но присоединялся редко. Он предпочитал вести беседы с Кеннетом.

Пожилой колдун обитал в кают-кампании, ночуя в специально подвешенном гамаке. Сэндклиф поначалу опасался, что чародей будет изводить их разговорами, но тот либо понял тревогу капитана и решил его не злить, либо действительно был занят. Почти все время он проводил за своими записями, перелистывая, перечитывая, что-то исправляя, вычеркивая, дописывая. Кэтрин как-то из вежливости поинтересовалась, над чем он работает.

– Пишу книгу, моя ле..., прости, Кэтрин, – улыбнулся он. – Нужно ведь не только собрать материал, но и изложить его читабельным языком. Я хотел бы, чтоб мой труд был доступен для восприятия самых широких слоев населения.

Кэтрин пожелала ему удачи и больше не беспокоила. Зато Мартин постоянно затевал с Кеннетом разговоры на разные магические и околомагические темы. Колдун, впрочем, не особенно огорчался. Помимо Чаши его интересовали еще некоторые вопросы, в том числе оборотни. И даже не столько сами нелюди, о которых владеющим магией давно было известно почти все, сколько их взаимоотношения с людьми и теми, кого угораздило получить тот или иной «дар».

Стояла зима, поэтому, как и предупреждал капитан, первого штрома долго ждать не пришлось. Кэтрин, опасавшаяся морской болезни, была приятно удивлена своей устойчивостью к этому недугу. Мартин тоже от него не страдал. Кеннету поначалу стало не по себе, но он произнес заклинание, завершавшееся чем-то, очень напоминавшим отрыжку, и цвет его лица быстро пришел в норму.

Ветер крепчал, волны вздымались выше и выше, а Кэтрин приходила во все большее восхищение. Разгулявшаяся морская стихия впечатляла несравнимо сильнее спокойной водной глади. Девушка вцепилась руками в фальшборт, перевесившись вниз и вперед гораздо больше, нежели было безопасно при таком волнении. Мартин, на собственном опыте узнавший, как легко во время шторма оказаться в бушующих волнах, уже битых четверь часа дергал подругу за рукав, пытаясь уговорить уйти вниз, в каюту.

– Марти, неужели ты не чувствуешь, как это здорово?! – она, наконец, повернула к нему совершенно счастливое разрумянившееся лицо, покрытое солеными брызгами.

– Нет, Кэти, не чувствую. Не чувствовал и до того, как меня смыло.

Кэтрин посмотрела на него едва ли не с сожалением, засмеялась и сплюнула заброшенную ветром в рот тонкую прядь слипшихся от брызг волос.

– А мне нравится, так нравится, что я готова прыгать, как маленькая девочка, и визжать от восторга!

– На палубе находиться опасно, как ты не понимаешь?

В этот момент корабль накренился на правый борт, у которого они стояли, и плеснувшая волна накрыла парочку чуть ли не с головой. Находившийся неподалеку Кеннет успел пробормотать заклинание, и вода разлетелась вокруг Кэтрин и Мартина мелкими брызгами. Молодой человек заметно побледнел, его подруга хохотала как сумасшедшая. Рядом тут же оказался капитан.

– Какого дьявола морского вы тут делаете?! А ну быстро в каюту! Марти, ты уже бывал за бортом, так что за...

– Сэнди, я не хочу уходить, пожалуйста! – Кэтрин заканючила как ребенок. – Марти давно пытается меня увести, разреши мне остаться!

– Кэт, марш в каюту! – не на шутку разозлился Сэндклиф. – Я капитан, в подобных ситуациях ты обязана мне подчиняться!

По его тону она поняла: настоять на своем не удастся. Повернулась и на удивление твердо при такой качке пошла к лестнице. Мартин тут же оказался рядом и на всякий случай подхватил девушку под локоть. Сэндклиф, гадая про себя, кто кого поддерживает, остался на месте и проводил их взглядом до тех пор, пока оба не скрылись внизу. Он давно заметил, что друг в море чувствует себя не слишком уверенно.

– Спасибо, Кеннет, – капитан взглянул на чародея. – Я все видел. Если б не ты, их бы смыло. А при таком волнении достать человека из воды очень сложно.

– Не за что, Сэнди. Ты же не потребовал с меня платы за доставку в Стонтор. Рассчитываюсь, как могу. К тому же эти двое мне симпатичны. Также как и ты.

– Уходил бы и ты вниз, – капитан оставил без внимания признания колдуна. – Сейчас погода еще терпимая, но скоро шторм разгуляется сильнее. Если тебя обо что-нибудь шарахнет головой, заклинания не помогут.

– Да, пойду, пожалуй, раз тебе удалось справиться с вашей... подругой. За тобой в море приглядывать не нужно.

– Не нужно, – ухмыльнулся Сэндклиф. – Здесь я дома. Как кролик в терновом кусте.

Чародей добродушно усмехнулся и направился к кают-кампании.

Кэтрин с Мартином сидели в каюте, настроение у девушки было отвратительное. Она понимала, Сэнди беспокоится о ней, но ей так хотелось стоять сейчас там, наверху, на пляшущей палубе, чувствовать ветер и соленые брызги, любоваться огромными волнами и жуткими водяными провалами между ними. Это переполняло душу почти невыносимым восторгом и позволяло чувствовать себя живой, гораздо более живой, чем когда-либо. Кэтрин хватило одного взгляда на лицо капитана, чтобы догадаться: он получает от шторма такое же, а может, еще более острое удовольствие. И она видела: моряк прекрасно понял ее, но все равно заставил уйти вниз. Сэнди тревожится за нее. А почему она должна быть спокойна за него? Вконец разозлившись и не желая срываться на Мартина, девушка забралась в покачивающийся гамак и лежала там, молча глядя в потолок.

Молодой человек чувствовал ее раздражение и не пытался затевать разговор. Кэти в безопасности, ему этого вполне достаточно. Мартин, завалившись на койку, начал дремать. У него вошло в привычку засыпать, когда представлялась возможность для отдыха. Может, так проявляла себя «медвежья» составляющая его натуры, или этот навык выработался за время работы охранником. Потомок Дэйлов не утруждал себя размышлениями на сей счет, предпочитая проводить свободное время в приятной дреме. Если, конечно, окружающие не предлагали занятий поинтереснее.

Неожиданно дверь распахнулась, и в каюту ввалился совершенно мокрый Сэндклиф. Мартин с тревогой взглянул на него, но капитан кивнул другу, давая понять, что все в порядке. Молодой человек пожал плечами и снова закрыл глаза. Сэнди в море иногда становится слегка чокнутым. Зачем, к примеру, тащить на себе в каюту столько воды? И к чему эта веревка, которой он обмотал себя вокруг пояса? Мартин раньше плавал с капитаном и знал: требуется нечто посильнее зимнего шторма средней силы, дабы оторвать моряка от его ненаглядного кораблика. Например, Кэти. Молодой человек усмехнулся. Капитан тем временем подошел к гамаку, хмурая Кэтрин даже не взглянула на него.

– Вылезай, Кэт, пошли наверх.

Она недоверчиво посмотрела ему в лицо.

– Сэнди, ты совсем тронулся? – не выдержал Мартин. – Шторм усилился, как ты и предупреждал.

– Не беспокойся, друг, все под контролем. Этому шторму далеко до настоящей бури. К тому же, Кеннет поколдовал над веревкой. Я обвяжу ею Кэт, и никакая волна не сможет ни оторвать ее от меня, ни смыть нас за борт.

– Это что, брачный обряд по-пиратски? Романтика-то какая! – съязвил молодой человек.

Кэтрин тем временем вылезла из гамака, глаза ее горели, по лицу блуждала слегка безумная, на взгляд Мартина, улыбка. Капитан ничего не ответил другу. Он, с тем же идиотским выражением лица глядя на девушку, обматывал веревку вокруг ее талии.

– Надеюсь, Сэнди, ты знаешь, что делаешь, – проворчал Мартин. – Сам можешь отправляться к Владычице хоть сейчас, но если с Кэти что-нибудь случится, я тебя и на Элме достану.

– Все будет нормально, Марти, – ответили эти двое едва ли не хором и направились к двери.

– Погодите, я пойду с вами, посижу у Кеннета. Колдун, по-моему, здесь самый здравомыслящий. Только зачем он тебе веревку заколдовал?

Они втроем с некоторым трудом добрались до лестницы в кают-кампанию. Большая часть парусов давно была убрана, и здесь, наверху, все выглядело далеко не так страшно, как в каюте. Мартин несколько успокоился. А Кэтрин на прощание подарила ему такой поцелуй, что молодому человеку пришлось какое-то время постоять на качающейся палубе, вцепившись в поручень, дабы не наводить Кеннета на неправильные мысли видом немаленькой выпуклости внизу живота. Сэндклиф все понял и жутко скабрезно ухмыльнулся.

– Я вижу, на Кэт шторм действует один в один как на меня. Когда пойдем назад, стукнем к тебе, думаю, ты не откажешься присоединиться к нам в каюте.

– В каюте непременно, – повеселел, наконец, Мартин. – Не вздумай только ничего делать с Кэти на глазах у твоих висельников.

Кэтрин с капитаном расхохотались и, пошатываясь в такт качке, отправились дальше. Мартин смотрел им вслед. Пока парочка дошла до носа, их несколько раз накрывало с головой, но веревка, похоже, делала свое дело. Всякий раз водяные громады рассыпались лавиной мелких брызг.

В кают-кампанию Мартин спустился совершенно мокрый. Кеннет, увидев его, тут же спрятал свои записки, произнес заклинание и сделал пасс рукой, будто отжимая выстиранное белье.

– Спасибо!

Мартин с удивлением ощупывал мгновенно высохшую одежду, а с волос его продолжало капать. Кеннет бросил ему полотенце.

– Извини, заклинание для сушки волос действует слишком интимно. На мужчинах я его никогда не применяю.

Молодой человек ухмыльнулся.

– За это тоже спасибо. Скажи только, зачем ты потакаешь Кэти? И как Сэнди пошел на такое? Он магическим штучкам не слишком доверяет. – Колдун заулыбался, Мартин посмотрел на него с подозрением. – Или ты его заколдовал? У него лицо было очень странное, когда он пришел с этой веревкой.

– Нет, Мартин, я тут ни при чем. Твой друг сам попросил меня придумать что-нибудь, дабы Кэтрин могла побыть на палубе в шторм. А мне захотелось сделать приятное этой милой девочке.

Молодой человек по-прежнему глядел недоверчиво.

– Лицо, говоришь, у него странное... – продолжал Кеннет. – Думаю, такое же, как у нее было там, на палубе. Видишь ли, кое-в-чем Сэнди и ваша подруга гораздо ближе друг другу, чем тебе. Не обижайся, – поспешно добавил чародей, – в этом нет ничего плохого, наоборот. Они – родственные души, но им сложно было бы ужиться вдвоем. Слишком похожи. Хорошее приносит им двойную радость. Вот как сейчас, когда они хохочут на носу, наслаждаясь штормом. Или когда любуются вдвоем морем, звездами, друг другом и, кстати, тобой. – Кеннет с некоторым ехидством взглянул на Мартина, тот закатил глаза. – Да-да, и не надо так реагировать, мальчик. Смотреть на тебя приятно, не пойми меня неправильно. Кэтрин нравится твоя внешность, а Сэнди радуется за любимую, видя, что ты не урод. Вот и все.

Мартин вспомнил, как сам думал примерно также, разглядывая обнаженного капитана в их первый раз втроем, и кивнул.

– Но первое же настоящее несчастье заставит каждого из них замкнуться в своей скорлупе, думая, что это он во всем виноват. Не предусмотрел, не смог, и так далее. И сделать шаг навстречу друг другу им будет очень сложно, а может, и вовсе невозможно. Ну, а плохого в жизни происходит предостаточно, ты-то это знаешь, не так ли?

– Да.

– Ты – их надежная опора, Мартин. Они оба любят тебя, поэтому ты всегда сможешь восстановить поврежденное.

– Ты что-то знаешь о будущем, Кеннет?

– Нет, о вашем общем будущем мне ничего не известно. А говорю так, потому что достаточно пожил на свете и неплохо знаком с неприятными сюрпризами, которые время от времени жизнь подкидывает каждому.

Мартин молча кивнул, соглашаясь с колдуном. Чародей прав, Кэти и капитан действительно похожи. Иногда до смешного доходит: один начинает фразу, другой ее заканчивает именно так, как хотел говоривший. И каждый раз оба удивляются и хохочут. И насчет неприятностей в жизни... Мартин с колдуном еще посидели и поговорили на философские темы, время от времени наливая себе рама из большой бутыли, оплетенной стеблями лахорского тростника. Их беседу прервал стук в дверь. В каюту ввалились Сэндклиф с Кэтрин, мокрые и счастливые. Кеннет тут же высушил их одежду, они от неожиданности даже перестали смеяться, потом девушка спросила:

– А волосы?

– С удовольствием, – усмехнулся колдун.

– Нет уж, Кеннет, – тут же проговорил Мартин.

– Почему? – удивились Кэтрин и капитан.

– Потому. Придем к себе, я вам объясню. Не обижайся, – добавил молодой человек, глядя на чародея.

Тот кивнул и помахал им рукой.

У себя им было, конечно, не до разговоров. И капитан, и девушка были заведены штормом до предела, а Мартин завелся ничуть не меньше, глядя на них. В результате он не помнил, где и когда уснул, но проснулся утром на койке вместе с Кэтрин. Сэнди похрапывал в гамаке. Качки не чувствовалось, значит, буря улеглась. Мартин лежал спокойно, не желая будить подругу, но та вскоре проснулась сама и уткнулась ему в шею.

– Марти, это было так здорово, если б ты только знал...

– Это ты про шторм или про то, как мы тебя вчера?..

Она тихонько засмеялась.

– Вообще-то я говорила про шторм, извини. Но вы вчера тоже были на высоте. Хотя, на мой взгляд, вы всегда на высоте. Оба вместе и каждый по отдельности.

Мартин повернулся на бок, лицом к девушке и принялся нежно целовать ее. Она прижалась к возлюбленному всем телом, сразу ощутив теплое прикосновение возбужденной плоти. Спешить не хотелось, и они долго просто лежали, лаская друг друга. Хотя кончилось все как обычно скрипом койки и страстными стонами Кэтрин. Это разбудило капитана.

– Да что ж такое, просто кролики какие-то, поспать не дадут! – заворчал он и швырнул в парочку подушкой, которую подобрал с пола. – Я, между прочим, после того как мы закончили, почти всю ночь проторчал на палубе. И занимался вовсе не созерцанием разбушевавшейся стихии.

Кэтрин тут же прикусила кулак, и они с Мартином завершили начатое в относительной тишине.

Сэндклиф с самого начала плавания организовал круглосуточное дежурство впередсмотрящих. Сменяющиеся матросы обязаны были оглядывать горизонт со специальной площадки на грот-мачте – «вороньего гнезда» – и подавать знак, как только заметят что-нибудь подозрительное. Капитан не желал встречаться с другими кораблями, опасаясь соперников-колдунов и пиратов. К тому же, вовремя заметив идущий к востоку корабль, Сэндклиф слегка менял курс и без труда обгонял его, оставаясь незамеченным. Контрабанду он, действительно, возил в свое время не зря.

Как-то раз «Дочь Океана» попала в плотный туман. Видимость равнялась нулю, стоял полный штиль, и Сэндклиф отдал распоряжение лечь в дрейф. Ему было очень неспокойно. На карте в этой части океана отсутствовали острова и рифы, да и столкновение с другим кораблем казалось маловероятным, но капитан почти не покидал палубы и приказал матросам удвоить бдительность. Кеннет, во время очередной трапезы в кают-кампании заметивший угрюмость Сэндклифа, спросил, в чем дело.

– Туман и безветрие, – ответил капитан. – Да еще пакостное предчувствие.

– Ты с сестрой по-прежнему в хороших отношениях? – поинтересовался пожилой чародей.

Сэндклиф кивнул.

– Тогда следует прислушаться к предчувствию. Она наверняка приглядывает за тобой.

– Я всегда прислушиваюсь к предчувствиям. Но я не могу ни выйти из тумана, ни разогнать его. В твоих силах нам в этом помочь?

– Нет. Но я могу попробовать осмотреться вокруг, недалеко, миль на пятьдесят.

– Чего ж ты раньше молчал?

– Ты не спрашивал, Сэнди. Мне известно: ты прирожденный мореход, к чему лезть с предложениями и нарываться на грубость?

Мартин с Кэтрин переглянулись и хмыкнули. Их слегка позабавила первоначальная злость капитана на Кеннета. Оба они быстро нашли общий язык со старым колдуном, в отличие от Сэндклифа, который окончательно сменил гнев на милость лишь после памятного шторма.

– Ох, и обидчив ты, Кеннет! – пробурчал капитан. – Я ж тебе все объяснил, разве что прощения не попросил. Ну, прошу теперь. Не держи зла и чувствуй себя как дома.

– Ладно. Я тебя прекрасно понимаю, после длительного проживания под одной крышей с Хагеном у кого угодно мнение о колдунах будет не лучшее. Ты сколько лет в его замке провел?

– Семь.

– Это срок. Но пойми и меня: я – уважаемый колдун преклонных лет, некоторые полагают, не последний специалист в своей области. Мне не к лицу сносить хамство от желторотого мальчишки...

– Марти тебе хамил? – физиономия Сэндклифа расплылась в улыбке.

Кэтрин прыснула, Мартин поперхнулся от возмущения вином, которое как раз прихлебывал.

– Я вижу, ты, наконец, становишься самим собой и в общении со мной, – улыбнулся Кеннет. – На «мальчишку» не обижайся. Тебе-то, наверное, не больше тридцати, а мне скоро стукнет двести девяносто.

– Да я и не обиделся. На вид ты мне если не в дедушки, то в отцы точно годишься.

Закончив трапезу, все четверо поднялись на палубу. Кеннет закрыл глаза, произнес несколько певучих фраз на неизвестном остальным языке и стал очень медленно поворачиваться вокруг себя. Полный оборот занял минут пятнадцать. Потом колдун поднял веки и сказал:

– Милях в тридцати к востоку находится остров. Рифов вокруг вроде бы нет. Течение подтягивает туда корабль, но медленно.

– Остров?! – воскликнул капитан. – Здесь нет островов!

– А теперь появился, – настаивал Кеннет.

Сэндклиф помолчал, о чем-то думая, потом проговорил тихо, будто про себя:

– Разве Блуждающий опять передвинули?

– Ты о чем, Сэнди? – заинтересовалась Кэтрин.

– Думаешь, это Тсол? – спросил Мартин.

– Вот туда нам совершенно не нужно, – сказал Кеннет, глядя на мужчин.

– Кто бы спорил, – отозвались те.

– Да что это за остров такой? Объясните, наконец! – Кэтрин не терпелось услышать очередную морскую историю.

– Кэт, про него никто ничего толком не знает. Живут там какие-то ненормальные. Стоит кораблю приблизиться, они начинают в него камни метать с помощью катапульт, или, еще хуже, горящие смоляные шары. Я никогда не встречал человека, которому удалось бы там побывать, но баек про Тсол ходит немеряно. Говорят, остров этот – благословенная земля, где все больные получают исцеление. Другие рассказывают, что, наоборот, попав туда, чужак умирает страшной смертью, сам, без помощи местного населения. Кто именно там живет, неизвестно. Но островитяне каким-то образом научились свой остров передвигать. Думаю, без магии здесь не обошлось, – Сэндклиф с усмешкой взглянул на Кеннета.

– Нет, Сэнди, магия тут не при чем, – ответил колдун. – Я одно время занимался Блуждающим островом. Сам, впрочем, там не бывал и никому не советую. Разговаривал с очевидцами, использовал дистанционное магическое наблюдение, еще кое-что... В результате выдвинул гипотезу, что Тсол перемещается не только в пространстве, но и во времени, и, что еще опаснее, дрейфует между мирами. Коллеги, однако, ее не приняли, да и ладно, это дело прошлое. Я-то при своем мнении остался.

– Мудрено это все для нас, Кеннет, – заметил Мартин. – Кэти, самое паршивое заключается в том, что Блуждающий может в любой момент возникнуть где угодно в океане, а потом оттуда исчезнуть. Его невозможно нанести на карту.

– Сколько кораблей из-за него погибло, – пробурчал Сэндклиф. – Говорят, островитяне постоянно за какой-то рычаг дергают, и остров перемещается на новое место. Хоть бы их в один прекрасный день в середину Континента забросило! В те же стонторские болота, к примеру.

«Дочь Океана» дрейфовала в тумане почти сутки. Сэндклиф еще пару раз прибегал к помощи Кеннета, но все оставалось по-прежнему, только Блуждающий остров становился ближе. Наконец, задул легкий ветерок и серая пелена, окружавшая корабль, стала редеть. А вскоре парусник уже скользил по блестящей от солнечных лучей глади. Сэндклиф разглядывал в подзорную трубу не столь уж далекий остров.

– Марти, глянь, точно Тсол, – он передал трубу другу.

– Да, вижу, – ответил тот.

Завладев подзорной трубой, Кэтрин долго изучала тропический остров с горами и долинами, покрытыми густым лесом. Кроны деревьев плотно смыкались, и ландшафт издали казался покрытым шкурой с курчавым зеленым мехом. Наконец взгляд девушки уперся в гигантское каменное сооружение у берега, в основание которого бились волны с белопенными гребнями. Это была стоящая вертикально человеческая кисть, обращенная ладонью в сторону моря. В скульптуре имелась некая не ощущавшаяся сразу странность. Приглядевшись, Кэтрин поняла, что на каменной руке всего четыре пальца. Девушка долго рассматривала необычную длань, но никаких признаков пятого пальца не заметила. Кисть выглядела очень естественно, будто так и появилась на свет четырехпалой.