Текст книги "Прикосновение (Пьесы)"

Автор книги: Рустам Ибрагимбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

С а ш а. Но это же ошибка. Как ты могла поверить? Мурада перепутали с кем-то другим. Я тебе точно говорю. Произошло недоразумение. Это не он шел с ней.

С о л м а з. А у вас в доме они тоже по ошибке познакомились?

С а ш а. У нас дома?

С о л м а з. Да. У вас.

С а ш а. Ну какое это знакомство! Полно же народу было. Как все, так и они.

С о л м а з. Давно сводничеством начали заниматься?

С а ш а. Кто?

С о л м а з. Ты и Роза?

С а ш а. Ну, как тебе не стыдно! (Идет к Солмаз, пытается обнять ее за плечи.)

Оттолкнув его, Солмаз выходит из комнаты.

(Мураду.) Все отрицай, все отрицай: ничего не было, ничего не знаешь, никого не видел… Я спрашивал у опытных людей – все надо отрицать…

М у р а д. Как могла Роза наговорить такие гадости о ней?

С а ш а. О ком?

М у р а д. О Лене.

С а ш а. О Лене? Мы ее совсем не знаем, два раза видели, два раза. Роза же не от своего имени говорила, ни в коем случае. Только то, что от других слышала… А ты должен все, все, все отрицать. (Оглядывается на дверь и потирает руки.) А как тебе удалось? Я даже поверить не мог, когда Роза сегодня сказала. Потрясающе! Первоклассная женщина! Молодец, молодец… Рад за тебя от всей души… Я с тобой, я с тобой. (Через паузу, осторожно.) Скажи, а это правда, что ты подал заявление о переводе?

М у р а д. Да, правда.

С а ш а. Значит, правда! А мы не поверили.

М у р а д. Так вот почему ты прибежал?

С а ш а (бурно). Нет, нет… Ты не должен так говорить! Никогда в жизни!.. Разве можно?! (Умолкает, понурив голову, вдруг сознается.) Да, и из-за этого тоже. Ведь все об этом говорят, весь институт спрашивает у меня, а я ничего не знаю… Зачем ты это сделал?

М у р а д. По-моему, ни для кого не было секрета, что я ушел из нашей лаборатории временно, и все знали, что продолжаю работать над нашей темой. А уж для тебя-то это совсем не должно было быть неожиданностью. Сколько раз я тебе говорил о том, что так больше продолжаться не может…

С а ш а. Да, конечно, ты говорил… Но понимаешь – ведь много лет прошло… Честно говоря, никто уже не верил… Нет, не думай, мы не осуждали тебя, все понятно, отказаться тогда было очень трудно, все понятно, еще бы, такой случай! И потом ты же все это время как бы оставался с нами, ты не бросил нас… Поэтому никто слова про тебя плохого не сказал. Нет, нет… Но ты сам мучился… Правда ведь? Особенно первое время. Поэтому все жалели тебя…

М у р а д. Жалели?

С а ш а. Нет, нет. Ты не понял. Конечно, многие завидовали и радовались за тебя тоже. Еще бы – своя лаборатория! Но… понимаешь… если бы ты сам был доволен… А так все видели, что с тобой творится. И поэтому жалели. Но это первое время. Потом все забылось и все успокоились.

М у р а д. К сожалению.

С а ш а. А ты твердо решил?

М у р а д. Да.

С а ш а. Мне сказали, что Азимов точно уйдет на пенсию в будущем году. Может, подождешь? Мало осталось.

М у р а д. Нет уж, хватит. Я и так слишком долго ждал, полжизни прошло в ожидании…

С а ш а. Да, наверное, ты прав. Ты прав. Честное слово. Жалко, конечно, отдать такую должность этому дураку Гасанову, и в окладе ты потеряешь, но, клянусь, ты прав. В конце концов, тема для тебя важнее всего. Теперь ты быстро ее добьешь… Правда?

М у р а д. Надеюсь.

С а ш а. А об этой акробатке никому ни слова. Ни в чем не признавайся!

М у р а д. Я уже все сказал Солмаз.

С а ш а (взволнованно). Это ошибка! Ошибка! Все скажут, что это ошибка! Надо было отпираться до конца.

М у р а д. Я сам ей рассказал. Никто меня не видел с Леной.

С а ш а. Зачем?! Зачем?! Зачем рассказал?! Скажи мне тоже: какие были причины?

М у р а д. Я должен был это сделать, я не мог поступить иначе.

С а ш а. Надо узнать. По-моему, совершена ошибка – все скрывают, все-все-все… Только у нас с тобой никого не было. Но ничего, сдаваться не надо, я выясню, как исправить ошибку. Есть люди, они знают. Я не имею права советовать – опыта нет. Ты тоже неопытный, нужна консультация… Тебе хорошо с ней?

М у р а д. Очень.

С а ш а. Потрясающе! Не волнуйся! Я все узнаю и сообщу тебе.

М у р а д. Солмаз говорит, что сын возненавидит меня, если я уйду от них.

С а ш а (в ужасе). Ты хочешь уйти?!

М у р а д. Она всегда добивается своего, если чего-то очень хочет.

С а ш а. Мурад, ты торопишься! Торопишься. Так нельзя. Прошу тебя. Нужно узнать. У нас с тобой нет опыта.

М у р а д. Если бы ты знал, как я счастлив был эти дни!

С а ш а. Расскажи мне. Это нечестно. Я должен знать все, я же твой друг.

М у р а д. Я ждал много лет, мечтал, но даже представить себе не мог, как может быть хорошо человеку.

С а ш а. Зачем ты раскрылся Солмаз?! Ты поторопился. Все скрывают. Я точно знаю. (Умолкает на мгновение, потому что в комнату входит Солмаз, затем продолжает, уже обращаясь к ней.) Он рассказал мне правду. Это пустяки, ничего страшного. Я беру все на себя. С людьми не такое бывает. Все утрясалось. Все перемелется, мукой станет, время залечивает раны. Кто из нас не спотыкается? Главное – вовремя встать. Он уже понял свою ошибку. Ты должна подать ему руку помощи.

С о л м а з (Мураду). Твой сын возвращается из школы. (Смотрит на чемодан.) Надо убрать этот чемодан!

С а ш а. Куда?

С о л м а з. Куда-нибудь…

С а ш а. Под кровать!

Захлопнув крышку чемодана, он сует его под кровать. Слышны приближающиеся шаги Алика, его голос.

М у р а д. Что вы делаете? Она же ждет меня.

С о л м а з. Ты знаешь ее всего месяц.

М у р а д. Но она же ждет меня…

С о л м а з. Никто тебя не ждет.

С а ш а. Мурад, успокойся…

М у р а д. Я никогда не прощу себе этого, никогда…

Хозяева и гость, повернувшись к двери, ждут появления сына.

З а н а в е с.

ЭПИЗОД ТРЕТИЙ
Смерть

Прошло три месяца. Наступила зима. В своей квартире  Р а м и з, мурлыча под нос веселую песенку, водит вымоченной в специальном растворе тряпкой по клинку рапиры. Банка с раствором лежит перед ним на столе. Вторая рапира продолжает висеть на своем месте, под африканской маской. Квартира прибрана, в ней стало уютней.

Раздается звонок. Рамиз с рапирой в руке идет к двери. Открывает ее, не спрашивая, кто пришел. Видит на пороге  м у ж ч и н у  в пальто и меховой шапке, усыпанной хлопьями снега.

М у р а д (возбужденно). Простите, пожалуйста. Я хотел…

Р а м и з (перебивая его). Входите, входите, холодно…

Мурад входит в комнату, снимает шапку. Он тяжело дышит, как после долгого бега. Рамиз прикрывает за ним дверь.

Я слушаю вас…

М у р а д. Вы знаете… мне нужно по очень важному делу переговорить с Леной… Я хотел спросить у вас: может быть, вы знаете, где она сейчас живет?..

Р а м и з (рассматривая Мурада). Знаю.

М у р а д. Я был бы очень благодарен, если бы вы сказали мне…

Р а м и з (отходя к столу). Лена, к тебе пришли. (Мураду.) Раздевайтесь, сейчас она выйдет.

М у р а д. Как?!

Р а м и з (усмехнувшись). Что значит как? Через дверь.

М у р а д. Простите… значит…

Входит  Л е н а.

Здравствуйте, Лена… Это я…

Л е н а (подходит к нему). Здравствуйте…

Рамиз с усмешкой наблюдает за ними.

Л е н а. Раздевайтесь… Почему вы не раздеваетесь?

Р а м и з. Я сделал все от меня зависящее…

М у р а д. Спасибо… Я думал… Я хотел узнать…

Л е н а. Да. Я уже месяц, как снова живу здесь. Ну, снимайте пальто…

М у р а д. Что?.. Спасибо. (Раздевается.)

Л е н а. Я часто вспоминала вас. Как ваш сын? Нравится ему в школе? (Ведет Мурада к столу.) Познакомьтесь.

Мурад и Рамиз знакомятся.

Садитесь, пожалуйста…

Р а м и з. Я сейчас уберу это. (Показывает на тряпку, банку, рапиру.)

Л е н а. Рамиз решил сегодня привести в боевую готовность свое вооружение. (Помогает мужу убрать со стола.)

Р а м и з. Клинок потускнел. Надо чистить время от времени. Хотите посмотреть? (Подносит рапиру к лицу Мурада.)

М у р а д (машинально). А мне казалось, что на конце шарик должен быть.

Р а м и з. Да, был, но я снял его. На соревнованиях не выступаю, а для стены без шарика красивей.

М у р а д. Острая.

Р а м и з. Человека проткнуть можно.

Л е н а (подсаживается к столу). Ну, рассказывайте, как вы живете. Как работа, как сын?

М у р а д. Спасибо.

Л е н а. Про сына расскажите. Как он учится?

М у р а д. Нормально.

Л е н а. А я ему книжку купила. Тогда еще. Там рисунки прекрасные, и вообще очень хорошо издана. Ты не видел ее, Рамиз?

Р а м и з. Нет.

Л е н а. Она в чемодане у меня, наверное. Я вам сейчас покажу, прелестная книжка. Про льва. Правда, не очень веселая история. (Идет в другую комнату за книжкой.)

Р а м и з. Снегу много на улице?

М у р а д. Да, идет не останавливаясь.

Р а м и з. Это хорошо. Мы два дня из дома не вылезали. Не знаем, что в мире творится. Надо будет сегодня погулять пойти…

М у р а д. Да, погода приятная.

Р а м и з. Где-то я вас видел. Очень знакомое лицо.

М у р а д. Не знаю… Может быть.

Р а м и з. Вы спортом не занимались?

М у р а д. Нет, никогда.

Р а м и з. Очень знакомое лицо.

Л е н а (входя в комнату). У кого?

Р а м и з. У нашего гостя.

Л е н а. Ну, вы все в Баку друг друга в лицо знаете. (Мураду.) Вот, посмотрите.

Как и все, что было сказано и сделано им до этого, Мурад протягивает руку за книгой бессознательно, механически, находясь в каком-то странном, отсутствующем состоянии, словно после оглушительного удара по голове, совпавшего с сообщением Рамиза о том, что Лена опять живет здесь, в его квартире.

Я долго ждала вас…

Встречаются с Мурадом взглядом.

А потом спрятала ее в чемодан.

Р а м и з. Она же не по-русски написана.

Л е н а. Да. Это польский. Но понять можно. (Мураду.) У вас есть дома словарь?

М у р а д. Не знаю… По-моему, нет…

Л е н а. Мне рассказывали ее содержание.

Р а м и з (заглядывая в книжку). Лев уж очень тощий.

Л е н а. Он много дней голодал.

М у р а д. Красивые рисунки.

Л е н а (обрадовавшись). Правда? Вам нравится?

М у р а д. Да.

Л е н а. Я расскажу содержание, чтобы вам легче было перевести сыну.

Р а м и з. Но сперва мы чего-нибудь съедим и выпьем.

Л е н а (спохватившись). Да, конечно. Я так обрадовалась вам, что забыла спросить: вы хотите есть?

Р а м и з. А чего спрашивать! Мы же не чай пить будем. А без закусок, кроме чая, ничего не идет. (Направляется к холодильнику.)

Л е н а. Ну что ты так решительно? Может, человек именно чаю хочет.

Р а м и з. Чай потом. А сперва что-нибудь посущественней.

Л е н а (улыбаясь). Только конфет нет. Что-то давно ты их не покупаешь, Рамиз.

Р а м и з (спокойно). А зачем они мне, когда ты дома? Я сладкое не люблю. (Возвращается к столу с бутылкой водки.)

Л е н а. Ничего, я «хворост» испеку. Это быстро. И очень вкусно. (Мураду.) Вы ели когда-нибудь «хворост»?

М у р а д. Да, моя мама часто пекла его раньше…

Р а м и з (Мураду). Как вы к водке относитесь? Или, может, вино?

М у р а д. Мне все равно.

Р а м и з. Вот и хорошо. Мы с Леной предпочитаем водку.

Л е н а. В умеренных количествах.

Р а м и з. Это когда как. (Откупоривает бутылку.)

Л е н а. Ну что ты сразу в бой? Не пугай Мурада. Он и вправду может подумать, что мы много пьем. Я пойду пока утку поставлю греть. (Уходит в кухню.)

Р а м и з. Вы, я вижу, не большой любитель выпить.

М у р а д. Когда как.

Р а м и з (иронизирует). Это хорошо. Терпеть не могу непьющих людей. В основном подлецами оказываются.

М у р а д. Правда? Я не знал этого.

Р а м и з. Ну, не подлецами, так очень расчетливыми, что в конечном счете одно и то же. Можно оправдать только тех, кто не пьет по болезни. Я лично сочувствую только язвенникам, остальных считаю дезертирами.

М у р а д. А больных раком?

Р а м и з (категорически). Тоже дезертиры. Рак – все равно крышка, поэтому надо пить много, часто и все, что дают. Вы одеколон пьете?

М у р а д. Нет.

Р а м и з. Самый вкусный – «Тройной». Хуже всего духи «Красная Москва» и «Коти». Даже политура лучше. Политуру тоже не пробовали?

М у р а д. Нет.

Р а м и з. Странно. В какой же школе вы учились?

М у р а д. В сто семьдесят первой.

Р а м и з. Знаю. Рядом с Главмилицией?

М у р а д. Да.

Р а м и з. В мое время там учились достойные люди.

М у р а д. А в каком году вы кончили школу?

Р а м и з. Кажется, в пятьдесят седьмом. Жаль, не пьете одеколон. Может, опрокинем все же по флакончику?

Л е н а (входит в комнату, услышав слова мужа, смеется). Мурад, не верьте ему. Это у него такие шуточки. Он одного нашего знакомого так напугал, что тот больше к нам не ходит.

М у р а д. Я так и подумал.

Р а м и з. Что вы подумали?

М у р а д. Что вы шутите.

Р а м и з. И напрасно подумали. Был бы одеколон, обязательно выпили бы.

Л е н а (ставит на стол тарелки, накрывает на стол). Перестань валять дурака. (Мураду.) Он и водку пьет редко.

Р а м и з. Зато много. Ну, давайте тяпнем в ожидании утки по тридцать три грамма! (Разливает водку.)

Л е н а (Мураду). За ваше здоровье. Я рада, что вы нашлись все-таки.

М у р а д. Простите меня… Я… Так получилось… (Смотрит на Рамиза, потом опять на Лену.) Я вам все объясню.

Л е н а. Будьте здоровы.

Р а м и з (поднимая рюмку). О чем это вы?

Л е н а. Будь здоров, Рамиз.

Р а м и з. Будьте здоровы.

Пьют. Некоторое время сидят молча.

М у р а д. Я очень виноват перед вами, Лена. Простите меня.

Рамиз с подчеркнутым интересом смотрит на него. Это заставляет Мурада умолкнуть.

Л е н а (спокойно). Никто ни перед кем не виноват… Как быстро летит время – три месяца уже прошло… Зима.

Рамиз с интересом смотрит на жену. Лена старается не встречаться с ним взглядом.

…А я хотела уехать из Баку, мне предложили работу в Мосэстраде, но заболела. Вот, спасибо Рамизу, пришлось ему повозиться со мной… (Гладит руку мужа, лежащую на столе.)

М у р а д. А что с вами было?

Л е н а (улыбаясь). Все, что угодно: воспаление легких, нервы… в общем полный набор.

М у р а д. Я не знал.

Р а м и з (все с тем же интересом). А что бы вы сделали?

М у р а д (не глядя на собеседника). Ну… у меня есть связи среди медиков… лекарства.

Р а м и з. Понятно. (Жене.) Не сгорит твоя утка?

Л е н а. Нет. А впрочем, посмотрю. (Уходит в кухню.)

Рамиз смотрит на Мурада, тот – в пустую тарелку.

Р а м и з. Значит, политуру не пьете?

М у р а д. Нет.

Р а м и з. Жаль.

М у р а д. Почему?

Р а м и з (усмехнувшись). Потому что политуру пьют хорошие люди.

М у р а д (пожимает плечами, старается улыбнуться). Странными способами вы оцениваете людей.

Р а м и з. А я не оцениваю, я просто беседую, пока утка греется. А чифирь?

М у р а д. Что чифирь?

Р а м и з. Чифирь пьете?

М у р а д. А что это такое?

Р а м и з. Это густой чай. Одна пачка на полстакана воды.

М у р а д. И что?

Р а м и з. Заменяет таблетки от беспричинной тоски. Только на сердце действует при длительном употреблении.

М у р а д. А есть такие таблетки, от беспричинной тоски?

Р а м и з. Конечно.

М у р а д. А где их можно достать?

Р а м и з. Их выдают на Крайнем Севере по рецептам докторов. А вам я советую чифирь. Эффект тот же. Сейчас попросим Лену, она сварит.

Л е н а (входит с большим круглым подносом в руке). А вот и утка.

Р а м и з. Наш гость просит, чтобы ты ему чифирек заварила.

Л е н а (искренне сердится). Какой чифирь?! Ты очень однообразно шутишь, Рамиз. Может, хватит?

Р а м и з (улыбается). У вас своя тема, у меня своя.

М у р а д. А этот чифирь действует опьяняюще?

Л е н а (смеется). А вам-то зачем, Мурад? Его же уголовники пьют, в колониях.

М у р а д. Я просто никогда не слышал о таком напитке.

Л е н а. И слава богу. Давайте вашу тарелку.

Р а м и з (Мураду). Только не вздумайте древесный спирт выпить. Мигом ослепнете.

М у р а д (натянуто улыбается). Это я знаю.

Р а м и з. И свинцовые примочки не надо. А антифризную жидкость можно.

Л е н а. Да ну тебя, хватит! Давай тарелку.

Р а м и з. А еще хорошо шампунь для волос. Только не яичный.

Л е н а. Рамиз, прошу тебя, хватит! Разлей лучше водку.

Р а м и з. Это можно. (Наливает всем водки.) Будь здорова, Ленок.

М у р а д. Будьте здоровы, Лена.

Л е н а. Спасибо. Будьте и вы здоровы.

Чокаются. Едят утку. Долгое молчание.

А теперь я расскажу вам историю льва, про которого эта книжка. Хотите? Чтобы вам легче было переводить ее, Мурад.

Р а м и з. Хотим. (Берет книжку в руки, разглядывает обложку.)

Л е н а. Произошла эта история в Польше во время войны. Немцы заняли небольшой городок, в котором был свой зоопарк. И обнаружили, что поляки, отступая, открыли двери всех клеток. И звери разбежались. Некоторых потом пристрелили, потому что они бегали по городу, не смогли из него выбраться, а остальные, наверное, сумели добраться до леса, потому что больше их никто не видел. Так вот, когда немцы вошли на территорию зоопарка, все клетки были пустыми – звери разбежались. Кроме одной. В ней сидел этот лев. Дверь его клетки тоже была открытой, и он мог убежать. Но не убежал. Испугался. Единственный среди зверей сидел в клетке два дня, пока не пришли люди и снова ее не заперли.

Рамиз продолжает рассматривать книжку.

М у р а д (странно улыбаясь). Вы решили подарить мне эту книжку после того, как вам рассказали ее содержание, или это случайно?..

Л е н а. Что случайно? Я купила ее из-за картинок. А что?..

М у р а д. В таком случае – ничего. Мне показалось… Извините…

Р а м и з (вдруг начинает громко смеяться). Слушайте, посмотрите сюда, вот на эту картинку…

Л е н а. Ну и что? Что ты смеешься?

Рамиз продолжает смеяться.

В чем дело? Рамиз, что тебя так рассмешило? (Сердится.) Ну что здесь смешного?

Р а м и з (сквозь слезы). Ты посмотри на рожу этого льва… на глаза… Умора!..

Л е н а (разглядывает картинку). Ничего не понимаю. Вы что-нибудь понимаете, Мурад?

Мурад тоже смотрит на картинку.

Р а м и з. Он же точно на него похож. (Показывает на Мурада.) Ну, точно… (Продолжает смеяться.)

Л е н а. Рамиз… Ну что ты глупости говоришь…

Рамиз смеется.

(Окончательно рассердившись.) Прекрати, пожалуйста! Мурад, прошу вас, не обращайте внимания, он просто не очень удачно шутит.

М у р а д. Ничего, ничего…

Р а м и з. Какие шутки? Только клетки не хватает, а так полное сходство.

М у р а д (Лене). Теперь вы поняли, почему я спросил у вас, знали ли вы содержание этой книги, когда решили подарить ее моему сыну?

Л е н а. Простите, я не хотела вас обидеть… Я даже подумать об этом не могла. (Кладет ладонь на руку Мурада, лежащую на столе.)

Р а м и з. А на что обижаться? Лев – царь зверей. Не крокодил же.

М у р а д (Лене). Спасибо… Я очень виноват перед вами, Лена.

Л е н а. Не будем говорить об этом…

М у р а д. Мне многое нужно вам объяснить. Это очень важно.

Р а м и з. И уши тоже похожи.

Л е н а (Мураду). Не нужно ничего объяснять. Я все понимаю и так…

Р а м и з (Мураду). А все же вы согласны, что похожи на этого льва?

М у р а д. Да, согласен.

Л е н а. Хотя тогда мне было очень тяжело…

М у р а д. Простите…

Р а м и з (Мураду). А если вы согласны, то скажите: «Я похож на этого льва».

Л е н а. Рамиз, прошу тебя…

Р а м и з (неожиданно зло). Нет, пусть скажет.

Л е н а. Как тебе не стыдно?! Человек у нас в гостях, а ты… (Смотрит прямо в глаза мужу.)

Р а м и з (неохотно). Ну ладно… Не хочет – не надо. Как будто трудно сказать два слова: «Я похож на этого льва». Гость должен делать приятное хозяину. Тогда и хозяину с ним легче. Ну, не сердись, тебе нельзя нервничать…

М у р а д. Простите меня, Лена.

Л е н а. Это вы нас простите.

Р а м и з (Мураду). Ешьте утку. И пейте водку… Выпьем за львов! И тех, кто бегает по джунглям, и тех, кто сидит в клетке.

Л е н а. Львы в джунглях не живут.

Р а м и з. Ничего. Научим. (Пьет.)

Мурад и Лена смотрят друг на друга.

(Отодвигает от себя тарелку.) Ну, с уткой покончено. (Мураду.) Вкусно?

М у р а д. Да, очень вкусно.

Р а м и з. То-то же. Ленка у меня прекрасно готовит. Приходите к нам на плов. А, Ленка? Свари нам плов! (Мураду.) Вы любите плов?

М у р а д. Да.

Р а м и з (жене). Ну вот, видишь, товарищ любит плов. Утка твоя ему понравилась, надо и пловом его угостить. Свари плов, и опять так же втроем – все свои, никого лишнего – сядем и пообедаем. Вы какой любите? С каштанами или с курицей?

М у р а д. Мне все равно.

Р а м и з. Тогда и тот, и другой. (Жене.) Слышала? И тот, и другой.

Л е н а. Рамиз, прекрати.

Р а м и з. Ну почему? Я стараюсь угодить гостю, а ты недовольна.

Л е н а. Да ну тебя! (Мураду.) Я чай поставлю.

Р а м и з. Заварной чайник у Гасана. Вчера гости у него были.

Л е н а. Ничего, я возьму. (Мураду.) Это сосед наш. Я сейчас вернусь.

Р а м и з. Скажи ему, что попозже зайду в нарды поиграть.

Л е н а. Хорошо… А может, ты сам сходишь за чайником?

Р а м и з (смотрит на нее внимательно). Ну, если тебе так хочется… (Медленно поднимается и идет к двери.)

М у р а д (сразу же, как Рамиз выходит из комнаты). Лена, простите меня. Я поступил подло тогда. Никогда себе этого не прощу… Но все оказалось так сложно… Сын… И все остальное… Я не смог через это перешагнуть…

Л е н а. Я понимаю вас.

М у р а д. Мне казалось, что я выдержу. Но жертва оказалась непосильной для меня. Я не могу без вас, Лена. Вы не представляете, что вы для меня значите. Я отказался от всего и вернулся к своему делу, к своей теме. Вы помогли мне сделать то, на что я не решался много лет. Вы вошли в мою жизнь навсегда. Я думаю о вас непрерывно, каждую минуту, каждую секунду… Я говорю с вами по ночам, перебираю по каждому слову все, что было сказано за эти три дня. Единственные настоящие три дня в моей жизни… Я мучаюсь и мучаю окружающих меня людей, я не могу работать, не могу есть, не могу спать, я не могу жить без вас, Лена… Не могу… Вы верите мне?

Л е н а. Верю.

М у р а д. Я хотел заставить себя забыть вас. Я убеждал себя, что воспринимаю все так остро только потому, что это у меня впервые в жизни. И все вокруг говорят мне то же самое, уверяют, что дело в моей неопытности, что у них подобные истории бывали десятки раз и все проходило само собой, рассасывалось так, будто и не было ничего… Я пытался поверить им… Противно было их слушать, но я не мог не говорить о тебе – сердце болело. Это смешно, что я жалуюсь тебе, но у меня страшно болит сердце по нескольку часов в день, никогда раньше не болело, ничего серьезного нет, наверное, но я задыхаюсь от этого, как будто воздуху не хватает, особенно по ночам… А когда начинаю говорить о тебе с кем-нибудь или сам с собой – все проходит. Я повторяю одно и то же, все с самого начала: как мы познакомились с тобой, о чем говорили те три дня, как мучаюсь без тебя сейчас… одно и то же… Я разыскал друзей детства – десять лет с ними не виделся – и им тоже все рассказал. Все обязательно что-то советуют. А мне нужно только, чтобы слушали. Они уже поняли это и смеются надо мной… И никто мне не верит, когда я говорю, что не могу без тебя. Будто мне все это только кажется… Лена, я действительно не могу без тебя. Я просто схожу с ума. Поверь мне.

Л е н а. Я верю.

М у р а д. Никто мне не верит. А я должен был увидеть тебя, услышать твой голос, дотронуться до твоих рук… Лена, что мне делать? Что делать?! Я погибаю, Лена! Только ты можешь меня спасти…

Л е н а. Что я должна для этого сделать?

М у р а д. Быть со мной. Простить мое предательство и быть со мной. Мы должны жить вместе, Лена, я не могу без тебя. Мы должны жить вместе…

Л е н а (после паузы). Это невозможно.

М у р а д. Невозможно?

Л е н а. Да.

М у р а д. Но ведь… Неужели ты не простишь меня?!

Л е н а. Не в прощении дело, кто я такая, чтобы прощать или не прощать?.. (Сделав над собой усилие.) Пойми, ничего у нас с тобой не получится… И тогда бы тоже не получилось, наверное…

М у р а д. Да?! Ты стала так думать?!

Л е н а. Ты бы всю жизнь мучился из-за семьи, я знаю, а я бы – из-за того, что мучаешься ты. Ты ведь не из тех, кто может навсегда порвать с прошлым. Это бы все время висело над тобой. Ты бы страдал из-за сына так же, как страдаешь сейчас из-за меня… Я потом поняла, когда ждала тебя, долго ждала…

М у р а д (ловит ее руку, заглядывает в глаза). Почему ты говоришь о том, что было тогда? Сейчас все будет по-другому. Поверь мне. Эти три месяца меня многому научили, Лена. Я понял, что просто не могу жить без тебя, физически не могу. Тогда я не знал этого так твердо. А теперь знаю.

Л е н а (мягко). А я знаю то, что я тебе сейчас сказала.

М у р а д. Лена, ты ошибаешься, уверяю тебя…

Л е н а. Нет, не ошибаюсь. Тогда еще, может, что-нибудь и получилось бы, а сейчас – нет.

М у р а д (после паузы, тихо). Я знаю, это из-за него, из-за твоего мужа.

Л е н а. Да. Из-за него тоже… Я действительно не смогу уйти от него, пока он сам меня не бросит…

М у р а д. Значит, и тогда все было возможно только потому, что он бросил тебя?

Л е н а. Да. Но мне было очень хорошо с тобой. Я так хотела, чтобы ты вернулся… Ждала тебя, потому что впервые в жизни была кому-то нужна больше, чем он мне. Всегда было наоборот: я любила сильнее, чем любили меня, и постепенно становилась рабой. А с тобой все могло быть иначе. Мы могли бы оба быть счастливы… Если бы не твоя семья… Мы слишком поздно встретились…

М у р а д. Это неправда!

Л е н а (тихо). Нет, правда. Мы должны были встретиться с тобой десять лет назад, когда мне было шестнадцать, а тебе двадцать два. Когда не было еще этюда «Лебедь и охотник», номера «Каучук», Москвы, Грузии, Узбекистана, переломов, смертей, болезней, твоего сына… Десять лет назад ничто бы не мешало нам полюбить друг друга… А сейчас поздно. Мне не надо было сходить с поезда в Гудермесе, когда родители послали меня на фабрику имени Володарского. Мы бы обязательно встретились с тобой, если бы я доехала до конца. И все было бы хорошо.

М у р а д (почти плача, не отпуская ее руки). Лена, умоляю тебя, еще не поздно, еще не все потеряно. Я не смогу, ты понимаешь, я просто не смогу, я сойду сума, я умру без тебя.

Слышны шаги Рамиза.

Л е н а. Возвращается хозяин с чайником…

Входит  Р а м и з.

Р а м и з. Ну, как дела? Обо всем поговорили?!

Л е н а. Да.

Р а м и з. Ну, тогда поставь чай и займись «хворостом».

Л е н а (Мураду). Я быстро. Потерпите немножко. (Идет в кухню.)

Р а м и з. А мы пока побеседуем. (Садится напротив Мурада, берет в руки книжку со львом на обложке, разглядывает ее, смотрит на Мурада, как бы сравнивая с рисунком на обложке.) Какой же ты лев без хвоста? Тебе надо хвост пришить. Хочешь, я пришью тебе хвост?

М у р а д (долго смотрит на него непонимающе). Что?..

Р а м и з. Хвост тебе надо пришить!

М у р а д. Какой хвост?.. А-а-а… Слушайте… Я понимаю, вам неприятно, что я здесь нахожусь… Но всему есть предел.

Р а м и з. Предел, говоришь?.. Интересно. Об этом я и не подумал. А какой у тебя предел?

М у р а д. Слушайте, оставьте меня в покое. Я не могу сейчас с вами говорить.

Р а м и з. Не можешь? Странно. Ты что же думаешь, я тебя так просто отпущу отсюда? Хочешь прийти в мой дом, выяснять отношения с моей женой и не пострадать за это? Нет, дорогуша, так бывает только в Париже…

М у р а д. Прошу вас, поговорим в другой раз. Когда хотите, только не сейчас. Я не в состоянии.

Р а м и з. А что с тобой? Боишься меня, что ли? Неужели так страшно? Чувствуешь, к чему дело идет? Ну, скажи – чувствуешь?

Оба говорят почти шепотом, чтобы разговор их не был слышен Лене.

М у р а д. Поверьте, это бессмысленный разговор… Я не понимаю, о чем вы говорите… а вы никогда не сможете понять меня.

Р а м и з. Почему это?

М у р а д. Потому что я сейчас вообще ничего не понимаю… А объяснить вам, почему, – смешно.

Р а м и з. Смешно?

М у р а д. Да, смешно. И весь наш разговор с вами сейчас смешной и ненужный.

Р а м и з. Это пока смешной, а потом будет грустный. Очень грустный. И не волнуйся, я тебе все объясню. Ты все поймешь, на всю жизнь.

М у р а д. Прошу вас… Мне очень трудно сейчас… Я на все согласен. Но сейчас я не могу говорить с вами.

Р а м и з. А почему не можешь?

М у р а д. Ну, не могу, понимаете, совсем не могу. Невозможно мне сейчас говорить о чем бы то ни было.

Р а м и з. А почему?

М у р а д (тихо, после паузы). Вы же знаете, почему. Вы же все знаете.

Р а м и з. Знаю. Но хочу, чтобы ты сам сказал об этом.

М у р а д. Зачем это вам?

Р а м и з. Потому что ты все врешь, сороконожка, все, от начала до конца!

М у р а д. Что я вру?

Р а м и з. На жалости работаешь, на сострадании. Женщины любят жалеть, вот ты и ловишь ее на этом. «Ах, я несчастный, никто меня не любит, никто не понимает, а я люблю только вас, не бросайте меня, вы единственная в этом мире, у меня сердце болит, я умру без вас!»

М у р а д. Вы подслушивали нас.

Р а м и з. Нечего мне делать – тебя подслушивать. По твоей роже видно, что на большее ты не способен. «Люблю! Умру! Страдаю!» Да что ты, сороконожка, знаешь про любовь?! Ты же от одного вида крови сознание теряешь, наверное, а болтаешь о смерти, о любви… (Неожиданно). А я тебя убить могу из-за этой женщины, понимаешь – убить!.. Хотя ей ни разу не говорил, что люблю ее. Ты разбрасываешься словами, ни за одно из которых ответить не сможешь. Ни за одно! Начитался книг и врешь всем про себя и про свои чувства, как будто герой. А на самом деле весь ты липовый. И как она этого не понимает! Насквозь же ты виден! Ничего в тебе своего нет – все синтетика. И жизнь прожил липовую, ничего настоящего не было – ни женщин, ни друзей, ни врагов, ни крови, ни злости, ни войны, ни смерти, – все липа… Один раз в жизни настоящего человека встретил – и то струсил, страшно стало… Она бы выдавила из тебя всю липу…

М у р а д. Если вы не замолчите, я вас ударю.

Р а м и з. В том-то и дело, что никогда не ударишь, что бы я тебе ни сказал. Потому что знаешь, что будешь за это избит. А крови ты боишься. Особенно когда это твоя кровь… Ну, что с тобой сделать? (Слегка приподнимается.) Чтобы ты впредь знал, сороконожка, свое место в жизни и не хватался за все, что плохо лежит. А ну-ка, повтори за мной: «Я – сороконожка». (Протягивает ладонь с растопыренными пальцами к лицу Мурада.)

Г о л о с  Л е н ы. Рамиз, готовь чашки для чая.

Р а м и з (громко). Ладно…

М у р а д. Прошу вас… Я многое могу стерпеть, но не доводите меня до крайности… Вы сильнее меня, вы можете меня избить…

Р а м и з. Молчи и слушай. Сейчас я возьму тебя за ухо, и ты повторишь за мной: «Я – сороконожка». (Протягивает руку еще ближе к Мураду.)

М у р а д (надрывным шепотом). Не делайте этого! (Когда рука Рамиза почти коснулась его лица, внезапно нагибается, хватает лежащую на журнальном столике рапиру. Острие ее оказывается у самых глаз Рамиза.) Я же просил вас!

Р а м и з (усмехаясь). Ну, это ты напрасно. Теперь придется наказать тебя серьезней… Пока не поздно, брось рапиру, все равно побоишься что-нибудь сделать. Ты же трус…

М у р а д (держась за рапиру двумя руками, заносит ее над головой). Замолчите, прошу вас. Вы ничего не понимаете. Я стал другим. Я могу убить вас. Неужели вы не понимаете?! Я люблю вашу жену, я могу убить вас, если вы не замолчите. Я хочу убить вас, понимаете, хочу… Прошу вас, не давайте мне повода…

Р а м и з. Ну, почему же? Как раз самое время еще раз повторить тебе, кто ты есть. Чтобы ты запомнил это на всю жизнь…