Текст книги "Прикосновение (Пьесы)"

Автор книги: Рустам Ибрагимбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Али смущенно опускает голову, но общее внимание ему приятно.

Он хороший человек, и я, как могу, помогаю ему. Я его одел, обул, даю деньги на карманные расходы, чтобы он не чувствовал себя ниже своих друзей, знакомых. Не так ли, Али?

А л и (с готовностью кивает головой и наклоняется вперед – демонстрирует свой костюм и сорочку). Да, это так. Салех правду говорит. Этот костюм тоже он купил для меня.

С а л е х. Много денег я ему не даю, потому что Али, вы все это знаете, имеет один большой недостаток – он пьет. Этот недостаток мешает Али занять достойное, подобающее ему и его семье место в жизни. Поэтому сегодня, прежде чем выпить за здоровье моего единственного сына, я хочу, хоть я сам на шесть лет младше Али, чтобы он сейчас, в присутствии вас, наших дорогих гостей, поклялся, что никогда больше в рот не возьмет спиртного.

А л и (испуганно). Сегодня тоже?

С а л е х. Нет, сегодня день рождения моего сына, я разрешаю тебе выпить за его здоровье. Но учти – это в последний раз… А теперь встань, поклянись перед всеми этими людьми, что ты в рот не возьмешь спиртного.

А л и (встает, вытягивает руки по швам). Даю слово, что больше никогда в жизни в рот не возьму спиртного… (Спохватившись, добавляет.) Только за этим столом выпью немного.

С а л е х. Поклянись жизнью моего сына. Повторяй за мной: «Клянусь жизнью единственного сына Салеха, что больше пить не буду».

А л и. Клянусь жизнью единственного сына Салеха, что больше никогда пить не буду.

С а л е х. Молодец. Садись. Ну, а теперь, дорогие гости, ешьте, говорите тосты. За ваше здоровье. (Осушив бокал, садится.)

А л и (громким свистящим шепотом просит Энвера). Налей.

Э н в е р. Водку или коньяк?

А л и. Водку.

Али подставляет большой бокал. Энвер наполняет его, наливает себе тоже.

(Разом опрокинув содержимое бокала в рот.) Хорош пиво!

За столом все едят, переговариваются шепотом.

Дашдамиров снимает трубку телефона, набирает номер.

Д а ш д а м и р о в. Извините за беспокойство. Это квартира товарища Рагимова?.. Добрый вечер, Нигяр-ханум. Это Габиб Дашдамиров говорит… Спасибо. Как вы? Как дети?.. Нигяр-ханум, вы передали Гасану Халиловичу, что я звонил?.. Не может?.. А когда он уезжает?.. До среды еще два дня… Понятно, понятно… Ну ладно, извините за беспокойство… Да, очень важное… Что поделаешь? Теперь он большой человек, откуда у него время для меня! До свидания. (Вешает трубку.)

А л и. Хорош пиво!

Н у р и. Али, ты больше не пей.

А л и. А что я выпил? Еще глоток сделаю.

З е й н а б (подавая на стол очередное блюдо). Али, встань, помоги мне. Вставай, вставай…

Али неохотно вылезает из-за стола. Успевает на ходу хватить еще одну рюмку. Вместе с Зейнаб и Шаргией уходят.

Н у р и. У каждого стола должен быть свой глава. Я хочу поднять тост за Гасан-муаллима, чтобы он взял на себя труд быть сегодня тамадой нашего стола.

В с е (подхватывают). За здоровье Гасан-муаллима, за здоровье тамады…

Т а м а д а (польщенный, встает). Нет, нет, я не могу… Ну хорошо. Раз вы уж выбрали меня, то знайте: я люблю дисциплину за столом. Ваше здоровье.

Все пьют.

Ф а р и д. Энвер, что-нибудь ты слышал о возвращении Мансура?

Э н в е р. На днях должен вернуться.

Н у р и (Фариду). Хорошо бы ему успеть на твою свадьбу.

Ф а р и д. Да. Выпьем за него, Энвер.

Э н в е р. Я вчера его во сне видел. (Выпивает.)

Т а м а д а. Нет, так не годится. Почему вы пьете без тоста? Разве кто-то сказал тост?

Ф а р и д. Мы выпили за нашего друга, которого не видели уже пять лет.

Т а м а д а. Все равно надо сказать тост. Я уверен, что все хотели выпить за вашего друга. За столом должен быть порядок. (Встает.) Дорогие друзья, я, пользуясь правом тамады, первое слово даю себе. Я хочу выпить за двух прекрасных голубков, которые в ближайшие дни совьют себе гнездо в этом доме. Они украшение нашего стола и через семь дней соединятся в прекрасную советскую семью, и поэтому я хочу выпить за их здоровье. Вы все знаете отца Рены, в Азербайджане нет человека, который бы его не знал. Это наша гордость и слава. Нури-киши вы тоже все знаете. Я очень рад, что наши прекрасные голубки, соединившись, объединят две такие хорошие семьи. За здоровье наших голубков, за Фарида и Рену. За их счастье.

Все чокаются, пьют.

Э н в е р (Фариду). Я уже опьянел. Мы с Али до этого пили.

Ф а р и д. Кстати, где он?

Э н в е р (оглядывается). Не знаю.

З е й н а б  и  Ш а р г и я  приносят два больших блюда с пловом.

Ф а р и д. Мама, Али исчез.

З е й н а б (встревоженно). Тише, Салех услышит…

Э н в е р. Я пойду поищу его. (Встает из-за стола, покачиваясь, идет по двору.)

С а л е х. Уважаемый тамада, у меня есть тост. Прошу слова.

Т а м а д а. Пожалуйста. (Громко.) Тише! Прошу тишину! Слово имеет наш Салех.

З е й н а б. Плов остывает.

С а л е х. Давайте разложим плов по тарелкам, потом я скажу тост.

Все принимаются за плов. Энвер осматривает двор – ищет Али.

В квартире Дашдамирова раздается телефонный звонок, Габиб поднимает трубку.

Д а ш д а м и р о в. Алло… Квартира Дашдамирова. (Разочарованно.) А, это ты… Нет, не звонил Рагимов… Ты был в техникуме?.. Висит приказ? Не может быть…

Г о с т и:

– Прекрасный плов!

– Молодец, Зейнаб-ханум!

– Рисинка в рисинку!

Д а ш д а м и р о в. А как написано? В связи с переходом на другую работу или на пенсию? (Усмехается.) Вот результаты моих сорокалетних трудов… А зачем мне персональная пенсия? Я же еще полон сил, они могли послать меня на другую работу… Нет смысла. Ему передали, что я звонил. И жена сказала, и секретарша… «Занят, говорит, нет у меня времени для товарища Дашдамирова…» А что сделаешь? Теперь уже все. Надо домино купить. Заходи в свободное время, сыграем. Пенсионер Дашдамиров теперь всегда будет дома… (Вешает трубку и сидит за столом, стиснув голову руками.)

Энвер, не найдя Али, поднимается на второй этаж.

С а л е х. Дорогие гости, многие из вас имеют детей, и каждый имеет или имел родителей. Я сам сирота и знаю, как хорошо человеку, когда родители его еще живы. Я предлагаю выпить за родителей. Пусть ваши родители живут тысячу лет!

Все чокаются и пьют за родителей.

На втором этаже у дверей Дашдамирова роется в своих карманах  Э н в е р. Наконец он вытаскивает деньги – несколько смятых бумажек – и нажимает на дверной звонок. Дашдамиров не сразу, как бы очнувшись, поднимается, идет к двери, удивленно смотрит на покачивающуюся у порога фигуру Энвера.

Д а ш д а м и р о в (не очень любезно, недоумевая). Что вам нужно?

Э н в е р. Я ваш бывший сосед Энвер, товарищ Мансура… Я учился в Москве, меня долго не было. Здравствуйте.

Д а ш д а м и р о в. Здравствуйте.

Э н в е р. Я хочу вернуть вам десять рублей. Вы дали мне десять рублей, когда я уезжал в институт. Возьмите, пожалуйста.

Протягивает Дашдамирову деньги, тот, отступив на шаг, не берет их. Он все еще не может понять, чего от него хочет Энвер.

З е й н а б (Фариду). Али не можем найти, куда делся, не знаю.

Э н в е р. Это ваши деньги. Вы забыли. А я помню. Вы дали их мне шесть лет назад, когда я в Москву уезжал. Извините за задержку, но раньше я не мог… Помните? Вы на дорогу мне дали. Мансур вас попросил.

Ф а р и д (Рене). Пора смываться. Еще минут пять посидим и пойдем.

Д а ш д а м и р о в (неуверенно). Что-то такое было. Ты, кажется, в медицинский поступал?

Э н в е р. Да-да, а потом поехал в архивный, в Москву. Вы дали мне десять рублей. Большое спасибо. Я хочу вернуть. У меня есть деньги. Возьмите, прошу вас.

Д а ш д а м и р о в. Нет… Я не помню этого. Ты ошибся, наверное. (Пытается закрыть дверь.)

Э н в е р (ловит его за руку, сует в нее деньги и торопливо идет по балкону). Я не хочу быть никому должен. (Показывает на сидящих во дворе соседей.) Они мне тоже одалживали.

Р е н а (Фариду). Прощаться будем или сбежим незаметно?

Ф а р и д. Придется попрощаться.

Р е н а. Отец уехал в Нуху. Останься сегодня у меня.

Ф а р и д. Мы столько ждали, подождем еще семь дней.

Р е н а. Но это же глупо! Кому нужно наше подвижничество?

Ф а р и д. Потерпим еще семь дней.

Р е н а. Но это же смешно…

Ф а р и д. Энвер, кажется, совсем хорош. (Смотрит на Энвера, который подходит к Нури.)

Э н в е р. Дядя Нури, ты дал мне десять рублей, когда я уезжал в Москву. Я хочу вернуть. Спасибо. На, возьми. (Сует деньги в нагрудный карман сапожника и идет к Зейнаб.) Тетя Зейнаб, возьмите свои десять рублей, большое спасибо!

З е й н а б. Какие десять рублей? Идем, лучше я спать тебя уложу, устал ты с дороги…

Э н в е р (почти плача). Я не хочу быть никому должен. Возьмите свои деньги. (Пытается сунуть десятку Салеху, тот отстраняет его от себя.)

С а л е х. Иди, иди, я тебя второй раз вижу.

Э н в е р. Простите, вы тогда еще здесь не жили. Я ошибся.

К Энверу подходит Фарид, обняв за плечи, ведет к столу.

Ф а р и д (Рене). Энвер друг моего детства. Энвер, спрячь деньги… Он семь раз поступал в медицинский, а потом уехал в Москву…

Т а м а д а (до этого был занят разговором с соседом, как, впрочем, и все гости). Внимание! Дорогие гости, что происходит? Почему никто не говорит тостов?.. Что? (Наклоняется к соседу с другой стороны, который что-то начинает шептать ему в ухо, показывая на Салеха.)

Э н в е р. Простите. Неприлично говорить о деньгах, но я хочу вернуть свои долги. Я не хочу быть никому должен…

Ф а р и д. Чудак. Ты никому ничего не должен. Успокойся. (Продолжает обнимать Энвера.) Что это на тебя напало?

Э н в е р. Простите меня. (Вдруг всхлипывает.)

Ф а р и д. Ну что с тобой, Энвер? Мы так рады, что ты приехал погостить…

Э н в е р (сквозь слезы). Я тоже… Я вспоминал вас часто.

Ф а р и д. Ну, перестань, перестань! У тебя случилось что-нибудь?

Э н в е р (шепотом, показывая на зеленую дверь). Я не могу больше. Она так кричит. Я не могу вынести этого…

Ф а р и д (успокоившись). Ах, вот в чем дело! Бедняга. Это действительно ужасно… А что делать? Успокойся. Ты же скоро уедешь.

Р е н а (Фариду). А что делать тем, кто не уедет?

Э н в е р. Я не могу вынести этого.

К ним подходит Салех.

С а л е х (слегка пьян). Кто обидел его? Это наш гость, если кто-нибудь обидел его, я штаны с того человека сниму. Пусть только покажет – я душу из него выну.

Э н в е р. Нет, нет, спасибо. Меня никто не обидел.

С а л е х (Фариду). Хороший парень. Видно, в Москве душа у него совсем нежная стала… Ты не знаешь, куда Али делся? Нигде его нет.

Ф а р и д. Где-нибудь поблизости. Куда он может пойти в такое время?

С а л е х. Хорошо бы. Он ведь здоровьем моего сына поклялся.

Н у р и. Дорогие гости! Я хочу сказать пару слов. В том, что мы сегодня так хорошо сидим здесь и за столом у нас весело, большая заслуга нашего тамады. Давайте выпьем за нашего тамаду, уважаемого Гасан-муаллима.

Все, кроме Салеха, пьют. Салех сидит на крыльце своей комнаты. Склонившись к нему, что-то быстро и взволнованно говорит Зейнаб. Допив бокалы, к ним подходят Нури и тамада.

Больной человек, разве можно всерьез его принимать? Нашел на кого обижаться.

Т а м а д а. Разве можно портить такое веселье?

С а л е х. Он поклялся жизнью моего единственного сына.

Р е н а. Что случилось?

Ф а р и д. Али исчез.

Р е н а. Ну и что?

Ф а р и д. Он же поклялся не пить… Знаешь, нам лучше уйти, пока не поздно.

Высвобождает руку из-под локтя уснувшего за столом Энвера, и они встают. К ним подходит Зейнаб.

Мама, мы пошли.

Р е н а. До свиданья. Спасибо за все.

З е й н а б. Всегда рада. Этот дом – твой дом. (Шепотом Фариду.) Боюсь, как бы Салех под горячую руку что-нибудь с Али не сделал.

Ф а р и д (раздраженно). А что я могу поделать? Надоело мне все это. Ты видишь, мне уходить надо.

Р е н а. До свидания, Зейнаб-ханум.

З е й н а б. До свидания, дочка… Нури, уложи Энвера спать. Устал с дороги, бедный…

Начинают прощаться и другие гости. Нури отводит Энвера в дом. Гаснет свет в окнах. Салех клюет носом, но продолжает ждать Али, сидя на крыльце.

Ш а р г и я. Идем спать.

С а л е х. Нет, я этого подлеца дождусь.

Ш а р г и я (как всегда, спокойно). Делать тебе нечего, я вижу. Ты же знаешь его характер…

Слышится шум подъехавшего автомобиля, очень громкий стук дверцы. Во двор, покачиваясь, входит  А л и. Он в майке, босой и в рваных брюках.

А л и (как можно более непринужденно). Добрый вечер!

З е й н а б (в ужасе). Пропил костюм и туфли, несчастный!

А л и (с вызовом). Да, пропил.

Салех поднимает голову, и тотчас же Али бросается бежать по двору, припадая на одну ногу. Салех хватает со стола то ли нож, то ли вилку и, размахивая этим предметом, бежит следом.

(Истошно.) Мама!

Инстинкт самосохранения как бы вдохнул в его слабое тело силу, которая кидает его в разных направлениях. Отяжелевший от еды и напитков, Салех промахивается. Али кудахчет, как курица. Шаргия, Зейнаб, Нури пытаются остановить Салеха.

З е й н а б. Он его убьет!

Ш а р г и я. Так ему и надо, пусть не пьет. (Мужу.) Стой! Ты что, с ума сошел?!

Н у р и. Салех, прошу тебя…

С а л е х (внезапно останавливается, яростно кричит.) Не мешайте мне, а то убью вас тоже! Все вы одна семейка!

Али, воспользовавшись замешательством, жадно глотает воздух. Салех, припугнув родственников, заносит нож над склоненной набок головой Али и тщательно примеривается, с какой стороны ударить. Он покачивается на полусогнутых ногах, чтобы обманными движениями окончательно запугать свою жертву. Родственники, смирившись со своим бессилием, в ужасе наблюдают за тем, как на их глазах вот-вот произойдет кровопролитие. Салех готовится к последнему прыжку. В этот момент, а может быть, и раньше, во дворе, с улицы, появляется  М а н с у р. Он сразу же бросается к Салеху, который одной рукой уже ухватился за майку Али. И когда Мансур пытается помешать нанести удар, нож, поменяв направление от толчка, втыкается в руку Салеха. Взвыв от боли, Салех отпускает Али и бросает нож.

М а н с у р (Зейнаб и Шаргии). Дайте бинт или полотенце, живее! (Поднимает руку Салеха над головой, чтобы уменьшить кровотечение.)

С а л е х. Пропал мой палец, руль держать не смогу…

З е й н а б (причитает). Что же будет, что же будет?! Бедный Салех остался без пальца!

М а н с у р (Али). Беги за машиной, надо отвезти его в «скорую помощь». (Салеху.) Не волнуйся, по-моему, сухожилие не задето.

Али убегает. Когда Мансур начинает обматывать руку Салеха полотенцем, с балкона второго этажа раздается голос Дашдамирова.

Д а ш д а м и р о в. Мансур?! А ну-ка, поднимись наверх!

Полотенце, намотанное на руку Салеха, чернеет от крови, сам Салех, с которого слетело опьянение, смотрит на Мансура жалобно и растерянно. Перепуганная семья Нури выглядит неспособной на какие-либо энергичные действия.

М а н с у р (отцу). Ты же видишь, надо отвезти его в больницу.

Д а ш д а м и р о в. Я с тобой говорю. Иди домой. Это не твое дело, там есть кому его отвезти.

Слышится шум машины, во двор вбегает  А л и.

А л и. Машина готова.

М а н с у р (отцу). Я скоро приеду, папа.

Д а ш д а м и р о в. Эти люди всю жизнь желали мне плохого. Неужели они дороже тебе, чем родной отец? Почему тебя тянет в эту грязь?

М а н с у р. Папа, не надо, я скоро вернусь.

Д а ш д а м и р о в. Я сделал все, чтобы ты стал человеком, а ты полез к ним, к сапожникам и пьяницам. Пять лет я ждал твоего возвращения, и в первый же день ты принялся за старое… Иди наверх, я тебе говорю…

М а н с у р. Пошли, Салех… (Ведет Салеха к воротам.)

Семья Нури следует за ним. Дашдамиров остается один…

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Тот же двор. На втором этаже  Д а ш д а м и р о в  сидит за письменным столом у телефона. На первом – Н у р и  стучит молотком в будке. Из-за зеленой двери негромко, почти мелодично доносятся призывы о помощи. З е й н а б  подметает угол двора.

З е й н а б (Нури). Хватит стучать. Отдохни немного. Один день остался, после свадьбы поработаешь.

Н у р и. Один день – это тоже один день. Рублей десять заработаю.

З е й н а б. Что они решают, твои десять рублей? То, что нужно, уже сделано. А после свадьбы все равно придется много поработать, чтобы расплатиться за все.

Н у р и. Ничего, я работы не боюсь. Зато свадьба будет хорошая…

З е й н а б. Фарид умный мальчик, для него ничего не жалко. Ни во что не вмешивается, опустив голову, свое дело делает.

Н у р и. Да, с нашего двора только он хорошего положения добился. Али пьет. Энвер только институт закончил. Мансуру бедному тоже не повезло.

З е й н а б. Сам виноват, характер такой.

Н у р и. У отца его тоже такой характер был. Но тогда и время другое было…

З е й н а б (насмешливо). А ты всегда тихим был, и тогда, и сейчас.

Н у р и (кивает на зеленую дверь). Что это она опять раскричалась?

З е й н а б. Они муж и жена. Хотела бы, давно б уехала. Значит, нравится, если терпит. А я уже привыкла, не обращаю внимания.

Н у р и. Я тоже… Фариду мешает работать.

З е й н а б. Ничего, скоро квартиру получит, уедет отсюда. Мало осталось.

Н у р и. Участковый говорит: «Ничего ему (кивает на зеленую дверь) не могу сделать, пока она сама на него не пожалуется».

З е й н а б. С ним вообще лучше не связываться – затаскает по судам. Потом иди докажи, что спасал ее, все, что хочешь, пришьют. Фарид, бедный, после того суда напуган, а то бы он давно вмешался, сердце у него доброе.

Н у р и. Вмешаешься – на работе узнают, прав – неправ – разговоров не оберешься. Каждому же не объяснишь, в чем дело…

За кулисами слышен голос Салеха, шаги…

З е й н а б. Приехали. (Энергично подметает.)

Появляется  С а л е х, у него перевязана рука, за ним  А л и.

С а л е х. Все погрузили. Сейчас приедут. Три машины… (Оглядывает двор, показывает на угол.) Пока, на один день, вот здесь поставим. Голубятню придется убрать. Слышишь, Али?

А л и. А куда я ее уберу?

С а л е х. Не знаю. Куда хочешь. Твои голуби всем надоели. Чтобы завтра их не было. Понял?

А л и (покорно). Понял.

З е й н а б (негромко Салеху). У него, бедного, одно удовольствие в жизни – эти голуби.

С а л е х (прислушивается к голосу женщины за зеленой дверью). Боюсь, как бы завтра во время свадьбы она крик не подняла. Опозоримся перед людьми. Совсем стыд потеряла.

З е й н а б. До такого бесстыдства они не дойдут, это уж слишком будет… Кушать хочешь?

С а л е х. Времени нет. Ты скорей подмети этот угол. Как привезем, начнем сгружать. Где Шаргия?

З е й н а б. Ребенка кормит.

С а л е х. Я ей туфли купил. Этому Энверу надо сказать, чтобы тоже помог.

А л и. Я сказал.

З е й н а б. Он дома. Ждет вас.

С а л е х. Сейчас приедем.

Из дома выходит  Ш а р г и я. Али, понурив голову, сидит у голубятни.

Ш а р г и я (мужу). Ты рукой поменьше махай, опять кровь пойдет.

С а л е х. Как ребенок себя чувствует?

Ш а р г и я. Хорошо… А что за туфли?

С а л е х. Английские.

Ш а р г и я (улыбается). У меня же есть…

С а л е х. Таких нет. Очень красивые.

Ш а р г и я. Спасибо.

С а л е х. Али, пошли, времени мало осталось. (Уходит.)

Ш а р г и я. Надо Энвера позвать.

З е й н а б. Сам придет. (Показывает на зеленую дверь, из-за которой все еще доносятся крики женщины.) Когда она кончит кричать, он сразу же появится.

Н у р и. Не привык, бедный, к таким вещам. Нервы не выдерживают.

Ш а р г и я. А ваши выдерживают?

З е й н а б. А что делать?

Ш а р г и я. Почему она терпит, понять не могу.

З е й н а б. Э-э… Ты многого еще в жизни не понимаешь…

Ш а р г и я. Любит его, наверное… Только из-за любви можно вытерпеть такое.

Н у р и. Совсем стыд потеряли люди…

Ш а р г и я. Больно, наверное, ей… Мучается, бедная.

З е й н а б. Жалко, конечно, ее, но сама виновата. (Кончив подметать, идет в дом, останавливается у голубятни, смотрит на Али.) Ну что ты так переживаешь? Неужели так сильно любишь этих голубей?

Али молча кивает. На глазах его слезы. Зейнаб, вздохнув, идет в дом.

Крики за зеленой дверью постепенно затихают. Тотчас же появляется  Э н в е р. Высунув во двор голову, он прислушивается и, лишь убедившись в том, что крики окончательно прекратились, выходит во двор. Делает несколько неуверенных шагов. Раздается крик Зейнаб. Энвер нервно вздрагивает, останавливается.

Г о л о с  З е й н а б (из-за двери). Нури, Нури! А ну-ка, поди сюда…

Ш а р г и я (усмехнувшись). Ты что такой нервный стал, Энвер, после того, как в Москву переехал?

Н у р и. Что там еще такое? (Откладывает молоток, идет в дом.)

Э н в е р (Шаргии). Я думал, это опять она. (Показывает на зеленую дверь.)

Ш а р г и я. Садись.

Э н в е р (садится). Муж твой приходил?

Ш а р г и я. Да… Скоро мебель привезут.

Э н в е р. Я слышал его голос… (Усмехнувшись, умолкает.)

Шаргия ждет продолжения. Али уходит на улицу.

Лихой парень…

Ш а р г и я. Ну, что ты еще скажешь?

Э н в е р (с внезапной горечью). А что я могу сказать? Какое я вообще имею право что-нибудь говорить? Я здесь посторонний человек.

Ш а р г и я. Но я же вижу, что ты хочешь что-то сказать. Я же чувствую…

Энвер смотрит на зеленую дверь.

Да, эту женщину жаль…

Э н в е р. Других жалеть легко. (Неожиданно.) А себя тебе не жаль?!

Ш а р г и я. А что я?

Э н в е р. Ну как ты могла выйти замуж за этого человека, твоего мужа?! Вы же совсем разные люди. Неужели ты не чувствуешь этого?.. И почему ты не работаешь?

Ш а р г и я. У меня ребенок.

Э н в е р. У всех дети.

Ш а р г и я. Я еще буду работать.

Э н в е р. Сомневаюсь. У таких, как твой муж, жены не работают…

Ш а р г и я. Ты же совсем его не знаешь.

Э н в е р. Я знаю тебя. И вижу, как ты изменилась. Неужели ты не помнишь, какой ты была?.. Бедный мой отец всегда говорил: «У этой девочки большое будущее…» Ты была такой гордой, такой умной, такой справедливой, все восхищались тобой… А что получилось?

Ш а р г и я. А что получилось? Я же женщина, Энвер.

Э н в е р. Ну и что же? Разве я не понимаю? Не в этом дело.

Ш а р г и я. Он отец моею ребенка, и я должна быть такой, какой я ему нужна.

Э н в е р. Тогда чем же ты отличаешься от этой женщины? (Показывает на зеленую дверь.) Чем ты лучше ее?

Ш а р г и я. Но я же люблю его, Энвер.

Э н в е р. Я не верю этому. Нельзя любить такого человека. Он же…

Ш а р г и я (грустно улыбнувшись, перебивает его). А он никогда не сможет понять, как можно было любить такого человека, как ты…

Э н в е р. Он что-нибудь знает?

Ш а р г и я. Нет, конечно… Но я уверена, что ты не в его вкусе.

Э н в е р. Прости, но это естественно.

Ш а р г и я. Я понимаю, что ты имеешь в виду… Он, конечно, не очень образованный, но настоящий мужчина…

Э н в е р. Он примитивный человек. Да что говорить. Он же Али, бедного, чуть не убил.

Ш а р г и я. Он не хотел его убивать.

Э н в е р. Зачем же он гонялся за ним с ножом? Побрить хотел?

Ш а р г и я. Из-за меня, из-за тебя и других людей, чтобы не думали, что его можно безнаказанно оскорбить…

Э н в е р. Какая глупость!

Ш а р г и я. Это глупо, конечно, но… он никогда не стерпел бы, если бы его унизили в присутствии девушки.

Э н в е р (с укором). Ты до сих пор помнишь об этом?!

Ш а р г и я (ей неловко). Я не хотела тебя обидеть…

Э н в е р. Но ведь их было четверо.

Ш а р г и я. Хоть сто.

Э н в е р. Я за тебя испугался, они ведь могли и тебя оскорбить…

Ш а р г и я. В том-то и дело, что, пока он жив, никто на свете не мог бы и не сможет этого сделать! Ни один человек, кто бы он ни был!..

Э н в е р. Мне было очень стыдно тогда…

Ш а р г и я (мягко). Я тебя ни в чем не упрекаю. Я ведь сама тебя не пустила. Ты был прав, что не ответил им… А его я остановить не смогла бы…

Э н в е р. Это… этот случай повлиял на твое отношение ко мне?

Ш а р г и я. Нет, конечно… Женщина может любить любого мужчину: самого слабого, самого беззащитного, самого глупого, – не в этом дело.

Э н в е р. А в чем?

Ш а р г и я. Так… Все прошло само собой. Может быть, потому, что ты остался в Москве.

Э н в е р. Но я же писал тебе…

Ш а р г и я. А может, мы с тобой стали разными людьми!

Э н в е р. Это неправда! Ты знаешь, что это неправда. Вспомни, сколько лет мы провели все вместе – ты, Фарид, Мансур, я…

Ш а р г и я. Что мы понимали тогда?

Э н в е р (негромко, после паузы). А он тебя любит?

Ш а р г и я. Думаю, что да… А вообще – кто вас, мужчин, знает…

Э н в е р. Представляю, что бы он сделал, если бы узнал о наших с тобой отношениях!

Ш а р г и я. Да, ему было бы обидно…

Э н в е р. Обидно?.. Да он убил бы тебя и меня заодно.

Ш а р г и я. Если любит по-настоящему, не убил бы.

Э н в е р. Ну, не убил бы, так бросил тебя. Я таких типов знаю… Для них честь превыше всего. Я представляю, как он себя плохо почувствовал бы, если б узнал что-нибудь.

Ш а р г и я. Да, ему было бы обидно… Он ведь уверен, что я ни с кем не встречалась до него. Да еще с тобой. (Усмехнулась.) Ты, точно, не в его вкусе.

Э н в е р (уязвленный ее словами). Как, впрочем, и он не в моем.

Ш а р г и я. Не обижайся. Вы с ним разные люди.

Э н в е р. И ты с ним тоже. Ты меня извини, но я вообще не уверен в том, что он способен любить, – я имею в виду женщину, жену. Он относится к тебе как хозяин…

Ш а р г и я. Ты уверен в этом?

Э н в е р. Абсолютно. Посмотри, как он с тобой разговаривает. Мне так больно, когда я вижу вас вместе. Он полностью подчинил тебя себе.

Ш а р г и я (задумчиво). Ты знаешь, я действительно ко всему привыкла. Мне это даже нравится. Нравится подчиняться ему… Ты прав – я раньше была другой. А после того, как узнала его, очень изменилась: стала спокойной, мягкой, ни с кем не ругаюсь. Первое время все даже удивлялись, мама никак понять не могла, почему это я вдруг утихомирилась… Я стала женщиной, поэтому, наверное… И еще потому, что я люблю его…

Э н в е р. Разве можно любить человека, если он тебя не любит?

Ш а р г и я. Можно. (Улыбается.) Ты же говоришь, что любишь меня…

Э н в е р. Это совсем другое дело. Я хотел сказать: можно ли любить человека, который вообще не способен любить?

Ш а р г и я. Энвер, ну как ты можешь так говорить? Ты же совсем не знаешь его.

Э н в е р. Он не способен на страдание, а нельзя любить, не умея страдать.

Ш а р г и я. Не знаю. Может быть. Но я верю, что он меня любит…

Голоса на улице: «Вначале спальню», «Разверни еще немного», «Двое сверху, двое снизу – все не лезьте», «Ремень просунь…» Ф а р и д, М а н с у р, С а л е х  и  А л и  вносят во двор первый большой ящик с мебелью. Энвер отходит от Шаргии, начинает помогать им. Из дома выходят  З е й н а б  и  Н у р и.

С а л е х (ударяет ногой по голубятне Али). Это надо убрать. И так мало места во дворе.

Ф а р и д. Потом, потом! Пока давай внесем все во двор, потом разместим как-нибудь по углам.

З е й н а б. Салех, сынок, рука у тебя поранена, будь осторожней. Может, передохнете?

Ф а р и д. Мне надо в два часа у портного быть.

С а л е х. Мы без тебя разгрузим. Мансур, ты никуда не уходишь?

М а н с у р. Нет, я буду дома. Ко мне должны прийти.

С а л е х. Давай работать. Время идет.

Они перетаскивают еще несколько ящиков. Остальной мебели не видно, они складывают ее за домом. Шаргия внимательно наблюдает за поведением Салеха.

Сегодня же надо будет распаковать ее. А то негде столы устанавливать. (Али.) Убери свою голубятню, пока я ее сам не поломал.

А л и. Там же голуби.

С а л е х. Обойдемся без голубей. Свадьбу негде справлять! Кто едет в сторону бульвара? Могу подвезти.

Ф а р и д. Мне не по дороге…

С а л е х (Зейнаб). Нам пора ехать. (Али.) Чтоб к моему приходу голубей не было. (Замечает внимательный, изучающий взгляд Шаргии, удивленно смотрит на нее.)

З е й н а б (Али). Ничего, не огорчайся. После свадьбы новую голубятню построим.

Н у р и. Разве это так делается? Мебель должна приехать вместе с невестой. Теперь откуда люди узнают, что это приданое?

Ф а р и д. Люди все знают.

С а л е х (Зейнаб). Поехали.

Уходят. Али делает таинственные знаки Энверу.

Э н в е р. У меня три рубля осталось.

А л и. У меня тоже есть.

После ухода Али и Энвера наступает пауза, нарушаемая только стуком молотка Нури. Фарид и Мансур молча стоят посреди двора; теперь, когда здесь никого, кроме них, нет, разойтись не могут, но почему-то и заговорить им трудно.

Ф а р и д (не глядя на Мансура). Сумасшедшая суета из-за этой свадьбы, – мы так с тобой и не поговорили толком.

М а н с у р (улыбаясь). Оказывается, женитьба не простое дело.

Ф а р и д (все так же не глядя на Мансура). Меня все эти годы мучил какой-то комплекс вины перед тобой… Как глупо все получилось!..

М а н с у р. Да, действительно, кончилось все плохо.

Ф а р и д. Из-за какой-то девчонки… Я даже не видел ее потом, после суда. И зачем за нее заступились?

М а н с у р. Не в ней было дело.

Ф а р и д. Я знаю. Но все началось из-за нее, а она даже не очень нравилась мне… (Вдруг решившись.) Ты прости меня за показания на суде, я не думал, что их можно так истолковать.

М а н с у р (спокойно). Но ты сказал правду: я действительно бежал за ним.

Ф а р и д. Правду, которая помогла лжи. Но клянусь тебе, я не знал, что он тебя обвинит. Когда нас выстроили для опознания в больнице, я был уверен, что он покажет на меня. Он же почти не соображал тогда. Помнишь, как он долго осматривал нас? Жуткий момент был…

М а н с у р. А почему ты думал, что он покажет на тебя?

Ф а р и д. Я же встречался с ней, а он по ней с ума сходил… Но я никак не могу понять, почему он вдруг на суде заявил, что это ты его ударил.

М а н с у р. Это упрощало дело. По твоим показаниям я бежал за ним. Нос ему сломал неизвестно кто, а ему надо было кого-то назвать. А так как я все равно сорвал погон с милиционера, то гуманнее и проще было и в этой травме обвинить меня, чтобы не обвинять двух человек. Логика простая: все равно мне отвечать, так уж заодно пусть и за это отвечу… Если, конечно, не назову, кто виноват на самом деле.

Ф а р и д. Но я не предполагал, что этот тип назовет тебя и его показания совпадут с моими.

М а н с у р. Смешнее всего то, что он потом вспомнил, кто его ударил. Он сказал мне на очной ставке: «Какая разница, ты или твой друг! Тебе все равно за погон отвечать, а мне менять показания опасно – могут за ложные показания посадить!»

Ф а р и д (неуверенно). И кто же его ударил?

М а н с у р. Ты разве не знаешь?

Ф а р и д. Откуда я могу знать?.. Я ударил его слегка… Я точно знаю… (Растерянно.) Честное слово, я был уверен, что это потом кто-то в свалке свернул ему нос. Я не знал, что это от моего удара… Он же не назвал меня, ему ведь незачем было меня щадить…

М а н с у р. Ты нанес ему первый удар, и только после этого началась драка.

Ф а р и д. Да.

М а н с у р. А он вспомнил, что нос был разбит первым ударом.

Ф а р и д. Он мог ошибиться.

М а н с у р. Да, конечно… Поэтому-то я ничего не сказал на суде… И по всем показаниям получилось, что покалечил его я.

Ф а р и д. Прости меня. Честное слово, я был убежден, что это не от моего удара… Ты веришь мне?

М а н с у р. Верю… Давай больше не будем говорить об этом…

Ф а р и д. Клянусь тебе всем, что у меня есть, – матерью, отцом, Реной, собой, – я не знал, что это я…