Текст книги "ПО 3 (СИ)"

Автор книги: Руслан Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– В этом случае не требуется ума, чтобы понять. Можно с уверенностью утверждать, что все сорок лет заключения луковианцы налаживали связи с соотечественниками, обменивались информацией и учебниками, поддерживали постоянное теплое общение… Вы… вы квартал…

– Мы кто?

– В каждом из наших земных крупных мегаполисов отыщется этакий небольшой замкнутый квартал или даже целый район. По сути, это небольшой мирок со своими традициями, верованиями, убеждениями.

– Китайский квартал? – улыбнулся Панасий – Я многое знаю о вашей культуре, Охотник.

– Системное долгое обучение – кивнул я – Все сорок лет заключения превратились в один школьный урок. Завидую.

– Своей ранней свободе?

– Глупо, да? Но зная себя, я порой жалею, что освободился так рано.

– Сколько бы ты узнал, задержись в небесном круговороте еще бы на пару годков – согласился Панасий – Порой знания и мудрость куда ценнее свободы. Но какой узник откажется от досрочного?

На некоторое время беседа прервалась и не возобновлялась до тех пор, пока я не съел все без остатка. В животе разлилось приятное тело. Остатки чая и еще одна сигарета увеличили градус блаженства. Мне стало так хорошо, что на принесенную стопку водки я не обратил внимания, а вот от правильно посоленного и поперченного бульона не отказался, медленно выпив весь стакан. Прислушавшись к ощущениям организма, удовлетворенно кивнул – телесные нужды удовлетворены почти полностью. Еще бы перехватить несколько часов сна… Но я нахожусь в настолько сильном нервном возбуждении, что просто не засну. Разве только с помощью сильного снотворного или ударной дозы алкоголя. А это не по мне.

– Добавки?

– Я почти сыт. Так что достаточно.

– Почти сыт и потому достаточно – повторил старик и по его морщинистому лицу расползлась тихая улыбка – На миг мне почудилось, что ты луковианец…

– А мы все родня – спокойно произнес я, снова щелкая зажигалкой.

Подкурив, сделал затяжку и задумчиво продолжил:

– Если сделать генетические сравнения наших рас – насколько велики окажутся различия? Как по мне – минимальны.

– Да – кивнул Панасий – Проверить невозможно, но я склонен верить в эту гипотезу. Слишком много схожего. Телосложение, внутренняя анатомия – да, мы проверяли. На мертвых, разумеется. Мы очень схожи, Охотник. Хотя рождены на планетах, что разделены огромными расстояниями…

– Владельцы этой планеты – я указал тлеющей сигаретой в каменный исполосованный змеиными следами пол – Тоже.

– Да.

– У них еще более… выразительные лица… но телосложение абсолютно земное.

– Различия все же есть – возразил Панасий – Между всеми нашими расами очень много различий, Охотник. В лицах, внутренних органах, гениталиях… Различия велики. Но при этом мы и схожи во многом.

– Я не доктор, я не ученый, но с уверенностью могу сказать главное – у всех у нас по две руки, по две ноги и по одной голове на плечах.

– Ну… если каждая раса назовет себя людьми, то другие по умолчанию станут гуманоидами…

– Звучит как расизм – усмехнулся я.

– Ни в коем разе. Но… каждый из нас считает свою расу единственно правильной, не так ли?

– Не сказал бы – возразил я – Странно… не ожидал таких слов от… луковианцев. Что значит «единственно правильная»? То есть, если принять луковианскую расу за эталон… то другие окажется лишь приближенными к нему образцами, что в чем-то да отстают?

– Примерно так. Но так может думать каждая из оказавшихся здесь рас…

– Звучит как расизм – повторил я и встрепенулся, уловив знакомый аромат горячего кофе – Ух ты…

– Кофе – это вкусно и бодряще. Возвращаясь к теме нашей схожести… задумывался ли ты над вероятностью того…

– …что все мы созданы Столпом? – продолжил я, глядя, как Панасий неспешно разливает кофе из настоящего высокого серебряного кофейника.

– Да…

– А какая есть другая вероятность? – поинтересовался я, принимая чашку с кофе – Мы слишком похожи, чтобы это было просто совпадением. Все наши текущие различия в анатомии и внешнем виде могли появиться позднее – как естественный процесс самостоятельной эволюции.

– Да – повторил Панасий и сделал небольшой глоток, аккуратно держа чашку обеими руками – Мы слишком похожи… Мы дышим одним воздухом, тот яд, что убьет человека, прикончит и луковианца. Некоторые человеческие болезни стали смертоносным ударом по нашей расе и выкашивали луковианцев пленников, пока организмы выживших не выработали иммунитет. Мы создали несколько примитивных вакцин, чтобы спасти новых сидельцев из расы луковианцев. И продолжаем создать и передавать при каждой чалке напрямую или через посредников. Это спасало множество жизней…

– Стоп… прямо в тюремных крестах вы создали вакцины? – поразился я.

– Не стоит воображать себе лаборатории со сверкающим оборудованием – грустно усмехнулся Панасий – Нет. Это примитивнейшие вакцины достойные звания доисторических. Когда-то тем же способом наши скотоводы спасали от заражения своих животных. Так же поступали и люди в давние времена – если я верно запомнил. Конечно, все зависит от типа болезни. Нам всем повезло, что мы попали сюда из развитых цивилизаций, где давно уже распространены обязательные прививки.

– В самом начале своего недолго тюремного срока я свалился с каким-то простудным заболеванием, что едва не прикончило меня. От этой болезни умер мой предшественник…

– Вполне возможно, что это одна из луковианских «болячек» – кивнул старик – Тех, что безвредны для нас, но убийственны для вас. Скажи, Охотник… что ты думаешь обо всем этом?

– О чем?

– Мы пленники чужого мира… и, похоже, это навсегда. Бежать отсюда не удастся.

– Телепортация… поразительная технология. Да и вся техника вокруг… у нас на Земле все иначе. Мы пользуемся схожей энергией – электричеством – но оно вырабатывается совершенно по-другому.

– Луковианцы пошли своим путем, что больше схож с земным, если не брать в расчет небольшие неизбежные отличия.

– Что я думаю обо всем этом? Ну… если честно… – ненадолго отставив чашку, я растер небритые щеки ладонями, подкурил еще одну сигарету – уже с досадой на самого себя – и, сделав первую затяжку, дымно выдохнул – Я боюсь.

– Чего?

– Его – произнес я, не став уточнять. Тут и так все понятно.

– Великий Столп… с плененным внутри возможным создателем наших миров и наших видов.

– Да.

– Он на самом деле может убить любого из нас, но…

– Я боюсь не за себя – качнул я головой и, вернувшись к смакованию неплохого кофе – что-то растворимое, но хорошо сделанное – Я боюсь за свою планету. Такой вот бред, что прочно поселился в моей голове.

– Поясни – попросил старик – У нас схожая теория. Возможно мы мыслим одинаково…

– Столп – разумен. Это однозначно.

– Факт.

– Умен и скорей всего бессмертен.

– Факт.

– Злопамятен и мстителен.

– О да… факт…

– А еще он знает наши домашние адреса – выдохнул я очередную дымную струю в каменный изогнутый потолок – Ведь скорей всего он побывал на каждой из наших планет, где и оставил свои… семена?

– Да… да…

– Вот я и задумался как-то во время ночевки в очередной снежной берлоге – а что произойдет, если однажды бессмертное создание вырвется из ледяного мучительного плена, где каждый божий день, каждый час, а порой и каждую минуту, его больно жалят энергетическими выстрелами им же однажды порожденные букашки…

– Трудно предугадать… и легко, одновременно… Как бы поступил ты, Охотник?

– Самый простой вариант? – рассмеялся я – Первым делом я бы разнес эту планету, стерев с ее лица все живое. Затем у меня бы возник выбор – кого навестить первым? Луковианцев? Землян? Кого-то еще? Но каким бы ни было решение, итог останется тем же – на ту или иную планету явится разъяренный исполин, что принесет с собой смерть. И лично я не могу представить себе из земного оружия ничего такого, что сумело бы прикончить ЭТО… разве что атомные взрывы… но что останется от планеты после чудовищного по силе атомного взрыва? Где потом жить нам самим?

– А потом? О чем ты задумался потом?

Помедлив, я заглянул старику в глаза и тяжело вздохнул:

– О том, что может не стоит пытаться что-то здесь изменить? Здесь сложился определенный баланс. Столп остается плененным. Кресты крутятся. Еду доставляют. Медвежьего мяса хватает, картошка и трава растут, дрова найти реально, старики доживают свой век в тепле и сытости. Ведь если даже каким-то чудом удастся добраться до хозяев этого мира и вразумить их или же просто дотянуться до кнопки «Освободить Создателя Миров»…

– Ты спустишь огненную чуму на наши миры… – тихо сказал старик – Никто не решится взять на себя такую страшную ответственность.

– Глупцов хватает – возразил я.

– Не лучше ли оставить все как есть?

– Навсегда? Пусть и дальше похищают ни в чем неповинных людей, бросая их в одиночное заключение?

– Гражданские права…

– Я не о гражданских правах говорю! – повысил я голос, вбивая окурок в пепельницу – К черту все эти гражданские свободы! Я про банальную и давно забытую всеми справедливость сейчас говорю! Это справедливо, Панасий? У тебя украли жизнь!

– К-хм…

– Ты очнулся в крестообразной клетке мужчиной, а вышел из нее дряхлым стариком! Вся твоя жизнь свелась к дерганью рычагов и вечному страху! Спустя сорок лет ты очутился в убежище, сделал себе солидную карьеру – ведь точно не рядовой луковианец сидит сейчас рядом со мной и рассуждает о мироздании. Есть чем гордиться, да?

– Ты не выглядишь обреченным, Охотник – парировал старик – В твоих глазах горит огонь. Ты полон энергии. Ты с радостью действуешь. И смело берешь на себе ответственность за чужие жизни. Не кажется ли тебе, что ты очутился на своем месте? Что тебя сюда забросила сама судьба?

– Судьба? Меня толкнул в спину неприметный мужичонка!

– Судьбы посланник должен выглядеть ревущим от злобы исполином?

– Да нет – вздохнул я, подавляя желание закурить еще одну сигарету.

Никотин здесь действовал слабее – в этом мире. Ну или мне так чудилось. Одной сигареты никогда не хватало, чтобы накуриться. Так мелкое потакание вылилось в плохую привычку, от которой мне придется избавиться в ближайшие дни. Сделав вместо затяжки большой глоток уже остывающего кофе, я поежился от легкого ледяного ветерка, снова глянул на странные следы на полу и уже куда спокойней произнес:

– Я беспричинно чувствую себя виноватым. Вот в чем беда.

– И тебя можно понять – прокряхтел Панасий, накидывая на плечи одеяло – Ведь я верно понял? Чуешь за собой вину, потому что молодой?

– Ага – кивнул я – Мне постоянно чудится легкий молчаливый укор в стариковских глазах. Они отмотали сорок лет, а я и года не отбыл…

– При падении не убился, не потерял руки или ноги, не сломал спины – часто закивал луковианец – От такой фортуны каждый почувствует себя счастливчиком и самым виноватым из виноватых одновременно.

– Ну… я не совсем падал – улыбнулся я – Скорее неумелое приземление пилота, что первый раз держит в руках рычаги управления…

– Это… очень интересно…

– Я расскажу – кивнул я, не пытаясь набить себе цену. Но я и не собирался дешевить, поэтому кивнул поочередно на сигареты, а затем на кофейник – Но для смазки истории…

– Сигареты, кофе, одеяло и немного бульона – улыбнулся Панасий – Что-то еще?

– Пару таблеток аспирина – попросил я – И столько же парацетамола.

– Нездоровится?

– Скорее прощупываю возможности потенциального покупателя – признался я.

– Вот как… – на этот раз взгляд старика задержался на прикрытых шкурой нартах – Что ж… мы постараемся не разочаровать столь редкого здесь гостя как торговец, охотник и необычный человек…

Не став отнекиваться от внезапной чести, чтобы не выглядеть пунцовеющим юнцом, я просто начал свой рассказ. О том как очутился в кресте, как и почему начал действовать, что позволило сохранить мотивацию. Слушали меня предельно внимательно – к нам присоединились неслышно подошедшие еще семь стариков, что уселись на свободных местах, заодно принеся с собой запрошенную мной невеликую награду.

Прихлебывая кофе, неторопливо выкурив пару сигарет, я продолжал говорить, рассказав не только о своем заключении, но и о встрече с Ахавом Гарпунером, о летающих змеях, о том, как обнаженный монстр с электрическим пульсаром в груди напитал змея своей энергией и затем сбил живой ракетой крест какого-то бедолаги.

Рассказывал я далеко не все, большую часть своих приключений утаив. Ни к чему вываливать самое интересное вот так даром. Но рассказал я все же немало, полагая, что раз тут все так хорошо организовано, раз луковианцы располагают вездеходной техникой, значит и они многое повидали, многое знают, многим могут поделиться. Тут главное первым проявить щедрость – умные люди оценят этот жест и ответят адекватно.

– Такая вот история – закончил я и поднялся – Не укажете на туалет? Уж простите за прямоту, но…

– Тебя проводят, Охотник. И спасибо тебе за рассказ… ты обогатил нас.

– Вам спасибо – улыбнулся я, шагая за бойкой старушкой в интересном шерстяном балахоне.

Это ведь окрашенная медвежья шерсть… не шкура, а именно шерсть… Одеяние удивительно ладное, несомненно теплое, снабженное крупными пуговицами спереди у ворота и очень смешным большим карманом на животе. Я бы выменял таких пару десятков… причем одеяние подойдет и мужчинам – столь модный в наши времена унисекс…

В туалет я отправился не только ради удовлетворения телесной нужды. Оставшись в чистом прохладном помещении, уселся на массивный каменный отполированный изнутри несколько необычной формы унитаз, задержался там на лишний десяток минут, давая хозяевам время спокойно переговорить, зная, что гость не услышит ни слова.

Вернувшись, я не удивился, увидев в облюбованном мной «купе» одного лишь Панасия. Глянув на койку, где появилась дополнительная подушка и на полную воды пластиковую бутылку на столе, я вопросительно глянул на луковианца.

– Не буду говорить, что ты устал с дороги, но отдых все же предложу. Те несколько часов что ты проспишь, понадобятся нам для подготовки…

– Подготовки в чему? – легко и добровольно попался я в раскрытую словесную ловушку.

– К небольшому путешествию на том, что в вашем мире назвали бы дрезиной – улыбнулся Панасий – Ты не против?

– Хорошо – с готовностью кивнул я, понимая, что мне предлагают нечто интересное – Я привез с собой некоторые товары…

– Когда ты проснешься, я осмотрю их, отберу нужное и предложу то, что мы можем дать взамен.

– Договорились. А насчет разговора…

– Лучше всего беседовать на дрезине, наслаждаясь горячим чаем из термоса, роняя сигаретные искры на заиндевелый пол и думая о бренности сущего…

Хмыкнув, я стащил часть одежды, вывернул ее и развесил на многочисленных стенных колышках. Когда я закончил, луковианец уже ушел. Выпив полбутылки воды, я улегся, накрылся одеялом и мгновенно заснул несмотря на все выпитое кофе.

Глава 6

Достаточно небольшая тележка не была похожей на старинные земные дрезины – такие, какими их показывали в старых фильмах. Про современные не скажу. Луковианская же выглядела как нечто забавное и солидное одновременно. Да и рычаг был один и дергали за него далеко не постоянно. Под увенчанным рычагом невысоким металлическим кожухом в центре платформы скрывался прозрачный блок со знакомой кипящей красной смазкой, с мерным рокотом под нами крутились шестерни. Четыре стальных зазубренных колеса с хрустом катились по заснеженному камню почти прямого тоннеля. Его редкие спуски и подъемы дрезина преодолевала с легкостью, несмотря на отсутствие рельсов. По краям платформы были установлены части кокпитов с разбившихся крестов – происхождение этих деталей я определил мгновенно. Там, где прозрачности не требовалось, вставили и закрепили с помощью мелких и частых капель сварки из иного металла. Сверху уложили подобную же крышу, установили небольшую дверь в задней боковой части и получился устойчивый аквариум на колесах. Хороший обзор, защищенность от гуляющего здесь обжигающего холодом порывистого ветра, автономность хода – главное дергай за рычаг. Внутри пять кресел и каждое из них крутится. Для того, чтобы поехать в обратную сторону даже не надо разворачиваться.

Машинка ладная… но предельно узкоспециализированная. Она была создана не для снежных пустошей, а для передвижения по этой вот каменной кишке, что тянулась от разместившегося в ее конце убежища луковианцев в сторону Столпа.

Старики-исследователи…

Старики-добытчики…

Старики-пираты…

Последнее сравнение пришло мне в голову, когда наплывы застывшей лавы напомнили мне бушующие волны северного океана. Сразу представил, что тележка это крепкий, но невеликий баркас, что пляшет на сердитых пенных волнах, неохотно подчиняясь воле и стальной руке седобородого рулевого, что не отрывает взора от низкого горизонта…

А рулевой имелся. И был он из наших – из земных. Это я понял не сразу – слишком уж много растительности было на его лице и голове. Потребовалось немало времени, прежде чем я разобрал черты его лица, заодно послушав как он говорит. Не выдержав, задал прямой вопрос и получил короткий ответ, сказанный таким тоном, что сразу стало ясно – дальнейших расспросов не надо.

Гордиян Трофимович. Бывший сиделец, как и все тут. Срок свой отбыл, теперь дале живет неспешно, в чужие души не лезет и всем того же желает.

Сказал как отрезал старик… и судя по железной недовольной складке у переносицы он на самом деле не позволит лезть себе в душу. Да я и не стал. Еще сонный, баюкая в руках стремительно холодеющую кружку с жидким подслащенным кофе, я уселся на одно из задних кресел, рядом уселись остальные, Гордиян Трофимович дважды качнул рычагом, отжал от пола платформы педаль, и мы с легким толчком покатились по направлению к странной решетке, что перегораживала от стены до стены, глубоко уходя в потолок, но при этом оставляя солидную щель у пола. Необходимость такой конструкционной детали понять легко – достаточно взглянуть на змеящиеся по полу следы.

Вопросов я пока не задавал. Многое можно было понять самостоятельно – главное чуток обдумать уже увиденное и сделать выводы. А увидел я немало, пока мы двигались к этому месту через весь луковианский Бункер. Он весь оказался вытянутым вдоль «оси». Образованный вулканической лавой тоннель где-то сужался, где-то расширялся. Так же вело себя и убежище, жадно используя каждый метр дарованной площади. Впечатление вмороженного в камень поезда никуда не делось – тут имелись даже тамбуры меж «вагонами», представляющие собой резкие сужения с не доходящими до пола перегородками.

Двигаясь за провожатыми, я буквально шагал сквозь бытовую жизнь людей, что были родом с другой планеты и понимал – все как у нас. Да у них другой образ мышления, ими движут порой другие мотивы. Но вот в быту мы все одинаковы. Всем нам независимо от происхождения надо где-то спать, мыться, принимать пищу, общаться… Срез чужой жизни – вот чем оказалась экскурсия. Этот краткий поход, этот «неглубокий срез чужой жизни» убедил меня, что между нами очень много общего.

И это не очень хорошо. Ведь если мы выглядим настолько одинаковыми – значит, все ровным счетом наоборот. В этом я не раз убеждался за свою пусть и не слишком долгую, но более чем насыщенную жизнь мужчины, предпринимателя, путешественника и начинающего завсегдатая баров, где часто изливают все свое истинное нутро – любому, лишь бы слушал.

Мы разные с луковианцами… мы кардинально разные…

Впрочем, так ведь и на нашей родной планете. Сунься в чужую далекую страну, но только сам, дикарем, на байке или машине… и ты быстро поймешь как кардинально отличаются наши земные нации.

Первый вопрос прозвучал, когда дрезина уже миновала решетку и, слегка покачиваясь, покатила по каменному тоннелю.

– Как тебе дом наш, Охотник?

Певуче прозвучало… и вопрос был задан с искренним интересом.

– Пока не понять – ответил я чистую правду.

– Не углядел ничего примечательного?

– Мало углядеть – качнул я головой – Чтобы понять и оценить – надо пожить, даже вжиться в чужую шкуру.

– Что ж… сказано честно и прямо.

– Куда мы едем? – мой вопрос прозвучал ровно и спокойно, я абсолютно не нервничал. Хотели бы чего плохого – это бы уже случилось. Возможностей у них был миллион.

– Куда едем? Я могу ответить прямо сейчас – медленно произнес Панасий – Нет секретов. Сюрпризом назвать можно… неожиданностью… удивлением… а вот секретом или тайной – нет, нельзя. Нам вот так неспешно двигаться никак не меньше часа, если не придется медлить за хвостом последнего паломника… потерпишь час? Или…

– Потерплю – кивнул я – Ради неожиданности и удивления – потерплю.

– Такие захватывающие моменты лучше пережить самому…

– Согласен. Я подожду. О каком паломнике ты говорил?

– А вот – старик кивнул на боковое стекло, за которым виднелся длинный змеиный след.

– Кто это? – не стал я медлить со следующим вопросом, проявляя все то же спокойное терпение. Стариков нет особого смысла торопить – они уже давно в своем собственном ритме, который порой не может нарушить даже семибалльный удар землетрясения.

– Эти следы оставили снежные черви, Охотник. Третья форма – улыбнулся Панасий – Первые две ты описал в истории о своих путешествиях и наблюдениях.

– Стоп… серьезно? – я повернулся к старику всем корпусом, едва не расплескав недопитое кофе – Это как-то не вяжется…

– Странно, да? Первая форма – стайное мелкое ползающее существо. Червь как есть. Падальщик. И одновременно основной медвежий корм. Вторая форма – летающий одиночка, несомненно, взрослая особь, что в красивом танце спаривается над землей в снежных завихрениях. Червь легко убивает молодых медведей и охотится на людей.

– Про танец спаривания не знал…

– И третья форма – опять червь. Только большой! Длинный! Это скорее снежная змея, чье туловище налито невероятной силой, а плотная чешуя утыкана частыми недлинными шипами. Эти невероятно твердые частые шипы и оставляют такие вот змеиные следы в мягком камне. Все происходит небыстро – крошка за крошкой, пылинка за пылинкой, но следы становятся все глубже.

– Но зачем они ползут туда?

– Чтобы родить – отозвался сидящий с другой стороны от меня пассажир, чья длинная седая борода доставала до пояса, равно как и аккуратно расчесанные густые волосы ниспадающие из-под меховой белой шляпы.

Колоритная фигура в белом, некогда кряжистый мужик, а теперь просто крупный старик с пылающими зелеными глазами. В руках он сжимал посох с острым концом – такого размера и массы посох скорее подошел бы какому библейскому грозному персонажу, а не мирному луковианццу.

– Родить – повторил я, отрывая взгляд от старца – Хм… в целом все логично… все подчинено логике выживания. Короткая цепочка трансформаций – и все ради порождения потомства, ради продолжения рода

– Многие из людей и луковианцев с гордостью заявляют, что только ради продолжения рода живут и работают. Все ради них – потомства.

– Мне этого не понять – качнул я головой – Хм… третья форма… Но зачем отбрасывать крылья? Зачем куда-то ползти под землей и льдами? Разве не проще долететь до нужного места? Это куда безопасней…

– Мы в ином искаженном куске заиндевелого мира, Охотник. Есть ли здесь вообще правильные безопасные пути?

– Хм… Что-то напоминает мне это все…

– Задай правильный вопрос и нужный ответ всплывет сам собой.

– Их много ползет по тоннелю одновременно?

– Самое малое – десяток особей. Чаще – гораздо больше. Есть и другие подобные червоточины во льдах – и каждая используется червями для своего путешествия.

– Они реагируют на людей? На вас нападают?

– Они слепы ко всему кроме своей дороги – прогрохотал старец в белом.

– Как часто происходят вот эти вот… раунды…

– От одного до двух раз в год. Чаще – лишь один раз в году.

– Миграция – произнес я и тут же тряхнул головой – Нет… нерест!

– Правильный ответ – удовлетворенно кивнул Панасий – Да. Нерест. Как рыба идет вверх по течениям и вверх по водопадам, нещадно ударяя свое тело о камни и попадая на клыки жирующим хищникам… так и полные новой жизни черви стремятся на нерест…

– Интересно – признал я, по-новому глядя на следы в камне – Этих следов не так уж много…

– Они все ползут по этим уже существующим в полу и стенах каналам, предпочитая двигаться уже проторенными дорожками. Возможно ориентируются по запаху.

Задумавшись, допивая уже остывшее кофе, глядя на бьющие в стекло кокпита снежинки и на сгорбившуюся впереди фигуру водителя-механика с Земли, ведущего нашу дрезину по подземному тоннелю, я пытался понять, насколько важна и практична только что узнанная информация о червях.

Интересна – да.

Практична? Сомнительно…

Просто еще один красочный штришок к этому заснеженному чуждому миру.

Хотя… есть еще один яркий штришок о луковианцах.

– Вы их не трогаете – я не спрашивал, я просто произносил вслух то, что для меня только что стало очевидным.

Все эти щели под решетками или просто дыры, дающие доступ к высверленными в стенах каналам – все это могло говорить только об одном.

– Мы не заграждаем паломникам путь и не причиняем им вреда – прогрохотал белый старец и меж его бровей возник настоящий бугор огромной сердитой складки – Как можно! Это их последний путь! Все ради будущего!

– А паломниками вы их называете…

– Это лишь… грубо переведенное с нашего языка понятие – мирно улыбнулся Панасий, приподнимая в успокаивающем жесте спрятанные в варежках ладони – У червей, конечно, не святой путь, но…

– Очень многие из этих сбросивших крыльев и мутировавших гадин убили освободившихся стариков – заметил я, осознанно подбрасывая охапку дров в зажегшийся огонь спора.

Тут и без вопросов видно, что далеко не все разделяют мнение белого старца о дальнейшей судьбе заползших в каменную кишку червей. Вот я, например, такого мирного отношения к нажравшимся медвежатины и человечины червям не понимал. Да даже с позиции чистой практичности это просто глупо – позволять проползать мимо сытному мясу.

– Баланс! – припечатал едва не поднявшийся на дыбы старик в белом – Баланс жизни! Если мы уничтожим родителей, что рождают тысячи особей этой юркой снежной мелочи – чем будут питаться медведи? Не станет медведей – на кого станем охотиться мы? Мирно пропуская набитых юной жизнью червей, мы поддерживаем баланс жизни! И тем самым продляем собственную жизнь! Это мудро!

– А ты как думаешь, Охотник? – максимально нейтральным тоном поинтересовался Панасий, избегая глядеть на старика в белом.

– Если подобных червоточин много… я не вижу причин, почему вы не можете убивать хотя бы часть ползущих на нерест червей – честно ответил я – Взять из десятка пяток особей… тут нет большого ущерба. А насчет корма для медведей – я охотник. И уж поверьте мне на слово – там в снегах более чем достаточно медведей. Их даже слишком много. А самые матерые из них настолько большие, что их даже нет смысла убивать – все равно не дотащить всю тушу до убежища. Разве что вездеходом доволочь…

– Это изобилие жизни следствие баланса! – на этот раз старец в белом все же поднялся, качнулся огромной белой тенью в освещенном аквариуме нашего транспорта, чем став похож на одного беловолосого старого полубезумного волшебника, что жил на вершине белой величественной башни – я видел это в фильме про магию, пожары и темную древнюю угрозу…

– Мы постоянно грызем этот баланс – возразил я, сохраняя спокойствие – Мы убиваем медведей, давим червей и ведь нас с каждым годом все больше – выживших сидельцев. Значит и нужды наши возрастают – шкуры, мясо… нам требуется все больше…

– В каждом балансе есть тонкие особо уязвимые места! Только тронь – и все рухнет! Ползущие рожать черви – именно такое уязвимое место, Охотник! – яростно возразил старец, нагнувшись ко мне так резко, что было подумал он хочет меня боднуть.

– Есть такое место – согласился я – Кое-что всегда может внезапно кончиться. Но лично для нас, для запертых здесь людей, это не черви и не медведи. И это даже не постоянное увеличивающееся количество людей, что пережили одиночную отсидку чуть ли не в полстолетия. Меня беспокоят дрова…

– Дрова? – удивленно вскинул бровь белый старец и уселся обратно на свое кресло – Глупости!

– В момент, когда все случилось, здесь явно были богатые природные места – не обратил я внимания на его насмешливый вердикт – Под снегом и льдом деревья. Много деревьев. Здесь был лес.

– Согласен – кивнул Панасий – Мы находили скелеты удивительных созданий, что были застигнуты катаклизмом. Это был полный жизни величественный густой лес.

– Жизнь мутировала, тем, что смогли приспособиться – остались и продолжили плодиться – продолжил я – По сути это нескончаемый ресурс – при условии, что все основные глобальные условия останутся прежними.

– И что это за условия по твоему разумению?

– Столп остается замороженным, кресты продолжают пополняться невольными одиночными сидельцами, отсидевших свое стариков продолжают отпускать – перечислил я – Этого хватит для поддержания того самого баланса…

– Что ж…

– А вот запас дров конечен – довел я свою мысль до конца – Я заметил, что земля рядом с нашим бункером уже почти очищена от веток и бревнышек. Если так продолжится и дальше, мы вскоре останемся без дров…

– Это никого не убьет, Охотник. Даже без дров мы сможем и дальше готовить пищу более… цивилизованным способом – на лице Панасия было искреннее недоумение – Не нужны нам дрова и для обогрева помещений.

– Так и думал, что у вас есть работающие кухонные плиты – удовлетворенно кивнул я, получив свое – В Замке тоже, верно?

– Насколько я знаю – Замок был первым, кто изобрел способ создать идеально функционирующую кухонную плиту с помощью здешних необычных технологий. Они поделились секретом с остальными. В том числе и с нами. В ответ мы тоже передали пару собственных… разработок…

– А ведь они самые продвинутые, верно? – резко сменил я тему – Хозяева этой планеты. Они обладают невероятными технологиями.

– Тут не поспоришь…

– Так может они самые древние? Их цивилизация была первой… а затем уже были порождены мы – по их образу и подобию так сказать.

Судя по лицам луковианцам эта теория им не понравилась. Они даже не старались скрыть недовольства на лицах. Удивительное странное высокомерие для тех, кто старательно подчеркивает свою тихость и мирность…

– Невероятные технологии еще не свидетельство преклонного возраста…

– Тоже верно – хмыкнул я и, подставив кружку под горлышко наклоненного термоса с кофе, опять сменил тему, старательно нанося мелкие «уколы» с разных сторон. Вряд ли удастся растормошить и вывести из душевного равновесия старых луковианцев, но уже ясно, что не все едино в их царстве. Тут есть разброд. А там, где есть разброд и разлад всегда найдется что-то для пришлого чужака…

– Каков самый преклонный возраст в вашем Бункере? – вот что спросил я, сделав первый глоток горячего кофе и достав из кармана пачку сигарет.

Сегодня это будет первая. Крепкая, вкусная, вредная сигарета. Докурю пачку – и брошу курить.