Текст книги "Чужая жизнь. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Она опустила голову и замолчала.

Алексей тоже надеялся, что с помощью императора им удастся отбиться от претензий Вяземских. Может даже, чем Бог не шутит, получится расторгнуть вассальный договор. Правда, на последнее надежды было мало. Родовой стряпчий тоже так говорил. Мол, все бумаги вассального договора составлены юридически грамотно. Признать их ничтожными практически невозможно. В формально‑юридических баталиях даже власть императора пасовала. Если только… Вяземские сами пойдут на мировую и добровольно расторгнут договор.

– Хм…, ‑ еле слышно буркнул парень своим мыслям.

Откажется Вяземский, как же. Держи карман шире. Алексей видел его лишь один раз, но из встречи вынес совершенно однозначное впечатление. Вяземский был натуральным бульдогом, только в человеческом обличье. Такой ничего, что попало ему в руки (читай, в пасть) добровольно не отдаст. Закваска у него не такая. Боярин даже компромисс, как просветил Алексея их стряпчий, понимал крайне оригинально – договоренность на его условиях, с которыми непременно должна согласиться другая сторона.

К тому же было еще одно обстоятельство, о котором сын и не собирался сообщать матери. Алексей прекрасно понимал, что вчерашняя попутка ограбления и, собственно, убийства не обошлась без боярина или его подручных. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы видеть его прямую заинтересованность в определенном исходе нападения на их дом. Грабители пришли не за драгоценностями или деньгами, а за отцовой лабораторией. Получается, они знали, что искать или догадывались об этом. Наконец, предшествующие ограблению события также намекали на вину Вяземского. Стряпчий, действовавший от их имени, не раз и не два намекал и говорил прямым текстом, что ему очень интересны любые бумаги господина Бельского или сконструированные им амулеты. Предлагались очень и очень хорошие деньги. В один из дней, вообще, разговор зашел о возможности списания всего долга. Целый миллион целковых они были готовы отдать за секреты отцовой лаборатории. Словом, Вяземский приложил руку к этому делу. Больше просто некому. К сожалению, доказать это он был не в состоянии. Самих исполнителей, что могли бы вывести на заказчика или посредника, парень в порыве ярости просто испепелил. Честно говоря, он бы с превеликим удовольствием тоже самое проделал и с самим боярином Вяземским. Боже, с каким бы удовольствием Алексей поджарил его толстую тушу, заставляя похрюкивать от страха и боли…

– Как борова бы поджарил…, ‑ непроизвольно вырвалось у него.

Услышав столь странное выражение, Бельская удивленно подняла голову. Несколько мгновение вопросительно смотрела на него, пока, наконец, не решила, что она ослышалась.

– Что ты произнес? – спросила она.

Алексей чертыхнулся про себя. Нельзя так явно выражать свои подспудные желания. Здесь любое неосторожное слово могло выйти боком. Что же теперь делать? Не говорить же матери о своих размышлениях на тему выбора наиболее извращенной и мучительной казни для боярина Вяземского. Это было бы полнейшей глупостью и никому не нужной откровенностью. Вобще‑то у него есть гораздо более приятная тема для разговора.

– Извини, вырвалось. Я просто задумался о предложении Его Величества, – «закинул он удочку», чтобы возбудить ее любопытство.

Бельская тут же всем телом развернулась к нему, демонстрируя крайнюю заинтересованность. Всей своей позой она изображала вопрос, который требовал незамедлительно ответа. Подумать только, ее сыну что‑то предложил сам император! Это же в голове не укладывалось.

– Как ты знаешь, мы с Его Величеством беседовали тет‑а‑тет. Некоторые моменты из этой беседы я не могу тебе рассказать. Они очень личные, – Бельская тут лукаво улыбнулась, думая, что беседа касалась его отношений с цесаревной. – Кроме этого, император предложил мне дать личных учителей для моего обучения магии. Сказал, что я могу заниматься с его младшей дочерью, – женщина вновь расцвела в улыбке, определенно, мысленно уже готовясь с торжественному бракосочетанию ее сына и цесаревны. – По его словам, это позволит сохранить секретность.

Слушая такое, Бельская едва не задыхалась от восторга. От ее былой печали не осталось и следа. Широко раскрытыми глазами, она неотрывно следила за сыном, ловя буквально каждое его слово. Мол, давай рассказывай дальше. Только рассказывай подробно, не пропуская ни единой мелочи. Ее восторженное состояние требовало мельчайших деталей, которыми можно было позже поделиться со знакомыми дамами. Правда, Алексей тут же напомнил ей, что обо всех этих вещах ни в коем случае нельзя рассказывать за стенами этого дома.

– Его Величество настаивал на том, чтобы мы все сохранили в секрете. Просил рассказывать, если будут любопытствовать, лишь о моем награждении, о даровании титула барона, – слово «секрет» Алексей выделил особо, чтобы подчеркнуть его важность и значение. – Даже папиному брату нельзя ничего говорить.

На лице Бельской на мгновение мелькнула тень досады и сразу же исчезла без следа. Нельзя, так нельзя. Ведь на кону стояла жизнь ее сына, да и ее собственная тоже.

– А что там с Ее Высочеством? – не удержавшись, тут же спросила она. – Она мне показалась очень доброй девочкой… Сказала, что Его Величество обязательно нам поможет. Про тебя спрашивала, правда, не напрямую…

Женщина хитро прищурилась, словно сын что‑то не договаривал. Смешно. Что он мог от нее скрывать? Бросаемые на него пристальные девичьи взгляды, она и так заметила сама. Проявленный с ее стороны интерес к Алексею, тоже был виден невооруженным глазом. Может парень прятал от нее что‑то внутри себя?! Что? Любовное томление? Страдания несчастного влюбленного? Честно говоря, Алексей и сам до конца не понимал своих чувств. Конечно, он ощущал к Анне симпатию и даже сильное влечение, которое именно этой силой и пугало его. Что это такое? Он еще пытался разобраться, не решаясь сделать шаг вперед и не желая делать шаг назад. Все должно решить время, неотвратимый страж и бескорыстный судья, который обязательно ответит на все вопросы и задаст новые.

– Да…, ‑ только и смог на это ответить Алексей.

Бельская, конечно, еще выспрашивала его обо всем, что произошло между ним и цесаревной. Только без толку. Алексей отмалчивался или просто разводил руками. Собственно, нечего ему было рассказывать. Он ведь только‑только познакомился с Анной. По‑хорошему, парень даже ней поговорить‑то и не успел. Чего здесь рассказывать? О романтических грезах и будоражащих снах?

В конце концов, расспросы прекратились сами собой, когда подошло время Алексею отправляться на его первый урок к личному педагогу по магии. Сказать, что он волновался, значит, ничего не сказать. По‑хорошему, парень только сейчас осознал, что станет настоящим магом. Не тем сказочным персонажем из легенд его мира, которые наводили порчу или призывали мифических зверей, а настоящим источником удивительной силы. Ведь в гимназии ему толком‑то и не успели еще рассказать об этом явлении и феномене в одном флаконе. Непонятное он и сам опасался спрашивать на занятиях. На него и так смотрели косо.

Поэтому «колотил» его знатно, когда сотрудники имперской канцелярии доставили Алексея прямо к двери дома его учителя.

– Посмотрим, что ты за зверь, – прошептал парень и решительно нажал на дверной звонок в виде здоровенной красной пластиковой капли.

Раздалась громкая трель, пронзительный продолжительный звук которой был слышен и через массивную деревянную дверь с причудливыми вензелями. Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием самого парня. Простояв несколько минут, он уже начал испытывать смутное беспокойство.

Наконец, к двери кто‑то подошел, хотя звука шагов Алексей не услышал. Изнутри зашебуршали по деревянной поверхности. Затем щелкнул механизм дверного замка и дверь поползла наружу.

– Ты кто такой?! – на пороге появился удивленный карапуз, с трудом дотягивавшийся до дверной ручки. – Деда? Смотли! Чоловик!

Из глубины прихожей, очертания которой терялись где‑то вдали, раздался надтреснутый мужской голос пожилого человека:

– Арсений! Сколько раз тебе говорить, что слово чоловик нельзя употреблять. Правильно говорить – человек. Слышишь меня?

Мальчик на мгновение виновато поник головой, но тут же воспрял духом. Заговорщически посмотрев на Алексея, он несколько раз повторил приглушенным голосом:

– Чоловик, чоловик, чоловек.

Примерно через минуту, когда карапуза и след простыл, к двери с негромких шелестом колес подкатила большая инвалидная коляска. С нее тут же слез сухонький старичок весьма преклонного возраста с задорно торчавшей вперед бородкой. В чересчур просторном домашнем халате, свисавшем с него, как с вешалки, он живо подскочил к Алексею и начал его пристально рассматривать через песне с толстенными стеклами. Не обнюхал разве только.

– Хм, молодой человек. Вижу, что не девица… Вы ко мне? А по какому вопросу, собственно? – старик почесал спутанную гриву седых волос.

Алексей чуть не взвыл от такого начала. Его будущий учитель больше походил на сошедшегося с ума дедулю, чем на грамотного и опытного педагога. Скоро, наверное, слюни начнет пускать. Император так решил поиздеваться что ли над ним?! Видимо всё это так ярко отпечаталось на его лице, что не стало тайной и для хозяина дома.

Старик вдруг начал хохотать.

– Ой, уморил. Ха‑ха‑ха‑ха. Совсем уморил. Такой лицо у вас стало, молодой человек, что мочи не стало держаться. Ха‑ха‑ха‑ха, – заговорил, то и дело прерываясь на смех, «хитровыделанный» старичок. – Уж извините меня старого. Не смог удержаться, чтобы не пошутить. Больно уж у вас лицо было серьезное. Ха‑ха‑ха. Проходите, – он махнул рукой, освобождая проход в дом.

Словом, хозяин дома оказался вполне нормальным и адекватным, насколько это возможно при его профессии. Оказалось, что его будущий учитель, Лернел Карл Оттович, являлся артефакторщиком, как и его отец. Более того, Лернер прекрасно знал Бельского‑старшего и ценил его, как очень талантливого мастера‑практика.

– …Очень жаль вашего отца, молодой человек, очень. Это был человек большого таланта. Поверьте мне, старому, это далеко не пустые слова. Миша высказывал такие идеи, что захватывал дух. К примеру…, ‑ старикв задумчивости остановился, опираясь на спинку своего средства передвижения по огромному дому. – Да, что копать глубоко. Он мечтал, что когда‑то человечество отправится в далекий Космос и заселит сотни и сотни планет, подобных Земле. Истово верил, что это обязательно случиться. Если мне не изменят память, он даже что‑то конструировал такое. Этого я уже не знаю. Мы некоторое время не поддерживали с ним отношения, – Лернер извиняюще развел руками. – Представляете, какой полет фантазии! Отправится в глубокий Космос! Мы до сих пор не вышли за пределы земной орбиты, а он грезил дальним Космосом, далекими планетами. Ругал наших правителей и ученых за приземленность и отсутствие фантазии…

Видя внезапно взгрустнувшего Алексея, которому вспомнился его мир с громадными звездолетами и колониями в глубинах Солнечной системы, старик сразу же свернул эту темы. Правда, в самом конце он обронил довольно странную фразу, смысл которой парень понял далеко не сразу.

– … Так вот получается. Нам бы голову поднять, а мы все в земле ковыряемся. Только не фантазии нам не хватает, а смелости… Ладно, молодой человек, не будем о грустном, – старик вдруг махнул рукой и ловко сел в свое кресло. – Давайте, займемся вашим феноменом. Ну‑с, пройдемте‑ка, за мной. Только вы идите, а я поеду. Ха!

Чудаковатый артефакторщик что‑то нажал на пульте управления и внизу кресла что‑то взвизгнуло, бросив этот недоболид вперед, по коридору.

– Догоня‑й‑й‑й! – остался после него лишь крик.

Алексея не пришлось долго упрашивать. Он тоже стартанул с места, бросившись вдогонку. Пришлось поплутать в этом лабиринте из бесконечного числа комнат, соединенных между собой разнообразными переходами. Великолепно разбиравшийся в этом хитросплетении помещений, Лернер всякий раз при его приближении ловко отрывался. Свою лепту в его задержку вносили ито и дело попадавшиеся на пути слуги, которых, судя по всему, такие гонки совсем не удивляли. Они лишь быстро уходили с пути мчавшихся людей и вновь продолжали заниматься исполнением своих непосредственных обязанностей, а именно уборкой.

– Шустрый, однако, малец, – пробурчал Лернер, когда Алексею все же удалось перехватить его в одной из комнат. – Молодец. Значит, заслужил первый урок. А я ведь, думал поначалу, Его Величество послал мне очередного зазнавшегося отпрыска, чьи родители достали его своими уговорами и просьбами. Так что зла на меня не держи…

Тяжело дышавший парень, едва мог раскрыть рта. Поэтому просто махнул рукой. Мол, все нормально, простил. Пусть только даст ему отдышаться.

– Прошу в мою скромную обитель, где мы кое‑что у тебя замерим, – в одной из комнат оказался пологий спуск куда‑то вниз. – Сейчас немного проедем на лифту и окажемся там, где нам нужно быть.

Здоровенный, больше похожий на грузовой, лифт спустил их на пару десятков метров под землю, где и находилась его то ли лаборатория, то ли мастерская. В первые же секунды, когда перед ними открылась дверь лифта, Алексею стало совершенно ясно, что лаборатория Бельского, которая так его впечатляла, это каморка нищего. Здесь же была настоящая пещера Али Бабы, битком набитая самыми разнообразными сокровищами. Влево, вправо, вперед простирались десятки и десятки квадратных метров ярко освещенной поверхности, заставленной самым разнообразным оборудованием, станками, приборами, испытательными стендами, защищенными комнатами повышенного класса. Как и в лаборатории Бельского‑старшего глаз Алексея цеплялся за большое число самых различных устройств и агрегатов в разной степени готовности, разложенных на верстаках. Видимо, старик мог одновременно работать над десятков проектов сразу.

– Впечатляет? Челюсть‑то подбери, – Алексей при этих словах захлопнул рот с громким звуком. – Давай, шагая вон к той капсуле. Сейчас посмотрим на твои энергоканалы. Мне про тебя, конечно, многое рассказали, но все же хочется увидеть все своими глазами.

У оказавшейся на его пути капсулы, очень напоминавшей медицинскую, парень остановился и со вздохом начал укладываться в нее. Видимо, до уроков дело дойдет еще нескоро. Главное, чтобы Лернер не оказался свихнувшемся на на своих опытах и исследованиях. Это он может только выглядит добрым дедушкой с ласковыми и понимающими глазами. Сам же, на самом деле, на живых людях эксперименты проводит. Помнится, был у них на улице похожий парнишка. Пай‑мальчик, мухи не обидит, со всеми «здрасте» и «пожалуйста», «извините» и «простите», а сам вечерами бродячих кошек и собак мучил. Резал их и приговаривал, что он Бог, а они твари неразумные и права на жизнь не имеющие. Вдруг, старик из этой же породы. Кто этих магов знает?

К счастью, из капсулы, оказавшейся навороченным и доработанным Лернером медицинским сканером, он вылез совершенно целым и даже неплохо отдохнувшим. Его встретила чрезвычайно озабоченная физиономия старика, вертевшего перед глазами какую‑то пластиковую карточку.

– Да ы у нас, оказывается, не феномен, а самый настоящий уникум, молодой человек. У вас проводимость энергоканалом просто феноменальная, – от волнения он несколько раз снимал, а потом снова одевал свои очки. – Такое мн, собственно, ни разу не встречалось. Могу даже предположить, что такого и не бывает… Знаете, что. Давайте‑ка, снова залезайте в аппарат. Еще раз проверим ваши показатели. В таком деле проверка лишней не бывает.

Вторичное сканирование показало почти те же результаты. Проводимость энергоканалов у Алексея оказалась на несколько порядков выше, чем у самых опытных магов империи. Правда, пока это еще ни о чем не говорило. Можно было иметь длинные ноги, но очень плохо бегать. Обладать крупными руками, но совершено не уметь подтягиваться. Исключительно высокая проводимость энергоканалов была лишь предпосылкой для чего‑то выдающегося, но оно само. Собственно, именно это старик и пытался втолковать Алексею, который пытался осознать, чем ему это теперь грозило. Вдруг, это плохо или, наоборот, хорошо.

– …Не спешите радоваться, молодой человек. Пока вы всего лишь чрезвычайно сырой материал. Скажем так, заготовка для мага, а не сам маг, – с усмешкой втолковывал старик. – Вам еще учится и учится предстоит.

Парень был не особо согласен с ним. Скорее даже совсем не согласен. Он ведь уже применял магию. К примеру, у него все получилось в лаборатории отца, когда убивал налетчиков. Или на дуэли с Кирилом Вяземским ему тоже удалось разойтись в ничью. Ему нужно лишь научиться особым приемам и техникам, после чего проблемы решаться сами собой.

– Эх, молодо‑зелено, все вам хочется быстрее и много – старик все эти мысли едва не читал по его глазам: сам же был таким самонадеянным, хотел всего и сейчас. – Докажу сейчас, что рано тебе еще про магов‑то говорит. У тебя даже мало‑мальского терпения нет. Контроля никакого.

Старик замолчал не на долго. Как‑то странно весь подобрался, словно ворона при виде подбиравшегося к ней матерого кошака. Взгляд его приобрел удивительную цепкость и пронзительность.

– Ты ведь поди и не знаешь, что отец тебе совсем и не отец., ‑ вдруг произнес Лернел, глядя Алексею прямо в глаза. – Да, да, что так смотришь? Бельский не твой отец! Ты, вообще, получается незакнорожденный. Матушка твою гулящей женщиной была. Так гуляла, что легенды про то складывали…

Кровь тут же бросилась в лицо Алексею. Умом‑то он понимал, что они ему не семья, но этого было мало. Его организм, словно отдельное разумное существо, реагировал со страшной силой, не обращая ни на что. Разыгравшиеся эмоции быстро набирали оборот, еще сильнее подстегивая организм к возбуждению. Началась какая‑то цепная реакция.

– …Тебе, конечно, ничего не сообщили. Кто же в здравом уме станет о таком говорить? Только правду‑то не утаишь от обчества. Человек, такая скотина, что все в конце концов, узнает, – продолжал проникновенно говорить старый, не разрывая взгляда. – А с кем гуляла знаешь?

Волна злости, боли и стыда захлестнули парня с головой. У него даже руки затряслись, так захотелось ему заткнуть старика. В добавок, источник внутри него очнулся. Напомнил о себе жжением, сильным огнем. Наружу запросился.

Ничего не понимающий искин откровенно запаниковал, видя, как организм парня начинает идти в разнос. Его усилия по стабилизации физиологии снова не давали никакого результата. Магический источник, многократно усиливая общее возбуждение организма и его функциональных систем, сводил на нет всего его усилия. Алексей все больше напоминал набиравший скорость грузовик, что мчался с горы с абсолютно наработавшими тормозами.

– …Так даже со всеми почти. Тут перечислять замучаешься, с кем у нее было, – скрипучий голос старика, казалось, влезал прямо ему в голову. – А что так покраснел? Головка бо‑бо?

И Алексей не выдержал. Сорвался. Магический источник, словно гигантский накопитель в доли секунды сбросил свою энергию в каналы. Спрессовавшийся вокруг парня воздух превратился в пламя и сразу же в плазму. Одно состояние сменилось другим. И ничего… Взвыли сигналы автоматов защиты и вокруг него активировалось необычайно мощное силовое поле.

– …Кхе‑кхе. Силен, чертяка, – пробормотал старый экспериментатор, известный многим своими чрезвычайно жесткими опытами и шутками. – Чуть мне всю системы безопасности не выжиг. Мог бы и не удержать. Надо бы еще мощности добавить от греха подальше… Ладно, пора будить его.

Лернер начал постукивать по щекам потерявшего сознания парня. Тот очнулся не сразу. С трудом. Глаза у Алексея были в этот момент совсем ошалевшие. В добавок, чуть опаленные брови и загорелая от пламени кожа лица.

– Ну, убедился. Понял, что, как маг, вы ноль без палочки, – ехидно улыбался старик, глядя, как Алексей с трудом вставал с пола. – Вы совсем не умеете контролировать свои способности. Вы граната с выдернутой чекой, от которой в любой момент можно ожидать взрыва. Понял?

Тот медленно кивнул. Что тут говорит? Все было абсолютно ясно. Его внезапно проснувшиеся способности оказались гораздо опаснее для него самого, чем для его врагов.

Чем дальше в лес, тел толще партизаны… Тьфу, обстоятельства

Алексей забрался на чердак, обширное, полутемное помещение, над вторым этажом особняка. Около года назад Бельский‑старший разобрал весь копившейся здесь годами хлам, решив оборудовать домашнюю обсерваторию. Даже закупил телескоп, сейчас сиротливо стоявший на своем месте и смотревший в глухую крышу, в которой так и не успели устроить раздвижные ставни.

Привело его сюда вполне прозаическое желание. Сегодня было 12 число. Его коммуникатор, где эта дата была выставлена на напоминание, напомнил об этом еще утром, едва он продрал глаза. Именно 12 числа был его день рождения. Его, человека другого мира, что по странному стечению обстоятельств, выжил и оказался здесь.

– Ну, что? С днюхой тебя, братишка, – перед ним стояла пузатая бутылка коньяка, что он прихватил с батиного бара, и обычный стакан, наполненный на пару пальцев янтарной жидкостью. – И с новой жизнью… Живи, … б…ь.

С горькой усмешкой, он залпом опрокинул в горло напиток, что Бельский‑старший приобрел за неимоверные деньги и берег для особого случая. Вот этот случай и наступил, правда не для него.

– Не бухти, Квазар. Помню я, как было в прошлый раз, – проговорил раздраженно парень в ответ на тревожное замечание искусственное интеллекта о потенциальном нарушении работы функциональных систем организма. – Я чуть‑чуть… Помяну, заодно, всех.

Налил себе еще немного – грамм пятьдесят примерно, не больше. Казалось, что для уже почти сформировавшегося взрослого человека будет от двух доз спиртного. Слегка поплывет, закружится голова, ноги начнет вязать, сильно потянет спать. Пожалуй, больше ничего. Правда, коньяк «Королевский замок», да еще с выдержкой почти в восемьдесят лет, был совсем не рядовым алкоголем. Его так не пили. Смаковали по капле, пытаясь прочувствовать особый аромат и вкус напитка.

– Эх, Леша, Леша, Алексей… Падла ты, Леша, – коньяк предсказуемо «дал ему по шарам», пустив его мысли по старому сценарию. – Сбежал… А ведь клятву давал… Помнишь ведь? Помню, – тут же кивнул, сам соглашаясь с собой. – Как уж там было? Я… хм… клянусь хранить верность Земной Федерации, оберегать ее от внутренних и защищать от внешних врагов, – на какой‑то мгновение вынырнув из алкогольного сумрака, отчеканил он, словно по учебнику. – Ну, защитил, защитничек?

Снова алкоголь выступил спусковым крючком, «выстрелив» ему в психику. Парень ударился в самокопание. Начал заново переживать последние минуты жизни орбитальной группировки. Вытаскивал из глубин памяти мельчайшие подробности тех ужасных минут – дикие вопли сгоравших заживо людей, громкие сигналы аварийных маяков и сирен, тоскливый треск переборок его звездолета.

Паршивые это были воспоминания, от которых ему становилось еще хуже. Только некуда было от них деться. Просто так от этого не отмахнешься, не выбросишь из памяти и сердца. Теперь все это было с ним на всю жизнь. Нужно было лишь привыкнуть жить с этим тяжелым багажом.

– Походу, хватит, – в какой‑то момент Алексей все же понял, что пора останавливаться. – Опять сопли распустил. Все, баста. Что я, как девка…

Неуклюже закрыв пробкой бутылку, он убрал ее под диван. Затем открыл дверь и замер перед крутой лестницей, по которой нужно было как‑то спустится. Хорошо бы еще сделать это как‑то по‑тише, не поднимая лишнего шума.

– Не проблема, – буркнул он, стараясь собрать расплывающуюся картинку перед глазами. – Спущусь.

К сожалению, не получилось. Первые пять ступенек он преодолел нормально, а вот на шестой споткнулся. Боднул головой фигурные перила и, кувыркнувшись, полетел на пол. На шум тут же прибежала вездесущая горничная, словно специально, убиравшаяся где‑то поблизости. С ахами и охами она подняла его и потащила к ближайшее комнате, спальне для гостей.

– Как же вам не стыдно, – укоризненно выговаривала она, укладывая парня на постель. – Госпожа Бельская опять из‑за вас расстроится.

Видит Бог, ему в этот момент обвиняющее бормотание Лизаветы было до одного места. Парня гораздо сильнее занимало другое. Девушка, поправляя его «тушку», наклонилась и ее внушительных размеров грудь, вырывавшаяся из декольте, повисла над самым лицом Алексея. Естественно, это заинтересовало его, даже находящегося в алкогольном тумане.

– Хм… Хорошо, – не очень отдавая отчет своим действия, парень дотянулся рукой до соблазнительно подрагивающих полушарий молочного цвета и с чувством сжал их. – Ого…

Тут же над ним поднялся бешенный вихрь. Покрасневшая женщина разогнулась и обожгла гневным взглядом парня. Быстро поправила платье, постаравшись запахнуть декольте, и стремительно выскользнула из комнаты. Из‑за двери послушался затихающий стук ее каблучков.

– Сейчас, походу, начнется, – вздохнул он, отгоняя стоявшее перед глазами чарующее видение.

Не ошибся. Началось. Через некоторое время в комнату вновь вбежала Лизавета с торжествующим выражением на лице. Следом в комнате появилась сама Бельская, тут же начавшая хмурится при виде чуть позеленевшего сына.

– … Не достойное поведение… Нужно будет извиниться перед Лизаветой. Отец бы был очень недоволен тобой. Слышишь меня? – во время обвинительно‑осуждающей речь матери его, как на грех, начало мутить, что, как известно, заканчивалось всегда одним и тем же. – Ой! Алешенька, что с тобой? Лиза, быстро звони в клинику! Ой! Тазик нужен…

Поздно. Перегнувшийся пополам, парень уже блевал. Пытавшийся справиться с интоксикацией организма носителя, искин выбрал единственное правильное в этом случае решение – как можно скорее очистить желудок.

Около часа после этого Алексей уже лежал в своей комнате. Чуть бледный, с подключенной капельницей, с измученным выражением на лице, он молча пялился в потолок.

– … Молчишь? Правильно, что молчишь, – рядом стояла мать, всем своим видом выражая свое неудовольствие. – Сначала ты залез в бар и взял оттуда тот напиток. После напился и так отвратительно обошелся с Лизаветой. Почему ты это сделал, Алексей? Неужели так праздновал свой новый титул? – тот, по‑прежнему, молчал. – Кстати, к тебе сейчас прибудет одна особа. Ей стало известно о том, что к тебе вызвали врачей, и она решила навестить тебя, – Бельская очень выразительно произнесла выражение «одна особа», что заставляло задуматься. – Надеюсь, ты будешь вести себя достойно. Это прежде всего в твоих интересах, сын.

Парень толком даже подумать о ее словах не успел, как в комнату к нему ворвалась девичья фигурка. Анна! Конечно, она! Кто же еще мог примчаться к нему, когда приставленная к Бельским охрана доложила в имперскую канцелярию о вызове врача. Ее лицо исходило от волнения красными пятнами, в глазах подозрительно блестело. Уж не плакала ли княжна?

– С тобой все в порядке? – за несколько шагов до его кровати, она взяла себя в руки и старалась говорить спокойно, ровно; правда, получалось не очень, волнение все равно давало о себе знать. – Мне сказали, что к тебе приходил врач.

Действие лекарств уже подействовало и он давно пришел в себя. Только от этого ему было не легче. Нужные слова все равно не находились. Что ей было сказать? Видно же невооруженным глазом, что она влюбилась в него. Считай, совсем голову потеряла. Когда только успела…

– Что ты молчишь? Тебе плохо? – встревоженная его молчанием девушка не унималась. – Может снова врача позвать?

Алексей скрипнул зубами. Ситуация складывалась такая, что нужно было не зубами скрипеть, а мозгами. Ведь она ему тоже нравилась. Определенно нравилась. Организм, даже сейчас после перенесенного стресса, ясно и понятно давал об это понять. Алексей отчетливо чувствовал, как у него все начинает вставать дыбом. Вот только ничем хорошим от этой ситуации не «пахло»! От слова совсем. Скорее даже просматривались очень серьезные неприятности. Она ведь великая княжна, а он новоиспеченный «вшивый» барончик! Он, фактически, одна из наследниц престола, а он парень с громадным долгом на шее и проблемами с одним из сильнейших родов империи! Еще нельзя забывать про какие‑то странные неприятности. Что все время преследовали его. Чуть ли не через день его пытаются то убить, то поджарить, то взорвать. А он тут решил любофф «крутить»!

– Алешенька, не молчи пожалуйста. Я же сразу приехала, как узнала об этом, – девушка, наконец, подошла к нему и осторожно присела на краешек, рядом стоявшего стула. – Правда, папа просил меня не ездить. Но я все равно поехала…

Его лицо аж перекосило от ее слов. Мать вашу! Она еще похоже и с отцом поругалась из‑за него. Вот это номер! Охрененное развитие событий! Мало ему было врага в виде боярина Вяземского. Теперь еще прибавился сам император. Кто знает, что он теперь подумает? Ведь есть еще СМИ, репортеры, друзья, знакомые, которым тоже в голову может взбрести невесть что. Б…ь! Ну и на черта ему такое приданное?

Похоже, что‑то из этих мыслей у него все же отразилось на лице. Или Анна просто обиделась на его долгое молчание, посчитав это своеобразным «игнором».

– Значит, так, – поджала она пухлый губки и резко одернула руку, что лежала на одеяле в несколько сантиметрах от его руки. – Хорошо…, ‑ несколько слезинок осторожно скатились по ее щекам.

Последнее слово прозвучало так, словно имело совершенно противоположный смысл. Бывает такое. Скажешь одно слово, но вложишь в него столько смысла, что на несколько книжек хватит. Анне удалось сделать это особенно хорошо.

Встала и стремительно исчезла за дверью. Минут через десять, которых должно было с лихвой хватить чтобы проводить гостью и сказать ей на прощанье несколько вежливых приличествующих месту фраз, в комнату вошла Бельская. Алексей тяжело вздохнул, заранее предчувствия намечавшиеся разборки. Зачем она еще могла прийти именно сейчас? Естественно, чтобы обругать его за расплакавшуюся княжну.

– Алексей, нам надо с тобой поговорить, – голос ее неожиданно прозвучал очень участливо, без единого намека на недовольство. – Это все с тобой происходит из‑за княжны Анны? Так ведь? Признайся матери. Ты так сильно любишь ее?

Хорошо, что Алексей лежал и его подбородок подпирался сложенным одеялом. В противном случае бы его челюсть уползла далеко в сторону пупка. Слишком уж удивительным было утверждение Бельской. Она, судя по категоричности тона, была абсолютно уверена в его влюбленности. Но это ведь не так! Анна ему нравится, его тянет к ней, и все такое. Но говорить про любовь парень явно бы не спешил.