Текст книги "Чужая жизнь. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

– Ошибка. Конечно, ошибка. Сейчас я по камерам проверю и во всем разберусь, – бормотал Ершов, выводя на монитор камеры второго контура безопасности. – Может, вообще, это проверка такая… Конечно! Вот же я дурак! Это же проверка! Точняк!

Пришедшая в голову мысль тут же принесла облегчение. Конечно, их всех проверяют. Глава дружины уже давно пугал весь охранный персонал поместья чем‑то подобным. Раз десять Ершов уже слышал, как тот разглагольствовал об этом. Мол, засиделись вы тут, давно размяться пора, пострелять немного, побежать за дичью. Вот, значит, о чем глава говорил!

Парень несмело усмехнулся, почти уже поверив в это предположение. Ведь это все и объясняло. Тютелька в тютельку сходилось. Сначала их пару недель зайцами тревожили. Бдительно их проверяли скорее всего. Наверное, привезли из питомника десятков шесть косых и постепенно их выпускали у границ поместья, чтобы они возле охранных сенсоров шастали. Теперь вот решили по‑серьезному поиграть. Тревожную групп, как будто бы даже уничтожили. Прямо насмешили. Парень еще раз улыбнулся. Правда, ведь, смешно. Как этих здоровых гавриков в броне положить можно? Он сам видел, как на учениях по ним из пулемета стреляли. Трассеры с бронебойными молниями сверкали, когда от их брони отлетали. Парней только в стороны отбрасывало. Они кряхтели лишь после этого. Как таких уработаешь?! Они ведь тоже стоять не будут, когда по ним стреляют. Там оружия понавешано столько, что мама не горюй – штурмовая винтовка с подствольным гранатометом, два минигана у пулеметчиков группы, одна переносная ракетная установка, куча всякого личного оружия. Есть гранаты, в конце концов. Одной любому бродяге за глаза хватит.

– Да, да…, ‑ зашептал он.

Ему, правда, полегчало. Отпустило немного. Тревожная лампа, конечно, еще мигала. Видео с камер тоже почему‑то не загружалось.

Он переключился на соседние камеры, что мониторивались на выдвижных опорах. Они должны были дублировать базовые камеры, в случае их неполадок. Пара щелканий по кнопкам и штанги начали выдвигаться из укрытий в земле. Сейчас он все и узнает. Проверяющие, наверное, главные камеры накрыли, чтобы они здесь ни о чем не догадались. Про дополнительные же могли и не знать.

– Ну‑ка, ну‑ка…, ‑ бормотал он, когда изображение начало подгружаться. – Что тут у нас? И что это?

Почему‑то почти во весь огромный монитор растянулась белая картинка с необычными пикселями странной геометрически правильной формы. С помощью увеличения оператор несколько раз подвигал фокус камеры. Фигуры становились еще более необычными. Прямо экскурс в стереометрию какой‑то. Во весь экран красовались гексоганальные и додекагональные призмы, самых разнообразных форм многолучевые звезды. Конечно, Ершов этих мудреных слов не знал, но догадывался, что такую красоту как‑то обязательно называли по научному.

– Помехи может? Странно. Настраивали, кажется, неделю назад. Тогда идеальная картинка была, – задумчиво шептал оператор, решив подвигать камерой по сторонам. – Ладно, возьмем вправо. Нет, лучше влево.

Подчиняясь, камера пошла влево. Непонятные геометрические фигуры, действительно, исчезли, подтвердив тем самым, что камера была технически совершенно справна. Правда, ясности это не внесло никакой. Кажется, даже напротив: все стало еще более непонятно.

– И с хера ли это все?! – почесал он затылок, уже, вообще, ничего не понимая.

Операторский монитор показывал зиму! Классическую русскую зиму с ее скованными морозом деревьями, застывшими без единого движениями мохнами елочками, высоченными сугробами и снежными шапками на лесных муравейниках! Все это, конечно, было очень красиво, но на дворе‑то было начало осени! Осень, мать ее, а не середина января! Не рождество, наконец, с его морозами и снегопадами! Как это все понимать!

Сразу же прояснилась и загадка с геометрическими фигурами. Это же были просто снежинки, которые попали в фокус камеры и увеличенные автоматической системой стабилизации изображения.

– Черт, черт, черт… Это нездоровая херня, нездоровая херня, – забормотал оператор, вновь начиная двигать камерой из стороны в сторону. – Совсем нездоровая… А‑а!

В какой‑то момент двигавшаяся камеры выхватила странную человекоподобную фигуру, закованную в ледяной панцирь. Нечто подобное могло получиться, если в трескучий мороз какого‑нибудь бедалагу раз за разом поливать ледяной водой. Словом, ледяная статуя выходила!

Трясущимися руками, Ершов увеличил изображение, уже понимая, что именно он сейчас увидит. Точно! Во весь монитор растянулось человеческая голова в ледяной маске. Через удивительно прозрачный лед можно было даже морщинки увидеть на лице человека.

– Это же Качок, мать его за ногу… Качин Сашка, – в этом ледяном человеке к своему ужасу парень узнал своего знакомого, с которым они частенько шутливо переругивались. – Как же так? Почему… Зачем…

В голове крутились какие‑то бессмысленные вопросы, бессвязные ответы на них.

– … Получается не проверка никакая… Совсем не проверка…

Ершов все равно никак не мог поверить в то, что все это реально. Ведь, он только что почти убедил себя, что ничего странного не происходит.

– Выходит, все взаправду? По‑настоящему? – задрожал он, кривясь лицом.

Умирать он совсем не хотел. Что он, дурак, что ли? Ведь он даже в операторы пошел именно по этой причине. Специально грыз науки в политехе, чтобы попасть не в рядовую пехоту. Это же пехтура, легкая или тяжелая (какая разница), первой попадает в мясорубку и, естественно, первой превращается в фарш. Маги на таких насекомых никогда внимания не обращают. Это расходный материал, которого ни жалко. Рядовичей еще можно набрать и в строй поставить. Можно и наемников навербовать. Оператор автоматических боевых платформ же птица особая. Он всегда в защищенном укрытии сидит. За него машины воюют. А сейчас выходило, что и он воевать должен…

– Нет уж! Нате выкусите! – буркнул он, клацая зубами. – Что я лошадь за них работать, пусть машины лучше воюют… А я здесь как‑нибудь…

Этот недолгий слюнявый акт ему определенно пошел на пользу. Ершов на какое‑то время воспрял духом и начал живо стучать по клавишам управляющей консоли. Следовало убедиться, что автоматическая система обороны все делает именно так, как и должна – успешно борется с незнакомым противником.

Оператор начал выводить на монитор картинки со всех западных камер, которые, по его задумке, и должны были заснять самого противника и его атаку. Откликались далеко не все. Те же, что давали обратную связь, демонстрировали одно и тоже – заснеженный лес, изредка прореженный черными проплешинами сожженных деревьев.

– А что у нас с арт‑автоматами? Эти‑то дуры явно не проспали пробой в периметре?

Артиллерийские автоматы, стационарные башенные точки со спаренными 30‑миллиметровыми орудиями, «работали» так, что радовали глаза. Боеприпасы расходовались с бешенной скоростью, нагрузка оперативного процессора демонстрировала запредельные цифры, нагрев стволов орудий постепенно подходил к критическому. Последнее, вообще, было невозможным. Нейронная система арт‑автоматов никогда бы не допустила работу орудий в таком режиме. Правда, Ершов тут же вспомнил, что это касалось, прежде всего, сторожевого режима. А ведь существовал еще и атакующий, оборонительный, тотально оборонительный режимы. В последнем, арт‑автоматы начинали вести огонь буквально на расплав стволов.

– Где же видео оттуда? Черт, черт…

Едва появилась картинка, Ершов отпрянул от здоровенного монитора. Прямо во весь экран протягивались метровые снопы пламени. Установленная в паре метров от орудийной точки камеры во всей красе показывала, как «работали» арт‑автоматы. Просто убийственная, нереальная красота, от которой дрожь брала! Из бокового отверстия непрерывным потоком летели снарядные гильзы, башня с орудиями дергалась, как сумасшедшая. Это, с какой же скоростью должен был двигаться враг, чтобы на него так реагировал арт‑автомат?!

Оператор бросил взгляд наверх монитора, где бежали данные со стрелковых комплексов, установленных на третьей контуре безопасности. Там стояли обычные роторные крупнокалиберные пулеметы – аналоги корабельных, очередь из которых запросто вертолет перерезала. Здесь была полностью аналогичная картинка. Бешенный расход боеприпасов. Сильный нагрев стволов.

– Что же это такое? – бормотал парень, пытаясь понять, кого к ним могло принести. – Кто же к нам нагрянул? Неужели кто‑то нам вендетту объявил? Не слышно же ничего не было…

Мысль про боярскую вендетту тут же запала ему в голову. Она бы могла очень многое объяснить, если бы соответствовала действительности. Только тогда могла бы собраться такая силища, рассуждал Ершов. По нам же явно маги работают. Тут сомнений быть никаких не может. Скорее всего, еще пехота подтягивается. Во время вендетты всегда так начинается. Сначала маги вдарят по башке чем‑нибудь тяжелым. Полностью подавят огневые точки или, по крайней мере, заставят их израсходовать свой боезапас. После же в бой вводятся пехотные мобильные подразделения на бронетехнике, если род богатый. В противном случае, солдаты могут и пехом идти.

– Вендетта, мать ее… А я, придурок, специально на сегодня дежурством махнулся, – глупо хихикнул Ершов, полулежа в кресле. – С Иркой собрался на черное озеро съездить. Денек решил выгадать. Вот же, придурок! С бабой покувыркаться решил и встрял… Точно все беды от баб…

Вендетта – это очень плохо. Он был не дурак и прекрасно понимал это. Кто бы ни напал на боярина Вяземского, должен был понимать, что в ответ может прилететь очень и очень сильно. Значит, враг ударить должен был так, чтобы от них тут и мокрого места не осталось. Правда, самого боярина‑то здесь нет. Может они просто не знали об этом.

– Я‑то ведь в операторской… Тут брони до черта, – с тревогой Ершов оглядел потолок капсулы, напоминая себе, что вокруг него было больше трех метров всяких защитных материалов. – Должен усидеть‑то… Лишь бы ничем мощным не шарахнули по поместью. Могут ведь, собаки, шарахнуть…. Ой! Дали чем‑то?! Может наши?

По капсуле пошла неуловимая дрожь, которая сразу же прекратилась. Правда, его вновь тряхнуло. Очень на взрывы похоже было. Может минометы крупного калибра с внутреннего периметра заработал? Там стволы такие, что ребенок головы запросто засунет. Они вполне могут так бабахнуть.

– Б…ь, точно от баб все беды… Сидел бы сейчас дома и пельмени с водкой жрал, – с горечью шептал Ершов.

Время собирать камни

Около часа до описываемых событий…

По имперской трасе первого класса брел худая фигурка подростка. Чуть сгорбленный, с еле двигающимися руками, без единой кровинки в лице, словно вставший из могилы мертвец. Под стать была и его одежда: разорванные и закопченные остатки какого‑то комбинезона, дырявые прыжковые перчатки, полуразвалившийся ботинок на одной ноге и его отсутствие на второй.

Мимо него, не снижая скорости, проносились автомобили. Лишь единицы замедляли ход при виде одинокого бредущего человека. Правда, рассмотрев паренька вблизи, тут же давали по газам и уносились вдаль.

Алексей ни на кого и ни на чего не обращал внимания. Шел прямо, целенаправленно, не оборачиваясь. Его немигающий взгляд был устремлен прямо перед собой.

– … А какая теперь разница? Какая, к черту разница, братишка? – шептал он одними губами, совершенно автоматически переставляя ноги. – Ничего не и не осталось. Почти ничего… Семью, друзей, жизнь уже просрал один раз. Видно, сейчас на второй круг иду… Опять тоже самое. Отец погиб, не стало Анны, моей звездочки, только что чуть не угрохали самого… Чего теперь? Ждать от Вяземского «новых подарков»? Каждый день трястись в страхе, думая о нем? – спрашивал он себя с горечью, которая, переполняя его, уже лилась через край. – Не‑е‑а. Черта с два. Если там ничего не удалось сделать, то здесь уж оторвусь напоследок. Покуролесю, душу отведу так, что эхо по всей земле ходить будет.

С каждой фразой, что вырывалось из него, фигурка подростка окутывалась серебристой дымкой, которая тут же развевалась. От босой ноги за ним тянулась цепочка следов от глубоко впечатывающихся в пластобетон человеческих ступней. Будто бы вместо сверхпрочного покрытия дорожное полотно представляло собой рыхлую и мягкую черную массу.

– …Спрошу с Вяземского за всех обиженных им. Может тогда и моим на том свете полегчает, – парень продолжал бурчать себе под нос. – Вяземский ведь хуже тех нечеловеческих тварей, что на нас напали. Они чужой вид уничтожали, а это – своих…

Переход не самым лучшим способом повлиял на психику подростка. И без того невероятно пластичная, испытующая серьезное давление в последнее время, она с трудом стабилизировалась. «Маятник качался» из одной стороны в другую по широкой амплитуде. Свою немалую лепту вносили и неимоверно возросшие магические способности, позволявшие пропускать через организм колоссальные объемы энергии и еще больше возбуждавшие психическую активность парня. Ему бы сразу после Перехода полежать в спокойной обстановке, пообщаться в приятной компании, а не носиться сайгаком по полям и холмам с жаждой убийства в голове.

Собственно, сейчас он и находился в одном из таких чрезвычайно возбужденных состояний. Все его внимание занимали несколько ключевых мыслей – он остался практически один и Вяземский должен ответить за свою преступления. Облаченные остро насыщенные эмоции, эти мысли словно высокооктановое топливо все с большей силой подгоняли и подгоняли его.

– Вяземский…, ‑ с нескрываемой ненавистью прочитал он столь ненавистную фамилию на высокой информационной табличке, сообщавшая о границе частой собственности рода Вяземских. – Я уже близко.

С этой части трассы было видно, как в сторону отходит широкая полоса дороги и петляя скрывается в лесном массиве. Еще один указатель извещает, что расстояние до родовой резиденции составляет 18 километров. Если же попробовать пойти по прямой, то путь до усадьбы должен быть сильно короче. По крайней мере с пригорка верхушка одной из башен резиденции выглядывала. Километров 6–7 можно было выгадать.

Все это моментом пронеслось в голове Алексея. Он ощерился, быстрыми скачками пересек трассу и со всей скорости нырнул в густые заросли кустарника. С несущегося мимо авто только перекошенная от удивления рожа водителя мелькнула. Перед ним вдруг пролетела скрюченная фигура не то человека, не то зверя. Как тут не вылупить глаза от удивления?

Парень, окутавшийся в предельно низкий температурный саван, ломился по зарослям ивняка и березняка, как взбешенный кабан. Молодые деревца при соприкосновении с ним моментально промерзали до самых корней и тут же со звоном рассыпались на кусочки. В порошок превращались кусты ивы, пересохшая трава, полу гнилые пни давно уже упавших деревьев. Тянувшаяся за ним просека по ширине напоминала больше путь, оставленный грузовиком с горных выработок.

Под его ногами с одинаковой легкостью крошились и кусками вминались в землю и гранитные валуны, и куски песчаника, и датчики движения в корпусе из сверхпрочного мультила. Последний, вообще, плавится лишь в промышленных доменных печах. Здесь же ребристые шары сенсорных датчиков с неимоверной легкостью превращались в раздавленные ошметки, уже никогда не подлежавшие восстановлению.

Не сбавляя скорости, Алексей перепрыгивал пятиметровые ямы, заполненные болотистой водой; сносил попадающиеся на встречу бетонные столбы с предупреждающимися надписями. Несколько раз прямо из под его ног выпрыгивал обезумевший от страха заяц и несся, как угорелый, прочь от парня.

Остановился подросток лишь тогда, когда над его головой прогремела громкая автоматная очередь. Следом раздался повелительный мужской голос, усиленный электроникой. Голос информировал его, что тот находится в частных владениях урожденного боярского рода Вяземских и должен немедленно остановится.

– Выбросить все из рук и карманов! Завести руки за голову! Встать на колени! – продолжал лаять команды микрофон. – В случае неповиновения немедленно открываем огонь! На колени, придурок! Быстро на колени!

На соседнем пригорке, располагавшемся на расстоянии пары десятков метров, показалась рычавшая морда квадроцикла. Его седок, мощный детина в футуристической разгрузке, держал в руке здоровенный штурмовой карабин, недвусмысленно качая его стволом из стороны в сторону.

– На колени, недоумок! – уже заорал второй солдат, появившийся справа от первого. – Быстро!

Алексей в нерешительности застыл. Смотрел то в их сторону, то в сторону боярского поместья. Нужно было отправляться в путь, до цели было еще неблизко. Только оставлять за спиной вражеских дружинников было бы не самой хорошей идей. С ними нужно было что‑то решать.

– Ну ты и встрял, баран! – выкрикнул третий дружинник, державший в руках бандуру пулемета. – Хозяин тебя с дерьмом теперь съест. Считай, что ты уже сидишь в холодной. И никто тебе не поможет… Что столбом стоишь? Мозги что ли отшибло? Митюха, прочисти‑ка ему мозги! А то Вяземский скоро будет…

Произнесенное имя, рефлекторно вызвавшее ярость у парня, тут же решило судьбу тревожной группы…

Пулеметчик, улыбаясь во весь рот, поднял портативный миниган и выпустил ой пуль с намерением попугать парня.

– Парняги, я, наконец, своего дракона расчехлил, – завопил пулеметчик. – Сейчас этот бродяга в штаны наложи…

В этот момент земля вздрогнула! От Алексея во все стороны пошла спрессованная волна космического холода. Все, что ни попадало внутрь этой распространяющейся сферы, тут же превращалось в ледяной кристалл. Новая пулеметная очередь, что от неожиданности выпустил дружинник, словно на стенку наткнулась. Мощные пули, моментально обрастая ледяной рубашкой, тут же теряли свою убойную силу и падали на землю.

Не перестававший давить на гашетку минигана, пулеметчик так и умер с гримасой удивления на лице. Превратились в ледяные статуи и остальные члены тревожной группы, которые так и не успели сделать ни выстрела. Все они в разных позах остались стоять там, где по ним прошлась ледяная волна. Командир группы, рослый оренбуржец в узнаваемом шлеме пестрой раскраски, застыл за рулем квадрацикла. В стороне от него, полностью одетый в ледяную броню, замер ржущий боец, схватившийся за живот. Еще трое, страховавшие своих товарищей, вповалку лежали вокруг открытого багги с крупнокалиберным пулеметом.

– Хотели войны? Вы ее получили, – Алексей ходил между белыми статуями, которые еще несколько минут назад были живыми людьми. – Остальные тоже получите. Все получите, полной мерой.

Он со всей силы пнул по корпусу багги, часть которого сразу же осыпалась треснувшимися металлическими кусками. Наступил голой пяткой на валявшийся штурмовой карабин и раздавил его. Магема холода, сформированная им, оказалась настолько мощной, что на молекулярном уровне меняла структура вещества. Она превращала крепчайший пластобетон, армированный металл, оружейную сталь в неимоверно хрупкую структуру, по консистенции напоминавшую стекло.

– Пора, – выдохнул парень и пошел в сторону широко раскинувшегося поместья – многоуровневого комплекса зданий с причудливыми башенками.

Едва Алексей поднялся на вершину оврага, с которого спустились дружинники Вяземского, как со стороны усадьбы раздалась череда артиллерийских выстрелов. Резкие, хлопающие звуки звучали один за другим, едва не сливаясь в непрерывную очередь. Первые снаряды легли с большим перелетом. Арт‑автоматы из‑за помех, вызванных мощными магическими возмущениями, не смогли взять правильную поправку. Почти сразу же по парню заработали стрелковые комплексы, обрушившие рой свинцовых пуль на это место.

Стало совсем не уютно. С шага пришлось перейти на бег, а после – на рваные прыжки. Процессоры автоматических огневых точек сходили с ума, пытаясь предугадать траекторию движения. То там, то здесь рвались снаряды, поднимавшие в воздух кучи земли, льда и деревянных щепок. Над головой свистели пулеметные пули.

– А‑а‑а‑а‑а! – оравший благим матом Алексей, скакал не хуже косого. – А‑а‑а‑а‑а! Падла! А‑а‑а‑а‑а! Хрен возьмете!

Зашкалившее возбуждение, срывало крышу. Психика парня плыла все сильнее и сильнее, заталкивая в самую глубину человеческое и разумное, и взамен выталкивая наружу древние животные инстинкты. На глазах исчезал человек и рождал зверь, сильный и опасный своей животной стороной хищника. И этот зверь хотел крови своего врага.

– Хр‑р‑р‑р‑р! – прорычал по‑звериному тот, кто еще недавно был человеком. – Хр‑р‑р‑р‑р! – спина неестественно выгнулась дугой, с хрустом потянулись конечности. – Хр‑р‑р‑р‑р!

Человекоподобное существо вдруг прыгнуло! Неимоверной силы прыжок тут же перенес его на добрый десяток метров от того места, куда уже летел очередной снаряд. Следующий прыжок был уже направлен в другую сторону, унося мага от новой опасности.

Бесполезно было искать в этих хаотичных прыжках какой‑то системы, порядка. Зверь не думал, не планировал, а просто реагировал на очередной залп, на очередную пулеметную очередь. Он словно чувствовал, в какое место на этот раз ударит смерть.

Переполненный магией, он метался вдоль второго контура безопасности поместья. Всякий раз, как удавалось оказаться чуть ближе к одной из укрепленных огневых точек, на него тут же обрушивался вал огня с соседних позиций. С визгом сервоприводов, работавших на пределе своих возможностей, орудийные стволы арт‑автоматов дергались из стороны в сторону, пытаясь поймать цель в прицеле. Однако ей снова и снова удавалось уходить из под нового огненного вала. Скачки переносили существо через глубокие ямы‑овраги, бросали в густые заросли кустарника. Тело в полете всякий раз окутывалось магической пеленой, превращающейся то в облако сверхнизкой температуры, то в облако перегретой до солнечных температур плазмы. После каждого приземления или удара о землю, существо оставляло после себя обширные заоваленные прошлепины – скованной льдом земли или спекшегося до стеклообразной массы песка.

В какой‑то момент ближайший арт‑автомат замолк, бессильно опустив орудийные стволы вниз. Был полностью исчерпан боекомплект, хранящийся в автоматических боксах башни. Автоматическая система сразу же начала подъем новой порции снарядов из оружейного склада. С подземного хранилища, расположенного в цоколе поместья по конвейерной ленте моментально потянулись массивные контейнеры пеналы, полностью заполненные аккуратными золотистыми тельцами снарядов‑близнецов. По подсчетам процессора орудийной точки для полного цикла перезарядки, включая доставку боекомплекта из подземного хранилища, требовалось около двенадцати минут двадцати трех секунд. Только не было этого времени.

Едва одна из огневых точек прекратила стрелять, как маг в тоже мгновение бросился в ее сторону. Демонстрируя запредельные возможности, он взлетал на высоту в десятки метров и с силой гигантского молота тут же обрушивался на землю. После очередного такого прыжка его тело с неимоверной силой ударилось в массивную орудийную башню с дергавшимися орудийными стволами.

Земля вздрогнула от удара. Почва от места падения пошла крутыми волнами, подобно морским. Все заволокло перегретым паром, скрывая от глаз произошедшее. От самой орудийной точки осталась лишь здоровенная воронка, на дне которой скрывались остатки спрессованного до состояния камня железобетона и легированной стали. Там же прямо на коленях стоял и маг, ошеломленно трясущий головой. От взрывной волны досталось и ему.

Худая полуобнаженная фигура подростка с свисавшими с него остатками прыжкового комбинезона медленно выпрямилась. Ходуном ходила грудь, воздух с шумом втягивался в ноздри. Искусанные в кровь губы были крепко сжаты.

– Сильно же меня приложило, – прошептал Алексей, от мощного взрыва вырвавшийся из безумного забытья. – Башка, как чугунная. В добавок звенит еще.

Помогая себе руками, он добрался до края шестиметровой воронки и осторожно выглянул наружу. Пейзаж вокруг неслабо его удивил. Пожалуй даже, поразил своими чуждыми, неземными видами. Нечто похожее он наблюдал из кабины своего штурмовика, заходя атакующим курсом на позиции инсектоидов в своей прошлой жизни. Все выглядело настолько похожим, что он с трудом сглотнул вставший в горле ком. Окружающие поля, верхушки оврагом, небольшие холмики, остатки рощи и ивняка полностью лишились привычным осенних оттенков, окрасившись исключительно в черно – белые цвета. Деревья торчали черными сильно обугленными свечками, словно оплакивая свою жизнь. Болотистые озерца превратились в глыбы вздыбленного льда. Кое‑где выступающие песчаные холмы покрылись блестевшим стеклом. Еще более фантастичным пейзаж делали многочисленные воронки, оставшиеся от огня «разбушевавшихся» арт‑автоматов.

– Ни хреново я тут покуролесил…, ‑ присвистнул он наблюдая сюрреалистическое лицо настоящей войны, скалившееся в его стороны гнилыми провалами воронок и дышащее на него горькой пороховой гарью. – Защитнички, похоже, все обосрались и прячутся сейчас по своим норам. Самое время проведать их, вместе с главарем… Боярская твоя душонка, я уже иду, – ухмыльнулся парень, одним движением выбрасывая тело из воронки. – Сейчас пощупаем тебя за волосатый сосок…

К сожалению, для мага не все защитники периметра прекратили сражаться и прятались во внутренних укрытиях поместья. Остался еще один рубеж обороны, который именно в этот самый момент и задействовала автоматическая система защиты. Признав после анализа произошедшего столкновения высокий потенциал противника – его исключительную подвижность, поразительную мощь магических ударов и относительную неуязвимость к огню арт‑автоматов и пулеметных стрелковых комплексов, система активировала минометы крупного калибра. Их монстрообразные жерла стали медленно подниматься из своих пеналом, едва раздвинулись, скрывающие их, броневые заслонки. Скорострельность, правда, этих гигантом была невысокой. Три – четыре двухсоткилограммовых снаряда в минуту в среднем выпускал такой миномет. После двадцатого залпа регламент требовал перерыва в стрельбе для проведения работ по техническому обслуживанию. Хотя, могл ли понадобиться кому‑нибудь двадцатый залп? Тут и одного могло за глаза хватить.

Одновременно, из казарм начал выдвижение небольшой отряд в экспериментальных силовых доспехах. Это было всего лишь одно боевое отделение – пятерка бойцов, которые, которые, казалось, уже ничего не решат на поле боя. Однако, это обманчивое впечатление тут же таяло, едва солдаты покинули казармы. Размером с тяжелого пехотинца в скафандре высшего пятого класса со встроенным экзоскелетом, бойцы тут же окутались голубоватым сиянием силовых полей. С ровным гудением активировались генераторы их плазменных ружей, ужасного по своей разрушительной силе оружия. Средняя мощь выпускаемого им одного заряда капсулированной плазмы равнялась утроенному залпу тяжелого армейского ракетомета. По‑хорошему, одним выстрелом из плазменного ружья можно было развалить многоэтажку, двумя вдолбить в землю полноценный бетонный дот или танк. Наконец, силовой доспех каждого из солдат оснащался прыжковым двигателем, позволяющим забросить всю эту тяжесть на высоту пятиэтажного дома. Что можно противопоставить такой мощи?

Первые два выстрела оба миномета сделали ровно через три минуты после прохождения в электронных цепях команды на открытие огня. Бабахнуло так, что заходили стены поместья ходуном, повышибало закаленные окна с северной стороны. Над полем уже рос сдвоенный гриб из дыма, пара и сгорающих в воздухе осколков. Следующая пара снарядов рванула через минуту, поднимая в воздух еще больше осколков. Некоторые из последних долетали даже до стен резиденции, где, ударившись о кирпич, со звоном падали на мощенные плиткой дорожки.

В период небольшого затишья, когда автоматическая система обороны сделала небольшой перерыв в стрельбе из‑за поднявшейся в воздух стены дыма. Около сотни метров было до этой инфернальной и остро пахнущей черной пелены, полностью непроницаемой для сверхчувствительных сенсоров боевой системы.

Начало выдвигаться отделение бойцов в силовых доспехах. Короткими прыжками с включенными прыжковыми двигателями, они скакали в сторону дыма. То один то другой время от времени выпускал заряд плазмы по месту, казавшемуся ему наиболее подозрительным. Тут же раздавался шипящий резкий хлопок и в пелене дыма появлялась крупная дыра, сразу же начинающая затягиваться.

Они уже вплотную подошли к границе черного постепенно рассеивающегося дыма, уже почти не скрывавшего огромные воронки. Десятиметровые ямы с вздыбленной землей по краям казались следами, оставленными безумным танцующим великаном. Вряд ли кто‑нибудь мог выжить в этом аду. Стволы плазменных ружей застыли в одном положении, больше не двигаясь из стороны в стороны. Вырубились за ненужностью прыжковые двигатели. Массивные фигуры солдат просто шли, медленно преодолевая земляные торосы.

Командир группы, подчиняясь указаниям автоматической системы защиты, дал приказ рассредоточиться, чтобы охватить поисками как можно больший участок. Бойцы тут же стали разворачиваться в широкую цепь.

Только не надо было никого искать. Тот, кого они считали жертвой и давно разорванным в клочья трупом, сам нашел их.

– Я здесь! – громко прокаркал Алексей, резко поднимаясь из под груды земляных комьев. – Здесь я, чертовы железки! – еще громче крикнул он, оказываясь позади солдат. – Глаза разуйте!

Первым среагировал командир отделения, развернувшийся с удивительной быстротой для такого массивного тела. Восстановив равновесие, он вскинул плазменное ружье и… буквально наткнулся на противника.

– Привет…, ‑ на солдата смотрело то, что, в принципе, не могло существовать.

Рядом с ним, буквально вплотную, стояло человекоподобное существо, покрытое обгоревшей кожей. Черная бугристая поверхность, покрывавшая все его тело, змеилась многочисленными трещина, из которых сочилось что‑то ало‑белое. На том, что могло бы считаться лицом и лишь отдаленно напоминало это, блестели два провала – глаза, неотрывно смотревшие на командира.

– Не ждал? – хрипло спросило существо, хватаясь конечностью за ствол плазменного ружья.

Боец дернул рукой, пытаясь вырвать оружие. Взвыли электроприводы, прибавляя мощи. Бесполезно! Словно монолитную стену толкаешь! Даже ничего не шелохнулось. Солдат вцепился в оружие двумя руками и, помогая себе всем телом, тянул на себя. Опять ни какого эффекта!

– За свою игрушку испугался? – хрюкнуло смешком существо.

Стал плазменного ружья вдруг начал сминаться и заворачиваться в трубочку. Номерная легированная сталь скручивалась с такой видимой легкостью, словно состояла из картонной бумаги. От неожиданности командир даже отпустил оружие, которое тут же упало на землю.