Текст книги "Чужая жизнь. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Вяземский замолчал, многозначительно поглядывая на сына. Мол, теперь, надеюсь, до тебя дошло, что я хочу сказать.

– А стоит ли сейчас ввязываться в это? Зачем отвлекаться на это именно сейчас? Ведь скоро закрутятся такие события, что это уже и гроша ломанного стоить не будет… Зачем нам сейчас баламутить это болото? – быстро заговорил наследник, словно стремясь переубедить боярина. – В преддверии такого дня нам нельзя привлекать к себе внимания. Бельский мелочь! Нужно выкинуть его из головы! Когда же власть будет в наших руках, мы разберемся с ним.

Патриарх замедлил шаг, что Вяземский‑младший воспринял, как заинтересованноть и продолжил с ее большим жаром.

– Зачем нам, вообще, этот пацан? – искренне недоумевал он. – Скоро все наше будет, отец! Все это будет наше! Неужели ты этого не понимаешь? Нам нельзя подставляться! Все это начинает дурно пахнуть. А если император успеет нам выкатить свои претензии в том момент, когда мы еще не будем готовы?! Он нас ведь могут отвернуться…

Вдруг его прервал странный звук – то ли хруст, то ли треск. Вяземский‑младший удивленно вскинул голову и замер. Огромная массивная столешница из массива мореного дуба на его глазах быстро покрывалась толстым слоем голубоватого с белыми прожилками льда. Только такие же сверкающие щупальца ползли по ножкам стола.

– Папа…, ‑ дрогнул его голос от осознания неминуемо надвигающейся беды.

Отца явно накрывал очередной приступ гнева. Только, почему? Ведь ему было все правильно сказано. Этот мальчишка им только мешал. Сейчас и без него было полно проблем с подготовкой к мятежу. Надо было послать Бельского куда подальше! Пусть катится на все четыре стороны! А потом можно было спросить с него за все…

– Отец, успокойся. Ведь я же все правильно сказал…

Зря он это сказал. Даже заикался зря об этом. Только мысль эта пришла ему в голову слишком поздно. Как можно было забыть, что здесь прав мог быть лишь один человек? Патриарх рода не мог ошибаться!

Наследник затравленно огляделся. Его взгляд метнулся сначала к окну, затем к двери. Сердце ухнуло в пятки. Он не успевал ни туда, ни сюда. Ледяные лапы росли просто с немыслимой скоростью, отрезая все пути к бегству.

– Х‑р‑р‑р‑р, – захрипел он, пытаясь что‑то объяснить отцу, но ледяная удавка не давала ни слова выдавить. – Хр‑р‑р‑р. Отец… Хр‑р‑р‑р… Не понимаю…

Стремительно понижавшаяся температура выкачивала всю влагу из воздуха, превращая ее в разрастающиеся сталактиты и сталагмиты. Кабинет на глазах превращался в ледяную пещеру, в которой совсем не было ничего сказанного.

– Хр‑р‑р‑р‑р, – от недостатка воздуха у него закружилась голова, но упасть ему не дал сковавший ноги лед. – Хр‑р‑р‑р.

Его тело начало покрываться ледяным панцирем. Сверкающая корка с обуви перекинулась на колени, затем – на бедра. Ледяные щупальца поднимались все выше и выше, превращая живого человека в ледяную статую.

В этот момент стены и потолок кабинета неуловимо дрогнули. Сработали датчики системы безопасности, зарегистрировавшие высокий уровень магической активности в святая святых поместья. Система, созданная именно для таких случаев, незамедлительно активировала блокираторы магии. Но даже установленным здесь стационарным генераторам повышенной мощности не сразу удалось справиться с бушующей здесь ледяной стихией.

– Кхе‑кхе‑кхе‑кхе, – ни как не мог откашляться Вяземский‑младший, падая на колени. – Хр‑р‑р‑р‑р… Отец, остановись, – протягивал он руки к боярину. – Стой! Хватит!

Багровеющий от натуги патриарх медленно отступал. Блокирующее поле, накрывшее кабинет, сотрясало его тело болезненными судорогами. Дикая боль выворачивала его изнутри, заставляя терять концентрацию. Когда же все закончилось и блокираторы выключились, боярин тяжело вздохнул и без сил опустился в свое кресло.

– …Дожил до седых волос, а ума не нажил, – устало проговорил Вяземский, с презрением останавливая свой взгляд на сидевшем на полу сыне. – Ты, вообще, ничего не понял… Если император раскроет секрет Бельского, все кончится, так и не начавшись. О мятеже можно будет забыть, как о глупом сне. Он же начнет клепать магов десятками, если не сотнями. Мы просто не успеем за ними… Каждый силовой доспех обходится нам примерно в сто тысяч рублей и 120 часов рабочего времени. Еще десять – двенадцать часов требуется для обучения оператора. Дошло теперь?

Патриарх скривился. Вид хрипевшего сына, пытавшегося подняться на ноги, вызывал у него откровенное раздражение.

– …Уходи. Не доводи до греха, – он тяжело махнул рукой в сторону сына. – Вечером придешь. Сейчас видеть не хочу. Прочь.

Мужчине, наконец, удалось подняться. Прихрамывая, он поковылял к двери, которая еще была покрыта толстым слоем льда. Дверь удалось открыть лишь после сильного рывка, после которого лед с грохотом обрушился на паркет.

Боярин остался в кабинете в полном одиночестве. Сидел, откинувшись на спинку кресла и уставившись в одну точку. Недавний приступ сильно его вымотал, совсем оставив без сил. Конечности налились свинцом, давило в висках. Не лучше было и на душе. Недавние раздражение и гнев никуда не делись, а лишь немного притупили свою остроту.

– Дал же Бог наследничка. Ничего доверить нельзя, – бурчал он, продолжая злиться на сына. – Все приходится делать самому…

Он вытащил коммуникатор и набрал на нем длинную комбинацию цифр, за которой скрывался контакт одного нужного человека.

– Что нужно? – после недолгих гудков в трубке прозвучал скрипучий мужской голос.

– Хочу стребовать должок, – боярин хищно улыбнулся.

– Что нужно? – голос снова повторил свой вопрос, не изменив ни тон, ни интонацию.

– Нужен выход на Бельского. Где его дер…

– Жди, – перебил его голос и повесил трубку.

Вяземский положил коммуникатор перед собой и стал буравить его взглядом. Человек, которому он только что звонил, занимал весьма высокий пост в имперской безопасности. В свое время боярин оказал ему очень важную услугу и теперь напоминал об этом.

Звонкая трель звонка раздалась через десять минут. На экране коммуникаторе высветилась знакомая комбинация цифр.

– Бельского держат в закрытом исследовательском центре, что расположен внутри имперского медицинского госпиталя, – без всяких предисловий начал рассказывать голос. – Охрана первой категории. Доступ к нему только у двух лиц – императора и главы службы имперской безопасности.

– Значит, не подобраться, – Вяземский не удивился таким мерам безопасности, потому что и сам бы сделал так. – Вообще, никак?

Из коммуникатора некоторое время не раздавалось ни звука. Казалось, собеседник закончил разговор, но забыл прервать связь. И лишь тяжелое дыхание, доносившееся до слуха Вяземского, подсказывало, что собеседник еще был на связи.

– …Ты слишком заигрался Миша, – наконец, молчание прервалось. – Значит, все‑таки решился. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…, ‑ некоторое время протянулось еще молчание. – Завтра ему организуют выезд на аэродром. Не ошибись…

После этого из коммуникатора начали раздаваться гудки. Вяземский взял гаджет кончиками пальцев и, как нечто опасное, со всей силы бросил в стену.

– Чистеньким хочешь остаться. Думаешь, мы испачкаемся а ты не нет… Не дождешься. Первым под нож пойдешь… А с тобой новИк придется распрощаться. Ты слишком стал много значить в этой игре.

Настоящий герой – мертвый герой

В комнате, оборудованной специальным коммуникационным комплексом и используемой для связи с «большой землей», Алексей торчал с самого утра. Только отсюда ему разрешалось разговаривать с матерью.

– … Скажешь тоже, мам. Нормально меня здесь кормят. Не хуже чем Лизавета… Хотя ее оладушек мне явно не хватает, – улыбался он, вглядываясь в мамино лицо на коммуникаторе. – Как вспомню их, сразу же слюна во рту появляется.

Румяные, с обжаренной корочкой‑каймой и одуряющим зап‑ахом, они тут же возникли в его памяти. Рот, действительно, сразу же наполнился слюной. Словно специально, Бельская вытащила откуда‑то тарелку с этими самыми оладьями и поставила ее прямо перед камерой коммуникатора. Из‑за ее плеча показалось лицо что‑то жующей Лизаветы. Заметив парня, она замахала рукой.

– Вы прямо меня пытаете! – со смехом воскликнул Алексей, шуточно кусая свой рукав. – Мам, а с домом как? – отсмеявшись, спросил он. – Эти больше не приходили?

Оказалось, император не солгал, пообещав ему и его семье защиту в обмен на исследование магических способностей парня. Бельская рассказала, что в их доме теперь круглосуточно находилось трое сотрудников службы имперской безопасности. В самом поместье еще вчера полностью сменили систему контроля периметра, которая еще не была настроена и по этой причине несколько раз срабатывала даже на пролетающих над их садом птиц.

– А с этим…, ‑ замялся Алексей, не зная как спросить про лабораторию. – Ну, с папиными… э‑э, – он сделал паузу, многозначительно кивнув в сторону.

К счастью, Бельская сразу же поняла, о чем была речь. Ничего не говоря, она успокоительно ему кивнула. Мол, не беспокойся, все нормально. Никто ничего не нашел. Все в сохранности.

Потом он ещё что‑то спросил, мама ответила. В разговор влезла Лизавета, о чем‑то пошутив. Они снова все рассмеялась. Казалось, совсем ничего не менялось. Все они, по‑прежнему, были вместе, разговаривали, шутили. Будто бы и не было тех страшных событий, что едва не стоили им всем жизни.

Алексей тяжело вздохнул, как только подумал об этом. Неужели он едва не потерял их, ставших для него новой семьёй. Ведь, весь тот ужас из прошлой жизни мог повториться заново. Лишь при одной этой мысли мурашки побежали по спине.

Словно, чувствуя его настроение, Лизавета опять сморозила что‑то смешное. Под смех Бельской вспомнила, как около года назад Алексей до такой степени объелся оладий, что пришлось вызывать доктора. Он очень смешно изобразила, как подросток лежал на кровати и жалобно стонал.

– … Стонет жалобно, как ягненочек блеет. Тоненько так, тихо, слежу даже прошибает… А сам рукой тянется к тарелке с недоеденной оладушкой, – Бельская уже вытирала слезы батистовым платочком; видимо, терпеть больше не могла. – Представляете?! И стонет и рукой тянется. Ха‑ха‑ха…

… Из коммуникационной комнаты Алексей вышел с легкой улыбкой на лице. Слава Богу, с мамой, с Лизаветой было все хорошо. Теперь можно и возвращаться. Пусть его и дальше «пытают». Лишь бы на пользу только было.

Он шел по коридору Даже набившие оскомину лица немногочисленных спецов, что встречались ему в коридоре, уже не вызывали у него раздражение. Некоторым он даже что‑то бурчал в качестве приветствия. Те, кстати, отвечали ему тем же.

– Алексей Михайлович! Алексей Михайлович! – коридор вдруг прорезал громкий крик, в котором отчетливо звучала обеспокоенность и тревога. – Куда же вы запропастились? Я уже весь обыскался! В вашей комнате был, в спортивном зале, в бассейне. А вы, оказывается, здесь были…

К нему по коридору несся руководитель проекта. Старикашка с развивающимися полами халата едва не снес с дороги сгорбленного лаборанта, что внезапно вынырнул из какого‑то кабинета.

– Что вы никому не сообщили, что сюда пойдете? Нехорошо, молодой человек, очень нехорошо, – накинулся он на парня. – А я вам такой подарок приготовил…

Алексей заинтересованно повернулся к ученому. А каком таком подарке идет речь? Кажется, о чем‑то такое вчера ему говорили. Честно говоря, вчера парень не принял всерьез все эти россказни. Ему в последнее время слишком много всего обещали. Делали же, шиш да маленько.

– Заинтересовались? Вижу, что заинтересовались. Очень хорошая реакция. Позвольте‑ка, я ваш пульс замерю, – тут же доктор бесцеремонно ткнул крошечным сканером в руку парня. – Ого‑го! Подскочил… А если мы сейчас замерим кое‑что еще…

Фыркнув, парень оттолкнул сканер от себя.

– Имей совесть, док! Хватит в меня тыкать, чем попало! Достал уже, сил никаких нету, – Алексей уже больше изображал обиду и раздражения, сколько на самом деле все это испытывал; на фанатичного старика, что исследовал его феномен, он уже махнул рукой. – Что там с подарком? Конфет привез? – усмехнулся подросток.

Старичок, услышав про конфеты, рассмеялся тоненьким дребезжащим голоском. Затряслась бороденка, стоявшая торчком. Словно живая, зашевелилась грива спутанных волос. Смех, да и только. Глядя на него, заржал и Алексей.

– Знатно вы повеселили меня, молодой человек, – отсмеявшись, улыбался ученый. – Мой подарок совсем из другого разряда, – старичок сделал небольшую паузу. – Сейчас мы отправимся на аэродром и немного полетаем. Ой, что это с вами?

Что? Собираются на аэродром? Поднимутся в воздух? Алексей едва не задохнулся от восторга. Он вот‑вот окажется в воздухе?! Неужели снова испытает то безумное восторженное чувство, которое охватывало его в полете? Ведь он пилот, настоящий боевой пилот! Его стихия – это безграничный океан воздуха и космоса, где нет ни начала, ни конца.

– Что ты сказал? Я взлечу? Да, убери ты от меня свой сканер! – рявкнул парень на ученого, вновь потянувшегося к нему для замера пульса. – Что мы тогда стоим?! Пошли, пошли! Хоть на часок выберусь из этого подземелья!

На него накатили уже порядком подзабытые ощущения из прошлого – вдавливающая в пилотское кресло тяжесть перегрузок, яркое мельтешение огней перед глазами в момент стрельбы плазменных пушек, дергание машины после схода со стапелей ракет. Оказалось, он так ничего и не забыл. Просто воспоминания забились в самую глубину его памяти, затаились там в ожидании подходящего момента.

Скоро, совсем скоро он вновь, пусть на короткое время, вернется обратно. С головой окунется в то ощущение полета, что всегда сводило его с ума и заставляло бредить высотой. Это было какое‑то наваждение, бред наяву. Он летал во сне. Просыпался и снова садился за штурвал. Засыпал и вновь оказывался в полете. Ведь он был и остается пилотом, и этим объяснялось все…

– Пошли, док. Не томи, – прошептал он, внезапно пересохшими губами.

Парень почти бежал по коридору. За ним быстро шел неизменный охранник, плотный почти квадратный мужчина, с подозрением фиксировавший каждого идущего на встречу человека. Ученый безнадежно отставал. Куда ему было угнаться за такими лбами. В добавок, старик еще не выпускал из рук какую‑то коробку, наверное, с весьма ценным прибором. Главное, еще успевал что‑то кричать им вслед. Неугомонный…

При выходе из медицинского центра его ждал еще один сюрприз. Едва Алексей вышел из двухстворчатой двери, как столкнулся с Анной. Сияющая, с развевающимися волосами, она с радостным визгом бросилась ему на встречу и повисла на шее. Волна бушующего аромата, в котором смешалось множество запахов, тут же обдала его, почти выбив мысли о предстоявшем полете и остатки здравомыслия.

– Лёша! Ура! Я лечу с тобой! Папа меня отпустил! Ура! – кричала она, снова и снова покрывая его лицо поцелуями. – Лешёнька! Миленький! Мы вместе полетим!

Бог мой, а как она сейчас выглядела?! Куда делась та скромница и полная собственного достоинства недотрога, которую он когда‑то встретил в библиотеке гимназии?! Где она? Была и кончилась! Алексей с трудом расцепил ее руки и сделал шаг назад, где и замер, рассматривая это светловолосое чудо. В своем ярко‑красном комбинезоне, обтягивающем ее изящную фигурку, она выглядела чудесным ангелочком, по какой‑то причине спустившимся на эту грешную землю. Это впечатление еще больше усиливал ее звонкий переливчатый смех, искрящиеся в солнечных лучах волосы. Казалось, девушка вся состояла из ярких солнечных бликов, желтых лучиков и тепла.

Парень смотрел на нее и никак не мог оторвать взгляда. Даже дышать перестал от восхищения. Все в ней казалось совершенством. Ловил взглядом, как она убирает непослушную прядь волос, как прищуривает глаза, как прикусывает губу. Зрелище завораживало, заставляя поблекнуть все окружающие звуки, ощущения, чувства. Больше ничего этого не было. Была лишь она и он. Здесь и сейчас были только они двое.

– Лёша, не смотри на меня так, – вдруг негромко проговорила она, смутившись под восхищенным взглядом парня. – Пожалуйста…

– Как, так? – тихо спросил он, делая шаг вперед и беря ее за руки. – Как? Я не понимаю…

– Так, – прошептала Анна, внимательно смотря в его глаза. – Вот так, как сейчас.

– А я не хочу и не могу смотреть на тебя по‑другому, – парень поднес ее ладошки к губам и осторожно их поцеловал. – Понимаешь? Я не могу по‑другому…, ‑ целовал пальчики, трепетавшие при этом словно крошечные птахи.

Они стояли так минуту, две, три. Может и целую вечность, которая уместилась всего лишь в один миг.

Из оцепенения их вывел громкий хлопок дверей, выпустивших на улицу ученого с каким‑то прибором под мышкой. Старик, увидев парочку, остановился и некоторое время, подслеповато щурясь, смотрел на них.

– Это вы, Ваше Высочество?! – удивился он, узнав, наконец, цесаревну. – Вы здесь? А мы вот на прогулку собрались… Подождите‑ка, вы тоже с нами? Нет, Ваше Высочество! Никак невозможно! У нас очень много аппаратуры! Понимаете, очень много! У нас просто лишнего места нет…

Куда там! Словно горох об стенку. Цесаревна даже слушать его не стала. Сверкнула глазами после его тирады и показала пальчиком на своего охранника, плотного строго мужчину, что скромно стоял в стороне. Тот, «засветив» корочку службы имперской безопасности, быстро объяснил ему, кто здесь главный и чьи желания подлежат немедленному исполнению. Словом, пришлось взять и ее.

До аэродрома они добирались в небольшом микроавтобусе, задние сидения которого были заставлены герметичными кофрами с аппаратурой. Алексей сидел в середине салона, рядом, положив ему голову на плечо, тихо сопела Анна. Он, держал ее руку и бездумно улыбался. Ему сейчас, вообще, было не до чего. Кажется, даже мысли о полете ушли на второй или третий план, сильно померкнув в своей остроте и глубине. И разве можно его было за это осуждать? Конечно, же нет….

Словом, девушка и парень оказались в своей маленькой скорлупке, закрывшей их от всех и заполненной ощущением счастья и тихой радости. И не было им дела до того, что творилось вокруг. Все было по боку: проносившиеся за окнами виды высоченных сосен, чье‑то бурчание по коммуникатору, разговор ученых.

– Ему нужны сильные эмоции для проявления магии, – ученый со своим лаборантом сидели прямо за ним, отчего их голоса разносились по всему салону. – Нужен стресс, только позитивного характера. Это даст нам существенно больше данных и, возможно, поможет нам серьезно продвинуться в изучении его феномена. У меня есть одна прелюбопытнейшая теория на счет нашего подопечного. Слушайте, коллега, – старик оценивающе смерил взглядом молодого лопоухого лаборанта‑помощника и, со вздохом признав его достойным собеседником, продолжил. – Именно в момент позитивного стресса формируется так называемый мобилизующий эффект, который, как следует из названия данного термина, буквально подталкивает организм к максимально возможному напряжению всех своих сил – физических и интеллектуальных. В случае с человеком, обладающим магическими способностями, происходит ровно тоже самое за одним важным исключением. Происходит подстегивание также магических возможностей. Соответственно, чем более сильный стресс мы заставим испытывать человека, тем более…, ‑ звук идущего на взлет воздушного гиганта заглушил слова старого ученого.

– А полет на самолете точно позитивный стресс? – удивлялся лаборант, которому, по всей видимости, идея полета крайне не нравилась. – Вдруг ему так только хуже станет? Представляете, профессор, что тогда может случиться. Он же потенциальный маг вне всяких категорий. Если его там снова накроет какой‑нибудь приступ? Вы же знаете, что его способности отличаются крайней нестабильностью.

– Посмотрим, голубчик, посмотрим, – проговорил старый фанатик. – В любом случае, какие перед наукой открываются перспективы…

На частном аэродроме их уже ждали. Рядом с небольшим самолётом, напоминавшим замершую серебряную птицу, стоял высокий пилот в щегольской форме и фуражке с высокой тульей. Красавец‑мужчина, он сиял белоснежной улыбкой и приветствовал каждого неглубоким поклоном.

Уже при посадке возник небольшой переполох. Выяснилось, что мест в салоне было лишь пять, самих же пассажиров оказалось шесть: Алексей и Анна, два их охранника, учёный и его лаборант. Кто‑то был определенно лишний. Едва завязался спор, как учёный поднял вой до небес, не давая тронуть ни себя, ни своего помощника. Тряс козлиной бородкой, орал про великий эксперимент, бил себя в грудь, грозился позвонить лично императору. Такого легче в покое оставить, чем пытаться переспорить. Нервы целее будут. Упёрся и телохранитель цесаревны, ни в какую не соглашавшийся оставить свою подопечную одну. В итоге, пришлось остаться охраннику Бельского. В принципе, ничего страшного. Что с ними в небе может случится? Куда они денутся с самолёта? Никуда, естественно.

Алексей птицей взлетел по товару и сразу же сунул нос в кабину. Ему до ужаса хотелось ощутить штурвал, саму машину. Только кто его в здравом уме пустит к штурвалу? Едва пилот увидел названного гостя у порога кабины, как сразу же попросил его занять место в салоне.

– Леша, пошли сюда! – из салона кричала Анна, махая руками с места у иллюминатора. – Садись!

Только парень уселся на место, как у него на плече тут же пристроилась головка цесаревны. Он чмокнул ее в макушку, отчего та сразу же засопела.

– Уважаемые пассажиры, прошу вас пристегнуть ремни, – активировалась громкая связь в салоне. – Вас приветствует наша компания и благодарит, что вы воспользовались именно нашими услугами, – сухим тоном говорил пилот. – К вашим услугам, капитан воздушного судна Анатолий Олегович Торопов. Вот я и закончил с официальной частью, – вдруг в его голосе зазвучали откровенно хулиганские нотки. – А теперь похулиганим, господа?!

И Алексей, и Анна тут же дружно взревели и захлопали в ладони. Через несколько секунд к ним присоединился и телохранитель цесаревны, захлопав чуть суше. Остальным пассажирам было совсем не до этого. Лаборант, весь бледный, серый, с выпученными глазами, смотрел лишь себе под ноги. Старик, ни на кого не обращая внимания, копался в одном из своих приборов, от которого тянулись длинные провода с кучей датчиков на концах.

Самолет дернулся. Сидевших тут же вжало в спинки сидений. Высокими голосами заревели двигатели, вышедшие на форсажный режим.

– Поехали‑и‑и‑и, – весело крикнул пилот, дергая штурвал на себя и поднимая стальную птицу в небо.

Следующие пятнадцать – двадцать минут пилот вел самолет над сплошным зеленым морем национального парка. Пассажиры, прильнув к иллюминаторам, разглядывали открывающееся зрелище.

– Не заскучали? Мне говорили, что вас нужно немного встряхнуть, – вновь через динамики зазвучал голос пилота. – Готовы?

Тут же самолет заложил крутой вираж, заставляя своих пассажиров взвыть: кого от восторга, а кого и от страха. Алексей и Анна прильнули к иллюминатору, с блеском в глазах вглядываясь в разорванные в клочья облака. Прямо за ними давился тошнотой позеленевший лаборант, с силой цеплявшийся в спинку сидения. Не лучше выглядел и старый ученый, явно переоценивший свои силы.

– Смотри, смотри! – взвизгнула цесаревна, тормоша парня. – Птица! Вон там! – улыбаясь, она тыкала пальчиком в стекло. – Выше! Видишь, как она резко развернулась!

Алексей, не меньше ее наслаждавшийся полетом и выкрутасами пилота, прильнул к самому стеклу. Он мотнул головой в одну сторону, в другую. Где эта птица?

– Ха‑ха‑ха! – рассмеялась она, взъерошив его волосы на самой макушке. – Вон! Туда смотри! – девушка ладошками обхватила его голову и повернула ее вправо. – Увидел?!

Точно, птица! Алексей, наконец, заметил крупный черный силуэт, то нырявший в облака, то снова появлявшийся на просторе.

– Неужели, орел?! Видишь, какой большой размах крыльев? – в самое его ухо продолжала говорить Анна. – Целый дракон! Ха‑ха‑ха‑ха!

При этих словах в душе парня, что‑то ёкнуло. Он вновь уставился в иллюминатор, путаясь получше рассмотреть странную парящую в сотне метров от них фигуру.

– Надо фото сделать! – Анна, вынув свой коммуникатор, начала наводить фокус. – Только увеличу немного сначала… Ой, Лёша, смотри, – вдруг изменившимся тоном проговорила она, протягивая ему гаджет. – Это же не птица.

Коммуникатор цесаревны, действительно, запечатлел не птицу. Это был какой‑то летательный аппарат с хищно вытянутым носом и раскинутыми в разные стороны узкими крыльями. Важнее было другое: прямо под его крыльями висело несколько продолговатых цилиндров, до боли напоминающих небольшие, но от этого не менее смертоносные, ракеты.

– Б…ь, – холодея, прошептал парень. – Если это не наша охрана, то…

В этот самый момент по всему салону вспыхнули тревожные красные лампы, через мгновение включилась связь с пилотом.

– Нас облучают боевым радаром! Держитесь, вашу ма…, ‑ заорал не своим голосом пилот.

Тут же машина с переворотом рванула вниз, в сторону темнеющих грозовых облаков. В салоне мгновенно погас свет. К потолку, который теперь стал полом, полетели какие‑то плохо закрепленные коробки. Кто‑то начал кричать, что задыхается. С треском распахнулась дверь кабины и ударилась о боковую стенку.

– Дворец, дворец, это борт 3712! Дворец! – через открытую дверь доносились паникующие крики пилота. – Мы атакованы дроном! Дворец! В нас стреляют! Ракета, б…ь!

Самолет вновь взбрыкнул, словно взбесившийся жеребец. Пилот бросил стальную машину в очередной вираж, надеясь разминуться с выпущенной по ним ракетой.

Из‑за неожиданного маневра Алексея так тряхнуло, что он сильно прикусил язык. Во рту тут же появился солоноватый вкус. Кровавая струйка потянулась изо рта к подбородку, придавая ему вид то ли раненного, то ли убитого.

– Дворец! Дворец! – не переставая, долдонил пилот в рацию, не понятно на что надеясь. – Сделайте что‑нибудь! По нам стреляют боевыми ракетами! Ракетами, говорю! Совсем оглохли, вашу мать… Все, б…ь.

Вдруг что‑то с силой ударило в самолет. Сразу же раздался хлопок. На левом крыле, где располагался двигатель, вспыхнуло яркое зарево. За ними потянулся длинный черный дымный хвост.

– Парашюты! В самолете есть парашюты! – не своим голосом крикнул пилот, пытаясь удержать теряющий управление самолет. – В хвосте, за панелью… Быстрее!

Быстрее всех среагировал охранник принцессы. Чуть не с мясом вырвав ремень безопасности, мужчина прямо с места прыгнул в хвост самолета. Руками расколотил пластиковую стенку и из открывшейся ниши вытащил два ярко‑красных рюкзака.

– Ваше Высочество! – заорал он на вжавшуюся в парня девушку. – Сюда!

Рывком сдернул ее с места и двумя‑тремя движениями натянул на нее парашют. Еще несколько мгновений ему понадобилось, чтобы защелкнуть на изящной фигурке оба ремня. Настоящий морпех, что и говорить! Он все выполнил на пять с баллом! Его этому учили и к этому готовили.

Ни на кого не глядя, мужчина толкнул цесаревну к выходу. Резко крутанул штурвал, снимая блокировку. Дверь тут же со свистом улетела. Анна и взвизгнуть не успела, как ее вытолкали из самолета. Следом, надевая парашют, выпрыгнул и телохранитель.

Только сейчас с Алексея сошло оцепенение. Это был не страх и не ужас, а именно оцепенение, которое имело вполне прозаические причины. Искусственный интеллект, за доли секунд определив угрозу физической смерти носителя, начал брать его под свой полный контроль. Мгновенно железы внутренней секреции впрыснули в кровь особые гормональные вещества, в сотни раз ускорившие обмен веществ организма. В разы выросла скорость реакции. Неимоверно ускорилось ощущение времени. Секунда его реального времени растянулась практически до бесконечности – в два, три, четыре, десятки и сотни раз. До небес выросла возбудимость нейронов. Адский электрохимический коктейль с силой ударил по нейронам головного мозга, разгоняя его до космических скоростей.

– УГРОЗА ФИЗИЧЕСКОМУ СУЩЕСТВОВАНИЮ НОСИТЕЛЯ! КВАЗАР! СОЕДИНЕНИЕ! КОНТРОЛЬ!

Человеческое сознание было измерено и признано неэффективным. С впрыском биологически активных веществ, синтезированных железами, сознание Бельского словно уходило в тень. На первый план выходил искусственный интеллект, временно заменивший человека.

У Квазара не было эмоций, чувств. Не было мыслей в их человеческом понимании. Существовали лишь приоритеты и пути их достижения. Больше не существовало ничего.

Мозг, освобожденный от всего человеческого, превратился в машину, обладающую поистине безграничными интеллектуальными ресурсами. Со сверхсветовой скоростью обрабатывались терабайты и терабайты информации, накопленной Квазаром. Анализировались миллионы параметров сложившейся ситуации, определялись реперные точки, выискивались варианты решения проблемы. В мозгу всплывали схемы электрических цепей самолета Цесна‑2140, формулы расчета прочности фюзеляжа и самолетных крыльев, прогнозы погоды на сегодняшнее число, показатели давления воздуха и температуры, биографические данные пилота, содержание его медицинской карты.

– ЗАПАС ПРОЧНОСТИ КОНСТРУКЦИИ ЛЕТАТЕЛЬНОГО АППАРАТА – 72 %. МОЩНОСТЬ ОСТАВШЕГОСЯ ДВИГАТЕЛЯ – ТРЕТЬ ОТ НОМИНАЛЬНОЙ МОЩНОСТИ. ПРОГНОЗ – ЖЕСТКАЯ ПОСАДКА.

Тело Бельского тут же рвануло в сторону кабины. Оно почти размылось в воздухе. От запредельной скорости начала тлеть одежда. Лопалась кожа на ногах, скручивались в судорогах мышцы.

Поздно. Он все равно не успел.

Парень уже был одной ногой в кабине. Уже видел спину пилота, в бессознательном состоянии навалившегося на приборную панель. Осталось лишь дотянуться до штурвала и до упора тянуть его вверх, вытягивая машину.

Ровно в эту секунду в самолет попала еще одна ракета. Спецбоеприпас новейшего типа, словно раскаленный нож сквозь масло, прошел через дюралевую обшивку и взорвался в самом хвосте.

– ЗАПАС ПРОЧНОСТИ КОНСТРУКЦИИ ЛЕТАТЕЛЬНОГО АППАРАТА – 02 %. ПРОГНОЗ – ФИЗИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ…

В первый раз с момента осознания себя, как личности, Квазар признал неизбежное. Все возможные 32 млд 271 млн 482 тыс 192 вариант дальнейшего развития событий заканчивался одним и тем же.

– СМЕРТЬ…

Маски сброшены, клинки наточены

AURUX – МЕЖДУНАРОДНАЯ АЭРОКОСМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА МОНИТОРИНГА ГЛОБАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЯ. СООБЩЕНИЕ‑МОЛНИЯ.

«В 9 часов 23 минуты в северном полушарии зафиксировано возмущение магосферы земли особой мощности, которое привело к формированию устойчивых магобурь в тропосфере над Австралией, Северной Америкой и Африкой. Индекс активности магосферы резко вырос до 7‑ми баллов (его максимальное значение составляет 9 баллов) и держался на этом уровне на протяжении 4‑х часов. Эпицентр возмущений располагается в…».

‑/‑

Газета «Столичный курьер».

ЧТО ЭТО, ТРАГИЧЕСКАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ ИЛИ ЗЛОНАМЕРЕННОЕ ДЕЙСТВИЕ? ЦЕСАРЕВНА АННА ВТОРОЙ РАЗ ЗА МЕСЯЦ ОКАЗАЛАСЬ В ЭПИЦЕНТРЕ СТРАШНОГО ПРОИСШЕСТВИЯ.