Текст книги "Луиза Вернье"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)
– Зачем тебе столько денег? – воскликнула она.
Он продолжал нервно расхаживать.
– На меня насели кредиторы. Я всюду должен. У меня только что произошла крайне неприятная встреча, которой я не смог избежать. Ты должна мне помочь, иначе я окажусь в долговой тюрьме, а к нам домой придут приставы.
Она еще не понимала.
– Прежде всего, как ты умудрился так вляпаться?
Он бросил на нее злобный взгляд и скривил губы в сердитой усмешке.
– Так. Не можешь дать денег, пока не допытаешься. Ладно, я скажу. Я играл на бегах. Сегодня на этом можно сколотить состояние. Сначала мне все время везло, но год назад все изменилось. Если уж ты так хочешь знать, то у меня даже не хватит денег выплатить к следующей пятнице жалованье в магазине, а банк грозится отказать мне в праве выкупа.
– Ты заложил «Престберис»? – Его недальновидность была просто ужасающей. Луиза всегда боялась, что однажды он втянется в непомерные долги, но даже представить себе не могла, что это произойдет так скоро.
– Да, заложил. До последнего гвоздя.
Она утомленно провела рукой по лбу. Значит, возмездие его все-таки настигло.
– Сколько всего ты должен?
Роберт произвел мысленные подсчеты и огорошил жену суммой. Она покачала головой, и он озлобился еще сильнее.
– Не притворяйся, будто у тебя их нет или ты не можешь их достать, я прекрасно знаю, что можешь. Это твое ателье – просто золотая жила, если учесть, какие в нем цены.
Луиза знала, что ей грозит, если безоговорочно выполнит все его требования. Он будет и дальше проматывать деньги, пока не высосет из нее последний пенни. Весь ее тяжелый бесконечный труд пойдет насмарку, она тоже обанкротится и не сможет больше заниматься своими любимым творческим ремеслом.
– Я дам тебе пять тысяч при условии, что ты согласишься жить отдельно и откажешься от всякой опеки над Полем Мишелем сейчас и в будущем…
– С ума спятила! Я никогда на это не соглашусь.
Она продолжала говорить, как будто не слышала этих слов:
– Чтобы покрыть твои долги, нам придется продать наш дом и всю мебель, а также лошадей и экипажи. Я попрошу Уилла Расселла купить «Престберис» по сходной цене, и тогда ты сможешь рассчитаться с банком и у тебя еще кое-что останется.
Роберт взорвался, взбешенный тем, что она продолжает ставить условия.
– Я не собираюсь продавать ни дом, ни «Престберис»! Ты вполне можешь взять необходимые мне деньги из собственного дела.
Она сделала глубокий вдох.
– Это невозможно.
– О чем это ты? Весь Лондон знает, что это дьявольски богатый магазин.
– Я о том, что официально не имею права распоряжаться доходами и теперь намерена воспользоваться этим преимуществом. Я же знаю тебя, поэтому…
– Ничего не понимаю.
– Магазин мой только в силу определенного соглашения, так же как «Престберис» перейдет ко мне после того, как Уилл выкупит его, продав мою часть нераспроданного импортного товара на фабрике. В договоре я не значусь как партнер и официально им не являюсь.
У него отвисла челюсть.
– Ты доверила собственные вложения и собственный капитал совершенно постороннему человеку?
– Я доверила будущее Поля Мишеля и свое надежному другу. Я всегда знала, что когда-нибудь ты начисто лишишь меня средств к существованию, поэтому сделала так, чтобы в случае моей смерти ты не промотал бы магазин и не оставил Поля Мишеля без гроша, когда он станет совершеннолетним. К тому же это избавило бы его и от других несчастий. Единственная причина, по которой ты отправил его в свою старую школу в Фаунтли, заключалась в том, что ты хотел сделать несчастным и Поля Мишеля, и меня, зная, какие там чудовищные условия. – Луиза вскинула голову. – Больше этого не будет. Я забираю сына обратно. Он будет учиться в хорошей школе, которую я сама выберу. – И ее ладонь с силой надавила на звонок у нее на столе. – И наконец-то я стану свободной.
Не позвони Луиза вовремя, муж бы ее избил. Она уже видела по его трясущейся челюсти и дико сдвинутым бровям, что он не в состоянии справиться со своей злобой, но дверь почти мгновенно распахнулась, и на пороге появился клерк.
– Мы с мистером Престбери едем к моим адвокатам, – сказала Луиза клерку, вынимая из шкафа свое пальто. Тот ринулся ей помогать. – Передайте мадемуазель Брюссо, что меня не будет довольно долго.
– Конечно, мадам Луиза. Я сейчас же велю подогнать кеб.
Она надела шляпку, надвинув ее на лоб. Роберт, раздувая ноздри и сжав кулаки, сбежал вслед за ней по лестнице и первым плюхнулся в кеб, даже не предложив ей руку.
У адвокатов развернулась бурная деятельность. Раздельное жительство надо было оформить со всеми должными формальностями и без нежелательных задержек. Если бы Луиза стала настаивать на разводе, все было бы иначе – эта нудная запутанная процедура отняла бы все время, деньги и терпение, хотя она дала свое согласие на то, что Роберт может жениться во второй раз. Лично она замуж выходить не собирается. Роберт обязался не предъявлять к ней никаких притязаний после выплаты всех долгов. Луиза выписала ему банковский чек на пять тысяч фунтов. Он принял его злобно, не глядя ей в глаза.
По пути в банк Роберт уже обдумывал, как можно все уладить с максимальной выгодой для себя. После продажи дома он вернется к матери, где по крайней мере сможет жить в относительном комфорте и без финансовых затрат. Мать в последнее время хворала и почти не выходила из своей спальни. Он не сомневался, что дни ее сочтены, ну а после ее кончины его инфантильная сестра сама доверит ему управление своими капиталами. Не так уже все и плохо, как казалось сначала. Его мучило одно – желание отомстить Луизе. Он надеялся, что жена никогда не вырвется из его когтей.
Когда Луиза осталась с адвокатами наедине, ей посоветовали пока ничего не предпринимать.
Невозможность действовать по своему усмотрению и то, что каждый шаг женщины оценивается с точки зрения доминирующих прав ее мужа, очень огорчил Луизу. В течение нескольких недель ей предстоит ходить по натянутому канату. Ей ужасно хотелось написать Полю Мишелю, что скоро он будет свободен, но она не осмеливалась. Одно его восторженное слово, и директор немедленно напишет Роберту. Еще никогда в жизни время не тянулось так медленно.
Роберт был дома один, когда однажды днем из Фаунтли к нему приехал учитель.
– У меня очень важные новости, мистер Престбери, – начал молодой человек, крутя в руках свою шляпу. – Ваш сын сбежал из школы. Ночью. Его отсутствие было обнаружено только сегодня утром. Мы уже сообщили в полицию, и сейчас она занимается его поисками. По всей вероятности, мальчик попытается добраться до дома, поэтому, если ему это каким-либо образом удастся, пожалуйста, немедленно уведомите об этом директора.
– Если он появится на пороге дома, – холодно заметил Роберт, – я отправлю его обратно в Фаунтли следующим же поездом.
Луиза вернулась домой чрезвычайно утомленная. Она очень устала после последних примерок с дебютантками, которые разволновались, узнав, что королева лично примет некоторых девушек, прежде чем их будет принимать принцесса Александра.
Роберт крикнул ей из гостиной, наполняя свой бокал:
– Твой сынок удрал из Фаунтли. Одному богу известно, где теперь этот неблагодарный маленький засранец.
Луиза была потрясена и возмущена тем, что Роберт сказал ей об этом только сейчас, не задал никаких вопросов, не узнал подробности исчезновения мальчика.
– Я сейчас же еду в Фаунтли! – заявила она. – И все выясню. Вечерним поездом.
Она бегом поднялась к себе в комнату и позвала служанку. Через десять минут экипаж уже увозил ее на вокзал. Роберт, который тоже не собирался торчать дома, неторопливо поднялся по лестнице и, когда проходил мимо комнаты жены, кинул туда беглый взгляд. Служанка вешала в шкаф элегантное черное платье Луизы, в которым она ходила сегодня в магазин, а на туалетном столике лежал ее ридикюль, из которого высыпалось все содержимое, когда она торопливо собиралась в дорогу. Интересно, есть ли там деньги. Он небрежно вошел в комнату и посмотрел, что там лежит. Обшитый кружевом платок, связка ключей, коробочка с румянами, черепаховая расческа. Кошелек она взяла с собой, но в спешке рассыпала с полдюжины соверенов.
Роберт не стал пока ни к чему притрагиваться. Но позже, когда служанка ушла, вернулся в комнату. Содержимое ридикюля было аккуратно уложено обратно, но он выудил из него несколько золотых монет, потом приступил к шкатулке с драгоценностями. Вечером ему предстояла неприятная перспектива уведомить свою любовницу о том, что отныне он не сможет больше быть ее бессрочным благодетелем, поэтому небольшой подарок в виде какой-нибудь безделушки сможет подсластить пилюлю и унять истерику. Он нервничал. С Лили Эшкрофт непросто будет совладать. После того как Луиза уволила ее из «Престберис» – унижение, которого Лили так и не смогла ей простить, – он нашел для нее уютную квартиру. Роберт не питал к Лили никакой привязанности, просто его с самого начала привлекла ее кукольная внешность в сочетании с какой-то примитивной грубоватостью. Он будет скучать по ней так же, как и по всему остальному, чем придется пожертвовать, а во всем виновата Луиза.
Роберт нетерпеливо рылся в ларце. Жена предпочитала простые украшения, выгодно оттеняющие наряды, ничего вычурного и вульгарного, что подошло бы Лили, но он выбрал довольно дорогую бриллиантовую брошь, которая поможет ему умаслить свою темпераментную любовницу. Интересно, может, есть еще что-нибудь, чем можно было бы ее порадовать? И он вспомнил про ключи в Луизином ридикюле. Вынул связку, задумчиво взвесил ее на ладони и быстро сунул в карман.
Когда Роберт приехал к Лили, она была не в самом любезном настроении. Она рассчитывала, что он прибудет раньше, предвкушая поездку в недавно открытый мюзик-холл, о котором все говорили. Правда, пока еще не слишком поздно, но, куда бы они ни собирались, Роберт первым делом затаскивал ее в постель, после чего неизменно повторял эту процедуру, если только не был слишком пьян. Если же она уставала или попросту хотела от него почему-либо избавиться, то напаивала любовника до полусмерти и с радостью оставляла его, спящего, в кебе, чтобы его отвезли домой. Лили с самого начала считала Роберта скупердяем, и пока у нее не было причин менять свое мнение, хотя, если ему хотелось, то он мог швыряться деньгами направо и налево. Впрочем, она не могла пожаловаться на свою теперешнюю жизнь.
– Ты опоздал, – злобно прошипела она. Ей очень хотелось поругаться.
– У нас целая ночь впереди, – ответил он, – к тому же у меня для тебя два сюрприза.
Лили была заинтригована. Она любила приятные сюрпризы. Сначала он сказал, чтобы она закрыла глаза, и уже через секунду она различила сквозь зажмуренные веки слепящий свет. Открыв глаза, увидела у Роберта в руке бриллиантовую брошь и восторженно завизжала, пораженная не столько изяществом украшения, сколько его дороговизной.
– О-о-о! Какая прелесть. Дай сюда!
Лили приколола брошь к корсажу своего вечернего платья, и, пока они сидели в увеселительном заведении, где расшаркивались официанты и хлопали пробки от шампанского, искрящиеся бриллианты отражались в серебряных приборах, в вазе с розами и в высоком зеркале на противоположной стене. Но сегодня у нее не день рождения, а Роберт никогда ничего не дарит просто так, значит, что-то задумал. Мысль об этом настроила ее на враждебный лад. Лучше уж пусть сначала напьется, а то вдруг заготовил ей сюрприз, который ее совсем не порадует. Он порой проявлял весьма необычные желания.
– Давай выпьем еще шампанского, – предложила Лили, опустошив свой бокал.
Он выполнил ее просьбу, будучи уже прилично пьяным и даже не замечая, что она пьет мало, а он глушит бокалами. Впервые шампанское ее не развеселило, а оказало обратный эффект – сознание прояснилось, и она холодно и внимательно наблюдала за любовником, чувствуя, как возрастают ее подозрения. Немного погодя он достал из кармана связку ключей и положил ее на скатерть. Язык у него заплетался, на губах появилась глуповатая улыбка.
– Видишь, м-моя п-пр-и-иикрасная Лили? Это ключи от гардероба. От целого нового гардероба. Сейчас я тебе его покажу.
На свежем воздухе его стало слегка пошатывать от выпитого, однако ее рассудок оставался до странности ясен, и Лили контролировала себя. На Литтл-Аргилл-стрит Роберт велел ей выйти из кеба. Она занервничала, увидев, что он привез ее в магазин своей жены, который был заперт и в окнах которого не горел свет. Лили прикрыла брошь своей вечерней шалью. Кругом находились люди, но это далеко не всегда останавливало бандитов и головорезов, которыми были печально знамениты ночные улицы. Подойдя к темному входу, Роберт отпер дверь одним из ключей.
– Что все это значит? – резко спросила она.
Но он просто протолкнул ее вперед и запер за собой задвижку. Потом зажег спичку и по лестнице проводил ее на второй этаж, где зажег газовые лампы. В помещении стало светло, на выставочных стендах заиграли драгоценными красками платья, которыми так славилась мадам Луиза. Роберт закружился на каблуках, широко разведя руками.
– Примеряй, Лили. Все, что хочешь.
Она не верила собственной удаче.
– Ты не шутишь? Правда? А что же скажет твоя жена?
Он прямо ей ответил, что ему наплевать на мнение жены.
– Мы с Луизой рас… – он икнул, – стались. Не надо было вообще на ней жен… жениться. Дьявольски ужасная ошибка.
Лили тоже так считала.
– А что с этим ателье? – кинула она пробный камень, подумав, что если его жену отсюда вышвырнут, то тогда она сама займет ее место.
– Оно ее, как и было. – И он презрительно взмахнул рукой, едва при этом не грохнувшись на пол. – Но, пока я не швырну ей эти ключи, можешь взять себе столько платьев, сколько захочешь. Она будет в убытке, не я.
Но Лили все равно было как-то не по себе.
– А вдруг она рассвирепеет и скажет, что это я ее обокрала?
– А как она это сделает? Во-первых, она про нас с тобой ничего не знает. Скажу, что подарил платья одной своей знакомой, и пусть делает что хочет. Никто никогда не узнает, что ты была здесь.
– Господи! Ну ты даешь! – Лили оценивающе посмотрела на платья. Осторожно, как уличная кошка, подкралась к ближайшему платью, но, стоило ей пощупать богатую ткань, как настороженность уступила место сильнейшему возбуждению. Она стала лихорадочно возиться с крючками на спине.
– Расстегни меня! Помоги мне!
Он помог ей надеть и снять несколько платьев, но постепенно его движения становились все более неловкими, и под конец он рухнул на стол. Медленным движением очень пьяного человека он достал и прикурил сигару. Откинул голову на полосатую обивку стены и стал наслаждаться дымом.
Лили металась в своих нижних юбках, даже не поднимая скинутых платьев, лежавших на полу мерцающими грудами, и вешая на стул лишь те, которые ей понравились. В залах наверху она обнаружила другие платья и таким же образом отметила ими свой маршрут. А потом она отворила какую-то дверь и охнула, увидев, что там внутри все сияет. Она зажгла калильную сетку, и ей показалось, будто ее окутало белым облаком. В комнате стояли дюжины манекенов в изысканных белых платьях, шлейфы которых держались на специальных крючках, и над каждым висела полочка с белыми перьями, заколыхавшимися при ее появлении. Лили медленно вошла в комнату, не отрывая взгляда от платьев. И все эти платья для богатеньких сшила эта злобная сучка, которая вышвырнула ее из «Престберис». Ей было совсем не сладко ублажать прихоти Роберта, и в минуты отчаяния Лили не сомневалась, что сможет занять высокий пост в каком-нибудь по-настоящему большом магазине, вроде «Свои и Эдгар» или «Маршалл и Снелгроув», но эта сука своим несвоевременным увольнением лишила ее всех шансов. Лили с удовольствием бы завладела этим чудесным магазином, но бесхребетный Роберт оставил его этой иностранке. Поддавшись чувству зависти и жалости к себе, она впилась ногтями в струящуюся ткань расшитой жемчугом юбки. И с удовлетворением услышала звук рвущейся ткани. Несколько жемчужин, слетев с порванной нитки, запрыгали по полу. Часто задышав, она схватила разорванный край обеими руками и разодрала юбку донизу, потом свирепо рванула за рукав, отодрав его от корсажа, и нетерпеливо стала выдергивать крошечные стежки, пока не вспомнила, что в мастерской на этом же этаже она видела ножницы. Уже через несколько секунд она вернулась сюда с ножницами и торопливо приступила к своей работе. В процессе ею овладела какая-то экзальтация, она не могла остановиться, пока не искромсала все, что можно.
Она потрясла Роберта за плечо.
– Иди окликни кеб, – велела Лили. – Я готова.
Он был пьян и не мог помочь ей погрузить платья, ей пришлось дважды возвращаться в магазин. Лили сама выключила лампы, заперла магазин и села на сиденье рядом с ним. Роберт облапил ее, когда она сунула ключи ему в карман, но она его оттолкнула, желая насладиться принесенным разрушением, и он беспомощно свалился.
– Это не самый лучший способ выразить благодарность за сувенир на память, – злобно зарычал он, безуспешно пытаясь снова подняться. – Я мог бы тебя вообще ос-ставить ни с чем.
Она нахмурилась.
– О чем ты?
– О-о том. Не могу больше оплачивать твои счета. Я на мели. Последние деньги на тебя сегодня ушли.
– Ты меня бросаешь? – воскликнула она, не веря своим ушам.
– У меня нет выбора. Надо. В долгах по уши. Луиза там расплачивается. – Он с усилием показал на брошь, подпрыгнув, когда кеб тряхнуло на колдобине, и больно ткнув ее пальцем в грудь. – Этого тебе хватит ненадолго.
Лили снова его толкнула, догадавшись наконец, почему он так странно вел себя целый вечер, и вцепилась в брошку.
– Я не собираюсь продавать самое лучшее, что ты мне когда-либо дарил. – И вдруг в ее прищуренных глазах блеснула искра догадки. – Но ты ведь ее не купил, да? То-то я подумала: слишком уж это хорошо, чтоб быть правдой. Это твоей жены, да? Господи, Роберт! Ты – просто жалкий червяк.
Он был не в состоянии отвечать на оскорбления.
– Придется продать. Чтоб аренду оплатить.
– Что? – Она пришла в ужас. Но он уже снова задремал. Она схватила и потрясла его за шелковые отвороты сюртука. – Сколько ты должен за аренду? Сколько ты не платил хозяину? Неделю? Месяц? Больше?
– Давно, – пробормотал он, уронив голову на грудь. – Очень, очень давно.
Она снова стала трясти его, совершенно вне себя.
– А бакалейщику? Мяснику? Моей шляпнице?
Он только тупо моргал.
– Продай брошь. Только так.
Завопив от ярости, она стала молотить его кулаками.
– Подлый ублюдок! Я убью тебя! Я всегда знала, что ты последний мерзавец. – Лили ругалась самыми грязными словами, какие только приходили ей на ум, и рыдала, а он только лежал с закрытыми глазами, вяло отмахиваясь от ее кулаков, как от назойливой мухи. Окончательно рассвирепев, она нащупала ручку двери, визжа во весь голос: – Убирайся! Убирайся с глаз моих и не вздумай возвращаться!
Дверца широко распахнулась. Лошади ехали мерным шагом, но даже если бы они гнали во весь опор, Лили поступила бы точно так же. Вцепившись в него изо всех сил и крича как полоумная, она стала выталкивать Роберта из кеба. Услышав, что его пассажиры зашевелились, извозчик натянул поводья и спрыгнул с козел как раз вовремя и поймал Роберта, которого она выпихнула на улицу. Пошатнувшись под весом мужчины, извозчик взял его под мышки и немного поддержал.
– Так нормально, папаша? – спросил извозчик и посмотрел из-под густых бровей на женщину, мгновенно составив мнение о ней. – Вы тоже сходите?
– Нет. – И она захлопнула дверь. – Поезжайте.
Когда кеб отъехал, она оглянулась один-единственный раз. Роберт, судя по всему, пришел в себя и сейчас бежал, спотыкаясь, за колесами, крича, чтобы кучер остановился. Потом экипаж завернул за угол. Что-то покатилось Лили под ноги. Это оказалась трость с вкладным ножом. Она схватила ее и вышвырнула из окна.
Немного погодя Лили вспомнила, несмотря надушившую ее злость, что натворила в магазине, и до нее дошло, что теперь-то Роберт вполне может сдать ее полиции. Она велела извозчику вернуться за джентльменом. Они поехали обратно той же дорогой, но Роберта нигде не было.
Значит, придется избавиться от всех этих прекрасных платьев. Их у нее не должны найти, она не станет подвергать себя такому риску. На рассвете она продаст и платья и брошь в одном месте. Только тогда ей поверят, что она ничего об этом не знает и что никогда ее нога не ступала в магазин на Литтл-Аргилл-стрит.
Луиза вернулась в Лондон ранним пригородным поездом. Поля Мишеля не нашли, а директор Фаунтли объявил ей, что он был трудным строптивым ребенком, который более чем заслужил и трости, и розог за проявленную недавно дерзость. Это окончательно убедило ее в том, что сын убежал, не выдержав всех этих мучений, теперь он больше никогда не вернется в это гнусное заведение.
Надежды Луизы на чудесное появление сына дома рассеялись после взволнованного вопроса слуги, открывшего ей дверь. Она отправила записку Уиллу и пошла наверх, чтобы принять ванну и переодеться с дороги. Уилл пришел, когда она втыкала последнюю шпильку в заново уложенные волосы, и ей пришлось сбежать вниз, чтобы урезонить слугу, не пускавшего его по приказанию Роберта.
– Как хорошо, что ты пришел, – воскликнула Луиза с благодарностью. – Да еще в столь ранний час.
Уилл улыбнулся:
– Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах.
– Только сначала ты позавтракаешь. – И она проводила его в маленькую столовую, откуда доносился аромат кофе.
Проигнорировав ее протесты, он подвинул ей бриош и абрикосовое варенье, зная, что они лучше пробудят ее аппетит, чем стоявшая на буфете разнообразная английская снедь.
– Расскажи-ка мне все, что Поль Мишель когда-либо рассказывал про эту школу, – попросил Уилл, накладывая себе щедрую порцию, – и были ли у него друзья, которые могли бы его приютить.
Ее усталые глаза широко раскрылись.
– Но он бы пришел домой.
Уилл сел напротив и развернул полотняную салфетку.
– Прости меня, но я очень сильно в этом сомневаюсь. Он не станет искать убежища в этом доме. Он прекрасно знает, как на это отреагирует твой муж.
Луиза очень огорчилась.
– Я не знаю никого, кто смог бы немедленно вернуть его в школу или в этот дом.
– Возможно, ты ошибаешься. Расскажи мне про Поля Мишеля. Все, что придет тебе в голову. Может, мне удастся это как-то связать с тем, что он рассказывал мне, и у нас появится ниточка, которая наведет на его следы.
И она рассказала Уиллу все, что могла припомнить.
Для нее это было облегчением, а для него – неоценимой подсказкой. Уилл не обещал вернуться с Полем Мишелем в ближайшее время. Он посоветовал ей не волноваться и заниматься своими ежедневными делами.
Собираясь в магазин, Луиза не смогла найти ключи, хотя ее служанка с няней Дейзи перерыли весь дом. Просто сплошные несчастья.
– Когда муж проснется, спросите, не видел ли он их где-нибудь, – попросила она няню Дейзи. И в отчаянии сжала руки девушки. – И не забудьте, если вдруг Поль Мишель объявится, немедленно пришлите ко мне кого-нибудь из конюхов на самой быстрой лошади.
– Не беспокойтесь, мадам, – взволнованно ответила Дейзи.
У мадемуазель Брюссо были свои ключи, и сегодня утром она пришла в магазин первой. Луиза, появившись с опозданием, застала своих преданных продавщиц в великом смятении, узнав, что ателье ограбили.
– А что с платьями дебютанток? – спросила Луиза, не дослушав взволнованного перечисления украденных вещей. – Их тоже украли?
– Я еще не смотрела, мадам.
Луиза ринулась по винтовой лестнице наверх, страшась того, что она может сейчас увидеть. Основную партию платьев уже доставили, остальные дожидались завершающей примерки и требовали кое-каких мелких исправлений. Но то, что Луиза увидела, она не могла вообразить себе даже в самом страшном сне. Луиза ощупывала изуродованные платья, слыша, как хрустит под ногами бисер, крошечный жемчуг и белый агат. Она слышала, как запыхавшаяся мадемуазель Брюссо у нее за спиной начала жалобно выть.
– Как давно вы послали за полицией? – спросила Луиза бесцветным голосом, не поворачивая головы.
– За секунду до вашего прихода, мадам.
– Значит, у нас еще есть немного времени, чтобы устранить следы ограбления на других этажах. Полицию не впускать сюда ни в коем случае. – И Луиза резко обернулась. – Если в газетах напечатают о моей неосторожности, я буду разорена.
Они собрали всех продавщиц и швей, чтобы те прибрались и повесили платья обратно на стенды. Луиза работала со всеми вместе, размышляя, кто мог быть этим вором, который, прежде чем забрать платья, стал их примерять, а самые дорогие изрезал. Они разгладили последнюю смятую складку на подоле, когда в сопровождении одной из продавщиц прибыл констебль. Луиза встретила его с улыбкой.
– Боюсь, вас напрасно вызывали, – спокойно сказала она. – Просто утром здесь был сильный беспорядок из-за чьей-то небрежности. Как видите, теперь все в полном порядке.
Констебль всегда считал женщин глупыми созданиями, которые делают поспешные выводы, если за ними как следует не присматривать, Луиза довольно скоро от него избавилась. Рабочий день еще не начался, поэтому она собрала весь свой персонал, и продавщиц, и швей, в одном из верхних залов. Там она рассказала им, что обнаружила наверху и настоятельно попросила держать это в тайне.
– На карту поставлено и ваше существование, и мое, – сухо объявила она. – Если мы вовремя не доставим эти платья ко двору, ни одна дебютантка больше никогда не придет в этот магазин, и репутация моего ателье безвозвратно погибнет. У нас есть пятнадцать дней, чтобы сшить новые платья.
Все бурно запротестовали. Мадемуазель Брюссо ответила за всех:
– Даже если все мы будем работать день и ночь, то это просто физически невозможно, мадам. Вся эта вышивка! Бисер! Это же такая тонкая работа.
– Возможно, – твердо заявила Луиза, – с помощью дополнительных работниц. И я даже знаю, где найти самых лучших из них. Я выпишу их из Франции. А пока мы приступим к раскройке.
Закипела бурная деятельность. Они все привыкли к долгим лихорадочным часам работы перед открытием новых сезонов и в другое время года, когда мода неожиданно менялась, но Луизе с ее подчиненными предстоял воистину геркулесов труд. Отправив Уорту и Катрин срочные почтовые сообщения, Луиза встала за раскройный стол, работая наравне с теми, кого она наняла. Она постоянно думала о сыне, но ни из дома, ни от Уилла не приходило никаких вестей, и с каждым часом ее тревога нарастала.
Луиза еще утром сменила замки. Следов взлома не было, значит, она где-то обронила ключи, может быть, когда выходила из магазина, это увидел загадочный вор, взял их и вернулся сюда позже. К вечеру она набрала уже достаточное количество временно безработных швей.
С наступлением темноты Луиза ненадолго заехала домой. Вестей о пропавшем сыне не было, Роберт тоже не появлялся со вчерашнего вечера. Но такое часто случалось и раньше, поэтому она только кивнула, выслушав новость, и, немного перекусив, вернулась в магазин. В полночь распустила работниц. А в пять часов утра уже стояла за раскройным столом, когда в магазин стали прибывать ее швеи.
Этот день тоже не принес с собой никаких перемен. Роберт так и не явился. На утро третьего дня прибыли французские швеи. К восторгу и изумлению Луизы, среди них была Катрин. Луиза радостно обняла свою старую подругу и впервые немного успокоилась. Ужасное известие о побеге сына до сих пор ее очень мучило.
– Я и вообразить не могла, что ты приедешь, – вскричала Луиза, когда они разомкнули объятия. – Думала, что ты только пришлешь мне самых лучших швей, каких сможешь отыскать.
– Именно это мы с мсье Уортом и сделали, – весело ответила Катрин, не отрывая одобрительного взгляда от магазина. – Он выделил тебе кое-кого из своих собственных лучших вышивальщиц. – И она снова посмотрела на Луизу, но уже не столь радостно. – Ты ужасно выглядишь. Больная и измученная.
Луиза решила пока не говорить ей про Поля Мишеля. Прежде чем распределять между француженками работу, она пригласила их к завтраку, накрытому в кухне, где для ее работниц готовили еду. И уже скоро новое пополнение заработало, в том числе и Катрин, которая из-за ревматизма шила уже не так быстро, но не менее безупречно.
Всех француженок, кроме Катрин, которая отправилась к Луизе домой, разместили в небольшой гостинице. Тогда-то Луиза и рассказала подруге про исчезновение Поля Мишеля. Катрин, которой не терпелось увидеть мальчика, с трудом сдерживала слезы. Они были в полном отчаянии. Луизе сообщили, что ее муж так и не появлялся, она всерьез забеспокоилась. Человек, посланный в дом к его матери, сообщил, что Роберта там не было. Луиза подождала еще один день и заявила в полицию, послала одного из слуг обойти нее больницы, но среди пациентов Роберт Престбери не значился.
Через неделю пришла телеграмма от Уилла. Луиза вскрыла ее с надеждой и трепетом. «Сожалею, пока никаких новостей. Не унывай. Уилл». Телеграмма была отправлена из Дувра, и до нее внезапно дошло все значение этого адреса. Неужели Поль Мишель пытается добраться до Франции? И вдруг она увидела своего сына в образе маленького голубка, возвращающегося в свое родное гнездо. Как могла она, чье сердце всегда было в Париже, не догадаться о том, о чем сразу же додумался Уилл?
Они решили, что Катрин должна вернуться в Париж. Вдруг Поль Мишель придет к ней и не застанет ее дома. Они с Луизой нежно распрощались. Луиза снова засела за вышивку в ужаснейшем напряжении, которое неуклонно нарастало.
Луиза не могла спать по ночам. Стоило ей задремать, как она тут же просыпалась. Напряжение было настолько невыносимым, что ей хотелось выскочить из постели и обежать весь свет, пока не отыщет своего сына. Изо дня вдень случались мелкие неприятности – то кончались специальные нитки для вышивания, то приходилось уверять клиентку, требовавшую, чтобы ей доставили платье, что оно еще не до конца сшито. Накануне последнего возможного дня доставки швеи сделали последний рывок, с сумасшедшей скоростью работая. И в самый разгар этого безумия белого шелка и мерцающего бисера Луизе доложили, что к ней пришли из полиции. Нашли ее мужа. Одного взгляда на серьезное лицо констебля было достаточно, чтобы понять, что он пришел с недобрыми вестями.
– Вам лучше присесть, мадам, – сказал он. – Мой печальный долг – сообщить вам, что ваш муж уже несколько дней как мертв. Он был задушен, а его тело брошено в Темзу.
Ей пришлось идти на опознание. Это было ужасно. Проволока, это мерзкое орудие душителей, глубоко впилась в его разбухшую шею, и она отвернулась, исполненная глубокого сострадания. Бедняга Роберт! Как так получилось, что его, всегда хваставшего своим умением владеть тростью с потайным ножом, застали врасплох и так жестоко с ним расправились? Ей сказали, что из его карманов выгребли все, кроме связки ключей, которые от воды покрылись ржавчиной. Она сразу же узнала свои ключи.
