Текст книги "Адвокат Демонов (СИ)"

Автор книги: Ростислав Богатых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Ты закончила с магией, девочка? – хмыкает он. – Магией могут владеть только те, кто умеет контролировать свои эмоции, – насмехается он. – Но это явно не ты, в твоей голове только страх и животный ужас.

Воевода направляет обе руки на наш ледяной купол, и тот начинает отрываться от земли. Похоже следующим его шагом будет перебросить нас с мамой в этой ледяной тюрьме напрямик в руки её бесчеловечного муженька, моего папеньки. А там уже он свернет мою шею прямо у него не глазах, чтобы у князя не возникло сомнений, что работа выполнена точно по ТЗ.

Но я лишь улыбаюсь. Спасибо за подсказку, тупица. Из моей маленькой головке совершенно вылетели азы магии, уроки, которые давал мне мой учитель по магическому кун-фу. Любую сильную эмоцию можно превратить в мощь!

Мне удалось взорвать эту чертову лампочку Danger потому что я испытал сильный гнев, и это повлекло за собой и выброс силы наружу. Лед треснул. Мне нужно сделать что-то, что вызовет лавину эмоций.

Я поднимаю свою маленькую ручку и хвастаюсь ей за свои волосы, начинаю отчаянно тянуть их на себя со всей силой, которая есть во мне.

– Мирославушка, что ты делаешь? – испуганно спрашивает мама. – Перестань. Не нервничай, мы что-нибудь придумаем.

Вояке становится интересно, что происходит, он приближает к себе нас мамой и опускает ледяной конус на уровень своих любопытных глаз. Не знает он что ли, что любопытство сгубило кошку⁈

Я неистово ору от боли, когда мне удаётся вырвать клок волос.

Видя эту картину, силовик хмыкает.

«Князь Андрей был прав. Сын его родился не только без маны, но похоже и без извилин. Он сам себя сейчас устранит и мне не придется пачкать свои руки, убивая этого безголового головастика» – мои магические силы настолько напряжены, что мне удается просить мысли мужчины. Они рождают ещё большую ярость

В этот момент из меня высвобождается огромная масса магической энергии, которую я направляю на ледяную стену.

– Что ты на это скажешь, Илон Маск⁈, – говорю я, и в этот момент лед начинает трещать ещё сильнее. – Сейчас мы посмотри, кто тут безголовый головастик.

Я поднимаю рукчи, и из глубины души вырывается поток энергии, который обрушивается на ледяную стену. Она начинает лопаться, искриться, освобождая нас от своего ледяного плена.

– Нет! – вскрикивает мужчина, и я вижу, как один из осколков льда словно острый диск летит прямо в шею воеводы. Как острая бритва он полоснул шею и обрушивается о землю, разбиваясь.

Мужчина расширив глаза от боли и смешения хватается по инерции за шею, а затем смотрит неверящим взглядом на окровавленные руки. Он открывает рот, но тот издает лишь хрип.

В этот миг лед начинает осыпаться, и мама делает инстинктивно шаг назад и разворачивает меня, прижимая лицом к своей груди. Боясь, что куски льда могу повредить мое личико.

– Дай посмотреть как загибается этот ублюдок! – кричу я, но в этот момент ледяная стена окончательно рушится.

Когда у меня получается чуть повернуть голову, я вижу лишь пятна крови на светло-коричневой земле. Мужчина исчез.

Он умер или остался живым? Вот, в чем вопрос.

* * *

Мама быстро приходит в себя. Похоже, трудности ее закаляют. Она вскакивает на ноги, и я вижу в ее глазах решимость, которая меня восхищает. Мы в опасности, и она это понимает. Мы должны выбраться отсюда, пока не стало слишком поздно.

– Софья, вперед! – говорит она сама к себе, направляясь к конюшне. Она прижимает меня к груди и я слышу запах молочка и то, как её сердце отчаянно выстукивает ритм, похожий на «Чунга-Чанга». Похоже, этот мир и есть тот «чудо остров» из детской песенки, жить на котором легко и, сука, просто.

Дверь конюшни открывается не сразу. Маме приходится приложить недюжинные силы, чтобы сдвинуть её с места. Я вижу, как она напрягает мышцы, и, наконец, дверь с громким скрипом распахивается.

Внутри царит полумрак. Я чувствую, как запах свежей соломы и конского помета наполняет воздух, смешиваясь в дух приключений.

Мама подходит к одному из коней – черному высокому грациозному с гордым видом. Но тот издает недовольный, я бы даже сказал угрожающий, фыркающий звук, резко выдыхая через свои огромные ноздри.

Мама дорогая, в одной его ноздре мог бы поместиться мой кулачок. Конь бьет копытом, отчего песок разлетается во все стороны. Похоже этот вороной жеребец не в настроении и совсем не желает того, чтобы его оседлали.

Мама морщится от пыли, летящей в глаза.

– Ладно, не возмущайся, – говорит она, отступая, – Не хочешь не надо. Я знаю, ты конь моей мачехи. У тебя неприязнь ко мне на генетическом уровне, да?

Конь несколько раз ударяет копытом, будто подтверждая слова мама.

Мама осматривается в поисках другого коня. Наконец, её взгляд останавливается на невысоком рыжем коняшке, который больше похож на пони.

– О, Костян, ты все еще жив! – радостно восклицает мама. Она протягивает руку к коню, который, кажется, единственный существо в этом месте, не испугавшимся незваных гостей. – Готов проехать пару верст?

Костян согласно кивает, и мама счастливо улыбается.

– Ты всегда был добрым и верным, – говорит она и выводит его из стойла. Я замечаю, что на нем уже есть седло, что облегчает задачу.

Давай, давай, Костян, поскакали, иго-го, – кричу я, когда мама, держа меня крепче обычного, забирается на коня.

Во мне просыпается детский азарт. Что может быть веселее, чем скакать на коне⁈

Но, как только Костян делает первый шаг, мое сердце падает. Этот старый Костян движется так медленно, будто он и не конь, а старый осел.

– Пфффф, пфффф, – поддерживает его мама, поглаживая коня по шее. – Костян, не подведи. Мы должны успеть до того, как отец вернется с охоты.

С горем пополам Костян выходит из конюшни, и мы трогаемся в путь.

Мама, похоже, тоже чувствует, что время поджимает. Она склонилась вперед, прижимаясь к Костяну, и я вижу, как на ее лице появляется мужественная решимость.

– Давай, Костян, рысью! – напутствует она его я, и он наконец понимает, что от него ждут большего.

Он начинает ускоряться, ветер развевает волосы мамы, щекоча меня. Я задорно смеюсь, когда мы покидаем пределы конюшни.

Скорость нарастает, и я чувствую, как адреналин наполняет меня. Мы мчимся по тропинке, мимо деревьев, мимо сеновалов, со стороны которых раздаются неясные стоны. Лишь бы посетители сеновалов были увлечены друг другом, чтобы нас ни дай боже никто не заметил!

– Держись крепче! – кричит мама, и я, сжимая её ручками складки её платья, смеюсь от радости и адреналина.

Костян, хотя и не самый быстрый, делает всё возможное, чтобы угодить своей владелице.

Мы выскакиваем на поле с подсолнухами. Тысячи золотых голов, повернутых к заходящему солнцу, словно провожают нас в новый этап нашей жизни. Воздух густой и сладкий от цветочной пыльцы. Под ногами мягко пружинит податливая земля, и я ощущаю, как под нами колеблется почва, как будто сама природа поддерживает нас в этом бегстве. Я смотрю на маму и вижу, как она напряженно следит за горизонтом, губы плотно сжаты, брови нахмурены, она готова к любым неожиданностям.

– Мы почти приехали, – говорит она так, будто пытается убедить в этом себя. – Мы успеем, обязательно успеем.

Ветер играет её локонами, глядя на них, словно на маятник для гипноза, я засыпаю.

А, когда посыпаюсь… мне абсолютно не нравится то, что я вижу. Какого гоблина⁈

Я лежу на маминых коленках. Сама она сидит за массивным деревянным столом, занеся руку с золотым пером над Договором. Этот свиток выглядит внушительным.

Напротив неё сидит тучная женщина огромных размеров. Она похожа на передутый воздушный шарик, который может лопнуть в любую секунду. Мне не хотелось бы, чтобы это сейчас произошло. Я представляю, что внутри неё сплошные макароны с сосисками, да картофель фри с шоколадными конфетами. Мммм… От конфетки я бы и сам сейчас не отказался. Я чувствую их запах, а затем вижу наполненную ими вазочку, стоящую на краю стола. Кажется, достаточно протянуть руку и можно схватить вот эту конфетку в желтофиоль обертке…

Конфе-точка иди сюда.

Я протягиваю свою маленькую ручку в её сторону.

– Чего вы так долго читаете? Подписывайте давайте. Это стандартный договор, – зло гаркает женщина-шарик на маму, когда та разворачивает на себя очередную страницу этого огромного пергамента, сложенного в рулон.

Чтооо? Подписывать договор не глядя? Да щас прям! Плавали – знаем!

С таким же обоснованием на подпись договор подсовывают демоны.

У них тоже стандартные шаблонные договоры, что не мешает им оттяпывать души наивных олухов, давая им взамен никому не нужную шнягу. И потом они даже не могли сослаться на то, что их не предупреждали. Все условия были четко прописаны мелким шрифтом под звездочной. Я и сам составлял парочку таких договоров.

Я вспоминаю одного потерпевшего по делу демона, которого защищал. Мой клиент -демон впарил глупому пареньку взаимную любовь красавицы, от которой тот был без ума. Только парень не подумал, что без души взаимная любовь никому не нужна.

В итоге бедняга пустил себе пулю в лоб со скуки, а девица и вовсе утопилась. Демона я, конечно, оправдал… поскольку парень сам не прочел все условия Соглашения о купли-продаже души.

Так что подписывать договоры не глядя – это всё равно что знакомиться с девушками в баре с завязанными глазами. Голосок может звучать очень приятно, но когда узнаешь, что скрывается за ним… Как узнаешь, так вздрогнешь.

Вот и я вздрагиваю, вчитываясь в развернутую страницу договора. Мама, кажется, не замечает, как я настороженно изучаю текст, но её рука слегка дрожит, когда она разворачивает страницу договора. Я вижу, как её лицо искажает беспокойство, и это заставляет меня вчитаться в текст.

Режим ясли-терната:

7.00–7.30 – подъем.

7.30–8.00 – кормление

8.00 −9.00 – боевая тренировка

9.00 – 10.00 – плавание

10.00–10.30 – полдник

10.30–12.00 – тренировка по магии

12.00–13.00 – музыкальный клас

13.00–14.00 – обед

14.00–16.00 – тихий час

16.00–17.30 – прогулка

17.30–18.30 – ужин

18.30–19.00 – мультики

19.00–20.00 – тренировка по боевой магии

20.00–21.00 – бассейн

21.00– подготовка ко сну, сон

– Вы уверены, что это расписание подходит для малышей? – спрашивает мама, поднимая голос. – Не слишком ли много занятий по боевым искусствам?

Тучная женщина смотрит на маму с недовольством, её глаза сверкают, как маленькие черные бусины.

– Вы не помните, о чем говоришь. Это всё для вашего блага. Все выпускники наших ясель – боевые маги. Если они плачут и устают – наши ясли не для них.

– Для нашего блага? – переспрашивает мама с недоверием. – А в чем ваша выгода?

Мама наклонилась ко мне и тихо шепнула:

– Не волнуйся малыш, я не отдам тебя в злые руки.

Я чувствую, как в груди поднимается теплое чувство к маме. Какая же она у меня замечательная. Обо мне ещё никто так не заботился. Не смотря на то, каким успешным успехом я обладал в прошлой жизни.

– Послушайте, – продолжает тучная женщина, её голос становится более резким. – Это стандартные условия. У нас задачи одни и те же. Выпустить из наших ясель готового мага Мы поможем вам, а вы просто должны…

А мы, что должны? – мысленно перебиваю я, не выдерживая. – Просто отдать душу?

Мама бросает на меня быстрый взгляд, и я вижу в её глазах ту же мысль, как у меня.

– Я не собираюсь подписывать что-то, не прочитав до конца, – решительно заявляет мама. – Если это стандартный договор, то почему он не может быть понятным и прозрачным?

Тучная женщина фыркает, но я вижу, что она начинает нервничать. Мама переворачивает страницу, и её глаза пробегают по мелкому шрифту

Я чувствую, как напряжение в воздухе растет.

– Ладно, – говорит она, – если вы хотите тратить время на чтение, то я подожду.

Агу, мать, – агукаю я, – Давай свернем удочки и поскорее уйдем отсюда. Мне тут не нравится. Мы найдём лучшее укрытие.

Мама отворачивается от договора и смотрит на меня с нежностью.

– Я знаю, сынок, – произносит она, будто и правду понимает каждое мое «агу». – Но у нас нет другого выхода.

Мама снова берется за перо, и размашистым подскоком подписывает его, так и не прочитав все условия до конца…. А очень зря…

В ту же секунду тучная женщина выдергивает из рук мамы договор и хищно улыбается.

– Ну вот и всё. Теперь до свидания! Вы можете уходить.

– А могу я ещё немного побыть с малышом, Есения Ивановна?

Улыбка женщины становится шире, обнажая её мелкие, кривые, акульи зубы.

– Нет! – громко говорит она. – Нельзя! Вы и так потратили слишком много моего времени!

Спрятав договор в ящик стола, который она запирает золотым ключиком, Есения Ивановна вскакивает с места слишком быстро для своего веса. Она словно дикая лисица накидывается на растерянную маму и выхватила меня у неё из рук.

– Теперь он наш! – торжествующе произнесла она. – Приходите в воскресенье, в часы приёма.

Расстроенная мама встала с места:

– Простите, а какие часы приёма?

– А это было написано в… ресторане. Надо было внимательнее читать, – самодовольно прошипела женщина. – Надеюсь, где выход, вы хотя бы запомнили.

* * *

От Костяна:

– Иго-го, подкиньте на сено: лайков и библов, чтоб быстрее скакали главы и длинней был их объем.

На этом всё. Спасибо за внимание.

Глава 11

Мама тянется ко мне, но женщина-шарик резко разворачивается со мной на руках в сторону окна. За стеклом, возле дверей магического ясли-терната, стоят два гвардейца – рослые мужчины с суровыми, неподвижными лицами. Они словно оловянные солдатики, стоящие на страже вечного огня, а не малышей.

– Если вы сейчас же не уедете из моего кабинета, я вызову гвардейцев! – прозвучал резкий голос женщины.

– До свидания, Мирославушка, – говорит мама, голос дрожит, но в нем слышна твёрдость. – И вам не хворать, Есения Иванна, – добавляет она жёстким тоном.

– Спасибо, Софья Александровна. Ваш экземпляр договора я пришлю вам с голубем.

С голубем? Я в недоумении. Как он дотащит такой тяжёленный рулон? Или у них какой-то волшебный боевой голубь?

– Спасибо! – мама отвечает сухо. – Лучше пришлите мне в смс, чтобы ни один голубь не пострадал.

Как мама её уделала! Ай да молодец! Мне хочется похлопать, но я даже не вижу её – меня так неудобно развернула эта тучная дама. Слышу только звук хлопающей двери.

– А теперь можно расслабиться и немного перекусить, да, карапуз?

Женщина достаёт из хрустальной вазочки ту самую жёлтую конфетку, которая приглянулась мне с первого взгляда. Я снова тяну к шоколадному лакомству свои крошечные ручки. Может, Есения Иванна, мы с вами ещё и подружимся.

В этот момент тётка приносит конфетку мимо моих рук, разворачивая фантик.

Открываю рот в предвкушении. На языке уже чувствую вкус шоколада. Ням-ням, клади мне её скорее в ротик!

Но вместо этого «шарик» засовывает конфету в свой огромный рот и начинает громко чавкать.

– А ты чего пасть разинул? – гогочет адским смехом директор яселек. – Думал, я с тобой поделюсь? Запомни главное правило – Есения Ивановна не делится своими конфетами.

Ну это мы ещё посмотрим! Теперь я знаю, где они лежат. Вот научусь ползать – заберу все твои конфеты и раздам их бедным детям, отсыпав, конечно, немного и себе. Жаль, пока не знаю, когда это произойдёт.

Но одно я знаю точно – с тобой мы не подружимся. Два шанса на первое впечатление я ещё никому не давал.

– Ну так, что там у нас⁈ – женщина с уставшим видом смотрит на часы в виде тарелки, висящие у неё на стене. – Ужин ты пропустил…

Как это пропустил ужин⁈ Женщина, что ты несёшь! Мне нельзя без еды, мне нужно откуда-то черпать энергию и развивать свою магию, или как? Я на голодовки не подписывался!

Но она демонстративно не реагирует на мой возмущённый клич. Вытерев о подол своего платья шоколадные руки, она направляется к выходу из кабинета.

– Эй, вернись! Дай мне хотя бы конфетку!

Борясь с усталостью, я проникаю в её мозг. Пока тут наведу шороху. Какие греши могут быть у этой тучной женщины?

На табличке загораются три ярко-алых слова: Зависть – алчность – чревоугодие.

В принципе, это можно было бы и угадать, не пробираясь в нутро её подсознания.

Кушать… Кушать… – усиленно внушаю ей мысль. Конфетка вкусная… Ещё одна конфетка – это не страшно, она не повлияет на вес.

– От ещё одной конфетки ничего не случится, – произносит женщина ту самую мысль, которую я ей внушаю.

Не дойдя и пары шагов до двери, она возвращается и наклоняется над вазочкой, чтобы достать ещё одну конфетку.

Я наклоняюсь вместе с ней и успеваю незаметно схватить одну из конфет. Победа! Никогда ещё мой триумф не был таким сладким.

Пока женщина уминает свою конфетку, я прячу свою в кармашек моего комбинезончика. Как здорово, что дизайнеры детской одежды догадались сделать такие кармашки.

Тётка тем временем дожёвывает ещё одну конфетку и выходит из кабинета вместе со мной. Мой трофей она, к счастью, не заметила.

Она приносит меня в огромный зал. Не полон игрушками и подушками, как я ожидал, а возле стены, прямо в воздухе, висит огромный тонкий «домашний кинотеатр». Малыши уже сидят и лежат на своих местах – тех самых, на которые их ранее посадили и положили. Кто-то смотрит мультик, кто-то играет в деревянные игрушки, а кто-то просто пускает слюни.

Меня кладут на спину рядом с огромным бугаем. На вид ему около двух лет, и при этом он явно переросток – такой здоровенный, что кажется, будто вырос из другого мира.

Есения Иванна смотрит на меня секунду, а затем переворачивает меня лицом к экрану и выходит из комнаты, закрыв дверь за собой.

Волею-неволей мне приходится смотреть на экран, где боевой боярин – кото-маг – отчаянно пытается одолеть мышку-простолюдинку.

Я вспоминаю Берендея. Не хватает мне этого кошака. Успел я к нему привязаться, к этому усатому животному. Да и призрака даже немного не хватает. Все эти дети здесь кажутся абсолютно бесполезными для меня, они меня не поймут и не смогут ответить. Здесь мне не с кем поговорить, ни обнять пушистое тело. Только экран и тишина вокруг.

Пока кото-маг сражается с пищащей от ужаса мышкой, я закрываю глаза, вспоминаю имение, которое практически стало мне домом и ловлю грустинку. Рука сама находит конфетку в кармашке моего комбинезона.

Самое время подкрепиться. Я достаю конфетку, и её обёртка шуршит в моей руке. Бугай поворачивает голову в мою сторону – медленно и угрожающе, словно зомби. Его хищный, туповатый взгляд тут же цепляется за яркую обёртку. Губы расплываются в улыбке предвкушения, которая мне совсем не нравится.

Бугай из ряда вон грузный, низкий лоб, маленькие злые глазки – всё в нём кричит о враждебности. Он смотрит на мою конфету с жадным вожделением, будто бы она – его долгожданная добыча.

Решительно и быстро он накидывается на меня без предупреждения. Но я успеваю раньше предсказать его действия – насмерть сжимаю конфетку в кулаке.

– Оть-дай! – угрожающе шепелявит он.

Он уже умеет говорить. Но то ли его интеллект не дотягивает до его размеров и возраста, то ли наоборот. Его вес перевешивает оные.

Даже не надейся! Свой ужин я тебе не отдам, тупая бошка!

– Оть-дай, я сказал! – требует огромный «малыш» ещё более настойчиво.

Бугай пытается раскрыть мой кулак своими огромными обеими ручищами. Я громко ору:

Руки прочь! Это моя прелесть! – отвечаю я отпором, четко агукая.

Другие дети начинают кто плакать, кто орать. Вот она – детская солидарность.

Но нас будто никто не слышит. Сидящая в зале молодая воспитательница смотрит в свой телефон, повышая свой уровень магии в телефонной игре.

Никого не волнует, что в этом зале разворачивается настоящее побоище, побоище ни на жизнь, а на смерть. Я понимаю, что никто не придёт на помощь, никто не вмешается. Расчитывать, как и обычно, я могу только на себя.

Я крепче сжимаю конфетку и стараюсь не дать бугаю её вырват, сердце бешено бьётся в груди.

Вдруг тупоголовый применяет ко мне удушающий приём. Его ноги обвивают мою голову, словно цепи, и я ощущаю, как меня душит его плотная, мягкая как подушка шкура. В голове зашумело, сердце колотится. Что есть мочи, я начинаю бить ногами – вертушку, – стараясь вырваться.

Бах-бах-бах! – раздаются удары по его телу. Он чуть сбавляет хватку, и я нацеливаюсь двинуть ему прямо в паховую область.

Но ноги утыкаются в его огромный мягкий живот. Вряд ли он чувствует хоть какую-то боль – его кожа словно мягкая подушка, а не броня.

Тем временем его острые зубы, похожие на лезвия, впиваются в мою руку. Боль пронзает, и кажется, что сейчас я открою кулак – но я не сдаюсь! Превозмогая жгучую боль, я с силой врезаю ему своим крошечным кулачком прямо в глаз.

В ответ его огромный кулак, размером с моё лицо, летит навстречу. Я успеваю увильнуть, и он ударяет прямо по металлической игрушке – большой лабиринт с бусинками. Звук удара эхом разносится по помещению, металлические бусинки рассыпаются, звонко звоня.

Его дикий, звериный крик прорезает воздух, и в зале вспыхивает напряжение. Воспитатель вскакивает с места, быстро бежит к нам, останавливаясь рядом, словно оценивая обе стороны конфликта.

Пользуясь моментом, я не теряю ни секунды. Быстро разворачиваю конфету и засовываю её в рот, как будто это мой последний шанс. Наслаждаясь, переминаю в беззубом рту шоколад, который тает и наполняет меня теплом и сладким блаженством. Вкусовые сосочки передают в мозг волны удовольствия и насыщения – я чувствую вкус темного чуть горьковатого шоколада.

Но тут рядом появляется воспитатель. Его лицо выражает лютую злость и бешенство, за то, что дети отвлекли его от игрушки. Он быстро наклоняется к на, его внимательный взгляд оценивает обстановку, а голос звучит грозно:

– Что тут происходит?

Я замираю, чувствуя, как шоколад всё ещё тает на языке. Воспитатель смотрит на нас обоих, с той внимательностью, с которой прокурор изучает материалы дела. И в убираю конфетку за щеку, чтобы скрыть мотив преступления.

Бугай всё ещё трясётся от ярости, а я – с конфетой ощущаю; что победил в этом небольшом сражении. Но в тот момент, когда воспитатель переводит взгляд на парнишку, тот театрально заливается диким плачем и тычет в меня своим толстым пальцем, похожим на огурец:

– Онь…. Это онь первый набросся на меня, – говорит этот наглый лгун, коверкая слова.

Воспитатель угрожающе наклоняется надо мной, его лицо затмевает свет. Его строгий взгляд пронзает насквозь.

– Это правда? – спрашивает он меня так, будто я способен ответить. Я отрицательно киваю головой, стараясь выглядеть как можно убедительнее.

– Правда – правда! – продолжает этот врун, указывая на меня своим толстым указательным пальцем. – Он меня побил и покусал! – произносит он, слишком смягчая букву Л, демонстрируя острое необходимость в логопеде и в розгах, которые донесли бы до него, что врать нехорошо.

Покусал? Я? Ха! Да у меня даже зубов нет! Кто в это поверит? Я радуюсь, что мой противник такой недальновидный, кидается аргументами, которые так легко опровергнуть. Воспитатель сейчас оценит ситуацию. Взвесит аргументы лжеца и мои четкие кивания и накажет этого беспринципного бугая.

Но вместо того чтобы задуматься, воспитатель хватает меня за шиворот, поднимая, словно нашкодившего щенка. Я подвисаю в воздухе, дрыгая своими маленькими ножками. Что происходит? А ну вернул меня обратно на пол! Никто не смеет так со мной обращаться. Ко мне даже судьи и те всегда относились с должным почтением.

– Ты что вытворяешь, новенький? – зло спрашивает воспитатель. Я смотрю в его глаза, и читаю в них усталость и нескрытое раздражение. – В наших ясле-рнате драки запрещены!

Я пытаюсь протестовать, но мои рьяные «агу» имеют противоположный эффект от ожидаемого. Воспитатель сжимает меня ещё крепче. Отчего внутри меня все начинает кипеть от ярости. Раскрой глаза и прекрати держать меня в этой неудобной позе, будто это я – виновник конфликта.

Я имею право хранить молчание и говорить на том языке, на котором умею. А посему требую переводчика с малышатского, – яростно агукаю я.

Воспитатель шумно выдыхает.

– Что ж, я тебя услышал! – говорит он, а я победно улыбаюсь!

Я победил. Фраза позанесенная с юридическими терминами действует лучше любой магии. Как только представитель власти понимает, что ты знаешь свои права – он тут же отступает.

– А есё он конфетку Марь Иванны съел! – ни как не угомонится это исчадие ада.

Воспитатель возвращается меня на пол.

– А ну-ка покажи свои руки.

Краем глаза я быстро осматриваю свои ладошки. О нет, на правой виден четкий след шоколада.

Воспитатель в одно быстрое движение хватает мою ручку и выворачивает её так, что я испытываю острое боль.

Эй, разве так можно обращаться с детьми и адвокатами⁈ Возмутительно!

Увидев шоколад, воспитатель выпускает наконец мою ладошку.

Так-то лучше. Подумаешь, маленькое темное пятнышко. Вы ничего не докажите без экспертизы и следствия. Можно это всего лишь родимое пятнышко.

– Посиди тут. А я пока позову директора, Марь Иванну.

Ту грозную тетку, у которой я экспортировал эту конфетку. Н-не надо…. она же меня приговорит сразу к смертной казни. Для неё конфеты гораздо дороже жизни её подопечных.

– Так тебе и надо, мало шоколада! – обрадовался бугай тому, что наказание ждет меня, а не его.

Ну нечего. Я ещё с тобой поквитаюсь! Победа в маленьком сражении не означает победы в бою.

* * *

Спустя пол часа моя злость на этого парнишку выросла вдвое, когда меня без суда и следствия заточили в камеру-одиночку. Серьезно⁈ Это точно ясли-тернат, а не колония-поселение?

Сажать в одиночку за одну маленькую драку малыша, которому нет и месяца отроду – вот это настоящее преступление.

Я требую адвоката или хотя бы авокадо, кушать очень хочется….

Осматриваю свое место заточения. Похоже на какой-то чулан для швабр. Метр на метр. Окошко с решетками высоко, почти у потолка и холодный бетонный пол. Ни тебе кроватки, ни кресла, ни даже пуфика или хотя бы коврика – абсолютно ничего.

Несколько минут назад Марь Иванна спустилась со мной в это подвальное помещение, похожее на подземелье. Тёмные стены, низкий потолок и запах сырости – всё это напоминало сцену из нуарного детектива, триллера со Стетхемом и Гарри Поттера, в которых главный герой неожиданно оказывается в ловушке.

Отрыв одну из нескольких одинаковых дверей, она опустила меня на пол.

Шипя что-то про то, что если я ещё хоть раз возьму её конфеты, то она и вовсе сотрёт меня с лица земли, она захлопнула дверь и закрыла её на замок.

Ну и что теперь делать? – шепчу я сам себе, глядя на тусклый свет, пробивающийся сквозь открытое окно. Клюв воробью пределать?

На мне только лёгкий комбинезончик, и холодный вечерний воздух поддувает из окна, заставляя жутко дрожать. С каждой минутой мне становится все холодней. Я тут заболею, а то и умру, если немедленно не придумаю что-то.

Вздохнув, я сжимаюсь в куличик. Эх, сейчас бы, если верить расписанию, я мог бы плавать в бассике, а потом укладываться спать в теплею мягкую кроватку. Я громко чихаю. Пыль в воздухе щиплет глаза, но я не могу позволить себе сдаться. Я не из тех, кто сдаётся.

Вдруг в углу, я замечаю что-то, что приковывает мое внимание. Оно блестит в свете луны. Напрягаясь и разжигая т, точно пружина, я начинаю ползти к этому незнакомому предмету. Уху! Вот это сила воли! Она способна на многое. Даже научиться ползать в три дня от роду.

Проходит где-то около получаса, когда я, как старая гусеница всё-таки доползаю до темного угла. Подползаю ещё ближе и вижу, что это металлическая деталь от игрушечного автомобиля. Похоже осталась здесь от предыдущего «узника».

Не знаю, зачем она мне может понадобиться, но, возможно, она поможет мне выбраться отсюда. Я беру деталь в руки и начинаю осматриваться. Возможно, есть какие-то щели или трещины в стенах, которые я мог бы использовать. Вот бы ещё применить магию раскрытия, которая помогала мне раньше из любой щели сделать расщелину и раздвигала даже самые тяжелые ворота, да и не только них.

Ужасная мысль о том, что я могу остаться здесь навсегда, заставляет меня действовать. Я начинаю стучать по стенам, пытаясь найти слабое место.

Каждый удар звонко отзывается в тишине.

ЦОК-ЦОК-ЦОК.

Внезапно я слышу снаружи шаги. Кто-то спускается по лестнице в подвал. Сердце замирает. Неужели Марь Иванна вернулась? Я прячу деталь от машинки за спину и ложусь на пол в позе эмбриона.

Шаги становятся громче, а затем замирают, остановившись прямо возле двери в мою «тюрьму».

– Его привезли только сегодня вечером, – говорит кто-то. Голос звучит незнакомым. Это точно ни Марь Иванна, и даже не воспитатель, но кто?

– Прекрасно, – отвечает второй голос, хриплый бас, в котором я узнаю воеводу, который возле корюшки желал разделаться со мной и мамой. Похоже, он сумел выжить.

– Если это тот самый мальчишка – я заплачу вам тридцать пять Серебренников.

– Так много, господин хороший! Что мне надо будет сделать за такие огромные деньги?

– Ничего… Абсолютно ни-че-го! Всего лишь молчать, о том, что убью магией льда этого мальчугана. А ты скажешь директору, что паренек сам окочурился от холода. По рукам?

– Конечно, о чем речь! Я буду, как могила! Я как раз работал могильщиком до того, как устроился в охрану магического ясли-терната.

– Для могильщика ты слишком много болтаешь. Отпирай замок!

Я достаю детальку от машинки и с готовностью выставляю её перед лицом, словно холодное орудие.

Двое огромных мужчин, один из которых профессиональный воевода, обладающий магией льда, а второй – охранник могильщик.

А с другой стороны – малыш, который только-только научился ползать с игрушечной железякой в качестве «аргумента». Ха, Звучит, как бой, на который хочется посмотреть сидя на диване с чипсами и пенным, а еще лучше сделать ставки… на меня! Я побеждю, победа, одержу победу, вашу воеводскую мать!

Глава 12

– Мяо, – доносится у меня за спиной, где-то высоко над головой.

Оборачиваюсь и вижу Берендея. Его морда торчит между прутьев решетки окна. Похоже, что он поверил в правило «если пролезет голова, то и всё остальное пролезет». Но его пузо, откормленное на графских щах, считало совсем по-другому.

– Мяо, – повторяет кот настойчивее и ещё более упрямо, будто отдал приказ животу: «Втянись, я сказал!»

– Берендей, ты как меня нашёл⁈

– Как-как, – отвечает голос из темноты угла. – Через магический колпак.

– Мстислав, ты⁈ – спрашиваю я. И он тут же материализуется из пустоты.

Невероятно, но факт – я счастлив снова увидеть это приведение с несносным характером.

– А ты поумнее многих болванов! – делает мне довольно сомнительный комплимент призрак. – Мало кто сразу соображает, что к чему.

Слышится звук ключа, вставленного в замок двери.

– Я бы с тобой ещё поболтал, да только по другую сторону двери два головореза жаждут превратить меня в волшебную пыльцу, чтоб поскорее сдуть с лица земли.

– Так мы с Берендеем за этим сюда и приехали.