Текст книги "Адвокат Демонов (СИ)"

Автор книги: Ростислав Богатых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Лука отступает назад, словно от удара плетью, его глаза полны страха и смятения.

– Это не я, господин хороший! Вот вам крест!

Лука несколько раз крестит свое белое как простыня лицо.

– Так я тебе и поверил! Я – прокурор империи. Да я таких, как ты, как семечки разгрызаю и в тюрьму сажаю. Готовь сухари, – произнес Дамиров тоном не терпящем возражений.

Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на Луку с таким презрением, что тот сжался в комочек.

– Но это правда не я! – воскликнул Лука, его голос был полон отчаяния.

Внезапно Лука бросился на колени и пополз к своему барину, не в силах сдержать слез. И достигнув цели, он приложил голову к его широкой охладевшей груди. Лука искренне надеялся уловить хоть какой-то призрак дыхания графа. Но не услышав абсолютно ничего, Лука, трясущимися руками приоткрыл веки графа Орлова, заглядывая в его зрачки в поисках признака жизни.

– Пожалуйста, барин, не покидайте меня… Я пропаду без вас, и вся семья моя сгинет, – шептал Лука, как заклинание.

Он охватил запястье графа, стараясь почувствовать пульсацию жизни. Все это напоминало со стороны движения человека, разбирающегося в медицине, но то же время обезумевшего от горя.

Граф Дамиров был не в силах отвести взгляд от этой жалкой картины. Он ощущал, как внутри него разгораются неведомые до толи сомнения. Он перевидал миллион преступлений, знал все виды виктимного поведения, но ни один убийца не вел себя так, как Лука, в глазах которого не было ни злобы, ни страха быть пойманным. Была лишь искренняя тревога за жизнь хозяина, прям как у пса, который не смотря на постоянные избиения, все равно люто любит своего владельца и готов умереть от тоски на его могиле.

– Если ты не виновен, то почему ты так трясешься? – спрашивает граф Дамиров, пытаясь разгадать это странное поведение Луки. И тот тут же поднял на Александра Сергеевича полные скорби глаза от бездыханного тела.

– Я боюсь, что вы не поверите мне. Что вы подумаете, что это сделал я…

– Признайся, – начал нагнетать прокурор так, как умел он один. – Признайся и я, возможно, сохраню тебе жизнь, как сделал это, когда ты своим случайным выстрелом чуть не разнес голову моей старшей супруги. А теперь так же случайно прострелил голову графу. Не слишком ли много случайностей?

– Это был граф Орлов! Это он стрелял в вашу жену, – внезапно вырывается у Луки, до того, как он сам успевает это осознать.

Произнеся это, Лука пугается. В его глазах появляются слезы. Он сглатывает комок в горле.

– Я… я не хотел его выдавать… простите, просите меня хозяин, – вновь начал причитать он над мертвым телом.

Дамиров отводит взгляд от этого жалкого зрелища, его разум работает на пределе. Граф крепко сжимает кулаки, стараясь взять себя в руки.

Мёрд! В это не хочется верить, но слова этого

жалкого парнишки звучат искренне.

Ярость захлестывает графа, как волна бушующего моря. Неужели шурин реально хотел убить его старшую жену⁈ По просьбе младшей⁈

Это Настасья подговорила его пойти на преступление? Как ни крути, но это может быть правдой… Женщина часто готовы друг друга убить ради мужчин.

Но даже если и так, то что убило графа Орлова⁈ Если в лесу их только двое… Или здесь есть кто-то ещё?

Страх, холодный и липкий, впервые сжал сердце графа Дамирова ледяной рукой. До этого момента он был лишь охотником, уверенным в своей силе и меткости.

Смерть, конечно, витала где-то рядом, призрачной тенью скользя за каждым выстрелом. Но она была абстрактной, направленной вовне. Сейчас же смерть смотрела прямо на него, из пустых глаз Орлова, устремленных в бездонное небо.

Мысль о третьем присутствии, невидимом и смертельно опасном, пронзила сознание графа, словно острая раскаленная игла. Граф Дамиров резко обернулся, вглядываясь в густую чащу, ожидая увидеть там блеск звериных глаз или очертания притаившейся фигуры. Ветер прошелся по листве и волосам Дамирова, взъерошив его пышную шевелюру. Каждый звук сейчас казался графу зловещим, каждая тень – скрывающимся врагом. Рука инстинктивно легла на рукоять пистолета, но пальцы дрожали, не в силах сжать холодную сталь. Он, бесстрашный прокурор и прославленный охотник, впервые почувствовал себя дичью, загнанной в ловушку. Сердце пропустило удар от возникшего предчувствия неминуемой беды.

* * *

Агу! Я сплю с улыбкой на устах и слюной стекающей из полуоткрытого рта. Мне тепло и хорошо. На мгновение я чувствую себя невероятно счастливым, напрочь забывая о том, что со мной произошло. Мне снится чудесный сон – кровавое побоище, в котором я возглавляю свою армию против армии клана демонических отродьев. Это не те демоны высшего ранга, которых я защищаю в суде, а те – которые торгуют низменными желаниями, обменивая их на души глупых простолюдин, готовых отдать свое самое ценное за ящик водки или ночь с красоткой из телека. Моя армия разбивает этих чертяг в пух и прах, впрочем, как обычно это и бывает. И я на радостях отправляюсь в любимый паб – отпраздновать победу.

Ведь что главное в любой битве?

Правильно – хорошенько отдохнуть после нее и обмыть свой триумф.

«Нельзя обесценивать достижения», – как говорил великий философ Стетхем. «Иначе достижения обесценят тебя».

Бармен мгновенно меня узнает и расплывается в благодушной улыбке.

– Ваше адвокатское величие, спасибо, что заглянули в «государеву службу».

– Люблю ваше заведение, хоть оно абсолютно противоречит моим воззрениям. Адвокатура все же отделена от государства, – из-за воспоминания о изречениях Стетхома меня самого разбирает охота по-философствовать.

– В этом сила адвокатуры.

– А в чем по твоему сила, брат? – спрашиваю бармена.

Похоже сам воздух этого пивного обители пьянит не хуже пенного. Хочется погрузится в легкие разговоры с барменом о жизни, правде и политике.

– Сила – в светлом пиве да в желтом полосатике! – отвечает он с улыбкой. – Они расслабляют и позволяют выкинуть из головы ту правду, о которой лучше забыть.

– А для адвокатов и вовсе, правда – это ложь, преподанная на правильно блюде.

Бармен чокается кулачком с моим стаканом. И я с наслаждением отпиваю прохладную жидкость, поднимая стакан в этот раз своими руками, а не силой мыслей. Мозгам иной раз тоже полезно дать отдохнуть.

– Можно составить вам компанию? – слышу я мелодичный женский голосок.

К барной стойке походит длинноногая дама с выдающимися формами. Такая скорее предпочитает благородные напитки пенному, либо же пиво уходит у нее в правильные округлости.

– Буду рад.

Я отодвигаю барный стул, приглашая её жестом сесть рядом.

– Шампанского? – галантно спрашиваю.

– Не откажусь, – она игриво прикусывает губу, а я мысленно гадаю относится она к куртизанкам или к какому-то благородному аристократическому роду.

– Бутылочку игристого, пожалуйста, в ведерке со льдом, – заказываю я у официанта и переключаю внимание на даму:

– Что-то ещё, мадмуазель?

– Мне достаточно одного вашего общества, чтобы опьянеть от любви.

В этот момент ко мне со спины подходит кто-то ещё:

– Вот вы где, уважаемый императорский адвокат. А я вас везде ищу…

Я оборачиваюсь, а на деле поворачиваюсь на другой бок, чувствую рядом какое-то горячее тело и обнимаю его.

Похоже это моя барная знакомая решила продолжить наше общение в более интимной обстановке. Я обнимаю её мягкое пушистое тело и….

Стоп! Пушистое⁈

– Мяо! – слышу оголтелое мяуканье и распахиваю глаза.

Твою ж куропатку! Я обнимаю ни аристократку и даже ни куртизанку, а этого драного (иносказательно) кота. Сам-то кот очень пушистый. Даже излишне. Его шерсть уже повсюду и даже у меня во рту.

Тьфу! – сплевываю я и с досадой понимаю, что я все еще в теле младенца.

Все что я только что так ярко видел – было в нот лишь сновидением, хотя…. Нет!

Меня озаряет яркое воспоминание.

Это ни финта ни сон! Перед глазами проносится последний день моей жизни.

Возможно на месте сражения или в баре присутствовал мой убийца. Еще б чуток и я мог увидеть его лицо.

А из-за этого Бередея все пошло коту под хвост.

– Мирославушка, – дверь открывается и сразу слышится взволнованный голос мамы. – Нам нужно срочно уезжать отсюда!

Почему⁈ Что такое? Мне нужно ещё спасти этого пацаненка, как его так?

– Лука. Я его уже спас, пока ты спал, – раздается голос Мстислава.

Он сидит в позе йога на моей кровати с видом победителя, его буквально распирает от гордости, отчего он надувается, как воздушный шарик.

– Опять ты⁈ – негодую я. – А как спас? Испугал своим видом его хозяина?

– Лучше. Я испугал лошадь и та вовремя отскочила в сторону, отчего пуля, которая должна была убить наповал перенька, пролетела мимо, да к несчастью попала в лося. Но к хозяину прилетела карма. Граф Орлов окочурился от непонятных видимых сил.

– Демоны! – поражает догадка мой мозг. – Они убивают аристократов, один за другим.

Мама тем временем открывает шкафы, вытаскивая из них какие-то свои девичьи добрачные наряды и кладет их в пустой чемодан. Она вздрагивает, услышав мое громкое «агу».

– Понимаю, тебе здесь понравилось. Но мы не можем тут больше оставаться, иначе…

Софья резко замолкает и вскрикивает, когда дверь нашей комнаты со скрипом раскрывается.

Глава 9

Дамиров отступает на шаг, его мысли метаются в беспорядке, словно рой взбешенных пчел. Он пытается ухватить хоть одну за ниточку, которая привела бы его к разгадке, но клубок противоречий лишь туже затягивается.

Граф Орлов мертв – это неоспоримый факт, запечатленный в неестественной позе бездыханного тела и застывшем взгляде пустых глаз. Его убили – в этом постулате у прокурора также не было сомнений. Пулевое отверстие во лбу слишком красноречиво свидетельствовало о насильственной смерти. Но кто и зачем?

Этот глупый испуганный паренек? Дамиров бросает взгляд на Луку, съежившегося у ствола дерева. Вряд ли он способен на такое. К тому же он очень убедительно отрицает, что стрелял. В его глазах – неподдельный ужас, а в словах, пусть сбивчивых и путаных, – отчаяния из-за смерти своего хозяина. Ситуации Луки не позавидуешь – и это тоже факт. Идти Луке некуда, он останется без хлеба и без крыши над своей глупой головой.

Факт-факт-факт– fuck!

Это бранное словечко граф запомнил после визита купцов, которые привезли ему Английский чай высшего сорта, так называемый «Бегемот» или «Бергамот» – граф точно не запомнил названия, да и не придавал ему особого значения. Главное в этом чае был вкус – насыщенный, терпкий, с лёгкой горчинкой, которая тут же сменялась нежной цитрусовой сладостью. Граф ценил этот чай не только за его богатый вкус и аромат, но и за то спокойствие и умиротворение, которое он дарил. В минуты раздумий и непростых решений чашка горячего бергамота становилась для него своеобразным ритуалом, помогающим сосредоточиться и найти правильный путь.

Сейчас бы Дамиров не отказался от чашечки этого чая. Он уже почти физически ощущал его терпкий, согревающий вкус на языке, тонкий кисловатый аромат, щекочущий ноздри. Мысленно он видел, как пар поднимается над фарфоровой чашкой, окутывая его своим теплом. Эта мысль принесла мимолетное ощущение комфорта, словно проблеск света в этом мрачном, промозглом лесу.

Но мечтать было некогда. Реальность, холодная и неприглядная, быстро вернула его на землю. Тело графа Орлова, лежащее у его ног, было жестоким напоминанием о том, что произошло. Нужно было принять решение здесь и сейчас. От этого решения зависело слишком многое, и Дамиров не имел права на ошибку. Он сжал челюсти, отгоняя наваждение, и сосредоточился на задаче, стоящей перед ним.

Перед ним стояла дилемма, острая, как клинок шпаги. С одной стороны – долг, закон, справедливость. Вызвать на место преступления сыскную полицию, доложить о случившемся, начать официальное расследование. Путь правильный, честный, но… Этот путь неминуемо подставит его самого под удар, наведёт тень на безупречную репутацию. На время следствия его могут даже отстранить от должности прокурора Империи. Эта мысль обжигала холодом. О нём будут шушукаться в каждом кабаке, каждой подворотне, перемывать косточки в светских салонах. И даже в случае, если на него не найдут никаких улик, грязное пятно сплетен останется, въестся в ткань его жизни, и ни смыть, ни отскоблить его не удастся никаким мылом.

Репутация – хрупкая вещь, которую так легко разрушить и так сложно восстановить. Дамиров сжал кулаки, чувствуя, как по вискам стучит кровь. Выбор был мучителен. Цена правды слишком высока.

Второй вариант, змеей скользнувший в его мысли, казался совершенно неправильным, вызывающе дерзким. Закопать тело, замести следы, сделать вид, что ничего не произошло. Этот вариант противоречил всему, во что он верил, всему, чему посвятил свою жизнь. Он не вязался с его должностью прокурора, с долгом наказывать преступников, с присягой, данной им перед Императором.

Эта мысль жгла его изнутри, оставляя горький привкус во рту. Но… тихий, тревожный голос шептал ему, что этот путь, пусть и темный, но все же единственно верный.

Что если молчание – единственная защита для всего, что ему дорого? Его репутации, семьи, обеих жен… К молодой жене, Настасье, у него теперь, правда, имелись отдельные вопросы, но эту тему граф решительно отодвинул на задний план. Мысли о том, что, возможно, Настасья планировала убить Ангелину Петровну, он отложил на завтра. Сейчас же Дамиров чувствовал, как земля уходит из-под ног. Предстоящий выбор был страшнее любого из тех приговоров, что он пачками выносил другим. И сейчас графу предстояло решить не только свою судьбу, но также вынести приговор и слуге графа Орлова.

Убить его или помиловать?

Граф понимает, что Лука, возможно, действительно не виновен. Но в этом мире, где все так зыбко и нестабильно, где за каждым поворотом может таиться опасность, доверие – это роскошь, которую он не может себе позволить. Слишком многое поставлено на карту.

Дамиров кивнул, окончательно принимая решение. Тяжелое, как камень, оно легло на его душу. Он подошел к бездыханному телу и сел на корточки рядом, пристально вглядываясь в застывшие черты лица графа Орлова.

– Я проведу собственное расследование, – произнес Дамиров, обращаясь скорее к самому себе, чем к слуге, застывшему в почтительном отдалении. – Особо секретное. Одно слово кому-то, Лука, и ты – труп, – добавил он уже жестко и безжалостно, взглядом пригвоздив слугу к месту.

Лука несколько раз послушно кивнул, не смея поднять глаз.

– Да, граф, – тихо прошептал он.

– И если я установлю, что пуля была не магического происхождения, а из твоего ружья… – Дамиров сделал паузу, давая своим словам повисеть в воздухе, – учти, я сверну тебе твою толстую шею простолюдина без суда и следствия. И потом не пытайся пожать апелляционную жалобу.

– Это… справедливое решение, ваше сиятельство, – еле слышно произнес слуга побелевшими губами.

Дамиров протянул руки над телом, которое не так давно было наполнено жизнью, теплом, эмоциями. Теперь от него исходил лишь холод. Из ладоней прокурора потекли синие волны магической энергии, которые, словно магнит, вытянули пулю из лба жертвы. Пуля тут же упаковалась в прозрачный пакет, образовавшийся с помощью волшебства, и с его же помощью исчезла во внутреннем кармане сюртука графа.

– А теперь слушай меня внимательно, – граф прожигал Луку таким взглядом, каким профессор императорского университета смотрит на нерадивого студента. – Мы должны скрыть это, – произнес он, и его голос стал ледяным и решительным, как клинок. – Если кто-то узнает, что произошло, мы оба окажемся на виселице.

Лука судорожно кивнул, осознавая всю серьезность ситуации.

– Что требуется от меня, ваше сиятельство? – спросил он, и в его голосе зазвенела паника.

– Ты должен закопать тело, – отчеканил Дамиров, и его слова прозвучали как приговор. – Затем я расскажу всем небылицу, что граф Орлов был вынужден срочно уехать с охоты по государственным делам. А ты… ты подтвердишь мои слова. Я возьму тебя своим слугой – на это придумаем отдельную легенду. Будто ты был трофеем в нашем охотничьем споре с графом Орловым.

– Вы можете сказать, что поспорили с ним на убийство лося. Здесь как раз недалеко лежит несчастное животное, подстреленное, похоже, графом Орловым, – неожиданно предложил Лука.

– Это подойдет, – граф Дамиров согласно кивнул, мысленно отмечая, что этот парнишка вовсе не так глуп, как кажется на первый взгляд. Пару непрямых извилин у него все же имелось. А значит, он реально мог сгодиться графу для каких-нибудь бытовых дел. Но тут Лука задал вопрос, который полностью перечеркнул предположение Дамирова о его недюжинной смекалке:

– Но… как? Как я его перенесу? Он весит вдвое больше меня…

Лука выглядел по-настоящему растерянным. На его лице застыла гримаса ужаса.

Дамиров посмотрел на тело Орлова, на то, как оно безвольно лежит на земле, и острое чувство вины пронзило его, словно удар под дых. Он знал, что должен помочь Луке, даже если это не вязалось с его аристократическим статусом и званием прокурора. «Надо спасать котика», – с неожиданной для себя самого иронией подумал он.

– Давай, на счет три, – сказал он, оборачиваясь к Луке. – Мы сделаем это вместе. Раз, два…

– Ох… – только и смог выдохнуть Лука.

На счет «три» они, напрягая все силы, подняли тяжелое тело. Лука, несмотря на страх, написанный на его лице, старался изо всех сил. Они оба предчувствовали, что этот день станет роковым, что тайна, которую они теперь вынуждены хранить, будет преследовать их подобно тени… Тени человека, наблюдавшего за каждым их движением, скрываясь от глаз в листве пышных деревьев.

* * *

В комнату входит женщина лет сорока, но с совершенно седыми волосами, не свойственными дамам ее возраста. По тому, как мама, увидев ее, расслабляет все мышцы, делаю вывод, что женщина не таит в себе опасности. Маму просто спугнула открывшаяся со скрипом дверь.

Следующая фраза подтверждает мое логическое… агу… то есть, умозаключение.

– Доченька, ну что ты придумала, я никуда не поеду! Какой из меня всадник?

– Всадник с головой! А тут тебя чуть не оставили без головы.

– Это была случайность.

– Мама все случайности неслучайны.

Я тяну ручки к маме.

– Си-сю-си-сю! – скандирую я, что, конечно, по-прежнему воспринимается окружающими как обычный детский крик. – Дайте мне пожрать! – хочется проорать мне на чистейшем русском языке. А потом, хоть побег, хоть потоп, хоть вселенская голодуха… Часа на два, максимум три, не больше. Мне нужно расти, крепнуть и наращивать магические мышцы. И уж как только наращу – так стану твоим защитником, мать! И защитником не простым, судебным, а золотым, как золотая карта, чьими услугами можно пользоваться днем и ночью. Защитником от всех видов опасностей: наводнений, черной магии, демонов и прочих неприятностей этого мира, где мне не дают даже нормально поспать.

Мама берет меня на ручки.

– Какой крошечный и миленький, – говорит седовласая дама, которая по всей видимости приходится в этом мире мне бабушкой.

Ну, бабуль насчет маленького с тобой бы никто не согласился. А что миленький это да. Что есть, то есть. Отбоя от женщин у меня никогда не было.

– Ты уверена, что в нем нет магической силы. Может эксперт ошибся? И ты просто вернешься в семью мужа.

– Маменька, прошу тебя, не начинай. К этому деспоту я точно не вернусь.

Мама прикладывает меня к груди и я блаженно улыбаюсь. Эх, почти как во сне. Странно, что горячее с пенкой стало мне за один день милее холодного пенного. Как, черт возьми это работают⁈ Многие зашиваются, а можно-то просто младенцем стать и делов!

Кот нагло мяучит – он явно тоже желает молочка. А призрак-Мстислав ухмыляется:

– Отбросишь копыта – потом не говори, что я не предупреждал, – пафосно произносит он речь, доступную только моим ушам, как человека, побывавшего на грани жизни и смерти.

– Я знаю, что нам делать! – так внезапно вскрикивает Ангелина Петровна, что я давлюсь молочком.

– А что я говорил, – победно восклицает призрак, но тут же отворачивается:

– Не хочу видеть, как ты загнешься в страшных судорогах, – цинично добавляет он.

– И что же? – спрашивает мама, затаив дыхание.

– Надо отдать малыша в круглосуточный магический ясли-тернат. У меня есть знакомая нянечка. Она поможет Миро туда устроить.

– Как это круглосуточный, а как же я?

– А ты поживешь пока со мной….

– Но почему я не могу остаться здесь с Мирославом?

– Настасья не переносит детей. У нее аллергия открылась. Дохтора вызвала. Если поймёт что к чему, мигом вычислит вас с младенцем. Не переживай, дочка, ты сможешь навещать его по выходным…. А там, того и гляди, у него и магические способности порежутся, как зубки…

Как это только по выходным? А кормить меня кто будет, мать⁈ Я категорически не согласен! Давай придумаем какой-нибудь другой вариант, при котором я буду получать молоко, как положено за вредность своего положения, раз 8 в день.

– Хорошо, – отвечает моя мама совсем не том что я ожидал услышать. – Похоже, это единственный вариант.

– Не-не-не, не единственный, окстись!

– Поехали прямо сейчас, пока твой отец не вернулся с охоты, а Настасья спит без задних ног.

– Так-так, народ! Команду слышали? – командую я коту и призраку. – Собирайте ваши пожитки, или что там у вас и вперёд к приключениям.

– Мяо! – с готовностью отвечает кот, став хвост торчком.

– Еще чего не хватало. Я умер не для того, чтобы провести остаток дней в магических яслях.

– Почему нет⁈ – с искреннем удивлением спрашиваю я. Звучит вполне себе достойно, как какой-нибудь мини-гольф или мини-Хогвартс.

– Потому что это худшее место на земле, хуже гестапо. Уж лучше второй раз умереть от молока, чем смотреть за тем, как ты умираешь в мучениях от диких идей нянечек – садисток как сделать из обычного ребёнка мага.

Я был уверен, что Мстислав как всегда преувеличивает, пока не оказался на пороге магического ясли-терната.

Воевода князя Андрея Дмитриевича злобно ухмыльнулся, оставаясь в тени деревьев. Он не собирался выдавать своего присутствия. Таких воевод, как он, называли теневиками, потому что они умели проникать незаметно куда угодно и оставаться невидимыми. Причем проникать не только в физическом смысле, но и в самые темные уголки человеческих душ.

И теперь он знал, какие тайны скрывает граф Дамиров, а это значило одно – тот теперь полностью в его власти и сделает всё, что потребуется воеводе.

Щелкнув пальцами, воевода, обладающий элементарными навыками магии воздуха, растворился в пространстве.

В тот же миг граф Дамиров, наблюдавший, как Лука закапывает тело своего бывшего хозяина, поднял взгляд к тому месту, где только что стоял теневик, но там уже никого не было. Лишь листья шелестели, потревоженные легким ветерком. Неясное беспокойство кольнуло сердце Дамирова.

Но он отогнал от себя тревожные мысли. Александр Сергеевич с нетерпением ждал, когда Лука наконец справится с погребением, а он сможет вернуться в имение, сесть в мягкое кресло своего кабинета, закурить сигару, выпить виски со льдом и наконец позволить себе расслабиться. Мысли о предстоящем комфорте немного успокоили нервы.

Дамиров и не подозревал, что в имении его ждет куда больше поводов для беспокойства. Один из них – воевода – уже был там. Ему ничего не стоило преодолевать огромные расстояния за считанные секунды, словно ветру в поле. Он мог оказаться в имении гораздо раньше Дамирова, как только князь Рублевский отдал ему соответствующий приказ. Но было одно веское но….

Его пригласил к себе сам царевич Алексей. Ну, как «к себе»… если говорить точнее, то на холодный пол подземелья темницы, где царевич был заточен своим дядей, императором.

В тюрьме было холодно и не слишком светло, но в остальном здесь были вполне комфортные условия, которыми царевич мог пользоваться. Рабочий стол с пергаментной бумагой, перьевой ручкой и компьютером с выходом в Импернет (внутреннюю сеть империи); удобное ложе king-size, к которому можно было вызвать любую девицу по каталогу, лежавшему на тумбочке; жидкокристаллический домашний кинотеатр во всю стену – всеми этими благами Алексей мог пользоваться без ограничений. Поэтому воевода очень сильно удивился, когда услышал из уст царевича три слова:

– Я хочу бежать!

– Бежать? Из этого рая, где вы прожили практически три года? Зачем? – эта мысль молнией пронеслась в голове воеводы. Но теневикам не полагалось задавать лишних вопросов. Поэтому мужчина лишь коротко кивнул:

– Будет сделано, ваше высочество.

– Мой побег должен быть идеально спланирован и исполнен. Если меня поймают – вернут в темницу. А тебе – голова с плеч.

Воевода ощутил почти физически, как голова слетает с его накачанных плеч, и внутренне съежился. Это был его самый глубокий и ничем не объяснимый страх.

– Всё будет подготовлено в лучшем виде, как ваши любимые устрицы, – заверил он царевича.

Алексей сглотнул, живо представив себе устриц, которые ему подавали сегодня на завтрак вместе с черной и красной икрой и бокальчиком игристого. Он даже не задумался о том, откуда эта информация могла быть известна воеводе. Сейчас царевича это не интересовало, ему было гораздо важнее установить детали своего бегства.

– И сделайте так, чтобы мой маршрут пролегал через самые дорогие рестораны, с тремя и выше звездами Мишлен, – заявил царевич.

– Принято.

– И трансфер должен быть самым лучшим, машины исключительно S-класса.

– Оговорено.

– И, само собой, никто не должен узнать о моем побеге.

– Не надо говорить.

– Он должен произойти под покровом ночи в полной тишине… И не забудьте пригласить мой любимый оркестр, группу «Трели».

– Как скажете.

– И напитки… должны быть в наличии импортные алкогольные напитки, – перескакивал с темы на тему царевич, словно играл в классики. – Ты всё понял?

– Да, ваше высочество, вы можете ни о чем не волноваться. Я организую ваш побег «под ключ».

– Наконец-то! – Царевич улыбнулся задорной, почти детской, улыбкой. – Наконец я выберусь из-под этого замка! Ну всё, ступай, я хочу спать, – зевнул он на прощание.

Теневик щелкнул пальцами и растворился в воздухе. Его раздирали противоречивые чувства: от гордости за то, что царевич обратился именно к нему, до раздражения, вызванного царственным мажором и его требованиями. Из-за этого райдера воеводе пришлось перекроить всё своё расписание, поменяв местами задачи по приоритетам, исходя из титула заказчика. И поэтому в имении графа Дамирова он оказался лишь сейчас, спустя целые сутки, когда полностью организовал тур побега с обеззвученными чарами и фанфарами.

«Лучше поздно, чем никогда!» – успокаивал себя теневик. «Сейчас я по-быстрому отыщу супругу князя, Софью, и осуществлю её доставку в княжество. А этому отродью в памперсах сверну его светлую головушку».

Так рассуждал воевода, заходя в парадный вход имения графа Дамирова в тот самый момент, когда мы с мамой покидали его через черный ход, а в нашем случае – выход…

* * *

– Ясельки, ясельки, ясного детства привет, – тихо напевала мне мама успокоительную, как ей казалось, песенку. – Ясельки, ясельки – лучше их нет.

Закончив куплет, мама нервно обернулась и направилась к конюшне, где по плану, который она обговорила со своей матушкой, Софья должна была сесть на свободную лошадку, которая довезла бы нас прямиком до яслей-интерната.

Но что-то пошло не так.

Мама резко затормозила перед конюшней, когда воздух вокруг нас буквально сгустился. Он стал плотным, как лобовое стекло Майбаха – одной из «лошадок» из моего гаража в той, прошлой жизни. Настолько плотным, что превратился в невидимое стекло, не дающее маме пройти в конюшню. Софья развернулась, чтобы вернуться в имение, но и путь назад был «отрезан» стеной из «стекла», ровно как и путь вправо, и влево, и вверх, и вниз.

Мы с мамой оказались под куполом. А в моей голове запоздало загорелась лампочка «DANGER».

«Да неужели? А сам бы я и не догадался…»

Друзья, не пропустите горячую скидку на эту книгу 🔥

Глава 10

Лампочка Danger светится так часто, что мешает сосредоточиться! Черт побери! Мне надо срочно придумать, как нам с мамой выбраться из этого ледяного заточения!

Я смотрю на стены сооруженные вокруг на, которые словно дышит холодом. В голове крутятся мысли. Это явно магия льда, но какого Лешева она вдруг сработала⁈ И где тот, кто ее запустил? А главное, зачем он это сделал?

Вдруг слышится голос, не предвещавший ничего хорошего.

– Вот вы где, София Александровна, – раздается хриплый бас. И из пространства, как будто вырвавшись из ниоткуда, появляется мужчина в черном плаще, его лицо скрыто капюшоном.

Ага, воздушная магия, – понимаю я сразу. Значит, его чары по холоду не должны быть слишком уж сильными. Я чувствую прилив сил: если он использует свои навыки не на полную мощь, значит, у меня есть все шансы разделаться с ним, как с букашкой!

Кем бы ты не был, ты не сможешь нас запугать! – громко агукаю я.

Морщусь, обращая все свое внимание к ядру магической силы. Ну же! Давай! Работай! Я концентрируюсь, стараясь вспомнить, как мне удавалось в прошлой жизни разбивать ледяные стены. Раньше это давалось легко: всего лишь малейшее движение мысли, и они трещали под натиском моей магии. Но сейчас…

С силой, которой у меня не хватает, я пытаюсь сконцентрироваться, но стены лишь ухмыляются, переливаясь на солнце всеми цветами радуги, но оставаясь непреклонными. Хочется рычать от злости.

– Вы кто? – спрашивает моя мать, удивлённо глядя на мужчину. В её голосе слышится тревога.

Это плохо, это очень плохо! Я не могу позволить ей впадать в панику.

Ррррррррррр. Мой львиный рев в переводе на взрослые уши звучит как плач младенца.

– Меня нанял ваш супруг, – отвечает незнакомец с ухмылкой, которая едва видна в тени капюшона. – Он приказал доставить вас в его имение, а ваше отродье убить на месте. Так что…

Не смей! – выкрикиваю я, и в этот момент внутри меня что-то щелкает.

Лампочка DANGER мигает несколько раз подряд, а затем взрывается с моей голове.

Я чувствую ураган эмоций, состоящих по большей части из гнева и ярости на этого Теневика, который посмел угрожать нам.

Я не могу позволить этому мерзавцу князю и его прихвостню осуществить задуманное.

Ярость переполняет меня, словно сосуд, она практически паром идет из моих детских ушек.

Как вдруг ледяной узор на стенах начинает трещать. Физически ощущаю, как мои силы начинают просыпаться, словно огонь, который вот-вот разгорится среди ледников.

– Ты не сможешь нас забрать! – произношу я, и в моем пятикратном «агу» звучит уверенность, которую похоже ощущает воевода. Он с шоком смотрит на лед нашего заточения, который медленно начинает трескаться на его глазах.

– Что за….? – ошеломленно произносит он. – Ваш муж не говорил, что вы обладаете хоть какой-то магией.

Теневик уверен, что попытки разрушить ледяную стену принадлежат моей маме. Но быстро просканировав её голову взглядом, он тут же расслабляется, не найдя подтверждения своему постулату.