Текст книги "Царство Сибирское (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Эй, кто там! – крикнул столоначальник в коридор и велел появившемуся на пороге кабинета курьеру привести из толпы скандалящих горожан кого-нибудь с улицы Иркутской.

Через пять минут чиновник уже «пытал» худого мужика в драной пиджаке: – Как твоя фамилия и в каком доме проживаешь?

– Хомяков я, Истома, квартирую в отдельной комнате в подвале доме купца Слонова.

– Карточки получал?

– Я ваше благородие врать не обучен, не давали нам никаких карточек.

– А это что? – чиновник ткнул пальцем в строку на одной из страниц амбарной книги.

– Так я грамоте не обучен.

– Тут написано, что Хомякову Истоме, сыну Нерослава выданы карточки на двух взрослых м трех ребятишек.

– Да барин, ты хоть режь меня, никаких карточек я не получаю

Детишки второй день ревут голодные, а ты говоришь, ч

– Но крест то твой здесь стоит?

– Крест похож на мой, но никаких карточек я в глаза не видел, и городовой Силантий Огнедарыч к нам не заходил, предками клянусь…

– Гоните его в шею…– чиновник без сил упал в глубокое кожаное кресло и принялся усиленно обмахиваться платком, пытаясь сообразить, что можно предпринять в данной ситуации. Ситуация была патовой. Было ясно, что дворники и городовые, понаставили кучу лишних крестов и уже реализовали полученный хлеб, а вот где взять дополнительный провиант чиновники не представляли. Суровый генерал из столицы четко выделил городу зерно согласно фискальным спискам управы и ни о каких дополнительных поставках провианта слышать не хотел, а губернатор заявил, что это дело городских чиновников, и он в него влезать не будет.

Набережная реки Оми. Улица Тверская.

Волнения голодающих подавили в зародыше. Генерал Милованов отозвал из деревень отряды продразверстки, набранные из обитателей городского «дна» за усиленный паек. В результате короткой и яростной драки у ступеней губернаторского дома голодающие были избиты. Троих убитых увезли в мертвецкую, кровь смыли, выбитые зубы смел, недовольно бурчащий, дворник. А, не добившийся правды, народ, подхватив пожитки и детей, двинулся в вербовочные пункты Великого княжества Семиречье.

Завербованный народ напротив моего дома начал собираться с вечера. Палаток в центре города никто ставить не разрешил, но вот запретить поставить во дворе моего дома две полевые кухни мне запретить никто не мог. На мнение «чистой» публики, что фыркала и морщила носы при виде шумного табора напротив моих ворот, мне было наплевать. Люди получали деревянную миску горячего варева, четверть каравая хлеба на человека, ужинали на широкой мостовой и укладывались спать. Завтра, с рассвета, их ждал горячий завтрак и погрузка на баржу, которая увезет их на юг, к теплу и сытой жизни.

Баржи подвалили к берегу на рассвете. Не выспавшиеся, после ночевки на камнях мостовой, мужики, мрачно ругаясь, отправились разгружать суда, а женщины, старики и детишки все пытались подобраться поближе к дымящимся кухням, где повара готовили кулеш на сале, чтобы покормить людей перед дальней дорогой.

Что не говори, но Омск – это большая деревня. Не успели мобилизованные «переселенцы» разгрузить вторую баржу, когда из-за стрелки в месте слияния Иртыша и Оми показался портовый буксир с вооруженными людьми на борту. Уверенно разрезая высокую волну, буксир, окутанный облаком черного дыма из закопчённой трубы, ходко добежал до моста через Омь, нырнул под мост…

Раздался металлический скрежет, крики людей, и небольшой кораблик, со свернутой набок трубой, начал сдавать назад, видимо, по габаритам не прошло судно под арками моста.

Буксир сдал назад и, застопорив ход, бросил якорь. Несколько темных фигурок облепили свернутую трубу, пытаясь что-то исправить. Кто-то с мостика что-то орал в медный раструб громкоговорителя, перекрикиваясь с берегом.

А через полчаса на улицу свернула небольшая колонна, рядом с которой гарцевало несколько всадников. Около сотни разномастно одетых людей, которых объединяло только наличие оружия и белых нарукавных повязок, старательно пытались держать шаг и некое подобие строя, но шли уверенно и неотвратимо, пока не уперлись с шеренгу блестящих штыков.

Глава 10

Глава десятая.

Омск. Дом генерала Соснова.

Балконная дверь распахнулась с противным дребезжанием стекла.

– Кто такие? – всадник, размахивая нагайкой, поднял коня на дыбы:

– Разошлись, быдло! Всех на каторге сгною!

Моими солдатами командовал прапорщик Аникеев, отличный офицер, вот только слишком изящным телосложением, ну а про его рост совсем молчу. Я представил, как он будет дискутировать с высоким всадником на огромном скакуне и понял, что это будет натуральное умаление чести…

– Эй, военный на кобыле…– я перегнулся через перила балкона генеральского дома: – Чему шумим и безобразие нарушаем?

Усиленный магией вопрос перекрыл многоголосый шум внизу, обрушившись на столпившихся внизу людей, как глас небесный.

Офицер, горячивший, зло хрипящую, лошадь, не мог игнорировать вопрос человека, доминирующего над толпой.

– Я капитан фон Шварц, член Чрезвычайной продовольственной комиссии генерала Милованова! – чтобы разговаривать со мной, всаднику приходилось высоко задирать голову и надрывать связки. Сразу видно, что капитан он не боевой – строевые офицеры, попав в войска, первым делом овладевали заклинанием усиления голоса, что чрезвычайно помогало доносить свою волю подчиненным во время боя.

– И что вам надо здесь, возле моего дома и что за сброд вы привели с собой⁈

Офицер замялся – назвать толпу оборванцев, пришедших с ним, кроме как сбродом, он не мог, поэтому решил обойти этот вопрос стороной.

– По имеющимся у комиссии данным, на этих кораблях в город были доставлены значительные запасы продовольствия, которые, согласно Указа Его Императорского Величества вы обязаны добровольно передать на казенные склады, в противном случае мы заставим вас сделать это силой оружия! – чтобы выглядеть значительней, фон Шварц привстал на стременах, но у человека, стоящего на балконе третьего этажа это вызвало лишь усмешку.

– Скажите любезный, а что я должен кушать? И вообще, это продовольствие является моей собственностью, а право собственности еще много веков назад освящено волей богов.

– Согласно Указа Императора вам выдадут расписку на изъятые продукты, которую вы можете предъявить военному интендантству по окончанию войны. Также каждый житель города имеет право на получение продовольственной карточки, с нормами продуктов согласно своей категории. Лица дворянского достоинства получают набор продуктов первой категории, лица купеческого звания – по второй категории снабжения…

– То есть я, великий князь, владетель Семиречья, Булатова, Монголии и прочая, прочая должен у тебя талоны на мою же еду выпрашивать? – мне даже не пришлось изображать искреннее возмущение: – Сударь, вы, как я вижу, просто сумасшедший, сбежавший из бедлама и укравший офицерскую форму. Советую вам убираться отсюда со всем своим сбродом, пока я не дал команду своим людям атаковать вас. Время даю две минуты и время уже пошло.

Фон Шварц смерил взглядом ровную шеренгу моих солдат, оглянулся на свою банду, после чего крикнув «Уходим», зло стеганул коня нагайкой и поскакал прочь, а вслед за ним потянулись его оборванцы, не имеющие никакого желания сражаться с регулярными войсками. Ведь они вступили в «продовольственные отряды» не для того. чтобы умирать.

Через два часа баржи, освобожденные от груза продовольствия и заполненные семьями переселенцев, отвалили от временного причала на улице Таврической и малым ходом двинулись к мосту.

Правительственный буксир, чей капитан не ожидал, что мои суда мгновенно могут начать движение, принялся отдавать приказы, команда, бросив ремонт изувеченной о пролет моста, трубы, заметалась по кораблю, поднимая якоря и пытаясь развести пар в котлах, но безнадежно опаздывали. Баржи дали ход, изящно обошли буксир и дав ход, через десять скрылись из виду, быстро удаляясь против течения, держа курс на юг.

А утром следующего дня мне на стол положили телеграмму 'Обстреляны при прохождении паровой мельницы. Трое убитых, четверо раненых переселенцев. Среди команды потерь нет. Продолжаем движение курсом на Верный."

Паровые мельницы располагались на южной окраине Омска и с первого для появления в городе «продуктовой комиссии», находились под охраной отрядов генерала Милованова. Никак иначе, как объявление войны этот акт я воспринять не мог.

Омск. Дом генерала Соснова. Гостиная.

– Итак, господа офицеры… и дамы. – я обвел взглядом присутствующих:

– Прапорщик Аникеев довел до нас разработанный план захвата города Омска. Согласно росписи сил, для осуществления этого плана необходимо перебросить в город три роты пехоты и два эскадрона кавалерии. Время на переброску указанных сил – не меньше недели. Какие есть вопросы, предложения, замечания?

– Ваша светлость…– поднялся один из офицеров: – Я думаю, что выражу общее мнение, что всех интересует наша конечная цель этой операции. Ведь мы выступим против императорской власти, тем более, что сейчас военное время. Я не хотел бы, чтобы нас объявили мятежниками и агентами врага…

– Резонный вопрос господа…– покладисто согласился я: – Предлагаю заслушать доклад начальника контрразведки.

– Кхм… – начальник контрразведки поручик Бородаев Аскольд Трифонович откашлялся вставая: – Господа, по нашим данным в городе силами комиссии было изъято примерно сорок тысяч пудов различного продовольствия. За это же время в европейскую часть России было направлено два вагона продуктов, то есть две тысячи пудов, примерно, двадцатая часть от общего числа, захваченного отрядами комиссии, продовольствия, хотя поезда со станции Ярославка в сторону Урала уходят по расписанию, ежедневно, свободные вагоны на станции имеются, но, других отправок продовольствия больше не было. Одновременно, в городе процветает черный рынок продовольствия, причем, кроме лавок купца Прохорова Зната Колыча и его подручных, торгуют также неизвестные личности в паре магазинов, вновь открытых в районе Черного Городка.

Цены на продукты там установлены в три раза выше, чем были до появления в городе комиссии. Наружное наблюдение позволило установить, что продовольствие доставляется возами с паровых мельниц, расположенных на другом берегу, то есть, со складов, занятых силами так называемой Чрезвычайной комиссии. У меня все, Ваша светлость.

– У кого-то имеются вопросы к начальнику контрразведывательной службы. Мне, к примеру, все ясно.

Господа и дамы покивали головами, мол, им все тоже ясно.

– Теперь, господа, предлагаю заслушать моего секретаря, он тоже готов сообщить нам весьма интересные вещи. – я махнул рукой, приглашая выступить своего помещика – студента местного университета, Ежова Степана Олеговича.

– Господа…– студент заметно волновался: – Объектом моего исследования стал объем полномочий представителя так называемой Чрезвычайной продовольственной комиссии генерала Милованова. Хотелось бы обратить внимание аудитории…

Студент сбился и покраснев, вцепился в стоящий перед ним стакан с чаем, который и выпил одним глотком.

– Извините, господа, я волнуюсь…– молодой человек принялся торопливо перелистывать, лежащую перед ним, толстую стопку исписанной бумаги, после чего, очевидно, нашел нужный лист, торопливо пробежался по нему глазами, после чего, внезапно успокоившись, продолжил свое сообщение:

– Итак господа, согласно моим исследованиям господин генерал Милованов Андрей Павлович три месяца назад оставил действительную военную службу, подав прошение об отставке. Несмотря на то что увольнению господина Милованова, а предшествовал скандал, связанный с хищением казенных денежных сумм, вина за случившееся была возложена исключительно на подчиненных генерала, сам же он был уволен со службы «с почетом», с правом ношения формы одежды и получением пенсии. Просмотрев подшивки газет «Русские вести» и «Государево слово», я обнаружил заметку, что господин Милованов был избран товарищем председателя Нижегородского губернского отделения Союза городов. Других упоминаний о иных назначениях объекта исследования…

Ой, извините, господина Милованова, в государственных изданиях я не нашел…– секретарь пролистал несколько листов: – Дальше я самым внимательным образом просмотрел текст Указа Его Императорского Величества об введении на территории Сибири и прилегающих территорий чрезвычайной продовольственной ситуации, вследствие чего выяснил, что в Указе говориться об организации сбора продовольствия от населения и промышленности, а также организации транспортировки собранного продовольствия в действующую армию. Союз городов, этим же указом уполномочен действовать в рамках этого указа, при полном одобрении и помощи всех государственных структур.

В других указах Его Императорского Величества, которые я тоже проштудировал, говориться о праве командиров воинских частей конфисковать любое имущество любых лиц, но, только в областях, в которых объявлено военное положение, и только в случаях угрозы, что оное имущество попадет врагу.

– И еще один Указ… – студент вновь зашуршал бумагой, разыскивая нужный документ: – А, вот оно! Согласно Имперского уложения, в статью тридцать о государственном обустройстве внесено изменение, расширяющее список лиц, имеющих право организовывать вооруженные дружины. Кроме удельных князей, право созывать и командовать вооруженными отрядами имеют право иные лица из числа выборных лиц патриотических и иных организаций, в местностях, в которых объявлено военное положения, с целью защиты родной земли от врага.

– Степан Олегович…– заметив, что студент прервался, решил уточнить я: – Из представленных вами исследований вытекает, что представитель общественности, генерал в отставке Милованов, пользуясь своим былым положением, организовал незаконное вооруженное формирование из криминализированных жителей города, после чего начал изъятие продуктов у населения, включая семенные запасы для посева, под угрозой оружия…

– Ваша Светлость, хотел бы уточнить – губернатору поступило больше двух десятков жалоб от населения о применении силы… шесть человек убиты, сопротивлялись изъятиям. Жалобы рассматриваться не будут, велено положить под стекло…

– Спасибо, Степан Олегович. – я вновь оглядел собравшихся: – Надеюсь, ни у кого нет теперь сомнений в том, что с деятельностью так называемой комиссией в городе Омске и окрестностях города надо заканчивать? Если возражений нет, то сегодня мы приступаем к реализации операции.

Город Омск.

Территория «Кирпичного завода общества Прохорова и К».

Не зря говорят, что правила и уставы пишутся кровью. К Уставу караульной службы это правило относится вдвойне. Охрана складов с продовольствием купца Прохорова, спрятанных на огромной территории кирпичного завода была поставлена из рук вон плохо. В сторожке у ворот набилось с десяток вооруженных мужиков, которые раз в два часа, веселой толпой по пять человек, с шутками и прибаутками, попыхивая папиросками, обходили территорию склада. Иной охраны, часовых или наблюдателей, на территории завода мои наблюдатели не обнаружили.

В два часа десять минут, после того, как очередная компания, завершив обход, заперлась в караулке, в противоположной части завода. Через забор перемахнули три темные тени.

– Я, ваша светлость, пошел… – подпоручик Гуляковский Некрас Светозарович, заместитель начальника контрразведки и дипломированный маг воды, махнул рукой и крадучись двинулся в сторону ворот, а мы с моим неизменным вестовым, подпрапорщиком Полянкиным Красом Людиновичем пошли к длинному зданию склада. Огромный амбарный замок, удерживающий здоровенную полоску засова, недолго сопротивлялся натиску ломика, изготовленного из лучшей булатовской стали и через минуту повис на погнутой дужке. Ворота с жутким скрипом распахнулись, и я шагнул в огромное, темное помещение…

Через сорок минут мы с вестовым подошли к воротам, которые уже были открыты. У распахнутых створок подпрыгивал, зябко похлопывая себя по плечам подпоручик Гуляковский. Ночью температура воздуха стояла около нуля градусов по шкале Цельсия, стены сторожки были покрыты толстым слоем льда, намертво затянувшим мутной коркой маленькие окошки и входную дверь, по которой кто-то изнутри отчаянно молотил чем-то тяжелым.

– Они там не задохнутся? – шепотом спросил я, коснувшись пальцем влажную ледяную стенку.

– Растает все часа через два, выберутся…– пожал плечами контрразведчик:

– Ну что, двинули?

Три лошади осторожно двинулись по покрытой инеем дороге. Я сунул руку в свой надпространственный карман, нащупал мешок с зерном и принялся разбрасывать на землю зерна, совсем как Мальчик-с-пальчик, что метил крошками тропинку в лесу. Нам предстояло до утра проехать через весь город, с севера на юг, оставив следы по маршруту движения похитителей зерна.

У железнодорожного моста через Иртыш нас окликнули часовые, что охраняли этот, без лишней скромности, стратегический объект.

– Поехали обратно. Sapienti sat – умному достаточно. – я развернул коня и стукнул его каблуками по бокам.

Сразу за мостом серела паровая мельница и пристройки вокруг нее, место хранения продуктов, конфискованных отрядами продовольственной комиссии.

Город Омск.

Территория «Кирпичного завода общества Прохорова и К».

– Я вас всех удавлю, ублюдки…– топал ногами Прохоров Знат Колыч, стоя у распахнутых ворот опустевшего склада.

Незадачливые охранники выстроились неровной шеренгой тут-же, упершись глазами в землю, боясь встретится взглядом с разъяренным работодателем.

– Ваше степенство…– прошептал тихий голос за плечом купчины и тот недовольно оглянулся на старшего приказчика.

– Что тебе?

– Там сыщик из полиции что-то нашел.

– Зови его. – рявкнул купец, находившийся в крайней степени бешенства. Неизвестные злоумышленники, используя колдовство, каким-то образом заперли охрану в сторожке, после чего, сломав замок, вывезли со склада почти все содержимое, почти тысячу триста пудов жратвы, которые так удачно Знат Колыч спрятал на, неработающем зимой, заводе, за сутки до приезда продовольственной комиссии. И самое обидное, что жулики вывезли со склада самое ценное – мясо, жиры, сахар, чай, кофе и прочие шоколад, оставив Знату Колычу «на бедность», в основном, мешки с овсом и рожью, то есть все самое дешевое.

– Ну что, ваше благородие…– в разговоре с сыщиком из полицейской управы купец был достаточно вежлив: – Чем порадуешь меня, сироту горемычного?

– Вывезли все на телегах, ваше степенство…– сыщик выглядел довольным, видимо уже придумал, на что потратит премию, что обещал купец за информацию о ворах: – Остался следочек, видимо, один мешок с пшеничкой рваный попался, так зернышко и сыпалось на дорогу. Я помощника послал, по следу пройти, так что, через пару часов ждите вестей, куда злодеи уворованное увезли.

– Ну буду ждать добрых вестей, ваше благородие, буду ждать. – покладисто покивал головой купец.

Омск. Улица Почтовая.

Особняк купца Прохорова.

Вечером Знат Колыч, сидя в одиночку в просторной столовой своего новенького особняка, наливался водкой и лютой злобой. Час назад отсюда вышел сыщик, который сообщил, что у него нет сомнений – ворованное ночью продовольствие было вывезено в амбары при паровой мельнице, конфискованной Чрезвычайной комиссией еще в первый день появления в городе.

– Суки! – огромный кулачище с силой обрушился на столешницу, отчего с звоном подпрыгнула расставленная посуда, а бутылка водки опрокинулась, заливая прозрачной жидкостью накрахмаленную скатерть. Хозяин дома подхватил упавшую посудину и присосался к горлышку. В два глотка выхлебав остатки водки, после чего, разбив бутылку о стену, громогласно заорал:

– Прохор, сукин сын, собирай всех во дворе, и пусть ружья с собой берут!

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Омск. Дом генерала Соснова.

Под утро город был разбужен ружейной стрельбой, разорвавшей тишину на юге Омска. Длилась стрельба около часа и завершилась несколькими пушечными выстрелами, после чего все смолкло.

При первых же выстрелах взвод, что охранял мой дом, был поднят по тревоге, а через полчаса из казармы прибыли еще два взвода подкрепления, что оцепили улицу Тверскую и выставили караулы на мостах через реку Омку. Видимо, моя провокация с продовольствием, похищенным у купца Прохорова Зната Колыча удалась на славу – воротила не стерпел обиды и пройдя по следу просыпанных мной зернышек, сделал логичные выводы. Осталось только достоверно установить, какие потери понесли, в результате ночного нападения, мои враги.

Я вышел на балкон. С севера, на большой скорости, летели рваные серые тучи. На крыше казарм, арендованных для расквартирования моих солдат, виднелись наблюдатели, на мостах стояли группы солдат, периодически останавливая прохожих и что-то проверяя. Тут же, на углу, парили длинными трубами пара полевых кухонь, куда стояла небольшая очередь из моих солдат, бедно одетых детей и стариков. Ну да, пиарюсь потихоньку, подкармливаю кашей самых обездоленных. Но не надо думать, что я вот такой бессребреник и меценат. Если подняться на крышу здания и повернуться на восток, то, на самом краю Казачьего базара можно увидеть лавку с вьющейся вокруг нее очередью. Вчера мои доверенные лица сняли это помещение, а я, заехав на пару минут, выгрузил из внепространственного кармана часть похищенных у купца продуктов, мгновенно заполнив небольшое помещение ящиками и мешками.

Бойкость торговли объяснялась тем, что цены в лавке были установлены «справедливые», на уровне тех, что существовали в городе до приезда чрезвычайной продовольственной комиссии. Была только одна тонкость в торговле – мы продавали продукты исключительно за стальные монеты княжества Семиречья или имперское серебро, бумажные рубли мои приказчики не принимали – больно сложная обстановка на фронтах складывалась у Государства Российского.

А через час я получил приглашение – губернатор просил меня посетить его резиденцию в три часа пополудни. Честно говоря, если бы не сегодняшняя тревожная ситуация я бы это приглашение проигнорировал бы, но информации о текущей обстановке в городе мне решительно не хватало, и я решил ехать.

Город Омск.

Дворец губернатора.

Хозяин двухэтажного дворца встретил меня у подножья лестницы, ведущей на второй этаж, выказывая этим достойное моему титулу уважение.

– Олег Александрович…– статский генерал сделал небольшой шажок навстречу и протянул руку. У меня глаза полезли на лоб – правая нога гражданского управителя губернии была обута в лаковый штиблет, а вот вторая… На второй красовался домашний тапочек без задника, шитый золотыми нитями.

– Тимофей Михайлович. – кивнул я, в ответ на приветствие: – Чем обязан чести видеть вас?

– Прошу в мой кабинет…– губернатор изобразил приглашающий жест.

– Одну минуту…– я улыбнулся: – Подскажите мне, когда повесили того делопроизводителя, что забыл прислать нам с супругой приглашение на ваш последний прием?

Губернатор подавился и натужно закашлял, я, в движении, стукнул местного правителя по спине и пошел по лестнице наверх, бросив через плечо:

– Я буду ждать вашего ответа о наказании виновных.

К кабинете губернатора нас ожидал десяток чиновников и офицеров, как я понял, запасного батальона Омского полка, что остался в городе после начала войны. Батальон включал в себя не меньше пятисот рекрутов, был плохо обучен и слабо вооружен, и максимум задач, на который он был способен – несение караульной службы на огромных казенных пороховых складах, расположенных на северо-востоке от города.

– Господа…– я вежливо кивнул присутствующим и сел на свободный стул.

Через пару минут в зал вошел губернатор, офицеры и чиновники вскочили, я же, естественно, остался сидеть, внимательно изучая свежие газеты, доставленные из столицы.

Дела на фронтах войны шли совсем плохо. Европейская коалиция сбивала из разрозненных национальных частей единые бригады, ведя бои средней интенсивности с гарнизонами осажденных русских крепостей. И Боги бы с ними – пехота и кавалерия европейцев, не имея большого количества осадных орудий, могли годами топтаться у стен русских фортов, но чашу весов мгновенно перевесили гигантские дирижабли неизвестной государственной принадлежности, что, двигаясь на недосягаемой для винтовок защитников фортов высоте, спокойно сбрасывали гигантские бомбы на самые уязвимые точки обороны. На удачу гарнизонов, бомбы снаряжались черным порохом и точность попаданий была пока низкой, но ситуация неуклонно ухудшалась – точность попаданий росла, а мощность отдельных бомб была явно выше обычных.

Газетчики выдвигали различные версии о принадлежности дирижаблей, для меня же, с вероятностью девяносто пять процентов, дирижабли прилетели с туманного Альбиона. Хотя Британия считалась союзником России, профинансировав значительные денежные средства на укрепление Имперской армии, я сильно сомневался, что большая часть денежных средств покинули банковские хранилища Лондонского Сити.

– Господа! – пока я знакомился со свежими сводками боевых действий, губернатор закончил обязательную часть своего выступления, как-то приветствие присутствующих, призывы ко всем, как один встать, ну и так далее, после чего приступил к изложению главной проблемы:

– Господа, с прискорбием сообщаю, что некие антиправительственные силы сегодня ночью совершили нападение на базу чрезвычайной продовольственной комиссии, которая, как вы все знаете, располагается в районе поселка Атаманский хутор. К сожалению, до настоящего времени у меня нет сведений о судьбе чиновников и офицеров комиссии, а также о ее председателе – генерале Милованове. Высланный к месту ночной стрельбы жандармский конный разъезд сумел добраться до железнодорожного моста, но был обстрелян с противоположного берега и отступил без потерь, сообщив, что зрительно на железнодорожном мосту замечены баррикады, паровые мельницы не разрушены. Ряд береговых пакгаузов, где располагались добровольцы из числа рядовых членов продовольственных отрядов имеют следы пожаров. Буксир «Мощный», переданный для нужд комиссии, стоит у причала при паровых мельниц, команды на борту не наблюдается. Другими достоверными сведениями об обстановке на южной окраине города в настоящий момент моя канцелярия не располагает. Господа, нужна вооруженная сила для восстановления законности и порядка на территории города Омска и срочно. Хочу напомнить вам, что согласно расписанию завтра, вечером. В город должен прибыть транссибирский экспресс «Ярославль-Омск». Если лица, удерживающие в настоящий момент поселок Атаманский хутор, мельницы и мост через Иртыш, завтра задержат поезд, или, не дай предки, ограбят его пассажиров, среди которых могут быть лица самого высокого положения, скандал разразится грандиознейший. Скорее всего мы все, вследствие указанного скандала, окажемся на территории новой губернии Чукотка, которую, безусловно, Государь, специально для нас, организует. Я бы сам возглавил военную экспедицию, но у меня, к величайшему сожалению, разыгралась подагра.

И нам продемонстрировали шитый золотом тапочек на левой ноге губернатора.

– Поэтому, господа, в столь грозный час вся Сибирь смотрит на вас с трепетом и надеждой. Необходимо вывести войска из казарм и, совершив марш-бросок, энергично опрокинуть заслоны и восстановить законность и порядок на территории Атаманского хутора.

– Ваше высокопревосходительство…– рьяно вскочил со своего места офицер с капитанскими погонами: – вверенный мне батальон готов исполнить свой до конца…

– А вы, господин… – губернатор повернулся ко мне.

– Ваша светлость…

– Что «ваша светлость»?

– Можете обращаться ко мне «Ваша светлость».

– Хорошо, ваша светлость, вы готовы выступить…

– Не готовы…

Я услышал презрительное фырканье офицеров батальона, повернулся к ним, но господа командиры промолчали.

– Могу я узнать причины?

– Не те, что вы, господа подумали. Я владетель иностранного государства и, чтобы задействовать мои вооруженные силы на территории на территории Российской империи, мне нужен, как минимум, ваш специальный указ – это раз. Второе – мои солдаты подчиняются только мне…– я пожал плечами: – При выполнении этих двух условий и гарантированной денежной компенсации…

– Наёмник…– буркнув напоследок, командир батальона откланялся в сторону губернатора и вышел из кабинета, за ним заспешили его подчиненные. Оставшиеся за столом губернские чиновники смотрели на меня с плохо скрываемым пренебрежением, однако старательно не встречаясь взглядами.

– Олег Александрович, я пока не готов дать вам ответ…

– В таком случае, не буду отнимать вашего драгоценного времени…– я встал: – Если возникнет нужда, вы знаете, где меня найти. Господа…

Спускаясь со второго этажа я думал, что удачно для меня губернатор сдал назад. Не знаю, сколько бандитов поставил под ружье купец первой гильдии Прохоров Знат Колыч, но «продуктовые отряды» имели в своих рядах не менее трех сотен активных бойцов. Я, с двумя ротами не готов выступать на штурм укрепленного моста через широкую сибирскую реку. Вот через два дня подойдут по реке подкрепления, вот тогда…

Я спустился с крыльца губернаторского дворца, влез в седло коня, которого подвел под узду мой вестовой.

– Крас Людинович, поехали на телеграф.

Первую телеграмму, направленную в село Черлак, расположенное на реке южнее города, служащий телеграфа принял без вопросов, а вот вторую, на станцию Городище, удалось отправить только, вложив в руку почтового служащего купюру номиналом в пять рублей, сверх установленного телеграфного тарифа.

Ближе к вечеру по мосту, на юг, проследовала колонна пехоты – это выступил навстречу вящей славе запасной батальон Омского полка. Честно говоря, ожидал большего. Обтрепанные шинели третьего срока носки, разномастные, ободранные винтовки, самых разных систем, без штыков, кожаные поршни вместо сапог. Бойцы шли вразнобой, бросая на, столпившихся на тротуаре, людей мрачные взгляды. В Сибири армейская служба популярностью среди крестьян не пользовалась, поэтому крепких парней в строю я не видел, в основном шагали неказистые, худые и кривые, недокормленные рекруты – те, кого селянам было не жалко отправить в армию, на верную смерть.

Стрельба с юга донеслась часа через два, видимо, батальон дошагал до моста, и командир батальона, бравый капитан, не утруждаясь разведкой позиций противника, бросил свое войско в атаку.

В отличии от ночного боя, перестрелка не оборвалась после пушечных выстрелов, я вяло продолжалась еще около часа, пока окончательно не стихла, а еще через три часа, уже в ночной темноте, в сторону казарм, через мост прошел побитый батальон, сильно поредевший, не сохраняющий даже подобия равнения, и лихой капитан уже не гарцевал на боевом коне во главе строя.