Текст книги "Царство Сибирское (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

Глава восемнадцатая.

Если губернатор Тобольска надеялся, что больше никогда не услышит моего имени, то он ошибся. Через пять дней после того, как я, со скандалом, покинул этот город, ему в кабинет доставили телеграмму, что через два дня литерный особый поезд прибудет на станцию Тобольск, и местные власти должны обеспечить немедленную подачу, подготовленного к отправлению, паровоза и беспрепятственное продвижение состава на юго-запад, в ставку Государя.

Железнодорожный мостовой переход через реку Иртыш. Окрестности Тобольска.

– Может быть так попробуем прогнать? – губернатор Тобольска тоскливо смотрел, как три десятка работников, по виду, вчерашних крестьян, торопливо копошатся вокруг погнутой металлической балки, одновременно нагревая ее и пытаясь выправить молодецкими ударами кувалды.

– Я на каторгу не собираюсь…– испуганно замотал головой инженер: – Все рухнет в реку, в этом я уверен.

– А может лодками попробуем, как мы все сейчас переправляем?

– Ваше превосходительство, там говорят длина стволов двадцать пять метров, и вес неимоверный, пришлось новые платформы изобретать, чтобы эти орудия в разобранном виде загрузить, а вы говорите – не лодках переправить…

Губернатор поежился. Два месяца назад, выдав среднюю дочь за гвардейского подполковника фон Мауэра, губернатор немножко залез в казну, дабы выдать перспективному столичному зятю достойное гвардейца приданное, в результате в казне образовался, так называемый «кассовый разрыв»… А тут эта проклятая бомбардировка. Пока, конечно, выкручивались, перекатывая вагоны по одному, с помощью четверки битюгов, да через неделю купцы обещали собрать некую сумму, дабы закупить на Урале металл и отремонтировать этот проклятый мост, но вот как прожить эту неделю. Проклятый Булатов со своими огромными пушками. Губернатор сощурился, пытаясь понять, сможет ли сотня мужиков аккуратно скатить длинный артиллерийский ствол к урезу воды, закатить его на баржу, а потом, с помощью веревок и такой-то матери, затащить эту громадину наверх, и погрузить на платформу…

Окрестности Тобольска.

Я даже не сомневаюсь, что информацию о продвижении литерного поезда, который, на всех парах, мчался к Тобольску, агенты иностранных разведок получали чуть ли не в режиме реального времени.

То, что информация о чудо орудиях ушла врагу из кабинета местного губернатора, у меня даже сомнений не было – за минуту до того, как я произнес эту фразу, мыслей о могущественных пушках у меня даже в голове не было. Зачем я, уходя не солоно хлебавши от местного главного начальника, произнес эту фразу о пушках, которые буквально на днях поедут через его губернию? Сам не знаю, ляпнул, что-то, со злости, а потом уже поздно было назад отматывать. Пришлось импровизировать, поставив перед собой и моими военными и контрразведчиками две задачи.

Спецпоезд наблюдатели ждали еще при выезде с территории Покровска, так как, по факту, Покровск был городом закрытым, посторонние там не приветствовались, то вражеских агентов мы фиксировали на всей протяженности пути от Покровска до Тобольска. Кто-то просто наблюдал, с большого расстояния, вооружившись подзорной трубой, а кто-то под видом смазчика-сцепщика пытался подобраться поближе к спецплатформам и залезть под брезент. Таких активных брали сразу, после чего, контрразведка уже решала, исходя из личности человека, что с ним делать – ломать, выбивая связи, либо отпустить, пожурив за неразумное любопытство, после чего отпустить, пытаясь выявить связи вражеского агента.

Теперь же поезд прибыл в конечную точку своего маршрута, где ситуация с мифическим чудо-оружием должна была разрешиться, надеюсь, что в мою пользу.

В то, что мост через Иртыш я даже не сомневался, поэтому каждый человек в эшелоне был строго и неоднократно проинструктирован, исходя из этого варианта событий.

Железнодорожный вокзал Тобольска.

– Свежий паровоз готов? – офицер, командир конвоя, как только паровоз, окутавшись паром, остановился, а из теплушки начали выскакивать на перрон, быстро формируя оцепление, солдаты конвоя, кинулся к, замершему в начале перрона, дежурному по станции.

– Никак нет, ваше благородие! – напрягся дежурный: – А куда ехать то? Через пять верст мост ремонтируют, еще неделю возиться будут.

– Предки сохраните! – рявкнул офицер: – И что теперь делать? Вашему начальству же еще неделю назад сообщили о литерном поезде…

– Не могу знать? – развел руками дежурный: – Я человек маленький.

– Ладно, маленький человек, давай решать…– офицер достал из планшета карту: – Быстро показывай, куда можно поезд пока отогнать, чтобы за чертой города отстойник был и перепадов по высоте не было. Там отстоимся, пока мост не починят, а то прилетит по нашу душу дирижабль и разобьет бомбами город.

Машинист не успел отвести эшелон далеко от города – часовой в хвостовой вагоне заметил в небе две черные точки и дернул за рукоять простейшей сигнальной системы, натянутой вдоль всего состава. Паровоз засвистел и стал сбрасывать скорость, останавливаясь рядом с небольшой рощей.

– Все из вагонов, натягивай сеть! – надрывался командир караула, бросая тревожные взгляды на приближающиеся в небе точки, постепенно превращающиеся в темные кляксы. Командир караула не сомневался, что все это бесполезно – там в небе кто-то злорадно ухмыляется, наблюдая в мощную оптику за суетой маленьких жалких фигурок на зеле, но свою роль в данном спектакле каждый должен был отыграть до конца.

Закончив натягивать маскировочную сеть на платформы, так что при взгляде, брошенном с неба, внизу была видна, серая от булыжников, насыпь и две параллельные линии рельс, перечеркнутых короткими черточками шпал, офицер дал команду часовым и паровозной команде прятаться в лесу, стоящему поодаль от железной дороге. Оставалось только надеяться, что вражеские бомбардиры сбросят метко свои бомбы, не попав по прячущимся среди деревьев людям.

Дирижабль неизвестной национальной принадлежности отбомбился точно – уже вторая серия бомб накрыла замаскированный состав – радуя сердца всех заинтересованных лиц, вверх взметнулись столбы взрывов вторичной детонации. Сбросив остатки смертоносного груза, воздушный крейсер неторопливо поплыл на запад, а его систер-шип, дабы не тащить домой запас бомб, сбросил свои смертоносные игрушки на многострадальный железнодорожный мост. Сам мост, правда, почти не пострадал, но от близких взрывов испуганные люди из ремонтной бригады были сброшены в воду и многие из них к берегу не выплыли.

Пятерка аэропланов вынырнула из облаков почти одновременно и, держась выше, направились к воздушному гиганту, что десять минут назад превратил железнодорожный состав в груды перекрученного металла и жарко полыхающего дерева.

Дирижабль представлял собой огромный воздушный баллон, по окружности которого, в мотогондолах располагались шестнадцать двигателей, чадно дымящих и крутящих огромные пропеллеры. Снизу, от, подвешенных под брюхом баков, к двигателям шли, повторяя обводы баллона, металлические трубки, служащие для подачи топлива. Двигатели натужно ревели, черный дым выхлопа рваными клоками относило назад. Моя авиагруппа выстроилась в кильватер воздушному гиганту, спрятавшись за огромными рулями направления и высоты, которые не давали наблюдателям из, подвешенной под брюхом баллона, гондолы, увидеть, кто же заходит им в хвост.

Сегодня у нас были учебные занятия по отработке методов борьбы с воздушными пиратами, что, не имея на борту опознавательных знаков, безнаказанно бомбили наши города и крепости.

Воздушное пространство в районе Тюмени.

Нда, не выходит у Данилы– мастера каменный цветок. Мы конечно всласть поизголялись над вражеским дирижаблем, расстреливая его сверху из всего, что было в нашем арсенале, вот только проклятые колдуны, что участвовали в строительстве данного воздушного корабля, устроили нам небольшой сюрприз. Да, пули из пулеметов, а также, крупнокалиберных винтовок, которые при необходимости могли поставляться в войска в качестве противотанковых, влет пробивали жесткую оболочку дирижабля, и оболочки газовых баллонов, находившихся в оболочке, вот только заключенный в летающей «колбасе» водород ни хотел не воспламеняться, ни улетучиваться. Воздействия пуль, включая зажигательные и разрывные, не могли заставить, явно подвергнутые магическому воздействию, молекулы водорода ни взрываться, ни воспламенится. А время шло, боеприпасы заканчивались, а эта туша продолжала неудержимо лететь в сторону дома, его дома. Я никак не мог отпустить этого «кабана» восвояси. Во-первых, скоро нас догонит его летающий собрат, который явно нас разглядит, а может и прижмет огнем из гондолы под брюхом, а этого я допустить не мог. И даже если нас не разглядят, мы успеем смыться раньше, чем к нашей несостоявшейся жертве подойдет собрат по пиратскому бизнесу, спина этого воздушного «бегемота» вся покрыта пулевыми пробоинами, а их обязательно обнаружат после посадки – вон, весь баллон в нескольких местах обвивают узкие лестницы с перилами.

Мой самолет, подобие земного «АН-2», с пятиместным комфортабельным салоном, держался в стороне от боевых аэропланов с различными стреляющими штуками и самолеты с фотографом, что крутился над «спиной» дирижабля, снимая полученные вражеским гигантом, повреждения, а я, не отрываясь от иллюминатора, судорожно пытался понять, чем можно сбить этого левиафана.

Сунув руку в внепространственный карман, я принялся наощупь перебирать содержимое. Двадцать тонн груза, керосина, масел, запасных колес и прочего имущества, которое моя светлость постоянно таскала с собой, позволяя моим авиаторам действовать вполне автономно. Нащупав металлический баллон, я удовлетворенно кивнул, и с трудом поднявшись, двинулся в кабине пилота.

– Подпоручик, не хотите ли стать кавалером «Сокола»?

Поняв, что нематериальное поощрение военных как бы не предпочтительней материального, я ввел несколько новых орденов и медалей, в том числе и для героических авиаторов. Орден «Сокола» был пока редок и весьма уважаем.

Пилот лишь саркастически посмотрел на меня. Понимаю. Возить владетеля – инвалида, обеспечив равное количество взлетов и посадок – ну какой тут может быть подвиг?

Сейчас мы с тобой тихонечко подойдем, уравняем скорость и будем лететь прямо на серединой баллона дирижабля. Мой адъютант откроет люк, а я сброшу на спину этого бегемота бомбу. Когда мы закричим, сразу давай газ и уходи в сторону. Как понял, сразу в сторону. Неважно куда, главное подальше. Если я все рассчитал правильно, что будет взрыв, и нас может задеть. Все понял? Ну, если понял, то приступай.

Не надо думать, что я героически держал двухсоткилограммовую бомбу, удерживая его над огромным открытым люком в полу салона самолета. Все не так плохо, на самом деле. Бомба в моем кармане, как и на любом складе моих вооруженных сил, хранилась в специальной решетчатой укупорке, взрывателем вниз. Сейчас укупорка была зафиксирована специальным упором, а мы с Красом Полянкиным, пристегнувшись к креслам ремнями, щурясь, от ледяного, врывающегося через открытый люк, воздуха, старательно всматривались в проплывающий под нами светло-серый баллон вражеского дирижабля.

– Пора. – гаркнул я и адъютант рванул рычаг сброса, крепления разошлись, и бомба, вынырнув из металлической решетки, ухнула вниз, к поверхности оболочки дирижабля, мы хором заорали, и пилот круто стал уводить машину в сторону, с значительным снижением, чтобы увеличить скорость…

Ударная волна от взрыва бомбы достала нас в тот момент, когда казалось, что все позади, и мы благополучно ушли. Машина завертелась, входя то ли в горизонтальный, то ли плоский штопор, а моя жизнь, короткими рваными картинками полетела перед глазами.

Привязной ремень трещал от нагрузки, распахнутый люк манил к себе, постоянно сменяя картинку, показывая то приближающуюся землю, то бесконечное небо. Аэроплан явно был неуправляем, но, судя по матам, доносящимся из пилотской кабины, летчик боролся за себя, нас и машину.

В горизонтальный полет мы перешли внезапно – только что меня выворачивало от бесконечного верчения, и вот я смотрю в иллюминатор, как, мимо нас, с значительным снижением и ускорением, направляется к матушке-Земле огромный дирижабль, с разорванным, почти пополам, корпусом, из которого вылетали огромные оранжевые баллоны с газом. Два газовых баллона уже покинули разорванную по продольной оси оболочку и устремились вверх, в вот третий баллон застрял, зацепившись за металлические крепления рамы оболочки, но его подъемной силы явно было недостаточно, чтобы удерживать огромную, разрушающуюся в воздухе, конструкцию…

– Поручик Беркутов, держись параллельно дирижабля…– гаркнул я, одновременно присвоив пилоту, спасшему нас пять минут назад, следующее звание, и аэроплан мягко начал снижаться.

Первым заметил человека, выпрыгнувшего из гондолы дирижабля, прижавшийся к соседнему иллюминатору, Крас Полянкин. Он ткнул пальцем в направлении небольшой фигурки, что подобно супермену моего мира, летел на высоте около двухсот метров, направляясь на Запад, даже не оборачиваясь в сторону терпящего бедствие дирижабля, который уже задевал верхушки деревьев днищем гондолы…

– Беркутов, давай за этим шустриком, он не должен уйти… – крикнул я: – Крас, ко мне!

Я вам уже рассказывал, что этот аэроплан был не только удобным аэротакси, быстро перемещавшим мою маломобильную тушку на сотни километров, но и экспериментальной летающей платформой? Кроме пяти комфортабельных сидений, ВИП-салон был оборудован бомболюком и двумя шкворневыми установками, которые позволяли стрелять из шестиствольной митральезы в двери левого и правого борта. Вот только закрепить эту бандуру на шкворень я мог только с помощником.

Маг –воздушник спокойно летел в западном направлении, нисколько не заботясь о судьбе своих товарищей, чья гондола, намертво закрепленная под корпусом, погибающего дирижабля, только что рухнула, зацепившись за верхушки деревьев, а сверху ее накрыла полуразрушенная оболочка воздушного гиганта, баки с топливом и шестнадцать двигателей…

Маг был одет в серый комбинезон и кожаный шлем, на ногах блестели ярко-желтые ботинки с высокими крагами, а за спиной был закреплен коричневый ранец. Видимо для комфорта человека –летяги, перед ним посверкивала полусфера магической защиты, которая, впрочем, помешать мне не могла – я наводил толстый ствол своего оружия на щегольскую обувь мага.

Воздушный полет всегда богат на различного рода случайности – наш аэроплан провалился в воздушную яму, очередь прошла ниже цели, а маг обернулся в нашу сторону, ужаснулся, видимо потерял концентрацию и высоту и на полной скорости влетел в ветки одиноко стоящей на краю бора, высокой мачтовой сосны.

– Место запомни, потом вернемся! – я, все-таки, добрался до пилотской кабины и хлопнул по плечу новоиспеченного поручика: – Давай, набирай высоту, надо до наступления темноты найти и второй дирижабль, чтобы никто не ушел обиженным.

То ли богиня удачи отвернулась от нас, то ли второй дирижабль сменил курс, а может быть поручик Беркутов посчитал, что все подвиги в один вечер совершать негоже, но наша загонная охота до наступления темноты не увенчалась успехом. Во всяком случае, развернутая широким строем фронта, моя летучая пятерка аэропланов вторую воздушную цель не нашла несмотря на все старания.

Садились мы уже в темноте. Курс в ночном небе мне давал идол богини Макоши, что ждал нас на полевом аэродроме в окрестностях Тобольска, садились мы при подсветке сотен магических светильников, выложенных на поле, среди коровьих «лепешек» в гигантскую букву «Т».

Выгрузившись из, уже надоевшего за сегодня, салона аэроплана, я поздравил собравшихся летчиков с первым воздушным боем, результаты которого, безусловно, были неоднозначны, дал команду о вызове подкреплений, чтобы на рассвете начать поисковые мероприятия в районе катастрофы дирижабля, а также в месте встречи с сосной вражеского мага воздушника, после чего, почти бегом, поковылял в сторону своей палатки. Мне надо было срочно заснуть – у меня было несколько срочных вопросов к одной знакомой богине.

Тобольск. Кабинет губернатора.

– Иван Парамонович, здравствуй! – в глубине хрустального шара появилось лицо соседа и родственника, губернатора Тюмени: – Как твои дела, что нового? Как моя сестрица и племянники, всё ли поздорову?

– Да все благополучно, слава богам. – губернатор Тобольской области Подушкин улыбнулся шурину и хорошему товарищу по охоте, до которой Подушкин был большой любитель: – Ты как, все ли хорошо?

– Да все ладно. Я что тебя беспокою? Тебе вчера эти гады на дирижабле не залетали?

– Да было дело… – досадливо поморщился Тобольский глава: – Мост, будь он неладен, опять повредили. Все труды по ремонту за три недели вмиг разрушили, считай, двадцать тысяч казенных денег, как корова языком слизнула… Ну и поезд разбомбили транзитный, сейчас не знаю, что в ставку докладывать.

– Ну погоди – ты же, тоже, большой молодец! Небось дирижабль поболе, чем двадцать тысяч стоит. Ты, все-таки ту штуку внедрил, про которую мне две недели назад говорил? А что за пушка у тебя стреляла?

= Какая пушка? Пушки разбомбили, и мост тоже…

– Ну на то и судьба солдатская, чтобы во славу Государя и Руси голову положить…– сделал вид, что закручинился шурин: – Только этот дирижабль кроет и пушки погибшие и солдатиков… Тебе теперь, в придачу к ордену все грехи простят, не только солдатиков и пушки. Это ж надо же, какой у меня родственник! Тихоня весь такой, совсем не вояка, а охотник, а первый в России такую зверюгу с неба свалил…

– Какую зверюгу, кто свалил? – совсем потерял нить разговора губернатор Тобольска.

– Да что ты скромничаешь. Сегодня ко мне крестьяне прибежали, сказали, что с неба на землю огромное яйцо упало и загорелось, а летело оно как раз со стороны Тобольска, ну я и понял, что это ты зловредного дирижабля умудрился с неба свалить. Я сегодня же воинскую команду и чиновников сыскной полиции на место падения этого «яичка» отправлю, а потом, при точном подтверждении этого, Государю депешу отправлю, и все распишу, что ранили этого врага твоими стараниями и достоин твой подвиг самой высокой награды.

Широко улыбаясь шурин отключил связь, а Подушкин схватился за голову, не зная, кого вызывать и за что хвататься первым делом.

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Омск. Дом князей Строгановых.

– Читала? – я положил просмотренную газету перед женой.

– Конечно, май дарлинг. Очень вдохновляющая статья и, особенно, фотографии героические.

На большом фото под заголовком «Небывалая победа», были изображены пять солдат во главе с молоденьким офицером, которые почтительно выстроились за кряжистой фигурой Тобольского губернатора, что небрежно опирался на артиллерийский банник, поставив ногу на закопчённый и помятый двигатель, с обломками деревянного винта на валу. За спиной героев виднелся ствол чего-то там пушечного, грозно задранного к зениту. Видимо, фотограф, мастерски запечатлевший ту композицию, черпал вдохновение с охотничьих фотографий Тобольского главы, на которых видимо и набил руку.

Организованная мной поисковая партия на месте катастрофы дирижабля следов, выживших не обнаружила, поэтому были собраны личные документы аэронавтов, судовой журнал воздушного корабля, самый сохранившийся двигатель и пулемет, которых, кстати, поисковики обнаружили восемь штук, в дополнение к двум малокалиберным орудиям. Воздушный корабль оказался весьма зубастым объектом, хорошо, что мы догадались атаковать его сверху, в мертвой зоне.

Мага –летуна нашли пришпиленного к сосне. Этот человек не смог погасить скорость своего полета, ударился об дерево, чьи ветки проткнули мага воздуха насквозь в трех местах. Наверное, если бы один из крепких сучьев не вошел волшебнику прямо в мозг через глазницу, этот господин сумел бы подлечиться и смыться до того, как мои поисковики нашли его, но мы имеем то, что имеем. Супостата похоронили тут-же, под деревом, в красивом и сухом месте, забрав только кожаный ранец, в котором были… шифровальная книга и журнал

– Тут написано, что Государь вызвал героев в Ставку, чтобы лично наградить за совершенный подвиг.

– Государь совершенно правильно поступает…– покивал головой я: – Страна должна знать своих героев, но этого явно недостаточно. Дорогая, наверное, на обеде у нас будет журналист «Русского века», может еще из кокой-то газетенки, короче, кого успею оповестить…

Журналистов в то время кормили ноги, и зачастую впроголодь. Когда я вошел в столовую в обеденное время, из-за стола, наряду с моими офицерами, встали трое человек самой гражданской наружности. Одного я знал, он пару раз прорывался ко мне за комментариями, еще двое оказались его знакомцами из столичных газет. Даже не знал, что в нашем захолустье обитает столько корреспондентов.

После того, как голод присутствующих был утолен, а прислуга подала чай, кофе и бисквиты, я выдал заготовленную речь, что по моему исключительно личному мнению, такой герой, как губернатор Тобольска с этим офицером, сумевшие в условиях глубокого тыла, не имея в своем распоряжении специальных артиллерийских систем, приспособить старое орудие для стрельбы в зенит, и поймать в смертельную ловушку неуязвимый доселе дирижабль, безусловно заслуживают, чтобы им поручили организовать систему противовоздушной обороны всей страны, или, хотя бы, Ставки Императора, где безусловно, возможностей для реализации у героев будет, не в пример, больше.

Журналисты почему-то ухватились за эту, казалось бы, лежащую на поверхности, идею, пообещав сегодня же отправить заметки в столицу, каждый в свою газету, ну а мне оставалось только ждать и заниматься своими многочисленными делами.

Ночью, как только я провалился в сон, богиня предъявила мне претензию, сути которой я не понял, но, вину, очевидно, должен был почувствовать. Для этого, принимала меня моя покровительница в подъезде, на пороге моей собственной(!) квартиры.

– Говори быстрее…– Макоша даже дверь за своей спиной прикрыла, держа на отлете руки, измазанные в муке: – Некогда мне, муж скоро придет, а у меня пирожки не готовы…

– Скажи, достославная…– ругаться с благодетельницей я не собирался: – Как так получается, что европейский офицер разведки, летая над нашей территорией на дирижабле, получает в полете шпионские донесения? Причем дирижабль находится все время в воздухе. Может ли маг получать сведения не спускаясь на землю, например, как я получаю информацию от твоих прекрасных изображений, что я разместил почти в каждом доме на подвластной мне территории, или этому магу надо с нашими изменниками на земле встречаться, так сказать, с глазу на глаз?

– Ну, не такие мои фигурки и прекрасные…– богиня вскинула носик и недовольно фыркнула: – Можно и лучше делать, гардероб обновить, к примеру, а насчет твоего вопроса – может и не спускаться. Если их боги к магу этому благоволят, то можно и на расстоянии сведения получать.

– Скажи, о прекраснейшая, а что чужие тотемы или идолы делают на твоей территории? – я почувствовал, что начал закипать: – И почему вдруг такая толерантность? Я значит, в степи, твои и мужа твоего идолы устанавливаю, а чужие, соответственно, изничтожаю, а тут, на исконно нашей территории, какие-то пришлые чужаки помогают своим шпионам, и я об этом совершенно случайно узнаю?

– Ну что-ты закипятился…– Макоша погладила меня по плечу: – Ты хороший мальчик, стараешься, а с богами из Европы у нас соглашение. Мы им не пакостим, а они нам, все-таки у нас с ними один культурный код…

– Могу я узнать, где стоят эти чужие идолы на нашей территории?

– Ну конечно можешь! – Макоша шлепнула меня по плечу: – Закрывай глазки, сейчас увидишь…

Я во сне зажмурил глаза и ахнул – более двух сотен огоньков мерцало неровным светом на стилизованной карте России.

– О! А нельзя ли мне полные адреса этих чудесных мест получить? – я молитвенно сложил ладошки на груди.

– Нельзя. Ты же своими грязными сапожищами…– Макоша погрозила мне пальцем: – А мне перед заграницей неудобно будет…

– Обещаю! – я вытянулся во весь рост и отдал пионерский салют: – И торжественно клянусь, что ни одна фигурка иноземных богов не пострадает. И, кстати, вопрос сразу в тему – а много ли ваших пресветлых образов в заграничных землях находится, велика ли ваша паства за кордонами нашей Родины?

Богиня смутилась, пожевала губами, ища достойный ответ:

– Ладно, будь по-твоему, но только помни, что ты обещал! И чтобы ни-ни, а теперь иди, а то мой скоро домой заявится!

– Погодите, у меня еще…– меня выбросило из сна, и я очнулся за столом в своем кабинете, к тому же, с дичайшей головной болью.

Ну боль мне сняла Гюлер, прибежавшая на шум, который я производил, пытаясь найти в ящиках стола порошок «от головы», зато, когда боль ушла, и я осознал, какой бонус я получил от богини. В моей бывшей стране, которой уже нет, целые областные управления КГБ десятилетиями не могли поймать настоящего иностранного шпиона, а тут у меня, в голове, их больше сотни! Благодарно поцеловав встревоженную жену в плечо, я блаженно вытянулся на кровати, куда меня уложили, и, впервые за много ночей, заснул, с улыбкой на лице.

Прошел ровно месяц.

Война в европейской части страны по– прежнему носила позиционный характер, с постоянным преимуществом за противником. Враг действовал шаблонно, но, от этого, не менее успешно. В один, не прекрасный день, над российским укрепрайоном или крепостью возникала черная точка вражеского дирижабля, после чего начиналась артиллерийская подготовка – вражеская крупнокалиберная артиллерия крушила русские укрепления, корректируемая наблюдателями с неба. Попытки контрбатарейной борьбы или атаки вражеских воздушных гигантов нашими малыми дирижаблями успехов не приносили – наши дирижабли не выдерживали стены огня, которыми окутывались вражеские воздушные суда, а русская артиллерия немедленно выбивалась. Через три-четыре дня укрепление превращалось в груду битого кирпича и переломанного бетона, и туда заходила вражеская пехота, добивая остатки небоеспособного гарнизона, в прорыв устремлялась европейская кавалерия, и вопрос оставался, в скольких верстах от линии фронта противника удастся остановить, создав в чисто поле сеть укреплений и фортов.

В экономике все тоже было безрадостно. Британия, считавшаяся нашим союзником, руками пары кредитных агентств из «большой тройки», снизило кредитный рейтинг Российской империи до «ниже среднего» и на этом основании потребовало немедленного погашения имеющейся задолженности.

Честно говоря, я не знаю, какие будут экономические последствия такого недружественного шага нашего главного кредитора, но цены на товары первой необходимости в стране за три дня подскочили кратно. Меня это конечно, коснулось мало, так как, пережив несколько финансовых кризисов и дефолт в прошлой жизни, я старался получать оплату за свои товары и услуги исключительно в звонкой монете, ссылаясь на «диких степняков», которые составляли значительную часть моих подданных, а вот для остальной части России. Нельзя сказать, чтобы экономическая жизнь замерла, тем более, что часть экономики работала по мобилизационному плану, но война самоубийств по стране прокатилась. Самое смешное, с момента объявления финансового ультиматума Британии, мои стальные монеты приобрели невиданную популярность, во всяком случае, по сравнению с ассигнациями империи.

Имперское правительство пребывало в полнейшем недоумении, не имея рецепта дальнейших действий. До срока, установленного Британией оставалась неделя, а достаточного количества денег в казне не было. Имперские комиссары, ссылаясь на договоренность с Императором, пытались «выбить» из меня дополнительные поставки, предлагая мне дополнительно право собирать налоги на территории Сибири еще на два года, но я твердо отказался, так как я не заглядывал в будущее настолько далеко. Кроме того, любезный император, как только почувствует, что я ему не настолько нужен, может одним росчерком пера лишить мою семью любой, или всех разом, привилегий. В последние дни поставки в казну практически сошли на нет. По договору Гюлер поставляла товары своими силами в город Омск, на условиях предоплаты, но предоплаты не было. Продолжались поставки только орудийных стволов для полевой и осадной артиллерии. О суперпушках речь уже не шла, в Артиллерийский арсенал Казани передавались стволы к стоящим на вооружении орудиям. Зачем я это делал, зная, что скорее всего не получу за переданные армии стволы ни копейки. Все очень просто, мой завод отрабатывал технологию перехода на массовые и дешевые стволы военного времени…

Ладно, это вопросы экономики, в которых я был, традиционно для нашей семьи, не силен. У меня возникли новые хлопоты – мы с женой готовились к визиту в Императорскую ставку. Причем приглашения у меня не было, но я был твердо уверен, что императору есть что сказать мне, а мне есть, что почтительно ответить Его Величеству.

Ставка ЕИВ.

Окрестности Воронежа.

В Ставку меня никто не приглашал, меня вообще никто никуда не приглашал, но я все равно везде припираюсь. Свой полевой экспедиционный аэродром мы разместили в тридцати верстах от Ставки, дабы нас не обвинили в демаскировке или еще, боги знают в чем. Последнее время осадков в здешних местах не было, трава на, облюбованном мной лугу, была сжата и собрана в стога, поэтому местный помещик с удовольствием сдал мне этот луг в аренду, с благодарностью приняв в качестве платы мешочек монет ВКС. За пару дней мы окружили поле спиралью Бруно, а самолеты загнали в капониры, сложенные из стогов сена, на чем посчитали маскировку аэродрома законченными, после чего в мой личный самолет погрузили веломобиль и я, в сопровождении своего адъютанта и двух бойцов поздоровее, вылетели непосредственно в Ставку.

Честно говоря, увиденное меня разочаровало. Я ожидал, как минимум, «Волчьего логова», кое на другой планете построили для одного художника, но не того, что открылось перед моим взором.

За раскрашенным в черно-белую полоску шлагбаумом виднелись ровные ряды армейских палаток, посыпанные песком дорожки и четыре зенитные батареи, расположенные красивым квадратом. Пушки были заглублены в землю, откуда торчали толстые, короткие стволы, но, для удобства вражеских наблюдателей, к каждому оружию вела желтая песчаная дорожка. В небольшой рощице, среди патриотичных берез, виднелись двухэтажные теремки, выполненные в старорусском стиле, с узорчатыми наличниками, крылечками, ставнями и коньками на крышах.

Долго любоваться этой красотой мне не дали. Часовые у шлагбаума, оторопевшие от моего веломобиля и меня, красивого, наставили на меня стволы винтовок и засвистели в свистки, от чего из караульной будки вывалился придремавший там унтер-офицер, который грубо гаркнул на часовых, после чего повернулся ко мне.