Текст книги "Царство Сибирское (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

Глава шестая.

Где-то в степях Внутренней Монголии.

Вот тебе и спящий пять тысяч лет Китай! Непонятно что сейчас делать и как защищаться. Самым безопасным было бы сейчас отступить, чтобы вернуться попозже, с дымовой шашкой, типа тех, которыми в моем мире травили крыс… Если попасть такой шашкой перед строем солдат, то уверен, клубы дыма будут обтекать физические тела солдат, а ядовитая химия заставит их кашлять. Осталось только определить, куда кидать шашку, а в этом и есть проблема.

– Становись за мной! – крикнул я Ринчинову, дабы защитить его своим защитным полем в случае внезапной стрельбы и встав на колено, напрягая все силы, открыл огонь по свите чиновника, все еще стоящей у ограды городка. Под градом пуль человеческие тела брызнули в разные стороны, как кегли, видимо, такой подлости от меня не ожидали. Пространство вокруг местного начальника окрасилось красным сполохом – хоть и с задержкой сработала его магическая защита, зато примерно в сотне метров от нас, чуть сбоку, воздух пошел рябью, в которую я не преминул послать весь магазин зарядов. Видимо китайский маг-чиновник не имел большого боевого опыта и плохо умел держать одновременно щит магической защиты и полог невидимости над своими солдатами. Упала пара тел в темных халатах, один солдат, самый слабый духом, выскочил из-под защитного покрова и бросился в сторону городка, из воздуха возникли несколько вспышек и пули ударили по моей магической защите, погасло свечение на паре моих перстней, надетых поверх плотных перчаток…

– Патроны! – заорал я, и Ринчинов, матерясь на смеси многих языков, хренов полиглот, сунул мне в руку свежий плоский магазин.

Новой очереди в упор китайские стрелки не выдержали, принялись разбегаться, а я, перезарядив пулемет, двинулся в сторону городка.

От свиты чиновника донеслось несколько выстрелов, но были они не точны и разрозненны, поэтому меня не остановили. Оставшиеся метры до границы городка я пережил атаку конного взвода, который, не имея никакого прикрытия, только имитировал атаку, после чего потеряв пару человек, ускакал в степь. Потом над крышами городка появился огромный зеленый дракон, но я, полюбовавшись на него, двинулся к своей цели, так как был уверен, что драконов в этой дыре не бывает. Повисев какое-то время, пару раз хлопнув крыльями, иллюзия дракона просто исчезла, растаяв в воздухе.

Может быть, на огромное зеленое земноводное и годилось, чтобы разогнать толпу неграмотных кочевников –аратов, но чтобы напугать выпускника бытового факультета магической академии этого было явно недостаточно. Последний довод китайской империи, новейшую германскую пушку, местные артиллеристы выкатили из-за забора слишком поздно, когда мне осталось пройти всего десяток метров. Увидев меня так, неожиданно близко, местные воины бросили орудие и ящик со снарядами и, как тараканы, бросились врассыпную.

Я сунулся было за ними, но вовремя остановился – узкие, беспорядочно изломанные проулки, темные проемы входов в сараи, чье-то хриплое дыхание за углом. Я посмотрел вниз, где лежал, оскалив крупные зубы невысокий китаец, у побелевшей руки которого лежал страшного вида меч дадао, способный в умелых руках разрубить человека на две половинки. Что-то мне расхотелось идти в этот лабиринт, в поисках местного мандарина.

Я сплюнул густой, тягучей слюной и кивнул Ринчинову на ящик со снарядами:

– Тащи к самолету, уходим отсюда.

В светло-шоколадных глазах толмача я увидел полнейшее разочарование моим поступком.

– Не зыркай так на меня. – я взвалил на плечо пулемет: – Скажи, сколько воинов ты сможешь привести сюда весной?

– Э? – остолбенел мой переводчик.

– Ладно, пошли. – я зашагал вслед за, пыхтящим от веса ящика со снарядами, бурятом: – Потом поговорим. Ты в Урге кого-то знаешь?

Мой визит с столицу будущей Монголии успехов не принес – никому ничего было не надо. Русских купцов устраивало монопольное сидение на торговом пути из России в Китай, и хотя они были недовольны ограничениями и поборами со стороны властей южного соседа, ничего решительно менять они не собирались.

Местный правитель Акару-хан хотел полной власти, но боялся, а глава духовенство от прямого ответа на мои вопросы старательно уклонялся. С китайцами, которых в Урге было в два раза больше, чем местных, я не общался. Через две недели я ушел в сопки, где посменно охраняли самолеты корнет Лиходеев и толмач Ринчинов, и мы взяли курс на Покровск.

Омск.

Арендованный дворец.

– Докладывайте, молодой человек. – мне кажется, что омский юрист, которого я был вынужден нанять, так, как все остальные сутяжники в городе имели устойчивые связи с местным купечеством, по документам был меня старше, но я относился к нему, как к неопытному пацану. Да и связался я с ним только потому, что он приехал в Омск за две недели до моего появления в городе, и ни под чью руку попасть не успел. Пока местные купцы «мариновали» молодого человека, чтобы он потерял всякую надежду устроиться и просил меньшее жалованье, я подсуетился, и купил парня с потрохами.

– Как наш суд против купцов?

– Отказали нам, ваша светлость. – правовед отвел глаза.

– И почему? – я даже не был удивлен.

– Суд указал, что показания всяких оборванцев, пусть их даже пару десятков будет, совершенно недостаточны, чтобы осудить уважаемого члена городского сообщества…

– И что, в Своде законов так и сказано? – поразился я.

– Нет, ваша светлость. Сорок лет, как эту статью отменили…

– Еще раз расскажи мне, чем занимаются мои недоброжелатели?

– Прохоров Знат Колыч занимается всем, что копеечку приносит. У него три парохода, баржи, пристани на Иртыше. Есть две паровые мельницы, макаронная фабрика, рыболовецкие участки, винокурня, золотишко и уголь роют недалеко от города. Питейные заведения имеются, публичный дом, доходные дома, скупки и ломбард, ломовая биржа…

– Понятно. Апелляцию на решение суда подали?

– Да, ваша светлость.

– Хорошо. Тогда ждем решения вышестоящего суда, а пока приготовьте мне, пожалуйста, полный список того, чем владеет этот господин и его прихлебатели.

– Слушаюсь, ваша светлость. – юрист, поклонившись, вышел, а я достал большой блокнот и принялся за расчеты.

– Чем занят? – зашедшая в мой кабинет госпожа Вера Игоревна Бухматова положила руки мне на плечи.

– Считаю количество имущества, которую мне в Ургу надо за месяц доставить…– я поцеловал руку даме и взглянул ей в глаза снизу-вверх.

Да, господа. Проведя два дня в Покровске, с женой, я улетел в Омск. Вчера, после позднего ужина, посвященного моему приезду, когда мы с госпожой Бухматовой остались в столовой одни, женщина просто взяла меня за руку и отвела в свою спальню. Почему я пошел за ней, как бычок на веревочке? Не знаю. Вероятно, слишком застыла моя душа после недель, проведенных в ледяной монгольской степи, с ночевками либо в тесных юртах, либо в стылой палатке, в обществе моих спутников. Человек слаб, и я позволил себе быть слабым.

– Ну и как?

– Получается плохо. Баржи туда не пройдут, а аэросани слишком слабые, много саней за собой не утянут… Даже не знаю, что делать. А у меня война на носу…

При слове война Вера вздрогнула, прижалась ко мне грудью, после чего зашептала в ухо, смешно щекоча своим горячим дыханием:

– Олег…Александрович, я тебе подарю наше семейное заклинание… Никому его не говорила… Просто, моего отца за него конкуренты долго пытали, а потом убили. Мама мне его сказала, заклинала никому не рассказывать, но мне кажется, если не тебе, то, кому?

Оказалось, что несколько поколений семейства Мотовых (такова была девичья фамилия Веры) занималось транспортировкой грузов, пока двенадцать лет назад, менее удачливые конкуренты, не заманили отца веры в ловушку, где с применением нечеловеческих пыток, пытались вызнать у несчастного секрет его успехов. После жуткой гибели отца, груз, который он подрядился перевести, обнаружен не был. Владельцы пропавшего груза потребовали погашения убытков, все имущество семьи ушло с молотка, мать и вера были вынуждены бежать с Урала, где проживали, в том, в чем были. Вера впоследствии вышла замуж за гвардейского офицера, который почти сразу погиб, а мать, напуганная на всю жизнь, скромно жила в одном небольших городков на Волге, под личиной скромной мещанки, не думая ни о возмездии, ни о восстановлении рода.

В общем, после часа занятий я смог овладеть заклинанием, которое дало мне власть над…скажем так, «внепространственным карманом», в котором я мог перемещать, не испытывая никаких неудобств до двадцати тонн грузов…

– Вера… – я поцеловал воспитателя моих сестер в шею, отчего она вздрогнула и прижалась ко мне: – А не хотите ли сменить род занятий?

Омск.

Арендованный дворец.

Я лежал в своей спальне и бездумно глядел в потолок, где на темном фоне тускло посверкивали магические звездочки, своим узором повторяющие схему созвездий ночного неба. Вообще, это детская игрушка, но я, когда увидел эту красоту в комнате девочек, потребовал и себе такое же чудо. Из своей спальни Вера Игоревна Бухматова безжалостно изгнала меня сразу после нашего разговора, когда я предложил ей стать командиром или товарищем командира транспортного полка. С того момента мы уже второй день периодически ругаемся, в бесплодных попытках доказать друг другу свою правоту. Я конечно благодарен барышне, за то, что она открыла мне свою семейную тайну, но особого прока мне с этого, безусловно, полезного заклинания нет. Двадцать тонн груза в условиях современной войны – слишком мало, а заниматься ежедневными челночными перевозками для руководителя государства – такое себе карьерное достижение. Все мои доводы, что Вера, надев офицерский мундир сможет помочь государству выиграть войну, наталкивались на слезы и обвинения, что я воспользовался девушкой. Завтра будет последний разговор, сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Да– да, нет – нет. Нет у меня больше времени уговаривать мать моей дочери.

– Вера Игоревна…

– Олег Александрович…– Бухматова изобразила книксен.

– Посмотрите бумаги на столе. Это мое последнее предложение. – я кивнул на стопку бумаг, включающую офицерский патент и пожалованную грамоту.

– А разве эти земли вам принадлежат? – барышня ткнула пальчиком в карту окрестностей города Омска: – И этот карьер.

– Формально – нет. Но, по окончанию военных действий эту формальность я исправлю…

– Простите, Олег Александрович, но когда окончатся военные действия? Может быть, вы, как Аттила, захотите захватить весь мир? А это десятки лет.

– Нет, я таких задач не ставлю. – я подтянул к себе бланк контракта и дописал пару слов: – Пять лет – это крайний срок вашей службы, если сами не будете настаивать на продлении наших отношений.

– А ребенок? Кто будет…

– Вера, ты забыла, что это, и мой ребенок тоже? Наша дочь в любом случае ни в чем нуждаться не будет.

В общем Веру я уговорил, правда в свою спальню ее больше не пустил. Ну, неправильно это, что главнокомандующий своих офицеров… ну вы поняли.

Окрестности города Урга.

Провинция Внешняя Монголия.

Мое приведение под свою руку Монголии началось весьма буднично.

К городу Урга, столице китайской провинции пришел поезд из нескольких аэросаней, которые тянули за собой по паре саней, груженых личным составом. После разгрузки, солдаты приступили к сборке щитовых казарм, аэросани двинулись в обратный путь, а самолет, имея на борту поручика транспортной службы Бухматову, полетел в сторону города Верный, за новой партией военного имущества. Любопытные, как дети, местные пастухи уже на следующий день попробовали проникнуть в появившийся, как будто из воздуха, поселок пришельцев с Севера, но наткнулись на заграждение из колючей проволоки и злых часовых. Официальная делегация от Акара –хана прибыла на третий день. Вышедший к передовому пикету моих солдат переводчик, надменно сообщил, что за колючую проволоку может пройти сам Акара-хан, в сопровождении десятка приближенных, остальным следует ждать на почтительном расстоянии. Попытка свиты князя прорваться за «колючку» пресекла очередь в воздух из пулеметного гнезда.

Акару –хана я встречал в просторной юрте, сидя в высоком резном кресле, под флагами Семиречья и желтого знамени с монгольской символикой «соёмба». Желтым было не только одно из знамен за моей спиной, но и шитый золотой нитью халат, в который я облачился перед визитом местной знати.

Разговор с местным ханом не получился – он отказался присесть на заготовленные подушки, отверг араку, которую поднесла прислуга, громко выкрикнул, чтобы я немедленно убирался, иначе завтра от моего лагеря не останется даже головешек, развернулся и вышел прочь на улицу. Ну что-же, раз Акару –хан не желает разговаривать со мной, значит я подберу себе нового собеседника.

На следующий день, около полудня, из Урги начали выходить и строиться в колонны кавалерия, а из китайского поселка, расположенного в паре верст западнее – колонна пехоты, которая бодро двинулась в сторону нашего лагеря. Так как пространство для маневра войск ограничивалось с юга речками Туул и Дунг Гол, а с Севера – сопками, то вражеские войска собрались достаточно кучно, так что было любо-дорого смотреть. Китайцы, под желтыми и зелеными флагами с драконами и тиграми, сблизившись, достаточно умело принялись перестраиваться из колонн в шеренги, с фланга которые прикрывались новейшими немецкими пушками, а вот монгольская кавалерия обходила мой лагерь с Севера, чтобы, глубоким фланговым охватом, не дать уйти никому из пришельцев.

Бой начался с артиллерийской пристрелки – всполох огня и пламени взвился за оградой нашего лагеря, второй снаряд ушел с перелетом, а вот третий не успел вылететь из ствола орудия… На западе, в небе показалось несколько точек, которые быстро приближались…

Пять аэропланов, выстроившись в круг, закружились над нашим лагерем, жужжа, как сердитые осы, а шестой, окрашенный в ярко-красный цвет, на минимальных оборотах и скорости, граничащей со сваливанием, двинулся в сторону монгольской конницы. К ужасу степных воинов, они разглядели, как между крыльев красной птицы стоит человек, в развивающемся на ветру, желтом халате, который что-то высматривал на земле.

– Акару –хан…– загремел голос с неба. Ринчинов, спрятавшись во второй кабине аэроплана старательно выкрикивал отрепетированные заранее слова:

– Ты предал свой народ, ты отказался дать ему свободу, ты отверг руку помощи, которую протянул тебе владыка Севера! Ты никчемный правитель, Акару-хан, поэтому ты умрешь!

Человек в желтом халате громогласно захохотал, а после чего бросил в группу монгольских военачальников и вождей банку из которой повалил дым черного цвета, цвета смерти.

Акару –хан заорал, монголы открыли беспорядочный огонь по аэроплану, что прибавил скорости и отлетел в сторону. Стрелы не долетали до небесной птицы, а отдельные пули, долетавшие до самолета, отклонялись в сторону моим магическим щитом.

Пока народ пытался подстрелить меня или мою птичку и выслужиться перед Акару-ханом, светло-серый аэроплан вырвался из круга и, тихо скользнув в сторону группы монгольских вождей, сбросил на них пару авиабомб, переделанных из артиллерийских снарядов. Черные султаны взрывов встали на том месте, где, только что, крутились всадники в богатых шубах и торчали трёххвостые флажки самых разных цветов, после чего три аэроплана, снизившись до минимально возможной высоты ринулись на сбившихся в кучу степняков. Этого не всадники, ни их полудикие кони уже не выдержали, и местное воинство бросилось врассыпную, а я направился в сторону выстроившихся китайских шеренг. Тут противник был, конечно, серьёзней. В мою сторону палили из ружей, летели огненные шары китайских магов. Рявкнули залпом в небо немецкие пушки, но все это добро летело куда угодно, только не в мой маленький аэроплан. Зайдя сбоку, он пронесся над китайскими шеренгами, куда устремились новые дымовые шашки. Пять боевых аэропланов встали на боевой курс и сбросили в густое построение пехоты десяток бомб, после чего, развернувшись за спиной китайских солдат, пошли на новый боевой заход. Черный дым, сопряженный с невыносимой вонью, смерть, летящая с неба, серые неуязвимые птицы, которые зашли во фланг и перестроившись в цепочку, снова пошли на цель… Этого солдаты уже не выдержали и бросились врассыпную, ломая строй и не слушая командиров.

Глава 7

Глава седьмая.

Внешняя Монголия.

Урга.

Востоку нужна кровь и внешние эффекты. Пока на базе, под крылья аэропланов, подвешивали новые бомбы, переделанные из артиллерийских снарядов, мой аэроплан приземлился в прямой видимости китайской части города Урга – главного города Монголии.

Из лагеря тут же прикатили аэросани, которые легко тянули на буксире пару саней, из которых десяток солдат споро стали выгружать все, что необходимо ужасному завоевателю для успешного штурма города.

Мои бойцы не были обучены быстро ставить местные юрты, поэтому за моей спиной установили большую армейскую палатку, которая была окрашена золотистой краской (даже не спрашивайте, во сколько мне это обошлось). За моей спиной выстроилась небольшая свита, взвились флаги – в общем. Все было готово для продолжения битвы по высшему разряду.

Пока в тылу рота моих стрелков занималась сбором трофеев, часть остатков монгольской кавалерии рассеялась по местности, но природное любопытство детей степей взяло вверх над страхом и вскоре сотни конных зрителей усеяли амфитеатры окружающих Ургу сопок.

Китайцы, как имперская нация, перед лицом подвластного населения не могли долго отсиживаться за стенами своего поселка, поэтому, примерно через полчаса, несколько решительных командиров собрали пару сотен стрелков и попытались атаковать мою ставку.

Возле моего шатра (давайте забудем, что это палатка) стояли наизготовку несколько готовых к стрельбе пулеметов, а пушки были брошены китайскими артиллеристами на поле первого боя, поэтому я чувствовал себя в полнейшей безопасности, но показательный урок должен быть донесен до китайских властей по полной программе.

С хлопком в небе взвилась зелёная ракета, и через пару минут от моей базы показался одинокий самолет.

Если китайцы рассчитывали, что страшные птицы улетели надолго, то они жестоко ошиблись.

Шеренга китайских стрелков сейчас находилась от моей ставки шагах в пятистах, посреди заснеженной равнины. Они не успевали ни отойти обратно, под защиту городских стен, ни атаковать мой лагерь. Пока аэроплан совершал вираж, чтобы атаковать противника с фланга, китайский командир решился на отчаянный шаг – дал команду открыть залповый огонь по моей ставке.

Противник успел дать только пару залпов, когда в середине их строя взвились к небу султаны грязного дыма, и оставшиеся в живых солдаты бросились разбегаться. Из числа моей свиты от винтовочного огня никто не пострадал, лишь в нескольких местах с палатки была сбита золотистая краска, после чего китайский поселок был атакован пятеркой аэропланов.

Внешняя Монголия.

Ставка Великого князя.

Пока китайские чиновники думали над моим ультиматумом, дети степей проявили похвальную сообразительность и прибыли мириться. Несколько сотен всадников держались на почтительном расстоянии, а два десятка, из числа тех, что были одеты поприличнее, подъехали ближе, после чего спешились и осторожно стали приближаться, глубоко кланяясь на каждом шагу.

При этом десяток визитеров были туго связаны, и явно прибыли сюда не по своей воле.

– Великий золотой завоеватель…– толмач Ринчинов, стоя за моим плечом, быстрой скороговоркой переводил слова самого мордатого визитера, что осмелился подойти ближе всех к стулу, на котором я восседал: – Я, Собу-хан, владетель окрестных земель и двадцати тысяч овец, принес к твоим голову бесчестного Акару –хана, что посмел противится твоей воле, а также привел на твой суд его ближайших советников…

То, что этот Собу-хан был в свите бывшего номинального правителя Монголии, чья, оскаленная в горькой усмешке, голова выглядывала из кожаного мешка – сомнений нет, у меня хорошая память на лица. Но, Восток – дело тонкое, и я милостиво улыбнулся мордатому монголу.

– Мой повелитель ценит смелых и сообразительных воинов…– затараторил Родно Ринчинов: – Он назначает тебя владыкой княжества Монголия, что, считая с этого часа, объявляется свободной от власти Китайской империи и переходит под покровительство Великого княжества Семиречье. Договор об отношениях наших стран подпишем в моем шатре сегодня вечером. Сейчас я хочу услышать от тебя – сколько воинов ты готов выставить через два дня для похода на Китайскую империю?

– Э-э-э…– по тому, как побледнело круглое лицо нового правителя Монголии, на этот вопрос он не был готов ответить прямо сейчас, и я его понимал. Одно дело набраться смелости и первым подползти к сапогам нового хозяина, получив за это местные скипетр и державу, а другое дело – привести к подчинению местных владетелей, многие из которых враждуют с твоим родом десятки и сотни лет, а тем более отправиться с этим мутным типом захватывать Китай! Китай, который тысячи лет правил местными землями, а таких мутных завоевателей, как я, переварил не одну сотню.

– Мой повелитель понимает, Собу –хан, что у тебя под рукой теперь так много воинов, что ты сбился со счета и не требует от тебя немедленного ответа. Но вот тебе совет от моего повелителя – назови вечером точное число воинов, иначе Монголией будет править более сведущий в науках правитель. А теперь иди, занимайся своими ханскими делами.

Собу-хан и его прихлебатели, выслушав мое напутствие, рухнули на снег и начали шустро отползать, а я повернулся к китайской делегации, что приближалась к моему шатру от поселка.

– Это Шиян Гу, повелитель…– повернулся ко мне Ринчинов, выслушав гневную речь китайского чиновника, чья одежда была в некотором беспорядке – пыльная спина и пара небольших дырок на рукаве, после чего хладнокровно продолжил переводить: – И он спрашивает, осознаешь ли ты последствия своего… нечестного нападения на подданных Срединной Империи?

– Передай этому человеку, что если услышу от него еще хоть одно дерзкое слово, то я сотру в порошок их жалкий поселок вместе с обитателями. Две недели назад в китайском городе, расположенном южнее на две тысячи ли отсюда на меня напали китайские солдаты и завладели моей шу… моим имуществом. Я был один и был вынужден отступить. За это подлое нападение я решил наказать Китай и забрать у него внешнюю Монголию. У вас есть три дня, чтобы собрать все свое имущество, солдат и своих подданных, после чего уйти на Юг. Граница Монголии будет проходить как раз по южной окраине городка, где ваши солдаты захватили мою шу… мое имущество.

Выслушав перевод, китайский чиновник тяжело вздохнул, и опустив глаза начал отвечать:

– Вы конечно можете казнить меня, но моя смерть ничего не изменит. Чтобы вы не сделали, летом сюда придут сто тысяч воинов Срединной империи и не оставят здесь ничего живого. А еще сто тысяч воинов пойдут в то место, откуда пришли вы, и произойдет тоже самое – живых там никого не оставят.

– Ну что же…– я встал со стула: – Переговоры переносятся на завтра. В десять часов утра жду тебя здесь, оденься потеплее…

Внешняя Монголия.

Урга. Полевая ставка Великого князя.

Утром у порога моего шатра, как будто кот принес добычу хозяину, стрелки, охранявшие ставку и базу, выложили два десятка трупов смельчаков, что пытались проникнуть туда, куда лезть не стоило.

Были тут и китайцы, и монголы, видимо, не все были согласны с установлением над местными землями моего протектората, согласие на который подписал вчера вечером новый правитель Монголии Собу-хан, который все-же налег на арифметику и выдал мне цифру в пять тысяч воинов.

Я посетовал, что измельчали ныне монгольские правители, что во время седой старины измеряли свои отряды десятками тысяч, но принял его цифры к сведению, обязав быть готовыми выступить через три дня.

Китайского же чиновника, что дисциплинированно прибыл к десяти часам утра, на новый раунд переговоров, я дал команду одеть в тулуп и монгольский малахай, запихнуть в транспортный контейнер, что закреплялся на крыле аэроплана, сбоку от фюзеляжа, после чего взлетел и направил свой самолет в сторону Пекина.

Полет на крейсерской скорости до столицы Срединной империи проходил вполне штатно, если не считать, надоевшее мне, заунывное пение моего переводчика, что доносилось из задней кабины аэроплана, и периодических криков китайского чиновника, что иногда высовывал голову из контейнера, кричал, после чего прятался обратно, как робкая черепашка в панцирь.

Бомбы я сбросил на Полуденные ворота Запретного города, после чего покружился вокруг воздушного шара, что висел над Пекином на высоте около двухсот метров, до полусмерти напугав местного летуна, что сидел в плетеной корзине, после этого повел аэроплан на посадку.

Аэроплан приземлился на дорогу, заставив местных обывателей искать спасения в рисовых чеках, расположенных слева и справа от дороги. Как только пропеллер перестал крутится, я выскочил из кабины и извлек, бледного, как полотно, китайца из контейнера.

– Держи…– я сунул в руку, стоящего как истукан, чиновника, свиток своего письма: – Видишь?

Увидев дым над крышами Запретного города, чиновник упал без чувств, пришлось лить ему на лицо вонючую воду с рисовой плантации.

– Пришел в себя? Молодец. Сейчас отправляешься в Запретный дворец и передаешь мое послание вашему правительству. Через пять дней я прилечу сюда снова, буду ждать тебя с ответом. Я тут написал, но передай и на словах, что я буду ждать именно тебя. Если тебе случайно сдерут кожу или еще что-то случится, и ты не придешь с ответом, от императорского дворца не останется ни одного целого камня. Так дворцовым евнухам и передай. Все, иди.

Все это невозмутимо переводил толмач Ринчинов, одновременно справляя малую нужду в мутную воду рисового чека.

Чиновник, глядя на нас круглыми, как плошки глазами, сжал в руках свиток послания, и, на негнущихся ногах, пошел в сторону столпившихся в отдалении крестьян.

– Готов? – я похлопал бурята по плечу: – Давай, залазь в кабину, надо взлетать. Потом, где ни будь, в безлюдном месте ноги разомнем. Нам предстояло семь часов обратного полета, если не будет никаких неожиданностей. А улететь я собрался побыстрее потому, что местные рисоводы и прочие прохожие как-то нехорошо стали к нам подкрадываться, сжимая в руках мотыги и прочие лопаты, а кто-то стал подбирать с земли какие-то камни или комья грязи. Я сунул в густую траву маленькую фигуру богини Макоши, вознес ей искреннюю благодарность и вскочив в кабину аэроплана, запустил двигатель.

Теперь для полета суда мне не нужна карта или штурман. Маленькая фигура моей божественной покровительницы будет служить мне, как путеводная звезда. Вообще, на контролируемой мной территории сейчас наблюдается просто бум популярности этой божественной сущности, который порождает усиление мощи самой богини. Каждая новая область, где появляются истуканы с женским ликом, в каждом новом доме, где в «красном углу» стоит маленькая женская фигурка, а обитатели дома обращаются к богине со своими чаяниями, усиливает могущество Макоши, которая одновременно служит моим недремлющим оком, сообщая мне о самых важных происшествиях, самых опасных заговорщиках и предателях.

Бедолага Бородаев Аскольд Трифонович, начальник моей контрразведки уже плешь проел, пытаясь понять, где квотируются его коллеги из загадочной параллельной службы, но найти их следов пока не может. Конечно, в одиночку я способен получать сообщения только о самых важных событиях, но я храню эту тайну, так как ее раскрытие лишит меня важнейшего преимущества. Ну а пока, я улетел, а маленькая фигурка осталась в густой траве, зорко наблюдая за окрестностями своими незрячими глазами.

Окрестности Пекина. Проселочная дорога. Пятью днями позже.

Повторный визит в китайскую столицу несколько отличался от первого. Я четко вышел на маленькое сиреневое сияние, видимое только мне, которое испускал истукан богини Макоши и, сбросив обороты, стал аккуратно снижаться, двигаясь вдоль неширокой проселочной дороги. Видимо, к нашему визиту готовились дорога была пуста, лишь далеко впереди наблюдалась группа ярко одетых людей. Очевидно, это был комитет по встрече.

На дорогу снижались два аэроплана, летящие друг за другом, как по ниточке. Они немного отличались внешне, но это было видно только специалисту. Крестьяне в широкополых шляпах из рисовой соломы, что замерли на рисовых чеках слева и справа от дороги, к таковым явно не относились. Вот самолеты покатились, подпрыгивая на неровностях дороги, после чего винт переднего аэроплана закрутился быстрее и биплан, подскакивая, устремился в воздух, а вот второй, не имеющий колес, продолжал скользить на дороге на брюхе, блестящем, от какой-то смазки. Но далеко прокатиться ему не дали. Из придорожных кустов полезли десятки мужчин, что стали набрасывать на второй аэроплан прочные сети, дабы не дать ему ускользнуть из засады, последовав за первым, по которому палили из ружей многочисленные «крестьяне» из рисовых чеков, чьи «мотыги» оказались винтовками и ружьями.

Осветившись несколько раз вспышками защитного поля, первый биплан упрямо продолжал набирать высоту, уходя подальше от, ставшей опасной, проселочной дороги. Но хитрые китайцы хорошо подготовились к встрече дерзкого варвара, посмевшего напасть на северные пределы империи, к тому же обладающего интересной летающей игрушкой.

С убогих домиков, раскинувшейся поодаль от дороги, деревни, слетели крыши из соломы и оттуда высунулись десятки стволов артиллерийских орудий, установленных на специальных деревянных каруселях, что позволяло задирать жерла к зениту. Пушек к месту засады китайцы стащили несколько десятков, самых разных калибров и эпох, и сейчас мимо меня пролетали тучи какого-то мусора, от новейших шрапнельных пуль до каменного щебня. Пушки стреляли куда-то в небо, вот только было их очень много, а мой курс проходил прямо через деревню…

Самолет два раза тряхнуло, он затрещал, на крыле, у огромной дыры заполоскали на ветру рваными тряпками обрывки тканной обшивки, но двигатель продолжал тянуть, и я постепенно, как говорится, на честном слове и на одном крыле, стал удаляться от «кусачей» деревни. А потом на дороге, с фальшивой «делегацией», и сотней бойцов, что успешно закидали сетями безмоторный планер «Колода – 1», что выглядел сейчас, как огромный сом, вытащенный рыбаками на берег, разверзся ад. С неба, со стороны солнца, на дорогу спикировал десяток серых аэропланов, сбросив на засаду два десятка бомб…

Где-то в окрестностях Пекина.