Текст книги "Царство Сибирское (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Город Омск.

Дворец губернатора.

Посыльный из губернаторского дворца прибыл на следующий день, еще до завтрака. Я не торопясь допил кофе, после чего велел допустить курьера.

На этот раз, в своем приглашении, изложенном максимально учтиво – губернатор не пропустил ни одной буковки в моем титуловании.

– Ваша светлость…– губернатор встал при моем появлении в кабинете, в котором присутствовали пара чиновников и всего один офицер – пожилой подпоручик с героически перевязанной головой.

– Здравствуйте, господа. – я, не чинясь, сел на мягкий стул и, в ожидании, уставился на хозяина дворца.

– Ваша светлость, я желал бы вернуться к нашему вчерашнему разговору…

– Ваше высокопревосходительство, прежде всего, хотелось бы узнать результаты вчерашнего боя. Каковы успехи вверенных вам войск?

– Олег Александрович, вы насмехаетесь?

– Ваше высокопревосходительство, я действительно не имею никакой информации о вчерашнем бое. Слышал канонаду, и только.

– Атака была неудачной. У бандитов оказалась в наличии пушка. Они подпустили атакующих солдат на пистолетный выстрел и ударили в плотную массу солдат картечью. Офицеры, шедшие в первых рядах атакующих, в большинстве своем погибли. Господин подпоручик счастливо отделался легкой раной, еще один субалтерн тяжело ранен и находиться в госпитале. В случившейся замятне, пользуясь темнотой, большая часть рекрутов разбежалась, в результате, в казарму вчера ночью вернулось всего сто пятьдесят девять нижних чинов.

– Понятно…– протянул я. Честно говоря, результат просто катастрофичный. Я ожидал лучшего, а тут вообще…

Губернатор, тем временем, уже подсовывал мне бумаги…

– Нет…– пробежавшись по строчкам глазами, я решительно отодвинул документ в сторону: – так не пойдет.

– Да что не так-то?

– Все не так. Мне не интересна одномоментная атака на Атаманский хутор. Противник просто рассеется по окрестностям, после чего спокойно вернется в город и продолжит свою разрушительную деятельность. Вы не контролируете город, а, с учетом положения с продовольствием в городе, вернее, с отсутствием оного, мы с вами можем дождаться, что народ возьмется за топоры.

– Но у некоторых с продовольствием все в порядке, кто-то даже торгует им на Казачьем рынке…– ехидно улыбнулся губернатор, показывая, что какой-то городской информацией он обладает.

– Продовольствие у меня есть, потому что я везу его из своих владений, куда загребущие ручонки вашей самозваной комиссии…

– Я попросил бы вас! – взвился губернатор: – Указ о комиссии подписан Его Императорским Величеством!

– А вы Указ этот внимательно почитайте, тогда поймете, что ничего, из той дичи, что творила ваша комиссия в городе, в Указе не предусмотрено.

– Но генерал Милованов…

– Генерал в отставке Милованов. – я встал: – Когда будете готовы объявить военное положение в городе и окрестностях и передать мне все полномочия по наведению законности и порядка прошу уведомить меня, вы знаете, где меня найти.

Омск. Дом генерала Соснова.

Не знаю, сколько бы раздумывал губернатор над моим предложением, но, вечером этого же дня досадное происшествие подтолкнуло местного главного начальника на решительные действия.

Вечером губернатор с супругой в сопровождении охраны посетил местный драматический театр, а выйдя, по окончанию спектакля, на крыльцо, обнаружил, что пара великолепных вороных, впряженных в губернаторский экипаж, бесследно исчезла, как и пятерка коней губернаторского конвоя, а кучер, в чьи обязанности входило охранять казенных четвероногих, мертвецки пьяным, спит на облучке кареты, сжав в руках свой кнут. Отлитый ледяной водой кучер ничего пояснить о произошедшим с ним не смог, а проведенное, разъяренными жандармами губернаторского конвоя блиц-расследование позволило установить, что возле кареты губернатора была слышна недолгая возня, на которую никто из, ожидающих своих хозяев, извозчиков, внимание не обратил.

Курьер из губернаторского дворца, по сложившейся традиции, прибыл в мой дом еще до завтрака, толстый пакет от губернатора подали мне вместе с чашкой кофе.

Своим приказом губернатор вводил в Омской губернии военное положение и вверял мне все полномочия по наведению законности и порядка на вверенной территории сроком на три месяца.

– Господа! – я оглядел завтракающих в гостиной офицеров: – Документы подписаны, полномочия получены. Начинаем действовать.

Вечером на правый берег Иртыша, напротив железнодорожного моста вышла колонна солдат, которая, разбив временный лагерь на «городском» берегу, всем своим видом демонстрировала подготовку к атаке.

Для «массовки» я дал команду пригнать на берег остатки запасного батальона. Охранять их ночью было некому, поэтому рекрутов покормили ужином с добрым количеством мяса и сала, пообещав сытно накормить бойцов еще и утром. В бинокли было видно, как на противоположном берегу обеспокоенно передвигаются люди с оружием, готовясь к обороне, занимая прибрежные укрепления и баррикаду на мосту.

Ночью и следующим ничего не происходило. Под сотнями внимательных глаз солдаты запасного батальона занимались откровенным ничегонеделанием, прерываясь только на прием пищи и испражнение естественных надобностей. Немногочисленные унтер-офицеры с трудом справлялись с этой неуправляемой стихией, то и дело отлавливая пьяных рекрутов и с трудом выставив несколько часовых, что лениво имитировали караульную службу.

Следующая ночь прошла спокойно, многочисленный противник на Левом берегу уже не обращал внимание на рекрутов, выставленных губернатором в качестве заслона на «городском» берегу, видимо от отчаянья. А утром, с запада от Атаманского поселка раздался гудок паровоза – прибывал долгожданный экспресс из столицы.

Глава 12

Глава двенадцатая.

Омск. Поселок Атаманский хутор.

Купец первой гильдии Прохоров Знат Колыч был патриотом Сибири. Оборотистый и беспринципный торговец искренне переживал за свою малую Родину, которую сотню лет досуха обчищали «ярославские», что было в корне неправильно. Только природные сибиряки могли грести обеими руками богатства этой земли.

Вся история, начавшаяся от великой обиды матерого промышленника, обостренной под влиянием полуштофа водки, закончилась кровью больших людей из столицы.

Когда купец привел своих вооруженных прихлебателей к железнодорожному мосту, за которым окопалась ненавистная комиссия, хмель из башки уже выветрился, но и обратный ход предприниматель дать не мог, поэтому, спешившись в густом кустарнике, Знат Колыч собрал военный совет. Бросаться, разорвав на груди косоворотку, штурмовать резиденцию ярославских гостей никто не хотел – все были мужиками, битыми жизнью и кое-чего в жизни понимали. Десяток офицеров, числящихся в столичной комиссии, судя по всему, сплошь дворяне –маги, могли дать прикурить огонька купеческой банде, да еще не надо забывать о главе комиссии – зловещем генерале из контрразведки.

– Ну и что делать будем, охламоны? – купец обвел своих ближников тяжелым взглядом, в душе понимая, своим протрезвевшим умом, что самым лучшим для него выходом будет забыть обиду и немедленно дать задний ход.

– Я уже разведку послал, минут через десять обратно будет… – вылез вперед бывший офицер, прапорщик Гольянов, прибившийся к купцу, после того, как он, растратив казенные суммы, выданные ему в полку на закупку конского состава, дезертировал.

Купец хотел сорвать злость на офицере-расстриге, но передумал – офицерик, хоть и распорядился людьми купца самовольно, но распорядился толково, и Знат Колыч только кивнул.

А через двадцать минут перед купцом стояли два незнакомых мужика, что пришли вместе с посланными Гольяновым разведчиками.

– Мы, ваше степенство, из ватаги Ивана Головы, что Бутырский базар под собой держали. Нас в ватаге человек тридцать, да еще двадцать стремящихся. Как комиссия эта приехала, так на второй день облаву на нашем рынке устроили, все лавки закрыли, и сразу голодно нам стало, сирым. Ну а тут комиссия эта продуктовая клич кинула, что мол созываются охотники для государственной службы, паек усиленный обещают. Ну, нас Голова собрал, да и говорит, что надо нам к этой комиссии прибиваться, раз оружие дают и харчеваться обещают. Вот мы всем табором и записались в команду. Нам в тот же день оружие выдали, а на следующий день нас по деревням послали, ямы с зерном и амбары выворачивать. Ну, погуляли мы знатно. Пару человек, что за вилы по первости схватились, мы тут же застрелили, после этого молва пошла по округе, и никто больше глаза даже поднять не смел. Две недели порезвились мы по округе – брали что и сколько хотели. Большую часть жратвы, конечно, этим сдавали…– лохматый мужик кивнул в сторону, темнеющих на противоположном берегу, строений: – Но, и себя не обижали, хорошо прибарахлились. Только вот, последние дни как обрезало. Ближние деревни уже все обчистили, а в дальние – офицерье ехать не хотят, у них и так все хорошо, но и нас не пускают. Паек урезали, приварка совсем нет, хотя у самих все амбары от жратвы ломятся. Вот и решил Иван с другими паханами, что надо заканчивать под офицерами ходить и куда-то ещё прибиваться. А тут гляжу, наши двоих ведут, говорят на лодке через реку перебрались и в кустах засели, что-то вынюхивают. Гляжу, а с одним из них, с Сиплым, мы на Ирбитской пересылке три месяца чалились. Паханы посоветовались и порешали, что если вы с генеральской комиссией разобраться желаете, то мы вам в этом деле подсобим при полном нашем удовольствии, а после дела хабар поделим и разбежимся.

Так и прошла ватага купца через заслоны «продуктовой комиссии» без единого выстрела, подкатили к особняку, в котором квартировали чины из комиссии во главе со своим начальником, имевшуюся у купца, приобретенную по случаю пушку, из которой и ударили в упор по ярко освещенной веранде, откуда раздавались веселые выкрики и звуки играющего патефона.

Трехэтажный дом сложился, как карточный домик, после второго пушечного выстрела, в то время как у продовольственных складов бандиты расстреливали немногочисленную охрану, состоящую из солдат, прибывших с комиссией из столицы – единственных, кому генерал Милованов доверял охрану продуктовых богатств.

Когда бандиты двинулись к расстрелянному особняку, дабы поживиться трофеями, оттуда вылетело несколько огненных шаров и десяток ледяных игл – видимо не все маги из комиссии погибли от артиллерийского огня. Под крики раненых и стоны умирающих, уцелевшие бандиты разбежались, после чего принялись ожесточенно расстреливать из пушек развалины особняка, пока они не превратились в дымящуюся кучу битых кирпичей и тлеющего дерева. И лишь после этого сотня мародеров кинулась разбирать обломки и поиски трофеев.

Генерала Милованова, вернее его подкопченный труп, с вмятой грудной клеткой и без ноги достали в числе самых последних, избавили от остатков мундира и остального имущества, сняв с пальцев кольца с магическими камнями, после чего бросили среди обнаженных тел его подчиненных, уже освобожденных от всего ценного.

Не успели мародеры закончить поиски трофеев, как из временного лагеря бойцов купца Прохорова раздались крики, а через пару минут собравшаяся в лагере толпа со страхом смотрела на почерневший труп купца первой гильдии Прохорова Зната Колыча.

– Мертвая рука…– раздались в толпе испуганные шепотки и вооруженные мужики, прошедшие и повидавшие многое, отшатнулись от трупа. Генерал Милованов, умирая отправил посмертное заклятие своему врагу, больше всего желавшему ему смерти, отчего купец умер в мучениях, сжигаемый изнутри магическим пламенем.

Несколько дней атаманы ватаг, оставшихся без верховных командиров, делили запасы продуктов, оставшихся в наследство от продовольственной комиссии, мирно сосуществуя на этой городской окраине, проедая и пропивая запасы, пока с пикета на «чугунке» не прибежал молодой шнырь, который сообщил, что по железнодорожному телеграфу пришло сообщение, что через пятнадцать минут через мост проследует экспресс «Ярослав-Омск».

Неторопливо приближающийся к разъезду, поезд застучал колесами по стрелке, двинулся к мосту, как вдруг отчаянно засвистел, завизжал тормозами, окутался паром –за полверсты до моста пути были завалены бревнами.

Машинист паровоза успел остановить состав, попытался сдать назад самым малым ходом, но со всех сторон повалила толпа вооруженных людей, раздались выстрелы, и эшелон окончательно встал.

Возбужденные бандиты, радостно галдя и потрясая оружием, окружили замершие в хвосте от паровоза вагоны первого и второго класса, где, за зеркальными стеклами в испуге замерли, прибывшие из столицы, богатые «кошельки на ножках».

Приклады застучали по дверям вагонов и окнам вагонов, но усиленные магией вагоны было так просто не вскрыть. Бандиты замерли в растерянности, а из, оставшихся без внимания вагонов третьего класса посыпались на дорожную насыпь фигуры в серых куртках, с винтовками и пулеметами, а через пару мгновений по толпе мародеров стеганули в упор длинные очереди митральез.

О сопротивлении никто даже не помышлял. Когда, вместо напуганных денежных тузов, не помышляющих о сопротивлении, перед тобой появляются обученные убивать солдаты, желающие пустить тебе кровь, очень сложно сопротивляться.

Бандиты бросились врассыпную, пытаясь укрыться среди складов и зданий паровых мельниц, кто-то бросился к мосту через Иртыш, но с противоположного, «городского», берега уже накатывалась волна солдат в серых куртках пехоты Великого княжества Семиречья. Ночью вахлаков из запасного батальона Омского пехотного полка заменили бойцы одной из моих рот, которые одним ударом смели десяток мародеров, коих оставили прикрывать мост и ударили по бандитам с тыла, после чего мародеры окончательно забыли о любом сопротивлении и обратились в бегство.

Я сидел в плетеном кресле, которое приволокли из кабинета управляющего паровых мельниц и наблюдал, как солдаты волокут и ставят на колени подле глухих стен складов мародеров, что пытались укрыться в многочисленных строениях поселка. Тех, кто пытался бежать «быстрее лани» ловили кавалеристы эскадрона, что были пару дней назад переброшены из Верного на скоростных баржах, как и рота стрелков, что ночью, высадившись в двух десятках верст от Атаманского поселка, совершили марш бросок до станции Городище, где, повинуясь моему приказу, отстаивался экспресс «Ярославль-Омск». Не обращая внимания на протесты высокопоставленных пассажиров, бойцы высадили всех обитателей поезда из вагонов и разместили их в тесном здании станции, а рота моих бойцов загрузилась в вагоны третьего класса и отправились в сторону Омска.

В результате скоротечного боя четыре сотни бандитов были рассеяны, потеряв три десятка человек убитыми и почти сотню пленными, которых в основном ловили по кустам и окрестным околкам мои кавалеристы. Среди моих бойцов убитых не было – разрозненная стрельба паникующих бандитов вызвала лишь только несколько попаданий, но, благодаря новинки от Булатовского металлургического завода, стальным нагрудникам, бойцы отделывались, пусть тяжелыми, но ранениями. Главное, что все живые, а там лекари вытащат раненых и поставят на ноги. Не знаю, почему я раньше до этого не додумался, не было бы обидных потерь. Может быть, потому, что раньше я воевал в жаркой степи? В любом случае, металлургический завод Булатовых, в две смены штампует защитные нагрудники, дабы к летней компании снабдить ими каждого бойца первой линии.

Омск. Дом генерала Соснова.

– Ваше высокопревосходительство… – я встал со стула и сделал несколько шагов навстречу вошедшему в гостиную губернатору.

– Князь, как это прикажете понимать? – губернатор нервно сел на стул, стоящий у противоположного края длинного стола. У входной двери замерли соляными столбами два губернаторских помощника.

Я немедленно сел на стул и сделал недоумевающее лицо:

– Что случилось, ваше высоко…

– Бросьте, князь, я вас трижды приглашал к себе, а вы изволите игнорировать…

– Ваше высокопревосходительство, я за четыре дня впервые оказался у себя дома, поэтому, ваши приглашения получил только сегодня ночью, все разом…

В гостиную неслышно вошла горничная и, расставив перед губернатором чайные приборы, также тихо вышла.

Я не врал номинальному главе губернии – действительно, вернулся домой сегодня ночью. Несколько дней гонял по окрестностям города остатки бандитов, организовывал возврат посевного зерна, изъятого у крестьян отрядами продовольственной комиссии, дабы окончательно не сорвать посевную, отправлял вооруженные конвои к крестьянским обозам, чтобы бандиты вновь не забрали возвращенное зерно.

– Но сейчас вы здесь, и ничто мне не помешает лично сообщить вам, что я планирую отозвать свой указ о наделении вас фактически диктаторскими полномочиями…

– Я бы на вашем месте воздержался бы от такого необдуманного шага, ваше высокопревосходительство.

– Обоснуйте вашу позицию, князь.

– В вашем указе, ваше высокопревосходительство, сказано, что вы наделяете меня полномочиями до восстановления законности и порядка на территории губернии. Между тем, до законности и порядка даже в нашем городе очень и очень далеко. Около двухсот вооруженных человек из отрядов, которых вооружили ваши приятели, покойники Милованов и Прохоров рассеялись по окрестностям и сейчас просачиваются в город. Как вы думаете, ваше высокопревосходительство, чем они будут заниматься? Я был за эти дни в десятке деревень. Половина домов пусты и заколочены, потому что миловановская банда выгребала зерно и картофель из амбаров и погребов подчистую, а крестьяне после этого бежали в город. Вы считаете, что они сейчас честно зарабатывают дворниками или мастеровыми в городе? Так нет у вас в городе столько работы, ваше высокопревосходительство, господин губернатор. А другая сторона этой медали состоит в том, что, если вы в ближайшее время не вернете крестьян в деревню, то сорвете сев, а осенью с вас спросят за урожай, потому как, страна в целом, а армия в частности, хочет кушать каждый день. Если этой осенью сибирское зерно не будет отправлено за Урал, многие головы полетят, и комиссия генерала Милованова покажется нам всем цветочками. Итак, ваше решение, господин губернатор?

Губернатор пожевал сухими губами, отхлебнул из чашки остывшего чаю, после чего, негромко попрощавшись, вышел из гостиной, сопровождаемый молчаливыми помощниками.

Омск. Дом генерала Соснова.

Десять дней я объявил войскам отдых. Все это время солдаты спали по три часа в сутки, остальное время несли службу, стоя на заставах, перекрывавших проходы в город, совершая облавы в трущобах на Казачьих линиях и в Черном городке. Выловленные беглые крестьяне, снабженные посевным материалом, под конвоем отправлялись по деревням, на бывшее место жительство, с наказом сеять не меньше, чем в прошлом году. Кто отсеется больше, тому я обещал своим словом выкуп урожая осенью по справедливой цене.

Два моих кавалерийских эскадрона, переброшенные с юга, с подменными лошадьми, в соотношении три лошади на одного всадника, мотались по деревням, отлавливая бандитов и отслеживая, чтобы крестьяне садили зерновые и картофель, а не проедали имеющиеся запасы продуктов. Безлошадным крестьянам скоростные баржи притащили из Верного две сотни кобыл и меринов, которых вручали крестьянам в кредит, с расчетом осенью. Несколько магов из числа городских чиновников, обладающие магическими способностями, были вынуждены стряхнуть пыль с конспектов, что велись во времена учебы в магической академии, были мной мобилизованы и направлены в сельскую местность с целью применения магии для повышения урожайности крестьянских посевов.

Пленных бандитов собирали в рыболовецкие бригады и везли, либо на юг, на озеро Зайсан, либо на север, на Обь, благо, что с севера, что с юга, бежать было некуда.

Сегодня войска возвращались в город на отдых, так, как смысла в ловле крестьян больше не было. Времени на посадки уже не оставалось, при дальнейшем промедлении ничто бы уже не вызрело, поэтому я вернул войска в казармы, решив дать им время привести себя в порядок и отдохнуть, да и мне было необходимо понять, что мне делать дальше

Согласно газетных сообщений, дела на фронте шли все хуже и хуже. Иностранные интервенты подтянули из тылов осадные орудия и принялись, концентрируя артиллерию по двести стволов на версту, принялись с методичностью парового молота выбивать, один за другим, российские форты, стачивая под ноль западный оборонительный пояс Империи, а высотные дирижабли перенесли свои удары на крупные города в тылу России, а также начали методично разрушать железнодорожные станции, парализуя перевозки по стальным магистралям.

Я откинулся на спинку высокого кресла и закрыл глаза от удовольствия. Как прекрасно скинуть с ног сапоги и задубевшие от пота портянки, опуститься в ванну, наполненную почти кипящей водой и просто ничего не делать, лежать с горячей воде с закрытыми глазами и, хотя бы двадцать минут, ни о чем не думать.

Пролежав в глубокой медной ванне больше часа, пока вода совсем не остыла, после чего, перешагнув через грязные тряпки, бывшие когда-то формой, я накинул халат на голое тело и двинулся в сторону своего кабинета. Даже усиленная защитной магией от износа загрязнений, форма моей армии имела свой предел.

Не успел я дочитать газеты и выпить вторую чашку кофе, как в кабинет осторожно вошла жена и обвив меня тонкими руками за шею, зашептала на ухо:

– Май дарлинг, там к тебе пришли два господина, местные дворяне, по фамилии Гуляев и Аникеев, настойчиво добиваются встречи с тобой.

Честно говоря, не было ни малейшего желания куда-то идти и с кем-то встречаться, но, к сожалению, избежать этого не было никакой возможности. Не поймет меня местное общество, если я не приму этих господ.

– Вели подавать одеваться. – я ткнулся губами в нежное ушко жены, но она ловко вывернулась, хихикнув и вышла из комнаты.

В приемной мне навстречу встали два молодых человека, один в партикулярном платье, второй в мундире финансового ведомства. Я нарисовал на лице приветливую улыбку и двинулся к замершим возле небольшого дивана фигурам.

– Добрый день, господа, чем могу…

Не успел я завершить фразу, как мне в лицо полетела перчатка.