Текст книги "Царство Сибирское (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Пустое…– отмахнулся я. Ну, подумаешь, перетянул поврежденную ногу, чтобы остановить истекание крови из раны, пока два десятка человек смотрели, как на их глазах умирает раненая девица.

– Кто у вас – мальчик или девочка? – я улыбнулся.

– Не у меня… – Анна метнула растерянный взгляд на Веру и густо покраснела.

Я молча шагнул к Агаполковой и откинул уголок покрывала, укрывающий личико ребенка. Чёрт. Первый раз я был потрясен, когда увидел свое отражение в зеркале этого мира, а второй раз – сейчас. У меня даже не возникло сомнений, что ребенок на руках Анны – мой. Но я с ней не спал, кажется. Я же не помню, что я делал до того, как появился в этом мире. Да нет, не может быть. Не думаю, что Агаполкова крутила со мной амуры, имея жениха – офицера из гвардии. Тот, даже мертвый, лежащий на, истекающей кровью, невесте, в последний момент жизни, пытавшийся закрыть ее своим телом, был мужчиной фактурным, я со своим смазливым личиком вряд ли составил ему конкуренцию, а значит…

– Анна, дайте мне Алену…

– Одну минуту. – я задом оттер шагнувшую к нам Веру Игоревну, сунул носильщику монету: – Спасибо, братец, дальше мы сами.

– Господа. – я кивнул сопровождающим меня солдатам на багаж, который носильщик, с наслаждением спускал на заснеженный перрон: – Несите к саням. Анна Семеновна, приветствую вас в городе Омске, прошу вас…

Я почти вырвал у растерявшейся «няньки» своего ребенка, ожег злым взглядом запунцевевшую Веру.

– Прошу всех последовать на привокзальную площадь, там нас всех… ждут санки, которые довезут нас домой…

Агаполкова в мои расчеты не входила, но ничего, подвинемся как-нибудь…

Вера и Анна переглянулись, причем Агаполкова, как будто с облегчением, после чего двинулись вслед за солдатами. Что быстро уносили в сторону площади их чемоданы. Я с ребенком на руках шел последним, дабы пресечь возможную попытку побега. Хотя куда они сбегут? Девчонки, взявшись за руки, скакали за солдатами с чемоданами. Вера никуда от ребенка не денется, вон – тревожно оглядывается на меня, а Агаполкова, еле заметно, но прихрамывает, видимо, последствия взрыва до конца не прошли. Девочка на моих руках, внимательно рассмотрев меня, закрыла глазки и засопела…

Дочь…Хотя, возможно это и не моя дочь? Мой брат, хотя выглядел брутальнее и мужественнее чем я, имел со мной схожие черты и вполне мог, наезжая в Ярославль…

Я скрипнул зубами и зашагал быстрее, нагоняя своих гостей. Дома разберемся, все дома.

Омск. Путевой дворец князей Строгановых.

Санки, в количестве трех штук, с запряженными в них бодрыми коняшками, с утра наняли слуги на извозчичьей бирже. Мы разместились в узких, украшенных резьбой возках, извозчики закрепили багаж, и наш маленький поезд покатил к дворцу княгини Строгановой. Пропетляв по заснеженным улицам Омска, и подъехав к воротам, экипажи замерли напротив ворот, которые начали приоткрываться…

Солдаты шустро бросились таскать багаж к высокому крыльцу, извозчики закурили… Госпожа Бухматова, снова бросив на меня тревожный взгляд, приобняла девочек и повела их в сторону дворца, впереди их, однако стараясь держаться поближе, шла Анна Агаполкова, стараясь не хромать. Я вылез из возка последний, сунув извозчикам пару рублей, перехватил поудобнее завозившуюся в одеяле Алену, зашагал к воротам. Вера в очередной раз обернулась и ее лицо исказилось яростью… Она дернула, вовсю болтавших, девчонок за свою спину, как будто хотела оградить их от неведомой опасности, что внезапно появилась у меня за спиной… За спиной? Я успел перенаправить свой магический щит за свою спину и прижать сверток с девочкой к груди, когда за моей спиной раздался залп и меня ударило в спину, как будто лягнула лошадь. Я по инерции пробежал пару шагов, понимая, что по мне бьют чем-то особо мощным, и еще пара залпов, и мою защиту снесет, вместе со мной…

Вера, рыча от ярости, копалась в сумке, наверное, искала свой револьвер, девочки, укрывшись за ее спиной, умудрялись с любопытством выглядывать из-за ее… бедер? Во дворе метались люди, пара тел лежала в неудобных позах, в которых живые обычно не лежат…

– Ложись, дура! – рявкнул я, в бешенстве перекрывая криком шум стрельбы, но понимая, что еще один залп и я, и эти курицы, что живы, потому, что их прикрывают остатки моего щита, ляжем на этом дворе безжизненными тушками, окропив снег красненьким… Какой идиот я, что не обвешался при поездке в центр города всеми своими цацками, а надел только шейную гривну, полагая ее запас маны достаточным, для короткой поездки до вокзала и обратно…

Боги и предки! Никак моя божественная покровительница надоумила Веру не палить в неизвестных мне душегубов за моей спиной, из своего короткоствольного револьвера, а упасть на землю, обхватив руками девчонок, а потом мой щит схлопнулся под ударами роя пуль, и я бросился на землю, стараясь, чтобы приземление Алены было комфортным

Глава 3

Глава третья.

Омск. Путевой дворец князей Строгановых.

Судя по всему, нападавшим был не чужд технический прогресс – свинцовым дождем двор и дворец Строгановых поливали какие-то пулеметы или митральезы, ничто другое не могла создать такую плотность огня. Я был пока жив… Я оглянулся назад – госпожа Бахмутова, прижимая девочек к земле, ловко ползла в сторону, выложенной из кирпича, клумбы, за которой могли спрятаться пару десятков человек. Значит, мы все пока живы и только благодаря тому, что умерли другие люди. Меня пока не достали вражеские пули, потому, что между мной и нападавшими лежали убитые лошадки, извозчики и их возки, которых безжалостно расстреляли первыми. Вот такая жизнь – мужики умерли с улыбками на губах, думая, что неплохо заработали, перевозя семейство барина…

Вражеский огонь внезапно прекратился, со стороны улицы раздался хруст снега, звон оружия, чьи-то команды. Значит, это не просто покушение, это нападение на дом. Сейчас противник под прикрытием пулеметов ворвется во двор, затем зачистит дом и начнет вывозить ценности…

Я осмотрелся, после чего, немыслимым образом развернувшись, запустил перетянутое ремнем одеяло с девочкой в сторону широченного кирпичного столба ворот. Легкий кулек скользнул по ледяной поверхности и закатился за кирпичную кладку, где девочка будет в относительной безопасности, а я потянулся к кобуре. Не хотел пугать сестер, на вокзал взял с собой лишь один револьвер, хотя вряд ли я успею расстрелять весь барабан… Скоро над перевернутыми возками появятся головы первых нападавших, и я открою огонь, забрав с собой, кого успею… Жаль конечно, что все так кончается… Неожиданно, из чердачного окна под крышей дома Строгановых застучали выстрелы, и я облегченно выдохнул. Кажется, еще немножко поживем. Многоствольные пулеметы есть не только у душегубов, что напали на мой дом… Фасад дома взорвался фонтанчиками выбитой пулями кирпичной крошки, по нему стреляли не менее трех митральез, градом посыпались стекла из оконных проемов, на мой пулемет, играя в явном меньшинстве, по– прежнему поливал огнем что-то, невидимое для меня. Вот только вражеские попадания никак не могли взобраться выше второго этажа. Видимо, противник расположил свои «молотилки смерти» где-то в подвале, напротив нашего дома, откуда они не могли задрать стволы выше определенного уровня. Но долго так продолжаться не может – на месте вражеского командира, я бы снял одну из митральез с позиции и переместил ее на другую точку, откуда можно подавить мой пулемет и тогда нам конец – в доме всего два десятка человек мужчин, и я не уверен во всех, что они способны взяться за оружие…

Где-то на улице вспыхнула яростная стрельба, раздался многоголосый крик «Ура!», а потом кто-то стал кричать, что они сдаются.

– Ваше светлость…– во внезапно наступившей тишине, кто-то заорал, высунув голову с чердака дома Строгановых: – Можете вставать, мы победили!

Я осторожно приподнял голову, разглядел солдат в форме княжества, после чего рывком поднялся, подхватил кулек с плачущим ребенком и двинулся в глубь двора, в поисках ее матери – поигрался и будет, у меня тут городская война. Вера с девочками сидела на корточках за клумбой, лица бледные, но никто не истерит и не рыдает, и то хлеб.

– У вас тут так каждый день так? – спросила бонна, принимая от меня ребенка.

– Нет. У меня здесь скопились ценности на много тысяч рублей, не успел вывезти… – я виновато отвел глаза: – Извини…те, потом договорим…

Не знаю, что твориться в доме, возможно, что кто-то неосторожно высунулся в окно и словил пулю, но во дворе лежат четыре тела – двое моих солдат, что донесли вещи до крыльца, и двое слуг из дворца, что вышли нас встречать… Наверное, их убило самой первой очередью. А еще у крыльца лежит невезучая барышня Анна Семеновна Агополкова, которой пуля попала куда-то в бок. Она лежит совсем бледная и по-видимому, собралась умирать… Но я не могу допустить смерти этой несчастной девушки у меня в гостях, поэтому реву медведем –шатуном, чтобы мне сейчас-же представили целителя или, на худой конец, военного лекаря

Перед воротами прибавилось еще трупов – пара десятков вооруженных мужиков, больше похожих на городское отребье, лежали в самом неприглядном виде на забрызганной кровью мостовой. А у стены соседнего здания столпились их более удачливые коллеги. Во всяком случае, они пока живы.

Я обратил внимание, что перед подвальными окошками этого здания, снег покрыт сажей – видимо, из этих окошек и били по моему двору вражеские пулеметчики. А вот и пулеметы… Из-за угла появилась небольшая процессия моих солдат, что тащили четыре митральезы на станках и ящики с патронами.

– Ваша светлость…– шагнул ко мне офицер.

– Откуда четвертый пулемет притащили?

– Как и вы и предсказали, ваша светлость, напротив ворот казармы была засада. Но мы, прежде, чем открывать ворота, послали одно отделение в обход… Противник был частично перебит, частично рассеян.

– Хорошо, благодарю за службу. Пулеметчики живые есть?

– Увы, ваше светлость…– офицер фарисейски возвел глаза к серому небу: – Все оказали отчаянное сопротивление и пали в бою.

– Очень жаль, господин прапорщик, очень жаль. – если оборванцы, которых убили или захватили солдаты, могли быть наняты на базаре или в дешевых распивочных за пару часов, то пулеметчики – народ штучный, подготовленный и ценный. Информация о том, кто их собрал в одном месте могла быть очень и очень ценной.

– Господин прапорщик. Трупы пулеметчиков, со всем содержимым карманов или сумок и мешков представить контрразведчикам для опознания и выяснения обстоятельств, откуда они к нам попали…

А вот, пусть организует перенос тел, а в следующий раз подумает, может быть лучше парочку вражеских стрелков для допроса оставить?

– Задержанных и трофеи в казармы. – отдаю я распоряжение собравшимся вокруг меня командирам роты, пришедшей на помощь: – Трупы пулеметчиков…

– Князь! – такое ощущение, что сзади взвыла циркулярная пила. Все с удивлением обернулись на источник шума. Кто бы сомневался. На высоком крыльце стояла и потрясала кулаком, обряженная в соболиную шубу княгиня Ванда Гамаюновна, за которой, с постным видом стоял толпа теток из числа прислуги, большинство в меховых шубах, держа сверток с наследником рода – наверное вытащила ребенка на мороз для придания своим словам большего авторитета.

– Олег Александрович, что вы здесь устроили⁈ В гостиной стекла разбили, вазы китайские вдребезги! Не можете жить, как положено цивилизованному человеку – прошу вас подыскать себе другое место проживания! Кто будет ремонт делать и за чей счет, я вас спрашиваю?

– Господа! – я повернулся к офицерам: – Концепция меняется…

– И не смейте меня игнорировать! – перешла на частоту ультразвука хозяйка дома: – Вы хам и невежда, уже сто раз пожалела, что с вами связалась!

– Повторяю, господа! – я щелкнул пальцами, и офицеры отвели взгляды от беснующейся фурии в мехах: – Сейчас к вам подойдет мой старший камердинер, Зайцев Лука Иосифович… Вы должны его знать, мощный такой старик. Под его руководством организуйте силами двух взводов перевоз принадлежащего мне имущества и личных вещей в казарму. Там выделить помещение для этого багажа и для моих сестер и их воспитателя. Короче, через два часа все мое имущество должно быть вывезено из этого дома. Один взвод пусть отконвоирует задержанных в казарму, под замок, трофейное оружие в «оружейку», проверить и обслужить после стрельбы. Как с задержанными определитесь, один взвод, при оружии, с большим крытым возом, сюда, будем половину меха вывозить. Тоже в казарму. На этом все. И найдите мне кто-нибудь свежую газету, чтобы раздел объявлений был. Надо квартиру семье подыскивать.

Через полчаса наследника княжества с крыльца унесли, осталась только Ванда, в половиной служанок. Так как солдаты выносили из дома мои личные вещи, Ванда очень быстро прекратила бросаться им наперерез, проверяя кладь, что они несли, теперь она просто стояла, торжествующе глядя на меня.

Вера и девочки уехали в казарму под надежным конвоем, поэтому не видели сцену, когда ко дворцу прибыл крытый воз со взводом охраны.

– Воз подгоняйте к тому слуховому окну – я мотнул головой, показывая направление: – Одно отделение формирует оцепление, никого к возу не подпускать, второе отделение поднимается на чердак, часовые там предупреждены. Ваша задача – закреплять на блоке связки шкур, и спускать вниз. Третье отделение – аккуратно укладываем меха в возке. Выполняйте.

Разгрузка чердака, где в холоде хранились драгоценные шкурки, шла весьма споро. К блоку, закрепленному на краю крыши, цепляли мешок, наполненный связками шкурок и груз споро опускался вниз, исчезая в крытом возке. Через пару минут операция повторялась. Ванда, очевидно, что-то почувствовав, бросилась к возку, чтобы воспрепятствовать вывозу ценностей, стоимость которых она прекрасно знала, но, перед местной владелицей и самой богатой женщиной края сомкнулись солдатские спины.

– Что вы делаете, да я вас! Да я прикажу…– несколько раз ударив кулачком по ткани зимних курток, женщина, подхватив длинный подол, бросилась ко мне.

– Вы бесчестный человек, Олег Александрович! Обворовать одинокую женщину! И солдатня ваша – исключительное быдло…

– Еще одно слово о моем бесчестье, и я дам команду вынести не половину, а весь мех. – я холодно смерил взглядом, злющую, как кобра, Ванду: – А пока пойдите и почитайте наш с вами договор, тот раздел, где говорится о расторжении соглашения досрочно, по воле одной из сторон.

Молодая женщина яростно заорала, вбивая каблучки новеньких ботиков в мощенный камнем двор, после чего, выкрикивая какие-то невразумительные звуки, бросилась во дворец, а за ней потянулась ее свита, одаривая меня на прощание неприязненными взглядами. Правда была парочка взглядов лукавых, и даже поощряющих. Я запомнил эти мордашки, не помню, как зовут, но девушки из ближнего круга, срочно создаваемого двора вдовствующей княгини.

– Ваша светлость. – командир роты, ответственный за все эти безобразия, приблизился и отдал честь: – Выгрузка закончена.

– Отлично, все молодцы, вечером всем по чарке водки. Часовых снимайте и убираемся отсюда…

– Всех часовых? – поразился ротный.

Омск этого мира – не тот город, в котором богатые люди могли позволить себе жить без охраны. Заиндевевшие тела, лежащие за воротами, не дадут мне соврать. И с первого дня нашего вселения этот дом не оставался без охраны минимум десятка бойцов.

– Да, прапорщик, часовых снимаете и все уходим отсюда. В доме, где их защитников называют бесчестными людьми и быдлом, нам делать нечего. Доехав до казармы и убедившись, что все люди размещены, а моим девочкам выделили отдельное помещение со всеми удобствами… Ну как «со всеми удобствами»? На мой непритязательный взгляд – удобства присутствуют, во всяком случае тепло, есть кровати с бельем и умывальник в коридоре. А разве еще что-то надо? Да ладно, я шучу, я все понимаю. Все люди, как люди, потребляют обед с солдатской кухни, а я голодный, поехал по объявлениям, размещенным в газете.

Казарма Омского полка. Омск.

Естественно, за оставшиеся, до наступления вечера, два часа, подходящего пристанища, куда можно было бы заселится, я не нашел. Поэтому вернулся вечером в казарму, злой, как собака, похлебал горячего кулеша и отправился спать в канцелярию одной из рот, благо там был диванчик. А среди ночи меня разбудили. В дверь канцелярии кто-то тихонько стучал и шептал «Князь! Да проснитесь вы…»

Выдернув револьвер из-под кровати я на цыпочках подкрался к двери и резко распахнул ее, чуть не задел притаившегося у косяка…

Ну а что делать? Нам, правителям, надо осторожно выходить из спальни, особенно ночью, император Павел Первый из моего мира не даст соврать!

Так вот, у косяка притаился пилот, который в воспитательных целях был переведен в подразделение аэросаней, а как человек, вызывающий доверие – отправлен за моей кровиночкой, за блистательной Гюлер.

– Что случилось? Где моя жена? – я с трудом удержался, чтобы не схватить молодого пилота за меховые отвороты теплой куртки: – Что случилось?

– Все хорошо, ваша светлость! – корнет Лиходеев отскочил на всякий случай на пару шагов: – Госпожа в городе, все в полном порядке!

– Так где она? Ужинает?

– Никак нет. – пилот принял строевую стойку: – Мы не имели информации, что ваша светлость переехала из дома ее светлости и мне дали команду править к дому князей Строгановых. Ваша жена, ее светлость…

– Короче! – рыкнул я.

– Ваша жена в сопровождении двух служанок и вашего порученца Краса Людиновича спокойно проследовали во дворец…

Честно говоря, спокойней мне не стало, напротив – сердце тревожно заныло. Моя жена, на последнем месяце беременности оказалась в этом кубле гремучих змей…

Я уже хотел поднимать роту по тревоге, как корнет продолжил свой рассказ:

– Крас Людинович сказал, что ваша супруга устала и переночует во дворце, а завтра самостоятельно приедет к вам…

– И что, там тихо было?

– Ну почему? – ничуть не удивился вопросу корнет: – Я пока в прихожей дал дальнейших распоряжений, кое что слышал. Сначала немножко пошумели, потом, я слышал, как ваша жена крикнула «По насестам, курицы, и чтобы не звука!», а потом тишина. И Крас Людинович не стал отрицать, что ваша жена княгиню немножко побила…

Обалдеть, моя кроткая жена, с большим животом, побила «Неистовую Ванду»?

Кажется, я произнес последние слова вслух. Корнет пожал плечами:

– Ну я слышал, как ваша жена кричала «Сука неблагодарная» и «Землю жрать будешь», и звуки пощечин… А потом Крас Людинович спустился и меня отпустил….

– Как моя жена дорогу перенесла? Ребенок не беспокоил?

– На редкость у вас спокойный пацан, мамкину сись…– корнет побледнел и отступил еще на пару шагов: – А я что, не сказал, ваша светлость? Так с наследником вас! Здоровый и здоровый мальчик.

– Кто акушеркой был?

– Да какая акушерка, ваша светлость? – корнет на всякий случай, отступил еще: – В степи вашу супругу прихватило. Она нас с господином Полянкиным из аэросаней выгнала, и сама, при помощи служанок, родила. Вроде пуповину сама перерезала, а потом вышла из саней, набила полный бурдюк снега и всю дорогу с ледяным бурдюком на животе ехала, чтобы значит живот ушел назад…

– Спасибо, подпоручик. – я, с облегчением облапал, офицера: _ Спасибо за добрые вести. Если вы не против, я хотел бы вас угостить коньяком и там что-то от ужина осталось…

Уставший пилот аэросаней успел выпить один бокал, съесть бутерброд, похвалить коньяк, после чего уснул прямо за столом, с куском колбасы в руке, а я завалился опять на панцирную кровать, не в силах сомкнуть глаз. У меня родился наследник мужского пола. Это, по местным обычаям, считается одной из самых важных обязанностей жены любого правителя. Хотелось бежать во дворец Строгановых, но я удержал себя от необдуманного поступка. Думаю, что жена сейчас спит после всех волнений долгого и опасного путешествия, а верный Полянкин обеспечит ее безопасность. За благополучие обитателей дворца я не беспокоился. Хотя охрану я и снял, агенты контрразведки арендовали комнаты в близлежащих домах, наблюдая за подходами ко дворцу. В случае какой-то неурядицы, они имеют инструкции поднимать тревогу и прикрывать огнем подходы к дому Строгановых…

Так, за этими рассуждениями, я сам, незаметно, уснул, не успев даже додумать какую-то важную мысль.

Глава 4

Глава четвертая.

Омск. Казармы омского полка.

Из трех десятков пленников, захваченных при вчерашнем нападении на дворец коварной княгини Строгановой, друзья погибших в бою солдат, к утру, разговорили шестерых мазуриков, которые довольно-таки внятно, рассказали мне, что целью нападения были ценности, хранимые во дворце княгини, о которых в городе ходят легенды, и особенно запасы пушнины из кладовой.

– Я человек честный…– баюкая перевязанную холстиной руку, шепелявил один из «разговорившихся»: – Коль виноват и попался, я всегда чистосердечно, признаюсь. Хоть у нашего станового пристава в Воронежской губернии спросите, который меня на каторгу в первый раз определил. Вот и вчера нам сказали, чтобы во дворец ворвались и все ценное собирали. У нас в каждом десятке старший был, который и отвечал, чтобы все цацки в мешки собирали, и никто даже думать не смел, чтобы чего закрысить. Вон, старший мой все подтвердит…– калечный показал поврежденной рукой на стоящего за ним второго мужика, который, морщась, стоял перекошенный на бок, как плакучая ива. Видимо, или вчера получил телесные повреждения, либо сегодня ночью, во время интенсивного допроса.

– Продолжай.

– Так вот, вашество, а старшими над нами были купцы Сапогов Прохор Игоревич и Охримов Илья Олегович. А утром, перед тем, как все началось, я видел, как к этим купцам приезжал его степенство Прохоров Знат Колыч, что-то им долго говорил, потом уехал, а купцы ему вслед кланялись, а потом стрельба и началась…

– А откуда ты Прохорова знаешь?

– Ну ты барин и спросил! У нас в Омске его каждая собака знает. Он это был, не сомневайся. В санках своих расписных, с десятком конвойцев, все чин по чину. Как есть Прохоров Знат Колыч…

Поговорив с остальными оборванцами, готовыми дать показания на купцов в обмен на свободу, я вызвал стряпчего и велел готовить иск к упомянутым купцам.

– Не связывались бы вы, ваша светлость, с этим делом…– закручинился законник: – Знат Колыч мужчина серьезный, как бы не осерчал…

Вот бесит иногда меня моя неприлично молодая, смазливая морда лица – никто в здешних краях меня в серьез не воспринимает. Я тут считаюсь альфонсом, отирающимся возле особы княгини Строгановой на роли, толи фаворита, то ли поэта. А Строганову не воспринимают всерьез по причине того, что она «баба», несмотря на сотню солдат, что несут… извините, несли службу вокруг ее дома. Поэтому и решил местный купчина «обнести» дом богатой вдовы, считая, что служба охраны в нем поставлена из рук вон плохо, а толпа солдатиков, не раздумывая, побежавшая из ворот казармы на выручку хозяйке напорется на очереди митральезы в упор и сразу утратит свой боевой дух.

Нападение мы отбили, но оставлять ситуацию на самотек я не собирался. Да, потери были минимальны. Мы захватили трофеи и пленных, но, для местных толстосумов это копейки, а вот удар по самолюбию – даже очень приличный. Из этого следует, что нападение повторится, и очень скоро, ведь на кону репутация одного из богатейших городских купцов. Значит удар должен нанести я сам.

В местную полицию я даже не обращался, так как не только бесполезно, но, даже вредно. Это такой небольшой кооператив, продающий свои услуги всем желающим. Такса на услуги также известна всему городу. Вывести человека из камеры, имитируя побег или, напротив, завести в камеру душегуба, чтобы укоротить язык болтуну – одна цена, передать в камеру «маляву» – совсем другая. Только цены на раскрытие преступления или на восстановление справедливости в прайсе местной полиции я не нашел. Ничего, когда захвачу власть в городе, я выпишу суда своего боевого мичмана, и он здесь все поставит…

Я оборвал себя на мысли, что считаю этот крупнейший город Сибири практически своим, рассматривая его как свой актив и базу для рывка на Запад, а это пока очень и очень самонадеянно.

Я зашарил по столешнице в поисках колокольчика для вызова лакея, а потом с досадой чертыхнулся. Нет здесь колокольчика, а имеется прокуренная канцелярия стрелковой роты, которую мне уступили из уважения… Нет, решительно надо решать вопрос с жильем, в конце концов, Великий князь я или погулять вышел?

Моя жена не приехала еще? – уточнил я у дежурного офицера, пока собиралась моя охрана и седлали лошадей для моего возка, и получив отрицательный ответ, обрадовался, что возможно мне удастся снять достойное жилье до того, как сюда заявится Гюлер с младенцем… Черт, у меня же ребенок родился, законный наследник… А еще есть незаконная дочь, судьбу которой, а также ее мамы надо срочно решать. Я взмолился своей покровительнице, богине Макоше чтобы Великая княгиня Гюлер, и воспитательница моих сестер никогда не встретились, и чуть не оглох от жизнерадостного ржания, возникшего, кажется, прямо у меня в мозгу… Ну это точно не Макоша! Это что, сегодня Перун на хозяйстве остался? Ну, он меня, конечно, облагодетельствует – теперь жди неприятностей.

Дом для себя я нашел совершенно случайно, да и как дом… Дворец, не хуже, чем у княгини Строгановой, спорить не буду, вот только дворец этот не сдавался, от слова совсем. Принадлежал он генералу Соснову, командующему местных военных сил, которые в связи с ожидаемой войной три месяца назад были переброшены на запад, поближе к рубежам. Генерал, ожидаемо, уехал, командовать сводной сибирской дивизией, его семейство потянулось вслед за генералом, дабы быть поближе к главе семьи, а в доме остались только несколько слуг, дабы поддерживать здание в пригодном состоянии, протапливать помещения и следить за садом и надворными постройками.

Управляющий генеральским домом, надо отдать ему должное, сопротивлялся долго, но на пятистах рублях сдался. Оформили мы все честь по чести – отправили местной почтовой службой проект договора аренды, подписанный т месяца. Только документы отправил я самой медленной доставкой, рассчитывая, что о свершившемся безобразии генерал узнает месяца через три, не раньше. Да и была надежда, что получив солидную сумму денег, генерал не сможет отказаться от такого источника доходов.

Казармы Омского полка.

К сожалению, когда я вернулся во двор казарм, мне сообщили, что моя супруга и принц прибыли около часа назад… Я очень долго пытался понять, что еще за мужик прибыл с моей женой, пока по восторженным поздравлениям офицеров и солдат не понял, что принц – это мой наследник.

Я вбежал на второй этаж, распахнул двери комнаты, что выделил для проживания сестер и их бонны.

К моему облегчению, все были живы. Гюлер и госпожа Бухматова стояли у окна, о чем-то тихо разговаривая, девочки сидели за большим столом и что-то старательно писали, а две служанки Гюлер сидели в углу, старательно баюкая два, замотанных тканью, кулька.

– Гхм. Всех приветствую. – солидным баском поздоровался я, после чего минут пять отбивался от, повисших на мне, сестер.

– Барышни, оставьте нас. – дав девчонкам время выразить свои восторги, Гюлер мотнула головой в сторону двери и мигом присмиревшие девчонки вместе со служанками покинули комнату.

– Приветствую тебя, дорогой супруг. – Гюлер почтительно поклонилась, ожгя меня блеском черных глаз.

– О чем беседу ведете, дорогая? – решил я взять быка за рога.

– Как я тебе уже сказала, май дарлинг, с Верой Игоревной ты можешь делить постель, но жениться на ней ты не должен…

– Давай, дорогая супруга, я сам решу, с кем мне спать. – отрезал я: – Вера, времени не было поговорить, поэтому хочу сейчас уточнить, почему вы с девочками сорвались из Ярославля и столь срочно приехали сюда? Что-то произошло?

– Олег Александрович…– видимо Вера Игоревна не могла оправиться от столь откровенного обмена мнением между нами с женой относительно ее отношений со мной, поэтому женщина старательно смотрела в сторону, не встречаясь со мной взглядом: – Из магической академии отправили на годичные каникулы всех студентов младших возрастов и вашего бывшего факультета, теперь там готовят ускоренно боевых магов, да и вообще, там стало как-то неуютно. Уголовники совсем распоясались, а к ним прибавились дезертиры. Без охраны на улицы выйти невозможно – хорошо, если просто ограбят. Соседи уже по десятку охранников наняли, иначе могут в любой момент банды налететь… Я думала, что здесь поспокойнее будет, не могла даже представить…

– Понятно… – Гюлер хотела что-то сказать, но я не дал ей открыть рот.

– Барышни, собираемся и выезжаем – на соседней улице я снял дом, где никто не будет никого стеснять. Уф! Кажется, сегодня никакого неприятного разговора не будет. Все дамы, от самых маленьких, до самых возрастных, бросились собирать вещи. Все-таки, солдатская казарма – не то место, где можно вить уютное гнездышко, которое хочет иметь любая женщина.

Дом генерала Соснова.

За суетой дел я уснул в отведенной мне спальне, как только голова коснулась подушки. Проснулся я примерно часа через два, оттого, что кто-то осторожно касался моего плеча. Судя по всему, жена, закончившая свои женские и материнские хлопоты пришла совсем недавно, но вместо того, чтобы отложить все разговоры до утра, осторожно тыкала меня пальчиком, стараясь изобразить, что она меня не будит, а так, задевает случайно.

Я, к удивлению, своему, чувствовал себя достаточно бодро, поэтому с ухватил худенькую фигурку, тихо прикорнувшую на краю кровати:

– А кого я сейчас загрызу⁈ Р-р-р!

Гюлер взвизгнула, попыталась вырваться, но я держал ее крепко.

– Спасибо за сына! Я тебя люблю.

– Я старалась. – жена вывернулась и спрятала свое лицо на моей груди, рассыпав вокруг волну темных волос: – Просила богиню, чтобы она послала тебе сына. Она сказала. Что будет так, как я хочу, но я до последней минуты боялась. Ты теперь женишься на Вере?

От такого перехода я немного прифигел.

– Да с чего ты взяла, что я на ней женюсь?

– Она высокая, красивая…

– А ты аккуратная и красивая. Она воспитатель моих сестер, а ты моя жена и дочь хана.

– Фрр! – меня слегка стукнули по плечу: – Когда мужчин это останавливало. Подаришь ей кусок пустыни и дашь грамоту, что она баронесса, и она уже почти ровня тебе.

– Слушай, ни Покровск, ни Верный, ни Свободный, я никому дарить не собираюсь. А пустыня, она вообще твоя, я ты можешь ей распоряжаться лично, я тебе слова не скажу. Хочешь – сама Вере дари что хочешь и объявляй ее ханшей или кто там у вас еще живет. У меня со второй невестой, которую ты мне сосватала, с Вандой, проблем выше головы. Говорят, ты ей по лицу нашлепала?