Текст книги "Кальтер (СИ)"

Автор книги: Роман Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Хм... Ты что, хочешь высадить ее прямо тут, на вершинах Гималаев? – спросил Кальтер у дочери.

– Очень правильный вопрос! – поддакнула Медея. – Как сказал один умник из вашего времени: вы всегда в ответе за тех, кого приютили! Вы меня приютили, а теперь гоните прочь? Да еще на верную погибель?

– Эй! Мы тебя к себе не приглашали, – напомнила капитан Самойлова. – Ты сама запрыгнула к нам на борт. Так что возьмешь теплый комбинезон, запас провизии, веревку, кислородный баллон с маской – и выметайся на все четыре стороны... Вернее, на три. По отвесному юго-восточному склону этой горы тебе, пожалуй, не спуститься.

– И по другим склонам – тоже, – добавил Кальтер, который был неплохим альпинистом. – Дерется она, конечно, мастерски, но в горах без своей «серой магии» долго не протянет, это факт.

– Слушайся отца – он правду говорит, – закивала Медея, отыскавшая себе неожиданного заступника. – А впрочем, я вспомнила один довод, который заставит Верданди Константиновну передумать... Ну конечно! И почему я раньше об этом не упомянула!

– Что еще за довод? – насторожилась «Константиновна».

– Я тоже могу пойти на службу в отдел Контроля Временного Континуума! Вот! – заявила прохиндейка.

Вера, которая в этот момент решила так некстати отхлебнуть кофе, поперхнулась и закашлялась. Кальтер хотел постучать ей по спине, но она отказалась.

– Ой, да ладно – что тут такого? – округлила глаза Медея. – Только представьте себе: вы возвращаетесь в КВК и садитесь писать отчет об операции «Сезон Катастроф». А отчет огромный, с ним ни за день не управиться, ни даже за месяц. И вот вы начинаете увязывать концы с концами, и вдруг самый догадливый из вас спохватывается и бьет себя по лбу: «Твою же мать! Да что мы за люди такие – оставили нашего главного консультанта по Сезону Катастроф замерзать в Гималаях!» Тут вы оба раскаиваетесь, прыгаете в тайм-бот, возвращаетесь в тот день, когда я еще не издохла в горах, находите меня полумертвую, отогреваете, забираете с собой и все мы живем долго и счастливо. Хэппи энд! А теперь внимание, вопрос: и что вам, тупицам, мешало забрать меня сразу, чтобы не устраивать эту идиотскую канитель?.. Вопрос понятен или специально для тупиц надо повторить?

– Превосходная речь! – Кальтер изобразил вялые аплодисменты. – Даже не знаю, чем тебе возразить. Разве лишь тем, что не я здесь капитан и не мне принимать окончательное решение по твоему вопросу.

Верданди молчала, делая вид, что все еще борется с кашлем. Однако крыть выложенные Медеей карты ей тоже было нечем. Разбирательство кризиса и впрямь обещало стать долгим и трудным. И как бы ни претило Вере общаться с бывшей Мастерицей Игры, вряд ли директору КВК понравится, что его сотрудники оставили в прошлом важного свидетеля по этому скандальному делу. Тем более, что свидетель не убегал и не прятался, а добровольно вызывался дать показания.

– А не боишься, что тебя отдадут под суд за массовую гибель людей во время Сезона Катастроф? – заговорила наконец Верданди.

– Право слово, о каких пустяках ты толкуешь, милочка! – не смутилась Медея. – Обвинение, которое вы можете мне предъявить – сущая мелочь по сравнению с моим пожизненным тюремным сроком в вашем мире. Но я могу поспорить, что никакого суда не будет. Ведь то, что я продам вам взамен на мою амнистию, стоит многократно дороже всех ваших обвинений вместе взятых.

– Ну это мы еще поглядим! Как и насчет твоего трудоустройства в КВК, – проворчала Вера. После чего с неохотой признала: – Но считай, что билет на тайм-бот ты выклянчила. Только благодари за это не меня, а дядю Костю. Кабы не он, ты бы уже катилась на заднице по склону Гималаев.

– Кстати о благодарности! Чуть не забыла! Мой бывший босс оставил дяде Косте кое-что на память, – спохватилась Медея. И, сунув руку в карман штанов, достала оттуда... пакаль. Судя по блеску – зеркальный.

При виде него Кальтер аж привстал из кресла и потянулся к кобуре с пистолетом.

– Эй-эй! Расслабься! Все в порядке! – воскликнула пассажирка, напуганная такой реакцией Безликого.

– Брось его немедленно! – приказал он, расстегивая кобуру. – Бросай, кому говорю!

– Да пожалуйста! – Медея положила пакаль на пол и легонько пихнула его ногой к Куприянову. – Чего всполошился-то? Что на тебя вдруг нашло?

– Надо было сразу предупредить, что твой босс передал тебе оружие! – Кальтер с опаской потрогал блестящую железку носком ботинка. – Думаешь, я забыл, на что способны пакали? Особенно зеркальные?

– Оружие?! – рассмеялась Медея. – Ну ты даешь! Я же сказала: Игра окончена. Эта штуковина отныне безобиднее пепельницы. Разве что стоит дороже, ведь сегодня пакали стали еще большей редкостью, чем прежде. Впрочем, если он тебе не нужен, оставь его мне – сделаю себе заначку на черный день. Могу поспорить, что в вашем времени подобные артефакты тоже в большой цене.

– Еще чего! – огрызнулся Безликий. И, подобрав неожиданный приз, удивился: – Ба, да это же старый знакомый! Я встречал его в Африке перед тем, как Старик-с-Тростью захватил тебя в плен. Чезаре – кажется, так звали твоего агента, что пытался выстрелить в меня из этого «зеркальца».

Действительно, Кальтер держал тот самый пакаль, который он не взял в качестве трофея, когда свернул Чезаре шею. Но куда интереснее был рисунок, украшающий сей предмет. И в первый раз изображенный на нем большеголовый урод в плаще с капюшоном показался Куприянову знакомым. А сейчас Кальтер и вовсе моментально узнал, чей это портрет.

Контролер из подвалов Агропрома. Мастер Войны. Хозяин подземного города Олит. Брат Старика-с-Тростью, цхет по имени Ардолио...

– Черт возьми! – Безликий посмотрел на Медею. – Как это прикажешь понимать?

– Вопрос не ко мне, – ответила она. – Я нынче человек маленький. Меня попросили отдать тебе пакаль – я отдала, получи и распишись. Однако мой тебе совет: просто забирай свой приз и радуйся, что остался жив. А что это было: случайность или Игра – какая теперь разница?

– А если я откажусь от награды и выброшу ее? Так, как поступил с нею в прошлый раз?

– Исключено, дядя Костя, – ответила вместо Медеи Верданди. – Я не позволю тебе выбрасывать ценные улики, которые понадобятся нам для отчета.

– Ну вот, опять этот отчет... – Куприянов нахмурился, подбросил пакаль на ладони и, сокрушенно вздохнув, отдал его Вере: – Ладно, спрячь эту улику подальше с глаз моих. И желательно, чтобы я ее больше никогда не видел.

– Надеюсь, обо мне ты такого не скажешь. И мы с тобой проведем еще немало приятных минут, – заметила Медея. Но поймав суровый взор Кальтера, тут же поправилась. – Я имею в виду – с вами обоими. Вы же станете приглашать меня на ваши семейные праздники, пикники или просто на дружеские посиделки со стаканчиком вина и тому подобное? Ведь станете, правда? Пусть не каждые выходные, но хотя бы изредка?

– Посиделки с вином... Однако! – Кальтер задумался. Но ничего не ответил Медее, а повернулся к Вере и спросил: – Те особые полномочия, которыми тебя наделил КВК – они еще в силе?

– Формально – да, – ответила капитан Самойлова. – Пока не вернемся домой, никто их меня не лишит... А в чем дело?

– Да вспомнил тут про один должок, который надо вернуть, – признался Куприянов. – Вот и хочу попросить, чтобы ты кое-куда меня подбросила. Ненадолго. Прыгнешь потом на тайм-боте на пару суток вперед и заберешь меня обратно.

– Что ты подразумеваешь под словами «отдать должок»? – насторожилась Вера.

– На сей раз ничего такого, о чем стоит беспокоиться. Клянусь, – пообещал Кальтер. – Исключительно мирная операция. Оставлю в тайм-боте не только все оружие, но и протез, если ты мне не доверяешь.

– Время и место? – попросила уточнения капитан.

– Это в Подмосковье. Насчет года пока не решил, но думаю, мне надо... – Кальтер наморщил лоб, подсчитывая что-то в уме. – Думаю, мне надо в две тысячи тридцать шестой. Да, уверен – именно туда.

– Вот как? – удивилась Вера. Но потом улыбнулась, поскольку обо всем догадалась: – Я знаю лишь одну причину, по которой ты решил туда отправиться. И не собираюсь тебя отговаривать. В конце концов, как знать, появится ли у нас в дальнейшем еще такая возможность.

– Спасибо, капитан. Не сомневался, что ты меня поддержишь, – кивнул Безликий. И немного смутившись, полюбопытствовал: – Неловко об этом спрашивать, но все же: у нас на борту случайно не завалялась бутылка коньяка?..

Эпилог

Меня зовут Леонид Иванович Решетников, и двадцать с лишним лет назад я носил сталкерский комбинезон. И, разумеется, сталкерское прозвище. Вряд ли сегодня его кто-то помнит, но в две тысячи тринадцатом – год, когда я навсегда покинул Зону, – сталкера Мракобеса из группировки «Долг» знавали многие. Также, как моего друга Бульбу. Вот только ему, в отличие от меня, не повезло – он погиб в стычке с нашими непримиримыми врагами, сектантами «Монолита».

А я уцелел. И дожил до своих сорока восьми лет в достатке и относительно добром здравии.

Выгодно продав собранные в Зоне артефакты, я построил в память Бульбы и его умершего от рака младшего брата бесплатную клинику для лечения детских онкологических заболеваний. И с тех пор содержу ее, вложив оставшиеся деньги в ряд прибыльных высокотехнологичных предприятий. Иными словами, стараюсь, чтобы гибель Бульбы была не напрасной. Ему не удалось спасти брата, но добытые им артефакты нынче спасают жизни другим детям. И если он глядит на меня из какого-нибудь сталкерского рая, то наверняка радуется такому финалу наших с ним похождений.

Что есть самое главное в жизни сталкера? Топча Зону, вы можете дать сотню ответов на этот вопрос. Но только бывшие сталкеры – такие, как я, – знают единственно правильный ответ на него. Самое главное в нашем деле – успеть соскочить с этого летящего под откос поезда. Потому что мертвецу артефакты не нужны, даже если он соберет их целый вагон. И лишь тот из нас, кто вовремя учуял границу своего везения, смог разорвать этот порочный круг и спасся.

Дошел бы я до этой мысли своим умом? Крайне сомнительно. Сталкерское болото затягивает не на шутку, и из него трудно вылезти без посторонней помощи. К счастью, мне такой помощник однажды встретился. И более зловещей и странной личности я до него в Зоне не видывал.

Константин Тимофеевич Куприянов, он же Кальтер, он же – дезертир из российской военной разведки, он же однорукий убийца захотел отправиться в Припять. И попросил меня стать его проводником. Так вышло, что я неплохо знал те места, да и обещанная Кальтером награда была солидной. Такой, от которой смог бы отказаться лишь безумец.

Я и не отказался. Вот только безумцем в нашей команде, как выяснилось, был не я, а Тимофеич.

Эта стало очевидно вскоре после того, как мы отправились в путь. Куприянов не был общительным человеком, но в дороге с нами всякое случалось, и он волей-неволей разговорился. После чего без тени улыбки на лице поведал о том, что в Припяти ему назначила встречу девочка из будущего, которую он спас в Зоне в прошлом году и отправил назад в будущее. На чем отправил? Экий я недогадливый: на машине времени, на чем же еще! А в благодарность за это девочка со странным именем Верданди пообещала однажды вернуться и забрать в будущее самого Кальтера.

Офигительная история? Ну да, если только вам рассказал ее в баре какой-нибудь безобидный пьяный балагур. Но мы находились не в баре, а в глубине Зоны, и за нами гналась банда сталкеров-ренегатов Черепа. Так что можете себе представить, что я ощутил, когда вдобавок ко всем нашим бедам мой напарник сошел с ума.

Впрочем, сдавать назад было поздно. Головорезы Черепа наступали нам на пятки, и мы продолжили двигаться в Припять. Благо умственное расстройство Тимофеича не влияло на твердость его руки и тактическое мышление, так что воевать он не разучился. И уж чем-чем, а обузой мне он точно не был.

В Припяти нас ждал и вовсе сущий ад. Прорываясь через него с боем, Кальтер выпал из окна третьего этажа и переломал себе кости включая позвоночник. Поэтому до указанного им места встречи с Верданди я тащил его на волокуше. И знал, что жить ему оставалось считанные часы, потому что в Зоне, да еще на диких территориях с такими травмами никто не жилец.

Единственное, чем я был в силах ему помочь – дотащил его до стадиона «Авангард». По крайней мере там Кальтер мог умереть спокойно. С мыслью о том, что мы победили Зону и достигли цели в урочный день и час.

Но Тимофеич не умер. Не знаю, было ли у него, как у кота, девять жизней, но в Припяти он истратил их запас еще не до конца.

Свершилось чудо: бредни о девочке из будущего оказались правдой. Верданди в самом деле прилетела за Кальтером! На самой настоящей машине времени. Или как там она называлась, понятия не имею, но ее появление было эффектным.

Спасением Кальтера тут же занялась медицина двадцать второго века, и у меня появилась надежда, что он выкарабкается. По крайней мере перед тем, как его погрузили в машину времени, он пообещал, что однажды наведается ко мне в гости – с помощью такой же машины времени, – и мы вспомним былые деньки за рюмкой коньяка.

В общем, этот хитрый сукин сын оказался вовсе не психом. Страна его грез и правда существовала. И он улетел туда доживать свой век с приемной дочерью и внуками. А я остался в Зоне озадаченно чесать макушку и дивиться чудесам, свидетелем которых мне довелось стать.

Однако на этом чудеса не закончились.

Пока Кальтера транспортировали на борт, Верданди передала мне конверт с двумя письмами. В одном она рассказывала мне о себе и о том, какую роль я сыграл в этой невероятной истории. Второе послание было гораздо интереснее, потому что его отправил мне... я сам! То есть не я-сегодняшний, а тот самый я, который дожил до зрелых лет, описал свою жизнь после Зоны, а затем положил эти записи в банк и завещал передать их в будущем Верданди Самойловой. А Вера спустя полтора века получила от меня не только инструкцию, как ей спасти дядю Костю, но и мои мемуары. И вручила их мне лично в руки, когда вернулась за Кальтером в две тысячи тринадцатый год.

Охренеть – не то слово!

Вот так непутевый сталкер Леня Мракобес получил самый главный урок в своей жизни – от некоего Леонида Ивановича Решетникова. Человека, которого он никогда не знал, зато тот знал о нем абсолютно все. И научил балбеса Леню, как надо прожить жизнь, чтобы тому, говоря словами классика, «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».

Вооруженный этими знаниями, я удрал из Зоны так быстро, как только смог. И не с пустыми руками, а с чемоданом ценных артефактов, которые мы с Бульбой собирали для лечения его смертельно больного брата.

Эти артефакты, как я уже говорил, были пущены мною на благое дело. В точности по инструкции, оставленной моим покровителем из будущего. Содержание бесплатной клиники для тяжелобольных детей – дело затратное, и практически все мои доходы уходили на нее. Кое-что с этого, разумеется, перепадало на жизнь и мне. Вот только и первая, и вторая бросившие меня впоследствии жены не смирились с тем, на что я трачу львиную долю зарабатываемого мною капитала. Хотя я на них не сержусь и отлично их понимаю. Путь, который я однажды сам себе указал, был правильный, но тоже изобиловал кочками и ухабами. И идти по нему мне предстояло в одиночку до самого его конца.

Жизнь шла своим чередом и больше не обещала чудес. Наверняка в судьбе каждого человека установлен лимит на чудеса, а я свой явно превысил еще в Зоне. Кальтер так и не появился, хотя припасенная для него бутылка коньяка все еще дожидалась его в моем письменном столе. Это было печально, но я продолжал верить, что он выжил. Просто мало ли у человека из будущего может быть причин, чтобы никогда не возвращаться в прошлое? Тем более, что друзьями мы с Тимофеичем были мимолетными, ведь наш совместный поход в Припять не продлился и двух суток.

С годами детали пережитых мной в Зоне приключений стали мало-помалу улетучиваться из памяти. Я уже начал подумывать о том, чтобы написать книгу, но загруженный по горло делами, все не мог выкроить для нее время. Да и смысла в этом, честно говоря, не видел. Потому что сталкерских мемуаров и по сей день выходит множество. А моя история даже по меркам Зоны выглядела неправдоподобной. И больше смахивала на затянутую байку, в которую вряд ли кто-либо поверит.

И все же спустя двадцать с лишним лет судьба подбросила мне еще одно чудо. Тогда, когда я дожил до возраста, в котором больше не ждут ни чудес, ни даже счастливых случайностей...

Человек, что поджидал меня у ворот моего гаража в один ничем не примечательный вечер, был странен и старомоден. И явно не входил в число моих знакомых: ни хороших, ни тех, кого я не желал бы видеть рядом со своим домом.

Судя по приличному и чистому костюму, это был не бродяга. Однако его полупустой левый рукав был скатан почти до локтевого сустава, что выглядело странным. На дворе был две тысячи тридцать шестой, а нынче даже нищие калеки носили кибернетические протезы, коими их уже лет восемь бесплатно снабжали во всех больницах. Но этот инвалид ходил по старинке – скручивая рукав и тем самым подчеркивая свое увечье.

Интересно, зачем? И что ему понадобилось возле моего дома? Небось собирает пожертвования для какого-нибудь ветеранского или сталкерского фонда. Судя по виду, этот тип – мой ровесник. А наше поколение хлебнуло в молодости лиха: и Чернобыльскую Зону потоптало, и Сезон Катастроф пережило, и бардак, что разгребали затем.

– Вы ко мне? Чем обязан, уважаемый? – осведомился я у калеки, остановив машину перед закрытыми гаражными воротами. В здоровой руке у него был небольшой деловой кейс. Тоже раритетный – такие вышли из моды лет пятнадцать, а то и двадцать назад.

– Привет, Мракобес! – ответствовал визитер, и я вздрогнул. Потому что очень давно не слыхал этого прозвища, а тем более, когда его произносил знакомый голос.

Знакомый голос и знакомое увечье... Да и лицо у гостя вроде бы знакомое, разве что самую малость постаревшее. И избавленное от жуткой татуировки, что когда-то его покрывала.

– Загрызи меня снорк! – выругался я, осененный внезапной догадкой. – Да ведь ты же... ты же!..

В последний раз, когда я видел этого типа, он выглядел не лучшим образом и едва мог разговаривать. Но сейчас передо мной стоял тот самый Кальтер, с которым мы прорывались в Припять. И выглядел он, несмотря на отсутствие руки, вполне здоровым. По крайней мере ни костыля, ни трости при нем не было и на ногах он держался уверенно.

– Я принял твое приглашение. – Тимофеич оценил вырвавшееся у меня ругательство скупой улыбкой. – Извини, что не сразу. Просто едва я оклемался, на меня свалилось столько дел, что еле-еле их в итоге разгреб.

Все еще не веря своим глазам, я выбрался из машины. В отличие от невозмутимого Куприянова, мои нервишки были ни к черту. От волнения мои руки затряслись, голова закружилась и на какое-то время я даже утратил дар речи. Единственное, на что меня хватило, это подойти к Тимофеичу и обнять его по-дружески.

– Ну ладно-ладно! – Он ненавидел сантименты, но все же поставил кейс на землю и похлопал меня по спине правой рукой. – Угомонись, а не то снова мне позвоночник сломаешь.

– Уму непостижимо! – Я решил уважить его просьбу. И отступив на шаг назад, оглядел его с ног до головы. – А ты шикарно сохранился! Столько лет минуло, а тебе хоть бы хны.

– Да если бы – сохранился, – хмыкнул Кальтер. – Тут дело в другом. Это для тебя со дня нашего расставания полжизни пролетело. А по моей временной шкале мы расстались всего-навсего пять лет назад. Сказать по правде, я даже толком соскучиться не успел.

– Вот как?! – Я и запамятовал, какими бывают сложными все эти темпоральные перипетии. – А почему ты прилетел именно сегодня? Насколько я понимаю, ты мог выбрать для этого любое время.

– Не любое, но ты прав, – согласился Тимофеич. – Просто хотел наведаться к тебе, когда мы станем ровесниками. Ты ведь нынче сорок восемь отпраздновал, насколько я понимаю?

– Все верно. Польщен, что ты это запомнил.

– Отлично! Значит, тебе столько же лет, сколько мне. А учитывая, как много ты за это время сделал, теперь ты должен говорить со мной снисходительным тоном, а не наоборот, как я бывало с тобой разговаривал.

– Да ладно, нашел, о чем вспомнить! С тем балбесом Мракобесом, которого ты знал в Зоне, только так и надо было разговаривать... Эй, да что мы на пороге-то топчемся? Пошли в дом, отметим встречу как полагается!..

Я загнал машину в гараж и проводил Кальтера в гостиную. Там он открыл свой кейс и извлек из него бутылку странной формы и без этикетки, но с содержимым очень знакомого цвета.

– Это тебе презент от Верданди, – пояснил он. – Твой любимый коньяк «Давидофф». Этикеток в наше время не делают – несовременно. Вместо них наши виноделы предпочитают это.

Он нажал на бутылочную пробку, и мы с ним вдруг очутились в беседке, что стояла на вершине горы, чьи склоны были засажены виноградниками. У подножия горы раскинулась зеленая долина. По ней петляла река, на берегу которой расположилась пасторальная деревенька. По старинному каменному мосту через реку двигались гужевые крестьянские повозки. По всей видимости, недавно здесь прошел дождь, ибо воздух пах свежестью и повсюду слышалось щебетание птиц.

От резкой перемены обстановки у меня вновь случилось головокружение и я присел на стул, дабы не упасть. На стул из моей гостиной, который тоже каким-то чудом перенесся сюда вместе со мной.

– Это что – настоящая Франция? – поинтересовался я, озираясь и вроде бы узнавая знакомый ландшафт, поскольку мне доводилось бывать в тех краях.

– Нет, конечно. Обычная панорамная голограмма. – Кальтер снова коснулся пробки и мы вернулись в гостиную. – Демонстрирует места, где был произведен коньяк. А если бы ты приказал, шайтан-бутылка поведала бы тебе его историю. Если вкратце: тридцатилетняя выдержка, эксклюзивный купаж. Говорят, две тысячи сто шестидесятый год был удачным для этого коньяка.

– Как же посчитать его возраст сегодня? – усмехнулся я. – В год, когда только родились прапрадедушки тех виноделов?

– Ума не приложу, – пожал плечами Тимофеич. – Одно знаю точно: за темпоральную контрабанду спиртного нам с Верой может влететь, так что улики я тебе не оставлю. Пустую посуду с чудо-пробкой придется забрать с собой обратно, извини.

– А что же сама Верданди Константиновна в гости не зашла? – спросил я. – Уверен, она столь же очаровательна, как в тот день, когда они с мужем вытащили тебя из Зоны. Я, правда, говорил с Верой лишь считанные минуты, но готов признать: дочка у тебя что надо.

– Так и есть, – подтвердил Куприянов. – Да Вера с радостью пришла бы, но просила ее извинить – дел по горло. Работа у нее ответственная, ни выходных, ни проходных. Почти как у тебя с твоей благотворительной клиникой. Отличное вложение денег, кстати. Я не сомневался, что ты в конце концов остепенишься и перестанешь гоняться в Зоне за химерами.

– Один момент! – попросил я. Затем сходил в кабинет, достал из стола свою бутылку, принес ее в гостиную и поставил рядом с презентом из будущего. А по дороге заглянул на кухню, прихватил бокалы и велел комбайну приготовить ужин на две персоны. Что-нибудь сообразно выпивке – из французской кухни, на усмотрение искусственного интеллекта моего повара.

– Между прочим, это та самая бутылка, которую я обещал для тебя припасти, – уточнил я. – Она, конечно, не показывает фокусы, как твоя. Зато выдержка у моего коньяка почти такая же – считай, больше двадцати лет тебя дожидается.

– Весьма польщен. Ты настоящий человек слова, – кивнул Тимофеич. Я отметил, что в будущем он не только выздоровел, но и набрался хороших манер. От прежнего бесцеремонного Кальтера таких комплиментов было не услышать. – Вот только не многовато ли здесь выпивки на двоих? Я пью мало, ты тоже не похож на алкоголика. Того и гляди переберем и начнем спьяну бить друг другу морды.

– Насчет меня не беспокойся. Я не бью инвалидов, – съязвил я.

– Я тоже не имею привычки бить стариков, – парировал он, усаживаясь в кресло. – Особенно тех, которым обязан жизнью.

– Я тебе обязан тем же, не забывай, – напомнил я и подытожил. – Значит, пьянствуем культурно и держим себя в руках. Ужин будет готов через... – Я сверился с коммуникатором, что отслеживал работу моего кибернетического повара. – Через пятнадцать минут. Так что предлагаю пропустить по бокальчику, если не возражаешь.

– Поддерживаю, – кивнул Тимофеич. – Начнем с твоей бутылки. Она как-никак для нас символичнее и ценнее. А мою с ее голограммами оставим на потом.

Я откупорил свой «Давидофф» и разлил его по бокалам. Мы чокнулись, отсалютовали друг другу бокалами и отпили по первому глотку.

– Ну, ладно, не томи, рассказывай! – не выдержал я. – Про мою-то жизнь ты наслышан, раз сумел отыскать мой дом и знаешь о моей детской клинике. А вот я про тебя и раньше почти ничего не знал, а теперь подавно. Каков он, твой дивный новый мир, в котором ты живешь? Надо полагать, он лучше моего, раз тебя там поставили на ноги даже после тех чудовищных травм, что ты заработал в Припяти.

– Хм... ну в принципе да. – Тимофеич поболтал в бокале коньяк и посмотрел, как он играет на свету. Кажется, моя просьба его не слишком воодушевила. – А тебе действительно хочется услышать о том, где я побывал и что видел после того, как ты усадил меня в машину времени? Боюсь, история, которую я тебе поведаю, выставит меня не в лучшем свете. И крови в ней прольется гораздо больше, чем мы с тобой на пару пролили в Зоне.

– Не бойся, старик, – заверил я его. – Не мне, бывшему сталкеру, осуждать другого сталкера за кровопролитие. Тем более я тебя знаю: ты не из тех, кто творит насилие ради насилия, и не упиваешься им. Раз уж тебе довелось снова проливать кровь, значит, на то была серьезная причина. Короче, давай, рассказывай, не тушуйся! Кому-кому, а Лене Мракобесу в таком вопросе ты можешь довериться, разве нет?

– Ладно, как пожелаешь. Хозяин – барин, – не стал упорствовать Кальтер. – Тогда усаживайся поудобнее, дружище, и не забывай подливать нам коньяк. История будет долгая...

КОНЕЦ