Текст книги "Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году"
Автор книги: Рольф-Дитер Мюллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Результаты конференции остались неизвестны, тем не менее стало ясно, что Япония для поддержки своей военной экспансии, точнее, для отвлечения СССР, надеялась на организацию тактической диверсии на советской границе. На такой риск при тогдашних обстоятельствах ни Польша, ни Германия пойти не могли. Во всяком случае, до поры. Они надеялись, что в результате действий Японии СССР потеряет устойчивость и единение народов даст трещину.
В Берлине процесс подготовки к войне ориентировался на достижение конкретных целей: мишенью стала Чехословакия как потенциальная площадка для размещения советских самолетов.
Спустя четыре года после прихода Гитлера к власти внешнеполитическая обстановка и соотношение сил было оценено как настолько выгодное, что было решено приступить к разработке планов агрессивной войны. Руководству вермахта удалось предотвратить снижение темпов гонки вооружений, начальник Генерального штаба Людвиг Бек добился разработки всеобщей концепции оперативного планирования, которая включала бы в себя стратегические аспекты, а также учитывала возможности привлечения новых союзников. Рейхсминистр обороны Бломберг подписал первую директиву о «единой подготовке вермахта к войне» и распорядился учесть ее при разработке плана оперативно-стратегического развертывания на период зимы 1936/37 г.{187} Внимание разработчиков оперативных планов сосредоточилось на подготовке нападения на Чехословакию. Бек уже с 1935 г. заботился о том, чтобы оговорить соответствующие приготовления с Венгрией, теперь ставка делалась еще и на поддержку Италии и Австрии – при нейтралитете Польши, который был важной предпосылкой для предположения о возможности достижения быстрого успеха. Еще в 1934 г. Бек надеялся на активное участие Польши, однако тремя годами позже счел, что поддержка со стороны Польши является излишней, тем более что польская политика виделась ему непредсказуемой, а у Германии было достаточно пограничных войск на Востоке, которые могли при необходимости удержать Польшу от совместного с Россией и Францией вмешательства в военный конфликт{188}.
Такой поворот событий был маловероятен еще и потому, что отношения Польши и Чехословакии оставались натянутыми; для поляков совместная польско-советская военная акция была немыслима.
Детальный план оперативно-стратегического развертывания был разработан заместителем Бека, генерал-майором Эрихом фон Манштейном, который спланировал военную операцию с участием трех союзников (Италия, Венгрия, Австрия) под жестким руководством немцев{189}. Для Бека имело решающее значение, что благодаря политической обстановке, а также посредством проведения военной операции можно обеспечить решающую битву на приграничных территориях. Только если обнаружится возможность быстрой изолированной войны и удастся предотвратить вступление в конфликт Франции и Великобритании, могут быть использованы силы абвера, находящегося пока еще в стадии формирования. Бек принадлежал к большинству тех офицеров Генерального штаба, которые приобрели свой опыт в окопах Западного фронта во время Первой мировой. По этой причине его беспокоило, что против западных держав может быть развязана война прежде, нежели вермахт окажется готов к этому, и прежде, нежели Германия укрепит и расширит свой статус мировой державы в Центральной Европе.
27 января 1937 г. рейхсминистр обороны Бломберг в ходе трехчасового доклада представил Гитлеру план оперативно-стратегического развертывания. Несмотря на недостаток исторических источников, можно отметить, что здесь присутствовали все элементы, которых требовал Бек: завершение процесса вооружения, превосходство собственных сил, эффект неожиданности, быстрые решения. В результате вмешательство связанных договорными обязательствами сторон, таких как Франция и Россия, должно было оказаться лишенным всякого смысла. Даже транспортировка по морю активных сил оборонного округа Восточной Пруссии из Пиллау в Свинемюнде в том виде, в каком она была включена в летние маневры 1937 г., оставалась возможной. Это позволяло организовать нападение на Чехословакию с территории Центральной Германии.
ЗАЩИТА ГРАНИЦ В ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ
Пусть Бек продумал все возможные риски, война с СССР даже при самом благоприятном раскладе была неизбежна. Если бы Сталин решился на агрессию, вес польской карты в этой игре вновь бы возрос. Кроме того в случае разгрома Чехословакии в руки немцев попала бы Карпатская Украина, то есть плацдарм для распространения революционных настроений в Советской Украине. Поэтому были опробованы кампании по разложению Красной армии, какими они проводились позже в ходе германо-советской войны{190}.
Вермахт активизировал контакты с украинцами в изгнании. Абвер в 1937 г. пополнил свои ряды сотрудниками из числа украинцев. Среди них полковник Евген Коновалец, который в 1919 г. основал Организацию украинских националистов (ОУН), занимавшуюся проведением терактов на территории СССР.
Он искал союзников за рубежом. Его встречи с Розенбергом не принесли ощутимых результатов, в конце концов, он нашел покровителей в абвере. Коновалец прилагал усилия к объединению сил украинских эмигрантов, чтобы создать крупную ударную армию. Этим намерениям Коновальца было отдано должное: в 1938 г. японский посол в Берлине устроил в честь Коновальца банкет{191}. В 1938 г. Коновалец заявил о проведении крупного конгресса ОУН, однако спустя некоторое время стал жертвой совершенного на него в Париже покушения.
Однако вернемся назад, в январь 1937 г. После заседания в Военном министерстве Гитлер и Геббельс обменялись своими впечатлениями о плане оперативно-стратегического развертывания, подробности этих впечатлений дошли до нас не полностью. Как указывает Геббельс, предположение о том, что Германия «вместе с союзниками-фашистами при необходимости будет бороться с Россией, Чехией и Литвой, разработано с точностью до мелочей». Говорилось даже об использовании гражданских комиссаров на оккупированной территории, а также о большой роли пропаганды – доказательство того, что, как и в Первую мировую войну, ставка делалась на антироссийскую пропаганду. Результат: «фюрер весьма доволен», пишет в своем дневнике Геббельс{192}. Вмешательство западных держав надлежало исключить, это соответствовало концепции Бека. С этим Гитлер согласился без долгих размышлений, а также с перспективой ожидания продолжительностью шесть лет. Но (!) – и в этом он отличался от не принимающего риск начальника Генерального штаба – Гитлер хотел «не упустить удачный момент, если таковой наступит».
О каком моменте идет речь? Обезвреживание Чехословакии и распространение влияния Германии на Австрию и Венгрию вплоть до Румынии – таковыми должны были стать стратегические шаги, направленные на достижение одной цели: столкновение с СССР. В разговоре с Геббельсом «сила России» составляла отправную точку размышлений Гитлера. Как и всегда, он делал ставку на то, что сможет так или иначе договориться с Великобританией, хвалил «героический энтузиазм» Италии, указывая далее на то, что Франция, вероятно, желает «примирения, которое окончательно наступит лишь тогда, когда мы окажемся достаточно сильны».
Нет и призрака мысли о том, что для начала следует исключить из числа возможных противников страны Запада, чтобы затем обратиться на Восток. Напротив, внешняя политика ориентировалась в соответствии с планом оперативно-стратегического развертывания вермахта на Восток. Растущая мощь СССР и коммунистическая пропаганда привлекут к Германии все больше союзников. В результате Германия станет преемницей «Малой Антанты» в Восточной и Юго-восточной Европе, включая Румынию, Югославию и «все больше Польшу». Таким образом, по мнению Гитлера, шансы перетянуть Польшу на свою сторону возрастали.
В академии вермахта в марте-апреле 1937 г. прошел апробацию план войны «Франции, Чехии и России против Германии, Италии, Австрии и Венгрии», включая проекты приказов и эскизы стратегического сосредоточения войск{193}.
«Большевистской группировке держав» инкриминировалось намерение организовать агрессивную войну (такие формулировки были характерны для риторики того времени). Намерение трактовалось через призму описания предполагаемой политической обстановки, в которой Россия посредством «недружественных действий» стремится побудить «Германию либо державы авторитарной группировки» к шагам, которые трактуются мировым сообществом как агрессия.
Что до соотношения сил в военной сфере и взаимодействия с союзниками, то здесь предполагалось, что из-за трений между СССР и Японией СССР не сможет направить свою дальневосточную армию в Европу. Литва, по-видимому, должна будет примкнуть к Москве. Разработчикам плана это позволяло думать не только о нападении на Чехословакию, которую обвиняли в том, что она ведет тесное военное сотрудничество с Россией. Чешская часть населения якобы требует скорейшей войны с Германией и, применяя кровавые методы, угнетает немецкое и венгерское национальные меньшинства, проживающие на территории страны.
Особый интерес представляет оценка, данная Польше. Страна связана договорными обязательствами с Францией и Германией. Париж пытается добиться взаимных уступок от русских и поляков. Красная армия должна получить право прохождения по территории Польши и, в свою очередь, отказаться от любой большевистской агитации в Польше. Восточная Пруссия после заключения мира должна отойти к Польше. Однако переговоры будут протекать трудно. Отношение поляков к Праге плохое из-за конфликта в окрестностях Цешина.
Благодаря нейтралитету Польши – с учетом поддержки со стороны пограничных войск Германии – а также благодаря нейтралитету Великобритании и большинства других европейских государств не исключается возможность рискованной войны на несколько фронтов (хотя разработчики плана и надеялись ее избежать). Молниеносное нападение на Чехословакию и Литву позволит улучшить стратегическое положение Германии, удержать Францию и Россию от возможного вмешательства. В ином случае в распоряжении Германии оставалась мощная оборонительная позиция на рейнском фронте; на Востоке стратегическое положение по отношению к СССР можно было считать благоприятным -в результате оккупации Литвы, Чехословакии, Карпатской Украины и тесному сотрудничеству с Эстонией. Возможную агрессию Красной армии с территории Румынии посредством сотрудничества с Венгрией и Австрией надлежало не допускать до тех пор, пока вермахт не прибудет в этот регион для организации обороны.
Международное положение летом 1937 г. улучшилось настолько, что Бломберг в рамках обновления «директивы о единой подготовке вермахта к войне» поручил спланировать нападение на Австрию (план «Отто»){194}. Из стратегических соображений непременное присоединение австрийских территорий являлось первым шагом немецкой экспансионистской политики. Директивы Бломберга все более четко свидетельствуют о готовности нанести удар.
С учетом актуальной ситуации в директивах говорится о том, что Германия в настоящее время избавлена от угрозы войны, поскольку народы, в том числе русский, обнаруживают слабую волю к войне. Однако Германия должна быть в постоянной боевой готовности, чтобы суметь отразить внезапные нападения и «суметь использовать выгодную политическую ситуацию в военных целях»{195}.
В случае агрессии со стороны Запада надлежало вести оборонительную войну. Обороноспособность существенно возросла в результате сооружения Западного вала. Ценой неимоверных усилий вермахт с 1937 г. возводил новые линии укреплений, которые можно было удерживать в случае необходимости малыми силами, основные же силы тем временем могли переходить в наступление на других фронтах. Инвестиции в буквальном смысле были «врыты» в землю, в то же время не хватало финансов для формирования оборонительных сил: с таким противоречием военные верхи вынуждены были мириться вплоть до кончины Гитлера в берлинском бункере в апреле 1945 г. По этой причине командование сухопутных войск с 1937 г. приостанавливает строительство оборонительных сооружений «Восточного вала» и ускоряет процесс формирования танковых войск. Таким образом, возникла «ударная сила», которая могла участвовать в организации наступления на Востоке и Юго-востоке. Начальник Генерального штаба исходил из того, что необходимости в этом не возникнет ранее 1941 г., то есть прежде, чем будут выполнены минимальные требования к уровню вооружений. Однако он понимал, что политики могут счесть обстоятельства «удачными» несколько раньше. План «Ост» владел умами высшего военного руководства – ярким подтверждением тому служит аргумент генерала Вернера фон Фрича, командующего сухопутными войсками, который в борьбе за руководство вермахтом обосновал статус сухопутных сил тем, что военная победа Германии в будущей войне может быть гарантирована только в результате «завоеваний на Востоке», а следовательно, лишь при посредстве сухопутных войск{196}.
Убийство Тухачевского и паралич, поразивший Красную армию, существенно снизили угрозу вмешательства СССР в случае нападения Германии на Чехословакию, а значит, и развязывания германо-советской войны именно по такому сценарию. Отсутствие эффективного вмешательства со стороны СССР в происходящее побудит западные державы оставаться в стороне. Гитлер не хотел дожидаться «удачного стечения обстоятельств». Он лихорадочно стремился вызвать эти обстоятельства к жизни по собственной воле. Уже 5 ноября 1937 г. он посвятил военное руководство и министра иностранных дел в собственные планы. Его рассуждения, по сути, не отличались новизной стратегического подхода, но впервые продемонстрировали очевидные намерения фюрера начать войну как можно скорее. Австрия и Чехословакия должны были стать первыми объектами немецкой экспансии{197}.
Гитлер не скрывал, что это только начало. Он принял «окончательное решение» устранить проблему нехватки территорий путем захвата обширного «жизненного пространства». Самый поздний срок – 1943–1944 гг., когда процесс наращивания вооружений должен достигнуть своего апогея, однако наилучшие возможности следует изыскать в еще более короткие сроки. Говоря о «жизненном пространстве на Востоке», Гитлер, без сомнения, имел в виду СССР, а не Польшу, поскольку в тот же день 5 ноября 1937 г. он принял у себя посла Липского по случаю подписания Декларации о защите национальных меньшинств. За день до того Геринг снова обсуждал с заместителем министра иностранных дел Польши Шембеком вопрос о развитии немецко-польских отношений. Польша не решалась скрепить печатью сотрудничество с Германией в области противостояния СССР. Но в отношении совместных действий, направленных против Чехословакии, Шембек проявил открытость{198}.
Заявления Гитлера о его дальнейших планах (источником в данном случае является протокол Хосбаха){199} не вызывали возражений в части, касающейся его размышлений об СССР. Тем не менее и министр обороны, и командующий сухопутными войсками, и министр иностранных дел сочли предположение Гитлера о невмешательстве западных держав неубедительным. Бломберг и Фрич в достаточно резкой манере указали на то, что Англия и Франция ни при каких обстоятельствах не станут вмешиваться в конфликт, который может быть спровоцирован преждевременным нападением на Чехословакию. Министр иностранных дел (впрочем, как и начальник Генерального штаба, проинформированный несколькими днями позже о результатах совещания) с большой озабоченностью отнесся к решимости Гитлера перейти к конкретным действиям, а также к угрозе Второй мировой войны как следствия нападения на Чехословакию.
Командование вермахта сочло лишенным веса аргумент о готовности Италии присоединиться к Антикоминтерновскому пакту. Японско-германо-итальянский альянс, казалось, обрел совершенство формы: Италии предстояло заставить Францию перебросить основные силы в Средиземноморский регион, не допуская ее вступления в конфликт на территории Центральной Европы. Фюрер оказался крайне разочарован тем, что ему не удалось привлечь руководство армии на свою сторону. Прием, примененный Сталиным в отношении Тухачевского, был для Гитлера неприемлем; «чистки» в его исполнении оказались более эффективными, чем аналогичные действия Сталина против командования Красной армии, проходившие в это же время в СССР. В течение нескольких недель Гитлер заменил Фрича, Бломберга и Нейрата другими военными специалистами, Бек ушел в отставку осенью 1938 г. – сыграло свою роль и то, что в среде высокопоставленных военных он оставался наедине со своими сомнениями. Когда западные державы на конференции в Мюнхене выдали Гитлеру карт-бланш на действия в адрес Чехословакии, вопрос о необходимости организации военного переворота отошел на второй план. На случай, если Гитлер отдаст приказ о вторжении в Англию и Францию, оппозиционеры из среды командования сухопутных войск проделали приготовления, требующиеся для организации путча.
Несмотря на то что Бек пытался сдержать бодрый и рискованный марш Гитлера в сторону войны, в качестве начальника Генерального штаба он заботился о том, чтобы оперативное планирование шло в ногу с политическими директивами. Он считал, что начать войну уже в 1938 г. значит пойти на риск, однако распорядился разработать изолированный план нападения на Чехословакию. В начале года Бек поручил провести командно-штабные учения под названием «командировка Генерального штаба – 1938». Вместо рутинной образовательной поездки лишь некоторым генералам и офицерам Генерального штаба предстояло в письменном виде решить задачу, сформулированную как «ведение наступательной войны против Чехословакии, включая стратегическое сосредоточение и развертывание войск». Решение задачи предполагало непременный учет актуального уровня вооружений, т. е. исключало проведение анализа с ориентацией на отдаленную цель!{200} Спустя полгода «учения» превратились в реальность.
После того, как весной в ходе масштабных учений вермахта были выявлены проблемные аспекты коалиционной войны, Бек счел необходимым подвергнуть проверке оперативную часть. По этой причине к работе был привлечен Генеральный штаб Венгрии. Обновление плана «Грюн» было объявлено приоритетной задачей. План «Рот», то есть возможная война с Францией, утратил свою значимость.
Командование сухопутных войск нацелило усилия на решение ближайшей задачи. Неудивительно поэтому, что в распоряжениях Генерального штаба, а также частично сохранившихся до наших дней фрагментах планов практически не упоминается Россия. Так же обстоит дело с разработками люфтваффе, являющимися составной частью планов «Рот» и «Грюн». Потенциальной зоной организации воздушной обороны либо плацдармом для ведения стратегической войны в воздухе в тылу врага являлся юг Германии{201}. Польша и СССР здесь не фигурируют.
ВОЕННЫЕ ИГРЫ КРИГСМАРИНЕ
Сохранившаяся документация кригсмарине позволяет сделать вывод, что руководство вермахта уже в 1938–1939 гг. считало войну с СССР возможной и «выполнимой задачей»: необходимые шаги были продуманы заранее. Крисгмарине был нацелен на перспективное стратегическое мышление. Благодаря Балтийскому морю немецкий флот непосредственно соприкасался с важнейшими опорными пунктами советского военно-морского флота. Для командования кригсмарине соображения по поводу обеспечения господства Германии на море имели экзистенциальное значение; вместе с тем первостепенная роль отводилась Северному морю, а также оценке роли Королевского морского флота Великобритании. Было очевидно, что война с Англией возможна лишь при поддержке России, а война с СССР – при поддержке Англии{202}. Тот, кто ищет зачатки плана «Барбаросса», не должен пренебрегать документацией кригсмарине еще и потому, что военные учения здесь проводились в тесном контакте с другими подразделениями вермахта, благодаря чему представления о войне одних и других структур переплетались друг с другом.
В начале 1938 г., вскоре после заявлений Гитлера, главное командование военно-морских сил начало проводить командно-штабные учения, цель которых состояла в том, чтобы выяснить, можно ли спустя два года, посредством стратегического нападения, начать войну на два фронта против Франции и России таким образом, чтобы на фоне предполагаемых неблагоприятных обстоятельств удалось добиться победы{203}. Нескольким подразделениям предстояло заняться поиском оптимальных решений поставленной задачи, исходная ситуация для всех была общей. Отдельные фрагменты учений должны были быть изучены нижестоящими отделами вплоть до мелочей. Это были первые учения командования военно-морских сил, которые явились частью планируемой общей войны. Вниманию военных были представлены доклады по темам: экономическая война, сухопутная война, международное право.
Командующий флотом адмирал Рольф Карльс в ходе заключительного заседания обрисовал ситуацию так: после периода напряженности в отношениях (лето 1940 г.) война с французско-советским альянсом станет неизбежной, противник будет пытаться оттягивать начало войны до весны следующего года. Политическое руководство рейха решит использовать «текущее выгодное военно-политическое положение для инициирования неизбежной войны»{204}. Все прочие государства будут поначалу соблюдать нейтралитет, 5 сентября Германия воспользуется преимуществами стремительной и неожиданной агрессии. Адмирал Карльс пояснял, что такой расклад возможен лишь в том случае, если военачальники сумеют наверняка гарантировать руководству государства стратегический успех.
Что касается войны против России, то Германия находится в выгодном положении: протяженная береговая линия и выходы к Балтийскому морю обеспечивают многообразие оперативных шагов, в то же время противник практически отрезан от морского сообщения и имеет лишь один опорный пункт. Заблокировав узкий проход к Финскому заливу, Германия обезвредит советский военно-морской флот. Однако в этом случае надлежит заминировать прибрежные воды Финляндии и Эстонии, иначе не исключена угроза прорыва или обхода с тыла. Возникала потребность в дополнительном опорном пункте, расположенном вблизи минных заграждений. С этой целью Финляндия и Эстония должны быть перетянуты на сторону Германии.
Карльс отмечает, что такая война на два фронта маловероятна. Англия в любом случае станет на сторону Франции. В такой войне Германии победить не удастся. Но в данный момент, как указывает Карльс, названные страны не заинтересованы в ведении военных действий против Германии. Что касается России, то адмирал нашел точные формулировки, которые не могли не привлечь внимания присутствующих представителей сухопутных войск, люфтваффе и Министерства иностранных дел.
Адмирал Карльс по завершении учений 1938 г.:
«Я считаю, что ни Россия, ни Германия не в состоянии организовать операции решающего характера в отношении друг друга. Кампания немцев захлебнется на просторах России, нападение русских на Германию, на которое они, как я думаю, в данный момент не способны, сметет оборонная мощь Германии»{205}.
Фактически Карльс выражает тот же скепсис, который высказывали Мольке и Шлифен по поводу возможных военных операций на просторах России. Бек, находясь в должности начальника генерального штаба сухопутных войск, судя по всему, разделял воззрения своих предшественников. Опасения Карльса говорят о том, что мысль о вторжении в Россию через приграничные территории, была в 1938 г. в среде военных чем-то само собой разумеющимся. Следует упомянуть в этой связи о результатах учений, проведенных в Балтийском море под командованием адмирала Конрада Альбрехта, являвшихся частью общего предприятия. Моделировалась следующая ситуация: СССР начинает войну против Германии. Ввиду малочисленности немецких вооруженных сил на Балтийском море Германия не сможет в случае затянувшейся войны контролировать западную и центральную часть Балтийского моря. Если же придерживаться идеи стратегической обороны, то не позднее начала войны надлежало устроить минные заграждения в районе острова Эланд с целью защиты жизненно важной торговли, и в первую очередь поставок руды из Швеции.
Что касается пехоты, то предполагалось, что Красной армии при прохождении по территории прибалтийских государств понадобится около трех недель, чтобы преодолеть расстояние в 200 км и достичь немецкой границы{206}.
Во время этого марш-броска ей придется преодолеть сопротивление 20 прибалтийских дивизий, которые, по мнению немецких военных, были достаточно боеспособны, по крайней мере в обороне. Далее Красная армия в составе около 20 собственных дивизий достигла бы границ Восточной Пруссии, которая основательно укреплена и чья армия будет сражаться до последнего. В результате господство над восточной и центральной частями Балтийского моря закрепится за русскими. Кригсмарине окажется не в состоянии выполнять поставленные перед ним задачи: вести военные действия в Северном море и обеспечивать защиту с тыла{207}.
Поэтому адмирал Альбрехт поручил изучить перспективы стратегической агрессии со стороны Германии. Результат оказался однозначным. Ключ к господству на Балтийском море заключался в контроле над Аландскими и прочими островами. Германии необходимо занять их первой. Силами одного лишь флота здесь не обойтись. А потому уже в мирное время следует уделить внимание политическому и масштабному стратегическому планированию с использованием всех частей вермахта.
Стратегическая оборона на Востоке предполагала частичную агрессию в регионе Балтийского моря. В Первую мировую войну Аландские острова удалось занять лишь в 1917 г. В предстоящей войне этот шаг надлежало совершить в первую очередь, чтобы затем, закрепившись на Балтийском море, «организовать стратегическое наступление на западе и на севере, которое решит исход событий»{208}.
Предпосылка успеха заключается в создании благоприятной политической обстановки, позволяющей осуществить «стратегическое нападение». Политики должны позаботиться о том, чтобы Англия и Швеция утратили интерес к окраинным государствам Прибалтики, Швеция и Польша (!) повели бы себя благосклонно/нейтрально, а Финляндия и Эстония стали бы на сторону Германии. До тех пор, пока в России господствует большевистский режим, этот план нельзя считать неосуществимым. Посредством проведения военной операции силами сухопутных войск надлежит занять Латвию, овладеть стратегически важными портами Либавой и Ригой, оказать поддержку Эстонии в утверждении статуса Ревеля, оказать поддержку Финляндии. Как и в 1917 г., кригсмарине и сухопутные войска должны оккупировать острова в Балтийском море, в том числе Аландские острова. Флот заминирует пролив Ревель – Хельсинки без учета территориальных вод Финляндии и Эстонии. В это же время люфтваффе должно обезвредить советскую военно-морскую базу в Кронштадте, советские аэродромы и вражеские военно-воздушные силы. Таким образом, Кронштадту в германо-советской войне отводится роль Перл-Харбора.
Адмирал Альбрехт дал понять, что Германия рассматривает исключительно возможность стратегического нападения, т. е. внезапной агрессии, которая позволит уже на начальном этапе войны овладеть важными позициями. Это позволит опередить русских. Ценность нападения неоспорима как со стратегической, так и с политической точки зрения. Этот вывод подтверждают события в Маньчжурии, Абиссинии, а также оккупация Рейнланда и только что состоявшийся аншлюс Австрии{209}. Альбрехт указывает на возможности, открывающиеся перед Германией в результате такого нападения. Англия встанет на сторону Франции, однако политическое руководство страны может предотвратить угрозу появления «мощной коалиции Англия – Франция – Россия», если откажется от агрессии на Западе и в зоне пролива Ла-Манш. Добиться «побед, решающих исход войны», на границе Франции и Германии не представляется возможным. Задача сухопутных войск будет заключаться в том, чтобы воспрепятствовать победе противника. Общая стратегия на Западе должна опираться на оборону и на «агрессию на Востоке с целью завоевания Балтийского региона, а следовательно, на жизненно важные для нашего рейха вопросы – нехватку территорий, прояснение взаимоотношений с Польшей, обуздание мировой угрозы большевизма»{210}.
Мы видим, что Альбрехт принадлежал к числу тех высокопоставленных офицеров, которые трактовали лозунги о «жизненном пространстве на Востоке» с точки зрения ограниченной территориальной экспансии, в данном случае на территории Прибалтики, что не должно было ущемлять интересы Польши. Борьба с большевизмом оставалась важной целью, выходящей за рамки ограниченной территориальной экспансии Германии. Речь шла не о подчинении России, а о свержении советского режима любыми средствами. В сентябре 1939 г. Альбрехт руководил боевыми действиями на море против Польши, позже был отправлен в отставку.
Главнокомандующий кригсмарине, адмирал Эрих Редер, который принимал участие в «совещании Хоссбаха» и не выказал возражений против намерений Гитлера начать войну как можно скорее, выступая с речью 12 апреля 1938 г., указал на то, что учения служат не только цели общего обучения. Учения 1938 г. организованы таким образом, чтобы задачи, которые предстоит решать в ходе будущей войны, были всесторонне проанализированы и подвергнуты практической проверке посредством маневров и упражнений{211}. В отличие от командующего флотом он подчеркнул, что в случае войны с Францией Германии в любом случае следует рассчитывать на вступление в войну Англии. Такая ситуация полностью изменит принципы ведения войны на море. В ситуации войны на два фронта, которая охватила бы и Россию, оккупация Аландских островов, равно как Финляндии и Эстонии, несет большие преимущества, однако потребует больших затрат сил всей армии. Поэтому необходимо удостовериться, не будет ли более уместно для начала принять во внимание суверенитет этих Финляндии и Эстонии, чтобы затем нанести контрудар, когда противник нарушит нейтралитет этих стран{212}. Руководствуясь результатами командно-штабных учений военно-морского флота, Редер не рассчитывал на стратегическое нападение русского противника. Такой ситуация была к середине 1938 г.
1938 г.: ГИТЛЕР НАЧИНАЕТ ЭКСПАНСИЮ
12 марта 1938 г. вермахт после проведенных в его среде политических репрессий без боя занял Австрию. Мир безучастно взирал на происходящее. С июня 1937 г. Генеральный штаб готовился к оккупации соседнего государства в рамках операции «Зондерфаль Отто». Геринг настаивал на скорейшем аншлюсе Австрии, руководствуясь экономическими соображениями: требовалось смягчить финансовый и сырьевой кризис, грозящий рейху. Австрийские национал-социалисты оказали давление на правительство в Вене, Гитлер выдвинул жесткие требования, а затем распорядился ввести вермахт на территорию Австрии. Большинство населения приветствовало немецкие войска. Ни одна великая держава не сочла нужным поддержать независимость Австрии.
