Текст книги "Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году"
Автор книги: Рольф-Дитер Мюллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
Если бы царь вместо этого мобилизовал неисчерпаемые силы своей империи, то вторжение на Балтику и Украину с целью уничтожить важнейшие ресурсные территории России стало бы возможным продолжением такой войны. Однако поставят ли эти военные операции Россию на колени? Бисмарк и начальники Генерального штаба сомневались в этом. Как бы то ни было, генерал-фельдмаршал Гельмут Мольтке (старший) считал возможным защищать однажды присоединенную к прусским провинциям Балтику – с опорой на Чудское озеро и болота Двины{14}. Ситуация была следующей: с точки зрения ответственного руководства империи конца XIX века, война с Россией была «несчастьем», от которого Германия ничего бы не выиграла и не покрыла бы даже расходы{15}.
Не разрушить так называемые «жизненно важные ресурсы» России, а завоевать ее и с их помощью сделать Германию мировой державой – именно такое развитие получили описанные выше идеи у последующего поколения и именно в таком виде они наложили отпечаток на формирование военных целей Германии в Первой мировой войне. Отчасти здесь можно обнаружить истоки размышлений Гитлера в отношении войны на Востоке 1941 г., однако говорить о преемственности идей здесь можно лишь условно. Слишком уж отчетливы альтернативы и противоречия политики, проводимой Германской империей того времени в адрес России{16}.
В то время как Бисмарк в случае необходимости был, вероятно, готов даже не поддержать империю Габсбургов – при условии, что таким образом можно было бы избежать войны на два фронта, его противники из Министерства иностранных дел и Генерального штаба начиная с 1890 г. настаивали на безусловной приверженности союзу с Веной. Бывший генерал Лео фон Каприви, который в том же году сменил Бисмарка на посту рейхсканцлера, стал проводить «новый курс», делая ставку на центрально-европейский блок, по возможности с участием великой морской державы – Англии. Тем самым он надеялся устранить угрозу франко-российского альянса.
Однако, взойдя на престол, кайзер Вильгельм II форсировал строительство флота с целью сдерживания Великобритании, тогда как Бюлов, назначенный рейхсканцлером в 1900 г., хотя и пытался претворять в жизнь большую «мировую политику», вместе с тем желал вернуться к традиционному союзу с Россией. Бюлов потерпел неудачу, когда Великобритания и Россия в 1907 г. договорились об удовлетворении собственных интересов в Азии. Таким образом, «Entente Cordiale» приобрел нового участника, Париж и Лондон сомкнули кольцо вокруг Германской империи. Следует отметить: растущая идеологическая враждебность Германии к России в начале XX века не накладывала явного отпечатка на политические и стратегические комбинации руководства Германской империи. По мере осознания недостаточности собственных сил в среде политиков и военных росла потребность искать прибежище и оправдание в идеологии.
Образ России был двойственен: с одной стороны, разговоры об угрозе российской политики экспансии, с другой стороны, представление о России как о «колоссе на глиняных ногах». В эпоху Вильгельма II этот образ претерпел изменения благодаря воинствующей пропаганде балтийских немцев. «Натиск на Восток» – вот образ, укоренившийся в общественном сознании после 1905 г. Если и впрямь достаточно лишь слабого толчка, чтобы привести Российскую империю к краху, то стратегический и экономический выигрыш мог оказаться достаточно заманчивым, чтобы начать задумываться об экспансии на Востоке, найти идеологическое оправдание для которой не составляло большого труда.
В разгар балканского кризиса в 1912 г. Мольтке (младший) в качестве начальника Генерального штаба выступал за превентивную войну против обеих великих держав на континенте – Франции и России. В 1913 г. он заявил в Вене, что «рано или поздно в Европе случится война, в центре которой окажется борьба германцев против славян. Подготовиться к ней – обязанность всех государств, выступающих в роли знаменосцев германской духовной культуры. Однако нападение должно быть инициировано славянами». Можно констатировать заимствование расово-идеологических лозунгов, выполняющих здесь функцию политического инструмента. В основе аргументации – мнимая угроза, фактически исходящая не только от этого соседа, однако обретающая военное значение в ситуации наличия двух фронтов.
Возможная война на восточной границе была, очевидно, непопулярна, поэтому Вильгельм II принял решение развить в прессе кампанию «с целью утвердить народный характер войны с Россией» – не без успеха, ибо весной 1914 г. по стране прокатилась волна антирусских настроений.
Если не принимать во внимание нередкого буйства фантазии, присущего публицистике того времени, и озвучиваемых радикалами призывов к порабощению и колонизации России, речь шла не более чем о несколько «нервозном восприятии действительности» (Иоахим Радкау) на исходе «долгого XIX века». Образ «Востока» формировался под влиянием резких перемен в настроениях{17}.
Военные, однако, продолжали планировать сражения на территории Польши, которые в Восточной Пруссии и Галиции должны были носить поначалу оборонительный характер, чтобы дать немецкой армии возможность собственными силами разбить главного противника на Западе – Францию. Там – и в этом в Генеральном штабе были убеждены – будет решаться исход войны. Последующий разворот на Восток мог бы ознаменоваться битвой за польский «балкон», что после потерь русской армии на Западе предположительно могло бы заставить Москву пойти на уступки. Однако одной только передачи польских провинций было недостаточно.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ВОЗРОЖДЕНИЕ ПОЛЬШИ
Первая мировая война разворачивалась иначе, чем планировала немецкая сторона. Неожиданно быстрое и масштабное продвижение русских привело к тому, что центральные державы столкнулись с трудностями на Восточном фронте. Отступление Австро-Венгрии в Галиции уподобилось бегству. Однако в Восточной Пруссии немцам в импровизированной битве при Танненберге удалось уничтожить наступавшую 8-ю армию русских. Эта воспетая пропагандой победа обошлась недешево: на Западном фронте было приостановлено Марнское сражение и тем самым утрачена надежда на быстрый исход войны. Теперь началась война на износ, которой так опасались центральные державы. В массе своей в последующие четыре года солдаты Германии сражались в окопах Западного фронта.
Силами, собранными на Восточном фронте, немцам, несмотря на победу под Танненбергом, в последующие четыре года так и не удалось одолеть царскую армию. Решающую битву на приграничных польских землях ввиду упорного сопротивления русских и их активных наступательных действий 1915–1916 гг., а также слабости австро-венгерского «фланга» на юго-востоке, реализовать не удавалось. В ходе трехлетней непростой борьбы центральные державы смогли, наконец, оттеснить русского противника на линию Рига – устье Дуная.
И лишь падение царской империи в конце 1917 г. вновь вселило в немцев надежду на победу на Востоке. В этой обстановке некий Ленин оказался важным козырем Главного командования сухопутных войск.
В пломбированном вагоне Имперской железной дороги, отправленный из ссылки в Цюрихе на Восток, лидер большевиков, получивший в свое распоряжение несколько миллионов гольдмарок золотом, сумел путем революционных интриг развалить русский фронт и приступить к мирным переговорам с немецкой стороной. В разрастающемся хаосе и в условиях Гражданской войны войска центральных держав в начале 1918 г. смогли существенно продвинуться на Восточном направлении, в то же самое время им пришлось еще раз напрячь все силы Западного фронта для того, чтобы решить исход войны на Западе до активного вступления в нее США.
В сознании большинства немцев поблекла память о тяжелой, продолжавшейся около трех лет борьбе за польские территории. Военные куда более охотно вспоминают о победоносном втором этапе 1917–1918 гг. Для ефрейтора Адольфа Гитлера, которому в качестве пешего связного Западного фронта приходилось укрываться в окопах от ураганного огня, активное наступление немецкой армии на русской территории в 1918 г. вполне могло стать отправной точкой для развития идей о мировом господстве. При этом все забывают, что этот «железнодорожный рывок» не являлся результатом военной сноровки либо работы Генерального штаба. Немцы добились крупнейшего успеха в собственной военной истории – победы над Россией – благодаря военно-политическим рычагам. Эта победа сделала возможной подписание навязанного России Брест-Литовского мира 1918 г.: Ленин дал согласие на превращение прибалтийских провинций в немецкие герцогства, а также на установление протектората центральных держав на Украине.
Как известно, успех этот был крайне хрупким и не мог предотвратить коллапс Германской империи. Исход Первой мировой войны решался в сражениях с западными державами. Победа на Востоке не имела существенного веса. Об этом в Германии тоже очень быстро позабыли. Но зато сохранилась память, пусть и несколько смутная, о поддержке, предложенной немцам стремящимися к независимости народами, населявшими окраины царской России.
Крупным успехом и свидетельством «верной» дружбы в обеих мировых войнах стало создание егерского батальона из числа российских военнопленных финской национальности. В 1916–1917 гг. подразделение сражалось против русских под Ригой. В 1918 г. оно составило ядро финской армии под командованием бывшего царского генерала Карла Густава фон Маннергейма. В прибалтийских провинциях и на Украине национал-социалистические силы тоже стремились к независимости – обстоятельство, которым немцы могли воспользоваться в своих интересах лишь отчасти. В период отступления немецкой армии осенью 1918 г. на периферии утвердились режимы, которым приходилось искать военной поддержки у западных держав-победительниц. Это удалось балтийским государствам, однако не удалось Украине. Ей пришлось отражать атаки не только идущих с Востока советских партизан, но и Красной армии Ленина, которая следовала за отступающими немецкими, австрийскими и венгерскими частями. Не находящие друг с другом общего языка украинские группировки столкнулись с необходимостью отбивать атаки польских частей к западу от Днепра.
Германская империя в Первой мировой войне возлагала большие надежды на своих польских подданных{18}. И царь, и император в Вене предполагали, что смогут посредством неких туманных обещаний мотивировать польских рекрутов на борьбу с врагом и побудить поляков по ту сторону фронта стать перебежчиками. В армиях России, Пруссии и Австрии несли службу в общей сложности 1,5 миллиона солдат польского происхождения, а собственно польские провинции и составляли поле битвы.
Австрийцы в довоенное время наилучшим образом подготовились к такому повороту событий. При Юзефе Пилсудском Польская социалистическая партия, имевшая представителей в Венском государственном совете, играла особую роль. Бывший революционер, террорист и российский заключенный надеялся, что сможет спровоцировать восстание в аннексированной Россией части Польши, бывшей Конгрессовой Польше[4], и тем самым использовать большую войну для возвращения Польскому государству его независимости. В таком случае двуединая монархия (Австро-Венгрия) могла бы стать триединой. В 1908 г. Вена благосклонно отнеслась к созданию «Союза активной борьбы»: Пилсудский смог объединить своих сторонников и организовать их военную подготовку. Из военизированных подразделений стрелков-добровольцев («стжельцы») вскоре после начала войны были сформированы три батальона. И хотя наступление этих плохо вооруженных легионеров на населенный пункт Кельце в августе 1914 г. завершилось неудачей – общая военная обстановка потребовала стремительного отступления, – его легион продолжал пополняться новобранцами. Пилсудский сыграл ключевую роль в возрождении польских военных частей, одетых в польскую униформу. К 1915 г., когда центральные державы в ходе летнего наступления сумели оттеснить русскую армию с польского «балкона», существовало уже три польские бригады общей численностью 20 тысяч человек.
Однако Пилсудский не желал превращать своих добровольцев в «пушечное мясо» или мишень для других наций и настаивал на недвусмысленных политических гарантиях. Заняв Варшаву, немцы упрочили свои позиции в этой игре.
Но у них не было единого мнения в отношении будущего Польши. По мнению генерал-губернатора Ганса фон Безелера, автономное Королевство Польское могло в будущем стать союзником в борьбе с Россией. Ведь, как бы то ни было, в бывшей Конгрессовой Польше более 800 тысяч годных к несению воинской службы поляков не были призваны в царскую армию и, следовательно, могли бы встать под польские знамена. Однако претендент на трон, король Саксонии, памятуя об обретенном дорогой ценой опыте своего предка Августа Сильного (XVII в.), отказался от польской короны.
За смену политического курса выступало и Главное командование сухопутных войск, которое к тому времени настаивало на заключении мира[5] с Россией и восстановлении довоенных границ. Прусские консерваторы проявляли ограниченный интерес к частичной автономии Польши. Крупные аграрии Остэльбии нуждались в дешевой польской рабочей силе. Укреплять национальное самосознание значило лишь усложнять процесс интеграции. Вместе с тем консерваторы обнаружили интерес к освобождению Украины от уз Российской империи.
Едва ценой кровопролитных боев удалось отбить летнее наступление русской армии 1916 г., военные начали настаивать на покрытии человеческих потерь добровольцами из числа польского населения. 5 ноября 1916 г. германский император Вильгельм II и австрийский император Франц Иосиф объявили о реставрации Королевства Польского, которое должно было включить в свой состав области, бывшие до этого частью России, и действовать по согласованию с центральными державами. Шестью неделями позже царь Николай пообещал Польше автономию и обретение новых земель за счет центральных держав, однако с политической точки зрения это обещание отнюдь не было для поляков более привлекательным.
Пока что на польских территориях хозяйничали немцы и австрийцы. Государственным актом от 5 ноября было провозглашено создание польской армии. Ее костяк должны были составить сражающиеся на Восточном фронте по приказу императора и короля[6] легионы. Они подчинялись приказам немецкого Верховного командования. Часть войск, однако, отказалась присягнуть на верность воображаемому польскому королю и австрийскому императору. Солдат разоружили, некоторых призвали непосредственно в состав немецких частей, «зачинщики» были арестованы, а Пилсудский помещен под арест в крепость Магдебург.
В это же время в крепости Ингольштадт содержался под арестом офицер царской гвардии Михаил Тухачевский. Одна из попыток бегства наконец увенчалась успехом, и в 1917 г. он примкнул к большевистскому восстанию в России. Тремя годами позже он встретится с Пилсудским на одном поле боя под Варшавой.
С распадом русского фронта в 1917 г. возможная поддержка со стороны поляков перестала представлять острый интерес. Так, в 1918 г. было проигнорировано недоумение поляков по поводу того, что немцы поддержали самостоятельность Литвы и Украины, обстоятельство, напрямую затрагивавшее исторические амбиции Польши. А потому представители всех политических групп облегченно вздохнули, когда осенью Западный фронт немцев начал утрачивать стабильность. Теперь нация могла рассчитывать на поддержку Запада в деле обретения независимости в обширных географических границах. Во Франции была приведена в боевую готовность «Голубая армия»[7] генерала Галлера в количестве 70 тысяч человек, польские добровольцы и бывшие военнопленные пруссаки польской национальности.
Регентский совет в Варшаве, созданный центральными державами в рамках намерений по воссозданию Королевства, провозгласил 7 октября 1918 г. независимость Польши и принял на себя командование армией. «Временным главой государства» стал Юзеф Пилсудский. Офицеры его бывшего императорского и королевского легиона заняли важнейшие военные должности. Их преимущественная задача состояла в том, чтобы импровизированными силами, получавшими вооружение от новой гегемонии – Франции, утвердить влияние Польши как великой военной державы в кипящем ведьмином котле Восточной и Центральной Европы и расширить ее границы. Все вокруг пришло в движение. Участники гражданской войны, партизаны и регулярные части стихийно реорганизовывались и вели сражения друг с другом, причем одни комбинации нередко беспорядочно сменялись другими. Польша по всем направлениям (за исключением Румынии) вела «войны самообретения» (Имануэль Гейсс): на севере поляки сражались с литовским национальным движением за Виленский край, на юге с чехами – за небольшие населенные поляками анклавы у подножия Карпат. Предложение Пилсудского о создании конфедерации преимущественно славянских государств Восточной и Центральной Европы (Miedzymorze = Междуморье) не нашло отклика у белорусских, украинских и литовских политиков, поскольку они опасались, что некатолическое и непольское население вновь окажется гражданами второго класса.
Использовать крупную военную силу для расширения западных границ не было возможности, так как западные державы стремились не допустить эскалации конфликтов на границе Польши и Германии. Референдумы, проведенные в спорных областях, позволили определить национальное большинство и таким образом соблюсти принципы Уилсона, положенные в основу права наций на самоопределение. Не во всех прусских провинциях, которые еще в XVIII веке принадлежали Королевству Польскому, ситуация оказалась однозначной. В конечном итоге обе стороны остались недовольны, что повлекло за собой яростные столкновения польских инсургентов с немецким фрайкором.
Тем временем был организован добровольческий корпус «Гренцшуц Ост» /«Охрана Восточной границы»/ «Grenzschutz Ost», армейскому командованию пришлось убрать все наружные посты, несмотря на то что к их сохранению, прежде всего в Прибалтике, были приложены определенные усилия. Польские подразделения, сражавшиеся до сих пор на стороне немцев против русских, установили контроль над восточными провинциями рухнувшей императорской и королевской монархии, над бывшим Королевством Галиции и Лодомерии, входившим в состав владений Габсбургов. Однако в его столице, Лемберге, украинское национальное движение уже успело провозгласить собственную независимость. Его вооруженные силы оказались, тем не менее, слишком слабыми и лишенными единства взглядов для того, чтобы сдержать натиск поляков. Речь шла об областях с польским меньшинством. В польско-украинскую войну, в конце 1918 г., шли ожесточенные бои за Лемберг, и польские добровольческие отряды и регулярные войска смогли, наконец, занять город.
С того времени в городе существует польское солдатское кладбище[8], здесь можно отыскать и могилы солдат-подростков. Одним из таких «львовских орлят» был и 14-летний Юрек Бичан. Пронизанная трагизмом баллада 1919 г. рассказывает о его гибели. Мальчик погиб от взрыва двух гранат 21 ноября 1918 г., его мать в это время руководила женским батальоном на другом участке фронта.
Юрек Бичан – защистник Лемберга
Мама, дорогая! Будь здорова!
Иду к товарищам, в бой.
Учило меня твое слово,
Учил пример твой!
Писал это Юрек, дрожа всем телом,
Вот уже в город вошел враг.
Гудят орудия, гремят выстрелы,
Но Юреку неведом страх.
Выбрался из дома, бежал смело,
Туда, где товарищей стан,
Сжав ружье в маленькой ладони,
Он целится, стреляет в цель!
Бушует яростная борьба,
Смерть пожинает обильный урожай,
Идут в бой польские «орлята»
Со всех концов Львова.
Юрек сражается в первой шеренге,
Кладбищенский защищает холм.
Кровь на снегу алеет,
Кровь? – Ну и что с того?
Юрек падает на мгновенье,
Падает и снова встает,
Рвется вперед на врага,
Пробивается к своим.
Рвется вперед, но падает снова…
– Ах, мама, не плачь, нет!..
Небес Пречистая Дева!
Дальше ты поведешь меня…
Живые сражались до утра,
До золотых солнца зорь —
Но без Юрека Бичана,
Который обрел покой…
(Анна Фишер)
Бои прекратились в апреле 1919 г., с Украинской народной республикой под руководством Семена Петлюры было подписано соответствующее соглашение. Спокойствие воцарилось ненадолго, так как теперь в наступление перешли советские части. Польские войска заняли земли по линии Днепра в границах своих исторических притязаний. Некоторое время они, как и в XVII веке, удерживали под контролем Киев, пока неожиданный прорыв легендарной конницы Буденного не принудил их отступить. Поляки смогли отстоять Лемберг. Галиция с 1920 г. была частью Восточных кресов, исторических земель, не признанных украинцами.
Что касается общей границы с новой ССР Белоруссией, то поляки не приняли предложение министра иностранных дел Великобритании Джорджа Керзона взять за основу этнографический принцип[9]. В своих притязаниях на Восточные кресы и пограничные земли Рутении поляки апеллировали к границам XVIII века и руководствовались присутствием на этих землях, населенных разными этносами с разной религией и культурой, польского меньшинства. Бывшие западные задворки царской империи превратились в восточные задворки второй Речи Посполитой. Продвижение поляков в сторону Вильно, Минска и Киева привело к тому, что Красная армия стала их основным противником. Лев Троцкий сформировал из остатков русской армии и приверженцев большевиков крупные соединения, которые держали оборону по всем направлениям, сражаясь с Белой гвардией, интервентами и подавляя национальные «бунты». Красная армия в начале 1920 г. продвинулась на запад, стремясь восстановить прежние границы царской империи и по возможности распространить «мировую революцию» в Западную Европу, где, согласно догмам марксизма, находился ее первоисточник и основной очаг.
Советско-польская война была в разгаре{19}, Пилсудский и его армия были вынуждены участвовать в боевых действиях с 1919 по 1921 г. Эта война, развернувшаяся между Вислой и Днепром на политых кровью немцев полях сражений, в 1930-е гг. обратила на себя внимание военных кругов Германии. Подробное исследование ОКХ было представлено в 1939–1940 гг., немецкая сторона размышляла над организацией решающего сражения против советской армии на этой территории{20}. Начало апреля 1919 г.: под защитой естественного барьера Полесья, лесов и болот Припятского края (болота Рокитно) польская армия выходит на позиции. К северу от этой территории немцы и литовцы удерживают фронт вдоль реки Неман. На юге украинские националисты ведут войну на два фронта – с Польшей и Красной армией.
В начале 1920 г. поляки решили превентивным ударом предотвратить грядущую советско-русскую наступательную кампанию. Они захватили Дюнабург и передали город Латвии. Основной удар был нанесен по Украине – р. Днепр и Киеву. Русские поначалу отступали, однако– 15 мая войска Юго-западного фронта под командованием Егорова перешли в контрнаступление, принудившее поляков оставить Киев и приведшее к осаде Лемберга. Войска Западного фронта под командованием генерала Тухачевского пробили брешь к северу от Припятских болот в линейно выстроенном фронте поляков, чтобы затем в ходе стремительного форсированного марша выйти к р. Висла на севере Варшавы – Красная армия оказалась у границ Восточной Пруссии.
Немцы балансировали между страхом перед большевиками и тихой надеждой на совместную борьбу с Антантой. К югу от широкой полосы Припятских болот полякам с большим трудом удавалось сдерживать продвижение конной армии генерала Буденного. Как бы то ни было, они смогли предотвратить встречу и соединение сил, развертывающих удар по двум основным направлениям. Когда Варшава оказалась под непосредственной угрозой взятия и боевой дух польских солдат начал падать, войска Пилсудского по его приказу оставили южное направление: было организовано сопротивление и подготовлен контрудар.
Передовые отряды Тухачевского достигли устья р. Нарев – ситуация, которая повторится спустя несколько десятилетий в начале 1944 г. и даст вермахту возможность добиться оперативного успеха в танковом сражении в предполье Варшавы – последнего военного успеха в борьбе с Красной армией{21}. В 1920 г. народный комиссар Сталин стал свидетелем этой катастрофы. 24 годами позже он не сумел предотвратить ее повторения. География местности и оперативное планирование, учитывавшее географический фактор, спасли поляков – случилось «чудо на Висле». В 1944 г. успех немецкой обороны на этой же территории обернулся поражением национального Варшавского восстания. Польша, словно спелый плод, упала в руки Сталина, утратив свою независимость на более чем четыре десятилетия.
Две особенности бросаются в глаза, если углубиться в изучение подробностей войны 1920 г. С одной стороны, это военно-географический фактор, который определяет тактическую важность отдельных маршрутов продвижения, рек, населенных пунктов – поэтому неудивительно, что в описании оперативных процессов обеих мировых войн фигурируют названия одних и тех же рек и населенных пунктов. С другой стороны, это масштабные быстрые перемещения армий и расстановка неожиданных акцентов, факторы, которые при наличии решительного и жесткого руководства позволяли в ряде случаев одерживать победу над превосходящим по численности противником. Кавалерия еще раз (во всяком случае, на этой территории) смогла доказать свою значимость в деле быстрого перемещения крупных формирований сухопутных войск.
В августе 1920 г. посредством широкого контрудара Пилсудскому удалось оттеснить русских из-под Варшавы, поляки заняли Брест, а затем Белосток. Стремительное отступление русских завершилось уничтожением значительной части трех советско-русских армий. Острие удара составляли обученные под немецким руководством в Первую мировую войну дивизии легионеров. Элитное подразделение Тухачевского, 4-я армия, оказалось прижатым к восточно-прусской границе. Чтобы избежать плена, русским понадобилась помощь немцев. 25 августа остатки Красной армии перешли границу.
«Днем позже кавалерийский корпус под командованием Гая[10] последовал их примеру: под развевающимися красными знаменами, исполняя “Интернационал”, корпус пересек границу Германии, позволив немцам себя интернировать». Красноармейцы смогли вернуться домой.
Поведение французских военных консультантов в Варшаве укрепило рейхсвер во мнении: как бы ни обстояли дела с большевизмом, необходимо разыграть русскую карту. Немцы предпочли умалить политическое и военное значение победы Пилсудского. Однако ситуация изменилась в 1934 г., когда Гитлер заключил пакт с маршалом Польши. Победа Пилсудского над русской армией сродни той, что немцы одержали под Танненбергом в 1914 г. Позже Тухачевский сравнивал возглавляемую им операцию с наступлением немцев на Париж в 1914 г. Поляки пресекли его попытку организовать оборону к северу от Варшавы на Немане после постигшей его неудачи. Им удалось оттеснить конную армию Буденного на юге. Война завершилась в марте 1921 г. подписанием Рижского мирного договора. Обе стороны были обескровлены. Польша могла быть довольна, ведь Пилсудскому, пусть и не полностью, удалось восстановить статус 1772 г.: граница была отодвинута более чем на 200 км к востоку от линии Керзона.
Спустя несколько лет после окончания войны между обоими полководцами произошла примечательная литературная дуэль. Тухачевский в небольшой статье анализировал свое наступление в направлении Вислы – выдержка из нее была приложена к первому оперативному исследованию в связи с выяснением немцами возможностей нападения на СССР{22}. Пилсудский ответил собственными воспоминаниями, в которых он размышлял о своем оппоненте честно, можно сказать, по-товарищески. Немецкоязычный перевод обоих документов был помещен в одном источнике и опубликован в 1935 г., автором предисловия стал министр имперской обороны Вернер фон Бломберг. Речь, по-видимому, шла о «поучительной пьесе», предназначавшейся для Генерального штаба Гитлера.
Пилсудский, бывший революционер, самостоятельно постигший военное дело, защищая в 1920 г. Польшу, оказался расторопнее и успешнее, чем профессиональный военный, штабной немецкий офицер Эрих Людендорф в 1914–1915 гг. Сражаясь на стороне немцев с русскими, Пилсудский вошел в историю как спаситель Европы от большевизма и покрыл себя славой. А в это время бывший немецкий ефрейтор только начинал свою карьеру политика и самопровозглашенного «величайшего полководца всех времен» в пивных Мюнхена.
Братство немецкого и польского оружия могло бы продолжить свое существование и после 1918 г. Развитие истории по другому пути объясняется не только территориальными притязаниями поляков в адрес рейха и той ролью, в которой Варшава в 1920-е гг. выступала по отношению к Германии – как оплот французской «политики изоляции». В Берлине уже давно сменились приоритеты. Начало новому курсу положил союз командования сухопутных войск Германии и русских революционеров, благодаря которому в 1917 г. в России был свергнут царизм, следует также упомянуть сотрудничество Германии с Красной армией Ленина и Троцкого. Такое сотрудничество позволило, несмотря на катастрофическое поражение Германии, на протяжении двух десятилетий тайно проводить политику наращивания вооружений и пересмотра условий Версальского мирного договора. Эта политика свела вместе обе армии в 1939 г. и привела к развязыванию Второй мировой войны.
Ключевой фигурой описываемой игры являлся генерал Ганс фон Сект[11].{23} В 1920 г. он стал начальником Управления сухопутных войск в Берлине и принадлежал к числу тех людей, которые еще в 1918 г. оказались вдохновлены призрачной идеей мировой политики, проводимой Германией с опорой на германо-российский союз. Наряду с командующим 11-й армией Августом фон Макензеном он считался архитектором стратегически важной немецкой победы при Горлице – Тарнове, благодаря которой в 1915 г. удалось «продавить» русский фронт в Польше. Сект, следовательно, был знаком с географией той местности, где Пилсудский в 1920 г. покрыл себя славой умелого полководца. Однако в качестве начальника Управления сухопутных войск в Веймарской республике Сект из стратегических соображений предпочитал сотрудничать с Красной армией Троцкого. Речь шла не только об обороне страны, но и о глобальных политических амбициях. Об этом свидетельствует миссия капитана Оскара фон Нидермайера в Московском представительстве рейхсвера «Ц-Мо» – «Центр-Москва»{24}. Нидермайер в Первую мировую войну возглавил экспедицию в Кабул и организовал ввод германо-афганских частей в сердце Британской империи. Как представитель Секта в Москве в 1920-е гг., он делал ставку на германо-советский союз, основывающийся на общности геополитических интересов его участников. В связи с этим он, влиятельный профессор геополитики Берлинского университета, пользовался поддержкой вермахта и Министерства иностранных дел в период заключения пакта Гитлера – Сталина (1939–1940 гг.). В 1942 г. Нидермайер, восстановленный в чине генерал-майора, с подачи Клауса Шенка фон Штауффенберга, совершившего позже покушение на Гитлера, приступил к созданию на территории оккупированной Украины Мусульманской (тюркской) пехотной дивизии, которая после успеха летнего наступления должна была совершить марш-бросок через Кавказ в Индию{25}.
