Текст книги "Нефритовый жезл (СИ)"
Автор книги: Роксана Чёрная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Придурок
Вот придурок!
– Прошу прощения, мистер Поттер, – сказала она с чуть уловимой ноткой сарказма, – понимаю, как затруднила вас, вынудив поднять палочку и отправить сообщение. Как я уже говорила, это не повторится.
– Вы совершенно правы. Это не повторится, – сказал Поттер с наглой ухмылкой.
Если бы только он держал рот на замке, он был бы идеален! Силенцио помогло бы делу. Уж в заклинаниях ей не было равных. – И чтобы этот инцидент случайно не стерся из вашей памяти, я хотел бы к пяти часам видеть у себя на столе полные отчеты по делам Шеффера, Колтона и Бомонт. А затем вы компенсируете тот час, что пропустили утром, отрепетировав со мной в конференц-зале презентацию проекта для Уизли… Начнем в шесть. Если вы собираетесь им заниматься, вам придется доказать мне, что вы не полный профан в своем деле.
Широко раскрыв глаза, она смотрела, как он отворачивается и захлопывает за собой дверь кабинета.
Гермиона зарычала. Она ненавидела его, то есть, конечно, он был красивым, героем второй магической войны и просто великолепным игроком в квиддич, но она ненавидела его. Его наглые зеленые глаза, которые насмешливо следили за ней каждый чертов день в школе. Сначала она думала, что ей это показалось, что она просто придумала интерес к себе такого знаменитого волшебника, уже не раз встречавшегося лицом к лицу с Волдемортом, но нет. Интерес был. К ней и еще к Чжоу, и к Луне, и кажется, к сестре лучшего друга Джинни Уизли.
Она ненавидела его.
Особенно, когда он пригласил ее на рождественский бал, – через секунду, после того как за измену его отшила Чжоу Чанг. Мысль что этот кобель прикоснется к ней своими блядскими руками, была непереносима. Но Гермиона лукавила. Она хотела его. Да, каждая хотела бы. Оправдывать себя нет смысла. Но и очередной зарубкой на его супербыстрой метле она быть не хотела. Он донимал ее приглашениями ровно до тех, пока она не пришла на рождественский прием у Слагхорна с Невиллом Лонгботтомом. Уже через полчаса она застала эту задницу трахающим Луну Лавгуд, с которой заявился он сам. Она ненавидела его потому, что следующим шагом ему в отместку были отношения с его однокурсником Невиллом. Отношения, приведшие к самому постыдному и смешному опыту в её жизни. Гарри Поттер узнал об этом, и его взгляд изменился, от внимательного и заинтересованного он стал презрительным, словно она изменила ему. А потом была битва за Хогвартс, и она хотела помочь – хотела сражаться – хотела быть в гуще событий, ведь она столько умела, столько знала. Именно это она кричала Гарри, когда он тащил ее, брыкающуюся, в Выручай-комнату и силой запер в Исчезательном шкафу.
– А если ты умрешь?! – рыдала она в тот день, стучась что есть сил в проклятую дверь шкафчика. – Я хочу с тобой! Я могу помочь.
– Добби выпустит тебя, – произнес он, задыхаясь. Все-таки протащить три этажа извивающуюся девицу не каждому было под силу. – Сиди и думай обо мне, Грейнджер.
– Гарри, Гарри, вернись!
Гермиона вынырнула из воспоминаний и чертыхнулась: времени до шести оставалось не так много. Просто великолепно, за семь с половиной часов, если пропустить обед, она должна была все сделать. Она села за стол, достала перо и принялась за дело.
Когда все потянулись на обед, Гермиона осталась на месте, словно приклеенная к стулу, с чашкой кофе и пакетиком орешков и сухофруктов, купленным в автомате внизу еще с утра. В обычной ситуации она бы принесла что-нибудь из дома или отправилась перекусить с другими практикантами, но сейчас время работало против нее.
Услышав, как открывается наружная дверь, Гермиона подняла голову и улыбнулась входящей Нимфадоре Тонкс. Она была аврором, когда сама Гермиона изъявила желание работать в отделе раскрытия преступлений, связанных с магией, и какое же было ее удивление, когда, вернувшись из французского университета пять лет спустя, она увидела своим начальником не кого-то, а именно Поттера, мысли о котором не покидали ее никогда.
После того, как Добби выпустил ее из шкафа, она спустилась в Большой зал Хогвартса, где лежало много прикрытых тел, а по углам сидели уставшие во время битвы волшебники. Её осудили за трусость – она не стала оправдываться, тем более, все потеряла смысл, когда она увидела поцелуй Поттера и Джинни Уизли, первой красавицы Хогвартса. Грейнджер покинула Хогвартс в тот же миг и сдала экзамены экстерном, чтобы учиться во Франции, где ее ждали родители.
– Ну что, пошли обедать? – спросила Тонкс.
– Обед мне придется пропустить. Сегодня какой-то адский денек.
Гермиона смущенно покосилась на Тонкс, и улыбка той немедленно превратилась в ухмылку.
– Адский денек или адский босс?
Она уселась на край стола.
– Слышала, что сегодня утром Поттер был малость взбешен.
Гермиона со значением на нее поглядела. Нимфадора Тонкс не работала с Гарри Поттером, предпочитая полевую работу, тогда как Поттер устал от игры в войну, к которой его готовили с самого раннего возраста, засел в Министерстве и стал инспектором, с неплохими перспективами. Такими неплохими, что уже через три года они были родственниками, как и многие чистокровные в этом мире. Подружились Тонкс с Гермионой потому, что у Тонкс отец был магглом, как, впрочем, и мать у Гарри.
– Даже если я раздвоюсь, все равно не успею закончить вовремя, – Гермиона уткнулась лбом в руки, а затем взглянула в лицо подруги.
– Может, тебе что-нибудь нужно? – Тонкс повела глазами в сторону его кабинета. – Наемный убийца? Святая вода? Авада Кедавра?
Гермиона рассмеялась:
– Нет, спасибо, этого даже Авада Волдеморта не взяла, что ему какой-то убийца.
Тонкс хмыкнула и, махнув рукой, вышла за дверь.
Спустя несколько часов Гермиона дописала последние документы-отчеты, и в пять минут седьмого поставила последнюю точку на пергаменте. Она взглянула на часы и сорвалась в кабинет к Поттеру.
Извинения ей не помогут. И кроме того, с какой стати она должна отвечать за то, что от нее не зависело? Пусть поцелует ее в зад. Преисполнившись новой для себя смелости, она гордо подняла подбородок и прошествовала туда, где он сидел.
Не глядя на Поттера, она порылась в бумагах и, вытащив копию речи, положила на стол перед ним.
– Вы готовы? Я могу начинать? – надменно спросила Гермиона, выпрямив спину.
Поттер ничего не сказал, сверля взглядом её бравый фасад. Было бы куда легче, не будь он таким красавчиком, тем более без этих своих привычных очков.
– Почему ты все время в очках?
– Спешу тебе напомнить, что нет зелья или заклинания, исправляющего зрение, – сказал он, ставя ладони у стены и захватывая Гермиону в ловушку.
– Конечно, знаю, – закатила глаза Гермиона, держа руку на его груди, чтобы он не приближался к ней вплотную. – Но есть, в конце концов, линзы и лазерная терапия. Маггловская наука никогда не стоит на месте.
Вместо слов он просто махнул на лежавшие перед ним материалы, давая Гермионе знак приступать.
Откашлявшись, она начала презентацию. Пока она переходила от одного аспекта проекта к другому, Поттер продолжал молча пялиться на свою копию пергамента, которые она размножила заклинанием и вывела на стену вроде проекции.
«Почему он так спокоен? С его припадками она уже научилась справляться. Но жутковатая тишина?»
Это нервировало Гермиону, так что ее немного потряхивало.
Гермиона наклонилась над столом, указывая на очередную порцию таблиц и графиков, когда произошло это.
– Расчетное время для первого этапа, кажется, немного не…
Гермиона замерла на полуслове, затаив дыхание. Рука мистера Поттера мягко опустилась ей на талию, а затем скользнула вниз и улеглась на ягодицы. За все те девять месяцев, что она проработала на него, он ни разу намеренно не прикоснулся к ней, порой избегая даже взгляда.
Это прикосновение определенно было не случайным.
Тепло его руки сквозь юбку добралось до кожи. Все мышцы её тела напряглись, а внутри как будто все начало таять.
Что, черт побери, он делает?
Разум завопил, требуя оттолкнуть его руку, требуя сказать ему, чтобы он никогда впредь не смел к ней прикасаться, но у тела были свои идеи на этот счет. Соски затвердели так, что пришлось сжать зубы.
Предательские соски.
Сердце бешено стучало у Гермионы в груди. Прошло по меньшей мере полминуты. Никто из них не сказал ни слова, только рука Поттера, продолжая нежно поглаживать, сползла на бедро. Единственными звуками в звенящей тишине зала были их дыхание и приглушенный шум города внизу.
– Развернитесь, мисс Грейнджер.
Негромкий голос Поттера нарушил молчание, и Гермиона выпрямилась, глядя прямо перед собой. Затем медленно развернулась. Его рука, скользнув по телу, опустилась ей на бедро. Она чувствовала широкую мужскую ладонь – от кончиков пальцев на крестце до большого пальца, упирающегося в мягкую кожу над тазовой костью. Опустив глаза, Гермиона встретилась с ним взглядом. Поттер напряженно посмотрел на нее.
Она видела, как поднимается и опадает его грудь, как дыхание становится все глубже. На резко очерченной челюсти дрогнул мускул. Его палец начал двигаться, медленно скользя взад и вперед, а взгляд не отрывался от её лица. Поттер ждал, что она его остановит. У Гермионы было вполне достаточно времени, чтобы оттолкнуть его или просто развернуться и уйти. Но прежде чем как-то отреагировать, ей надо было разобраться с кипящей в груди бурей эмоций. Она давно перестала чувствовать что-то подобное, стараясь убить в себе желание, и никак не ожидала, что спустя пять лет все вернется, лишь приправленное чувством ненависти. Так он её достал за последние месяцы. Ей хотелось отвесить ему пощечину, а затем притянуть к себе за отворот рубашки и лизнуть в шею.
– О чем ты думаешь? – прошептал он.
В его глазах насмешка мешалась с беспокойством.
– Я все еще пытаюсь это осознать.
Не отводя взгляда, он начал опускать руку. Его пальцы, пробежав по бедру, коснулись края юбки. Подняв подол, он погладил резинку и кружевной край чулка. Длинный палец скользнул под тонкую ткань и легонько потянул ее вниз. Гермиона резко вдохнула, внезапно ощутив, как внутри все плавится.
Как она могла допустить, чтобы тело так реагировало?
Ей все еще хотелось ударить его, но намного сильней хотелось, чтобы он продолжал. Между ног волной растекалась слабость. Тем временем Гарри Поттер засунул руку под резинку её трусиков. Она почувствовала, как его палец ласкает нежные створки, прежде чем протиснуться внутрь. Гермиона прикусила губу, стараясь – безуспешно – сдержать стон. Когда она взглянула на Поттера, то увидела, что у него на лбу выступили капельки пота.
– Черт, – тихо прорычал он. – Там так влажно.
Он закрыл глаза и, кажется, отдался той же внутренней борьбе, что и Гермиона. Покосившись вниз, она обнаружила, что мягкая ткань его брюк натянулась. Не открывая глаз, он вытащил палец и смял в кулаке тонкое кружево трусиков. На его лице отчетливо читалась ярость. Он весь дрожал.
А затем одним быстрым движением Поттер сорвал тонкие трусики… В тишине зала явственно послышался треск рвущейся ткани.
Грубо ухватив за бедра, он посадил её на стол и раздвинул ей ноги. Она невольно застонала, когда его пальцы, вернувшись, скользнули между ног и снова погрузились внутрь. Гермиона остро презирала этого волшебника, но тело её предало: хотелось большего, хотелось, чтобы он продолжал. И он был хорош, хотя его прикосновения не были любящими и нежными. Перед ней стоял мужчина, привыкший получать то, чего он желает. К этому он привык с самого детства – с тех пор, как отразил Аваду и пусть ненадолго, но уничтожил Волдеморта. А в эту секунду он желал Гермиону, впрочем, он желал её давно. Вот только она не хотела становиться очередной подстилкой… но прямо сейчас ничего не могла с собой поделать.
Поттер продолжал наращивать темп движения пальцев. Склонив голову на плечо, она оперлась на локти, чувствуя быстрое приближение оргазма.
К собственному ужасу, Гермиона даже проскулила:
– Ох, пожалуйста.
Перестав двигаться, он вытащил пальцы и сжал руку в кулак. Сев прямо, Гермиона вцепилась в шелковый галстук Поттера и рывком приблизила его лицо к своему. Его губы были также совершенны на вкус, как и с виду – твердые и мягкие одновременно. Её еще никогда не целовали так: чувствуя каждый изгиб, каждый уголок и каждое игривое движение языка, заставляя почти что терять рассудок.
Гермиона прикусила его нижнюю губу, а тонкие руки потянулись вниз, к его брюкам, и быстро выдернули ремень из петель.
– Надеюсь, ты готов закончить то, что начал.
Он низко и сердито зарычал и, схватив её блузку, рванул. Серебряные пуговицы испуганно раскатились по длинному столу. Его ладони обхватили упругую грудь, пальцы заскользили по напряженным соскам, а томный взгляд по-прежнему не отрывался от её лица. Его крепкие мужские руки были жестки – они почти причиняли боль, но вместо того, чтобы вздрогнуть или отпрянуть, Гермиона вдавилась грудью в его ладони. Ей хотелось еще, еще сильней, еще жестче. Хотелось ощутить его в себе так, как она мечтала с самого четвертого курса, когда случайно забрела на восьмой этаж, где он без рубашки отрабатывал движения гриффиндорским мечом.
Зарычав, он сжал пальцы. Промелькнула мысль, что могут остаться синяки, и на какой-то ужасный миг она поняла, что хочет этого. Она хотела хоть как-то запомнить это ощущение: когда тело полностью покоряется своим желаниям, отбросив всяческие условности и предрассудки.
Наклонившись, он легонько куснул её в плечо и прошептал:
– Ах ты, маленькая шалунья.
Гермионе так не терпелось оказаться поближе к нему, что она с удвоенной скоростью задергала молнию у него на ширинке, напрочь забыв о том, что она волшебница и может применить магию. Спустив с него штаны и боксеры, она сильно сдавила освободившийся член, чувствуя рукой, как он пульсирует.
То, как Гарри Поттер прошипел фамилию – «Грейнджер», – должно было вызвать у Гермионы яростную дрожь, но сейчас она ощущала лишь одно: чистое, неразбавленное желание. Он до конца задрал ей юбку и повалил на стол. Прежде чем она успела сказать хотя бы слово, он схватился за ее лодыжку, взял в руку член и, подавшись вперед, вонзил его до самого основания.
У неё даже не осталось сил, чтобы ужаснуться собственному громкому стону, – ничего лучше она в жизни не испытывала – просто запредельно прекрасно. Идеальное соотношение нежности и грубости.
– В чем дело? – прошипел он сквозь стиснутые зубы, резко двигая бедрами и глубоко всаживая свой природный меч. – Тебя никогда раньше так не трахали? Ты не была бы такой неприступной фифой, если бы тебя оттрахали как следует.
Какого дракла он о себе возомнил?
И почему её так заводило то, что он прав? Один-единственный опыт вряд ли можно было назвать удачным, да и вообще как-то называть.
– Бывало и получше, – уколола она, прохрипев слово между резкими рывками.
Он рассмеялся, тихо и язвительно.
– Посмотри на меня.
– Нет.
Она уже почти добралась до вершины наслаждения, но тут он резко остановился и сделал шаг назад.
Неужели он так её и оставит?
Нет.
Схватив за руки, он рывком поднял Гермиону со стола. Его губы прижались к её рту, язык ласкал небо и зубы.
– Посмотри на меня, – повторил он сдавленно.
И теперь, когда он больше не был в ней, она наконец-то смогла это сделать. Поттер медленно моргнул. Длинные темные ресницы коснулись щек. А затем он сказал:
– Попроси меня, чтобы я дал тебе кончить.
Неверный тон. Это прозвучало почти как вопрос, но слова выдавали его, чертова подонка, с головой. Гермиона хотела, чтобы он дал ей кончить. Больше всего на свете. Но будь она проклята, если когда-нибудь о чем-то попросит его, не после того, что он сделал перед битвой и после нее, не после пятилетнего молчания, не после этих отвратительных девяти месяцев.
Презрительно сощурив глаза, она процедила:
– Мистер Поттер, вы настоящий говнюк, – так она часто называла его в школе.
Судя по его улыбке, именно этого он и добивался. Ее так и подмывало вогнать колено ему в пах, но тогда она бы не получила то, чего хотела гораздо больше.
– Скажите «пожалуйста», мисс Грейнджер.
– Пожалуйста, иди и оттрахай себя в зад.
Через пару секунд её грудь оказалась прижата к холодному окну. Разница температур между ледяным стеклом и его кожей заставила Гермиону вскрикнуть. Она вся горела и каждой клеточкой своего тела жаждала его грубого прикосновения.
– По крайней мере, ты упрямо стоишь на своем, – прорычал он, куснув ее за плечо.
Затем он практически пнул её по лодыжкам.
– Раздвинь ноги.
Она так и сделала. Без малейших колебаний он притянул к себе ее бедра и снова резко вошел.
– Любишь холод? – толчок.
– Да, – толчок.
– Грязная, извращенная девчонка, – толчок. – Тебе нравится, когда на тебя смотрят, да? – промурлыкал он, прикусывая мочку её уха. – Тебе нравится, что весь Лондон может посмотреть сюда и увидеть, как тебя трахают? Ты сейчас балдеешь от того, что твои симпатичные сиськи прижаты к стеклу.
– Заткнись, ты все портишь, – еще резкое движение.
Но это было неправдой. Совсем нет. Его хриплый голос творил со Гермионой странные вещи.
Однако он лишь рассмеялся ей в ухо. И, возможно, заметил, как от этого звука у неё по спине пробежала дрожь.
– Хочешь, чтобы они увидели, как ты кончаешь? – он заработал бедрами сильнее, еще быстрее.
Гермиона лишь застонала. Слова не складывались, и каждый толчок его бедер все сильней прижимал ее к стеклу.
– Скажи это. Хочешь кончить, мисс Грейнджер? Ответь мне, или я остановлюсь и заставлю тебя опуститься на колени, – прошипел он, с каждым движением все глубже и глубже вгоняя член.
Та часть Гермионы, что его ненавидела, растворялась, как крупицы сахара на языке, зато другая, которой хотелось взять все, что он мог дать, разрасталась, горячая и нетерпеливая.
– Просто скажи мне, – его голос уже походил на рычание.
Наклонившись вперед, он сжал губами мочку её уха, а потом сильно куснул.
– Обещаю, что дам тебе кончить.
– Пожалуйста, – произнесла она, закрывая глаза и забывая обо всем на свете, кроме него одного, – пожалуйста. Да.
Протянув руку, он принялся поглаживать кончиками пальцев её донельзя влажную промежность – точно выверенное давление, идеальный ритм. Гермиона почувствовала, как его прижавшиеся к её затылку губы раздвигаются в улыбке, а затем, когда его зубы впились в кожу, больше не смогла терпеть. Волна тепла прокатилась по её позвоночнику, по бедрам и между ног, прижимая её к нему. Ладони вдавились в стекло, и все тело затряслось от нахлынувшего оргазма. Задыхаясь, она жадно глотала воздух. Когда спазмы наконец утихли, Поттер отодвинулся и развернул Гермиону лицом к себе. Он наклонил голову, и его губы прошлись по её влажной шее, по подбородку, по нижней губе.
– Скажи спасибо, – шепнул он.
Гермиона погрузила пальцы в его волосы и сильно потянула, надеясь добиться от него хоть какой-то реакции, проверить, в своем ли он уме или окончательно спятил.
Какого черта они делают?
Он застонал и наклонился ниже, покрывая шею поцелуями и прижав свой напряженный член к плоскому животу.
– А теперь сделай мне хорошо, – попросил он.
Высвободив одну руку, Гермиона сжала его член и начала поглаживать. Он был длинным, увесистым – идеальным. Она хотела сказать это вслух, но будь она проклята всеми Пожирателями смерти, если когда-нибудь позволит своему боссу-придурку узнать, насколько он безупречен.
Всегда был безупречен. И тогда, когда одним насмешливым движением спас ей от тролля, лишь посмеявшись над такой глупостью, как плач в туалете. Он стал ее героем. Героем, который ловко убил василиска – смело и самоотверженно, и позже, когда она летела с ним на гиппогриффе, потому что помогла оправдать крестного с помощью маховика времени. И на четвертом, когда она стала его заложником на втором испытании Турнира трех волшебников. Только его постоянная бравада и себялюбие не позволяли ей сию же секунду кинуться к нему в объятия.
Гермиона отстранилась и посмотрела на него, полуприкрыв веки.
– Сейчас ты кончишь так сильно, что и не вспомнишь, кто тут величайший в мире герой и волшебник, – прорычала она, съезжая вниз по стеклу и постепенно забирая в рот его член, пока он не вошел весь и не уперся в глотку. Ощущения были странными, но и отторжения она не чувствовала. Однажды он сказал, что это лучшее занятие для её язвительного рта, и впервые она была с ним согласна.
Поттер сжал челюсть и громко застонал. Она подняла на него взгляд и зажмурилась от удовольствия. Он был таким напряженным, словно полностью во власти ощущений. Ощущений, что дарила ему она.
Его ладони и лоб были прижаты к стеклу, а глаза зажмурены. Он выглядел уязвимым и невероятно привлекательным в своей блаженной истоме. Но он не был уязвимым. Он был самым редкостным козлом на этой планете, и Гермиона впервые стояла перед ним на коленях.
Ну уж нет.
Так и не сделав ему того, чего он так хотел, она резко выпустила гладкую твердую плоть и резко встала, одернула юбку, запахнула блузку и встретилась с ним взглядом. Теперь, когда он не прикасался к ней и не заставлял чувствовать то, на что не имел ни малейшего права, это было намного легче.
Секунды утекали. Никто из них не отводил взгляда.
– Какого дракла ты делаешь? – прохрипел он, и потянулся рукой к её растрепавшимся волосам. – Встань на колени и открой рот.
– Как бы не так, – она резко схватила со стола свою палочку и направила ему в лицо.
Запахнув лишившуюся пуговиц блузку, она медленно пошла вон из кабинета, стараясь изо всех сил, чтобы дрожащие ноги ее не подвели.
В своем кабинете, взяв бисерную сумочку со стола, она набросила куртку, отчаянно пытаясь застегнуть пуговицы трясущимися пальцами, сил на магию не было совершенно. Поттер все еще не выходил, и Гермиона кинулась к лифту, моля про себя:
«Мерлин, боже, только бы лифт приехал прежде, чем мне снова придется столкнуться с ним лицом к лицу».
Гермиона старалась не думать о том, что произошло, пока не выберется оттуда. Не дождавшись лифта, она решила спуститься по лестнице. Сойдя вниз на один пролет, она услышала голос. Голос, снившийся ей каждую ночь на протяжении десяти лет своей жизни.
Гермиона побежала. Пролет. Еще пролет. Еще полминуты, и она оказалась бы в Атриуме.
И почему он не мог просто удержать член в штанах? Почти год он как-то справлялся. Да, даже семь лет, с тех пор, как она отдалась этому идиоту Лонгботтому. Он знал, что ничего серьезного не было, что она скорее пожалела об этом, но ничего не мог с собой поделать.
Она была его. Его с самого первого момента, как он увидел кареглазую растерянную девочку. Он спасал ее, она спасала его. И в какой-то момент он просто захотел ее, но не в его характере было просить, вот требовать – это про него. Гермиона оказалась твердым орешком. орешком, который он так и не раскусил, отпустив ее на все четыре стороны и занявшись восстановлением психики после почти двухлетней войны. Он знал, что должен умереть, и не торопился заводить отношения. А позже он просто в ней разочаровался. Ведь она любила его. Гарри же видел это. Но все равно легла под другого. Подумаешь, он позабавился с Лавгуд. Он все для себя решил. Она в прошлом. И даже то, что он запер ее в шкафу в Выручай-комнате не делало его к ней ближе, он прекрасно это продемонстрировал, засосав у всех на виду шлюшку Уизли.
И даже когда она появилась на пороге его кабинета, готовая к работе и, сука, такая прекрасная – словно подснежник, только что найденный в лесу, – Гарри не собирался поддаваться ее чарам. И это работало. Он держался на расстоянии и всячески помыкал ею. Черт, он готов признать, что вел себя как совершенный ублюдок. А потом просто сорвался. Все, что для этого потребовалось – одна секунда в той тихой комнате, запах этой женщины, обволакивающий и ласкающий, чертова задравшаяся юбка и задница, уткнувшаяся ему чуть ли не в лицо. Гарри слетел с катушек. Гарри был уверен, что если поимеет ее разок, то быстро разочаруется и желание уйдет. И он сможет наконец вздохнуть спокойно. Но нет – вот он, Гарри Поттер, у двери в её кабинет, не желающий ее отпускать. Она должна быть его. Она уже десять лет его. Просто пора ей это объяснить.
Гарри толкнул дверь и побежал вниз по лестнице. Пролет. Еще пролет.
– Грейнджер, стой!
Каштановая грива уже близко. Гарри схватил ее за плечо и не дал сделать последний шаг к двери, толкнув ее в стену.
Движение палочкой, и они отгорожены от всего мира. И даже если сам Министр Магии будет проходить мимо, он не заметит двух совокупляющихся тел. Это то, что он намерен был сделать. Показать этой женщине, кто здесь мужчина, кто здесь ее мужчина. Взять её за эти шикарные волосы и оттащить к себе в пещеру.
– Куда это ты собралась, Грейнджер?
– Знаешь, для такого выпендрежного умника ты иногда ведешь себя, как полный кретин. На что это похоже? Я иду домой! Шла, – она тяжело дышала, и Гарри видел, как ей хочется повторить то. чем они занимались несколькими этажами выше.
– Я вижу, – прорычал Гарри и прижался к ней всем телом. – Только я не отпускал тебя. Ты мне должна.
– Я ничего тебе не должна, потому что не обещала.
– Твои глаза всегда говорили за тебя.
Глубоко втянув носом воздух, Гарри швырнул свою палочку на пол, скинул с нее куртку и сумочку, наклонился и впился поцелуем в ее губы. Погрузив пальцы в запутанные волосы, он прижался к Грейнджер. Его член, касающийся живота этой стервочки, запульсировал, когда она в точности повторила его движение: запустила пальцы в черные лохматые волосы и сжала кулак.
Вновь задрав бежевую юбку до самого живота, Гарри хрипло застонал. Его пальцы вновь нащупали кружевной верх ее чулок. Наверняка она всегда надевала их специально, чтобы помучить его. Он провел кончиками пальцев по теплой и влажной промежности, кажется, еще пульсирующей после последнего оргазма, и тут язык Грейнджер пробежал по его губам.
Когда Гарри сунул внутрь два пальца, она испустила низкий стон. Она была еще мокрее, чем десять минут назад, если это вообще было возможно. Да, похоже, у кого-то была та же проблема, что и у Гарри. Он начал сильно двигать двумя пальцами, в то время как большой палец энергично массировал клитор. Охнув, она оторвалась от его губ и прохрипела:
– Скорее, мне нужно почувствовать тебя внутри. Сейчас же.
Гарри прищурился, стараясь не показать, какой эффект произвели ее слова.
– Скажите «пожалуйста», мисс Грейнджер.
– Сейчас же, – нетерпеливо повторила она.
– Решила покомандовать?
Грейнджер наградила его таким взглядом, что у мужика послабее сразу бы все упало. Гарри невольно расхохотался. Она могла постоять за себя. Она же создана для него. Не один Лонгботтом с ней бы не выжил. Просто бы кинул себе в лоб Аваду.
– Хорошо, что я нынче так щедр, – насмешливо проговорил он и потянулся к брюкам.
Быстро расстегнув ремень и расстегнув ширинку, он приподнял ее и резко вошел. Мерлин, это было чудесно. Лучше всего на свете. Это объясняло, почему Гарри не мог выкинуть её из головы столько времени.
«Да, если бы знал, каково это – быть в ней, я был плюнул на всю заваруху с крестражами и просто драл бы её в каком-нибудь райском уголке, и пусть горит это отсталое общество Адским пламенем», – подумал он, а вслух проворчал:
– Столько времени впустую.
Грейнджер задохнулась, и Гарри ощутил, как ее горячая плоть плотно обхватывает его член. Прерывисто дыша, она впилась зубами ему в плечо сквозь ткань пиджака и обняла ногами. Гарри начал быстро и резко двигаться, прижимая ее к стене еще теснее.
Подняв голову с его плеча, она куснула Гарри за шею, а затем сжала зубками нижнюю губу.
– Почти, – прорычала она и сильней сжала ноги, проталкивая член глубже. – Я уже почти…
Отлично.
Зарывшись лицом в ее шею и волосы, чтобы приглушить стон, Гарри сжал руками ее ягодицы и внезапно и сильно кончил в нее. Вытащив член, чтобы она не могла и дальше тереться об него, Гарри опустил ее на дрожащие ноги. Она уставилась на него, словно пораженная громом. Лестничный пролет заполнился свинцовым молчанием.
– Ты серьезно? – шумно выдохнув, спросила она и откинула голову. Ее затылок с тупым стуком ударился о стену. – О чем ты думал? Где я в семь часов вечера найду противозачаточные зелья?
– Вообще, подумать можно, но зачем? – совершенно искренне удивился Гарри, а потом понял, что так ничего и не сказал ей о своих планах.
Она резко толкнула его в грудь и начала уже в который раз спускать вниз многострадальную юбку и вытирать слезы.
– Гермиона, – вдруг мягко заговорил Гарри, – Хочешь, я расскажу тебе историю об одном придурке и маленькой талантливой волшебнице?
Она замерла, покраснела и подняла на него взгляд.
– Просто талантливой? – скромно прошептала Гермиона, и Гарри увидел, как изогнулись её губы в улыбке.
– Самой лучшей выпускнице Хогвартса за последние сто лет, – насмешливо произнес Гарри и вдруг стал серьезным. – Я не могу тебя снова отпустить, не после того, что между нами было.
– Ты, возможно, сделал меня беременной, – сказала, словно отчеканила, она.
– Ты, возможно, сделаешь меня неврастеником, но кто против? – быстро проговорил он последние слова, когда она ткнула ему под ребра кулаком.
Гарри поднял куртку и начал одевать Гермионе на плечи. После секундного размышления она начала приводить в порядок его одежду.
– Почему ты вел себя так? В школе, – тихо спросила Гермиона.
– Ты же уже знаешь о крестражах? – хмуро ответил Гарри и увидел удивленный кивок.
Гермиона, после того, как информация об осколках души Волдеморта просочилась в прессу, наверняка прочитала об этом все, что могла, но точно совершенно не ожидала того, что скажет ей Гарри.
– Я тоже стал крестражем, – Гермиона ахнула и схватилась за сердце. Гарри сразу накрыл это же место ладонью и сжал грудь.
– Гарри! Это не шутки, – она шлепнула его по руке.
– Да кто шутит. Поедем, все расскажу.
– Но как это вышло, и ты ведь должен был…
– Погибнуть? – Гарри тянул ошеломленную Гермиону к выходу, думая, что если рассказывать побольше подробностей, то Гермиона быстро забудет о прошлых обидах. – Должен был. Мать умерла за меня и наградила кровной защитой. Меня, по сути, и готовили к бравой смерти героя. Почему я, думаешь, не трахнул тебя еще на третьем курсе?
– Третьем? – не поверила Гермиона, быстро перебирая ногами, пока он тащил её по Атриуму к каминам.
Конечно, знаешь, как мне этого хотелось, после того, как ты терлась об меня на гиппогриффе?
– Я не терлась! – возмутилась Гермиона и сразу попросила: – Рассказывай дальше.
Гарри остановился у камина и с удовольствием посмотрел на свою любимую волшебницу, такую же талантливую, какой когда-то была мама. Отец до сих пор был ей верен, пусть не физически, но так и не женился, посвятив себя воспитанию сына. Его не было дома в ту ночь, когда в дом в Годриковой Впадине проник Волдеморт.
