Текст книги "Миры Роджера Желязны.Том 18"
Автор книги: Роджер Джозеф Желязны
Соавторы: Роберт Шекли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Ясным июньским утром на сельской дороге к югу от Парижа зазвенела сбруя, застучали копыта – из-за рощи величественных каштанов показалась запряженная четверкой коней карета. Кроме цокота подков и скрипа качающейся кареты слышался только стрекот кузнечиков да залихватский крик возницы: «Пошли, родимые!»
Карета была большая, желтая с красным, на козлах рядом с кучером помещались два лакея. Футах в пятидесяти позади ехала другая такая же карета, а за ней – несколько человек верхом. Десяток мулов замыкали процессию.
В карете сидели шестеро, из них двое – дети: хорошенький мальчик лет девяти – десяти и его сестра, взрослая четырнадцатилетняя барышня с тугими рыжими кудряшками и дерзким выражением красивого личика. Остальные были взрослые; они сидели, тесно прижатые друг к другу, но старались не показывать виду, что им неудобно.
Карету сильно затрясло. Подскачи к ней кто-нибудь из едущих сзади всадников, он бы увидел, что правое переднее колесо выписывает странные петли. Кучер заметил перемену и остановил коней за мгновение до того, как колесо отлетело и карета завалилась на ось.
Передовой всадник, дородный краснолицый мужчина, натянул поводья возле окошка кареты.
– Эй! Все целы?
– У нас все отлично, сэр, – отвечал мальчик. Всадник нагнулся и заглянул в карету. Кивнул взрослым пассажирам, остановился взглядом на Киске.
– Я – сэр Оливер Деннинг из Тьюксбери, – представился он.
– Я – мисс Карлайл, – сказала юная леди, – а это мой брат Квентин. Вы тоже на богомолье, сэр?
– Да, – отвечал мужчина. – Если вы все вылезете из кареты, я велю слуге Уоту осмотреть колесо. – Он указал подбородком на Уота, маленького чернявого валлийца.
– Будем очень признательны, сэр, – промолвила Киска.
– Не стоит благодарностей, – отмахнулся сэр Оливер. – Пока Уот прилаживает колесо, можно устроить маленький пикник. – Осталось непонятным, распространяется ли приглашение на остальных пассажиров.
Сэр Оливер приметил Киску еще до поломки – возможно, когда она поправляла косынку. Пышные рыжие кудри и капризное личико сразили его наповал, Мужчины, даже бывалые вояки, шалели при виде Киски.
Они нашли солнечную лужайку неподалеку от кареты, сэр Оливер расстелил походное одеяло, от которого приятно попахивало лошадью. Он, видимо, привык к кочевой жизни, во всяком случае, в его седельной сумке нашлась провизия и даже кое-какая утварь.
– Тут и впрямь очень недурственно, – сказал сэр Оливер, когда все расселись. В руке он держал поджаристую куриную ножку. – Частенько едал я на воздухе в последней итальянской кампании, когда имел честь служить под началом прославленного сэра Джона Хоквуда.
– Много повидали сражений, сэр? – спросил Квентин больше из вежливости, уже решив про себя, что сэр Оливер служил не иначе как по провиантской части.
– Сражений? Порядочно, – отвечал сэр Оливер и стал расписывать сечу под Пизой таким тоном, словно все о ней наслышаны. Мимоходом упомянул он и о других вооруженных стычках под стенами и в стенах всех итальянских городов, именуя их не иначе как кровопролитными побоищами.
Квентин усомнился в правдивости рассказов, поскольку помнил слова отца: война в Италии состоит из воинственных прилюдных речей и тайных торгов, потом войска входят в город или осада снимается, в зависимости от достигнутого соглашения. Отец говорил еще, что французы, те воюют без дураков, но уж итальянцы и наемники точно создают видимость.
Сэр Оливер не упоминал французов, только Колонна, Борджиа, Медичи и других иностранцев. Он взахлеб живописал утренние сражения, когда малочисленные отряды тягаются на мечах и копьях с такими же отрядами противника, рассказывал о ночных дозорах в северной Италии, где еще удерживаются сарацины, о внезапных отчаянных сшибках под стенами города, где смерть подстерегает осаждающих в обличье кипящего масла или расплавленного свинца.
Сэр Оливер был маленький, коренастый, не первой молодости господин с лысиной и козлиной бородкой. В пылу разговора он для вящей убедительности вскидывал голову, отчего бороденка смешно тряслась. Собираясь ошеломить слушателей очередной кровавой подробностью, он многозначительно прочищал горло. Проказница Киска уже начала ему подражать, и Квентин с трудом сдерживал смех.
Наконец подошел Уот и объявил, что колесо прилажено. Сэр Оливер похвалил слугу и с мужественной скромностью принял общие изъявления благодарности. Он сказал, что, коль скоро они все едут на богомолье в Венецию, им еще встречаться и встречаться, явно подразумевая, что общество такого прославленного рыцаря всем придется по вкусу. Киска самым серьезным тоном заверила, что ему-де всегда рады, ведь колесо может отвалиться еще раз. Сэр Оливер принял сказанное за чистую монету, даже не задумавшись, почему на Киску, Квентина и нескольких дам одновременно напал приступ кашля.
Чуть позже паломники встретились с монахиней, которая должна была их сопровождать, но присоединилась только сейчас. Она подъехала на кобыле, позади слуга на муле вез ее сокола. Карета остановилась, пассажиры быстро посовещались и подвинулись, освобождая место.
Мать Иоанна была аббатисой Урсулинского монастыря под Гравелином, в Англии. Пассажиры тут же узнали, что ее фамилия Мортимер и что она состоит в близком родстве со шропширскими Мортимерами. У нее было скуластое, загорелое лицо, она повсюду таскала с собой сокола, на каждой остановке сдергивала с птицы клобучок и отправляла за дичью. Когда сокол возвращался с растерзанной полевкой, настоятельница хлопала в ладоши и приговаривала: «Отлично, мистрисс Свифтли» – так звали птицу.
Пронзительное сюсюканье доводило Квентина до исступления; всякий раз, как монахиня заводила беседу с соколом, мальчик крепился, чтобы не прыснуть со смеху. Наконец пассажиры уговорили аббатису, чтоб сокол ехал на карете вместе со слугой. Мать Иоанна приуныла, но тут же заметила замершего на опушке оленя. Она предложила остановиться для импровизированной охоты, однако у паломников не было собак, кроме чьего-то мопса, а тот явно не одолел бы и крысы.
Общество узнало, что мать Иоанна не просто Мортимер, но и старшая сестра той самой Констанции, что составила блестящую партию с маркизом Сен-Бо. Она сама, не желая связывать себя узами брака (или, как потом шепнула Квентину Киска, не найдя при всех своих поместьях и титулах никого, кто б на нее польстился), убедила отца поставить ее во главе монастыря. Она объявила, что очень довольна своей обителью под Гравелином, охотничьи угодья там выше всяких похвал, к тому ж и соседний лес в полном ее распоряжении. Сестры все сплошь из хороших фамилий, так что приятное общество за столом обеспечено.
И так прошел день.
Сэр Оливер откинулся в седле и огляделся. Они все еще ехали по открытой местности. На много миль влево тянулись приятные пологие холмы, справа журчал быстрый поток. Впереди уже различались купы могучих деревьев, предвестники начинающегося леса.
Но сэр Оливер видел и нечто другое: примерно в миле впереди путешественников с холмов на дорогу спускалось маленькое красное пятнышко.
Мать Иоанна подъехала к сэру Оливеру на отлично вышколенной гнедой.
– В чем дело? – спросила игуменья. – Почему мы остановились?
Сэр Оливер отвечал:
– Хочу предварительно взглянуть на местность.
– И какого лешего вы собираетесь там увидеть? – поинтересовалась Иоанна.
– Я высматриваю разбойников, которыми, по слухам, кишит эта страна, – сообщил Оливер.
– Нас охраняют, – указала мать Иоанна. – Четверо арбалетчиков, что даром едят наш хлеб.
– Я не вполне им доверяю, – возразил Оливер. – Такие людишки обыкновенно разбегаются при первых признаках опасности. Я предпочел бы знать об угрозе загодя.
– Это смешно, – сказала Иоанна. – Тысяча разбойников будет прятаться в лесу в нескольких футах от нас, и мы их не увидим, пока они сами того не захотят.
– Я все равно должен оглядеться, – упорствовал Оливер. – Там впереди кто-то есть.
Иоанна сощурилась. Она была близорука и не сразу угадала в красном пятнышке человека.
– Откуда он взялся? – пробормотала игуменья как бы про себя.
– Не знаю, – сказал Оливер. – Но он направляется в нашу сторону, так что скоро все выяснится.
Они молча ждали, пока всадник подъедет. Позади растянулся караван: две кареты, четыре верховых лошади и двенадцать мулов. Всего богомольцев было тридцать человек. Часть присоединилась в Париже, где паломники останавливались запастись провизией. Там же, в Париже, они наняли четырех арбалетчиков, бывших солдат итальянской армии, во главе с сержантом по имени Патрис, который объявил, что он и его люди готовы за соответствующую плату охранять караван в небезопасном пути через южную Францию.
Настроение путников было отнюдь не безоблачное. В Париже они целый вечер проспорили, какой дорогой добираться до Венеции. Одни советовали избегать гор и двигаться самым легким путем через сердце Франции, но там снова бесчинствовали англичане. Даже английским подданным не следовало туда соваться.
Большинство высказывалось за западную дорогу, через Бургундию, затем по западному берегу Роны до темных лесов Лангедока, а через них в Руссильон. На том и порешили. До сих пор обходилось без происшествий, но путники оставались начеку, потому что от этой проклятой страны можно ждать худшего.
Одинокий всадник приближался резвой рысью. За спиной его реял багровый плащ с фиолетовой искрой, тело облекал алый камзол, ноги – мягкие кожаные сапожки, голову украшала зеленая фетровая шляпа с орлиным пером. Незнакомец подъехал ближе и остановился.
– День добрый! – вскричал Аззи и представился венецианцем Антонио Креспи. – Я – купец, путешествую по Европе, продаю нашу венецианскую парчу, особенно северным негоциантам. Разрешите показать образцы.
Ими Аззи разжился у настоящего венецианского купца, которого отправил домой пустым, но с мешочком червонного золота.
Сэр Оливер спросил, откуда сэр Антонио взялся – они не видели, чтоб он ехал по дороге. Аззи сказал, что срезал крюк в несколько миль.
– Я постоянно езжу между Венецией и Парижем, уж мне ли не знать короткий и безопасный путь! – Демон улыбнулся самой своей обворожительной улыбкой. – Сэр, если это не слишком большая дерзость с моей стороны, я просил бы разрешения присоединиться к честной компании. Одинокий путник в таких краях поминутно рискует жизнью. Я вам пригожусь – если потребуется, вместе с другими обнажу меч, к тому же покажу, как благополучно миновать самые опасные места, а они еще впереди. Еда у меня своя, так что я вас не обременю.
Оливер взглянул на игуменью:
– Что скажете, мать Иоанна?
Та придирчиво оглядела Аззи с головы до пят. Демон, которому такое было не впервой, беспечно откинулся назад и оперся рукой на лошадиный круп. Если богомольцы не возьмут его с собой, он придумает что-нибудь еще. В аду учат, как хитростью добиться своего.
– Я не возражаю, – молвила наконец Иоанна. Они подъехали к каретам, Оливер представил нового попутчика. Аззи, как знаток местности, поехал впереди, сэр Оливер пристроился рядом.
– Что там в непосредственной близости?
– Следующие миль пятьдесят – густой лес, – сказал Аззи. – Сегодня придется заночевать в чаще. В последние годы о разбойниках ничего не слышно, так что мы будем в безопасности. А к завтрашнему вечеру доберемся до корчмы. Первоклассное заведение, обслуживают монахи, кормят более чем сносно.
Иоанна и Оливер обрадовались. Приятно знать, что впереди тебя ждут теплая постель и доброе угощение. Они не жалели, что взяли Антонио с собой. Молодой рыжеволосый купец всю дорогу развлекал их историями про венецианскую жизнь и порядки при дворе дожа. Рассказы были частью странноваты, частью откровенно непристойны, но тем занятнее. Порой упоминались чудные проделки демонов и чертей, которые, по слухам, посещают Венецию чаще других мест.
Так прошел день. Солнце ползло по небу, не торопясь свершить назначенный круг. Маленькие облачка кораблями плыли к далеким закатным портам. Ветер шелестел в кронах. Паломники ехали шагом по заросшей лесной дороге, не спеша – день, который, похоже, собрался растянуться на целую вечность, располагал к медлительности.
Лес был совершенно, сверхъестественно тих. Не слышалось ни звука, кроме звяканья упряжи, да порой кто-нибудь из арбалетчиков затягивал песню. Наконец солнце достигло зенита и начало медленно клониться к западу.
Караван все дальше углублялся в зеленую лиственную сень леса. В каретах пассажиры стали клевать носами, всадники выпустили поводья. Перед самыми лошадьми из чащи выбежала лань и унеслась, мелькнув за деревьями буро-палево-белыми пятнами. Мать Иоанна дернулась было, но даже у нее не хватило духа ринуться в погоню. И природа, и люди поддались тихому очарованию леса.
Так продолжалось, пока не начало смеркаться. Аззи отыскал ровную полянку и объявил, что тут и стоит заночевать – дальше пойдут овраги и буераки. Путники охотно согласились.
Слуги распрягли лошадей, напоили их в ближайшем ручейке. Богомольцы вылезли из карет, верховые спешились и привязали коней. Взрослые выбирали, где лечь спать, дети под предводительством Киски затеяли игру в пятнашки.
Аззи и сэр Оливер подошли к опушке, где за поваленным дубом удобнее всего было разжечь костер. Набрали сучьев и веток, сэр Оливер достал кремень и огниво. Он не очень умел разводить костры, однако никто другой не вызвался, а сэра Антонио просить не хотелось.
Искры падали на сухой трут, но сразу гасли. Откуда ни возьмись налетел ветер. Что за черт? – дивился сэр Оливер. Он вновь и вновь чиркал огнивом, однако зловредный ветер сводил усилия на нет. Наконец даже искры перестали высекаться. Чем больше сэр Оливер старался, тем меньше выходило толку. Ветер словно нарочно мешал. Когда Оливер развел-таки маленький костерок, подул внезапный порыв с другой стороны и загасил пламя.
Оливер с проклятиями встал размять затекшие олени. Аззи сказал:
– Может, позволите мне?
– Охотно, – вздохнул сэр Оливер, протягивая кремень.
Аззи жестом отказался от кремня, потер указательным пальцем правой руки о ладонь левой, потом указал на трутницу. Между пальцем и трутом проскочила голубая молния. Когда она погасла, перед Аззи и сэром Оливером горел веселый костерок. Ветер, черт знает отчего, и не думал его задувать.
Сэр Оливер пытался что-то произнести, но слова застряли в горле.
– Не хотел вас путать, – сказал демон. – Просто маленький фокус, я выучился ему на Востоке.
Аззи взглянул на сэра Оливера, в зрачках его плясали красные огоньки. Затем повернулся и зашагал назад к каретам.
Когда Аззи подошел к матери Иоанне, та ставила походную палатку, верную спутницу всех своих богомолий. Выцветшее зеленое полотно совершенно сливалось с лесом. Палатка была снабжена бамбуковым каркасом и множеством растяжек. Мать Иоанна как раз воевала с этими растяжками. В дороге веревки спутались в один клубок размером с козлиную голову, и такой же упрямый.
– Сам черт не распутает! – объявила она.
– И все же я с вашего разрешения попробую, – весело предложил Аззи.
Она вручила ему комок. Аззи вытянул левый указательный палец, подул на него: палец стал канареечно-желтым, а ноготь превратился в стального цвета коготь. Аззи постучал когтем по комку, и на веревках заплясало зеленое пламя. Оно погасло, Аззи бросил комок матери Иоанне. Та попыталась поймать, но веревки распались в воздухе. Настоятельница наклонилась и подняла растяжки, которые за мгновение до того были связаны почти что гордиевым узлом.
– Как… – начала она.
– Факирский трюк, я научился ему на восточном базаре, – сказал Аззи с улыбкой.
Игуменья вытаращила глаза: в зрачках его плясали красные огоньки. Монахине заметно полегчало, когда Аззи, насвистывая, пошел прочь.
Ближе к ночи паломники собрались вкруг костра – все, кроме Аззи, который объявил, что прогуляется по лесу. Оливер и мать Иоанна сели особняком от других – не приходилось сомневаться, что они намереваются обсудить.
– Наш новый попутчик, – сказал сэр Оливер, – какого вы о нем мнения?
– Он сильно меня напужал, – сказала аббатиса, прибегнув к словцу своей нянюшки.
– Да, – согласился Оливер. – Что-то с ним нечисто, ведь согласитесь?
– Всецело. Меньше часу назад случилось происшествие, которое заставило меня призадуматься.
– То же и со мной! – вскричал Оливер. – Когда я не смог развести костер, сэр Антонио поджег дрова – указательным пальцем.
– Указательным пальцем и чем еще?
– Ничем. Ткнул им, и вспыхнуло пламя. По его словам, это старый факирский трюк; на Востоке, мол, выучился. Но, по-моему, это больше смахивает на колдовство.
Мать Иоанна секунду смотрела на рыцаря, потом рассказала про Аззи и веревки.
– Это ненормально, – покачал головой сэр Оливер.
– Да уж.
– И это не факирский трюк.
– Да, – согласилась мать Иоанна. – Мало того, у него в глазах пляшут красные огоньки. Заметили?
– Как не заметить? – сказал Оливер. – По ним узнают дьявола, не так ли?
– Так, – кивнула мать Иоанна. – Я читала об этом в «Справочнике по изгнанию бесов».
Как раз в ту минуту из леса, весело насвистывая, вышел Аззи. На плечах он нес молодого оленя.
– Я был бы рад угостить вас сегодня ужином, – сказал Аззи. – Может, кто-нибудь из ваших слуг разделает это благородное животное и зажарит? Я пойду искупаюсь в ручье, а то пока догонишь оленя, запаришься. – И он пошел прочь, посвистывая на ходу.
Паломники проснулись засветло. Как только первые лучи солнца пробились сквозь лиственные кроны, путники сложили вещи, быстро позавтракали и вышли в дорогу. Весь день они ехали по лесу, вглядываясь в дорогу и вслушиваясь во всякий шум, однако никого опаснее комаров не встретили.
Едва свечерело, сэр Оливер и мать Иоанна принялись высматривать обещанную корчму. Они боялись подвоха, но Аззи не обманул: внезапно взглядам предстала корчма, добротное двухэтажное каменное строение с высокой поленницей дров, скотным двором и навесом для прислуги.
В дверях путников приветствовал брат Франсуа, плечистый бородатый здоровяк. Он поочередно пожимал руки входящим.
Аззи вошел последним и вручил брату Франсуа мешочек с серебряными монетами.
– Это за наш ночлег. – Он рассмеялся и как-то странно взглянул на брата Франсуа – тот отшатнулся, будто заподозрил недоброе.
– Сударь, – спросил доминиканец, – не встречались ли мы прежде?
– Могли видеться в Венеции, – сказал Аззи.
– Нет, в Венеции я не бывал. Это было во Франции, и вроде кого-то оживляли.
Аззи помнил тот случай, но не стал просвещать монаха, а только вежливо покачал головой.
После этого брат Франсуа казался подавленным и рассеянным. Он объяснил постояльцам про комнаты и ужин, однако, похоже, сам не слышал своих слов. Монах постоянно косился на Аззи, что-то вполголоса бормотал и украдкой осенял себя крестным знамением.
Когда Аззи попросил спаленку наверху, брат Франсуа сразу согласился, потом еще больше опешил. Он все поглядывал на монеты в своей горсти и качал головой. Наконец подошел к Оливеру и матери Иоанне.
– Ваш попутчик, Антонио… Вы давно его знаете?
– Совсем не знаем, – сказал Оливер. – Он вас обсчитал?
– Нет, нет, напротив.
– Как это?
– Он согласился заплатить за комнату шесть сантимов и вложил медяки мне в руку. Потом сказал: «Что за черт, можно и расщедриться» – и указал пальцем на монеты. И они тут же стали серебряными.
– Серебряными! – вскричала мать Иоанна. – Вы не ошиблись?
– Какое там! Вот, взгляните сами. – Корчмарь показал серебряный сантим. Все трое уставились на монетку, будто это сам дьявол.
Позже Оливер и мать Иоанна пошли искать брата Франсуа, чтобы договориться насчет завтрака, но тот как сквозь землю провалился. Наконец на двери кладовой обнаружилась записка. «Простите меня, уважаемые, – гласила она, – я вспомнил, что должен немедленно встретиться с настоятелем монастыря святого Бернарда. Молю Бога не покинуть ваши души в опасности».
– Странно! – удивился сэр Оливер. – И что вы на это скажете?
Мать Иоанна поджала губы.
– Он перепугался до полусмерти и сбежал.
– Но если он считает Антонио демоном, почему не сказать нам?
– Он боялся открыть рот, – предположила мать Иоанна, – раз этот демон выбрал наше общество. – Она на секунду задумалась. – Нам тоже стоит поостеречься.
Рыцарь и монахиня долго сидели молча и смотрели в огонь. Сэр Оливер поворошил угли, но ему не нравились рожицы, которые возникали в пламени. Мать Иоанна дрожала без всякой причины, хотя в комнате не было ни ветерка.
Через какое-то время она промолвила:
– Так продолжаться не может.
– Да, конечно, – согласился сэр Оливер.
– Если он демон, мы должны принять меры к своей защите.
– Да, но как узнать?
– Мы пойдем к нему и спросим без обиняков, – заявила мать Иоанна.
– Спросите. Буду вам очень признателен, – сказал сэр Оливер.
– Вообще-то я думала, вы спросите. Кто из нас военный? Спросите его напрямик!
– Мне не хотелось бы его оскорбить, – произнес сэр Оливер по некотором размышлении.
– Этот Антонио – не человек.
– Кем бы он ни был, может, ему неприятно будет нам открыться, – сказал сэр Оливер.
– Кто-то должен с ним поговорить.
– Наверно.
– И если вы хоть чуточку мужчина…
– Да ладно, ладно, поговорю я.
– Определенно он демон, – твердо сказала мать Иоанна. – Эти пляшущие красные огоньки в глазах – самый верный знак. А с тыла вы его видели? Там явно припрятан хвост.
– Демон! Среди нас! – произнес сэр Оливер. – Если так, мы, наверно, должны его убить.
– Где уж нам убить демона! – протянула мать Иоанна. – Считается, что это очень трудно.
– Правда? Я в этом ничего не смыслю.
– Я немного смыслю, – сказала игуменья. – Мой орден не занимается изгнанием бесов, мы предоставляем это другим. Но кое-что я, конечно, слыхала…
– И заключили из этого… – подсказал рыцарь.
– Что убить демона очень трудно и даже невозможно. Вдобавок, если ты его убьешь, это скорее всего был не демон, а какой-то бедолага, у которого на горе оказались в глазах красные огоньки.
– Чертовски запутанная ситуация, – пробормотал сэр Оливер. – И что же нам делать?
– Думаю, предупредить остальных, потом собрать сколько есть ладанок и мощей и попытаться изгнать нечистого духа.
– Вряд ли ему это понравится, – задумчиво промолвил рыцарь.
– Не имеет значения. Изгонять демонов – наш долг.
– Да, конечно, – согласился Оливер. Однако затея явно пришлась ему не по вкусу.
Остальные богомольцы не удивились, когда мать Иоанна сказала, что заподозрила в их попутчике демона. В те беспокойные времена ничего другого ждать не приходилось. Сообщалось о рыдающих статуях, говорящих облаках и всем таком прочем. Все знали, что существует чертова уйма сопротивных духов и что они по большей части обретаются на Земле, искушают людей. Странно даже, что не видишь их на каждом шагу.
