Текст книги "Миры Роджера Желязны.Том 18"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Роберт Шекли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Миры Роджера Желязны
Том восемнадцатый

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПОЛЯРИС»

Издание осуществлено совместно с ООО «ТП»

Издание подготовлено АО «Титул»

Театр одного демона

Нэнси Эпплгейт, в благодарность за кровь, пот и слезы.

Роджер Желязны

Моей жене Гейл с любовью.

Роберт Шекли

Часть перваяГлава 1

Илит радовалась. Денек, чтоб спуститься с Небес на маленькое уютное кладбище под Йорком в Англии, – лучше не придумаешь. Конец мая. Солнышко сияет. На замшелых ветвях прыгает и распевает всевозможная птичья мелочь. А самое главное, двенадцать подопечных ангелочков ведут себя, как ангелы и даже лучше.

Малыши дружно резвились; Илит совсем было разомлела, когда в каких-то десяти футах впереди заклубился желтый сернистый дым. Дым рассеялся – перед ней стоял невысокий, рыжий, узколицый демон в черном плаще.

– Аззи! – воскликнула Илит. – Каким ветром тебя занесло?

– Устал от адских забот, решил немного развеяться, посетить святые места.

– Перековаться не надумал? – спросила Илит.

– Я же не ты, – отвечал Аззи, намекая на то, что Илит прежде была ведьмой. – Малыши твои – прелесть! – Он махнул в сторону ангелочков.

– Как видишь, они ужасно хорошие, – заметила Илит.

– На то они и ангелы, – отозвался Аззи. Ангелочки меж тем разбежались по кладбищу и перессорились. От их пронзительных елейных голосков звенело в ушах.

– Глянь, что я нашел! Могила святого Ательстана Медоточивого!

– Да? А у меня тут надгробие святой Анны Радетельной, она главнее!

Ангелочки были все на одно лицо: носики вздернутые, локоны белокурые, шелковистые, вьющиеся на концах (в том столетии снова вошла в моду прическа «паж», и ангелочков стригли под одну гребенку). У всех пухленькие крылышки, еще в младенческом пушке, разумеется, надежно скрытые под нежно-розовыми дорожными плащами. Ангелы, когда посещают Землю, обязательно прячут крылья.

Не то чтобы в 1324 году кого-то удивили бы ангелы – тогда отлично знали, что ангелы регулярно шастают на Землю, равно как и бесы, черти и прочие бесплотные духи, благополучно пережившие смену главных божеств. Встречались и другие потусторонние существа, но им как-то не случилось получить название. В отношении божеств Возрождение было на редкость эклектичной эпохой.

– Что ты тут делаешь, Илит? Темноволосая красавица экс-ведьма объяснила, что сопровождает группу подрастающих ангелочков в летней экскурсии по знаменитым святым местам Англии. Турне входит в курс их религиозного образования. Илит, возможно, из-за своего прошлого (она исправно служила Злу и переметнулась на другую сторону из-за любви к молодому ангелу Бабриэлю) горячо ратовала за религиозное просвещение юношества. Молодые должны знать больше – чтобы, когда люди задают вопросы, Небесам не затрудняться с ответами.

Экскурсия начиналась со знаменитого своими захоронениями Поля Мучеников на севере Англии; ангелочки деловито изучали надписи на камнях.

– А здесь похоронена Цецилия Святая Простота, – восклицал один. – Я только третьего дня виделся с Цецилией на Небесах. Она просила меня помолиться на ее могилке.

Аззи сказал Илит:

– По-моему, детишкам хорошо. Может, позволишь угостить тебя завтраком?

У Илит и Аззи был некогда роман, в те времена, когда они вместе служили Злу. Илит и сейчас помнила, как сходила с ума по грациозному острорылому демону. Конечно, все это в прошлом.

Она пошла, куда указывал Аззи, и порядком удивилась, когда сверкнула молния и все мгновенно стало иным. Они стояли на морском берегу, рядом шелестели пальмы, жирное красное солнце клонилось к закату. У кромки прибоя ожидали стол, уставленный всякими вкусностями, а также широкое, застланное шелками ложе с бесчисленными подушками всех размеров, форм и расцветок. Рядом хор сатиров распевал чувственные песенки.

– Просто приляг, – говорил Аззи, увлекая Илит к постели. – Я поднесу тебе винограду и ледяного шербета, и мы познаем восторги, какие делили в давно – увы, слишком давно прошедшие времена.

– Эй, полегче! – воскликнула Илит, уворачиваясь от его объятий. – Я, как-никак, ангел. Забыл, что ли?

– Не забыл, – отозвался Аззи. – Просто подумал, вдруг ты захочешь развеяться.

– Есть правила, которым мы обязаны следовать.

– А твое приключение с доктором Фаустом – как оно вписывается в эти правила?

– Это была ошибка, результат эмоционального перенапряжения. А после я покаялась. Так что у меня все отлично. Как прежде.

– А с Бабриэлем кто разругался?

– Мы по-прежнему видимся. А ты откуда знаешь?

– В тавернах преисподней адские новости хорошо идут в обмен на райские.

– Неужели кому-то интересно сплетничать о моих любовных делах?

– Ну, не скажи. Когда-то ты была знаменитость номер один. Помнишь, тогда я еще не был тебе противен.

– Зануда ты, Аззи, – сказала Илит. – Хочешь меня соблазнить, так говори, какая я красивая и желанная. А то – знаменитая…

– Кстати, ты отлично выглядишь, – вставил Аззи.

– А ты, как всегда, исключительно умен, – отвечала она. Взглянула на море. – Обман зрения очень милый, я, право, тронута. Но мне действительно пора к детям.

Она шагнула из иллюзорного пространства обратно на кладбище – и вовремя, а то ангелочек Эрмита уже вцепилась в ухо ангелочку Димитрию. Вскоре рядом возник Аззи – похоже, отказ не слишком его огорчил.

– И вообще… по-моему, ты домогаешься совсем не меня. Что с тобой, Аззи? – спросила Илит. – И что ты тут все-таки делаешь?

– Я остался не у дел, – с горьким смехом отвечал Аззи. – Без работы. Вот, решил податься сюда, посмотрю, что делать дальше.

– Сюда? В Англию?

– В Средневековье. Это одна из моих любимых эпох.

– Ты – да не у дел? Я думала, силы Зла тебя ценят, особенно после недавней истории с Фаустом. Ты блестяще себя показал.

– Ах! Не напоминай мне о Фаусте!

– А что?

– Я исправил то, что напорол Мефистофель, – и, думаешь, меня наградили по заслугам? Как бы не так! Адские судьи живут себе, будто получили власть на веки вечные, и того не понимают, дурачье, что вот-вот выйдут из моды и навсегда исчезнут из человеческого сознания.

– Силы Тьмы на грани исчезновения? А что будет с Добром?

– Оно тоже исчезнет.

– Это невозможно, – сказала Илит. – Человечество не может жить без твердых представлений о Добре и Зле.

– Ты уверена? Жило же. Греки запросто обходились без этих понятий, и римляне тоже.

– Сомневаюсь, – отвечала Илит. – И даже если так, человечество никогда не вернется к этому колоритному, но исчерпавшему себя морально языческому образу жизни.

– А почему бы нет? Добро и Зло – не хлеб и не вода. Человечество прекрасно без них обойдется.

– И к этому ты стремишься, Аззи? – укорила Илит. – Чтобы в мире не стало Добра и Зла?

– Конечно, нет! Зло – моя работа, мое истинное призвание. Я в него верю. Я хочу придумать нечто убедительное в защиту того, что называют Злом, встряхнуть человечество, увлечь, вернуть к милой старой драме Света и Тьмы, достижений и потерь.

– Думаешь, у тебя получится? – спросила она.

– Конечно. Не хочу хвастаться, но своего я добиваться умею.

– Не знаю, как с остальным, – сказала Илит, – а с самомнением у тебя все в порядке.

– Если б я только убедил Ананке принять мою точку зрения! – Аззи имел в виду олицетворенную Необходимость, которая, следуя своим неисповедимым путям, правит людьми и богами. – Но старая глупая корова талдычит о нелицеприятности.

– Что-нибудь придумаешь, – утешила Илит. – А теперь мне и вправду пора.

– И как ты не устаешь от этой оравы? – спросил Аззи.

– Когда хочешь стать хорошим, полдела – приучиться любить то, что должно любить.

– А другие полдела?

– Отвечать «нет» на льстивые речи бывших дружков. Особенно – демонов! До свиданья, Аззи, удачи тебе.

Глава 2

Переодетый купцом, Аззи вступил в близлежащий город Йорк. Толпы стекались к центру города, и он позволил людскому потоку увлечь себя в узкие извилистые улочки. Народ был настроен празднично, но Аззи не понимал, из-за чего веселье.

Посреди центральной площади были воздвигнуты деревянные подмостки, и на них шло действо. Аззи решил посмотреть. Театральные представления для широкой публики появились в Европе совсем недавно и сразу завоевали бешеную популярность.

Пьеска была из самых незатейливых. Актеры выходили на деревянный помост и притворялись, будто они – не они, а кто-то совсем другой. Зрелище, если смотришь впервые, весьма захватывающее. Аззи перевидал на своем веку множество представлений, начиная с примитивных козлиных игрищ Древней Эллады, и считал себя знатоком. Как-никак, он бывал на премьерах великого Софокла. Однако представление в Йорке отличалось и от козлиных игрищ, и от античной драмы. Оно было весьма жизненным, актеры на сцене разговаривали, как муж и жена.

– Ну, Ной, что скажешь новенького? – спрашивала жена Ноя.

– Женщина, я только что получил божественное откровение.

– Чего ж тут нового? – скривилась миссис Ной. – Ты, Ной, только и делаешь, что шляешься по пустыне и получаешь божественные откровения. Верно, дети?

– Конечно, мама, – сказал Иафет.

– Истинная правда, – поддакнул Хам.

– Куда уж вернее, – добавил Сим.

– Господь говорил со мной, – упорно стоял на своем Ной. – Он велел мне взять ковчег, который я только что построил, и погрузить на него всех, потому что Он собирается наслать дождь и все потопить.

– Откуда ты знаешь? – спросила миссис Ной.

– Я слышал голос Бога.

– Вечно ты со своими голосами! – в сердцах воскликнула миссис Ной. – И не думай, что я полезу в твой дурацкий ковчег, да еще с детишками, только из-за того, что тебе мерещатся какие-то голоса.

– Знаю, там будет тесновато, – сказал Ной, – особенно после того, как погрузим животных. Но не волнуйся. Господь нас не оставит.

– Животных? – спросила миссис Ной. – Ты ничего о них не говорил.

– Я как раз к этому подхожу. Господь повелел мне спасти животных от потопа, который Он нашлет.

– Каких животных? Кошку? Собаку?

– Не только их.

– Каких же?

– Ну, всяких, – сказал Ной.

– И много?

– По двое каждого вида.

– Каждого? Всех-всех?

– В этом и суть.

– То есть и крыс?

– Да, пару.

– И носорогов?

– Конечно, придется потесниться. Да, и носорогов.

– И слонов?

– Как-нибудь погрузим.

– И моржей?

– Да, конечно, моржей тоже! Господь выразился ясно. Всякой твари по паре.

Взгляд миссис Ной красноречиво говорил: ну вот, бедный старый Ной снова напился и городит всякую чушь.

Зрителям нравилось. Их в импровизированном театре собралось около сотни, они сидели на скамьях и при каждой реплике миссис Ной разражались смехом и одобрительно топали ногами. Это были по преимуществу бедные ремесленники и крестьяне, первые зрители легендарного миракля «Ной».

Аззи сидел в ложе, устроенной на отдельном помосте справа и чуть выше сцены, где помещались зажиточные горожане. Отсюда он видел, как актеры переодеваются в Ноевых невесток. Здесь можно было привольно развалиться, оставаясь над потной немытой толпой, ради которой ставились подобные банально-нравоучительные пьески.

Действие продолжалось. Ной погрузился на ковчег, пошел дождь. Парнишка, стоя на лестнице, с помощью лейки изображал дождь, который льет сорок дней и сорок ночей.

Аззи обернулся к хорошо одетому господину в ложе и заметил:

– Делай, как велит Бог, и все у тебя будет хорошо!.. Какой плоский вывод, и как мало он согласуется с повседневной практикой, где все произвольно и следствие не вытекает из причины.

– Умно замечено, – ответствовал господин. – Однако подумайте, сударь, эти пьесы сочиняются не для того, чтобы отражать жизнь. Они просто показывают, что человек может с достоинством выйти из любого положения.

– Вы правы, сэр, – сказал Аззи. – Но ведь это чистейшей воды пропаганда. Разве вам не хотелось бы посмотреть пьесу, где было бы чуть больше изобретательности, чем в этих небылицах, нанизывающих проповеди одну за другой, словно сосиски у мясника? Пьесу, чей сюжет не исчерпывался бы самодовольным детерминизмом расхожей морали?

– Думаю, занятно было бы, – кивнул господин, – но подобные пьесы сочиняет духовенство, от которого не приходится ждать особых философских глубин. Может быть, сэр, продолжим наш разговор после спектакля, за кружкой эля?

– С удовольствием, – согласился Аззи. – Меня зовут Аззи Эльбуб, моя профессия – джентльмен.

– А я – Питер Уэстфолл, – сказал незнакомец. – Я торгую зерном, моя лавочка – возле церкви святого Григория. Но я вижу, представление возобновилось.

Пьеса была все такой же нудной. Когда она кончилась, Аззи вместе с Уэстфоллом и несколькими его друзьями отправился в таверну «Пегая корова» на Холбек-лейн возле Хай-стрит. Хозяин принес гостям по кружке пенного эля, и Аззи заказал говядины с картошкой на всех.

Уэстфолл получил кое-какое образование в монастыре в Бургундии. Это был крупный полнокровный мужчина средних лет, почти лысый, склонный к подагре; свою речь он сопровождал цветистыми жестами. Глядя, как он отказался от мяса, Аззи заподозрил в нем вегетарианца, и значит, почти наверняка – приверженца ереси катаров [1]1
  Катары – еретическая секта XI–XIV веков в Западной Европе. Придерживались дуалистического учения о наличии двух начал – доброго (Бога) и злого (дьявола), отрицали основные христианские догматы.


[Закрыть]. Аззи было все равно, но он на всякий случай намотал на ус – может, пригодится в будущем. За едой он обсуждал с Уэстфоллом и его друзьями пьесу.

Когда Аззи посетовал на недостаток в ней оригинальности, Уэстфолл сказал:

– Да она и не должна быть оригинальной. Ее цель – донести до зрителя поучительную мысль.

– И это, по-вашему, поучительная мысль? – воскликнул Аззи. – Терпи, и все уладится?.. Вы отлично знаете, что скрипучее колесо смазывают первым. Если не жаловаться, ничего не изменится. В истории Ноя Бог выглядит тираном. Ной должен был возразить! Кто сказал, что Бог всегда прав? Разве человеку не дозволено иметь своего мнения? Будь я сочинителем, я бы выдумал что-нибудь поинтереснее!

Уэстфолл подумал, что Аззи богохульствует, и собрался прочесть ему отповедь. Однако он заметил, что юноша держится отчужденно и властно, а все знают, что члены капитула частенько переодеваются обычными джентльменами, чтобы вызвать простаков на разговор. Он решил не мучиться сомнениями, а сослался на поздний час и предложил разойтись.

Когда Уэстфолл и остальные удалились, Аззи еще на какое-то время задержался в таверне. Он не знал, что делать дальше. Подумал было последовать за Илит и возобновить свои домогательства, потом рассудил, что это не самое разумное. Наконец решил отправиться на континент, как и намеревался с самого начала. Он рассматривал возможность поставить собственную пьесу. В противовес всем этим моралите с их пресной нравственностью. Безнравственную пьесу!

Глава 3

Идея безнравственной пьесы овладела воображением Аззи. Совершить великие дела, как в прошлом, сперва в случае Прекрасного принца, потом в истории Иоганна Фауста. Вновь потрясти мир, равно горний и дольний!

Пьеса! Безнравственная пьеса! Такая, что породит новую легенду о человеческом предназначении и склонит чашу весов на сторону Тьмы!

Он понимал, что задача не из легких, – впереди тяжелый, кропотливый труд. Зато знал, кто поможет ему создать такую пьесу: Пьетро Аретино, человек, которому предстоит стать знаменитым поэтом и драматургом европейского Возрождения. Если удастся уговорить Аретино…

Окончательное решение пришло после полуночи. Да, он это сделает! Аззи вышел из Йорка в чистое поле. Ночь была дивная, с раз и навсегда определенных сфер глядели мириады звезд. Все добрые богобоязненные люди давным-давно спали. Убедившись, что никого – ни добрых, ни злых – поблизости нет, Аззи сбросил атласный плащ с двумя рядами пуговиц и распахнул малиновый жилет. Он был прекрасно сложен: сверхъестественные существа могут за вполне умеренную цену волшебным образом поддерживать себя в форме (для этого достаточно обратиться в адскую фирму под названием «В здоровом теле зловредный дух»). Раздевшись, Аззи развязал льняной кушак, которым приматывал к телу перепончатые крылья, чтобы спрятать их, пока пребывает между людьми. Как славно снова расправить крылья! Аззи льняным кушаком привязал на спину одежду, предварительно убедившись, что мелочь упрятана глубоко – раньше ему случалось терять в полете небрежно убранные деньги. Короткий стремительный разбег, и вот он уже летит в полуночном небе.

Аззи парил во времени, наслаждаясь его терпким запахом. Вскоре он уже летел над Ла-Маншем, держа курс на юго-восток. Свежий попутный бриз в рекордное время домчал его к берегам Франции.

Утро застало Аззи над Швейцарией. Впереди высились Альпы, и он прибавил высоты. Вот и знакомый перевал Сен-Бернар; вскоре потянулась северная Италия. Даже на этой высоте воздух стал значительно теплее.

Италия! Аззи блаженствовал. Италия была его любимой страной, а Возрождение, в которое он только что перенесся, – любимой эпохой. Он считал себя в некотором смысле ренессансным демоном. И сейчас летел над виноградниками и возделанными полями, над пологими холмами и сверкающими реками.

Аззи повернул на восток и, подставив крылья восходящему потоку, несся в воздухе, пока море и суша не слились в сплошное серо-зеленое болото, которое постепенно перешло в Адриатику. Здесь начались предместья Венеции.

Последние желтые лучи заходящего солнца отражались в каналах и озаряли величественный древний город. В ранних сумерках Аззи едва различал гондолы. Они сновали по Большому каналу, на корме у них раскачивались шесты, и с каждого свисало по фонарю.

Глава 4

В Йорке старая служанка Мэг прибирала таверну, когда Питер Уэстфолл заглянул выпить утреннюю порцию эля.

– Мастер Питер, – обратилась Мэг, – вы ничего вчера вечером не теряли? Вот, нашла под столом, где вы сидели.

Она протянула мешочек, сшитый то ли из лосины, то ли из тонкой замши. В мешочке что-то лежало.

– Ах да, – сказал Уэстфолл. Порылся в кошельке, нашел фартинг. – Вот тебе на кружку пива за хлопоты.

Уэстфолл вернулся в свой дом на Роттен-лейн и поднялся на верхний этаж. Здесь у него была просторная мансарда, свет из наклонных окон падал на три массивных дубовых стола. На столах Уэстфолл держал различную алхимическую утварь. В те времена занятия алхимией и магией были доступны многим.

Уэстфолл придвинул стул и сел. Развязал серебряный шнурок, которым был перехвачен мешочек, двумя пальцами осторожно вытащил гладкий желтый камень. На камне был вырезан знак, в котором угадывалась еврейская буква алеф.

Уэстфолл понял, что держит в руках талисман или амулет – могущественное орудие. Таким должен владеть всякий уважающий себя маг. С его помощью можно вызывать духов, одного или нескольких, в зависимости от заключенной в талисмане силы. Уэстфоллу всегда хотелось обладать талисманом, потому что без этого с магией у него как-то не клеилось. Он подозревал, что мешочек обронил тот самый странный юноша, с которым они беседовали после вчерашнего представления о Ное.

Уэстфолл задумался. Это не его талисман. Владелец наверняка вернется за редкой и ценной вещицей. Если так, Уэстфолл немедленно ее вернет.

Он начал убирать талисман обратно в мешочек, потом передумал. Не будет вреда, если немного поиграть с камнем до возвращения владельца. Тут нет ничего предосудительного.

Уэстфолл был один в комнате. Он повертел талисман в руках.

– Ладно, примемся за дело, – произнес он вслух. – Не знаю, какое нужно заклятье, но если ты – настоящий колдовской талисман, то подчинишься и так. Вызови духа, чтобы мне служил, и поживее.

Талисман на глазах закачался и вздохнул. Черный значок поменял цвет: стал сперва золотым, потом багровым. Камень задрожал мелкой дрожью, как будто в нем сидел маленький, но могущественный демон. Раздался пронзительный гул.

Свет в комнате померк, словно талисман забирал силу у солнца. С пола поднялся столб дыма, закружил против часовой стрелки. Откуда-то – по всей видимости, из воздуха – донесся низкий звук, похожий на рев исполинского быка. Комната наполнилась зеленым дымом, Уэстфолл закашлялся.

Когда дым рассеялся, изумленным взорам алхимика предстала молодая, вызывающе красивая женщина с блестящими черными волосами. На ней была длинная плиссированная юбка, алая кофта с вышитыми золотом драконами, туфельки на шпильках и много со вкусом подобранных драгоценностей. В данную минуту женщина тряслась от ярости.

– Что все это значит? – осведомилась Илит – а это была именно она. Талисман вызвал ее, возможно, потому, что запечатлел последние мысли Аззи, а тот, прежде чем обронить мешочек, думал об Илит.

– Я тебя вызвал, – сказал Уэстфолл. – Ты – дух и должна мне служить. Верно? – добавил он с надеждой в голосе.

– Ничего подобного, – отрезала Илит. – Я ангел или ведьма, но не простой дух, и не подчиняюсь твоему талисману. Мой тебе совет: смени настройку и попробуй снова.

– Ой, простите, – пробормотал Уэстфолл, но Илит уже исчезла. Уэстфолл приказал талисману: – На этот раз будь внимательней. Вызови духа, который тебя послушается. Ну же!

Талисман пристыженно вздрогнул, издал мелодичный звук, потом другой. Свет в комнате снова померк, затем вспыхнул в полную силу. Заклубился дым, из дыма выступил человек в причудливом темном шелковом наряде и остроконечной шляпе. С плеч его свисал темно-синий плащ, расшитый золотыми колдовскими знаками. Мужчина был усат, при бороде и выглядел очень недовольным.

– Что такое? – вопросил он. – Я же велел не беспокоить меня, пока не закончу новую серию опытов. Как можно заниматься наукой, если тебя все время дергают?! Кто ты и что тебе нужно?

– Я – Питер Уэстфолл, – сказал Уэстфолл. – Я вызвал тебя силой этого талисмана. – Уэстфолл показал камень.

Бородач удивился.

– Ты меня вызвал? Как это? Дай-ка глянуть. – Он нагнулся над талисманом. – Настоящий египетский. Чем-то он мне знаком. Если не ошибаюсь, это один из талисманов первой партии, ими еще царь Соломон во время оно покорил значительное количество духов. Я полагал, что все они давно на пенсии. Откуда ты его взял?

– Неважно, – осмелел Уэстфолл. – Он у меня, и это главное. Ты должен мне подчиняться.

– Кто, я? Ну, это мы еще посмотрим! – Бородач внезапно увеличился вдвое и угрожающе пошел на Уэстфолла. Тот быстро схватил талисман и стиснул в руке; Гермес вскрикнул и отступил.

– Полегче! – сказал он. – Не надо на меня давить.

– Амулет дает мне власть над тобой.

– Похоже, что так, – последовал ответ. – Однако это смешно! Я – бывший греческий бог, а ныне верховный маг, меня зовут Гермес Трисмегистус.

– Ну так ты влип, Гермес, – объявил Уэстфолл.

– Похоже на то, – нехотя отвечал Гермес. – Кто ты? Ясное дело, не волшебник. – Он оглядел помещение. – И не король, потому что это явно не дворец. Простой обыватель, а?

– Я торгую зерном, – сказал Уэстфолл.

– А как ты раздобыл амулет?

– Не твое дело.

– Конечно, у бабушки в чулане нашел!

– Да где бы ни нашел! – Уэстфолл судорожно стиснул камень.

– Полегче!

Гермес глубоко вздохнул и произнес короткое успокоительное заклинание. Гнев, сколь угодно праведный, был сейчас явно неуместен. Древний амулет действительно дал этому глупому смертному немалую власть. Где он его раздобыл? Украл, небось, ведь сразу видно, ни бельмеса не смыслит в магии.

– Мастер Уэстфолл, – начал Гермес. – Признаю твою власть надо мной. Я и впрямь вынужден тебе повиноваться. Скажи мне, чего ты хочешь, и не будем зря терять время.

– Так-то лучше, – сказал Уэстфолл. – Прежде всего подавай мне кошель с полновесными золотыми монетами, и чтоб они имели хождение повсюду, где мне захочется. Сгодятся английские, французские, испанские, но только не итальянские – они там в Италии вечно обкусывают края. Еще мне нужна настоящая английская овчарка, породистая, как у самого короля. Это для начала, потом у меня будут и другие требования.

– Не торопись, – попросил Гермес. – Сколько желаний я, по-твоему, должен исполнить?

– Сколько скажу! – вскричал Уэстфолл. – Потому что у меня амулет!

Он потряс камешком, Гермес скривился от боли.

– Не перегибай палку! Я все доставлю! Дай мне день-два сроку! – И с этими словами Гермес исчез.

Он без труда раздобыл все, что требовал Уэстфолл. Мешки с золотом хранились у него в пещере под Рейном, под присмотром гномов, которые после Gotterdammerung [2]2
  Сумерки богов (нем.).


[Закрыть]маялись не у дел. Английскую овчарку Гермес тоже нашел без труда – похитил из собачьего питомника под Спотсвудом. И сразу вернулся к Уэстфоллу в Йорк.