Текст книги "Миры Роджера Желязны.Том 18"
Автор книги: Роджер Джозеф Желязны
Соавторы: Роберт Шекли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Венеция казалась обреченной. Однако Аззи еще верил: ее можно спасти. Для этого надо проникнуть за кулисы Вселенной, где хранится космический механизм, – в ту часть космоса, где царит символика.
Чтоб попасть туда, придется выполнить ряд указаний – Аззи и не думал, что когда-нибудь к ним прибегнет. И вот это время наступило. Он нашел укромное место под балюстрадой и сделал замысловатый жест.
Бестелесный голос – один из Стражей Пути – спросил:
– Ты уверен, что хочешь туда попасть?
– Уверен, – отвечал Аззи. И исчез.
Аззи вновь возник в маленькой приемной. Вдоль одной стены стоял длинный диван, у другой – два стула. Большая лампа бросала приглушенный свет на ближайший угол стола, где лежала стопка журналов. У третьей стены за столом с несколькими телефонами сидела секретарша в тоге. Секретарша по всем статьям напоминала женщину, только голова у нее была крокодилья. Эта-то голова окончательно убедила Аззи, что он – в стране, где реализм бессилен и правит символ.
– Что вам угодно, сэр? – поинтересовалась секретарша.
– Я с проверкой символического механизма, – отвечал Аззи.
– Проходите. Вас ждут.
Аззи шагнул через дверь в пространство обескураживающе замкнутое и в то же время безграничное, универсальную полноту, заставленную бесчисленным содержимым. Это походило то ли на фабрику, то ли на ироническое трехмерное замечание по ее поводу, ибо глаз отказывался охватить необъятное. Место вне пространства и времени, казалось, было до отказа забито механизмами, бесчисленным разнообразием колес, шестеренок и приводных ремней – все, по видимости, ни на чем не держалось и беспрерывно шуршало, позвякивало, тренькало.
Ряды механизмов уходили в бесконечность, разделенные узкими деревянными помостами. На одном из таких помостов стоял высокий призрак в сером комбинезоне с белыми лампасами и такой же кепке. Он то и дело пускал в ход масленку, следя, чтоб машины работали гладко.
– Что здесь происходит? – спросил Аззи.
– Здесь земное время сжимается в одну узкую полоску и протягивается между вальцами. А вот тут оно выходит наружу: широкая, тончайшая узорчатая ткань.
Старик показал Аззи широкие вальцы, которые превращали временную нить в пестрое полотно, символизирующее и в некотором роде представляющее собой историю космоса до сего момента. Аззи взглянул и увидел фабричный брак.
– Что это? – спросил он.
– А, здесь погибла Венеция, – объяснил старик. – Город был одной из главных нитей исторической основы, и теперь возник своего рода разрыв культурной традиции; пространственно-временная связь цивилизаций не восстановится, покуда место Венеции не займет другой город. А может, весь узор, лишившись одного из главных своих украшений, навеки потеряет блеск. Последствия таких крупных сбоев труднопредсказуемы.
– Жалко это так оставлять, – сказал Аззи. Он осмотрел натянутую основу. – Глянь, если выдернуть одну эту ниточку, Венеция уцелеет.
Он отыскал сюжетную нить, которой сам и положил начало, затеяв историю с подсвечниками, – точку, где была предрешена участь Венеции. Чтобы восстановить космический порядок, надо было удалить ее из переплетения причинности.
– Мой дорогой юный демон, тебе отлично известно, что в переплетение времен вмешиваться нельзя. Я согласен, это было бы несложно, и все равно не советую.
– А что будет, если все-таки вмешаться?
– Попробуй – узнаешь.
– Ты попытаешься меня остановить? Старик покачал головой:
– Мой долг – ничего не останавливать, просто следить за выползающим узором.
Аззи протянул руку и решительно выдернул нить, на которой встретился с паломниками. Вырванная нитка вспыхнула ясным пламенем.
Медленно ползущая ткань мгновенно восстановилась.
Венеция была спасена. Так просто.
Аззи повернулся, чтобы уйти, и замер: спины его коснулся ледяной палец. Он глянул через плечо. Ткач исчез.
Зловещий голос произнес:
– Аззи Эльбуб?
– Да. Кто ты?
– Зови меня Безымянным. Похоже, ты снова наворотил дел.
– Наворотил чего?
– Вызвал новую неприемлемую аномалию.
– Ясно… А тебе-то что?
– Я – Глотатель Аномалий, – отвечал Безымянный. – Я – Особое Обстоятельство, возникающее в утробе Вселенной, когда превышен порог допустимого. Я – тот, о ком Ананке пыталась тебя предупредить. Своими действиями ты вызвал меня к существованию.
– Очень жаль, – сказал Аззи. – Я вовсе не хотел пробуждать тебя от сна несозданности. Что, если я пообещаю никогда больше не вызывать аномалий?
– Поздно, – отвечал Безымянный. – Ты крепко увяз, старина. Твое последнее вмешательство в механику Вселенной оказалось роковым. А раз уж я здесь, я подумываю заодно уничтожить космос, свергнуть Ананке и начать все снова в качестве Высшего Божества.
– По-моему, это перебор, – сказал Аззи. – Чтобы устранить аномалию, ты намерен произвести еще большую.
– Да, так и погибают вселенные, – кивнул Безымянный. – Боюсь, придется тебя уничтожить.
– Попробуй, – с вызовом произнес Аззи. – Только почему бы тебе не начать с Ананке? Она тут главная шишка.
– Я предпочитаю действовать последовательно, – отвечал Безымянный. – Начну с тебя. Съем твою душу, запью твоим телом, а там посмотрю, за кого приняться следующим. Такова моя программа.
Безымянный махнул подобием руки, и Аззи, не успев даже проститься с ткачом, оказался за столиком в уличном кафе посреди города, архитектурой напоминающего Рим.
На Аззи произвела сильное впечатление переброска, осуществленная без всякой видимой аппаратуры. Однако демон постарался скрыть свое восхищение: Безымянный и так только что не лопался от собственной значимости. Он был тут же, облаченный в мясистое человеческое тело с нахлобученной сверху тирольской шляпой.
Подошел официант в белом смокинге. Аззи заказал чинзано и повернулся к Безымянному:
– Так насчет поединка… Установим какие-то правила, или это будет вольная борьба?
Аззи понимал, что не устоит перед Безымянным, в котором подозревал новорожденное сверхбожество. Однако держался смело, надеясь, что блеф даст какие-нибудь результаты.
– В каком виде борьбы ты сильнее всего? – спросил Безымянный.
– Я всегда отличался в состязании без правил, – отвечал Аззи.
– Вот как? Тогда установим правила.
Правил Аззи не боялся. Он с рождения умел их обходить, и потому уже видел преимущество, хотя, разумеется, не подавал виду.
– По каким правилам будем бороться? – спросил Безымянный.
Аззи огляделся.
– Мы в Риме?
– Да.
– Тогда начнем с гладиаторского устава.
Не успел демон произнести эти слова, как перед глазами у него поплыло. Когда прошло головокружение, он увидел, что стоит в огромном амфитеатре. Пустые скамьи уходили ввысь. Наготу Аззи прикрывала набедренная повязка – очевидно, новое божество тяготело к ханжеству. Это следовало запомнить.
Осмотрев себя, Аззи обнаружил, что держит в одной руке древнего вида щит, в другой – стандартный римский короткий меч.
– Быстро как, – произнес Аззи.
– Я схватываю на лету, – отвечал Безымянный словно ниоткуда.
– И что теперь? – поинтересовался Аззи.
– Рукопашный бой, – отвечал Безымянный. – Один на один. А вот и я.
Сбоку распахнулись ворота. Послышалось урчание, и на арену выкатилось нечто большое, металлическое, на гусеницах. Аззи видел такое раньше – когда посещал сражения первой мировой войны во Франции. Это был типичный армейский танк с обычной броней и пушкой.
– Ты в танке? – спросил Аззи.
– В танке, – отозвался Безымянный.
– Не очень-то честное состязание, а? – сказал Аззи.
– Учись проигрывать с достоинством, – отвечал Безымянный.
Танк загромыхал по арене, вызывающе дудя выхлопной трубой. Потом выпустил щупальца – каждое оканчивалось вращающейся циркулярной пилой. Аззи отступал, пока не уперся в стену.
– Стой! – крикнул он. – А где зрители?
– Что? – спросил танк, останавливаясь.
– Не может быть гладиаторского боя без зрителей, – сказал Аззи.
Тут же отворилась дверь, и амфитеатр начал заполняться публикой. Первыми вошли греческие боги в мраморных белых хламидах. Затем Илит и с ней Бабриэль. От них на несколько шагов отставал Михаил.
Безымянный огляделся и, похоже, остался недоволен увиденным.
– Минуточку, – сказал он. – Объявим короткий перерыв, ладно?
Аззи с Безымянным оказались в гостиной девятнадцатого века.
– Послушай, – сказал Безымянный, – ты убедился, что я превосхожу тебя по всем статьям. Не стыдись. Я – новая парадигма. Никто передо мной не устоит. Я – зримый знак грядущего.
– Так убей меня, и нечего рассусоливать, – сказал Аззи.
– Нет, я придумал кое-что получше: оставить тебя в живых. Чтоб ты был со мной в той новой Вселенной, которую я собираюсь создать.
– Зачем я тебе там?
– А незачем. Буду откровенен. Я только что решил, что мне не помешает собеседник. На память о добром старом времени, то бишь о сегодняшнем дне. Кто-то, кого я не создавал. Думаю, утомительно общаться исключительно с эманациями собственного «я». Потому-то, наверно, ваш Бог вас и покинул – соскучился без собеседника. Я хочу сказать, без товарища по добрым старым временам. Который не был бы в том или ином смысле Он сам. Я такой ошибки не повторю. Ты – другая точка зрения, мне это годится. Я решил сохранить тебе жизнь.
Аззи колебался. Возможность, конечно, блестящая. Но…
– Чего ты тянешь? Я разбил тебя наголову и без всякого труда, а теперь даю тебе шанс. Переходи на мою сторону. Мы с тобой, Аззи, одни из всей этой Вселенной, переживем ее полное разрушение. Мы сметем их всех – богов, чертей, людей, природу, судьбу, случайность – все. Начнем снова с другими, более веселыми персонажами. Ты поможешь мне с замыслом. Мы сделаем все, как нам захочется. Ты будешь при сотворении новой Вселенной! Одним из ее отцов-основателей! Кто бы пообещал тебе больше?
– А остальные…
– Их я убью всех. Им не место в новой Вселенной. И не проси за них.
– Есть мальчик по имени Квентин…
– Он останется жить в твоей памяти.
– И ведьма, ее зовут Илит…
– Ты ведь хранишь у сердца ее локон?
– Нельзя ли пощадить ее? – спросил Аззи. – И мальчика? Остальных забирай.
– Конечно, я мог бы ее пощадить. Я могу все, что захочу. Но я не оставлю ее жить – ни ее, ни мальчика, никого другого. Только тебя, Аззи. Видишь ли, это своего рода наказание.
Аззи взглянул на Безымянного. Вряд ли при новом мироустройстве жизнь существенно изменится. Но он, Аззи, ее не увидит. Пришло время сражаться, время погибать.
– Нет, спасибо, – произнес Аззи.
Танк загрохотал по арене. Теперь он сверкал анодированным алюминием и хромом. Раскаленная добела громада надвигалась на Аззи. Демон отпрыгнул в сторону. Разогретые до точки плавления колеса искривились и начали пробуксовывать. Безымянный перестарался.
Танк навел пушку. Из жерла вылетел пластмассовый шар и раскололся, ударившись о песок. Из него выскочили мышки и блошки. Они дружно принялись рыть яму, похоже – под барбекю. Аззи старался не спешить с выводами: он не знал, что задумал Безымянный и задумал ли что-нибудь вообще.
Пушка снова выстрелила, на этот раз – значками, какие музыканты пишут на нотной бумаге. Аззи услышал голос Безымянного:
– Я сказал, канонада, не канон!
Безымянный явно не мог совладать со своим хлещущим через край воображением. В этот раз пушка выбросила веер разноцветных брызг, которые пузырились, пенились и ядовито шипели.
Танк выехал на середину арены. Он двигался неуверенно, уже осознав, что, хоть Аззи противник и никудышный, злейший его враг засел внутри. Аззи поднял камень и приготовился бросить.
И тут со стороны Безымянного выступило воинство обезглавленных знаменитостей: пират Черная Борода, Анна Болейн, леди Джейн Грей, Всадник-без-головы, Людовик XIV, Мария-Антуанетта, Мария Стюарт, Медуза Горгона, сэр Томас Мор и Максимильен Робеспьер. Они выстроились в фалангу, по-военному четко придерживая левой рукой голову, а правой сжимая копье с серебряным наконечником. Возглавлял их Робеспьер (позже он признавался, что ему никогда не приходилось так туго).
Аззи призвал своих людей, но они вскоре рассеялись. Одно из немногих правил Безымянного гласило, что Аззи должен сражаться в одиночку.
Тогда Безымянный распахнул наполненный грязью и булыжниками зев, навис над демоном и принялся кусать и щипаться.
– Ты рехнулся! – закричал Аззи.
– Ничуть, – отвечал Безымянный. – Почему ты не умираешь?
– Ты – жалкая тварь, – отвечал Аззи.
– К чему эта драка? Может, просто умрешь, и дело с концом?
– Ну уж извини, – пробормотал Аззи.
Аззи огляделся. На мраморных ступенях рядом с Бабриэлем, Михаилом и Илит сидели двенадцать олимпийцев. Появились и новые зрители: Прекрасный принц и принцесса Скарлет, Иоганн Фауст и Маргарита. Они встали и как один двинулись на арену.
– Это нечестно! – вскричал Безымянный. – Тебе не разрешается звать на помощь.
– Я их не звал, – ответил Аззи. – Они сами.
– У меня не было времени создать друзей и союзников!
– Знаем, – сказала Илит. – Ты предпочел одиночество.
– Теперь поздно, – кивнул Михаил-архангел Он стоял во главе Небесного Воинства. – Думаю, мы все согласны, что ты, Безымянный, не годишься на роль Верховного Божества. Теперь мы объединились и разделаемся с тобой.
Послышалось пение: сильный мужской голос выводил зажигательную мелодию. Это был Аретино, он пел ренессансную версию гимна Армии Спасения. Остальные – Квентин и Киска, Корнглоу и Леонора, сэр Оливер и мать Иоанна, Родриго и Крессильда – подхватили припев. Они тесным кружком обступили борцов и подбадривали Аззи. Демон подумал: как глупо его подбадривать, он ведь ничего не может поделать с этим существом из темной пучины невероятного.
– Не умирай, – сказала ему Илит. – Если ты уцелеешь, Ананке устоит. Тебе хватило мужества доиграть пьесу. Сражайся же до конца!
– Ладно, немного греко-римской борьбы, – решил Безымянный, принимая форму, отдаленно сходную с человеческой. – Не на жизнь, а на смерть. – И он стиснул Аззи мертвой хваткой.
Тогда Квентин закричал:
– Ты не можешь его убить!
– Это почему?
– Потому что он – мой друг.
– Молодой человек, вы и не представляете, насколько уязвима ваша позиция. Я – Пожиратель Душ, мой мальчик. В частности, ваша душа станет засахаренной вишенкой на взбитых сливках, которые я сделаю из этого глупого демона.
– Нет! – И Квентин пятерней ударил Безымянного по башке. Сверхбожество вскинулось на задние колеса, оскалило зубы, и Киска ударила его в солнечное сплетение. Безымянный рухнул на окровавленный песок. На ринг, потрясая копьем, выскочил сэр Оливер и с помощью матери Иоанны поразил Безымянного в глаз.
– Ну, это слишком, – сказал Безымянный, когда копье прошло сквозь его голову, и он умер.
В небесах над амфитеатром появилась Ананке. Старушка ласково улыбалась.
– Славно, детки! – вскричала она. – Я знала, что в трудную минуту вы объединитесь.
– Так вот ради чего ты это затеяла! – воскликнул Аззи.
– По многим причинам, мой сладкий, – отвечала Ананке. – Всегда есть причины для причин, и даже причину причин при внимательном рассмотрении можно разложить на составляющие причины. Не старайся в них вникнуть, мой друг. Вы все живы.
И они закружились в танце, держась за руки и отрываясь от земли. Быстрее и быстрее они летели – все, кроме…
Аретино вздрогнул и проснулся. Сел на кровати, выглянул в окно. Над Венецией сияло солнце. Рядом с постелью лежала рукопись – «Легенда о золотых подсвечниках».
Аретино вспомнил, что видел чудесный сон. Таково одно объяснение.
Другое объяснение: Аззи сумел сохранить Венецию в лимбе.
Аретино выглянул в окно. Мимо шли люди, среди них – Корнглоу и Леонора.
– Что творится? – крикнул Аретино. Корнглоу поднял голову.
– Держись, Аретино! Говорят, монголы уже на подступах к городу!
Значит, Венеция обречена. Коли так, все в порядке. Осталось разыскать тихое местечко и продолжить работу над пьесой.
Аретино проснулся чудесным погожим утром и понял, что видел этой ночью странный сон: будто к нему приходил демон и заказал пьесу. Пьеса была про паломников и золотые подсвечники, и концовка так возмутила вселенские власти, что они обрекли Венецию на разрушение. Но затем Ананке смилостивилась над городом, вырезала и отправила в лимб временной отрезок, на котором действовал демон. И вот он, Аретино, проснулся в Венеции, в реальном мире.
Поэт встал и огляделся. Все выглядело, как обычно. Интересно, подумал он, что стало с другой Венецией, в лимбе?
Фатус немного обеспокоился при вести, что в лимб прибыл целый новый город. Лимб вмещает разные области, как реальные, так и никогда не существовавшие. Сад Гесперид соседствует здесь с Артуровским Камелотом и затерянным городом Лисом.
Новый город оказался Венецией, Венецией Гибнущей, и Фатус пошел прогуляться по улицам, дивясь их красоте. Горожане не знали, что все меркнет, умирает, чтобы возродиться на следующий день. Фатус шел и шел, видел смерть и умирание и радовался живости сцен. Каждый день все начинается снова. Он понял, что не может предупредить людей, сказать: не бойтесь, завтра все начнется по новой. Однако люди не стали бы его слушать и потому жили в постоянной тревоге, вступая в каждый новый день словно в первый раз.
Фатус нашел влюбленных, Корнглоу и Леонору. Какой радостью было видеть этих двоих, для которых жизнь и любовь – постоянное открытие и постоянное блаженство. Подите и научите других, сказал он им, но они только рассмеялись. Жить так просто, сказали они, и нечему тут учить.
Фатус вернулся в свой замок и, глядя на собрание древностей, задумался, чего ждать дальше.
В Венеции, той, что осталась в лимбе, Корнглоу и Леонора говорили об Аретино.
– Интересно, напишет ли он свою пьесу?
– Может, и напишет. Но не настоящую. Настоящая – это та, где мы умираем каждую ночь и возрождаемся каждое утро. Надеюсь, ты не боишься смерти, любовь моя.
– Разве что самую чуточку. Но ведь завтра мы оживем, правда?
– Я в это верю. Тем не менее умирать все равно будет страшно.
– А мы обязательно умрем сегодня?
– Этой ночью вся Венеция погибнет. Застучали копыта. Всадники в городе. Монголы!
Корнглоу сражается мужественно, однако его пронзают копьем. Монголы пытаются схватить Леонору, но она куда проворнее – не родился еще монгол, что догонит дочь эльфов. Она бежит по улицам, бросается в воду, плывет от города. Волны высоки, стены рушатся, Венеция в огне. С минуту Леонора смотрит, но силы уже на исходе. Это первая ее смерть, и, хотя Леоноре трудно, она знает, что справится. Волны смыкаются над ее головой.
Аззи стиснуло исполинской рукой. Все почернело. Когда он очнулся, на лбу его лежала прохладная ладонь. Демон открыл глаза.
– Илит! Что ты тут делаешь? Я не знал, что у демонов и ведьм есть жизнь после смерти.
– Так вышло, что мы с тобой оба живы.
Аззи огляделся. Он лежал в Дружеской Таверне лимба, на нейтральной территории, где встречаются духи Добра и Зла.
– Что сталось с Венецией?
– Благодаря тебе, Ананке сумела ее спасти. Мы все должны сказать тебе спасибо, Аззи, хотя, боюсь, ты еще наслушаешься гадостей. Совет Зла намерен объявить тебе выговор за всю эту затею. Но мне ты по-прежнему дорог. Боюсь, я неисправима.
Аззи взял ее за руку.
– Дочь Тьмы, – сказал он со слабой улыбкой, – мы с тобой схожи.
Илит кивнула, улыбнулась, стиснула его пальцы.
– Знаю, – сказала она.
