Текст книги "Глубже"

Автор книги: Родерик Гордон

Соавторы: Брайан Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Глава 23

Поздним вечером у себя в комнате Сара сосредоточенно изучала карту, которую дал ей солдат-стигиец. Она сидела, скрестив ноги и развернув лист на полу перед собой, чтобы ознакомиться с названиями разных мест.

– Город в расселине, – несколько раз повторила она, а затем переключилась на северные пределы Великой Равнины, где, согласно последним отчетам, недавно увеличилась активность вероотступников. Сара спрашивала себя, не был ли с этим как-то связан Уилл, – учитывая его прежнюю биографию, она бы ничуть не удивилась, узнав, что он мутит воду и в Глубоких Пещерах.

Ее отвлекли тяжелые, ровные шаги в коридоре. Подойдя к двери, она открыла ее как можно тише и увидела за ней массивную и такую знакомую фигуру, неуклюже ступавшую по коридору.

– Джозеф! – тихонько позвала Сара.

Он обернулся и вернулся к ней, держа под мышкой несколько аккуратно сложенных полотенец.

– Я не хотел тебе мешать, – произнес он, бросив взгляд в полуоткрытую дверь и за спину Сары, туда, где лежала карта.

– Почему же ты не зайдешь, я так рада, что ты вернулся. – Сара улыбнулась ему. – Я… э… – начала она и вдруг замолчала.

– Если я хоть что-то могу для тебя сделать, только попроси, – предложил Джозеф.

– Не думаю, что меня теперь оставят тут надолго, – сказала она ему и затем чуть помедлила. – Я хочу сделать кое-что, прежде чем уйду отсюда.

– Все что угодно, – снова повторил Джозеф. – Ты же знаешь, я на все готов ради тебя. – Он радостно посмотрел на нее, в восторге от того, что она чувствует, что может ему доверять.

– Хочу, чтобы ты выпустил меня отсюда, – тихо проговорила Сара.

Двигаясь словно тень, Сара держалась поближе к стене. Она уже успела ускользнуть от нескольких полицейских из Колонии, патрулировавших соседние улицы, и ей совсем не хотелось, чтобы сейчас ее поймали. Нырнув в углубление за старинным питьевым фонтаном с потемневшим медным носиком, Сара бросила взгляд на темный вход на другой стороне улицы.

Подняв глаза, женщина стала рассматривать высокие стены без окон, принадлежавшие внешнему кольцу зданий. Много-много лет тому назад с этого же самого места совсем маленькая Сара рассматривала эти же строения. Тогда, как и сейчас, казалось, что они не слишком сопротивляются разрушительному действию беспощадного времени.

Стены испещряли зловещего вида трещины, в глаза бросалось и множество огромных, зияющих дыр в тех местах, где обрушились крошащиеся камни фасада. Казалось, сама каменная кладка была в таком ужасном состоянии, что весь комплекс грозил в любой момент обрушиться на голову какого-нибудь злополучного прохожего.

Но внешность порой обманчива; район, в который собиралась войти Сара, был построен одним из первых после основания Колонии, и стены домов могли противостоять чему угодно, что способен направить против них человек или само время.

Глубоко вздохнув, Сара перебежала улицу и нырнула в черную тьму прохода. Его ширины едва хватало на то, чтобы внутри могли разминуться два человека. Сару тут же обдало зловоние. Застоявшиеся запахи тел местных жителей, вонь давно не мытых помещений такая сильная, что почти ощущалась физически, смешанная со всеми остальными характерными для такого места ароматами: смрадом человеческих нечистот и едким зловонием гниющей пищи.

Сара вышла в полутемный переулок. Как и все остальные улицы, он был лишь немногим шире прохода, через который она только что попала сюда.

– Трущобы, – пробормотала беглянка, оглядываясь вокруг и понимая, что и эти места, где жили люди, которым больше некуда было идти, ничуть не изменились.

Сара пошла вперед, замечая то здание, то дверь, все еще покрытые почти незаметными остатками краски того цвета, который она помнила. Она наслаждалась воспоминаниями о тех временах, когда они с Тэмом искали приключения на этой запретной и такой опасной площадке для игр.

Купаясь в теплых волнах памяти, Сара прошла до середины переулка, обогнув открытую сточную трубу, в которой, словно расплавленный жир, тонкой струйкой текли отбросы. По обеим сторонам от нее виднелись старые, ветхие трущобные кварталы, верхние этажи которых так сильно выдавались над нижними, что кое-где, казалось, соприкасались с фасадами противоположных домиков.

Женщина остановилась, чтобы поправить шаль на голове, и в этом момент мимо нее быстро пробежало несколько оборванных уличных мальчишек. Они были так перепачканы, что почти не выделялись на фоне жидкой грязи, покрывавшей все в Трущобах.

Двое из них, ребята помладше, бежали позади, изо всех сил крича:

– Камни и стигийцы разобьют нам лица, но словами нас никогда не ранить!

Сара улыбнулась такой непочтительности: сделай мальчишки подобное за пределами Трущоб, последовало бы быстрое и жестокое наказание. Один из ребят пролетел мимо компании древних старух, головы у которых были покрыты шалями, похожими на Сарину. Они о чем-то сплетничали. Одна из женщин развернулась как раз в тот момент, когда мальчик оказался в пределах досягаемости. Ударив его, куда сильнее, чем следовало, она выкрикнула резкое замечание. Лицо женщины было сморщенным, покрытым волдырями и бледным, словно у привидения.

Мальчик чуть пошатнулся, а потом, потерев голову и чуть слышно поворчав, с шумом помчался дальше, словно ничего не произошло. Сара не смогла сдержать смех. В этом мальчишке она увидела юного Тэма, узнала в нем те же выносливость и жизнестойкость, за которые так любила брата. Дети побежали дальше по переулку, продолжая дразнить друг друга и радостно гикать и кричать, пока не исчезли из виду.

Чуть дальше, в десяти метрах от Сары, в дверях разговаривала пара грубоватых на вид мужчин с длинными волосами и отвислыми, свалявшимися бородами, одеты они были в изношенные сюртуки. Сара заметила, что они глядят на нее со злобными ухмылками на лицах. Тот, кто был покрупнее, пригнул голову, словно бульдог перед нападением, и вроде бы собрался подобраться к ней поближе. Он вытащил из-за толстого пояса искривленную, узловатую дубинку, и женщина отметила, как легко он держит ее в руке. То была не пустая угроза – сразу видно, что этот тип умеет пользоваться своим оружием.

Здешний народ не приветствовал чужаков, покидавших привычные улицы и углублявшихся в их владения. Сара ответила ему не менее холодным взглядом и замедлила шаги, почти остановившись. Если бы она продолжала идти в прежнем направлении, то налетела бы прямо на него – больше двигаться было некуда. Вместо этого она могла развернуться, но это будет истолковано как знак слабости. Если они хотя бы на долю секунды заподозрят, что она боится и не должна находиться здесь, то накинутся на нее – таковы законы этого места. В любом случае Сара знала, что и она, и этот незнакомец уже включились в игру и эту ситуацию нужно будет разрешить – тем или иным способом.

Хотя у Сары не было ни малейшего сомнения в том, что, если потребуется, она с ним справится, она почувствовала легкую дрожь, покалывание, словно по позвоночнику пробежали электрические искры – признаки давно знакомого страха. Тридцать лет тому назад они с братом пристрастились к этому ощущению, возвещавшему о начале состязания. Как ни странно, сейчас оно даже успокоило Сару.

– Эй, ты! – вдруг крикнул кто-то за спиной у женщины, прервав ее размышления. – Джером!

– Что? – удивленно воскликнула Сара.

Она развернулась на сто восемьдесят градусов и встретилась взглядом с налитыми кровью глазами уродливой старой карги. Лицо старухи было усеяно огромными печеночными пятнами, и она укоряюще указывала на Сару скрюченным от артрита пальцем.

– Джером, – еще раз просипела старуха уже громче и увереннее, раскрыв рот так широко, что Сара увидела ее беззубые, розовато-серые десны.

Женщина сообразила, что шаль сползла у нее с головы, женщины в стороне теперь видели ее лицо. Но бога ради, как они узнали, кто она такая?

– Джером. Да! Это Джером! – прокаркала другая женщина со все большей убежденностью. – Это же Сара Джером, верно!

Хотя Сара была совершенно сбита с толку, она сделала все возможное, чтобы быстро оценить свои шансы. Она окинула взглядом соседние дверные проемы, прикинув, что, если дело запахнет керосином, она, вероятнее всего, сможет пробраться в одно из этих полуразрушенных зданий и затеряться в запутанном лабиринте проходов, начинавшемся за ними. Но увиденное ей не понравилось. Все двери были заперты или забиты досками.

Сара была окружена, осталось лишь два пути – вперед или назад. Она смотрела в переулок за спинами старух, раздумывая, стоит ли ей прорваться туда и выбраться из Трущоб, как вдруг одна из старых женщин издала пронзительный вопль:

– САРА!

Крик был таким оглушительным, что Сара вздрогнула, а вокруг вдруг все затихло, погрузившись в зловещую, настороженную тишину.

Сара повернулась и пошла прочь от женщин, зная, что теперь ей предстоит миновать бородатого мужчину. Будь что будет! Ей просто придется разобраться с ним.

Когда Сара приблизилась, тот поднял дубинку на высоту своего плеча, и Сара приготовилась к бою, сорвав шаль с головы и намотав ее на руку. Она ругала себя последними словами потому, что не захватила нож.

Женщина почти поравнялась с противником, как вдруг, к ее удивлению и облегчению, он принялся колотить дубинкой по косяку над своей головой и хриплым голосом выкрикивать ее имя. К нему присоединился и товарищ, как и все до одной женщины из группы, оставшейся позади.

– САРА! САРА! САРА!

Теперь закипело все вокруг, словно ожили даже бревна, из которых были сложены здания.

– САРА! САРА! САРА!

Дубинка продолжала отбивать ритм, и люди начали выходить из домов в переулок – куда больше людей, чем Сара могла себе представить. На лишенных стекол окнах распахивались ставни, и оттуда высовывались чьи-то лица. Саре оставалось лишь нагнуть голову и продолжать идти вперед.

– САРА! САРА! САРА! – отовсюду один за другим раздавались крики, и жители Трущоб добавляли свою лепту к ударам дубинки: стук и звон все усиливались, ведь в дело шли металлические кружки и многое другое, чем люди колотили по стенам, подоконникам и дверным косякам. Казалось, она слышит тюремный хор, такой громкий, что даже черепица на крышах начала резонировать в едином с ним ритме.

Все еще в панике, Сара не замедляла шага, но начала замечать вокруг улыбающиеся лица, полные удивления. Старики, согбенные болезнями, и костлявые старухи, конченые люди, которых в Колонии решили отправить на свалку, приветствовали ее, ликующе выкрикивая имя:

– САРА! САРА! САРА!

Сотни ртов с поломанными, почерневшими зубами скандировали в унисон. Улыбающиеся, дикие, порой почти карикатурные лица, но все с выражением восхищения – и даже любви.

Теперь они стали собираться по обеим сторонам дороги – Сара поверить не могла, что вдоль ее пути выстроится такая масса народу. Кто-то – она не видела, кто именно, – сунул ей в руки выцветший газетный лист. Женщина взглянула на него. То была грубая гравюра на шероховатой бумаге, некое подобие подпольной прессы, распространявшейся среди населения Трущоб – Сара видала такие раньше.

Но при взгляде на этот лист у девушки замерло сердце. На самой крупной картинке в центре была изображена она сама, на несколько лет моложе, чем сейчас, хотя почти в такой же одежде. На рисунке ее лицо казалось взволнованным. Изображение было в достаточной степени похоже на настоящую Сару. И это объясняло, почему ее узнали. Как и слухи о том, что стигийцы вернули ее назад, которые, скорее всего, распространились по Колонии как лесной пожар. В углах листа, в таких же стилизованных медальонах имелись еще четыре картинки, но сейчас у нее не было времени, чтобы их рассмотреть.

Сара сложила газетный лист и глубоко вздохнула. Судя по всему, бояться ей нечего, никакой угрозы нет – и потому женщина подняла голову, отбросив шаль назад, и пошла дальше по переулку, по обеим сторонам которого продолжала собираться толпа. Она никак не благодарила этих людей, не смотрела ни направо, ни налево и продолжала идти, хотя бурное волнение вокруг становилось все сильнее. Восхищенный свист, ликующие возгласы и без конца повторявшееся «Сара! Сара! Сара!» достигли каменного потолка пещеры, и теперь их эхо возвращалось вниз, смешиваясь с шумом и гамом.

Сара достигла узкого прохода, который должен был вывести ее из Трущоб. Не оглядываясь, она вошла в него, оставив толпу позади. Но в ее ушах все еще звучали крики, а ритмичный стук все так же отдавался в закрытом пространстве.

Выйдя на улицу пошире, где стояли дома более состоятельных колонистов, Сара остановилась, чтобы привести мысли в порядок. Когда она попыталась разобраться в том, что только что произошло, у нее закружилась голова. Она просто поверить не могла, что все эти люди, которых она раньше и в глаза не видела, узнали ее и наградили такой встречей. В конце концов, речь шла об обитателях Трущоб – они никогда ни уважали, ни любили никого за пределами своего квартала. У них это было не принято. До этого момента у Сары и мысли бы не возникло о том, что она превратилась в такую известную фигуру.

Вспомнив про лист бумаги, который она все еще держала в руках, Сара раскрыла его и принялась изучать. Сама бумага была жесткой, с обтрепанным краями, но Сара этого не заметила, поскольку ей сразу бросилось в глаза ее имя, написанное наверху узорчатыми каллиграфическими буквами: изогнутый заголовок напоминал флаг, трепетавший на ветру.

А дальше была она сама, ее четкое, ясное изображение в центре листа: художнику удалось удивительно точно передать сходство. Вокруг силуэта Сары стилизованный клочковатый туман (возможно, он символизировал темноту) создавал овальную раму, а в углах газетного листа имелось четыре медальона поменьше.

Эти рисунки были выполнены так же искусно, как и первое изображение; на одном Сара склонилась над колыбелью, и лицо ее светилось от слез. На заднем плане виднелась темная фигура, которая, как поняла женщина, представляла ее мужа, недвижимо стоявшего рядом – точь-в-точь как тогда, когда умирал их малыш.

Второй медальон изображал ее с обоими сыновьями, тайком уходящую из дома, а третий – ее храбрую борьбу с колонистом в полутемном туннеле. Последний представлял большую группу стигийцев с косами наперевес, преследующих по пятам маленькую фигурку в юбке, спасающуюся по длинному туннелю. Тут художник позволил своему воображению разыграться: на самом деле все было не так, но смысл картинки был ясен. Сара бессознательно скомкала лист. Колонистам строжайше запрещалось изображать стигийцев каким бы то ни было образом – на такую вольность могли решиться только жители Трущоб.

Вся ее жизнь… в пяти рисунках! Сара все еще качала головой, не в состоянии в это поверить, как вдруг услышала тихий скрип кожаных сапог. Увидев, что перед ней, она замерла на месте.

Строгие белые воротники и длинные черные плащи, на которых играл свет уличных фонарей. Стигийцы. Большой патруль – не меньше пары дюжин. Они смотрели на нее, не шевелясь и не произнося ни слова, встав в неровную линию на противоположной стороне улицы. В этой сцене было что-то от старого фото, изображающего Дикий Запад: отряд бесстрашных всадников, выстроившийся перед шерифом перед началом облавы. Только здесь шериф выглядел весьма необычно.

Стигиец пониже ростом, в центре первого ряда, сделал шаг вперед. Сара узнала Ребекку. По поведению гордо командовавшей своими солдатами стигийки сразу становилось ясно, как велика ее сила и власть. Но Ребекка была всего-навсего девочкой-подростком!

Кто она такая, черт побери? – уже не в первый раз подумала Сара. Член легендарного правящего класса стигийцев? Никто из обычных колонистов ни разу не общался со стигийцами достаточно близко, чтобы подтвердить, будто такие правители у них действительно существуют. Но если Саре требовалось тому подтверждение – вот оно, перед ней, живое доказательство. Кем бы ни была Ребекка, она, должно быть, находится на самом верху, в высшем слое стигийского общества, – и ей с рождения суждено было править.

Ребекка неопределенно помахала рукой в воздухе, тем самым велев стигийцам оставаться на месте. Скандирование в честь Сары не стихало, хоть его и приглушали стены вокруг Трущоб, и Ребекка чуть удивленно улыбнулась. Скрестив руки на груди, она с неодобрением взглянула на Сару.

– Прямо как героиню встретили, – обратилась она к беглянке, постучав носком ноги по камням мостовой. – И как тебе нравится быть такой знаменитой? – кисло добавила она.

Сара нервно пожала плечами, чувствуя, как черные зрачки собравшихся напротив стигийцев следят за каждым ее движением.

– Ну, я надеюсь, ты всем этим сполна насладилась, потому что от Трущоб и всей той мрази, которая там загнивает, через несколько дней останется одно воспоминание, – проворчала Ребекка. – Как говорится, пора кончать со старым.

Сара не знала, как ей на это реагировать: была ли то пустая угроза разозлившейся Ребекки, или стигийцы и в самом деле затевают что-то ужасное?

Где-то вдалеке начал звонить колокол.

– Хватит всего этого, – объявила девочка. – Давно пора, – она щелкнула пальцами, и стигийцы вокруг нее пришли в движение, – отправляться в путь. Нам на поезд надо успеть.

Глава 24

– Место скрещенных кольев, – произнес Дрейк, взглянув на знак возле «почтовой» прорези в скальном уступе. По подсчетам Уилла, им понадобилось десять часов быстрой ходьбы, нередко сменявшейся бегом трусцой, чтобы добраться до того места, где – как он думал до этого момента – погиб Кэл. И он, и Честер падали от усталости, но их поддерживала слабая надежда на чудо.

Они устраивали по дороге пару кратких привалов, но никто не произносил ни слова, пока они пили воду и жевали какие-то непонятные соленые палочки, которые Дрейк извлек из мешка на поясе.

Пока ребята бежали вперед, ориентируясь лишь на едва видимый луч света шахтерского фонаря Дрейка, Эллиот постоянно кралась позади, невидимая среди теней. Но теперь и она была рядом с Дрейком, стоявшим у отверстия «почтового ящика», которое Уилл надеялся больше никогда в жизни не видеть, символ страха и ужаса, портал в мир смерти.

Дрейк расстегнул пряжку и сбросил на землю свой пояс с массой предметов, а Эллиот протянула ему дыхательную маску, которой мужчина плотно закрыл нос и рот.

– Мне ее подарил мертвый патрульный, – сухо улыбнулся Дрейк мальчикам. Затем он удостоверился, что линза закреплена у него над глазом должным образом.

– Я хочу помочь, – заявил Уилл. – Я пойду с тобой.

– Нет, не пойдешь.

– Кэл – мой брат. Я за него в ответе.

– Это к нашему делу не имеет никакого отношения. Ты останешься с Эллиот, стоять на страже. По пути сюда мы нарушили все чертовы правила, и я не хочу, чтобы меня окружили, пока я буду сидеть в сахарной ловушке. – Дрейк жестом указал в сторону Честера. – Из вас двоих он сильнее – он мне и поможет.

– Конечно, – радостно закивал Честер.

Эллиот коснулась плеча Уилла. Она оказалась так близко, что от неожиданности он чуть отшатнулся. Девушка указала на выступ за отверстием в земле.

– Зайди с той стороны, – шепнула она. – Если что-нибудь заметишь, не кричи, просто покажи мне. Понял?

Она передала было ему один из небольших металлических цилиндров, которые нес Дрейк, но тому это не понравилось.

– Нет, Эллиот, он же пока не знает, как ими пользоваться. Если возникнет проблема, просто уводи их отсюда. Перегруппируемся у запасного фургона, ладно?

– Ладно. Давай вперед! – улыбнулась она под шемахом, забрав цилиндр из рук ошарашенного Уилла и спрятав его во внутренний карман куртки.

Дрейк одним прыжком оказался в отверстии, за ним последовал и Честер.

После того как они ушли, Уилл прижался к земле у скалы, старательно вглядываясь в темноту. Минуты шли.

– П-ш-ш-ш…

Это была Эллиот.

Уилл оглянулся. Но он нигде не видел девушку.

– П-Ш-Ш-Ш! – раздалось вновь, уже громче.

Уилл уже собирался позвать ее, когда она спрыгнула на землю за ним – словно свалилась прямо с неба. Он сразу понял, что девушка забралась на самый верх выступа.

– Там что-то происходит, – прошептала она, указывая в темноту. – Далеко отсюда, так что не паникуй. Просто не спускай с них глаз.

И тут же исчезла, прежде чем Уилл успел ее спросить, что именно она видела. Он стал внимательно вглядываться в указанном Эллиот направлении. Но пока он ничего не замечал.

Через несколько минут по равнине разнесся отдаленный, глубокий, дребезжащий грохот. Вспышки не было, но Уилл был уверен, что ощутил взрывную волну, словно его лицо омыл теплый воздух, совсем непохожий на постоянно дувшие под землей ветра. Он встал, и в ту же секунду вернулась Эллиот.

– Так я и думала, – шепнула она ему в ухо. – Патрульные подорвали очередное поселение копролитов.

– Но зачем им это делать?

– Дрейк думал, что, возможно, ты нам об этом и расскажешь.

Уилл увидел, как карие глаза девушки блеснули сквозь прорезь в шемахе.

– Нет, – неуверенно произнес Уилл, – откуда мне знать?

– Все это – охота на наших друзей и на каждого копролита, имевшего с нами дело, – началось примерно тогда, когда вы тут появились. Может, это вы их за собой привели? Чем же вы так разозлили стигийцев?

– Я… я… – произнес Уилл, которого мысль о том, что он каким-то образом виноват в действиях стигийцев, привела в полнейшее замешательство.

– Ну, чтобы вы ни наделали, они теперь не отстанут. Уж я-то знаю. – Эллиот отвела от него взгляд. – Будь настороже, – проговорила она и, словно кошка, взлетела вверх по отвесному скальному уступу, ловко удерживая в руках огромную винтовку.

У Уилла шумело в голове. Неужели она права? Это из-за него гнев стигийцев обрушился на «вероотступников» и копролитов? Разве он несет за это какую-либо ответственность? РЕБЕККА!

При мысли о девочке, когда-то считавшейся его сестрой, у Уилла перехватило дыхание. Что, если Ребекка все еще жаждет мести? Казалось, ее злоба теперь сопровождает его повсюду, проскальзывая во все щели, словно ядовитая змея. Стоит ли она за всем, что тут происходит? Нет, это невозможно, это было бы чересчур нелепо, пытался успокоить себя мальчик.

Уилл мысленно вернулся к тому моменту, когда они с Честером впервые попали в подземный мир, тем самым положив начало событиям, которые оказались ему неподвластны. А потом, хоть это и причиняло Уиллу сильнейшую боль, он стал думать о том, как много судеб изменилось в худшую сторону – из-за него.

Для начала достаточно вспомнить Честера, втянутого в эту жуткую кашу потому, что он по доброте душевный предложил Уиллу свою помощь в поисках отца. А потом – Тэма, который погиб, защищая его в Вечном городе. Не должен он забывать и про друзей Тэма: Имаго, Джека и остальных, чьи имена он не сумел припомнить сразу, которые сейчас, скорее всего, вынуждены скрываться. Все из-за него. Такая ноша была слишком тяжела для мальчика. «Нет, – попытался он убедить себя. – Я один не могу быть во всем виноват. Это просто невозможно».

Несколько минут спустя Уилл заметил какое-то движение в «почтовой» щели, а потом увидел Дрейка, выбегавшего оттуда, – белые частицы сыпались с его плеч и головы, словно бумажное конфетти. Он нес обмякшее тело Кэла. Честер выбрался из отверстия вслед за ним.

На долю секунды Дрейк остановился, чтобы сбросить маску. А затем немедленно продолжил свой неистовый рывок, несясь прямиком в сторону канала.

– Давай за мной! – крикнула Эллиот Уиллу, молчаливо наблюдавшему за Дрейком.

Все трое побежали за ним: высокая фигура с телом в руках продолжала двигаться вперед в облаке белых хлопьев. Но даже достигнув канала, Дрейк не остановился. С громким всплеском он прыгнул с берега прямо в темную воду. Она сомкнулась над ним – он и Кэл погрузились на самое дно.

Уилл и Честер стояли на берегу, смотрели на канал и не понимали, что происходит. Постепенно вода вновь успокоилась, и то место, где Дрейк прыгнул в канал, можно было узнать лишь по нескольким пузырькам воздуха на поверхности. Уилл посмотрел на Честера:

– Что он там делает?

– Понятия не имею. – Честер пожал плечами.

– Ты видел Кэла?

– Не особо, честно говоря, – ответил Честер.

Раздался легкий всплеск, словно где-то далеко внизу воды канала вновь ожили. От волнения по поверхности пробежала мелкая дрожь, но потом все вновь затихло. Проходила секунда за секундой, и Уиллу начало казаться, что что-то пошло не так.

Все еще тупо глядя в канал, уныло заговорил Честер:

– Мне он показался совсем мертвым, но я не успел хорошо его разглядеть.

– Ты не заходил в пещеру?

– Дрейк велел мне ждать снаружи. Он вошел туда, очень-очень медленно… Я так понял, он старался не раздразнить эти штуки. Но потом он выскочил оттуда бегом и…

Честер замолчал, заметив, что голова Дрейка вынырнула из-под воды. Неожиданно появившись, тот несколько раз глубоко вздохнул. Тела Кэла мальчики не видели, потому что Дрейк держал его под водой.

Ударяя по воде одной рукой, Дрейк подплыл к краю канала и там оперся плечом о крошащийся каменный берег. Он поднял Кэла из воды так, что была видна лишь верхняя часть тела мальчика, и принялся жестоко его трясти. Голова Кэла моталась из стороны в сторону, словно вот-вот упадет с плеч. Потом Дрейк остановился, спокойно держа Кэла и вглядываясь в его лицо.

– Направьте на него фонари, – скомандовал он.

Уилл и Честер немедленно выполнили команду.

На лицо мальчика страшно было смотреть. Мертвенно-синяя кожа была усыпана вспухшими белыми пятнами. Кэл не подавал ни малейших признаков жизни. Уилл уже начал отчаиваться, думая, что они только зря потеряли время. Его брат погиб, и с этим уже никто ничего не сможет поделать.

Затем Дрейк еще раз встряхнул мальчика и залепил ему звонкую пощечину.

Уилл с Честером услышали слабый вздох.

Голова Кэла дернулась. Он втянул немного воздуха и слабо закашлялся.

– Слава богу, слава богу, – без конца повторял Честер.

Они с Уиллом смотрели друг на друга широко открытыми глазами, не в состоянии поверить в происходящее. Уилл лишь качал головой. Он был ошеломлен. До этого момента он не знал, чего ожидать. Он не решался надеяться. Но произошло то, о чем он и мечтать не мог: брат прямо у него на глазах, казалось, воскрес из мертвых.

Кэл сделал еще пару свистящих вдохов, а затем снова начал кашлять, уже сильнее. После этого он кашлял уже не переставая, с хрипами в горле, словно не мог втянуть в легкие достаточно воздуха. Голова мальчика задергалась на плечах в ужасном спазме, за которым последовал приступ сильнейшей рвоты.

– Давай, парень! Отлично! – произнес Дрейк, держа его. – То что надо!

Дрейк поднял мальчика как можно выше.

– Возьмите его, – сказал он ребятам.

Уилл с Честером подхватили Кэла под руки с обеих сторон и вытащили его на берег.

– Нет, не кладите его! – крикнула Эллиот. – Поставьте на ноги. Снимите рубашку. Водите его туда-сюда, чтобы он постоянно двигался. Так яды быстрее покинут тело.

Стащив с мальчика рубашку, они увидели посиневшую кожу Кэла во всей красе. Ее поверхность была усеяна вспухшими белыми рубцами. Горящие красные глаза Кэла были открыты, а рот при этом двигался и губы беззвучно шевелились. Затем, подхватив Кэла с обеих сторон, мальчики принялись водить его, быстро описывая круги. Голова Кэла чуть поворачивалась, пока они шли, но он не был способен и шага сделать самостоятельно.

Дрейк выбрался из канала и присел на берегу, а Эллиот рассматривала горизонт через оптический прицел винтовки.

Но стараний Уилла и Честера было, казалось, недостаточно. Через какое-то время глаза Кэла закрылись и губы перестали двигаться – мальчик вновь потерял сознание.

– Стоп, – произнес Дрейк.

Он подошел к ребятам и, одной рукой приподняв голову Кэла, другой принялся безжалостно хлестать его по лицу. Он ударял мальчика снова и снова. Уиллу показалось, что щеки брата потихоньку стали утрачивать былой синеватый оттенок.

Брови Кэла дернулись, и Дрейк остановился, внимательно вглядываясь в его лицо.

– Мы едва успели. Еще чуть-чуть, и наркотический дурман его уже не отпустил бы, а споры начали бы укореняться, – проговорил Дрейк. – Со временем они бы его сожрали. Мешок с компостом из человечины.

– Споры? – спросил Уилл.

– Да, вот такие. – Дрейк с силой потер большим пальцем один из жестких белых рубцов на шее Кэла. От его прикосновения от рубца отломился кусочек, под которым оказался еще более яркий, голубовато-синий участок кожи, а на нем выступили капельки крови, словно на небольшой царапине. – Они прорастают и выпускают усики, которые врастают в плоть жертвы, забирая все питательные вещества из живых тканей.

– Но он же поправится, правда? – быстро спросил Уилл.

– Он провел там много времени, – ответил Дрейк, пожав плечами. – Запомни, если у кого-то из вас хватит ума попасть в сахарную ловушку по второму разу: пострадавшего надо встряхнуть, ударить, чтобы он очнулся. Нервная система практически отключается, и только шок или травма заставят ее срочно запуститься. Один из способов: погрузить человека под воду. Вам придется почти утопить его – ради того, чтобы спасти.

Кэл снова начал проваливаться в сон, и Дрейк продолжил отвешивать ему пощечины с такой силой, что у Уилла от этих хлопков уши заболели. Вдруг Кэл отдернул голову назад. Он глубоко вздохнул и издал ужасающий вопль, от которого Уилл и Честер задрожали. То был потусторонний, животный крик, разнесшийся над запыленной каменной пустыней, окружавшей их. Но он дал Уиллу и Честеру надежду, вроде той, какую дарует первый крик новорожденного ребенка. Дрейк убрал руки.

– Вот так. Теперь снова начинайте его выгуливать.

Они потащили Кэла, нарезая бесконечные круги, пока жизнь понемногу не начала возвращаться в тело мальчика. Он попытался идти с ними вместе, начав с почти незаметных движений – с попытки самому переставить ноги, хотя ноги полностью ему еще не повиновались, а голова Кэла все еще болталась на плечах, как у пьяного.

– Дрейк, тебе лучше на это взглянуть, – позвала Эллиот, подрегулировав прицел на своей длинной винтовке.

Дрейк немедленно оказался рядом с ней и взял винтовку из рук девушки. Он посмотрел в оптический прицел:

– Да… Вижу… Странно…

– Что ты думаешь? – спросила она. – Там поднимаются тучи пыли.

Дрейк опустил винтовку и посмотрел на Эллиот в легком замешательстве:

– Стигийцы… На лошадях!

– Нет, – произнесла девушка, не веря своим глазам.

– Они перехватили наш световой след, – произнес Дрейк, возвращая Эллиот ее оружие. – Нам нельзя больше тут оставаться.

Он подошел к Уиллу с Честером:

– Простите, ребята, но времени поесть или передохнуть у нас нет. Я понесу ваши вещи, но пациент остается вам.

Он повесил на плечи оба их рюкзака и пошел вперед, не задерживаясь ни на секунду.

Уилл и Честер волокли Кэла: Уилл держал мальчика под мышками, а Честер – за ноги. Они то шли, то бежали, следуя за приглушенным светом шахтерского фонаря Дрейка.