Текст книги "Между нами никаких секретов"
Автор книги: Робин С.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Хорошо. Мы сказали ей, что ты уехал в очередную важную командировку. Она не поняла, что происходит, но выглядит достаточно спокойной. Тем временем твой брат и сестра тискают её в обнимашках.
– Поцелуй её за меня. Скажи ей, я люблю её и очень сильно скучаю.
Видеть Мати таким одиноким и беспомощным растрогало Скарлетт и ей пришлось сдерживать готовые пролиться слёзы.
– Ты говоришь ей это каждый раз, по телефону. Она знает. Не волнуйся. Мати... вот увидишь, всё будет хорошо. Увидишь – этот кошмар закончится и очень скоро сможешь держать Элизабет на руках.
– И мы сможем заниматься любовью целыми днями, никогда не останавливаясь…
– И уедем отсюда… Возможно с Глорией в Мексику…
– Да… только мы…
– Навсегда.
– Навсегда.
* * *
Как и предсказывал Итан, суд начался после четырех недель ожидания. Матиаса обвиняли в убийстве первой степени, и его брат использовал для защиты стратегию самообороны.
Первое слушание началось со вступительных речей контрагентов, адресованных жюри.
Именно Итан выступал первым, и его обращение звучало так взволнованно, как ни на каком другом процессе.
– Уважаемый судья Грэхем, уважаемые присяжные. Сегодня я здесь, чтобы защитить подсудимого Матиаса Кроуфорда от обвинения в убийстве первой степени. Считаю правильным признать, в моей карьере этот случай является самым важным и трудным. Не из-за присутствующих в зале суда журналистов, и не из-за будущего резонанса в СМИ. Общеизвестно, обвиняемый – мой брат. Это единственная трудность в данном слушании, в противном случае дело было бы простым, потому что Матиас Кроуфорд невиновен, и это подтвердят свидетели и факты. Поэтому я прошу вас только об одолжении непредвзято выслушать мои слова, заключения экспертов и показания свидетелей, не думая о родстве, объединяющем меня с обвиняемыми. Прошу вас выполнить свой долг справедливо и гуманно. В ходе этого судебного процесса я продемонстрирую, что в ночь с 4 на 5 апреля 2012 года в доме жертвы произошли очень страшные события, заставившие мистера Матиаса Кроуфорда защищать себя, что привело к смерти Оксаны Соколовой и Курта Штайнера. Я покажу, что путь, которым последовал мой клиент, был единственным способом спасти его собственную жизнь, жизнь его подруги и их будущего ребенка.
Я докажу, что именно он был жертвой, а не преступники, которые напали на него с намерением совершить двойное убийство. Я докажу, что Матиас Кроуфорд действовал в целях самообороны и поэтому все обвинения в отношении него должны быть сняты. Прошу вас восстановить справедливость, потому что дамы и господа присяжные, в конце концов, это ваш долг. Быть справедливыми по отношению к мужчине, который перенес слишком много несправедливости от рук предполагаемых жертв этого процесса. Примите решение, при котором закон и здравый смысл совпадают со справедливостью. Потому что, если этого не произойдет, нам придется считать либо неправильным закон, либо при его применении произошла ошибка, вызванная человеческим фактором. Спасибо.
Присяжные с восхищением внимали чувственной речи защитника – адвоката настолько смелого, что он рискнул взять на себя ответственность за приговор брата. Затем, с равной степенью заинтересованности присяжные выслушали слова прокурора, который явно имел противоположную точку зрения, и в качестве акта справедливости просил приговорить Матиаса виновным в двойном убийстве.
За этими двумя выступлениями в последующие дни последовали многочисленные свидетельства, направленные больше всего на чёткое определение личностных профилей виновника, жертв и отношений между ними. Последними для дачи показаний были назначены Скарлетт и Матиас. Первая в качестве свидетеля, второй в двойной роли: обвиняемого и свидетеля.
За ходом слушаний с болезненным вниманием следила пресса, и несмотря ни на что, общественное мнение, было явно на стороне Матиаса. Ток-шоу и телевизионные программы различного типа ежедневно питались просочившейся из зала суда конфиденциальной информацией, раздувая дело и следя за тем, чтобы интерес публики не ослабевал. Скарлетт пришлось закрыть глаза на бесчисленные обложки, на которых Матиаса изображали как красивого и грешного мужчину, бога платного секса, персонажа грязного и харизматичного.
Однажды вечером Скарлетт стало плохо. Она смотрела ток-шоу, в котором о Мати рассказывала его бывшая клиентка, спрятавшись за непрозрачной панелью, защищающей её личность. Скарлетт знала, кто такой Матиас и чем он занимался, но все эти имена, лица и сказанные о нём слова, когда он сам сидел без защиты в камере, вызывали у неё отвращение. Но несмотря ни на что Скарлетт держалась. На каждое разрешённое посещение она приходила с улыбкой на губах и с хорошими новостями. Часто она рассказывала ему о их ребёнке, как он развивается. Каждый раз они замирали, чтобы помечтать о том, что будут делать со своей свободой. Им не давала покоя идея навсегда покинуть Соединенные Штаты, поступить как главные герои из истории загадочного старика про нефритовый кулон. Но сначала они должны были доказать невиновность Матиаса. В худшие дни он задумывался о возможности признания его виновным, и даже в этом случае Скарлетт помогла ему взбодриться. Она никогда его не бросит. Она снова будет его ждать, как и всегда, и этого было достаточно, чтобы Матиас возвращался в камеру с лёгкостью на сердце.
* * *
Они готовились к этому моменту уже несколько недель, и теперь он наступил. Было 13 мая, Матиас и Скарлетт должны были выступить в качестве свидетелей, и жюри, наконец, вынесет вердикт. Оба испытывали нетерпение одновременно со страхом. Первой вызвали Скарлетт. Вопреки тому, как происходило обычно (допросу прокурора предшествовал допрос Итана). Они следовали сценарию, который репетировали бесчисленное количество раз, намереваясь нарисовать её отношения с Матиасом глубокими и реальными, предвосхищая вмешательство прокурора Кристофера Вайса, который попытается превратить их в сомнительные и вынужденные из-за неожиданной беременности. Итан позволил Скарлетт нарисовать эмоциональный и правдивый портрет Матиаса, а не двусмысленный образ, который до вчерашнего дня пытались продать газеты и телевизионные передачи. К сожалению, во время дачи показаний Скарлетт также пришлось вспомнить подробности проклятой ночи, когда Матиас положил конец жизни той жестокой женщины, чтобы защитить её и их ребенка. На протяжении всего выступления Скарлетт смотрела в глаза присяжным, надеясь, что они поверят ей, прочувствуют правдивость слов, и смогут увидеть больше чем представляемые «уличающие объективные факты».
Во время суда Матиас ни разу не опустил взгляд, но сегодня в его выражении проявились признаки сломленности. Слушать рассказ о подробностях секса с Оксаной из уст женщины, которую любит, ранило с беспрецедентным насилием. Скарлетт успокоила его своими сочувствующими глазами. «Не плачь, – сказали они, – не плачь больше».
Скарлетт подумала какой Мати красивый, такой светлый. Как возможно, что это не замечали все? Неважно, что он похудел, и его глаза теперь непропорционально большие на этом чистом и впалом лице, а высокие скулы и квадратная челюсть стали более выраженными. Его лицо было словно лик ангела, изображением того, кто подвергся насилию. Жертвы, а не палача.
Допрос прокуратуры стал беспощадным и дал представление о том, чего потом ожидать Матиасу.
– Подтверждаете ли вы, что встречались с мистером Кроуфордом, когда работали на ресепшен в St. Regis в Сан-Франциско?
– Да.
– Подтверждаете ли вы, что у мистера Кроуфорда был личный сьют, где он каждый день встречал женщин, которым продавал сексуальные услуги за поразительные суммы?
– Я не жила с ним, и никогда не платила за его услуги, поэтому не знаю.
– В самом деле? Однако есть данные, что вы провели с ним вечер в качестве клиентки.
– Это был подарок от подруги, и мы просто поужинали.
– Мистер Кроуфорд… Дар из плоти и крови, мисс...
– Это был сюрприз. Я никогда бы не...
– Конечно. Подтверждаете ли вы, что клиентками мистера Кроуфорда были очень богатые женщины, все без исключений?
– Нет.
– Нет?
– Моя подруга, например. Она не богата.
– Ах да... ваш ужин. Но Соколова принадлежала к числу миллиардеров и, по совпадению, он лишил парня жизни после того как тот запустил свои руки в состояние, по оценкам свыше десяти миллиардов долларов.
– Возражение. Это не вопрос, – перебил Итан.
–Принимается. Продолжайте допрос свидетеля господин прокурор, – упрекнул судья Грэхем.
– Подтверждаете ли вы, что у вас были сексуальные отношения с обвиняемым во время вечеринки, организованной мисс Соколовой, в период их помолвки?
– Да, но…
– Вы тогда забеременели? Когда они ещё были помолвлены?
– Да, но я...
– Знали ли вы, что мистер Кроуфорд стал жертвой шантажа убитой?
– Я это подозревала.
– Правда ли, что он ненавидел её по этой причине?
– Протестую!
– Принимается.
– В момент, когда мистер Кроуфорд застрелил Оксану Соколову, вашей жизни угрожала реальная опасность?
– Да.
– И как? Из записей видно, что она была безоружна и намеревалась... как бы сказать... наслаждаться со своим женихом…
– Чтобы убить Оксане не нужно иметь в руке оружие. Всё, что ей нужно было сделать – это приказать. Так что —да, в тот момент мы подвергались смертельной опасности.
Скарлетт хорошо защищалась до конца допроса, но было ясно, что государственный обвинитель серьёзно настроен осудить Матиаса, и будет стараться до конца. После того как Скарлетт вернулась на своё место последовал перерыв. Она оставалась сидеть на протяжении всего этого времени, слишком истощённая даже для простой ходьбы, слишком напуганная, чтобы двигаться.
Когда процесс возобновился, настала очередь Матиаса подойти к решётке обвиняемых с высоко поднятой головой. На этот раз начал прокурор.
Он медленно вышел перед присяжными и холодно посмотрел на Матиаса жесткими, безжалостными глазами. В них читалось его желание победить, сделать это дело, имевшее национальный резонанс, стартовой площадкой для карьеры.
После клятвы прокурор подошёл к месту обвиняемого и показал ему и судье фотографию. Затем, с театральными движениями и мимикой, он повернулся к жюри и показал им то же изображение. Взгляды у присяжных стали напряженными, отвращенными, тревожными.
– Эта фотография потерпевшей Оксаны Соколовой была сделана в морге. Мистер Кроуфорд, вы узнаете эту женщину? Отвечайте только да или нет.
– Да.
– Эту женщину вы застрелили в упор ночью 4 апреля, во время вашего совокупления на вилле, где жили со своей новой сожительницей?
– Да, – ответил Матиас, не спуская глаз с мужчины, который задавал ему ненужные вопросы с единственной целью произвести впечатление на присяжных.
– Прошу прощения за суровое изображение, которое я собираюсь спроецировать на экран, но оно служит для лучшего описания места и динамики преступления. На фото две жертвы после стрельбы, оно зарегистрировано в реестре доказательств под номером семнадцать бис.
На большой экран спроецировали снимок, сделанный криминалистом сразу после прибытия полиции. Полуголое тело Оксаны лежало на столе. Голова наклонена в сторону, длинные волосы растрёпанны, грудь разорвана пулей и измазана кровью, разведённые ноги болтаются, глаза широко открыты, с навсегда застывшим выражением осознанного ужаса, который предшествовал моменту её смерти. В нескольких метрах от неё тело Курта Штайнера – упавшее на пол лицом вниз, в правой руке оружие, которым мужчина держал Скарлетт под прицелом на протяжении всей агрессии. Под впечатлением от такого грубого изображения жюри начало бормотать, и Итан немедленно встал:
– Ваша честь, подсудимый никогда не отрицал, что стрелял в двух нападавших, – Итан никогда не использовал термин «жертвы», – это не обсуждается. Сегодня мы пытаемся понять мотивы, которые побудили его сделать такой крайний жест. То, что мы должны доказать, – это причины этого акта. Было ли это, как утверждает обвинение, насильственным и ненужным исходом, вызванным старой враждой, или, как доказывает защита, законным актом защиты жизни Скарлетт Маккей и ребёнка, которого она носит в своем чреве.
– Да. Успокойтесь, адвокат. Вам предоставят возможность говорить, когда придёт ваша очередь. Вайс, пожалуйста, задавайте ответчику вопросы.
– Хорошо. Итак, мистер Кроуфорд, почему вы нацелили огнестрельное оружие посреди добровольного полового акта? Это была эротическая игра?
Матиас старался сохранять спокойствие. Вопрос был глупый. Все знали, это оружие было не его, и принадлежало зятю, федеральному агенту, точно так же, как все знали, что секс не был добровольным.
– Я нацелил оружие, потому что и Скарлетт и я долгое время находились под прицелом. Я приставил к ней оружие, чтобы подготовиться к самозащите, что потом и вынужден был сделать.
– Вы подошли к столу, зная, что найдёте там оружие?
Матиас вздохнул с облегчением. Прокурор, казалось, слишком сосредоточился на эффектных сценах в стремлении оказать воздействие на присяжных и уделял мало внимания данным судебного разбирательства, которые уже были известны.
– Как зафиксировано из моих показаний, это именно Оксана привела меня в эту конкретную часть комнаты.
– Мистер Кроуфорд, сколько у вас было записано клиенток в ежедневнике, прежде чем уйти из... Давайте называть это бизнес... И обручиться с жертвой?
– Я никогда не считал их.
– Их посчитал я. У вас был секс, за деньги, с... Посмотрим… – прокурор взял в руки свою папку, – за два года деятельности около трехсот пятидесяти разных женщин. Это без сомнения впечатляет. Многие были постоянными клиентками. Что означает реки денег, не так ли?
– Я зарабатывал много, но только для...
– И жертва была очень богатой женщиной.
– Которая шантажировала меня, чтобы жениться и...
– Вопрос был не об этом.
– Вы не задаете мне никаких вопросов!
Судья резко ударил три раза молотком.
– Вайс! Кроуфорд!
Прокурор извинился. Матиас опустил взгляд.
– Тогда давайте вернёмся к двойному убийству. Можете ли вы объяснить, как сумели дотянуться до пистолета, взять его, а затем выстрелить, когда были вовлечены в соитие? Как вы можете считать это актом защиты? Не правда ли, что вы сами подтолкнули Соколову к сексуальному контакту? Не правда ли, что она вас возбудила для возможности его совершить?
– Оксана собиралась убить нас, я пытался выиграть время, чтобы отвлечь её.
– Тот факт, что она хотела вас убить, является лишь гипотезой. Мы никогда не узнаем, что случилось бы, не застрели вы её хладнокровно, верно?
– Она была психопатом, и убила бы нас, можете быть уверены. Оксана была в ярости и чтобы получить желаемое не собиралась ни перед чем останавливаться.
– Но мы знаем, что она желала вас, мистер Кроуфорд! Зачем ей убивать вас?
– Потому что я предал её. Потому что я восстал! Потому что я влюблен в другую женщину, которая ждёт от меня ребёнка!
Матиас терял самообладание, его лицо стало красным, а осанка более агрессивной, он наклонился вперёд. Когда Матиас нервничал у него по центру лба набухала вена и сейчас она выглядела так, будто вот-вот лопнет. Прокурор злорадствовал, что смог продемонстрировать агрессивную сторону Матиаса, и продолжил оказывать давление.
– Итак, подведём итог: вы её убили, потому что боялись возможной ревности. Молодая, красивая и очень богатая женщина, которая могла обладать любым мужчиной, кого пожелает, и которая в тот момент ничего не подозревая лежала без оружия под вами, потерянная в акте любви…
Матиас вскочил.
– Нет! Она была сумасшедшей. Сумасшедшая, которая отправила меня в больницу смертельно раненным несколькими неделями ранее!
– Так это была ваша месть?
– Нет! – теперь Матиас наклонился через стойку, и судья снова ударил молотком, пытаясь заставить его взять себя в руки. Но Матиас был слишком взбешен, чтобы сделать это и рисковал получить штраф за такое оскорбление суда. Только он уже больше ничего не чувствовал и ничего не видел. Перед ним стояли лишь садистская ухмылка Оксаны, испуганный взгляд Скарлетт и крики в ушах.
– Нет! Она бы убила нас, сделала бы это, и, к сведению, это вовсе не было актом любви! Оксана заставила меня заняться сексом в том месте и в тот момент! Я умолял её пойти куда-нибудь ещё, пока Скарлетт не спустилась. Я пытался увести её подальше, но она хотела нас обоих и хотела мёртвыми!
– Кроуфорд! – крикнул судья и Матиас резко развернулся. – Понизьте тон своего голоса и сядьте, иначе я буду вынужден приостановить слушание.
– Извините, ваша честь.
– Последний вопрос, мистер Кроуфорд, – прокурор начал медленно ходить перед клеткой, глядя вниз и, казалось бы, сосредоточенно. – Вы можете объяснить присяжным, как для вас стала возможной эрекция, и полноценные сексуальные отношения с женщиной, которую презирали? Как вы сумели отлично с этим справиться и привести к удовлетворению обоих, одновременно завершая проникновение со стрельбой в упор в безоружную женщину под вами, и всё это перед своей новой беременной партнершей, к голове которой в этот момент был нацелен пистолет? Какой мужчина способен это сделать?
Глаза Матиаса потемнели, как ночь, губы сжались. Он знал, что в конце концов прокурор доберётся до этого аспекта. Матиас глубоко вздохнул, закрыл глаза и когда открыл их снова, его взгляд наполняли открытость и отчаяние.
– В течение двух лет я продавал своё тело любой женщине, у которой имелись возможности, чтобы его купить. Для всех без исключения. Даже Оксане Соколовой. Два года я тренировал свой дух не чувствовать, чтобы изолировать себя от всего дерьма, которым добровольно себя окружал. Это сказали и вы. У меня были сотни женщин, и я никогда не терпел неудачу. Той ночью я не ожидал нападения Оксаны...
– Нападение? Половой акт по обоюдному согласию?
– Протестую!
– Принимается. Вайс, не заставляйте меня повторять это снова. Мы в зале суда, мы не играем. Уже установлено без тени сомнения, что половой акт не совершался по обоюдному согласию, по крайней мере, не в общепринятом смысле этого слова, и беззащитная женщина (как вы её определяете), вломилась в дом ответчика путем взлома. Факт и то, что обвиняемый и его сожительница находились под вооружённой угрозой, поэтому позвольте обвиняемому продолжить и уважайте объективные данные, которыми располагаете.
Вайс побагровел и извинился. Внимание жюри обратилось к устам Матиаса, который снова заговорил спокойным и глубоким голосом.
– Я не планировал убивать Оксану, я бы никогда этого не сделал. Я позволил бы убить себя, согласись она на мое предложение уйти до того, как появилась Скарлетт. Но в тот момент речь шла не обо мне и не о деньгах. То, что я сумел совершить совокупление... Об этом и я спрашивал себя. Каким мужчиной я стал? Как я мог? Возможно, мне удалось это благодаря годам ада, в которых я тренировал своё тело действовать независимо от моего душевного состояния. Всё, что я знаю, это то, что если бы я этого не сделал, женщину, которую я люблю, изнасиловали бы и убили. Всё, что я знаю, это то, что мог оставить трехлетнюю девочку сиротой. И я уверен, что если бы не мой инстинкт защищать тех, кого люблю, я бы позволил Оксане или Курту застрелить меня, не моргнув. Итак, отвечая на ваш вопрос, прокурор, что я за мужчина? Я мужчина, который сделал то, что он должен был сделать, чтобы защитить тех, кого любит, начиная с согласия на эти последние проклятые, мерзкие, сексуальные отношения. Если бы я этого не сделал, перед вами, вероятно, в качестве обвиняемого сейчас была бы так называемая жертва этого процесса, в то время как я, мисс Маккей и ребёнок, которого мы ждём, оказались бы на три метра под землёй.
Присяжные сидели с открытыми ртами, очарованные и заряженные той глубокой энергией, которую Матиас излучал во время последних, искренних фраз своих свидетельских показаний.
Итан улыбался, растроганный и гордый братом, который наконец поднял голову.
Вайс заметил свою ошибку, но было уже поздно. Каждая женщина из присяжных увидела себя в Скарлетт, а не в Оксане, и прочитала в этих искренних словах отвагу и любовь мужчины, у которого не было другого выбора. А мужчины в жюри идентифицировали себя с Матиасом, думая о том, что бы сделали они на его месте. И нашли один возможный ответ: они бы тоже нажали на курок.
– У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Последующий перекрестный допрос не сделал ничего, кроме консолидации образа Матиаса, который теперь имелся у присяжных. Хороший человек, попавший в руки безумной и жестокой женщины. Мужчина, который совершил много ошибок, движимый отчаянием и шоком трагической потери своей жены и переполненный долгами. Не холодный и расчетливый мужчина, который использовал женщин в сомнительных целях и, прежде всего, не безжалостный убийца.
* * *
Жюри вынесло единодушное решение через несколько часов. Когда Матиаса вызвали обратно в суд, чтобы выслушать, он был готов принять любой вердикт, который они постановили. Итан подготовил брата к возможности осуждения, хотя и покинул зал суда умеренно оптимистичным, благодаря тому, как Матиас справился с допросом обвинения. Итан был уверен, что присяжные поверили его словам и были очарованы ими. Жюри отождествляло себя с ним, и это всегда представляло довольно хорошую гарантию оправдания. Он также рассчитывал на показания экспертов, которые подчеркнули, что Матиас страдал от психологического расстройства со времени смерти жены, которое никогда не лечилось, и делало его более хрупким. Они также обратили внимание, насколько проведённые с Оксаной месяцы ухудшили его психическое состояние, и как принудительное употребление кокаина сделало остальное.
Однако обвинение выиграло важный пункт в свою пользу. Чтобы говорить о самообороне, Матиас должен был бы сначала застрелить единственного потенциально опасного человека в комнате – Курта Штайнера – потому что, гипотетически, во время стрельбы Оксана не представляла реальной угрозы. Матиас же выстрелил в неё первым и убил пулей в сердце. Обвинитель неоднократно подчеркивал, – Матиас совершил эту жестокость с одновременным завершением сексуального акта, оставаясь погруженным в плоть жертвы. Словно стараясь подтвердить символическое и исключительно мстительное значение этого жеста. С другой стороны присяжные, выглядели потрясёнными историей долгого шантажа и наркотиков, в которые Матиаса погружали месяцами, и случаем почти смертельной агрессии, которой он однажды подвергся. Жюри ясно выражало свой ужас, слушая показания тех, кто оказывал Матиасу первую помощь, и видя фотографии с изувеченным молодым мужчиной. Если обвиняемого приговорят к тюрьме (это не вызывало сомнений), то учтут многочисленные смягчающие обстоятельства, значительно сокращающие срок.
Судья Грэхем вошёл в зал суда с мрачным лицом и смущенным выражением лица, и Матиас почувствовал, как вдоль позвоночника пробежала холодная дрожь. Приказав суду встать, чтобы зачитать приговор, судья взял документ в свои руки и начал:
– Жюри выразило желание, чтобы было прочитано краткое введение к приговору, к которому оно пришло единогласно.
Тишина.
– История мистера Матиаса Кроуфорда определенно драматична. Молодой мужчина, пострадавший от жестокой судьбы, лишившей его жены и оставившей одного, раненого с новорожденной дочерью на руках. Человек сломленный, принявший серию неправильных решений под давлением сильного эмоционального стресса, и ведущий существование, достойное морального осуждения. Его образ жизни привёл к встрече с Оксаной Соколовой и тесному контакту с больным и садистским умом своей жертвы. Такой стиль жизни, однако, мистер Кроуфорд выбрал осознанно и добровольно, принимая на себя соответствующие риски. В ночь преступления Оксана Соколова и Курт Штайнер незаконно проникли в дом, который мистер Кроуфорд делил со своей партнершей Скарлетт Маккей; они вломились с намерением угрожать и оскорблять тех, кто там жил. Матиас Кроуфорд уже становился жертвой насилия со стороны самой Соколовой, с угрожающими для жизни последствиями, поэтому у него были веские основания подозревать, что ему грозит смертельная опасность и что существуют серьезные риски для женщины, которую он любит, и их будущего ребенка. Жюри считает такое восприятие реальности весьма вероятным. Подтверждается: потерпевшая была безоружна и на момент убийства не представляла опасности. Подтверждается, мистер Кроуфорд находился в здравом уме, совершая с ней половой акт и по его завершению убивая выстрелом. Таким образом, присяжные выносят вердикт, который идет вразрез с собственными эмоциональными чувствами, но который в основании нацелен на полную реабилитацию и возможность выздоровления самого обвиняемого после того, как он выплатил свой долг правосудию. На основании вышеизложенного, присяжные постановили: мистер Кроуфорд НЕ ВИНОВЕН в совершении преступления двойного убийства первой степени, за которое его судят. Мистер Кроуфорд ВИНОВЕН в совершении преступления убийства второй степени Оксаны Соколовой, за которое приговаривается с учётом всех смягчающих обстоятельств к трём годам лишения свободы в исправительной колонии штата Вашингтон и двум годам лишения свободы в сообществе реабилитации мужчин и женщин, виновных в преступлении проституции.
Мистер Кроуфорд НЕ ВИНОВЕН в совершении преступления убийство первой степени и смерти Курта Штайнера. Обвинение теряет силу при самообороне. После отбывания наказания, в досье мистера Кроуфорда не останется никаких следов о преступлении, за которое сейчас осужден, и, следовательно, он восстановит все свои права как свободный гражданин. Заседание закрыто.
Матиас слушал, опустив голову. Он кусал губу. Его глаза были закрыты. Челюсти сжаты. По лицу, с отпечатком ужасов последних месяцев, катились медленные слезы. Судя по всему, вынесший вердикт суд присяжных, страдал точно так же, как и он. Лишь один надтреснутый голос раздался в погружённом в сюрреалистическую тишину зале.
– Нет! Прошу вас! Нет!
Это был голос Скарлетт, которую Итан, едва сдерживал в объятиях. Матиас поднял взгляд и встретился с глазами женщины, которую любил и чьё сердце разрывалось. Своими глазами, умеющими с ней говорить, он сказал ей держаться, ты справишься и с этим испытанием, три года – ничто. Затем он улыбнулся ей, как бы заверяя, что с ним всё в порядке, а также улыбнулся и присяжным, вынесшим ему приговор и сумевшим понять его мысли и мотивы. В глубине души он знал, что они правы. В ту ночь он хотел убить Оксану. Ничего бы не произошло, не вломись она в его дом для своей безумной казни, но факт оставался фактом: в тот момент, когда он прижал холодное дуло пистолета к её груди и выстрелил, он сделал это с чистой совестью.
«Любовь умеет ждать», – сказал он себе, зная, что три года тюрьмы – ничто по сравнению с годами ада, которые ему пришлось бы прожить, женись он на этом дьяволе. Матиас прижал руки к области сердца и в последний раз взглянул на Скарлетт.
– Я люблю тебя, – сказал он медленно тихим голосом, чтобы она могла прочитать по губам.
Скарлетт наблюдала, как Матиас исчезает через заднюю дверь зала заседаний. Она проследила за его растрепанным затылком, который возвышался над остальными, пока от него не осталось ничего, только душераздирающая пустота, затем она упала в кресло. Бесконечно долго Скарлетт плакала в объятиях брата и сестры Матиаса, охваченная невыносимым и мучительным чувством, что он снова остался один.
Эпилог.
Меня мягко разбудил свежий утренний воздух, проникая в комнату через распахнутую настежь большую балконную дверь. Компанию мне составляет раздающийся вдалеке медленный плеск воды, которая ласкает белый песок. Уже почти рассвет. Помимо звуков окружающей природы, в доме по-прежнему царит тишина. Дети у Нэнси, подруги из Америки, которая присмотрит за ними у себя до вечера. Это её подарок к нашей первой годовщине. Рядом со мной, всё ещё погружённая в глубокий сон, самая красивая женщина в мире. Единственная. Моя жена.
Я любуюсь её кожей цвета золота с украшающими переплетениями. Теперь внизу её спины появилась татуировка маори «Моана», символизирующая любовь к семье и к морю. Аккуратные волны, в которых плавает маленькая черепаха. Свобода и защита – их значение. Она окружена диадемой из цветов, символа женственности и красоты. На левом боку ещё одна татуировка – моё имя, написанное изящным шрифтом. Тату нежно обтекает по талии и двойник того, что я сделал сразу после освобождения из тюрьмы. Красными, как огонь буквами в готическом стиле я набил её имя – «Скарлетт».
Едва прикасаясь, я ласкаю кожу на её голой спине. Прошло чуть больше года с тех пор, как я вернулся на свободу, и постоянно ощущаю нужду в ней. В её поцелуях, руках, теле. Они то, что очерчивает мои пределы, мои границы, снова меня объединяют, заставляя чувствовать себя живым, целостным. И только одному Богу известно, насколько мне это нужно. Слышу, как Скарлетт издает лёгкий, сонный, чувственный стон. Мои губы щекочут небольшую чувствительную область у неё под ухом. Я хочу её. Всегда. Снова. И ещё тысячу раз.
Она не открывает глаз. Держит их закрытыми. Но едва заметная улыбка, нарисованная на красных губах – знак того, что она больше не спит. Она многозначительно выгибает таз, слегка приподнимая свои полные, округлые, идеальные ягодицы. Я ласкаю их, снаружи внутрь, скользя пальцами в уже влажное лоно. Влечение, характерное для наших отношений – это загадка, редкая алхимия. Мы не можем насытиться друг другом. Даже, как в последние двенадцать часов, когда мы теряем счёт сколько раз занимались любовью. Я любил её нежно. Я любил её безумно. Я любил её со страстными словами. Я любил её с грязными словами. Неважно, сколько у меня в жизни было женщин. Неважно, сколько тел. Каждый раз с ней это сюрприз, эмоция, от которой у меня перехватывает дыхание и появляется всё более сильное желание. Это похоже на заклинание. Она моя фея, моя русалка, мой ангел. Она нашла мою душу и спасла её, надёжно сохраняя. Она по-прежнему держит её у себя, прочно привязанной к своей, и я вновь владею своей душой только когда погружаюсь в тело любимой, в её плоть, в её аромат. Только в эти моменты я действительно целостный.
Сейчас она открыла глаза. Она не говорит, но её взгляд – это отражение моего.
«Позволь мне потеряться в тебе», – говорит он.
Слегка раздвигает ноги. Я позади неё. Она полностью выгибается. Глажу своим большими ладонями по её миниатюрным бедрам, пока не устраиваюсь напротив её влажного лона.
И медленно в неё погружаюсь, чтобы не упустить ни секунды ошеломительного ощущения, которое всегда возникает при проникновении в её тело. Мы оба медленно стонем. Такая горячая. Такая тугая. Такая совершенная.
– Я до смерти тебя люблю, – шепчу я и начинаю двигаться, пытаясь сохранить нежный темп. Проскальзываю в неё и наружу, наблюдая за блестящим членом, смазанным нашим возбуждением. Образ гипнотический, чувственный, такой интимный и в то же время такой откровенно эротичный. Я чувствую, как тепло восходящего солнца согревает мою спину. Свет меняется, становится ярче. Её кожа похожа на бархат. Её волосы стали светлее, чем раньше, выгорели за год солнца и моря. Скарлетт немного поворачивает ко мне лицо. Её красные губы приоткрыты и блестят. На маленьком носике горстка веснушек, что придает ей девичий вид. Но её тело – нет. Она стала женщиной. Великолепной женщиной. Более осведомлённой. Более чувственной.
