Текст книги "Между нами никаких секретов"
Автор книги: Робин С.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Бл*дь, бл*дь, бл*дь! – ругался про себя Матиас, зная, что находится в тупике.
Затем на ум пришли несколько слов, сказанных Ариэль. «Единственный путь спасения от неё – это полное подчинение в сочетании с лестью». Матиас рассуждал быстро: к нему Оксана всегда проявляла сильную сексуальную зависимость, и через несколько месяцев вышла бы замуж, движимая испытываемой одержимостью. Он видел её занимающуюся сексом с другими мужчинами, но ни с одним из них Оксана никогда не теряла над собой контроль так, как с ним. Она заставляла трахать себя каждый чёртов день, словно ей всегда было недостаточно. А когда она была слишком измотана для секса, всё равно заставляла его ложиться с другими, просто чтобы понаблюдать за ним.
Оксана считала Матиаса объектом своей собственности, и сейчас этот факт может стать лучшей картой в игре. Матиас подумал, если Скарлетт не проснётся, возможно, он найдёт способ запудрить Оксану настолько, что убедит покинуть этот дом. Нужно только заставить её поверить, что его привезли сюда против воли, что он раскаялся и хочет её, как никакую другую в мире, а женщина наверху ничего не значит.
– Детка, это не то, что ты думаешь… – сказал он тёплым и спокойным голосом.
– Ах, нет, Мати? И что же это тогда?
– Я не хочу её. И никогда не хотел. Она не такая как ты или я, она не такая как мы. Полиция удерживала меня здесь против моей воли, и знаешь, про тебя я ничего не сказал. Я пытался защитить тебя. Защитить нашу любовь. Я бы вернулся домой, как только меня отпустили бы, потому что я так по тебе скучал. Ты не знаешь как сильно.
– Но в последнюю ночь ты плюнул на меня, ты оскорбил меня, ты укусил меня, Мати! Сказал, что собираешься меня убить голыми руками!
– Я был зол. Я ревновал. Я был в ярости. Но не переставал любить тебя ни на секунду. Детка, пожалуйста, забери меня с собой. Давай убежим, давай убежим далеко. Немедленно.
Оксана смотрела на него сузив глаза, – две жестокие щели, портал ада. Матиас почти слышал, как вращаются колёсики в её дьявольском разуме. Она не доверяла, это было ясно, но поверить хотела. Соблазн так поступить был силен, он прочёл это в её сумасшедших глазах. Он настаивал снова:
– Скарлетт ничто, она – никто. Я трахнул её только той ночью, потому что был обдолбан. Ты моя женщина, ты единственная женщина. Ты всё, что я желаю, всё, что я хочу...
– Мне уже насрать на то, что хочешь ты! Честно говоря, меня никогда это не волновало, – ответила она ядовито.
Но Матиас не останавливался.
– Когда я тебя вижу, то теряю рассудок. Давай выберемся из этой дерьмовой тюрьмы. Хочу немедленно тебя трахнуть.
– Я свожу тебя с ума?
– Да.
– Ты хочешь только меня?
– Да.
– И тебе необходимо трахнуть меня... Немедленно...
– Да.
– Докажи.
– В нашем доме, – его голос дрогнул от напряжения, потому что Матиас сразу понял, что замыслила Оксана.
Она улыбнулась, обманчиво нежная, злая.
– Нет. Любимый. Ты сделаешь это здесь, сейчас и перед своей сукой.
Он увидел, как она резко повернулась к Курту. Улыбалась и ему тоже,
– Иди, возьми эту шлюху и приведи вниз.
– Нет! – закричал Матиас, открыто выставляя своё состояние ужаса и мучений. – Она не имеете к нам никакого отношения! Она мне безразлична, а как может быть иначе, когда у меня есть ты?
С жестокой гримасой на лице Оксана подошла к нему: зубы сжаты, голос хриплый, потрескавшийся от злости, которую ей было трудно сдержать.
– Вот об этом то я и спрашивала себя, Матиас. Неделями. Так всё это время ты трахал её! Именно с ней ты разделил этот чёртов дом, верно?
Матиас уже собирался ответить, когда услышал пронзительный крик, доносящийся с верхнего этажа, а затем приглушенные и пугающие звуки. Наконец он увидел, как спускается Курт, удерживая Скарлетт за плечо и направляя ствол пистолета ей на висок. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса и паники. Матиас перевёл на Оксану холодный и решительный взгляд.
– Я хочу трахнуть тебя, но не буду делать это здесь с этой, которая смотрит на нас, и ни перед твоей марионеткой, путающейся у меня между яйцами. Только ты и я, как нравится нам, с нашими играми.
Скарлетт издала приглушенный болезненный крик. В первый раз Оксана улыбнулась довольная, и Матиас подумал, что ему почти удалось. Он добивался своего.
– Чьего ублюдка она носит? Твоего?
– Кевина, парня, который играл на нашей вечеринке той ночью.
Оксана снова замолчала, затем повернулась к Скарлетт.
– Это правда?
– Да, – прошептала она, догадываясь интуитивно о плане Матиаса.
– Поэтому для тебя не проблема, что мой жених собирается трахнуть меня прямо сейчас на этом диване, верно?
Она не стала дожидаться ответа, и за это Матиас был ей благодарен; он боялся что Скарлетт потеряет сознание. Оксана повернулась и томно на него посмотрела, говоря медовым голосом.
– Мы должны это сделать, Мати. Не имеет значения, принадлежит ли ребенок другому. Она хочет тебя, и ты должен без полумер заставить её понять кому ты принадлежишь. Ты ведь тоже это понимаешь, любимый? Альтернативы нет. Она должна увидеть, как сильно ты меня хочешь и понять кто мы с тобой. Потом она ещё раз повернулась к Скарлетт и заключила:
– А ты постарайся меня не раздражать, иначе я пущу тебе пулю в лоб прежде, чем мы трахнемся. Поняла?
– Не волнуйся, она не создаст проблем, – заявил Матиас жестоко ледяным тоном, одновременно надеясь, что Скарлетт каким-то чудом сможет прочитать его мысли: подумает об их ребенке, закроет глаза и не будет смотреть на то, что неизбежно произойдёт. Затем Матиас почувствовал, как его сердце замедлило ритм, успокоилось и он сосредоточился на единственной вещи, которая теперь имела значение. Спасти женщину, которую любил, и их ребенка. Он обратился к Скарлетт напрямую, погрузившись в используемый годами образ бессердечной машины:
– Теперь я хорошенько трахну мою невесту, и если тебе это не нравится – не смотри.
Он сделал ударение на последнем слове, внутренне молясь, чтобы Скарлетт послушалась и закрыла глаза, пока всё не закончиться.
Оксана села рядом с ним и развязала, приказав Курту постоянно держать Скарлетт под прицелом. Матиас позволил ей сделать это, пытаясь отстраниться от всего и всех. Он делал это сотни раз, сможет сделать ещё один. Когда почувствовал, как ногти Оксаны царапают кожу, пока она стягивала с него рубашку, он заставил себя не дрожать и не отпрыгивать назад. Удерживал себя не вцепиться в её запястье и не сломать его. Когда те же самые руки добрались до резинки его штанов, чтобы стянуть их, он поднял таз, помогая. Когда она приказала ему встать и следовать за ней к стоящему поблизости маленькому деревянному столу, он последовал за ней. Когда она вытащила из сумочки неизменный проклятый кокаин, он с благодарностью улыбнулся, впервые радуясь этому дерьму, потому что оно поможет ему легче справиться со своей непристойной задачей. Когда наконец Оксана распахнула своё платье, быстрым и нетерпеливым жестом развязав шнурок, которым то фиксировалось спереди и осталась стоять перед ним обнаженной, Матиас посмотрел на неё раненным взглядом. Он схватил её за бедра, и усадил на гладкую поверхность, с которой несколько минут назад затянулся кокаином. Потом раздвинул ей ноги, встал между и проник в неё одним резким движением. Оксана громко и восторженно застонала от удовольствия, уверенная в новой победе. Она закрыла глаза, готовая насладиться каждой секундой своего триумфа. Её длинные волосы покачивались, падая с деревянной поверхности, на которой лежала, при каждом толчке, пока он вбивался между её открытыми бёдрами. При каждом жестком проникновении она кричала, наслаждаясь ощущением, что Матиас снова внутри неё; наслаждалась своим могуществом; наслаждалась страданиями, которые причиняла этому бессильному ничтожеству, которое держал на прицеле Курт. И с каждым издаваемым ею стоном Матиас чувствовал, как внутри него поднимаются волны осознанного гнева, которые толкали его трахать с ещё большей свирепостью и решительностью, со всей силой, которая имелась в его теле, чтобы оглушить её, порадовать и убрать из головы безумной каждое сомнение. Их соитие сопровождалось звуками затруднённого дыхания обоих и глухим стуком предмета, перемещающегося во внутреннем ящике стола при каждом сильном ударе, нанесенным его тазом. Сначала Матиас не придавал этому значение, слишком потерянный в слепой ярости, отравляющей его кровь, но затем вспомнил что за предмет там лежал. Он наклонился над ней и жестоко поцеловал, обнажив зубы как животное. Он прикусил её нижнюю губу, желая причинить боль и отвлечь Оксану от движения своей руки, которую опустил, чтобы открыть ящик и схватить один из пистолетов Клейтона. Другой рукой Матиас сжал её за шею, удерживая неподвижно, пригвождая под собой.
Он не собирался заходить так далеко, и никогда не хотел превращаться в убийцу, но в комнате со Скарлетт и с этим мужчиной, вооруженным и готовым застрелить её, у него не было выбора. Его гнев возрастал, усиливаясь и от циркулирующего в крови возбуждающего вещества, заставляя Матиаса задуматься обо всем зле, которое ему причинила женщина под ним. О всей боли, которую она причинила людям, которых он любил, а Оксана приняла за страсть это яростное чрезмерное возбуждение, хрюканья и его карательные движения.
Оксана решила, что вернула его себе. Поэтому расслабилась и начала говорить хриплым, прерывающимся от удовольствия голосом:
– Тебе, правда, плевать на неё, Мати?
Насаживая полностью со всем накопленным в себе гневом, Матиас ответил наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо:
– Да мне похер.
Матиас с такой силой сжал рукоятку оружия, что ощущал боль в пальце на спусковом крючке, он был готов выстрелить в любую секунду.
– Разве ты не видишь, что она девчонка, и ничего для меня не значит? Разве не чувствуешь? Ты меня сейчас слышишь?
Он задыхался, сохраняя безумный, отчаянный ритм в погоне за оргазмом, который положил бы конец этому ужасающему моменту, пока под ним корчилась Оксана, отдаваясь волнам всё более интенсивного удовольствия. Она выкрикивала его имя и впивалась ногтями в потную спину Матиаса.
Достигнув вершины удовольствия, вместо обычной цепочки непристойностей и оскорблений, которыми Оксана обычно сопровождала свой оргазм, она произнесла единственное, что говорить ей не следовало.
– Курт... Ах... Можешь трахнуть... Девчонку сейчас... Ведь для Мати... она неважна... похер... правильно?..
Матиас почувствовал, как в венах заледенела кровь, сердце остановилось, а его тело стало мраморным. Он вытащил руку с пистолетом из ящика, но Оксана этого не осознала, слишком увлечённая желанием присосаться, словно вампир к нежной коже шеи; поэтому она схватила Матиаса за волосы и тянула голову на бок. Заклеймив его таким образом, она вернулась ртом к его губам. И в последний раз проскользнула своим ядовитым и грязным языком между красными и мягкими губами своего любовника. Охватившие её в этот самый момент мощные сокращения, вызвали оргазм и у Матиаса. Всё стало запутанным, хаотичным: звериное рычание Матиаса, резкие крики Скарлетт и пронзительные стоны Оксаны, не подозревающей о своём скором конце.
Возможно, на короткое время, последняя поняла, что должно случиться. Возможно, Оксана прочитала это в его беспощадных и решительных глазах. Или быть может, она почувствовала, как к потной и горячей плоти прислонился холодный металл, потому что в её взгляде обычного ледяного кристалла Матиас впервые увидел эмоцию, которую она никогда не показывала. Страх.
Время, казалось, остановилось, и звуки в комнате притихли под оглушительным шумом выстрела, который угодил в её сердце. Руки Оксаны инертно упали по бокам, голова наклонилась вправо, из полуоткрытого рта медленно потекла струйка крови. Она была мертва.
Курт отпустил Скарлетт. Отталкиваясь пятками она отползала назад, пока не дотянулась до дальнего от него угла дивана, где свернулась калачиком и зажала руками голову. Курт поднялся на ноги и направил своё оружие на Матиаса, обнаженного и испачканного кровью только что убитой женщины. Его пистолет тоже был готов снова выстрелить и нацелен на Курта. Мужчины смотрели друг на друга несколько секунд. Затем, оба одновременно нажали на курок.
Последовавшая за двойным выстрелом сюрреалистическая тишина давила на Скарлетт пригвождая к дивану, в то время как двое мужчин неподвижно лежали на полу. Наконец она встала и побежала к Матиасу, погладила его по лицу и окликнула по имени, словно в отчаянной молитве, полагая, что сойдёт с ума при мысли, что он мертв. Когда Скарлетт заметила, что грудь Мати слабо движется в ритме медленного и нерегулярного дыхания, она бросилась за телефоном и вызвала помощь. Потом она вернулась к нему, и стала умолять не сдаваться. Скарлетт держала голову Матиаса на бёдрах, поглаживала его мокрые от пота волосы, пыталась очистить рукавом рубашки кровь, которая размазалась по прекрасному лицу, а другой рукой старалась остановить кровотечение из раны на груди. Она оставалась погруженная в этот ужас около тридцати минут. Безжизненное тело Оксаны лежало на столе, Курта – на краю дивана, а Матиас в агонии у неё на руках, и она заплакала так, как в жизни никогда не плакала.
* * *
Матиас очнулся через несколько часов, ещё один раз в больнице. На этот раз, в отличие от предыдущих, он был в сознании и сразу вспомнил каждый момент последних безумных часов. У его дверей вновь стояла охрана, но на этот раз её поместили туда не для защиты. Теперь именно он находился под стражей. Он был убийцей, обвиняемым в двойном убийстве. Матиас обрадовался когда проснувшись, не увидел в своей палате Скарлетт, поскольку не знал, что ей сказать. У него бы даже не хватило смелости посмотреть ей в глаза. Она видела и слышала всё. Грязные слова, которые он сказал Оксане, их яростное соитие, заключительную стрельбу. Скарлетт видела, как он убил женщину, которую трахал, и видела, как сделал это прямо на пике удовольствия того скотского совокупления. Как она могла его простить? На этот раз ему казалось такое невозможно. Сколько бы Матиас не пытался скрыть эту часть себя, сколько бы он не пытался измениться, в итоге он показал себя таким, кем был на самом деле. Монстром.
Матиас испытывал боль, пытаясь двигаться и дышать, но через несколько дней должен пойти на поправку. Пуля, которую Курт вонзил ему в грудь, не повредила ни одного жизненно важного органа. Открылись и снова кровоточили только душевные раны. Матиас и на этот раз отреагировал как раньше: впал в какую-то безропотную апатию. Он перестал разговаривать, не спрашивал о Скарлетт или о ком-то ещё. Он слушал лечивших его докторов и медсестер, поражаясь их доброте, человечности, которую проявляли к нему. Этого понять Мати не мог, поскольку думал, что не заслуживает такого отношения.
Когда для допроса пришли полицейские, он признался во всем: о контракте с Оксаной, своей работе эскорта, шантаже, наркотиках и том, что случилось ночью. Матиас ожидал, что его отведут в камеру и закроют навсегда. Менее чем через двадцать четыре часа ему назначили встречу с психиатром. Им оказался мужчина, с которым Матиас не хотел разговаривать и поэтому тот ограничился кратким монологом. Мати слушал как он болтает, говорит о шоке, «посттравматическом расстройстве», депрессии и лекарствах. Матиас не понимал, что доктор имел в виду.
– Я убийца. Нет лекарств, которые могут такое излечить, – ответил он.
Доктор улыбнулся с мягким и обеспокоенным выражением.
– Это решит суд присяжных, но, судя по имеющейся у меня информации вы не являетесь палачом. Вы защищали себя, свою женщину и вашего ребенка. Поверьте мне, я сделал бы то же самое, не моргнув ни разу.
– Моя девушка видела всё... всё… – сорвалось с его уст. Возможно, Матиас искал кого-то, кому излить свои тревоги. Но доктор продолжал ему улыбаться.
– Ваша девушка плачет за этой дверью, потому что ей не позволяют войти. Последние несколько часов она провела в полицейском участке, и, хотя мне не позволено знать, о чём шла речь, конечно, она не похожа на женщину, которая злится на увиденное. Нам пришлось дать ей успокоительное, настолько она была обеспокоена. Я на самом деле надеюсь, что полиция позволит ей войти в палату, как только они получат данные, необходимые для начала расследования. Сделаю всё от меня зависящее, чтобы вы встретились прежде, чем её перевезут… в другое место.
К сожалению, опасения Матиаса были вполне обоснованными. Его обвиняли в двойном убийстве и он проходил по делу в расследовании против влиятельной семьи преступников. Полицейское управление Сан-Франциско отказало ему в любых контактах.
Снова увидеть своих братьев и Скарлетт он сможет в тюрьме, после допросов и принятых судьей решений по поводу его прав на посещения.
В полицейский участок из больницы Матиаса сопровождали в наручниках. Скарлетт ждала снаружи больницы, но он не увидел её, потому что был ослеплен вспышками фотографов. Матиас даже не услышал отчаянного голоса, зовущего его посреди окружающих шума и суеты. Склонив голову он сел в машину, смирившись с ценой, которую заплатит за свои действия, и решив снова махнуть рукой на свою жизнь. Когда он прибыл в полицейский участок, его встретила та же толпа репортеров и зевак, возбужденных столь извращенным и жестоким делом. И он снова шёл с обращённым к земле взглядом, ощущая толчки справа и слева. На следующий день каждая проклятая газета выйдет с его склонённой головой на первой полосе. Матиас представлял их сенсационные заголовки, его жизнь снова выставлена на показ. Когда он был лишь одним из многих лиц, которые питали сплетни, журналисты никогда не удосужились копать за пределами глянцевого изображения красивого профессора и загадочной дочери миллиардера. Но теперь все будут знать о нём: его историю, о потраченных на продажу себя годах и про наркотики. Его тошнило от этого.
Матиаса втащили внутрь, чтобы сделать снимки для оперативно-разыскных альбомов и снять отпечатки пальцев. Он достиг безумного финала своей гонки, эффектно разбиваясь.
Он глубоко выдохнул, задерживаемое дыхание с момента как вышел из больницы. Матиас причинил себе вред, обманываясь, что его жизнь изменится. Сделал больно, надеясь, что сможет выбраться из этого невредимым. Он совершил слишком много ошибок, чтобы не заплатить по полной… теперь он знал это.
В конце рутинных процедур его отвели в комнату, освещенную тусклым неоновым светом, и обставленную только большим зелёным столом из тика в окружении четырёх стульев. Детектив, который допрашивал его в больнице, сел напротив. Он вытащил из кармана куртки пачку сигарет.
– Вы хотите одну?
– Да, спасибо.
Матиас протянул руку и наклонился вперёд, прикуривая. Детектив тоже закурил, а затем начал просматривать записи с первым признанием, полученным в больнице. На его лице отразилось взволнованное и странно грустное выражение.
– Мне жаль, Кроуфорд, – начал он, – этот случай привлечёт много внимания, и, независимо от того, как всё закончится, вы, вероятно, навсегда оставите на своей жизни неизгладимый след.
Матиас ответил разочарованным и усталым смехом. Он уже научился жить с более глубокими и болезненными отпечатками.
– Итак, начнём с самого начала? Как вы познакомились с Оксаной Соколовой и Куртом Штайнером?
Выпуская изо рта облако дыма Матиас откинул назад голову, прислонившись к спинке стула, закрыл глаза и начал рассказывать факты, которые привели его к превращению из жертвы в палача. Он говорил много часов и не пропустил ни одной детали. Он сотрудничал, давая информацию о каждом аспекте жизни, которую вел. Матиас сообщил детективу и о проводимом в настоящее время федеральном расследовании, в котором участвовал в качестве информатора важных фактов. Затем он рассказал поминутно, как разворачивалась ночь безумия и крови. Взлом, угрозы и те возбужденные финальные события, которые привели к стрельбе.
По окончанию снятия показаний детектив выглядел очень довольным. Он встал и похлопал Матиаса по плечу, как сделал бы это отец.
– Мы договоримся о встрече с вашим адвокатом на завтра. Уже знаете, кто будет вас защищать?
– Мой брат, – импульсивно ответил Матиас.
– Итан Кроуфорд. Крепкий орешек. Я рад этому.
– Вы довольны этим?
– Послушайте меня внимательно. Конечно, обвинение сделает всё возможное, чтобы закрыть вас в тюрьме на всю жизнь, но ваше дело очень специфическое. Я уверен, ваш брат сможет объяснить лучше. Могу только сказать, что мы работали над подобными случаями с участием Соколовой, в которых главные участники не смогли сотрудничать, потому что они не выжили. Иногда мужчина делает то, что должен.
На этой фразе он вышел из комнаты, не оглядываясь.
* * *
На следующее утро Матиаса привели обратно в комнату, где его допрашивали накануне. В этот раз его ждал брат со своим неразлучным портфелем и приуроченной к случаю улыбкой с натянутым выражением лица.
Как только они остались одни, Итан обнял Матиаса ещё крепче, чем несколько недель назад во время их первой встречи.
– Как ты?
– В общем, хорошо.
– Рана?
– Просто царапина.
– Хорошо... сядь, у меня для тебя есть много новостей.
– Давай…
– В ночь нападения их было трое. Курт Штайнер, Оксана Соколова и некий Иван Макаров, ты его знаешь?
– Да. Он один из телохранителей Оксаны.
– Что ты знаешь о нём?
– Мало, практически ничего. Она ходила с ним даже в туалет. Он был её тенью, но никогда не принимал активного участия... скажем... в ситуациях, в которые вовлекался я. Иван казался мне холодным и опасным мужчиной. Машина для защиты. Я никогда не видел, чтобы он употреблял наркотики или что-то ещё. Он всегда молчаливо наблюдал в углу, положив руку на пистолет. Со мной он не обмолвился даже словом.
– Несколько часов назад его арестовали. Он составлял часть небольшого коммандос, который напал на виллу. В обмен на защиту Иван согласился сотрудничать. Он понял, что круг вокруг Соколовых замыкается; они сильны, это так, но недостаточно сильны, чтобы защитить его от обвинения в покушении на двойное убийство. Кроме того, тот факт, что Оксана умерла под его защитой, превратил Макарова в цель и для них тоже. Он не дурак, поэтому решил говорить.
– А что он сказал?
– Он сказал кое-что, о чём мы уже подозревали, но это окажет огромную помощь во время суда. Он утверждает без тени сомнения, что никто из вас не вышел бы из этого дома живым. Оксана была полна решимости рассчитаться с тобой и Скарлетт. И после получения того, что желала, он бы тебя убила. К сожалению, то, что она заставила тебя сделать, было уже у неё на уме. И всё же эта безумная, извращенная и садистская часть её плана спасла тебе жизнь. Свидетель сказал, что и он, и Курт посоветовали ей позабыть и сбежать, не разыскивая вас, но остановить её было невозможно. Оксана знала о ведущемся в отношении неё расследовании, точно так же, как знала, что за этим стоишь ты. Итак, теперь мы точно знаем – у вас не было шансов.
– Но мы не можем это доказать, – сказал Матиас.
– Есть и другие данные, которые играют в твою пользу. Ты находился под вооруженной угрозой, и мы выберем путь сексуального насилия. Она заставила тебя употреблять кокаин, и мы выдвинем гипотезу, что это повлияло на твою способность понимать и волю во время событий. Также есть отчет психиатра, который осмотрел тебя сразу после случившегося. В нём говорится о «посттравматическом стрессовом расстройстве и диссоциативных защитных механизмах». Будем апеллировать этим диагнозом, демонстрируя, что в таких ситуациях, как твоя, в игру вступают измененные состояния сознания, которые могут повлиять как на способность ясно мыслить, так и на поведение. Возможно, ты будешь подвергнут психиатрическому обследованию, которое поможет нам доказать эту гипотезу.
– Они заберут у меня Элизабет.
Итан долго и глубоко вздохнул.
– Это не обязательно, но да, возможно. Однако в качестве меры предосторожности я уже начал процедуру о временном удочерении. Ариэль и Клейтон предложили себя в качестве приемной пары.
– Дерьмо.
Брат встал, подошёл и заключил Матиаса в крепкие и надежные объятия.
– Мы вытащим тебя, Мати. Ведущий расследование детектив на твоей стороне. По его мнению, даже без смягчающих обстоятельств у тебя есть хороший шанс выбраться с минимальным сроком. Для него нет никаких сомнений, что ты действовал в целях самообороны.
– Я догадался, что он не злобный, – сказал Матиас, вспоминая взгляд и слова полицейского, который допрашивал его.
– Хорошо.
– А... как насчет Скарлетт?
– Я заставил её остаться дома. Она была в шоке. И, учитывая беременность, я попросил её отдохнуть несколько дней. Но Скарлетт отчаянно хочет с тобой встретиться, и я позабочусь получить для неё разрешение на встречу, как можно быстрее.
– Нет, Итан... ты не представляешь, что она видела...
– Мати, Скарлетт знает, почему ты это сделал. Она волнуется за тебя, а не за себя. Она в долгу перед тобой и знает это. Не отталкивай её снова.
Матиас не ответил. Он всей своей душой хотел увидеть женщину, которую любил, но этой встречи сейчас боялся больше всего.
– Когда начнётся суд?
– Скоро. Следствие не обнаружило никаких препятствий, и ты сотрудничал на сто процентов. Через три недели. Максимум месяц.
– И как долго процесс продлится?
– Примерно такое же время. На всё месяца два.
– Может быть, у меня будет время, чтобы увидеть, как родится мой ребёнок, хочу сказать... если я каким-то образом выберусь.
– Рассчитывай на нас, брат.
ГЛАВА 15
Первые дни заключения для Матиаса были травмирующими. Воздух в стенах тюрьмы наполняли боль, гнев, смирение, безумие, надежда… он чувствовал всё это на собственной шкуре.
Все казалось ему хаотичным и безумным. Допросы следователей, беседы с Итаном, противоборство с судьей, который с учётом серьёзности обвинения отказал ему в залоге. А потом – сокамерники, – молчаливые, опасные, отчаянные, покорные. Крики, оскорбления, шутки сомнительного характера, и надзиратели, более безумные чем сами преступники. Жизнь следует по жесткому графику, контрастируя с психотической атмосферой этого места.
Поэтому Матиас погрузился в состояние бдительности. Он сразу понял, как важно не показывать связанные со слабостью эмоции, и самый эффективный способ сделать это – полностью идентифицировать себя с той частью себя, которая совершила ужасное преступление. Он был убийцей. И Матиас позаботился о том, чтобы все его сокамерники знали об этом. Он убил мужчину и женщину, чтобы защитить себя, и сделал это хладнокровно без колебаний.
В первые часы лишения свободы он подвергся нескольким нападениям из-за своей всё ещё чистой и красивой внешности. Из схватки он вышел побитым, но защищался хорошо. Он никогда не станет подружкой одного из этих грязных извращенцев. Скорее убьёт себя.
Отвечая на вопрос охранников, он не сказал ни слова о том, что произошло, и отказался лечить порезы и ушибы, полученные в этих драках.
Такое поведение принесло Матиасу симпатии некоторых заключенных, прежде всего одного из самых угрюмых и опасных, который взял его под свое покровительство.
Матиас решил не изолироваться, несмотря на постоянно возникающую и искушающую мысль отрезать себя от всего и всех. Он часто (насколько ему было позволено), посещал библиотеку и тренировался во дворе с гирями. Короче говоря, старался не стать пушечным мясом.
В период предварительного заключения он отказался от свиданий со Скарлетт. Матиас понимал, рано или поздно ему придется с ней встретиться, но ещё не был готов это сделать. Однако написал ей несколько писем, которые передал через Итана. В них заверил её о состоянии своего здоровья, в том, что у него всё хорошо, и он снова начал читать Китса, Байрона и Кольриджа. Просил её позаботиться об Элизабет и проявить к нему терпение. Они скоро увидятся, он обещает.
Наконец Матиас решил встретиться с ней ближе к началу судебного процесса. Он физически нуждался в ней – увидеть её, знать, что она действительно его простила. Матиас почувствовал вновь необходимость найти связь с реальностью, точку опоры, которая могла бы дать ему надежду, и желание бороться, чтобы выбраться из того проклятого туннеля, в который он снова соскользнул.
Они встретились 4 мая, за несколько дней до первого слушания.
В то утро Матиас позаботился о том, чтобы выглядеть лучше: побрился и попросил чистую робу. Невероятно, но просьбу удовлетворили, видимо благодаря его безупречному поведению и тактичным отношениям, которые установились с одним из руководителей тюрьмы.
Когда Мати увидел, как идёт Скарлетт, он улыбнулся ей. Ему даже не нужно было притворяться. Он ждал этого момента слишком долго. Подождать решил сам Матиас, это правда, но сделал это только для того, чтобы иметь возможность пережить их встречу с силой и решимостью, которыми чувствовал, что теперь владеет.
– Боже, как ты прекрасна… – первое что прошептал он в переговорное устройство, когда она села.
Скарлетт улыбнулась.
– Это не правда, я огромная!
– Не противоречь мне. Ты же знаешь, мне нужна поддержка в этот момент, – пошутил Матиас, пытаясь поддерживать между ними непринужденную атмосферу.
Нервничая, Скарлетт прикусила губу.
– Я так по тебе скучала...
– Поверь мне. Я тоже.
– Я боялась, что ты отрежешь меня от своей жизни ещё раз. Никогда не делай это снова. Обещай мне.
– Никогда больше, – повторил он.
Скарлетт улыбнулась и на мгновение положила ладонь на разделяющее стекло.
– Ты похудел. Выглядишь усталым...
– Скажем так: еда в этом месте не самая лучшая, и я отдыхал в кроватях получше.
– Тебе не сделали больно, правда?
– Нет, – успокоил он её. – Я подружился с опасным парнем, который никому не позволит приблизится ко мне с плохими намерениями. Взамен я развлекаю его текстами моих любимых книг. Здесь сидят странные люди. Этот тип – жестокий убийца, но переживает когда слышит историю Хитклифа и Кэтрин, можешь поверить в такое?
Скарлетт улыбнулась.
–Ты всегда находишь способ понравиться людям. Мати, ты на самом деле прирожденный соблазнитель.
Он фыркнул.
– Для меня было бы лучше не быть таким, но уже слишком поздно каяться, верно?
Она пожалела о своей глупой шутке, и попыталась исправиться.
– Если бы ты не был тем, кем ты был, я никогда не встретила б тебя.
– Правда, – ответил он неубедительно.
Скарлетт снова попыталась отвлечь Матиаса.
– Глория передаёт тебе огромный привет. Она не может дождаться, когда накормит тебя буррито и тортильями! А пока она утешает себя со мной. Это и её вина, что я так толстею.
– Ты на самом деле бессердечна... Рассказываешь мне о буррито… – он засмеялся. – Вспомню о тебе сегодня вечером, перед моей липкой пастой.
– Боже... прости...
– Я шучу. Рад, что она заботится о тебе. Послушай... Как поживает Элизабет?
