Текст книги "Время перемен"
Автор книги: Робин Хэтчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 6
Через открытое окно в убежище Дрейка доносились переливы радостного смеха. Он слышал этот благозвучный смех уже в течение получаса, но только теперь поднялся с кресла и подошел к окну.
Дождь, ливший два дня подряд, прекратился, оставив после себя чудесные запахи сырой земли и преющих листьев. На небе не было ни единого облачка. Горная гряда, казалось, приблизилась; очертания городка Дэд Хорс дрожали и колыхались в испарениях, поднимавшихся от влажной земли.
Прямо под окном, там, куда солнечные лучи едва пробивались сквозь густую листву тополей, на одеяле, расстеленном на зеленой траве, расположились мать и дочь.
Голова Бекки покоилась на коленях матери, которая сидела, прислонившись к стволу Дерева. В руках девочка держала сплетенный из луговых трав венок. Она выглядела гораздо лучше, чем в тот день, когда Дрейк впервые вынес ее на свежий воздух, и это обстоятельство его обрадовало.
Фэй гладила ладонью белокурые волосы дочери и время от времени наклонялась, чтобы поцеловать девочку.
– Тебе нужно немного поспать, – озабоченно сказала Фэй.
– Сначала расскажи мне еще одну сказку.
– У меня полно работы, Бекка, – Фэй посмотрела на часы. – Мужчины вернутся на ранчо голодными, поэтому я должна приготовить для них ужин.
– Пожалуйста, мамочка. Только одну сказку. Обещаю поспать, как только ты мне ее расскажешь.
Фэй рассмеялась. Удивительно, каким образом серия тривиальных звуков, каковыми является женский смех, может вызвать к жизни целое множество различных, зачастую противоположных эмоций. Дрейку показалось, что где-то в глубине его души сдвинулась с места и начала таять огромная ледяная глыба, угрожая затопить все вокруг.
– Ну, хорошо, – уступила Фэй настоятельным просьбам дочери. – Я повторю монолог, который приготовила к празднику в честь Дня Независимости. Как только я закончу читать, ты закроешь глазки и уснешь. Договорились?
Девочка кивнула и замерла в ожидании, а Фэй тем временем поднялась с одеяла, отошла на несколько шагов и на несколько секунд замерла, отвернувшись в сторону горной гряды. Когда же она повернулась к девочке, Дрейк поразился происшедшей в ней перемене. Под окном стояла совершенно другая женщина.
«Мое лицо спасает темнота, А то б я, знаешь, со стыда сгорела, Что ты узнал так много обо мне. Хотела б я восстановить приличье. Да поздно, притворяться ни к чему».
Сияние дня померкло. При звуках ее чарующего голоса, как по мановению волшебной палочки, Дрейк перенесся в другое место и время. Произнеся всего несколько строк из старинной пьесы, эта женщина превратила день в ночь, солнечный свет в непроглядную тьму.
Дрейк вцепился руками в подоконник и, чуть не вываливаясь из окна, подался вперед. Он не хотел пропустить ни единого слова, ни единого жеста, ни единого взгляда.
«Ты любишь ли меня? Я знаю, верю, Что скажешь «да». Но ты не торопись. Ведь ты обманешь. Говорят, Юпитер Пренебрегает клятвами любви. Не лги, Ромео. Это ведь не шутка. Я легковерной, может быть, кажусь? Ну ладно, я исправлю впечатленье И откажу тебе в своей руке, Чего не сделала бы добровольно».
До чего она прекрасна, подумал Дрейк. Наверное, именно такой и была Джульетта. Каштановые волосы Фэй светились в лучах полуденного солнца, на щеках играл румянец, грудь вздымалась от переполнявших ее чувств.
«Конечно, я так сильно влюблена,
Что глупою должна тебе казаться,
Но я честнее многих недотрог,
Которые разыгрывают скромниц.
Мне б следовало сдержаннее быть,
Но я не знала, что меня услышат.
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за легкость и доступность».
Казалось, весь мир затаил дыхание, пораженный чудодейственной магией слова и игры. Дрейк был не в силах оторвать глаз от Джульетты, стоявшей под его окном и протягивавшей руки к воображаемому Ромео.
– Но я честнее многих недотрог… – повторил Дрейк вслух, и вдруг с него спало все очарование разыгравшегося под его окном действа. – Но я честнее многих недотрог… – повторил он и отошел от окна, негодуя на себя за то, что еще раз позволил себе увлечься прекрасными, но лживыми словами.
Поверить красивой женщине? Никогда! Никогда в жизни!
* * *
Краем глаза Фэй уловила движение в окне библиотеки, но, присмотревшись, не увидела ничего, кроме темной портьеры.
Неужели Дрейк Ратледж наблюдал за ней? Как ей не пришла в голову эта возможность?
– Почитай что-нибудь еще, мамочка.
Фэй опустила глаза на дочь.
– Нет. Ты ведь обещала поспать, а мне нужно заняться приготовлением ужина. Представь себе, вернутся голодные ковбои, а мне будет нечем их накормить.
– Тогда пусть Алекс посидит со мной.
– Алекс и мисс Дункан скоро вернутся, – Фэй нахмурилась и притопнула ногой. – Сейчас же закрывай глазки, девочка, а не то попрошу отнести тебя в дом.
Бекка сделала жалобное лицо и сокрушенно вздохнула, а ее мать чуть было не расхохоталась. Кажется, девочка унаследовала по меньшей мере часть ее драматического таланта.
Улыбаясь, Фэй направилась к задней двери. После двух дождливых дней на кухне было не так душно, как в первый день ее пребывания на ранчо Джеггд Р. Фэй знала, что отдохновение от жары будет недолгим, но даже эта короткая передышка радовала ее. Теперь, когда она уверовала в свои кулинарные способности, когда у нее появилась поваренная книга, приобретенная в лавке миссис Голд, Фэй не покидало прекрасное настроение.
Она взглянула на часы и бросилась к плите, на которой варилась фасоль. К счастью, не вся вода успела выкипеть, пока она занималась с Беккой. Фэй разложила на столе поваренную книгу и еще раз прочла облюбованный рецепт, затем слила из кастрюли с фасолью воду и принялась добавлять остальные ингредиенты: пропущенные сквозь дуршлаг томаты, сахар, имбирь, горчицу, черный перец, соль и темную патоку. Именно патока согласно рецепту должна была придать блюду коричневый цвет и аппетитный вид, хотя вряд ли те, кто будут поглощать его, обратят внимание на внешние данные блюда.
Фэй представила себе, как молодой Джонни Колтрейн и пожилой сварливый Дэн Грир ковыряют вилками в тарелках и сетуют на то, что у фасоли недостаточно насыщенный коричневый оттенок. Фэй расхохоталась. Ковбои превозносили все блюда, которые она подавала на стол, и подбирали все до последней крошки. В еде они были совершенно неразборчивы, тем не менее Фэй не теряла надежды чем-нибудь их поразить.
Заглянув в книгу, Фэй добавила в свое произведение ломтики бекона, поставила кастрюлю в печь, где фасоль должна была основательно протомиться, и с чувством удовлетворения закрыла дверцу духовки. Это блюдо должно получиться лучшим из тех, которые она до сих пор готовила. Кроме того, на подоконнике остывал яблочный пирог, а на сковороде лежали горкой бифштексы.
Интересно, заметил ли Дрейк Ратледж ее возросшую поварскую квалификацию, или он вообще ничего не замечает вокруг, в частности и ее саму?
Фэй вымыла руки, вытерла их полотенцем и нахмурилась, вспомнив все, что рассказывал ей Паркер о хозяине ранчо Джеггд Р. Потом на ум ей пришли слова Сэди Голд о том, что при желании Дрейк Ратледж мог бы очень помочь городу в деле железнодорожного строительства.
И вдруг Фэй осенило. Как раньше ей не приходило в голову, что жителям Дэд Хорс в такой же степени нужна поддержка Дрейка как и ему их помощь? Дрейк Ратледж может дурачить всех, но не ее. Уж она-то знала, что за нарочитой суровостью Дрейка скрывается доброе сердце. Разве может быть иначе, если он предоставил кров ей и ее детям? Она должна найти способ отплатить Дрейку Ратледжу за его доброту. Прежде, чем Фэй покинет ранчо, она изыщет возможность помочь ему начать новую жизнь.
Но каким образом? Фэй вышла в коридор и посмотрела на плотно прикрытую дверь библиотеки. Отрешенный от всего мира! Возможно, именно так поступила бы и сама Фэй, когда от нее ушел Джордж, если б не необходимость растить детей.
Придумала! От волнения у Фэй закружилась голова. Придумала, как ему помочь! Она пригладила растрепанные волосы, взяла тряпку и решительным шагом двинулась в сторону библиотеки.
* * *
Негромкий стук в дверь не застал его врасплох. Дрейк Ратледж ожидал ее появления.
– Войдите, миссис Батлер.
Фэй вошла в сумрачную комнату и направилась прямо к его столу.
– Простите за вторжение, мистер Ратледж, – произнесла она не терпящим возражений голосом, – я должна хоть изредка прибирать в библиотеке, но вы предпочитаете сидеть здесь безвылазно целыми днями. Почему бы вам не прервать на некоторое время вашу работу, чтобы я могла навести здесь порядок?
Дрейк откинулся на спинку кресла.
– Я предпочел бы оставить здесь все, как есть, миссис Батлер, – пробормотал он сердито. – Оставьте меня в покое!
– Ну уж нет! Разве дело сидеть целыми днями в пыльной, да еще и темной комнате? – Фэй обезоруживающе улыбнулась, чем привела Дрейка в замешательство, направилась к окну и отдернула портьеру. В библиотеку хлынул свет. – Не думаю, что вы станете возражать, если я открою окно и проветрю комнату. Вашему здоровью свежий воздух пойдет только на пользу.
– Миссис Батлер! – рявкнул Дрейк, поднимаясь с кресла.
– Да? – отозвалась Фэй с невинным выражением лица.
Черт бы побрал эту женщину! Еще слово, и он выкинет ее вон! Дрейк вдруг понял, что не сделает этого. Просто не сможет. Нехотя Дрейк вынужден был признать, что эта женщина сумела завоевать его уважение, возможно, даже восхищение, и, несмотря на все попытки отпугнуть ее, держалась с ним легко и просто.
Фэй опять улыбнулась.
– Вы, наверное, слышали, как я недавно репетировала сцену из Шекспира? – не дожидаясь ответа, она подошла к ближайшей книжной полке, достала из кармана фартука тряпку и принялась протирать книги. – Миссис Голд попросила меня выступить на празднике в честь Дня Независимости. Я сочла невежливым отказаться. Дело в том, что, по словам миссис Голд, праздник этот не устраивался уже три года. Я решила прочесть монолог Джульетты.
Да, и сыграла Джульетту просто великолепно! Дрейк снова откинулся на спинку кресла и нахмурился, наблюдая, как ловко и вместе с тем бережно Фэй обращается с книгами. Каким образом ей удалось взять над ним верх и сделать из него затворника в собственном доме? Что мешает Дрейку выгнать ее вон?
– Доктор Телфорд утверждает, что Шекспир навевает на него тоску, но, судя по вашим книгам, вы, мистер Ратледж, больше разбираетесь в литературе, – Фэй провела пальцем по корешкам книг и вздохнула. – Наверное, приятно иметь такой богатый выбор книг.
– Было бы еще приятнее, если бы вы оставили меня в покое и дали возможность воспользоваться этим богатым выбором.
– Уж чего-чего, а покоя у вас было в избытке, – бросила Фэй через плечо.
Справедливость этих слов так поразила Дрейка, что он замешкался с ответом.
– Я – мать двоих детей и знаю, как необходимы иногда человеку тишина и покой, – добавила она с усмешкой и бросила на Ратледжа озорной взгляд.
Дрейк хотел было возразить и даже нагрубить ей, но на ум ничего не шло. Он насупился, затих в своем кресле и только наблюдал за передвижениями Фэй. Как ей это удается? Как она смогла с такой легкостью сломать привычный и размеренный ход его жизни?
У Фэй на языке тоже вертелось множество вопросов, но она не решилась задать ни одного из них. Почему Дрейк Ратледж никогда не наведывается в Дэд Хорс? Почему бы ему не приехать на празднество по случаю Дня Независимости? Разве он не знает, что жителям Дэд Хорс необходима его помощь? Разве это дело, когда такой мужчина, как Дрейк Ратледж, отгораживается от мира стенами своей библиотеки и ведет монашескую жизнь?
Фэй вдруг залилась краской. Нет, человек сидящий у нее за спиной, вовсе не походит на монаха. Во всем его облике ощущается мужественность и сила. А каково оказаться у него в объятиях, прижаться к его груди? Почувствовать на губах его поцелуй? Наверное, у него колючие усы!
Рука Фэй с тряпкой замерла, а сердце учащенно забилось. Что с ней происходит? Ни единого раза с тех пор, как Джордж ушел к любовнице, оставив Фэй с двумя детьми на руках, не приходила ей в голову мысль о другом мужчине. Честно говоря, еще задолго до того, как Джордж исчез, у Фэй пропало к нему всякое влечение, и удовольствия в постели с ним она не находила. Почему же теперь так волнует ее этот незнакомец? Именно незнакомец, ведь она почти ничего не знает о Дрейке Ратледже кроме того, что рассказал Паркер.
– А где ваш муж, миссис Батлер?
От неожиданности Фэй чуть не выронила тряпку, лицо ее залила краска стыда. Неужели Дрейк догадался, о чем она думает? Неужели он читает ее мысли?
– Вы овдовели?
Она принялась усиленно тереть тряпкой какой-то бюстик на полке, тщетно пытаясь взять себя в руки.
– Нет, мистер Ратледж, – еле слышно проронила она. – Я не вдова.
И снова, помимо собственной воли, она вообразила, как прижимается грудью к его груди.
– Джордж… мой муж… он не актер.
Этот ответ ничего не объяснял, но это была правда. Фэй почему-то показалось очень важным скрыть от Дрейка тот факт, что муж ее бросил.
– Где он сейчас?
– Он уехал по делам в Калифорнию.
– Понимаю.
Ничего он не понимал! Инстинктивно Фэй чувствовала опасность такого понимания и не хотела вдаваться в объяснения. Она услышала, как заскрипело кресло, когда Дрейк Ратледж встал, как он прошелся по комнате и подошел к окну. Фэй знала, что в этот момент он оперся рукой о подоконник и смотрит в окно. Воображение Фэй необыкновенно живо нарисовало ей высокую крепкую фигуру Дрейка, его выразительное, но обезображенное шрамами и черной повязкой лицо.
– Похоже, ваша дочь поправляется?
Опять у Фэй учащенно забилось сердце.
– Да.
– Рад это слышать.
– Спасибо.
– Ну, в такой случае, – он прокашлялся, – не буду вам мешать.
Фэй обернулась. Дрейк выглядел именно так, как она себе представляла, только его волосы в свете солнечного дня казались не такими темными. И снова Фэй подумала о том, как хорошо почувствовать себя в его объятиях и коснуться губами его неулыбчивых губ.
Справившись со смущением, Фэй заговорила пылко и торопливо.
– Мистер Ратледж, вы не отвезете меня и детей на следующей неделе на праздник? Я была бы вам очень признательна.
– Я не собираюсь в город ни на следующей неделе, ни позже. Мне нечего там делать.
– Но почему? – не сдержавшись, спросила Фэй и сразу же пожалела о своих словах.
Она увидела, как Дрейк Ратледж напрягся, побледнел и стиснул зубы.
– А вот это не ваше дело, – ледяным тоном отчеканил он.
– Да, конечно, вы правы. Это вовсе не мое дело, – Фэй шагнула к нему. – Приношу свой извинения. Надеюсь, мистер Ратледж, вы меня простите?
Дрейк молча кивнул и направился к дверям. Фэй бросилась за ним.
– Подождите!
– Что еще, миссис Батлер?
– Пожалуйста, подумайте о моем предложении насчет праздника, мистер Ратледж.
Дрейк не произнес ни слова и вышел, оставив Фэй преисполненной горького разочарования. Впрочем, чего она ожидала? Что Дрейк Ратледж обрадуется ее предложению? Но ведь он уже много лет живет в этом доме и выезжает разве что на верховую прогулку. Никто в городе его не видел, Нэнси Телфорд считает его беглым преступником, а Сэди Голд вообще сомневается в его существовании. С чего вдруг он сорвется с места и помчится в Дэд Хорс на какой-то дурацкий праздник? Но ведь Фэй так хочется, чтобы это случилось…
* * *
На долину опустилась ночь и принесла с собой прохладный ветерок, шелестевший листвой обступивших усадьбу тополей. Над горной грядой повис лунный серп, освещавший Дворовые постройки и деревья бледным серебристым сиянием.
Опершись на ограду кораля, Дрейк Ратледж рассеянно смотрел на притихших лошадей. В душе его царила полная неразбериха и причиной тому была Фэй Батлер с ее неистребимой потребностью совать нос в чужие дела.
Я не собираюсь в город… Но почему?
Прошло уже несколько часов с тех пор, как Фэй без приглашения явилась в библиотеку, раздвинула портьеры, впустила в комнату ненавистный дневной свет, нарушила мирное течение его жизни и попросила сопровождать ее в поездке в Дэд Хорс. Прошло уже несколько часов, а в голове Дрейка назойливо звучали все те же слова: «Я не собираюсь в город» и ее вопрос: «Но почему?» Неужели зеленовато-голубые глаза Фэй видят хуже, чем единственный глаз Дрейка? Неужели его лицо не отпугивает ее, как всех прочих? Черт бы побрал эту женщину!
Дрейк услышал шум приближающихся шагов и обернулся. Это был Паркер, и Дрейк обрадовался его появлению. Хотя бы на время разговор с управляющим отвлечет его мысли от Фэй Батлер.
– Хороший вечерок, – сказал Паркер и взглянул на усыпанное звездами ночное небо. – А дождик оказался очень кстати: прибил пыль и освежил воздух.
В ответ Дрейк пробормотал что-то невразумительное, а Паркер, довольно похлопав себя по животу, продолжал:
– Все-таки ты правильно сделал, что взял новую повариху.
Дрейк заскрежетал зубами. И этот туда же! Он ведь хотел всего лишь не думать о Фэй Батлер, да где там, разве у них есть теперь другие темы для разговора!
– Жаль, что Фэй уедет, когда девочка поправится, а было бы вовсе неплохо задержать ее у нас подольше. Ребята согласны платить ей из своего заработка.
– Боюсь, ей не терпится воссоединиться с мужем, – отрезал Дрейк.
– С мужем? Разве у нее есть муж? – Паркер был явно ошеломлен известием.
– Сейчас, по словам миссис Батлер, он в Калифорнии, – подтвердил Дрейк.
– Ты уверен, Дрейк? А я был убежден, что у нее нет в целом свете никого, кроме детей.
– Уверен. Она сама мне об этом сообщила.
– Странно, – Паркер сдернул шляпу и озадаченно почесал затылок. – Почему же она не носит обручальное кольцо? Я прекрасно вижу…
– Ты видишь все в ложном свете, Паркер! – Дрейк разозлился и на себя, и на управляющего. – Как ты думаешь, выпадет ли еще дождь? – попытался сменить он тему разговора.
Паркер молчал.
– Дождь нам очень нужен. В этом году трава начала сохнуть слишком рано, – продолжал Дрейк.
– Гм… – промычал Паркер и повернулся к дому. – Не понимаю, ничего не понимаю…
Куда там! Он, Дрейк, сам ничего не понимал. Чем больше он узнавал Фэй Батлер, тем больше запутывался. Он вспомнил, как она играла Джульетту. Все слова, жесты и мимика Фэй запечатлелись в его памяти, а ее мелодичный, наполненный чувством голос до сих пор звучал в его ушах.
– Ну ладно, – сказал Паркер, нахлобучивая шляпу. – Пора спать. Завтра спозаранку нам со Шведом ехать на северное пастбище. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – рассеянно отозвался Дрейк.
Я не собираюсь в город. Но почему? Действительно, почему? Почему бы в самом деле не наведаться в Дэд Хорс? Плевать на то, что скажут люди! Меньше всего его беспокоило, что о нем подумают обитатели городка и о чем будут потом судачить местные кумушки.
Как и Паркер за несколько минут до этого, Дрейк повернулся к дому и посмотрел на темное окно на третьем этаже.
Освещенная бледным лунным сиянием, фигура Дрейка Ратледжа одиноко маячила у изгороди кораля. Фэй знала, что он ее не видит, но на всякий случай отпрянула назад, когда он повернул лицо в ее сторону, и прижала ладонь к груди, стараясь унять бешеное биение сердца. Фэй вдруг стало жарко, и она с наслаждением подставила раскрасневшееся лицо прохладному ночному ветерку.
Что со мной происходит? Почему при одном виде этого человека меня начинает бить дрожь? Быть может, я его боюсь? И вдруг Фэй страстно захотела, чтобы ее обняли и приласкали мужские руки, чтобы кто-то шептал ей на ухо нежные слова и целовал ее губы.
Фэй закрыла глаза и прислонилась к стене. Ноги отказывались ей служить. Когда-то она уже испытывала подобное желание, когда-то трепетала от прикосновения мужской руки. Тогда Фэй верила, что Джордж станет для нее верным другом в жизни, но он безжалостно разбил ее сердце. А ведь она любила Джорджа с пылкостью бесхитростной юности, но он, как оказалось, не умел любить вообще.
Неподражаемый, остроумный и веселый красавец Джордж Батлер! Разве тогда она могла подумать о том, что за его внешним лоском скрываются коварство и обман…
Фэй присела на пол, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Горькие слезы побежали по ее лицу и закапали на подол ночной рубашки. Нет, она не оплакивала утраченную любовь – те слезы были выплаканы давным-давно; она оплакивала разбитые иллюзии юности и, хотя не отдавала себе в этом отчета, печальную судьбу человека, стоящего в лунном свете под ее окном.
Глава 7
Июль принес в Вайоминг суховеи. Нещадно палящее солнце высушило все и вся вокруг городка Дэд Хорс, выбелив последние остатки краски на дощатых стенах местного салуна и превратив Мэйн-стрит в море пыли. Лошади стояли у привязи, понурив головы, а собаки попрятались от палящих лучей под кустами и дощатыми навесами.
Доктор Телфорд сидел на крыльце, поминутно вытирая лоб носовым платком, и читал телеграмму от сына. Текст был коротким, но обнадеживающим. Похоже, Джеймсу удалось сговориться с руководством железнодорожной компании. В послании помимо этого сообщалось о том, что он и Нэнси заедут в Шайенн и к концу будущей недели будут дома. В заключение Джеймс просил отца получше присматривать за отелем.
Рик поморщился, сложил телеграмму вчетверо и сунул в карман рубахи. Присматривать за отелем! Вот уж это вовсе не обременительно. Если бы не ресторан и стряпня Клэр О’Коннелл, отель можно было бы вообще прикрыть. С тех пор, как съехала Фэй Батлер, у них не появилось ни одного постояльца.
Вспомнив про семейство Батлеров, Телфорд повернул голову на юг и, щурясь от солнца, оглядел дорогу, ведущую к ранчо Джеггд Р. Прошла почти неделя с тех пор, как он в последний раз навещал свою юную пациентку. Надо бы съездить туда завтра, хотя, вне всяких сомнений, его услуги больше не понадобятся. Бекка Батлер на пути к выздоровлению, все, что ей требуется, – это хорошее питание и покой, но один Бог знает, где и когда с ней приключится новый рецидив болезни, и вылечится ли она окончательно.
На дороге появилось облачко пыли, и Рик Телфорд впился в него глазами. Ему не терпелось узнать, кому из тамошних ковбоев приспичило напиться в салуне. Рик облизнул сухие губы, сглотнул вязкую слюну и посмотрел на свои руки. Опять это предательское дрожание пальцев! Наступит ли когда-нибудь избавление от этой пагубы? Когда звон стекла и плеск янтарной жидкости перестанет бередить его душу? Господи, помоги!
Доктор Телфорд крепко зажмурил глаза и уткнулся лицом в колени. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, он зашептал слова молитвы, которая уже без малого четыре года помогала ему преодолевать тягу к спиртному.
Если удастся продержаться минуту и не броситься очертя голову в салун, тогда он сможет продержаться две минуты, потом еще десять. Если он продержится десять минут, то сумеет продержаться час, два, три… Наконец, целый день, потом неделю, месяц, еще один год…
Телфорд стиснул виски ладонями и, набрав в легкие воздуха, с шумом выдохнул. Самый опасный момент, кажется, миновал!
Он поднял голову и присмотрелся к дороге. Ба, да ведь это Герти Дункан! Телфорд узнал ее, даже не видя лица. Въехав на Мэйн-стрит, Герти натянула поводья и пустила лошадь рысью. У нее за спиной стеной вставала туча пыли, поглощавшая редких прохожих, которые, бранясь, старались укрыться за ближайшей дверью.
– Эй, док! – крикнула Герти, увидев Телфорда и останавливая лошадь у его крыльца.
– День добрый, Герти.
– Ну и жара сегодня, чтоб ей пусто было!
Герти спешилась и, взяв под уздцы свою голенастую гнедую кобылу, подошла поближе.
– Как идет подготовка к празднику? – спросила она. – Миссис Голд уже неделю в хлопотах. Наверное, она едва держится на ногах?
– Она уже успела распределить роли. Мне например, доверили нести во время парада наш звездно-полосатый флаг.
– Парада? – Герти удивленно приподняла бровь.
– Парад пройдет по Мэйн-стрит.
Герти залилась низким грудным смехом.
– Вот это да! Я слышала, поговаривают о том, что Сэди Голд собирается устроить фейерверк, но о параде я узнаю впервые.
– Это для детей, – Телфорд окинул тоскливым взглядом безлюдную улицу. – Да и взрослые здесь извелись со скуки.
– Послушайте, док!
Телфорд оторвался от созерцания Мэйн-стрит и перевел взгляд на собеседницу. Герти подвела лошадь к крыльцу, поставила ногу на нижнюю ступеньку и сдвинула на затылок свою стетсоновскую шляпу.
– Можно задать вам вопрос?
Она больше не улыбалась.
– Конечно, Герти.
– Ну, я подумала… В общем, я подумала, что могла бы составить вам компанию для пикника. Сама готовить я не умею, но попрошу миссис Батлер приготовить нам закуски на двоих.
У Рика Телфорда округлились глаза.
– Не подумайте, что я навязываюсь, – поспешно добавила Герти и вспыхнула. – Просто я подумала, что после того, как уехали ваш сын и Нэнси, вы чувствуете себя одиноким, и некому проследить, чтобы вы нормально питались.
– Очень мило с твоей стороны, Герти. Конечно же, я принимаю твое приглашение.
Герти сняла шляпу, встряхнула так, что от нее отделилось небольшое облачко пыли, и провела ладонью по волосам.
– Очень хорошо, док. Просто не могу спокойно смотреть, как люди терзаются одиночеством. Итак, до четвертого июля.
Герти вскочила на лошадь, ударила ее пятками по бокам и, не оглядываясь, умчалась прочь. Доктор смотрел ей вслед, думая о том, что Герти Дункан странная, но в общем-то толковая молодая женщина. Из нее вышла бы прекрасная невестка. Подумав так, доктор Телфорд устыдился. Его сын Джеймс любит свою жену, и Рик не вправе навязывать ему свое мнение. А в том, что Нэнси его терпеть не может, виноват он сам. Как-никак здесь он всем в тягость.
* * *
Дрейк сидел под раскидистым тополем, смотрел на плавно струившиеся воды реки и предавался размышлениям. В эту ночь он так и не смог сомкнуть глаз и спозаранку отправился прогуляться по окрестностям.
Теперь он лишен покоя в собственном доме. И поделом ему. Как ни странно, радушие зачастую приносит только неудобства. Фэй Батлер, сама того не ведая, разрушила устоявшийся уклад жизни на ранчо Джеггд Р. Его люди отлынивают от работы и пользуются любым предлогом, чтобы потолкаться у кухни и поточить лясы все с той же миссис Батлер. Идиоты!
Размышления Дрейка прервал треск сухих веток под чьими-то ногами. Через минуту из густого кустарника неподалеку вылез Алекс Батлер. В руке он нес ведро, а на его правом глазу красовалась черная повязка. Мальчик подошел к воде и, споткнувшись о камень, едва не упал в реку, но чудом удержался, балансируя, над обрывом.
Не раздумывая, Дрейк вскочил, бросился к мальчику и схватил его за руку. Алекс поднял испуганный взгляд на своего спасителя, но, увидев, кто перед ним, радостью заулыбался. Он деловито сдвинул повязку на лоб и заявил:
– Вы были совершенно правы, мистер Ратледж, жить с повязкой на глазу очень неудобно. Вчера я стукнулся лбом о дверь. Видите эту шишку?
– Приличная шишка, – пробурчал Дрейк.
– Сначала у меня даже кружилась голова. С вами, наверное, тоже так было?
Дрейк повернулся и пошел обратно к дереву, а мальчик засеменил сзади, продолжая донимать его разговором.
– Теперь-то вы уже, наверное, привыкли и не натыкаетесь на двери?
– Нет.
– Спасибо за то, что не дали мне свалиться в реку. Я еще не умею плавать.
Дрейк нахмурился и оглянулся на мальчика.
– Твоя мать знает, что ты здесь?
Алекс виновато потупил взор.
– Ты ведь мог утонуть!
Дрейк вздрогнул, представив себе, как Фэй Батлер оплакивает своего сына, и у него защемило сердце. Он не знал ее достаточно хорошо, но был уверен, что Фэй Батлер беззаветно любит своих детей и сойдет с ума от горя, если с одним из них что-нибудь случится. Дрейк остановился, повернулся к Алексу и взял его двумя пальцами за подбородок.
– Никогда не ходи к реке без взрослых. Ты меня понял?
– Да, сэр, – ответил мальчик и досадливо поморщился.
– Заруби себе это на носу!
Алекс пнул ногой камешек и проследил взглядом, как тот поскакал к воде.
– А вы не скажете маме?
Дрейк застонал и сел на траву, привалившись спиной к стволу дерева.
– Пожалуйста, не говорите ей. Я не хочу, чтобы мама из-за меня расстраивалась. Она так счастлива с тех пор, как мы здесь поселились;
– Неужели? А где же твой папа? – вопрос сорвался с языка Дрейка помимо его воли.
– Я его давно не видел. Я даже не помню его лица. Мама сказала, что он ушел и больше никогда не вернется, – Алекс присел рядом с Дрейком. – Ну и пусть! – в голосе мальчика зазвучали воинственные нотки. – Мы можем позаботиться о себе сами. Обойдемся без него! – он на мгновение замолчал и добавил тихо: – Но мама тогда очень плакала.
Дрейк вдруг почувствовал страстное желание намять отсутствующему мистеру Батлеру бока.
– Эй, что я вам скажу, сэр! Я научился сам седлать лошадь! Меня научила этому Герти, то есть мисс Дункан. Я хочу стать, как она, рэнглером, – мальчик махнул рукой в сторону кораля. – Хотите посмотреть? – Он вскочил на ноги и протянул Дрейку руку. – Вставайте и пошли.
Ратледж недоуменно воззрился на маленькую ладошку, не зная, как поступить, затем поднял взгляд и увидел полные радости и надежды глаза Алекса. Меньше всего ему хотелось нагружать себя проблемами семейства Батлеров, меньше всего ему хотелось сейчас, в жаркий июльский день, смотреть, как этот мальчишка седлает лошадь. Дрейк мечтал остаться здесь, в прохладной тени тополя, и в одиночестве наблюдать за плавным течением вод.
Тем не менее, неожиданно для себя самого, Дрейк взял протянутую ему руку и позволил увести себя к коралю, где ему предоставлялась счастливая возможность любоваться тем, как Алекс Батлер седлает лошадей.
* * *
– Мы хотим еще! – настаивал Джонни Колтрейн. – Почитайте нам что-нибудь еще, миссис Батлер!
– Никогда не слышал ничего более приятного, чем ваш голосок, миссис Батлер, – добавил Уилл Кидд.
Фэй сидела на скамейке у заднего крыльца с только что заштопанной сорочкой Алекса на коленях. Она переводила взгляд с одного лица на другое и чувствовала, что не может отказать своим новым друзьям в такой милости.
Фэй знала, что им все равно, какую пьесу или сцену она прочитает. Ковбоев с ранчо Джеггд Р. легко ублажить, будь то еда или художественное чтение. Никогда за все годы работы в театре у Фэй не было такой благодарной и благожелательной аудитории. Глубоко вздохнув, она начала читать монолог Джульетты.
«Любовь и ночь живут чутьем слепого. Прабабка в черном, чопорная ночь, Приди и научи меня забаве, В которой проигравший в барыше, А ставка – непорочность двух созданий. Скрой, как горит стыдом и страхом кровь, Покамест вдруг она не осмелеет И не поймет, как чисто все в любви».
Фэй закрыла глаза; щеки ее горели. Почему непроизвольно она выбрала именно этот отрывок, почему именно он пришел ей на ум? Почему именно тот монолог, в котором Джульетта жаждет воссоединения с возлюбленным для первой брачной ночи? Прочитанные строки вызвали к жизни сладкие образы. Сумрачный великан с черной повязкой на глазу обнимает, целует, ласкает ее…
