Текст книги "Дурной ген"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5
8 мая, 15:35

Сквозь маленькое зарешеченное окошко в двери зала аутопсии Лори могла видеть, как Марвин деловито расставляет банки для образцов, раскладывает инструменты и прочие принадлежности. На столе номер один лежало слегка распухшее тело женщины с заметными трупными пятнами на нижних конечностях, наводившими аналитический ум Лори на мысль, что их обладательница умерла в сидячем положении.

Наблюдая знакомую картину, Лори чувствовала, как внутри растет предвкушение возможности наконец-то снова заняться любимым делом. Невольно она в очередной раз задалась вопросом, правильно ли поступила, когда приняла предложение стать главным судмедэкспертом. Потом она пожала плечами, напомнила себе, что простых ответов не существует, и толкнула дверь. Увидев целиком всю яму (так называли это помещение все, кто в нем работал), Лори обнаружила, что тут больше никого нет, но ничуть не удивилась. Во-первых, большая часть вскрытий проводилась по утрам, а во-вторых, в три часа дня в конференц-зале обычно начиналась неофициальная встреча, где обсуждались текущие дела. Благодаря Чету, который сделал эти летучки живыми, веселыми и поучительными с образовательной точки зрения, они пользовались большим успехом, и Лори отчасти поэтому назначила аутопсию на три с хвостиком: ей не хотелось объясняться со слишком большим количеством людей.

– Привет, Марвин, – окликнула Лори, привлекая внимание лаборанта морга. – Уже готово? – Она почувствовала слабый запах разлагающейся плоти, с которым почти полностью справлялись мощные вытяжные вентиляторы.

– Вот-вот закончу, – ответил Марвин.

– Доктор Николс не появлялась? – спросила Лори, несколько разочарованная отсутствием стажерки. Чет не позвонил, из чего следовало, что та должна прийти.

– Вы первая, – сказал Марвин. – Кстати, доктор Макговерн уже велел мне сделать экспресс-тест на фентанил порошка со стола жертвы. Результат положительный.

– Я не удивлена, – заметила Лори. Дело казалось совершенно заурядным. – Спасибо.

– Да не за что, – кивнул лаборант.

– Где документы по делу? – спросила Лори.

Ее метод включал в себя предварительный просмотр всех доступных материалов, после которого она приступала непосредственно к аутопсии: так было меньше шансов что-нибудь упустить. Это в корне отличалось от модус операнди Джека, который предпочитал ничего не знать о теле, считая, что предвзятость мешает обнаружить неожиданные детали. Лори и Джек частенько поддразнивали друг друга и этим различием, и некоторыми другими, и каждый делал вид, будто он прав, а его оппонент ошибается. На самом-то деле они знали, что правы оба, а подход – это всего лишь вопрос выбора.

– Я положил их на каталку в коридоре. – отозвался Марвин. – Так и думал, что вы «хотите взглянуть на них. прежде чем начать.

Перед тем, как дверь закрылась. Лори показала Маркину большой палец – пусть знает, как она ценит преимущества работы с человеком, которому известны ее привычки. Потом, взяв папку с документами, она пролистала их, пока не добралась до заключения судебно-медицинского дознавателя. Его составил недавно принятый на работу Дэвид Голдберг. Быстро читая материалы, Лори получила неплохое представление о деле. Жертва была обнаружена у себя в квартире и опознана Мэдисон Брайант, подругой и коллегой. По оценке дознавателя (факты, на основании которых он сделал такой вывод, были перечислены тут же), она умерла два или три дня назад. Затем Голдберг описал принадлежности для употребления наркотиков, найденные на журнальном столике покойной, и полупустой шприц, воткнутый в антикубитал фосса, или, иначе, в локтевую ямку. Еще один важный факт: по полученной от родственников информации, никаких проблем со здоровьем у жертвы не имелось. Из документа следовало, что ни члены семьи, ни подруга не знали о пристрастии покойной к наркотикам. Девушка производила впечатление уравновешенного, приспособленного к жизни, уверенного в себе человека.

Все еще читая отчет, Лори зашла в женскую раздевалку и обнаружила, что стоит перед женщиной примерно тридцати лет в довольно броском и дорогом с виду нижнем белье. Та как раз потянулась к открытому шкафчику, чтобы повесить туда дизайнерскую блузку. Там уже виднелись ультрамодные потертые джинсы и короткий белый халат – обычно как раз такие предпочитают стажеры.

Предположив, что перед ней Арья Николс, Лори стала критически разглядывать даму, которая имела сомнительную репутацию в среде других интернов, наговорила оскорблений Чету и, что самое важное с точки зрения самой Лори, недостаточно серьезно относилась к практике в бюро. Та была примерно одного роста с главой судмедэкспертов, где-то пять футов пять дюймов, худая, но жилистая, как балерина, с довольно длинным вариантом стрижки пикси, черноволосая. Когда она повернулась, выяснилось, что у нее пронзительные васильковые глаза, а кожа лица довольно смуглая, будто загорелая. Лори немедленно решила, что в ней нет традиционной, притягивающей взгляды красоты, однако есть некая животная сексуальность и присущая молодости свежесть, которыми сама Лори до сих пор восхищалась, полагая, что мужчины – во всяком случае, некоторые – тоже отдают им должное.

– Здравствуйте, – проговорила Лори с напускной жизнерадостностью. – Я доктор Монтгомери. А вы, наверное, доктор Николс?

К ее удивлению, женщина ответила не сразу. Вместо этого она не мигая уставилась на Лори с легкой застывшей улыбкой в стиле Моны Лизы, раздражающей и провокационной. В ней виделся намек на высокомерие и даже на ничем не спровоцированную скрытую враждебность. Хотя Лори избегала скороспелых оценок, она поняла: нечто в этой женщине вызывает инстинктивную неприязнь. Похоже, дамочка считала, что родилась с серебряной ложкой во рту и на этом основании имеет право на что угодно. Когда Лори училась в частной школе, среди ее однокашниц такие тоже встречались.

– Вы и есть главный судмедэксперт? – спросила молодая женщина, словно не могла поверить в подобную возможность. Чтобы подчеркнуть недоумение, она по-гламурному растягивала слова.

Теперь очередь медлить пришла для Лори. Она боролась с желанием просто развернуться, уйти и бросить стажерку в одиночестве, но сообразила, что пребывает не в лучшем настроении после результатов скрининга на рак груди и откровений Джека о встрече в школе Брукса. Поэтому она мысленно сосчитала до десяти, набрала в легкие воздуха, оборвала подростковую игру в гляделки, в которую оказалась втянута, и зашагала к одному из открытых шкафчиков. Сняв длинный белый халат, который обычно носила в бюро, она повесила его, а потом повернулась к женщине, которая продолжала таращиться на нее все с той же бесстыжей улыбкой.

– Да, – сказала она наконец, стараясь выговаривать слова как можно естественнее и без лишних эмоций, – я главный судмедэксперт. А вы кто?

– А я Арья Николс, – ответила женщина. – Странно. Черт, я думала, вы окажетесь куда старше и безвкуснее. Как по мне, вы не похожи на судебного патологоанатома. У вас слишком нормальный вид.

– Это что, комплимент? – спросила Лори, снимая платье. С первого дня работы в бюро она взяла за правило носить стильную одежду. Сейчас, став первой женщиной-руководителем бюро, она считала это еще более необходимым хотя бы потому, что не желала соответствовать стереотипам, на которые намекала Арья.

– Я просто честна, – нейтральным тоном сказала доктор Николс и направилась за форменными штанами и курткой. Лори проводила ее взглядом, пораженная тем. как естественно она держится, будучи почти раздетой. В школе, где училась Лори, для переодевания перед физкультурой были оборудованы отдельные кабинки. А еще сама она так и не привыкла носить стринги.

– Я слышала от доктора Чета Макговерна, что вы не слишком рады стажироваться у нас в бюро, – сказала Лори.

– Это преуменьшение года, – отозвалась Арья. – Если честно, я считаю, что зря теряю тут время.

– А вам не кажется, что мы, судмедэксперты, приносим существенную пользу обществу? – Лори снова ошарашило поразительное неуважение стажерки. Она раздражалась все сильнее.

– Эй, не передергивайте, – возразила Арья. – Я говорила о себе, а не о вас. Это я теряю тут время. Конечно, мне известно, сколько вы делаете, особенно для правоохранительных органов и других подобных структур, но меня эта сфера не интересует.

– Мы помогаем далеко не только правоохранителям, – заметила Лори. – Скажем так, благодаря судмедэкспертам появился целый ряд инновационных изобретений, которые делают жизнь безопаснее. Например, в конструкцию электронного оборудования были внесены серьезные изменения, чтобы минимизировать поражения электрическим током, и это результат нашей работы. Еще один пример: низковольтные лампы в плавательных бассейнах. Я даже вообразить не могу, сколько жизней спасли эти новшества.

Арья вернулась к своему шкафчику и стала натягивать брюки от униформы.

– Да, возможно, все это правда, но. как я уже сказала, совершенно меня не интересует. Смысл стажировки в том. чтобы дать представление о том. как выглядит работа судмедэкспертов, и я его получила Мне нравятся аутопсии, но только анатомические, которые наглядно показывают, как протекает та или иная болезнь. С моей точки зрения, судебные вскрытия омерзительны из-за запаха и всякого в том же роде.

– Да, они могут быть неприятными, – признала Лори. – Но я воспринимаю их как испытание профессионализма. Вскрытия дают мертвым шанс рассказать свою историю во имя помощи живым. Эта отрасль медицины позволяет каждый день учиться чему-то новому.

– Да ради бога, – скривилась Арья, – хватит уже. Вся эта чушь только для самооправдания и годится. Вам нравится судебная патанатомия, ну и прекрасно. Рада за вас.

– Меня тревожит ваше неуважение, – сказала Лори, стараясь держать себя в руках. После всего, что произошло за последние часы, разговор с неприятной стажеркой стал серьезным испытанием для ее терпения.

– А в чем вы видите неуважение? – спросила Арья, скроив гримасу преувеличенного смущения. – Я отдаю должное тем, кто этого заслуживает.

– Слышала, что вы предельно неуважительно вели себя с нашим ответственным за стажировку, доктором Макговерном.

– Да неужели? – протянула Арья. – Позвольте, я вам кое-что сообщу: старикан док Макговерн получил по заслугам.

– Что вы имеете в виду? Намекаете, что это он вел себя с вами неуважительно?

– Вот именно, – был ответ.

– И чем же он вас так оскорбил?

– Тем, как смотрел и как говорил со мной. Этот мужик – неисправимый бабник, у него это на лбу написано. Ну и конечно, когда после пятиминутного разговора он предложил мне вместе выпить, это делу не помогло. Мне вообще не слишком нравятся мужчины, а мужчины вроде доктора Макговерна – в особенности. Я всю жизнь имела с такими дело.

Лори снова обнаружила, что пристально смотрит на Арью, которая тоже дерзко пялится на нее. Будучи главой организации со множеством подчиненных в эпоху, когда вопросам сексуального домогательства на рабочем месте уделяется особое внимание, Лори задумалась, не скрывает ли эта женщина за откровенной наглостью нечто важное. В голове возник вопрос: а может ли сексуальное преследование быть невербальным или даже просто неявным? Благодаря Джеку она давно была в курсе, что в свободное время Чет Макговерн склонен волочиться за юбками, но не отражается ли распущенность на его работе? Лори не знала ответа и решила потом хорошенько поразмыслить об этом. А сейчас нужно было разобраться со стажеркой, которая оказалась той еще головной болью.

– Доктор Макговерн преследовал меня всю дорогу до больницы Тиша, – заявила Арья. – По-моему, это повод насторожиться. Не хочется, чтобы однажды вечером он проследил за мной до самого дома.

– Он шел за вами потому, что вы не явились на вскрытие, которое было у вас по расписанию, – возразила Лори.

– Подумаешь, – пожала плечами Арья. – Вам легко говорить, но как знать, что на самом деле было у него на уме! К тому же в тот день я уже присутствовала на одной аутопсии. По-моему, вполне достаточно.

– Это не вам решать, – сказала Лори, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

– Ой, да ладно. Я узнала о судебной медицине столько, сколько мне нужно, а смысл стажировки именно в этом. Блин, да я уверена, что в жизни не стану судебным патанатомом.

– Чем вообще вас привлекла медицина? – спросила Лори, чтобы сменить тему. Ей трудно было переносить присущие Николс неуважительность и полное отсутствие хоть какой-то эмпатии.

– Ого, – пропела Арья, – начинаются личные вопросы.

– А вы возражаете? – парировала Лори. – Как, я уверена, вам известно – или было бы известно, задумайтесь вы об этом, – мы отвечаем за то, чтобы документально подтвердить прохождение вами стажировки в бюро. Пока что из-за ваших прогулов и поведения в целом успешное окончание практики под большим вопросом.

– О’кей, вопрос не праздный, – согласилась Арья. – Я пошла в медицину, чтобы держаться подальше от семейных делишек. А еще в колледже чуть ли не все записались на подготовительные медицинские курсы, ну и я тоже. На самом деле я не слишком задумывалась о том, каково это – быть врачом. Меня просто захватило соревнование, которое мне нравилось.

– А что за семейные делишки, которые вы упомянули? – поинтересовалась Лори.

– Мой отец, сраный алкаш, очень успешно вкладывал деньги во всякие рискованные начинания. Этакий дерзкий нью-йоркский инвестор, который часто поколачивал меня, пока я была малышкой.

– Как печально слышать, – искренне сказала Лори. – Но, по крайней мере, отец порадовался вашему решению стать врачом?

Арья саркастически рассмеялась.

– Не успел, ублюдок эгоистичный. Покончил с собой, когда я только-только подростком стала.

– Боже мой, – только и смогла выговорить Лори. Она пришла в ужас. – Определенно, у вас было не самое лучшее детство на свете.

– Можно и так сказать, – подтвердила Арья. – Особенно учитывая отчима, за которого в конце концов вышла моя мать. Он оказался по всем параметрам гаже родного папочки. Но я смогла шантажом заставить его перевести изрядную часть денег матери на мое имя.

– А почему вы выбрали патологоанатомию? – спросила Лори. Ей хотелось покончить с разговором о мрачной, удручающей семейной истории Арьи. Сама она порой расстраивалась, вспоминая детство, потому что ее отец был эмоционально отстраненным человеком, но ей и в кошмарном сне не могли привидеться побои.

– Хороший вопрос, – сказала Арья. – Я шла путем исключения. Может, мне следовало получше обдумать решение стать врачом, потому что еще на медицинском факультете я быстро поняла, что ненавижу осматривать пациентов. Довольно жалкое занятие, если вдуматься. Что тут скажешь? Все вышло как вышло. Если ненавидишь пациентов, остается только патанатомия. А еще она интеллектуально стимулирует.

– Ну что же, радует хотя бы ваша склонность мыслить критически, – пробормотала Лори, стараясь собраться с силами перед тяжелым продолжением дня. – Давайте обсудим следующий час. Моя цель – получить представление о том, что вы узнали о судебной патологической анатомии за неполную неделю, которую провели в бюро. У нас случай передозировки, и я хочу, чтобы в основном вскрытие провели вы. Готовы к такому?

– Вот что я вам скажу: похоже, это куда интереснее, чем просто стоять у стола и опустошать чертов бачок с отходами.

– Надеюсь, вас стимулируют интересные задачи, – проговорила Лори. – Может, мы даже добьемся, чтобы вы чуть-чуть увлеклись судебной медициной.

– Такое предположение будет натяжкой, – сказала Арья, голос которой опять поскучнел. – Давайте не позволим ожиданиям выходить из-под контроля.

Глава 6
8 мая, 16:15

С точки зрения Лори, первая часть вскрытия прошла неплохо; она даже слегка расслабилась и начала получать удовольствие от ностальгического чувства, которое вызывал у нее рабочий процесс. Хоть Арья и упоминала отвращение, которое испытывает к запаху тления и внешнему виду трупа, ее это не остановило. Лори стало легче оттого, что небрежное отношение к делу, которое стажерка наглядно продемонстрировала в раздевалке, вроде бы испарилось. Арья полностью сосредоточилась на текущих задачах, быстро подтвердив мнение Чета: она действительно была далеко не дурочкой.

– Рентген всего тела потенциально способен облегчить процесс идентификации и выявить инородные тела, которые могли поспособствовать смерти, – верно ответила Арья на вопрос, зачем делать рентген: видимо, она все-таки слушала объяснения на предыдущих судебно-медицинских вскрытиях.

Лори попросила ее провести внешний осмотр, комментируя свои действия вслух, и была впечатлена. Арья объяснила, почему лучше оставлять на жертве одежду (Кера Якобсен все еще была в банном халате, в котором ее нашли). Еще она рассказала, почему шприц по-прежнему торчит из Кериного локтевого сгиба, тщательно завернутый в бумагу и зафиксированный скотчем: так его можно будет обследовать на ДНК и отпечатки пальцев. Она также упомянула два других важных момента, которые заметила и Лори: во-первых, вокруг рта и ноздрей покойной не было следов засохшей пены, а во-вторых, все следы уколов на венах оказались относительно свежими.

– Я считаю, что употреблять наркотики она стала недавно, – сказала Арья, и Лори согласилась.

После того, как они сняли с погибшей халат и осмотрели трупные пятна на нижних конечностях, Лори спросила Арью о них, окоченении тела и посмертном охлаждении, а еще задала вопросы о других методах установления времени смерти и важности его определения. Не забыла она и о признаках, которые указывают, что тело перемещали (в случае с Керой они явно отсутствовали). На все эти вопросы были получены вполне компетентные ответы. Может, Арья и прогуляла часть вскрытий, но из тех, на которых побывала, вынесла неплохое понимание процессов судебной медицины.

Лишь когда они уже были готовы перейти к внутреннему осмотру, Арья вновь продемонстрировала ту бесцеремонную сторону характера, которая, как теперь опасалась Лори, была присуща ей в норме. Ее недовольство вызвал простой вопрос, известны ли ей различия между судебно-медицинской техникой вскрытия (иначе – методом Вирхова), которую использовали в бюро для определения причины и характера смерти, и клиническим методом Рокитанского, применяемым для изучения патологических эффектов заболевания.

– Блин, да конечно! – раздраженным тоном громко огрызнулась Арья. Она держала скальпель, готовясь сделать первый надрез. – Я в интернатуре уже почти четыре гребаных года. Надо быть тупой овцой, чтобы не знать, в чем разница.

Шокированная Лори обнаружила, что снова играет с Арьей в гляделки. На обеих женщинах были хирургические маски и пластиковые щитки для глаз, так что главный судмедэксперт почти не видела лица грубиянки, трансформация поведения которой произошла настолько неожиданно, что Лори на миг потеряла дар речи. Единственным изменением, предшествующим вспышке, был Марвин. Раньше он маячил где-то на периферии, готовый принести все необходимое, а теперь встал возле Арьи, с правой стороны от трупа. Поручив стажерке вскрытие, Лори, конечно, позволила ей стоять справа, а сама заняла места слева от тела, где обычно находились ассистенты. Прежде чем она успела перенастроить мозг, Арья прекратила испепелять ее взглядом и переключилась на Марвина.

– Мне не нравится, что вы встали так близко! – рявкнула она.

Похоже, Марвин был потрясен не меньше Лори. Он отступил назад, поднял руки ладонями вперед и пробормотал:

– Извините.

– В чем дело? – требовательно спросила Лори, вновь обретя голос. – Он подошел, чтобы помочь, если понадобится, вот и все.

– Мне не нравится, когда вокруг трутся незнакомые мужчины, – заявила Арья, и Лори опять лишилась дара речи, шокированная этой сексистской вспышкой гнева. – Ничего личного, просто мои ощущения, – добавила Арья.

По-прежнему ошеломленная Лори повернулась к Марвину:

– Прошу прошения за этот выпал. Он был просто неслыханным, неуместным и недопустимым.

– Я же говорю, ничего личного, – повторила Арья. – Мне нужен простор, только и всего. Давайте не будем раздувать из этого целую историю. Может, ему бы тоже не понравилось, если бы я стала его теснить.

– Ничего страшного, доктор Монтгомери, – великодушно произнес Марвин. – Я просто не осознавал, что кого-то тесню.

– А вы теснили, – настаивала Арья. – Вы до меня дотронулись, вот я и отреагировала. Хватит об этом, давайте доведем дело до конца. Если хотите поучаствовать, встаньте рядом с доктором Монтгомери.

Лори и Марвин обменялись взглядами. Они так часто работали вместе в прошлом, что им не нужны были слова для того, чтобы друг друга понимать. Вот и сейчас оба молча согласились, что лучше всего закончить с аутопсией, а с этим инцидентом разобраться позже.

Между тем Арья приступила к вскрытию, сделав Y-образные разрезы от обоих плеч, сошедшиеся над грудиной, протянувшись затем до лобка. Она уверенно орудовала скальпелем. Быстро стало ясно, что патологоанатом она опытный.

Встревоженная неприятным и неуместным аспектом личности, который вновь продемонстрировала Арья, Лори в основном помалкивала и наблюдала за работой стажерки, готовая вмешаться, если та допустит ошибку. Но вмешиваться не пришлось. За считаные минуты Арья вскрыла как грудную, так и брюшную полость, и все внутренние органы были теперь хорошо видны. Марвин последовал ее указаниям, обошел стол и стоял теперь рядом с Лори.

– Вначале я собираюсь исследовать грудную клетку, – сказала Арья тем спокойным тоном, которым говорила в начале аутопсии.

Лори едва кивнула в ответ на ее заявление, гадая, как Николс удалось поступить в медицинский институт, а затем и в престижную патологоанамическую интернатуру с таким неуравновешенным темпераментом. Разве что ее дурной характер компенсировался талантом к обучению.

Арья работала быстро, умело, с большой уверенностью. Прошло несколько минут, и вот она уже приподняла сердце и повернула его под углом, левым предсердием кверху.

– Шприц для забора крови, пожалуйста, – сказала она, протягивая руку в перчатке и по-прежнему осматривая нижнюю часть сердца.

Марвин вложил ей в ладонь заранее приготовленный шприц, и Арья взяла образец крови. Затем она переключилась на легкие, сперва осторожно ощупав их поверхность подушечками пальцев, а потом сжав, чтобы проверить консистенцию.

– Отек несильный, – констатировала она, удивленно нахмурила брови и подняла глаза на Лори. – Вот, пощупайте сами.

Лори повиновалась, сжав ткань легких между большим и указательным пальцами.

– Понимаю, о чем вы, – кивнула она.

Легкие действительно были неплотными и мягкими, это означало, что их наполняет воздух, а не жидкость. Обычно у жертв передозировок в легких обнаруживалась жидкость, которая и создавала отек.

– Возможно, смерть наступила по кардиологическим причинам, а не вследствие дисфункции легких, – предположила Арья. – Интересно, делала ли пациентка когда-нибудь ЭКГ.

– В отчете судебно-медицинского дознавателя об этом ничего нет, – ответила Лори.

– Не исключено, что у нее была сердечная каналопатия, – предположила Арья, имея в виду относительно новый класс кардиологических болезней, при которых нарушается сердечный ритм. – Тогда дело может стать интересным.

– Я бы не рассчитывала, – возразила Лори. – Сердечные каналопатии довольно редки, особенно у такой молодой и в остальном здоровой женщины.

– Да, но генетически область очень увлекательна, – сказала Арья. – Тут, в бюро, великолепная лаборатория ДНК, и случай может оказаться чертовски любопытным. Так уж вышло, что я интересуюсь каналопатиями.

– Когда слышишь стук копыт, думай о лошадях, а не о зебрах, – предупредила Лори.

Арья засмеялась.

– Конечно, вы правы, – согласилась она. – Всем известно, что фентанил подавляет дыхание, но, черт побери, может, вдобавок он избирательно увеличивает каналопатии. Заранее никогда не узнаешь. Хотелось бы выяснить, делала ли пациентка ЭКГ, бывали ли у нее проблемы с сердцем или обмороки.

– Да, это будет интересно узнать, – сказала Лори. Когда Арья извлекла из тела сердце и легкие, последние выглядели совершенно обычными, как она и предположила раньше, исходя из их консистенции. Оба легких вместе весили всего 1,8 фунта, что полностью укладывалось в пределы нормы.

– Эти малютки практически не отекли, – пробормотала Арья, снимая легкие с весов. – Мне опять подумалось о каналопатии.

– Давайте не будем спешить с выводами и осмотрим вначале коронарные артерии, – предложила Лори. Когда вспышка Арьи осталась позади, она снова начала расслабляться и радовалась возможности оказаться в яме и делать вскрытие. Благодаря этому ей удалось на несколько минут забыть о напряжении, которое она постоянно испытывала на руководящей должности вдобавок к личным неприятностям.

Выложив сердце на препарационный столик, Арья умело отследила все главные коронарные артерии, убедившись, что они абсолютно нормальны и по конфигурации, и по проходимости. Закончив осмотр сердечных клапанов и камер, она подняла взгляд на Лори, которая следила за каждым ее движением.

– У мисс Якобсен определенно не было ни сердечного приступа, ни пролапса клапана, нет у нее и отека легких. Я в предвкушении, потому что вариант с каналопатией кажется все более и более вероятным.

– Может, и так, – согласилась Лори.

Она по-прежнему думала, что вероятность каналопатии довольно низка, но в глубине души радовалась, что Арья усмотрела такой шанс и преисполнилась энтузиазма. Цель Лори в отношении доктора Николс заключалась в том, чтобы, во-первых, выяснить, научилась ли та чему-нибудь за неделю в бюро (явно да), а во-вторых, по возможности заинтересовать ее судебной медициной и заставить всерьез относиться к стажировке. И хотя сейчас речь, даже несмотря на отсутствие отека, скорее всею, шла о банальной передозировке, нынешнее дело могло сработать. Лори хорошо помнила, что открыла для себя привлекательность судебной медицины именно во время стажировки.

Закончив с грудной клеткой, Арья переключилась на брюшную полость. Она работала быстро, к удовлетворению Лори, потому что время близилось к пяти часам вечера. За несколько минут из тела был извлечен весь кишечник. Марвел предложил прополоскать его, но Арья ответила, что предпочтет сделать это самостоятельно. Она отошла к одной из раковин у дальней стены, вымыла кишечник, потом вскрыла его хирургическими ножницами и принялась тщательно изучать по всей почти тридцатифутовой длине.

Тут в яму, смеясь чему-то, вошли Джек и Лу Солдано. Лори не удивило появление Лу, который бывал частым гостем в этом помещении. Оба мужчины были в униформе и явно собирались делать аутопсию. Следом за ними возник толкающий каталку Винни Амендола. Крохотное тельце на каталке заставило Лори содрогнуться. Вскрытие детей, особенно маленьких, по-прежнему действовало на нее угнетающе, хотя раньше она надеялась, что после стольких лет уж точно научится спокойно относиться к подобным вещам.

Пока Винни вез каталку к соседнему столу, Джек и Лу подошли к Лори. Джек склонился к жене и тихонько спросил, действительно ли стажерка Чета настолько bete noire[3]3
  Источник постоянного раздражения (фр.}.


[Закрыть], как тот уверяет.

– Даже хуже, – шепнула в ответ Лори.

– Правда? – удивился Джек.

– Потом обсудим, – сказала Лори, увидев, что Арья отошла от раковины и возвращается к ним. – Я так понимаю, что это и есть та подозрительная смерть с утоплением, насчет которой звонил мне Лу? – спросила она, хотя на самом деле не хотела знать ответ.

– Она самая. Утопление и обширные ожоги третьей степени, – ответил Джек. – Лу, должно быть, говорил, что сомневается в словах сожителя матери жертвы, будто это несчастный случай. Он нутром чует, что произошло убийство.

– А интуиция обычно его не подводит, – пробормотала Лори, стараясь не глядеть на маленькое тельце, которое Винни перекладывал на соседний стол для аутопсии. Вместо этого она поздоровалась с Лу, и тот тоже ее поприветствовал.

– Я доктор Стэплтон, – представился Джек вернувшейся Николс.

– Я знаю, кто вы. – Арья бросила на него небрежный взгляд и положила на стол свою ношу. Полностью игнорируя Джека, она принялась брать образцы из разных отделов кишечника и помещать их в банки.

Джек еще миг смотрел на стажерку, потом пожал плечами, потому что она полностью его игнорировала, и последовал за Лу туда, где Винни уже разместил на столе тело ребенка.

– В кишечнике чисто, – провозгласила Арья. – Пора заняться органами малого таза.

Вернувшись к трупу, она быстро высвободила нужные органы, в основном используя метод тупой диссекции и лишь иногда подключая ножницы с закругленными концами. Потом при помощи скальпеля умело отделила лишние ткани и вытащила из тела матку, фаллопиевы трубы и яичники.

– Должна сказать, у вас отличные навыки, – искренне похвалила Лори.

– Рада, что вы заметили, – бросила Арья таким тоном, что судмедэксперт пожалела о своем высказывании.

Взяв образец с шейки матки, стажерка ввела внутрь очень острый скальпель с длинным лезвием и вскрыла орган, чтобы исследовать его изнутри.

– Вот говно сраное, – брякнула она, склоняясь над образцом. – Вы видите то же, что я?