Текст книги "Дурной ген"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Ну, похоже, ситуация у тебя под контролем.

– К несчастью, проблема усугубилась. Похоронное бюро, где обнаружилась подмена, находится на Стейтен-Ай ленде. Его директор дополнительно пожаловался, что теперь, когда мы делаем все вскрытия на Манхэттене и закрыли их морг, у него уходит слишком много времени на получение тела.

– Ничего себе! Значит, из-за путаницы с Нортонами тебе придется обосновывать закрытие морга на Стейтен-Айленде?

– Это еще не самое плохое, – со вздохом сказала Лори. – Есть одна дама, член Комитета здравоохранения от Бронкса, где тоже закрыли морг. Она утверждает, что директора похоронных бюро ее района тоже жалуются на проволочки. Мне пришлось срочно составить подробный отчет о сроках доставки тел изо всех пяти бюро. Это презентация в «Пауэр-пойнте», а ты ведь знаешь, как я ненавижу выступать перед аудиторией.

– Да, ты говорила, но для меня это загадка, потому что у тебя всегда получается очень профессионально.

– Я просто тщательно готовлюсь, – пожала она плечами. – Слушай, ты не мерзнешь? Мне вот холодно, хотя я в халате и в тапках.

Джек быстро обхватил себя за плечи, изобразив озноб.

– Прохладно немного.

– Надевай халат и спускайся, – предложила Лори, – сварю кофе. А еще мне придется попросить тебя об одолжении. Надо будет кое-что сделать сегодня.

– Кое-что? – переспросил Джек, останавливаясь в дверях. – Звучит как-то подозрительно. Что за одолжение такое?

– На утро у меня было назначено одно дело, но из-за внепланового совещания в городском совете тебе придется пойти вместо меня.

– Ты должна сделать это как главный судмедэксперт? Наверное, незачем напоминать, что в политике я слаб.

– Нет, как мать. А ты выступишь как отец, что совершенно нормально.

– И когда ты запланировала это дело?

– Примерно с неделю назад.

– А ты уверена, что я справлюсь? – спросил Джек лишь наполовину в шутку.

– Не уверена, но выбора нет, – с коротким смешком ответила Лори. – Надень халат, пока не замерз, и я тебе все объясню.

Она вышла из комнаты Джей-Джея следом за мужем и поглядела, как тот спешит по коридору к их спальне. Благодаря баскетболу и велосипеду Джек был в удивительно хорошей форме Лори хотелось бы, чтобы во избежание травм он бросил спорт, и она убеждала в этом Джека, уверяя, что он нужен семье, но приходилось признать: муж выглядит великолепно. Вот бы ей обладать хотя бы половиной его выносливости. Беда в том, что обязанности главного судмедэксперта, матери и ответственной за домашнее хозяйство оставляли слишком мало времени на себя и регулярные физические упражнения.

Спустя пару минут – Лори не успела даже поставить кипятиться воду для кофе – Джек в белом летнем халате и по-прежнему босиком сбежал по лестнице в кухню.

– И о каком деле ты говорила? – спросил он, заранее изображая раздражение.

– Нужно сходить к Джуниору в школу на беседу с мисс Росси и, возможно, психологом. Встреча назначена на восемь, перед уроками. Мне, конечно, не нравится, что ты ездишь в бюро на велосипеде, но тут будет даже удобнее, потому что школа Брукса как раз по дороге.

– Я уже не в восторге от этой идеи, – заявил муж.

– Так я и подозревала, поэтому собиралась сама разобраться, если только не пришлось бы принимать какое-то важное решение. Я уверена, что это просто временная неувязка. В смысле, все дети проходят через разные стадии.

– Джуниор не проходит ни через какую стадию, – возразил Джек, становясь серьезным. – Что там произошло?

– Весь перечень мне не вспомнить, – призналась Лори, – но речь шла об агрессивном поведении на переменах, о том, что мальчику трудно спокойно сидеть на уроках, уступать другим детям и контролировать свои импульсивные реакции. Ну и остальное в таком духе.

– Ох, да видит бог, все с Джей-Джеем в порядке! – рявкнул муж. – Если только не считать нарушением наличие игрек-хромосомы, означающей, что у него развивается мужской мозг, который пытается подготовить его к выходу из родной пещеры и охоте на мамонта.

– Ты это знаешь, и я это знаю. Но нам следует выслушать и поддержать учительницу, которой приходится иметь дело с восемью мужскими мозгами одновременно.

– За это ей и платят, – заметил Джек.

– Уверена, все не так просто, – сказала Лори. – Я с огромным уважением отношусь к учителям. Сомневаюсь, что сама смогла бы работать учительницей.

– А я так точно знаю, что не смог бы, – ответил Джек, – но это к делу не относится. Как ты думаешь, что они предложат?

– Наверняка они беспокоятся насчет синдрома дефицита внимания. – Лори сосредоточилась на том, чтобы налить воду в кофеварку.

– Они что-нибудь говорили о лекарствах?

– Мисс Росси просто подняла тему поведения нашего сына, только и всего.

– Господи боже! – Джек несколько мгновений смотрел в никуда, пока кухню не наполнил запах свежего кофе.

Лори налила две чашки и вручила одну мужу. Она знала, что его мысли мчатся сейчас с бешеной скоростью, и ей нетрудно было угадать, в каком направлении.

– Я собиралась просто прийти в школу и выслушать мисс Росси, – сказала она, – и прошу тебя именно так и поступить. Сегодня тебе точно не придется принимать никаких окончательных решений. Просто выслушай и, может, задай какие-нибудь вопросы, чтобы понять точку зрения школы. Но в основном слушай! А вечером все обсудим. У тебя уйдет на это максимум пятнадцать или двадцать минут.

– Ну не знаю, – протянул Джек, качая головой. – Эта ситуация с гипердиагностикой синдрома дефицита внимания абсурд как раз такого рода, который может превратить меня в конспиролога. Такое впечатление, что у фармацевтической промышленности сговор с индустрией начального образования. Слишком уж многим детям школьного возраста, в основном мальчикам, прописывают не пойми что, пытаясь держать их в узде. Я тебе сразу скажу: Джей-Джей никакого аддералла[2]2
  Препарат на основе амфетаминов.


[Закрыть] принимать не будет. Ни за что.

– Сейчас я совершенно с тобой согласна, – сказала Лори. – Но я также знаю, что в определенных обстоятельствах медикаменты могут пойти на пользу. И мы должны проявить уважение к позиции школы, какой бы там она ни была. Остаться в хороших отношениях с учителями – это же не бином Ньютона.

– Ну, я не такой прирожденный дипломат, как ты, – возразил муж. – Я это о себе знаю и не хочу настраивать школу против себя, что может произойти, если я буду честен. Почему бы тебе не сходить туда самой после совещания?

– Прости, но у меня очень плотный день. Дела идут подряд друг за другом, включая неотложную встречу с Четом Макговерном еще до того, как придется поехать в мэрию.

– Что за срочная встреча с Четом?

– С тех пор, как я назначила его ответственным за стажировку в бюро, он взялся за дело с невероятным пылом, но нам это только на пользу. Он заметно поднял наш преподавательский уровень.

– Прости за резкость, – закатил глаза Джек, – но, по-моему, он принял этот пост просто потому, что среди клинических ординаторов судебно-медицинской патологии очень много молодых женщин. Он неисправимый донжуан, бессовестный соблазнитель. Гоняться за юбками – его любимый вид спорта. – И Джек пошел к холодильнику за молоком и фруктами, пока Лори доставала из буфета воздушные хлопья.

– Может, изначально это и повлияло на его устремления, – согласилась она, зная от Джека о социальном анамнезе и склонностях Чета, которым тот предается в нерабочие часы. – Но он и правда со всей душой взялся руководить образованием, я даже не ожидала. И экстренная встреча, о которой он просит, как раз из той же оперы. Он считает, что одна из наших интернов-патологоанатомов позволяет себе совершенно недопустимое поведение. Называет ее Фантомом, потому что она не воспринимает всерьез обязательную месячную практику и нагло игнорирует правила.

Все интерны Нью-Йоркскою университета, специализирующиеся на патологической анатомии, в рамках четырехлетней программы обучения должны были проводить в бюро один месяц. Под руководством ответственного за стажировку они помогали медэкспертам, обучаясь в процессе. Права подписывать свидетельства о смерти и медицинские заключения у них не было. А вот клинические ординаторы судебно-медицинской патологии, в свою очередь, уже окончили интернатуру и могли производить вскрытия, определять причину и характер смерти, а также подписывать свидетельства, при этом официально по-прежнему считаясь стажерами.

– И как зовут эту девицу? – спросил Джек.

Время от времени он брал интернов для того или иного вскрытия, хотя и не лез из шкуры вон, чтобы их заполучить. У него была репутация судмедэксперта, который сделал больше всего вскрытий, что давало ему возможность, а заодно и повод выбирать самые интересные дела. В результате многие наиболее преданные своему призванию интерны мечтали с ним работать, хотя Джек ненавидел, когда его тормозят, независимо от причин. Трудоголизм был одним из его способов бороться со своими демонами.

– Ее зовут доктор Арья Николс, – сказала Лори.

Они вместе с мужем уже ели хлопья, облокотившись на высокую кухонную стойку.

– Вряд ли я с ней встречался. Но если ею заинтересовался Чет, она должна быть как минимум привлекательной. – Джек засмеялся, обозначая, что его слова сказаны наполовину в шутку.

– Думаю, ты несправедлив, – возразила Лори. – Сомневаюсь, что тут замешаны личные пристрастия. Мне кажется, Чет искренне волнуется. Он даже спросил, стоило ли ей становиться интерном патанато-мии, а то и вообще посвящать себя медицине.

– Ух ты, – с полным ртом проговорил Джек, – должно быть, она нехило его отшила.

Лори отмахнулась от попытки позубоскалить насчет Чета и сполоснула свою тарелку.

– На меня произвела впечатление тревога Чета, и мне интересно, что он расскажет. При докторе Бингеме интернам-патологоанатомам не уделяли особого внимания. Думаю, это надо изменить, и Чет, похоже, работает именно в таком направлении. Я хочу поддержать его.

– Как знаешь. – Джек последовал за женой к раковине. – Если эта школьная встреча всего на пятнадцать-двадцать минут, может, ты все-таки на нее успеешь? Допустим, вернешься в школу сразу после заседания. Я хочу поддержать вас с Джеком-младшим и готов участвовать в его жизни, но посылать меня на такое дело рискованно. Боюсь, я начну возмущаться и только все испорчу. В том смысле, что гипердиагностика СДВГ бесит меня так же сильно, как антипрививочники.

– Я же говорю, у меня не будет времени, – сказала Лори. – Как только вернусь в бюро, начнется совещание с главой администрации, директором по персоналу и Бартом Арнольдом по поводу зарплат судебно-медицинских дознавателей. Это важная для всех нас встреча, и мы неделями пытались ее организовать. Бюро сильно отстает от частного сектора, там фельдшеры получают куда больше, и поэтому нам так трудно набирать их в штат. А потом я встречаюсь с архитекторами насчет нового морга. На самом деле, даже с этими двумя мероприятиями возможны сложности, потому что к одиннадцати мне надо быть в больнице Тиша на ежегодном обследовании молочных желез на предмет рака.

Несколько лет назад у матери Лори Дороти нашли рак молочной железы, разумеется, потребовавший лечения. После этого Лори проверилась на онкоген рака груди, выяснила, что у нее тоже есть предрасположенность к заболеванию, и с тех пор взяла себе за правило неукоснительно делать регулярный скрининг.

– Ладно, – поднял руки, сдаваясь, Джек, – это действительно важно. Почему ты сразу мне не сказала?

– Потому что не слишком-то все это люблю, – призналась она. – На самом деле, даже ненавижу и, видимо, разрешаю себе немножко отрицания. Маммограмму я точно терпеть не могу. МРТ еще можно вынести: ни тебе дискомфорта, ни боли. А хуже всего, что сам процесс обследования каждый раз приводит меня в ужас. Всегда боюсь, что они найдут что-нибудь подозрительное и загонят меня в штопор. А я вроде как слишком занята, у меня нет времени на серьезные болезни.

– А еще ты слишком важна для меня и для нашей семьи, чтобы страдать серьезными заболеваниями, – подхватил Джек. – Твое здоровье важнее всего. Оставь школу мне. Постараюсь вести себя дипломатично, как всегда.

– Спасибо, – кивнула Лори. – Несмотря на твой сарказм, я уверена, что ты справишься. – И она ободряюще сжала плечо мужа.

В этот момент, поднявшись по открытой лестнице с нижнего этажа, на кухне материализовалась проживающая туп же няня детей, Кейтлин о’Коннел Ее внешность вполне соответствовала ирландскому имени: темные волосы, белая кожа и постоянная готовность улыбнуться. Она тоже была в халате.

– Доброе утро, – поздоровалась няня, подходя к столу с гранитной столешницей, расположенному в центре кухни. – Что, скажите на милость, подняло вас обоих в такую рань? Особенно тебя, Лори. Вот уж не знала, что ты жаворонок!

Лори улыбнулась и сделала последний глоток кофе.

– Похоже, на сегодня я им стала.

Глава 2
8 мая, 6:57

Когда Лори поднялась на главное крыльцо и вошла в старое и, спору нет, уродливое здание бюро на углу Первой авеню и 30-й улицы, она поняла, что явилась приблизительно в то время, когда любит приходить Джек, чтобы успеть ознакомиться с поступившими за ночь делами и выбрать самые интересные из них. Хоть Лори и не собиралась следовать примеру мужа и брать за правило такой ранний приезд на работу, она уже видела его преимущества. Во-первых, дорога от дома на Западной 106-й улице заняла в два раза меньше времени, чем в восемь утра: движение было не в пример менее оживленным. Во-вторых, не пришлось здороваться и вести разговоры со множеством людей – похоже, Лори явилась первой из тех, кто работал тут днем.

Она кивнула ночному охраннику за высокой стойкой при входе, где обычно располагалась вахтерша Марлен Уилсон. Лори никогда не встречалась с этим охранником раньше, но он-то, безусловно, узнал ее и жизнерадостно поздоровался, прежде чем впустить в здание. Войдя в приемную без окон перед своим кабинетом, Лори удивилась, как тут темно. Обычно здесь уже сидела Шерил Санфорд, ее секретарша, которая всегда включала свет, но она пока что не появилась и не появится в течение ближайшего часа. Лори подошла к настенному выключателю и зажгла верхний свет.

В самом кабинете благодаря окнам было светлее, но все равно темновато. Расположенные высоко окна смотрели на север, и от здания Нью-Йоркского медицинского центра их отделяли считаные метры. Войдя, Лори включила свет и тут. Она полюбила свой кабинет после того, как они с Джеком его перекрасили. Пока в нем хозяйничал Бингем, здесь было темновато и мрачно из-за серых стен, темной отделки и массивной мебели из красного дерева. Теперь стены стали бело-розовыми, а чтобы еще больше оживить кабинет, они с мужем повесили яркие занавески и поставили подходящий к ним диванчик. И пусть Лори до сих пор пользовалась громоздким письменным столом Бингема, длинные застекленные стеллажи и темные стулья были убраны, а мрачные картины с угрюмыми старцами в черных костюмах переехали в соседний конференц-зал: их сменили забранные в рамочки красочные репродукции импрессионистов.

Лори поставила рюкзак на пол возле рабочего кресла и повесила в шкаф весеннее пальто. Подумала мельком, не сходить ли в комнату для опознаний, где обреталась общественная кофеварка – действие кофеина первой утренней чашки уже закончилось, – но сообразила, что Винни Амендола, ответственный за приготовление кофе, скорее всего, еще не пришел. Поэтому Лори уселась за массивный стол, вытащила тезисы для утреннего заседания городского Комитета здравоохранения и снова углубилась в них. Стоило ей начать читать, как нервозность усилилась. Лори с безнадежной ясностью понимала, что вряд ли преодолеет отвращение к публичным выступлениям, как и не избавится от страха перед властными личностями – спасибо суровому и деспотичному отцу.

Первым человеком, нарушившим Лорину сосредоточенность, слала Шерил, шхонько постучавшая в приоткрытую дверь вскоре после половины восьмого. Заглянув в кабинет, но не выпуская при ттом дверной ручки, секретарша вздохнула:

– Боженька милостивый, как вы оказались тут в такую рань?

Шерил, пышная афроамериканка, трудилась в бюро целую вечность; во всяком случае, по ее словам, дело обстояло именно так. Она работала секретарем у предшественника доктора Бингема, потом у него самого весь срок его пребывания на этой должности. Лори была рада, что вроде как унаследовала Шерил, которая очень облегчила процесс вхождения в должностные обязанности. Она также стала кем-то вроде друга семьи: они с Джеком нашли общий язык, еще когда Бингем бесконечно вызывал того на ковер за склонность игнорировать правила и предписания в своей упорной решимости раскрывать уголовные дела. К тому же Джек играл с сыном Шерил Арнольдом в баскетбол на спортивной площадке неподалеку от дома.

– С утра пораньше в мэрии совещание, вот и пытаюсь к нему подготовиться, – объяснила Лори.

– Простите за каламбур, но вы их всех насмерть убьете, – с кривой улыбкой заметила Шерил и добавила: – Обычно у мистера Амендолы к этому времени уже готов кофе. Принести вам чашечку?

– Это будет замечательно, – отозвалась Лори, – спасибо.

Шерил кивнула и попятилась к выходу.

– Погодите, Шерил, – окликнула ее начальница. – С минуты на минуту придет доктор Макговерн. Можете отправить его ко мне, как только он появится?

– Сделаю, – кивнула Шерил. – И кофе тоже будет сию секунду.

Вышло так, что она вернулась одновременно с появлением Чета и любезно предложила кофе и ему тоже, но он отсалютовал своей кружкой и сказал, что уже навестил общественную кофеварку.

Лори жестом предложила Чету сесть на диван и последовала за ним, прихватив кофе. Она частенько предпочитала сидеть рядом с посетителями, чем оставаться за внушительным столом. Ей казалось, что оттуда скорее логично распекать и противостоять, а не беседовать.

– Спасибо, что так быстро меня приняла, – начал Чет, – и прости, что немного опоздал.

– Ничего страшного, – ободряюще сказала Лори. – Но нам, возможно, придется ужаться, потому что у меня утреннее совещание в городской администрации. Я должна выйти примерно через двадцать минут.

– Скорее всего, мы уложимся, – ответил он.

Чет работал в бюро чуть дольше Джека. Они поступили сюда в один год, на какое-то время оказались в одном кабинете и в результате стали такими хорошими друзьями, что Лори знала о Чете куда больше, чем об остальных медэкспертах. Он был примерно того же роста и сложения, что и ее муж, с тем же опенком кожи и такой же атлетической фигурой. Эти двое выглядели почти как братья и, по мнению Лори (которая, конечно, признавала собственную предвзятость), были весьма привлекательными мужчинами. Главное отличие между ними заключалось в том, что у Чета появились залысины, и в качестве компенсации он отрастил усы и козлиную бородку. Лори не была поклонницей растительности на лице, но благосклонно признавала, что Чет хорошо ухаживает за своей и вовремя ее подравнивает.

– Прежде чем мы начнем, хочу сделать тебе комплимент, – сказала она. – Ты отлично справляешься с работой ответственного за стажировку. С тех пор, как ты взял на себя руководство, обучение улучшилось по всем фронтам, включая даже конференции и лекции. Спасибо тебе за это.

– Всегда пожалуйста, – ответил Чет, явно довольный признанием своих заслуг. – Я на самом деле считаю, что образовательные программы бюро важны и заслуживают одинакового внимания на всех уровнях. Обучению клинических ординаторов в области криминалистики всегда уделялось много сил, и оно неизменно было высококлассным. А вот на практику патологоанатомов-интернов отчасти смотрели сквозь пальцы, и тому были причины. Во-первых, интерны проводили тут всего месяц из четырехлетнего обучения в Нью-Йоркском университете, а во-вторых, идея заключалась в том, чтобы дать им представление о судебной патолого-анатомии, не обличая какой-либо реальной ответственностью.

– Все верно. И ты предлагаешь как-то изменить программу?

– Нет, – без колебаний заявил Чет. – Просто усилить контроль. В целом программа работает хорошо. На самом деле, мое внимание к этому вопросу привлекла частная ситуация с интерном Арьей Николс.

– Да, помню, ты упоминал ее, когда просил о встрече, – подтвердила Лори. – Шерил все проверила. Мисс Николс с нами с начала месяца.

– Вот-вот, – сказал Чет, – она и доктор Тед Мюллер появились у нас в рамках четырехлетнего курса обучения патанатомии, и двух более непохожих интернов просто не найти. Они как будто с разных планет. Доктору Николс программа определенно не на пользу.

– Не мог бы ты объяснить поконкретнее? – попросила Лори. Она поставила кружку на приставной столик и повернулась, чтобы смотреть прямо на собеседника. – Что значит «не на пользу»?

– Она провела тут почти неделю, и у меня такое впечатление, что я практически ее не видел, хотя с доктором Мюллером сталкиваюсь постоянно. Я стал разбираться и выяснил, что мисс Николс частенько не является на вскрытия, в которых должна участвовать. Мне досталась от предшественника следующая система: каждое утро я проверяю все запланированные аутопсии, решаю, какие из них могут оказаться полезными для обучения интернов, и спрашиваю у судмедэкспертов, которым поручено то или иное дело, не против ли они, если интерны понаблюдают, а то и в какой-то мере поучаствуют. Эксперты всегда соглашаются, и я обычно ставлю интернам по два вскрытия в день. Раньше на этом все и заканчивалось, а значит, неизвестно было, действительно ли интерн участвовал в аутопсии, ведь они не готовят медицинское заключение и свидетельство о смерти и не подписывают документы.

– Им это не разрешено, – перебила Лори.

– Да, я знаю, – согласился Чет. – Проблема в том, что они не несут никакой реальной ответственности. Когда я понял, что не вижу Арью Николс, то поговорил с экспертами, к которым ее направлял, и выяснил, что она приходила в анатомичку с утра, вертелась там какое-то время, может, даже задавала несколько вопросов – вероятно, неплохих, потому что она совсем не дурочка, – но потом исчезала. А остальные вскрытия, которые я назначал ей на этот день, попросту игнорировала.

– Какая наглость! – возмутилась Лори.

– Это еще полбеды, – продолжал он. – Когда я выразил ей свое недовольство, она взяла и наврала мне, будто участвовала во всех вскрытиях, на которые я ее поставил. Несколько дней назад, когда она улизнула из бюро чуть ли не через полчаса после начала первого вскрытия, я незаметно пошел за ней.

– И куда же ее понесло? – спросила Лори.

Она не могла решить, что поразило ее сильнее: интерн, проходящая практику в бюро, которая сбегает с утра пораньше, или ответственный за стажировку, который за ней шпионит. Ей даже пришло в голову, что Джек, возможно, прав, говоря о мотивах Чета.

– Да в соседнее здание, – пояснил Чет. – Она пошла в одну из патанатомических лабораторий и стала изучать свежие замороженные срезы.

– Ты сказал ей что-нибудь?

– Конечно, – ответил он, – как я мог не сказать? Я был возмущен, поэтому подошел и спросил, какого черта она делает.

– И что она ответила?

– Сказала, что я еще глупее, чем кажусь, если сам не вижу.

С губ Лори сорвался легкий смешок, о котором она немедленно пожалела, ведь Чет был явно оскорблен нахальством Николс. Лори быстро спросила:

– Неужели она даже не попыталась объяснить происходящее или как-то извиниться?

– И близко ничего подобного. Заявила, чтобы я шел в жопу и оставил ее в покое.

– Шутишь?! – воскликнула Лори.

Ей было очевидно, что женщина, которую они обсуждали, разительно отличалась от типичного интерна судебной патологии. Будучи главным судмедэкспертом, Лори волей-неволей видела в подобном поведении потенциальное осложнение отношений с факультетом патанатомии Нью-Йоркского университета, если только не будет решено занять выжидательную позицию, чтобы университет сам разбирался с бессовестной дамочкой. Хорошие отношения бюро и кафедры были весьма важны по многим причинам, включая программу клинических ординаторов судебной медицины. Ординаторы обучались в бюро, но дипломы им выдавал университет. В то же время существовали и этические аспекты.

– Не знаю, как она поступила в медицинский вуз, – добавил Чет, – и кто отобрал ее для интернатуры в столь влиятельном учреждении, но такая дерзость неприемлема! В общем, я вернулся в бюро и отыскал Теда Мюллера, который ведет себя с точностью до наоборот. Надеялся, он что-то мне прояснит. Я не стал рассказывать, что именно случилось, только заметил, что Николс – дамочка своеобразная, и упомянул ее безответственное поведение. Мюллер засмеялся в ответ и согласился, мол, да. она одна такая. А нагом без всяких провокаций с моей стороны добавил, что соученики-интерны не очень-то ее жаловали, хоть и уважали за ум и энциклопедические знания в нашей области. И еще сказал, что некоторые считают ее заучкой на грани социопатии.

– Социопатия – это как-то слишком экстремально для интерна-патологоанатома, – отметила Лори.

– Согласен, – кивнул Чет. – Я так и сказал Теду. Думал, он преувеличивает. Но потом Мюллер уточнил, что Николс манипулирует людьми и совершенно не склонна проявлять понимание, когда речь заходит о графике дежурств. И даже сказал, что как-то у них зашел разговор о собаках, и она призналась, что не любит их и даже подумывает пришибить соседского пса, который постоянно тявкает.

– Вообще-то люди часто говорят такие вещи, но не собираются их делать, – пожала плечами Лори.

– Я тоже так считаю, – согласился он, – но доктор Мюллер клянется, что она говорила совершенно серьезно.

– Ты не знаешь, она замужем? – поинтересовалась Лори, все еще гадая, прав ли Джек насчет мотивов Чета.

– Не замужем, – без колебаний ответил Чет.

– Хорошо, и как, по-твоему, мы должны поступить? – незаметно вздыхая, спросила Лори.

Учитывая остальные усилия, которые приходилось прилагать, чтобы дела в бюро шли своим чередом, она вовсе не нуждалась в дополнительной проблеме, которую, похоже, вполне могла создать Арья Николс. Лори взглянула на часы, чувствуя, что тревога снова усиливается.

– Я надеялся, что ты сама примешь решение, – сказал ее собеседник. – Я могу отчитать ее и припугнуть возможным отстранением, если она не отнесется всерьез к стажировке в бюро. Если честно, понятия не имею, получит ли она после этого диплом патологоанатома или нет, ведь этот месяц у нас дается в основном для ознакомления, просто чтобы более или менее представить себе работу эксперта-криминалиста.

– Я тоже не знаю, – проговорила Лори. – Насколько мне известно, ничего подобного раньше не случалось. Ни с одним интерном кафедры патологической анатомии, которые проходили у нас практику, не было проблем.

– Как думаешь, может, тебе переговорить с доктором Хендерсоном? – предложил Чет. Карл Хендерсон был главой кафедры патанатомии медицинского факультета Нью-Йоркского университета. – Вдруг он или руководитель интернатуры смогут привести эту девицу в чувство и заставить относиться к стажировке в бюро как следует. Ведь, помимо прочего, это жуткое неуважение.

– Знаешь, может, мне лучше сперва побеседовать с доктором Николс, – сказала Лори.

Мысль о том, что ей, возможно, удастся предотвратить трения между бюро и университетом, подавив их в зародыше, вдруг показалась весьма привлекательной: профилактика всегда предпочтительнее лечения.

– Вероятно, это лучший подход, – согласился Чет. – Судя по ее манерам, она, похоже, не слишком-то жалует мужчин.

– Если вдуматься, возможно, лучше будет не просто поговорить с ней, а поработать вместе над каким-нибудь делом. Есть шанс, что мне удастся увлечь ее судебной патологоанатомией. В прошлом у меня такое получалось, и наша доктор Дженнифер Эрнандес тому отличный пример.

Когда Дженнифер была трудным подростком, Лори договорилась, чтобы ее взяли в бюро в качестве внештатной сотрудницы. Это не только изменило жизнь девушки, но и привело к тому, что та поступила на медицинский факультет и стала судебным патологоанатомом.

– Отличная идея, – признал Чет. – Если кто и сумеет ее мотивировать, так это ты. Но я думал, ты больше не берешь аутопсии, став начальницей.

– Сейчас можно сделать исключение, – ответила Лори, чувствуя, как согревает ее эта мысль. Буквально сегодня утром она сожалела, что не может больше проводить судебно-медицинские экспертизы, и вот появился хороший повод изменить ситуацию. Причина уважительная, и Лори постарается избежать огласки. – Когда доктор Николс придет, скажи ей, что сегодня днем она будет работать со мной и что я жду не дождусь нашей встречи. Проследи, чтобы мне подобрали дело, желательно интересное, и чур ни гугу об этом.

– Понял, – сказал он. – Во сколько ты готова ею заняться?

– Ну, скажем, во второй половине дня, – предложила Лори, вспомнив об остальных своих делах. К тому же в это время прозекторская обычно пустовала.

– Я прослежу, чтобы все было в порядке, – заверил Чет.